— Но этого не может быть, — ответил Акира. — Мы слишком долго были вместе и слишком многое пережили. Спасение Рейчел. Погоня на вертолетах. Паром в Греции. Фургоны, старавшиеся покончить с нами во Франции.
— Я невольно задаюсь вопросом: а вдруг ничего этого не было? Мои ложные воспоминания могли быть имплантированы только сегодня. Мое прошлое — все, что я о себе знаю, может быть ложью от начала до конца, о чем я даже не подозреваю? Встречался ли я когда-нибудь с сестрой Рейчел? А может быть, Грэм вовсе не умирал?
— Если так думать, — сказал Акира, — то точно свихнешься.
— Именно, — отрубил Савидж. — О том я и говорю — мне страшно. Мне кажется, что я смотрю сквозь плотный туман: или будто пол качается, или лифт летит в шахту. Полностью дезориентирован. Моя индивидуальность была ориентирована на защиту людей. Но каким образом мне защитить себя самого от собственного мозга?
Рейчел обняла его одной рукой.
— Ты должен поверить в то, что мы — не актеры. Мы — все, что у тебя есть. Верь нам.
— Верить вам? Да я даже себе не верю.
Глава 7
Этой ночью, маясь судорогами от кошмаров, Савидж внезапно проснулся оттого, что чья-то рука гладила его по щеке. Пораженный, он схватил руку и вскинулся на диване, готовый защищаться.
Но тут же успокоился. В мягком свете лампы, стоящей в углу комнаты, он увидел рядом с собой взволнованное лицо Рейчел.
— Что случилось? — Савидж быстро оглядел комнату. — Где Акира?
— В коридоре. Я попросила его оставить нас вдвоем.
— А почему он?..
— Потому что я его попросила, — повторила женщина, ее светлые волосы, подсвеченные сзади слабым светом лампы, создавали нечто вроде светящегося нимба вокруг ее головы.
— Да нет, почему ты попросила его уйти?
— Потому что мне необходимо побыть с тобой.
— И все-таки это не ответ на вопрос…
— Ш-ш-ш. — Рейчел прикоснулась к его губам. — Ты слишком много думаешь. И задаешь чересчур много вопросов.
— Вопросов не может быть чересчур много.
— Правильно, но иногда намного мудрее вообще их не задавать.
Савидж почувствовал аромат ее косметики.
— Я не мог представить…
— Знаю, — ответила она, — что не мог. Ты так долго был защитником, что автоматически начинаешь подозревать всех без разбора. Вопросы, которые у тебя возникают, являются неизбежной мерой предосторожности. Ответы же — гарантия безопасности. Главное для тебя — обеспечить безопасность клиента. — Она коснулась пальцами его щеки. — Я много лет никому этого не говорила.
— Не говорила чего?
— Что люблю Тебя.
Савидж съежился и стряхнул ее руки со щеки.
— Не глупи. Это абсурд.
— Именно это говорил Кьеркегор[9]в «Страхе и трепете»: «Авраам верил в Бога но причине абсурдности веры». Вера абсурдна. Как и любовь. Потому что и вера и любовь лишены здравого смысла. Бога может просто не быть, а человек, которого ты любишь, может тебя предать.
— Что ты этим хочешь сказать?
— С того самого момента, как ты появился в моей спальне на Миконосе, ты обращался со мной так, словно во мне заключается смысл твоей жизни. Мне крупно повезло. Я не могу не любить тебя, хотя прекрасно понимаю, что мы оказались вместе лишь потому, что тебя наняли для моей защиты. Мне следовало бы быть умнее. И не влюбляться в тебя. Но я люблю тебя… В полном соответствии с тем самым абсурдом.
— Вспомни, что говорил Уайнберг: люди в состоянии стресса стараются идентифицировать себя с теми, от кого зависит их собственная безопасность.
— Верно, я полагаюсь на тебя, — сказала Рейчел. — И идентифицирую себя с тобой. Но, что самое важное, я хочу заняться с тобой любовью.
— Нет, я…
— Не нет, а да.
— Но…
— Черт же тебя побери, лежи спокойно.
Она целовала его и одновременно расстегивала ему ремень на брюках.
И к своему собственному удивлению, он позволил ей это.
Глава 8
Во сне он занимался любовью с сестрой Рейчел, и сцена была практически один к одному схожа со знаменитой сценой из самого популярного фильма Джойс Стоун «Кошачья Лапа». Актриса играла богатую американку, живущую на Французской Ривьере. Обаятельнейший вор, похититель драгоценностей, на протяжении всего фильма упорно пытается ее соблазнить. И вдруг, решив завоевать его доверие и выудить информацию, она соблазняет его. У вора на протяжении всего фильма крепнет уверенность в том, что он никогда в нее не влюбится. Но он ошибался — женщина похищает его душу.
Джойс Стоун и Рейчел Стоун. В сновидениях Савиджа они слились в единый образ. Он занимался любовью не только с легендарной кинозвездой, но и со своей клиенткой, которую поклялся защищать. И даже когда он поглаживал ее груди с напрягшимися сосками, гладкие, длинные руки и твердый вогнутый живот, сползая вниз и касаясь треугольника волос, он повторял себе, что его поведение предосудительно, противоречит принципам профессии, полное безумие, в общем, почти что инцест.[10]За все время своей работы профессиональным защитником он ни разу не поддался чарам и ухищрениям женщин, которых защищал. Грэм постоянно твердил ему: «Никогда не вступай в интимные отношения с клиентом. Это помешает тебе объективно оценивать ситуацию. Ослабит бдительность. И, таким образом, ты сам будешь невольно способствовать гибели своей подопечной».
Но во сне Савидж снова и снова переживал эти вдохновенные мгновения, когда он вонзался в нее, выгибался и не мог остановиться. Чувство вины боролось со страстью. Чувства брали верх над долгом. Когда он кончил и Рейчел застонала, поднимаясь ему навстречу, повторяя снова и снова «люблю тебя», а Савидж испытывал опустошенность, у него было такое чувство, словно он предал самого себя, омрачил свою душу глубочайшей печалью, затаившейся на самом дне его «я». Ему хотелось кричать: «Нет! Мне нельзя! Долг повелевает не поддаваться соблазнам. Почему я не устоял?!»
И внезапно сновидение сменилось. Эякуляция[11]вырвалась из него с ошеломляющим звуком, похожим на выстрел кольта 45-го калибра, и он проснулся с ощущением ребенка, сознающего, что уже много дней в доме творится что-то неладное, и потому сон его тревожен. Он вылезает из постели и бежит вниз по лестнице к отцовскому кабинету, но мать кидается к нему и удерживает у дверей кабинета. Однако он заглядывает в полуоткрытую дверь и видит кровь. Много крови. И тело отца на деревянном полу — левая часть головы замотана полотенцем, чтобы остановить кровь, бьющую струей из сквозной раны.
Чувствуя, как слезы градом катятся по щекам, Савидж закричал, с удивлением услышав при этом голос маленького мальчика, в устах которого были совершенно неуместны произнесенные им слова: «Ты — сволочь, ты же обещал, что больше никогда-никогда от меня не уйдешь. Будь ты проклят!»
Мать ударила его по лицу.
Глава 9
На какое-то мгновение Савидж забыл, что он находится вовсе не возле отцовского кабинета и не видит кошмар, творящийся там. В следующую секунду он решил, что перед ним элегантный номер на Французской Ривьере, где Джойс Стоун соблазнила вора бриллиантов. В полном смятении он открыл глаза и увидел Акиру, сидевшего в углу их гостиничного номера в Филадельфии, читая журнал. Заметив, что Савидж проснулся, он поднялся, бросил взгляд в сторону запертой двери спальни и, нахмурившись, двинулся к нему.
— Сон не принес тебе отдыха. Мне очень жаль.
Савидж протер глаза.
— А каким, по-твоему, он мог быть, если Рейчел меня трахнула?
Акира присел на краешек кровати.
— Она попросила меня понаблюдать за коридором. Сказала, что вам предстоит конфиденциальный разговор.
— Да уж более конфиденциального не придумаешь, можешь мне поверить.
— Детали меня не интересуют.
— Да она и так все тебе сама рассказала.
— Ничего она не рассказывала. Только пригласила потом снова вернуться в номер, вот и все. И сразу же ушла к себе. Насколько я понимаю, она сейчас спит.
— Ей повезло больше, чем мне.
— Меня совершенно не касается то, что произошло между вами. Ты вел себя безупречно.
— Ну да, ну еще бы.
— Ясно, что ты страшно нравишься нашему принципалу. И если будет позволено мне сказать, она тебе тоже нравится.
— То, что произошло сегодня вечером, совершенно недопустимо.
— В обычных обстоятельствах, да, — сказал Акира. — Но наши нынешние обстоятельства вряд ли можно назвать обычными. Ты чересчур строг к себе… Ты запуган и…
— Это не оправдывает моего поведения. Ты ведь тоже испытываешь страх, но тем не менее держишь себя в руках.
— Мои национальные традиции предписывают скрывать отчаяние, и столько лет меня воспитывали в этом духе, что… Позволь кое-что тебе рассказать. — Акира на мгновение умолк. — Во время Великой восточноазиатской войны мой отец служил в авиации. Был пилотом.
Савидж недоуменно взглянул на своего собеседника.
— У вас принято называть ее Второй мировой войной, — пояснил Акира. — После капитуляции моей страны отец вернулся домой и обнаружил, что его родного города больше не существует. Этот город назывался Хиросимой. Его родители, жена, двое детей — все погибли от атомной бомбы, сброшенной вашей страной. Многие годы он горевал, не в силах примириться с утратой. Единственной отрадой для него было восстановление Японии, в котором он принимал посильное участие. Великолепный механик, он переделывал военные самолеты для гражданских нужд и вскоре достиг финансового благополучия. Потом снова женился. Я оказался единственным ребенком в семье, потому что моя мать — его вторая жена — во время взрыва атомной бомбы находилась неподалеку от Хиросимы и подверглась атомной радиации. Вскоре она умерла. Горе отца было просто невыносимым. Он выжил только благодаря тому, что всю оставшуюся жизнь посвятил мне.
Акира на секунду прикрыл глаза.
— На Японию так часто обрушивались стихийные бедствия — тайфуны, цунами, землетрясения, что фатализм стал общенациональной чертой характера, а безопасность — общенациональной одержимостью. Отец не уставал повторять мне, что коль скоро нам не дано предотвратить бедствия, то и дело обрушивающиеся на нашу многострадальную родину, то мы, по крайней мере, должны научиться стойко и с достоинством выносить любые удары судьбы. Поэтому он отдал меня в ученики самому строгому сэнсэю[12]в самую престижную додзё,[13]где я обучился дзюдо, айкидо, различным типам каратэ[14]и, разумеется, владению мечом. Через некоторое время я решил употребить полученные знания на пользу людям, став защитником, хотя уже знал, что даже приверженность долгу и порядочность не способны противостоять судьбе и что абсолютной защиты не существует. Например, моего отца сбила машина, и он умер от полученных ран. А ведь он всего лишь переходил улицу…
— Мне очень жаль, — произнес Савидж. — На твою семью обрушилось так много невзгод. Я начинаю понимать, почему ты так редко улыбаешься и почему даже в эти редкие мгновения твои глаза остаются печальными.
— Мой сэнсэй называл меня «человек, не ведающий радости». — Акира пожал плечами. — Но несчастья, выпавшие на долю моей семьи, лишь одна из причин того, почему я редко улыбаюсь. Когда-нибудь я объясню тебе и остальное. Но сейчас я приоткрыл частицу своего «я» лишь для того, чтобы показать: я, так же, как и ты, испытываю страх. То, что произошло с нашей памятью, заставляет меня ежесекундно спрашивать себя, кто же я такой на самом деле. Ведь вполне возможно, что во всем моем рассказе нет ни единой капли правды. И все это уже не просто пугает меня, это приводит меня в ярость. Неужели я горевал по отцу, матери и всем нашим предкам, которые никогда и не существовали? Я должен это выяснить.
— Правильно, — согласился Савидж. — Я тоже хочу узнать, что из того, что мне о себе известно, действительно имело место в моей жизни, а что — нет.
— Предположим, что это невозможно.
— Должно стать возможным.
— Но как?..
— Завтра едем в Балтимор. Мне нужно повидать там одного человека. Большего пока сказать не могу. Не задавай никаких вопросов по этому поводу.
— Но ты сказал «едем», — раздался неожиданно голос Рейчел. — Означает ли это, что ты снова готов довериться нам?
Савидж повернулся к Рейчел, стоявшей в дверях спальни. На ней была голубая ночная рубашка, плотно обтягивавшая ее грудь. Его тело напряглось при воспоминании о недавней близости. И хотя по ее виду можно было предположить, что сон ее был такой же тревожный, как у Савиджа, смотрелась она великолепно.
— Давайте скажем так. — Он примирительно поднял руки. — Я очень хочу вам доверять.
Глава 10
Балтимор находился к юго-западу от Филадельфии — девяносто минут бешеной езды. Когда Савидж остановил «таурус» возле двухэтажного дома в довольно благоустроенном районе городских окраин, он оглядел аккуратно подстриженные кусты, тщательно обработанный участок вокруг здания и наконец выключил двигатель. Несмотря на прохладную октябрьскую погоду, на лбу у него выступила испарина.
— Кто здесь живет? — спросила Рейчел.
— Вопрос на засыпку, — ответил Савидж. Он вышел из автомобиля и поежился.
— Помощь не потребуется? — Акира взялся за ручку дверцы.
— Нет. — Савидж решительно остановил его. — Я сам должен выяснить.
— Выяснить что? — спросила Рейчел.
— Если я скажу, то вы сочтете меня сумасшедшим. Если все пройдет нормально, я позову вас в дом. В любом случае проверка не займет много времени. Каков бы ни был ее результат.
Савидж приосанился и зашагал по дорожке, мимо взрыхленных газонов, дошел до крыльца, поднялся по ступенькам вверх, вслушиваясь в отдающийся в тишине звук своих шагов, и взялся за ручку входной двери.
В какой-то момент он вознамерился было постучать, но передумал, решив, что следует вести себя естественно, как всегда. Просто войти.
В прихожей пахло плесенью. Откуда-то из глубины дома доносился аромат тушеного мяса с чесноком в красном вине. Справа находилась гостиная, забитая мебелью, укрытой пластиком, дабы орава животных здесь не изодрала ее в клочья.
Из дальнего конца коридора слышались переливы актерских голосов, по TV транслировали очередную серию популярного телесериала. Савидж также отчетливо различал характерные удары деревянной ложки о края металлической посудины, как при замешивании жидкого теста.
В отличие от полутемного вестибюля, кухня оказалась ярко освещенной. Взору Савиджа предстала морщинистая седовласая женщина, размешивавшая тесто, одновременно глядя на экран портативного цветного телевизора, стоящего рядом с микроволновой печью.
Пройдя к разделочному столу, возле которого стояла женщина, он улыбнулся.
— Ма, сюрприз.
Она от неожиданности резко вскинула голову, взглянула на Савиджа и уронила деревянную ложку.
— Ты…
— Знаю, что приезжал не так уж часто, как полагалось бы примерному сыну, но пойми, у меня масса работы. По крайней мере, я ежемесячно посылал вам деньги. Я вижу, ты неплохо управляешься с домом. Выглядит он замечательно. — Савидж продолжал улыбаться.
— Что ты здесь делаешь?
— Я же сказал: извини, что не приезжал. Прошу прощения, ма, постараюсь исправиться.
— Отвечай на вопрос. Что ты здесь делаешь?
— Да нет, не подумай ничего такого, со мной ничего страшного сейчас не происходит. Тебе не придется меня прятать и посылать за врачом, как в последний раз. Просто мне захотелось заехать на минутку домой. Вспомнить прошлое. Папу. — Савидж сделал шаг вперед, намереваясь ее обнять.
Женщина отпрянула.
— Не надо так, ма. Не злись. Я же попросил прощения за…
— Не подходи. Кто ты такой?
И Савидж понял, что оправдались его худшие предположения, у него закружилась голова. Ноги стали ватными. Превозмогая слабость, он сделал еще один шаг.
— Твой сын.
Женщина закричала:
— Нет, пожалуйста, не надо…
Ее крик становился все громче, пронзительнее, отчаяннее.
По ступеням лестницы из подвала загремели шаги. Рослый старик в рубашке с закатанными рукавами, с руками работяги ворвался в кухню. Седой, с поредевшими от старости волосами, с темными, характерными для больной печени пятнами на лице. Несмотря на преклонный возраст, он выглядел довольно крепким и сильным.
— В чем дело, Глэдис? — воскликнул старик, обращаясь к жене.
Женщина, бледная от страха, стояла молча, прислонившись спиной к столу возле раковины. Прерывисто дыша, своим костлявым трясущимся пальцем она указывала на Савиджа.
— Кто ты, черт побери, такой? — заорал мужчина.
— Френк, он говорит… — У нее перехватило дыхание. — Зашел прямо сюда. Перепугал меня до смерти. Назвал меня… Он думает, что он — наш сын.
Щеки старика сделались красными от гнева. Он рванулся к шкафчику, рывком выдвинул ящик и вытащил молоток.
— Во-первых, да будет тебе известно, приятель, что наш единственный сын умер двадцать лет назад от кистозного фиброза. — Он взметнул молоток вверх и двинулся к Савиджу. — А во-вторых, у тебя есть всего семь секунд, чтобы унести отсюда свой поганый зад, пока я не размозжил тебе башку и не вызвал копов.
Савидж поднял вверх руки. У него свело живот, словно в нем гнездился клубок змей. Он не мог преодолеть сковавший его ужас.
— Подождите, послушайте меня. Происходит нечто чудовищное. Вы заблуждаетесь. Позвольте же мне объяснить.
— Происходит нечто чудовищное, говоришь? А ведь и правда: ты ворвался в мой дом, до смерти напугал мою жену. Если ты не уберешься отсюда к чертям собачьим, обещаю тебе: произойдет нечто еще более чудовищное.
Женщина рванулась к висящему на стене возле холодильника телефону.
— Подождите! — крикнул Савидж.
Она нажала три кнопки.
— Пожалуйста! Выслушайте! — взмолился он.
— Полиция! Срочный вызов!
— Убирайся! — заревел мужчина.
Чтобы избежать удара занесенного над ним молотка, Савидж отпрянул назад, ударившись спиной о дверную ручку, и вдруг понял, что не в силах шевельнуться от страха.
И от обуявшего его ужаса.
Потому что коренастый мужчина, который сейчас шел на него с молотком, был его отцом, не тем, каким он запомнился Савиджу с детства, каким он был за несколько часов до того, как застрелился, а таким, каким бы он стал, будь у него шанс состариться. Савидж узнал ямочку на квадратном подбородке, небольшую щель в нижнем ряду зубов, шрам на тыльной стороне правой руки.
Женщина, дрожа от страха, бормотала по телефону адрес.
— Не-ет! — закричал Савидж. — Вы же мои родители! Я же ваш сын!
— Ты псих, вот кто ты такой! Может быть, удар по голове выбьет из нее!..
— Почему же вы не помните меня?
Савидж увернулся от удара. Молоток просвистел у него над ухом и грохнул по ручке двери. Удар оказался настолько оглушительным, что у Савиджа зазвенело в ушах.
— Хватит!
Мужчина снова замахнулся.
Савидж, спотыкаясь, пятился по коридору к выходу. Миновал дверь кабинета, в котором застрелился его отец. Внезапно откуда-то выпрыгнул кот и вцепился Савиджу в ногу.
— Не-ет! — Человек, размахивая молотком, продолжал следовать за ним.
— Если вы не мой отец, тогда кто же? — Савидж в отчаянии шарил руками за спиной, пытаясь открыть входную дверь. Кот продолжал драть ему ногу. Савидж изловчился и отшвырнул его. — Ради Бога, скажите, кто же я?
Он повернулся и, выскочив из дома, ринулся на крыльцо, с трудом удерживая равновесие, и скатился по ступеням вниз.
Стоя у машины, Акира и Рейчел с ужасом наблюдали за происходящим.
Едва Савидж добежал до машины, все трое шмыгнули в кабину.
— Сволочь! — Мужчина продолжал преследовать Савиджа, но, поняв, что не сможет его догнать, швырнул изо всех сил молоток в дверцу отъезжающей машины.
Савидж ударил по педали акселератора. Взвизгнув шинами, «таурус» рванул с места. Вдалеке завыла сирена приближающейся полицейской машины.
— Что случилось? — удивился Акира.
— Просто я увидел мертвеца. — Савидж поднес руку к горлу и принялся его массировать, словно пытаясь восстановить застрявший в нем голос.
— Объясни, я ничего не понимаю, — сказала Рейчел.
— То-то и оно. Я тоже ничего не понимаю. Господи, помоги. Что же они с нами сделали?
Глава 11
— В своих фантазиях я мечтал, чтобы так было, но не надеясь, что это возможно. — Савидж яростно крутил рулевое колесо, обгоняя другие машины и не обращая внимания на щиты с афишами и объявлениями, видневшиеся на каждом шагу в лесистых окрестностях города. — Логическое завершение jamais vu. Ужасающая реальность. А я должен был убеждать себя в том, что мой страх — всего лишь страх, в действительности все обстоит иначе. Я должен был убедиться, что моя ложная память ограничивается «Мэдфорд-Гэпским Горным Приютом» и гаррисбергской больницей. И что же? Черт побери, ведь эти мужчина и женщина действительно мои отец и мать. Я вырос в этом доме. Я видел свою мать год назад. И она выглядела именно так, как эта женщина. А мой отец, если бы остался в живых, сейчас выглядел бы точно так, как этот мужчина.
Рейчел с Акирой продолжали молча слушать.
— Вы мне не верите? — спохватился Савидж. — Думаете, что я просто выбрал наобум какой-то дом и зашел?
— Нет, — сказал Акира. — Я тебе верю. Просто это…
— Что? Ты же знаешь, что мы видели друг друга мертвыми. Тебе придется поверить и в остальное.
— Похоже, я поняла, что имеет в виду Акира, — вступила в разговор Рейчел. — Он не хочет тебе верить. То, что ты говорил вчера вечером… я отнесла за счет переутомления, мы действительно долго находились в шоковой ситуации. Но теперь я наконец понимаю. Даже не столько понимаю, сколько чувствую. Если твоя память была полностью перестроена, то тебе действительно не на что опереться. Все, буквально все, ты подвергаешь сомнению.
— Вот почему мы и направляемся сейчас в Литтл-Крик, штат Вирджиния, — сказал Савидж. — Нужно выяснить, в чем еще я не имею права быть полностью уверен.
Лесополоса начала редеть, уступая место топи, за которой раскинулись пляжи.
У южной губы Чесапикского залива Савидж с шоссе № 60 повернул на запад и, проехав две мили, выехал к военно-морской базе — Литтл-Крик.
— О Господи, какая махина! — невольно вырвалось у Рейчел.
За базой можно было разглядеть административные и жилые кварталы, площадку для гольфа на восемнадцать лунок, две лужайки для отдыха, спортивно-оздоровительный центр, пристань для яхт, открытый бассейн, озеро с каноэ и водными велосипедами. Впечатление о грандиозности базы усиливало огромное количество персонала и стоящие на якоре в заливе тридцать два боевых корабля.
— Сколько здесь базируется моряков? — спросила пораженная Рейчел.
— Девять тысяч. Кроме того, плюс три тысячи человек обслуживающего персонала, — ответил Савидж. — Но «моряк» — слишком общее понятие. Большинство, конечно, принадлежит к традиционным формированиям. Но есть также и подразделения спецназначения. Здесь располагается учебная база восточного подразделения СИИЛз.
Он с гордостью обозревал базу.
— Именно такой я ее и помню. — В голосе вдруг зазвучали нотки страха. — Я хотел добраться сюда как можно быстрее. А теперь не хо…
Он заставил себя выйти из машины и направился к часовому у ворот базы. Солнце клонилось к закату. Тяжелые удары сердца отдавались в его ушах.
— Слушаю вас, сэр? — Часовой вытянулся в струнку.
— Мне хотелось бы видеть капитана Джеймса Макинтоша.
— По какому вопросу, сэр?
— Мы друзья. Я не видел его несколько лет. А сейчас оказался рядом… и решил заглянуть к нему.
Часовой подозрительно покосился на Савиджа.
— Я не собирался заходить на территорию базы, — поспешил заверить его Савидж, — и нарушать систему безопасности. Просто доложите ему, что я здесь. Если он не пожелает со мной встретиться, что ж, так тому и быть.
— Какое подразделение, сэр?
Сердце Савиджа ускорило свой бег.
— Так, значит, он все-таки находится здесь?
— Этого, сэр, я вам сказать не вправе, пока вы не назовете подразделение.
— Учебная команда СИИЛз.
И снова охранник покосился на него.
— Минутку, сэр. — Он зашел в здание, находящееся за воротами. Сквозь открытую дверь Савидж видел, как он поднял телефонную трубку. Через минуту часовой вернулся. — Сэр, капитан Макинтош сейчас отсутствует. У него увольнительная на двадцать четыре часа.
— Вам не сказали, куда он отправился?
Лицо часового приняло суровое выражение.
— Нет, сэр.
— Ну, разумеется. Большое спасибо. Попробую наведаться завтра.
Савидж, огорченный, поплелся обратно к автомобилю и все объяснил Акире и Рейчел.
— У меня нет ни малейшего желания ждать до завтра. Я знаю, где его можно найти. — Савидж задумчиво вел автомобиль прочь от базы, по направлению к Вирджиния-Бич.
Глава 12
Таверна «С-Корабля-На-Берег» находилась в квартале от моря. Но несмотря на это здесь воздух был пропитан морем и слышался крик чаек. Савидж втянул в себя соленый воздух с примесью сигаретного дыма и тут же услышал элвисовскую версию знаменитой «Джонни-будь-паинькой». Они вышли из машины на залитую солнцем улицу и вскоре очутились в полутемном баре.
Когда глаза привыкли к полумраку, Савидж увидел, что за столиками расположились молодые подтянутые люди, явно не привыкшие к цивильной одежде. Они много пили и оживленно беседовали между собой. В стеклянных витринах вдоль стен красовались модели авианосцев, линейных кораблей, эсминцев, подводных лодок, минных тральщиков, десантных ботов на воздушной подушке и патрульных катеров. Тут же стояли модели «Меримака» и «Монитора» — первых кораблей Соединенных Штатов, оснащенных оружием, которым, по иронии судьбы, пришлось сражаться друг против друга во время гражданской войны.
— Владелец этого заведения — бывший сержант СИИЛз, — пояснил Савидж своим спутникам, направляясь мимо столика, за которым шла ожесточенная борьба по армрестлингу, к небольшому свободному пятачку возле стойки. — Выйдя в отставку, он не смог примириться с гражданской жизнью и, чтобы быть поближе к базе, открыл этот кабачок. Сюда приходят матросы и почти все ребята из СИИЛз.
Бармен за стойкой приветствовал их улыбкой. Ему было за пятьдесят: короткая «ежиком» стрижка, телосложение как у футболиста, белая рубашка с короткими рукавами, какие носят моряки, и татуировка морского котика на правом предплечье.
— Ну, друзья, чего желаете?
— Сельтерской.
Рейчел с Акирой присоединились.
Бармен пожал плечами.
— Хэролд, ты что, не узнаешь меня? — спросил Савидж.
— Да вроде как нет. — Бармен вгляделся повнимательнее. — А что, мы знакомы?
— Когда-то я частенько захаживал сюда.
— Да здесь столько народа перебывало, что всех и не упомнишь. А когда это было?
— Октябрь тысяча девятьсот восемьдесят третьего.
— Извини, приятель. Столько лет минуло. Тут и через год-то все начинают казаться на одно лицо. Да и память у меня уже не та, что раньше.
— Я тебя понимаю.
Бармен бросил косой взгляд на Акиру и отправился за сельтерской.
— То, что он меня не помнит, еще ничего не значит, — сказал Савидж. — Но то, что я знаю его и помню этот кабак, значит для меня многое.
Рейчел, похоже, его слова не показались убедительными.
— Хочешь сказать, что здешняя ситуация ничем не отличается от предшествующей? — спросил Савидж. — Так?
Но ответить ей так и не удалось. Вернулся бармен с сельтерской.
— С вас три семьдесят пять.
Савидж протянул ему пятерку, говоря:
— Оставь сдачу себе.
— Спасибо, приятель.
— Скажи, а капитан Макинтош по-прежнему здесь бывает?
— Мак? Ну, конечно. По крайней мере, несколько раз в месяц он сюда наведывается.
— А сегодня вечером он не приходил?
— Не знаю. Я его не видел. Возможно, его обслуживала за столиком одна из официанток. — Бармен опять покосился в сторону Акиры и отправился к кассе.
— Мне кажется, он не слишком жалует японцев, — сказал Акира.
— А может быть, японцев здесь никогда и не было. Он не единственный, кто на тебя смотрит, — сказала Рейчел.
— Я заметил.
— Может быть, их внимание привлекаешь ты. — Савидж обернулся к Рейчел. — Окажись ты здесь одна, думаю, добрая сотня моряков стали бы оспаривать честь пригласить тебя за свой столик.
— Уж не знаю, расценивать это как комплимент или угрозу, — парировала Рейчел.
— Расскажи нам о капитане Макинтоше, — попросил Акира.
— Мы с ним вместе служили в СИИЛз. После Гренады я подал в отставку. Он же получил повышение, став инструктором. Мы были друзьями. И довольно близкими. Я очень хорошо его помню. Он, как живой, стоит у меня перед глазами. Вместе проходили обучение. В бой шли тоже вместе, на одном корабле. Частенько ходили сюда, пили, куролесили… Боже, неужели все это тоже из ложной памяти. Не может быть… Да, кстати, — плечи Савиджа свело судорогой, — вот и он собственной персоной.
Отлично сложенный светловолосый человек лет тридцати — тридцати пяти вошел в таверну. Высокий, с точеными чертами лица, загорелый, он был одет в джинсы, кроссовки и джинсовую рубашку с тремя расстегнутыми верхними пуговицами, открывавшими волосатую грудь. На руке — часы для подводного плавания.
Он помахал рукой компании, сидящей за одним из столиком, и направился к ним. Савидж сорвался с места и, лавируя в толпе, бросился к нему.