Конечно, любой бы об этом переживал. Но боль Роберта была ничем по сравнению с тем, что я перенесла в тот момент.
Ничем, по сравнению с той страшной болью, которая пронзила меня насквозь.
Не поэтому ли Адам до сих пор не навестил меня?
Не поэтому ли я видела только Мейеров и Роберта?
На секунду показалось, что меня сейчас вырвет.
Потому что этого не могло произойти.
Не могло.
Но… Неопровержимые страдания Роберта были тем доказательством, в котором я нуждалась.
Это происходило.
И от этого никуда нельзя было деться.
Я облизнула губы, не в силах переварить то, что только что услышала, но Роберт, похоже, понимал, через что в действительности я проходила. Не знаю, что он увидел на моем лице, но он пробормотал:
— В данный момент, пока мы говорим, мои адвокаты разбираются с этой ситуацией.
— Какой ситуацией? — прохрипела я.
Покушение на убийство, женитьба или удочерение... Очевидно, их было три.
Роберт моргнул.
— Удочерение, конечно. Пока мы говорим, все идет полным ходом. В течение следующих двух месяцев, если у меня получится поспособствовать тому, чтобы это прошло быстрее, ты станешь членом нашей семьи.
И это будет только началом моих кошмаров.
Единственный способ, которым я хотела войти в семью Роберта, это быть его невесткой, а не приемной дочерью.
— Почему вы спросили меня, хочу ли я этого, если все равно не собирались слушать? — прошептала я, чувствуя в своей душе глубокую пропасть, которая начала осыпаться, когда новости дошли до моего сознания.
— Иллюзия выбора — сильная вещь, — пояснил Роберт, и почему-то, когда он посмотрел на меня, я почувствовала, что он имеет в виду что-то еще.
Я нахмурилась, пытаясь понять что именно, но Роберт, потянувшись ко мне, похлопал меня по руке.
— Просто сконцентрируйся на том, чтобы поправиться. Я позабочусь о том, чтобы все твои вещи перевезли из твоей приемной семьи в нашу. В ближайшие пару дней я приеду вместе с женой, и как только тебе разрешат выписаться, мы поедем к нам домой. — Еще одно похлопывание по моей руке. — Давай сделаем из этого что-то хорошее, Теодозия. Позволь мне исправить ошибки моего сына.
Это был не вопрос, это было скорее заявление, — еще одно свидетельство того, что выбор в действительности является иллюзией. Я не имела права голоса в этом. Семья Адама решила мою судьбу, как и его.
Только это была не та судьба, где наши жизни были переплетены, не то будущее, в котором мы были вместе... Нет. Это была та судьба, где нас разделяло обручальное кольцо на его пальце.
Глава 17
Тея
Тогда
Несколько дней спустя, когда меня везли в дом Рамсденов, я смотрела на затылок семейного водителя и думала о странностях судьбы.
Благодаря Адаму я уже несколько раз встречала Линдена, и он подошел ко мне сразу же, как только я встала с больничной инвалидной коляски, в которую меня усадили. Никогда в своей жизни я не была неподвижной так долго, и в результате стала жесткой, как доска. Линден помог мне подняться на ноги и поддержал, когда я едва не упала. Я не знала, связано ли его дружелюбное отношение с моим новым статусом или с тем, что он искренне сочувствовал мне после того, что произошло, но я приняла это.
Физически со мной было все в порядке. Не было причин, по которым мои ноги были хлипкими, как спагетти… но они были такими. И я чувствовала себя одной большой кастрюлей с переваренной пастой.
На самом деле, я чувствовала себя сгоревшими макаронами.
Моя жизнь была одной большой испорченной сковородой с лазаньей. Депрессия? Мягко сказано.
Я была потеряна. Плыла по течению. Возможно, внешне я выглядела нормально, хотя и стала немного бледной, но глубоко внутри чувствовала, что во мне взорвалась глубинная бомба. Вынырнуть из этого состояния было невозможно, и внезапно состояние маминой депрессии после смерти папы обрело смысл. Это нашло отклик во мне, потому что любовь причиняла боль.
Боже, так и есть.
Боль настолько сильную, что когда все пошло не так, она заполнила собой все мое существо.
Я закрыла глаза от этой мысли, стараясь не блевануть, когда страдание овладело мной. Я знала, что если кто-то что-то и понял, то по иронии судьбы это была мама Адама. Я встретилась с Анной на следующий день после того, как Роберт заглянул, чтобы сообщить об изменениях в моей жизни, и она едва ли сказала мне хоть слово сквозь слезы и ужас в глазах.
Не знаю, ненавидела ли она меня или ненавидела себя, но большую часть своего визита она смотрела на свои руки.
Да, это было неловко.
И теперь я должна была жить с ней. И с Робертом.
И с Адамом.
Переедет ли Мария к нему?
Они собирались пожениться…
Мой разум был поглощен этими мыслями, и я обнаружила, что все еще потрясена новостью о том, что Адам женится на другой и не сказал мне об этом сам.
Я не видела его в школе после происшествия. Как наши миры смогли измениться так быстро? Как наша лодка смогла перевернуться вверх дном, когда мы плыли только вперед?
Боже, я ненавидела Каина. Он разрушил всю мою жизнь, и никто никогда не поймет, насколько сильно. Это не имело никакого отношения к гребаной попытке утопления. Это было связано с тем, что Адам внезапно перестал быть моим.
Как я должна была с этим справиться?
Моя мама покончила с собой, потому что боль от потери папы была невыносимой. Как я должна была жить в мире, в котором мой джило принадлежал не мне, а другой женщине? Женщине, которая хотела причинить мне столько же боли, сколько и Каин.
Протянув руку, я потерла глаза. Утомление от случившегося прошло полностью, и я была истощена только потому, что лежала по ночам без сна, задаваясь вопросом, не было ли все это гребаным сном.
Кошмаром.
Не было.
Но я знала, что Адам бы навестил меня, если бы это не было кошмаром. Он бы подошел и обнял меня, он бы все исправил.
— Мисс, вы в порядке? — спросил Линден, когда из меня вырвался прерывистый вздох.
— Нет. Не в порядке, — пробормотала я.
— Мы почти на месте, — обеспокоенно ответил он. — Моя жена работает в доме экономкой, и она подготовила для вас комнату, чтобы вы могли отдохнуть, как только мы приедем. Мистер и миссис Рамсден отсутствуют, поэтому поприветствовать вас предстоит мне и Дженис, моей жене.
Что ж, здесь можно было найти какое-то утешение. У меня было предчувствие, что с Робертом я справлюсь. Другое дело Анна. Что-то в ней заставляло меня нервничать. Мне не нравилось то, как она была расстроена.
Роберту было стыдно за своего сына и за то, что тот сделал. Анна же не стыдилась Каина. Я знала это. Она была расстроена, что его поймали, и в этом была разница между ними. Переживала ли она из-за того, что произошедшее плохо отразится на ее карьере, или из-за того, что Каина собирались посадить, я не могла понять.
Во всяком случае, пока. Время покажет.
— Где Адам? — спросила я, и его имя на моем языке причинило боль.
Сладко-горькую.
Вкус, к которому я уже привыкла.
— Ну как же, ведь он со своей женой.
Они поженились? Так быстро?
Боже, у меня паническая атака?
Как такое вообще возможно?
— Они уже поженились? — прошептала я, уставившись на затылок Линдена широко распахнутыми от шока глазами.
— Да, мисс. Пока вы были в больнице. — Он нахмурился, и в глубине души я заметила его неодобрение, но на переднем плане было достаточно проблем с тем, что я слышала, не говоря уже о чем-то другом. — Отныне они будут жить в доме ее родителей.
Мои глаза расширились еще больше. Видеть их вместе причиняло бы боль, но я хотя бы видела Адама. Я бы заставила его объяснить, что, черт возьми, происходит.
В данный же момент меня охватила дрожь.
— Остановите машину, — выпалила я.
— Почему, мисс?
— Остановите машину! — повторила я. — Меня сейчас вырвет.
Момент был неподходящий. Мы находились в потоке машин. Тем не менее, Линден свернул на обочину, несмотря на сопровождающий наш маневр град гудков, но мне было все равно. Мой слух заглушал стук моего сердца.
Он остановился, и я едва успела открыть дверь, как тут же извергла из себя то немногое, что съела на завтрак.
Когда мое тело вытеснило всю больничную пищу, я внезапно поняла то, что всегда от меня ускользало.
Почему мама так поступила.
Эта боль, эта агония... Я не могла этого вынести. Я не была уверена, что смогу с этим справиться.
Пять месяцев он был для меня всем, а сейчас он стал никем. Как он мог быть кем-то еще? Он был женат. И не на мне.
Меня душили рыдания, когда меня рвало, и когда автомобиль дернулся, я поняла, что Линден вылез из машины.
— Ну, ну, мисс. Мне очень жаль, — пробормотал он, положив руку мне на спину. Затем передал мне бутылку с водой, и я взяла ее и прополоскала рот. Было неловко выплевывать воду, но он только что видел, как меня рвет, да и вкус во рту меня просто убивал, поэтому я выпустила струю как можно более изящно.
Я чувствовала себя ужасно. Словно один большой сопливый кусок отчаяния, и Линден удивил меня, когда обнял и прижал к себе.
Сначала я не поняла, что он делает.
Но прежде чем я успела напрячься, он прошептал:
— Мы с миссис Линден были удивлены этим объявлением. Каждый раз, когда я видел вас двоих вместе, я рассказывал ей об этом. Я никогда не видел двух более влюбленных людей, как вы, — сказал он, покачав головой, и его слова снова вызвали у меня поток слез. Линден похлопал меня по спине. — Вы справитесь с этим, мисс. Вы должны. Но, в то же время, это причинит сильную боль. Миссис Линден, Дженис, поможет вам. Всегда хорошо иметь человека, с которым можно поговорить.
Мои глаза болели от слез, и я знала, что залила ими его водительскую куртку.
— Простите. Вы промокли насквозь, — жалобно прошептала я, ссутулившись, когда пыталась разобраться в своей новой реальности.
— Не волнуйтесь, — пожал он плечами. — Нам всем иногда нужно плечо, на котором можно поплакать.
Мои губы дрожали, и хотя я ревностно хранила свои секреты, не могла удержаться от того, чтобы не сказать. Точно так же, как не могла остановить слезы, чтобы они не заливали мне глаза.
— Это больно.
— Я знаю, — вздохнул он.— Дженис поможет, я обещаю.
— Я не знаю ее, а она не знает меня.
— Лучше поговорить с кем-то, кому ты можешь сказать правду, чем запереть ее внутри. — Он снова пожал плечами.
Я закусила нижнюю губу.
— Верно. Откуда…
— Я видел вас вместе, не часто, но достаточно, — повторил он. — В тот день в Общественном центре, когда мистер Адам вручил вам подарок. Я никогда не видел ничего подобного. Поверьте мне, и Дженис это подтвердит, я не романтик, мисс. Нисколько. Она бы хотела, чтобы я им был. Она была бы счастлива, если бы я каждый день дарил ей цветы и оставлял небольшие записки и, вероятно, мне стоит это делать. Она заслуживает лучшего мужа, лучшего человека рядом с собой, но даже я видел, что между вами было. Даже я не мог не видеть, что вы имели.
Он покачал головой.
— Сначала я думал, что сошел с ума, но это было похоже на связь. — Он снова пожал плечами. — Я сказал Дженис, и она тоже подумала, что я сошел с ума. Но я рассказывал ей о вас двоих достаточно, чтобы она поверила. Поэтому, когда мистер Адам переехал и женился на той девушке, Лопес, она была озадачена этим так же, как и я.
— Роберт сказал, что она беременна.
— Это бы объяснило все — они католики, — произнес Линден.
— Действительно? — Я нахмурилась в замешательстве.
— Да. Ревностные.
Как я могла этого не знать?
— Адам никогда не говорил...
Но потребность Роберта в искуплении грехов Каина внезапно стала чертовски понятной.
— Зачем? Это не то, о чем парень говорит со своей возлюбленной, не так ли?
— Я не его возлюбленная, — с горечью сказала я.
— Вы были ею. Но он порядочный человек.
— Адам не думал, что он вам нравится, — сказала я, судорожно сглотнув. — Он не думал, что нравится хоть кому-то.
— Не все из нас были очарованы мистером Каином, но это не то, что вы можете сказать своему боссу, не так ли? Что ты думаешь, будто их ребенок — мстительное исчадье ада. — Линден, поморщившись, сжал мое плечо. — Воистину, единственный способ, которым семья могла бы узнать его истинную сущность, — это то, что случилось с вами. — Он прочистил горло. — Говорят, он удерживал вас под водой. Это правда?
— Сначала я подумал, что это шутка. Как будто они издевались надо мной, и я поняла это. Из-за меня Мария выбыла из команды, так что, думаю, все началось именно тогда. Мария толкнула меня, и я упала. Следующее, что я помню, — мое лицо в воде.
Вспомнить эту часть событий было не сложно. Что было труднее принять, так это внешность Каина. Каина, который был так похож на Адама на фоне кислородного голодания, что это разбило мне сердце.
— Они смеялись и шутили, но я надолго умею задерживать дыхание под водой. Это то, чему я научилась сама.
— Спасибо Господу за это! — пылко отреагировал Линден.
— Потом вошел Каин. Сначала я подумала, что это Адам.
— Вас можно простить за это, — ободрительно произнес он. — В конце концов, они настолько идентичны, что это нервирует, и, хотя вы, несомненно, талантливы в задержке дыхания под водой, это точно сказалось на ваших способностях.
На моих губах, несмотря на страдание, появилась слабая улыбка от такой решительной защиты. Не знаю, заслужила я ее или нет, но было приятно получить поддержку от Линдена.
— Полагаю, что так и было. — Вздохнув, я приготовилась рассказывать историю, которую уже трижды рассказывала полиции, и пробормотала: — Схватив меня за волосы, он сунул мою голову обратно в воду. Я была так поражена мыслью о том, что это был Адам… — Я нахмурилась. — Что не могла больше контролировать свое дыхание. Я стала бороться, тогда он уперся коленом мне в спину. Я запаниковала и стала захлебываться. — Я прикусила нижнюю губу. — Затем вошел тренер, мигом просек ситуацию и вытащил меня. К этому моменту я уже была без сознания. Я знаю это только потому, что мне рассказал об этом Роберт.
Он ободряюще сжал мое плечо.
— Где был мистер Адам?
— Не знаю. Он тоже должен был тренироваться, но его не было в бассейне. Он не навестил меня в больнице, поэтому я не смогла его спросить.
Линден вздохнул.
— Они лишили его дома, как только смогли. — Он хмыкнул. — Мне нравится мой работодатель, мисс, но миссис Рамсден без сомнений тяжелый человек.
Его заявление, доброта его объятий взволновали меня.
— Почему вы говорите мне это? Почему вы такой милый?
В глазах Линдена читалась доброта. Взглянув на него, я увидела искреннюю озабоченность и, как ни странно, почувствовал себя более расслабленно. Я почти не обращала внимания на него этим летом, потому что он ни разу не издал ни звука, когда Адам несколько раз забирал меня на машине.
Я только здоровалась с ним, а затем сосредотачивалась на Адаме. Так же, как и он на мне.
На вид Линдену было около шестидесяти, его лицо было покрыто морщинами, но взгляд карих глаз, обрамленных по бокам «гусиными лапками» от частых улыбок, был мягким. Уголки его рта тоже были приподняты, как будто он всегда был готов смеяться.
— Потому что у вас доброе сердце, и вы попали в затруднительное положение.
— Некоторые скажут, что мне повезло из обычной приемной семьи попасть к таким людям, как Рамсдены. — Я горько рассмеялась. — Хороша же удача. — Боже, даже Мейерсы не проведывали меня после того, как Роберт появился в моей больничной палате, показав, какое влияние я оказала на их жизнь.
Я подумала о Луизе, об их горе и простила им присущую им неприязнь к больницам, но это не улучшило мои одинокие часы, проведенные в палате.
— Согласен. Небольшая удача. — Он похлопал меня по руке. — Но там будем мы с Дженис. Мистер Роберт и миссис Анна нечасто бывают дома. Мы постараемся улучшить ваше положение.
Он чего-то не договаривал. Была причина, по которой он был так добр ко мне, но я приму это.
Мне нужна была вся доброта, которую я могла получить в ближайшее время.
Через неделю я вернусь в школу. Мне придется столкнуться с той же толпой незнакомых людей, что и раньше, но Адама уже не будет рядом со мной. Ну, технически он будет там, но он не будет моим, так ведь?
Он будет ее.
Марии Лопес.
Суки, которая выбила почву у меня из-под ног, которая попыталась причинить мне вред первой.
Это было глупо и не было ничьей стороны, но мне казалось, что он поддерживал ее вместо того, чтобы быть рядом со мной. Как будто он защищал ее в то время, когда я была единственной, кто нуждался в нем больше всего.
Я представляла его в школе в окружении чужих людей, которые шептались обо мне за моей спиной. Черт, Мария была популярна. Каин тоже судя по тому, что рассказывал Адам. Возможно, меня обвинят в том, что случилось. Эти богатые ублюдки всегда выгораживают друг друга, не так ли?
— Я бы хотела, чтобы они оставили меня в покое, — прошептала я.
Линден, казалось, понял, о чем я думаю.
— Эта семья находится под пристальным вниманием, мисс. Когда Каин сделал то, что сделал, и на поверхность всплыли другие вещи, связанные с ним… — Боже, что еще? Я знала, что он трахался с учительницей. Это стало известно? Но разве вина не ложилась на нее? — Полно доказательств, и там нет ни одного слова лжи. — Он помахал пальцем у меня перед носом. — Чтобы спасти репутацию нужно провести реституцию, но мистер Роберт — хороший человек. И мне неприятно это говорить, но они очень богатые люди, мисс. А мы с вами знаем, что для того, чтобы чего-то добиться в этом мире, это то, что нужно. Поэтому, как я бы сказал своей дочери, если бы она была здесь, а не поехала в Ирландию навестить своих дедушку и бабушку, возьмите все, что сможете. Не будьте алчной, не будьте жадной. Усердно работайте, но если вам что-то предлагают — берите. Воспользуйтесь возможностями, которые они предоставляют вам, потому что, хотя мистер Адам и был уверен, что в своем будущем вы добьетесь успеха, его семья может сделать это возможным.
— Что вы имеете в виду? — нахмурилась я.
— В их интересах чтобы вы добились успеха, — объяснил он. — Не забывайте об этом, мисс.
— Думаю, вы можете называть меня Теей, — улыбнулась я.
Это больше не было именем Адама.
Оно больше не принадлежало ему.
Оно принадлежало мне, и я забирала его обратно.
— Если вы не против, мисс Тея, то я согласен. Но только не тогда, когда семья рядом. Миссис Анне это не понравится.
Я могла себе это представить. Побыв с ней наедине, у меня сложилось такое впечатление, что она невероятно требовательна и ей чрезвычайно тяжело угодить. Все в ней было идеальным даже несмотря на кризис: складки на брюках, искусно нанесенный макияж, безупречно уложенные волосы. Ей было противно находиться рядом со мной.
Со времен Луизы моя способность к чтению аур ухудшилась, но инстинкт подсказывал что, в отличие от сына, ее аура будет негативной. Хотя она хорошо это скрывала. Потребовались годы, чтобы замаскировать то, чем она была на самом деле — волком в овечьей шкуре.
Эта мысль, наряду с тем фактом, что я собиралась жить под одной крышей с волком, заставила мой желудок сжаться.
— Спасибо, Линден, — прошептала я, немного растерянная от его совета и своих мыслей. Его доброта значила для меня больше, чем он мог представить.
— Питер, Тея. А мою жену зовут Дженис, не забывай.
— Не забуду.
И я не забыла.
Дженис была такой же доброй, как и Питер, и они оба взяли меня под свое крыло. Особенно в мой первый день в школе.
Когда я столкнулась лицом к лицу с человеком, встреча с которым никогда не должна была меня пугать.
С Адамом.
Он выглядел измученным. Несчастным. На самом деле он выглядел таким же измученным и несчастным, какой я чувствовала себя внутри.
Он не смотрел на меня.
Скорее он смотрел мимо, и это ранило больше всего на свете.
Но я знала почему. Знала, почему он не мог взглянуть на меня, потому что, если бы он это сделал, то открылась бы правда.
О том, как он предал меня, как он предал нас.
И за это я его никогда не прощу.
Глава 18
Тея
Сейчас
Когда золотая медаль легла мне на грудь, я улыбалась, но внутри чувствовала себя мертвой.
Я не ощущала радости, не в эту минуту. Мне было так больно до глубины души, что ничто не могло исцелить это, и у меня не было другого выбора, кроме как идти дальше. Просто продолжать жить дальше и делать для этого все возможное.
Как я всегда и делала.
К счастью, мне больше не приходилось беспокоиться о новом месте жительства, еде или крыше над головой.
Я была богата.
Заслужила свое будущее и имела право на то, чтобы оно было ярче прошлого.
В тот момент, когда заиграл государственный гимн, и толпа завопила от радости, я не подпевала. Я просто шевелила губами, ища его на трибунах.
Конечно, Адама там не было.
Ненависть к нему переплелась с давней любовью, которая была моим проклятием. Взглядом я нашла Анну и Роберта, но Адама, как он и обещал, не было. Я сильнее ощущала это отсутствие сейчас, когда чувствовала боль в мышцах, которые долго не работали. Боже, я все еще ощущала его внутри себя, хотя его здесь не было.
Несмотря на то, что я проснулась в пустой кровати.
У Адама даже не хватило порядочности поцеловать меня на прощание.
Ублюдок.
Монотонный звук гимна стих, но я не осознавала этого. Фактически, я сдвинулась с места только тогда, когда девушки по обе стороны от меня, в том числе Хилари Бентон из сборной США, занявшая третье место, суетливо сошли с пьедестала.
Чувствуя себя хрупкой, черт, хуже — ломкой, я направилась в раздевалку.
Сегодня наступило начало моей новой жизни, потому что сегодня на моем счету было шесть золотых олимпийских медалей.
Я была не просто Теодозией Кинкейд, цыганкой, перекати-поле, приемным ребенком, объектом для благотворительности.
Мое имя собирались записать в учебники истории.
Сделав глубокий вдох при этой мысли, я стала пожимать руки народу, который стал собираться возле шкафчиков, в нужный момент притворяясь, что смеюсь и улыбаюсь.
Сбежав, наконец, я стала пробираться сквозь толпу, зная, что Анна и Роберт будут меня ждать.
У меня не было никакого желания видеть их, и я знала, что если просто исчезну, это ранит их чувства, но мне было все равно.
Меня это не волновало.
Мне нужно было исчезнуть.
Я спрятала свой чемодан в шкафчик раздевалки, когда переехала из Олимпийской деревни в номер соседнего отеля, где мне не нужно было находиться рядом с другими спортсменами. Я была зла на Лори, которая прошлой ночью не пришла ночевать, поэтому игнорировала ее сообщения.
Предательница.
Конечно, было глупо винить ее, поняв, что единственной предательницей здесь была я. Я была тем, кто впустил Адама в свое тело, кто не выставил его за дверь.
Я даже не могла понять, что меня так расстроило. В конце концов, он же сказал, что уезжает, только я не ожидала, что он уйдет сразу после вчерашней ночи.
Проснуться в одиночестве, ощутив себя партнершей на одну ночь?
Боже, как мне хотелось оторвать ему голову.
Эта мысль наполнила негативными эмоциями, которые стали бушевать во мне, и когда они переполнили меня, я поняла, что мне нужен отдых. Возможность поразмышлять, возможность подумать о своих следующих шагах. Мне бы не удалось сделать это в Деревне. В честь меня должна была пройти вечеринка, и хотя было невежливо с моей стороны избегать ее – и мне определенно нужно было расслабиться, – это было последнее, с чем я могла справиться прямо сейчас. Мне нужно было пространство. Немедленно.
Когда я вышла на улицу со своим чемоданом, не встретив Роберта или Анну, я почувствовала себя б о льшим победителем, чем когда выиграла золото. Поймав такси, я быстро заскочила в него, – если немедленно не выберусь отсюда, то сойду с ума.
Дав водителю адрес отеля, номер в котором забронировала утром, я достала зазвонивший телефон. Я позволила звонкам идти на голосовую почту и игнорировала сообщения, как всегда делала, когда хотела помучить себя, чтобы вспомнить, почему в этом фарсе слишком трудно было участвовать.
Я открыла «Фейсбук».
Отыскав профиль Марии Рамсден, урожденной Лопес, я уставилась на них.
Всех троих.
Счастливую семью.
Рядом с Адамом должна была стоять я, а не сука, которая пыталась меня убить, но, как я довольно быстро поняла, элита всегда держится вместе. Сомкнув ряды, чтобы защитить себя от нас, простой черни, не заботясь о сердцах, которые они разбили на своем пути.
Ребенок, Фредди, был похож на своего отца, а его отец выглядел так же, как любовь всей моей гребаной жизни. Малыш был красив. Абсолютно великолепен. Но меньшего я и не ожидала.
Как будто фарс передо мной не может быть красивым.
Как будто.
Если бы.
Они хотели помучить меня? Им это удалось.
Я сжала губы, когда в верхней части экрана возник поток всплывающих сообщений от Анны и Роберта, тренера, который требовал моего присутствия на пресс-конференции, как и от остальной команды.
Мне не хотелось называть родителей Адама «семьей», но так оно и было. Возможно, они разбили мне сердце, но они также дали мне шанс быть здесь сегодня. Совершать рекорды. Иметь весь мир у моих ног.
Я прикусила нижнюю губу, чувствуя себя злой и неблагодарной, но просто... Я знала свои пределы.
Добравшись до отеля, я отправила Роберту сообщение, в котором объяснила, что мне нужно было исчезнуть.
Поскольку он был классным и по-своему поддерживал меня до последнего, он ответил, что все в порядке, но пресса требует со мной интервью.
Я: Помните Рене Лизетт?
Роберт: Журналистку?
Я: Ага. Я поговорю с ней.
Роберт: Где она работает?