Сент‑Кристоф,
6 декабря 1783
Дорогой Октавиус, старый плут!
Это ужасное место продолжает преподносить мне неприятные сюрпризы и нестерпимо угнетает меня. Здесь командуют скупой гусак Блум и его жена – ведьма, еда ужасная, а лечение смехотворное.
Остальные пациенты такие психи, что невозможно и представить – без сомнения, ты молишься, чтобы и я присоединился к их безумию.
Четверо придурков целыми днями пиликают свою музыку – точнее, трое, так как четвертый, слава Богу, занемог. Это противная вульгарная немецкая музыка, главные исполнители – две высохшие старые вешалки с берегов Дуная – сестры Элквитин.
Толстая сестра сносно говорит по‑английски и кажется довольно умной, но вторая, тощая, только невнятно бурчит и исписывает лист за листом какими‑то цифрами – без сомнения списки белья для прачечной.
И конечно, новые гости из Англии не оставляют их в покое. Это Мистер Понд обидел тощую сестру. Он выхватил у нее один лист бумаги, что взбесило ее.
– Прошу прощения, – сказал он запоздало. – Но это в самом деле экстраординарно. Это поразительно.
Его коллега, именующий себя Доктором (но на самом деле им не являющийся) кивнул.
– А я гадал, когда ты заметишь.
Он улыбнулся широкой добродушной улыбкой – такой же, какую я не раз замечал у браконьеров, несущих домой рюкзаки, полные тушек моих кроликов.
– Это… это…
Этот с позволения сказать Доктор Смит снова кивнул, шагнул вперед, возвращая лист очень рассерженной сестре Элквитин.
– Хелена, – сказал он проникновенно. – Вы поразительны. Намного опередили свое время. Это так необычно.
– Похоже на компьютерный код, – пробормотал мистер Понд. Какая чушь!
– Да, точно, – согласился Доктор Смит. – Это логично. Вы секси, Хелена. И, занимаясь подобной работой…
Оливия, толстая сестра, прочистила горло, и затем громко выразила свое неодобрение.
– Если вы обращаетесь к моей сестре, джентльмены, то должна напомнить вам, что она не может говорить. Моя сестра всегда блистала в математике. Но ей пришлось оставить занятия, когда болезнь сломила меня. Потом она сама заболела, без сомнения подхватив эту ужасную болезнь, когда выхаживала меня. Теперь ей удается работать лишь несколько часов в день. Чувствую, я сломала ей жизнь, – она гневно посмотрела на них – слишком возбужденно для старой перечницы.
– Вместо математики мы теперь занимаемся музыкой, – продолжила она. – Которая сама по себе чудо, думаю, вы согласитесь.
Она поклонилась Доктору Смиту, помогла подняться сестре, и они покинули комнату. Мы смотрели им вслед. Когда они скрылись за поворотом, я высказал этим глупцам все, что я о них думаю. Такая грубость по отношению к леди! Что иностранцы подумают об англичанах? К сожалению, я кричал на них слишком громко, и это мне аукнулось. Мое дыхание стало прерывистым и свистящим, и, кажется, я по‑настоящему заболел.
И это называется «исцеление»! Исцеление, я умоляю!
Твой вечный друг, Генри Невилл.
Дневник Доктора Блума
6 декабря 1783
Любители!
– Прошу прощения, что побеспокоил вас, – промямлил мистер Понд, нервно запуская пятерню в волосы, – но, думаю, бедному мистеру Невиллу сильно нездоровится.
Я сердито уставился на него. Этого еще не хватало!
Я бросился в ресторан, мистер Понд семенил за мной, словно нервное насекомое. Оказалось, они с Доктором Смитом спокойно сидели за столиком, попивая травяной отвар, как вдруг появился мистер Невилл и начал кричать, как обычно жалуясь на… всё и вся. По словам мистера Понда, Невилл навис над их столиком из‑за какой‑то воображаемой обиды, потом вдруг побагровел и упал.
Я увидел, как Доктор Смит пытается расстегнуть рубашку задыхающегося мужчины. Нелепый парик Невилла свалился с головы, и открывшаяся огромная блестящая лысина была такой же багровой, как лицо. Из его рта текла пена, но и это не удержало его от ругани, полившейся при моем появлении.
Я начал проверять его пульс и температуру, стараясь не обращать внимания на оскорбления.
Доктор Смит пробубнил что‑то насчет повышенного артериального давления. Извивающийся Невилл чуть не откусил Доктору Смиту палец, когда тот пытался помешать ему проглотить запавший язык. Зрелище не из приятных.
– Будьте вы прокляты, сэр, будьте вы прокляты! – яростно выкрикнул Невилл с пеной у рта. – Я приехал сюда лечиться, а вы чуть меня вконец не угробили! Что со мной происходит?
– Успокойтесь, мой дорогой сэр! – сказал я профессиональным успокаивающим тоном. – Дышите глубже, так глубоко, как только можете. Вы ведь сами нарушили режим лечения.
– Режим, ха! – фыркнул он. – Сидеть на берегу и помирать от мороза. У нас и без того плохая погода в Англии, не хватало еще наслаждаться ею за границей!
– Уверяю вас, получаются замечательные результаты. Вы должны доверять мне.
– Доверить свое здоровье зарубежному шарлатану?! Да я скорее доверю его Длинному Тому‑Мяснику! – Невилл с отвращением сплюнул. Я тут же кинул наметанный взгляд на плевок, чтобы посмотреть, много ли в нем крови. Кровь была, но немного, так что ничего страшного, слава Богу.
Мы уложили Невилла на лавку, и он постепенно восстановил дыхание. Первым же делом он хотел было заказать себе бренди, но я решительно воспротивился такому желанию. И смерил его строгим взглядом.
– Мистер Невилл, мое терпение не безгранично. Я последний раз прошу вас принять мой метод лечения, то есть сидеть на берегу с другими пациентами.
– Конечно, я не собираюсь этого делать! – возмутился он, снова нахлобучивая свой парик, дыша тяжело со всхлипами. – Это просто мой холерический темперамент, ничего более.
Я покачал головой: «Это не просто вспыльчивость, сэр, и вы это знаете. Мне жаль, но вам нужно взглянуть правде в глаза. Вы очень больны».
– Я требую второго мнения! – прорычал он.
Доктор Смит деликатно кашлянул. Я кинул на него гневный взгляд, растянув губы в максимально вежливой профессиональной улыбке, как полагается. «Да, Доктор Смит?» – спросил я.
– Я буду счастлив поделиться с вами своим скромным мнением, – ответил он. Мне бы следовало, наверно, избить его, или хотя бы обругать за это, но я просто кивнул.
– Мне будет очень интересно услышать его, дорогой сэр, – я натужно улыбнулся.
Доктор Смит выдержал паузу, выжидая, пока внимание Невилла сфокусируется на нем, затем сказал: «Боюсь, дорогой мистер Невилл, но я могу лишь согласиться с доктором Блумом. Вы очень серьезно больны».
Невилл поник, опускаясь обратно на лавку.
– Вижу, вижу, – прохрипел он, бешено вращая глазами.
Я благодарно кивнул Доктору Смиту, затем продолжил мягко:
– И, как я уже говорил, хватит упрямства. Если Вы не хотите принимать наше лечение свежим морским воздухом, тогда я вынужден буду принять альтернативные меры. Пожалуйста, приходите сегодня в 8 вечера в мой кабинет. Если Вы не придете, я буду вынужден принудительно выставить Вас за пределы моего учреждения. Все ясно?
Я не стал ждать ответа, просто повернулся и вышел. Ох уж эти англичане! Они просто омерзительны!
Пердита, как всегда, поддержала меня, когда я рассказал ей эту историю.
– Ты все сделал правильно, Йохан, – одобрительно сказала она. – Эти грубияны заслуживают сурового обращения.
Я кивнул: «Да, я знаю, но это несколько противоречит нашей обычной деликатности».
Она провела ладонью по моему лицу.
– Но он ведь будет доволен результатом. Мистер Невилл – очень влиятельный человек у себя в Англии. Он замолвит словечко о твоей замечательной работе и это привлечет сюда других влиятельных людей, – она улыбнулась, мягко щелкнув меня по носу. – И ты исцелишь их всех, мой золотой муженек.
Я взял ее руки в свои и улыбнулся, глядя в ее бесконечно любящие глаза.
– Да, – согласился я. – Я вылечу их всех!
Пришлось немало повозиться с приготовлениями, но к восьми все было готово.
Невилл ввалился в мой кабинет без стука. Он сразу заметил раскрытые настежь окна.
– Напустили сюда холода, – пожаловался он. – Этот Смит попытался увязаться за мной. Никак не хочет оставить меня в покое, чтоб его. Должно быть, этот мерзавец мечтает запустить руки в мое богатство! Но меня так просто не проведешь. Вы собираетесь что‑нибудь сделать с этим мерзким сквозняком или как? – он ткнул толстым пальцем в сторону открытой двери, хлопающей на вечернем ветру.
Я отрицательно покачал головой. Мне было не до его жалоб: я с огромным нетерпением ждал того, что должно было произойти.
– Боюсь, это необходимо.
– Проклятье! – проквакал он словно взбешенная жаба. – Вы совсем как моя няня, она вечно заставляла меня спать с раскрытым настежь окном, и летом, и зимой. Она чуть не убила меня в детстве, и с тех пор я не выношу холода. И к тому же я не намерен тратить время, скорчившись под одеялом на вашем благословенном берегу. Будем откровенны – вы обещали мне надежду и хорошее питание, и все, что я получил – жидкий суп с куском дешевого мяса!
Я кивнул и отдернул штору, показывая открытую дверь, террасу и существо на ней. Существо, которое сидело там, поджидая его.
Мистер Невилл в ужасе смотрел, как существо поднялось и влетело в комнату.
– Что… Что это? – взвизгнул он.
– Это, сэр? – сказал я спокойно. – Это – ваше исцеление!
Существо нависло над ним, собираясь поглотить его.
Письмо Марии
Сент‑Кристоф,
6 декабря 1783
Милая мамочка!!!
Случилось самое‑самое ужасное!!! ПОЖАЛУЙСТА, приезжай и забери меня! О, пожалуйста!
Я искала месье Понда или Доктора Смита, чтобы рассказать им, что случилось с Эми. Вскоре я увидела месье Понда, стоящего на веранде рядом с кабинетом Доктора Блума. Он любовался стоящими там искусственными цветами.
– Ах, привет, Мария, твое платье очень милое, – сказал он, протягивая мне цветок. Он сам был одет тоже довольно красиво, заметила я.
– Ну спасибо, – ответила я, впервые подумав о нем хорошо. – Что вы здесь делаете?
– Прогуливаюсь, – ответил он после минутного молчания. – Просто совершаю невинную прогулку. Что, звучит недостаточно убедительно? Но это чистая правда.
Я, улыбаясь, покачала головой.
– А что вы делаете на самом деле, месье?
Он сунул руки в карманы.
– Я хочу посмотреть, что случится. Тише, тише, маленькая обезьянка. Это наш маленький секрет, – он осекся и прикусил язык, словно он ляпнул что‑то не то. – Итак, – начал он, посерьезнев, – я услышал шум и уловил какое‑то движение вон в тех кустах. Это была не ты?
Я снова покачала головой.
– О Боже! – сказал он. – Ну, что‑то слишком большое для крысы. Итак, что же это? И куда оно делось?
Я уже набралась смелости, чтобы рассказать ему о его жене и князе Борисе, как вдруг из кабинета Доктора Блума послышался жуткий крик. Я ощутила, как рука месье Понда вцепилась в мою, но я вырвалась и бросилась к кабинету, отчаянно спеша на помощь.
Я влезла в раскрытое окно и замерла как вкопанная. Что я увидела… О, мама, я не могу это описать, но знаю, что видела это раньше. Оно было просто жуткое, и казалось, заполнило собой всю комнату… Я закричала и кричала до тех пор, пока не вошел месье Понд.
Он вошел спустя всего несколько секунд, но к его приходу все уже вернулось в норму. Месье Невилл сидел на стуле, тяжело дыша, Доктор Блум стоял у огня с очень злым видом, а посредине комнаты стояла я, съежившись под его испепеляющим взглядом. Страшное существо исчезло.
– Что случилось? – спросил месье Понд.
Доктор Блум натужно рассмеялся, поспешно сжав мое плечо.
– Бедная малышка просто испугалась, только и всего. Но на самом деле ничего не было. Знаете, у страха глаза велики, – сказал он.
– Оно было здесь! Оно было ужасно! – запротестовала я, разрыдавшись. Да, знаю, мам, я вела себя неподобающе, но я ничего не могла с собой поделать.
Месье Понд опустился на колени, глядя мне прямо в глаза. Его голос был взволнован, но довольно мягок.
– Итак, Мария, что здесь было? Что ты видела?
– Я не могу сказать! – вскрикнула я, заливаясь слезами. Я и вправду не могла.
Месье Понд осмотрел комнату, потом перевел взгляд на двух мужчин.
– А вы видели? Что тут было? Мы просто услышали крик…
Месье Невилл, пыхтящий и кряхтящий, только покачал головой.
Я могу сказать, что доктор Блум был просто вне себя от ярости, так зол, что я испугалась еще больше, и слезы хлынули с новой силой.
Я посмотрела на месье Понда, отчаянно пытаясь рассказать ему, что я видела, но язык не повиновался мне.
Вместо того чтобы ругать меня, он просто взглянул на меня, спокойно и ласково. Он принюхался.
– Здесь какой‑то странный запах, – заметил он. Затем он пробормотал «Кабель программного передатчика», почти про себя.
Тут как по волшебству появилась страшная мадам Блум и потащила меня в мою комнату, держа меня за руку как злая гувернантка. Она начала вытирать мне слезы фланелевой тряпкой, так грубо, словно хотела снять с меня скальп.
– Итак, Мария, – ее голос был тверд как камень и холоден как лед, – мы ведь не собираемся рассказывать сказки и небылицы, не так ли?
– Но я это видела! Видела! – запротестовала я.
Она снова поднесла к моему лицу мокрую тряпку.
– Что ты видела, девочка? Там ничего не было!
Я стояла, дерзко глядя на нее. Я не сказала ни слова. Просто зло смотрела на нее, совсем как ты, когда портной приносит счет.
Мадам Блум уперла руки в бока.
– Очень хорошо, Мария. Вижу, с тобой бесполезно разговаривать.
Она вздохнула, как будто устала и выдохлась. Я никогда ее не любила, особенно после того, как она запретила мне вернуться домой вместе с тобой.
– О, мое бедное дитя! – сказала она. – Что же нам с тобой делать? – она поджала губы, и на мгновение стала очень печальной.
– Отпустите меня домой! – взмолилась я. – Пожалуйста, отпустите! Я хочу к маме!
Мадам Блум покачала головой, затем, улыбаясь, пригладила волосы. Она посмотрела на свое отражение в зеркале, затем усмехнулась. Это была недобрая усмешка.
– Нет, Мария. Боюсь, что нет.
Сказав это, она вышла, закрыв меня на замок. О, мама, она НИКОГДА не отпустит меня! И я никогда не увижу тебя, не увижу щенят (может, назвать их Луи и Антуанетта?)
Я немного поплакала, затем меня стало клонить в сон. Я лежала, уткнувшись лицом в подушку, как вдруг услышала легкий стук в окно. Как ты думаешь, кто это был? Это был Доктор Смит!!
– Привет, Мария! – сказал он весело.
– Но месье! Как вы сюда попали? Карниз такой узкий, а земля так далеко.
Он скорчил рожу: «Ой, я только сейчас это заметил. Но может, ты будешь столь любезна и впустишь меня, а?»
Я бросилась к окну и открыла его. Доктор Смит, перевалившись через подоконник, оказался на ковре.
– Спасибо, – улыбнулся он, отряхивая пыль с колен.
– Вы забрались сюда, чтобы помочь мне? – спросила я.
Он покачал головой: «Это было бы неуместно… Нет, я пытался найти мою пациентку, Эми. Ты не видела ее?»
Мое лицо вспыхнуло от ощущения вины. Я прижала руки к пылающим щекам.
– Месье Доктор, мне очень‑очень жаль. Я совсем забыла! Я хотела рассказать Месье Понду, но это происшествие отвлекло меня. Все это так запутанно. Знаете, я видела что‑то ужасное внизу. Я не знаю что, но оно собиралось сделать что‑то ужасное с месье Невиллом!
– Что оно собиралось с ним сделать? – спросил он, нахмурившись.
– Я не знаю, не могу сказать, – сказала я обреченно. – Но пожалуйста, месье, это очень важно! Я хочу рассказать вам про Эми. Мы навещали князя в его башне, и я думаю, что ее поймал людоед!
– Людоед? – он моргнул. – Не могла бы ты рассказать все сначала, только помедленнее?
Я как можно подробнее рассказала ему о князе Борисе, его ужасном слуге Косове и гонке на колесницах. Дважды.
Наконец Доктор Смит встал.
– Спасибо, Мария. Ты была очень храброй.
Я покраснела от гордости и смущения.
– Но… я думаю, ты в очень большой беде. Слишком большой для такой маленькой девочки, неважно, насколько она храбра.
– Все в порядке, месье, – сказала я. Слова и улыбка Доктора Смита согрели меня. Он такой добрый! – И все точно будет хорошо!
Он печально покачал головой.
– Нет, не в порядке, – он сунул руки в карманы. – Эми пропала, здесь находится странный пациент под охраной, на пациентов нападают чудовища, тебя не пускают домой, и что‑то странное происходит на пляже… Кажется, пришло время сказать тебе кое‑что особенное.
Он посмотрел на меня очень, очень серьезно.
– Итак, Мария. Пожалуйста, слушай предельно внимательно. Если ты попадешь в беду, я хочу, чтобы ты прокричала те слова, которые я сейчас тебе скажу, изо всех сил, во все горло! Я услышу, и тут же прибегу. Идет?
Я послушно кивнула.
– Хорошо, – улыбнулся он, – а сейчас я пойду выручать Эми. Но сначала пообещай мне не влипать в неприятности, – он снова улыбнулся, но улыбка эта была невеселой. – Мария, я собираюсь сказать тебе мое секретное имя. Оно очень необычное и важное. Могу ли я попросить тебя использовать его только в минуту опасности?
– Чтоб мое сердце разорвалось! – поклялась я.
И потом, мама, он сказал мне свое секретное имя. Я бы хотела сказать его тебе, но обещание есть обещание.
Любящая тебя Мария.
Дневник Доктора Блума
6 декабря 1783
Чертов ребенок! Чертова Мария!
Если ее мать не заберет ее, я… не вижу причин, почему мне не стоит это делать. Я сыт по горло ее поведением и довольно давно! Я больше этого не потерплю! Не потерплю ни секунды. Хватит. Я положу этому конец!
Пердита очень хорошо поняла меня.
– Конечно, ты прав, мой милый муженек, – сказала она, поглаживая меня по плечу. – С этой Марией нужно что‑то делать.
– Она чуть не испортила мое представление для этого дурака Невилла! – сказал я в сердцах, пытаясь растолковать ей мое намерение отомстить девчонке.
– Но теперь‑то все в порядке, – заметила она успокаивающе.
Она налила мне чашку чая, и я с благодарностью выпил его. Моя Пердита заваривает восхитительный чай.
– Не волнуйся, – сказала она. – Ты ведь не можешь вылечить всех. В любом случае… – она улыбнулась своей особенной прекрасной, понимающей улыбкой. – Мы что‑нибудь сделаем с девочкой вечером. Мы вместе позаботимся о ней.
Я подошел к окну. В темноте я смог разглядеть гигантскую фигуру Косова, идущего по берегу.
– О Боже, – вздохнул я. – Интересно, что он им рассказывает.
Пердита неодобрительно хмыкнула.
– Уверена, он рассказывает им всю правду. Все будет хорошо, любимый, очень хорошо. Они очень понятливы.
Она всегда может подбодрить меня. И я рад, что мы скоро позаботимся как следует об этой противной девчонке.
Что вспомнила Эми
Без всякого сомнения, мы были заперты в комнате князя Бориса его ужасным слугой. Непростительное оскорбление, если хотите знать.
Князь, конечно, извинялся за непочтительное поведение своего слуги, но как‑то слишком спокойно, даже вяло. После того, как перестал кашлять. Я предложила ему стакан воды, но он решительно отмахнулся.
– Дайте… мне… восстановить… дыхание… – попросил он.
Пока я ждала, я попыталась выбраться через окно. Оказалось, что мы слишком высоко над землей. Так что побег отменяется.
– Полагаю, что мы здесь вдвоем – только вы и я, ваша светлость, – проворчала я. – Не думаю, что у вас есть канал связи № 4, не так ли?
Как ни странно, я восприняла это заточение довольно спокойно, будто мне не впервой было сидеть взаперти. Я покопалась в памяти. Что за жизнь я вела? Почему я не могу вспомнить?
– Что за канал связи № 4? – спросил Борис. Хороший вопрос. Вот, оказывается, еще одна вещь, которую я не в состоянии вспомнить. Поэтому я воспользовалась Отвлекающим Маневром Понд № 3, то есть сменила тему разговора.
– Как вы себя чувствуете?
Борис осторожно встал.
– Приступ прошел. Косов – святой, знаете ли. Если бы я не приехал сюда, если бы он не присматривал за мной… говорили, что я умру в течение месяца. Врачи там, дома, совсем отказались от меня. Они даже боялись меня! Я уж думал – не доживу до весны. А теперь – посмотрите на меня! – он гордо выпятил грудь, испортив, правда, весь эффект легким покашливанием.
– Поразительно, что может сделать свежий воздух, не так ли?
– Да ну? – сказала я, почему‑то не поверив ему. Он умирал, так ведь, а теперь он снова почти в полном порядке спустя каких‑то пару минут. Спящая Красавица была права – с Принцем что‑то не так.
Борис заварил нам чай в самоваре, как я поняла. Он был уже больше похож на себя.
– Не волнуйтесь, мадам Понд, – сказал он. – Мне гораздо лучше. Приступы бывают все реже и менее интенсивны. Вам действительно не стоит волноваться. Лучше уделите внимание более приятным вещам, и одна из них – этот вкусный чай.
Он протянул мне красиво украшенные чашечку и блюдце.
– Ну, выпейте это и расскажите мне все о себе, – он улыбнулся. Поистине очаровательной улыбкой.
И я рассказала. По крайней мере, то, что вспомнилось. Чем больше я рассказывала, тем больше пугалась, потому что поняла, что знаю о себе до обидного мало. Я замолчала.
В окно бился ветер, и море с ревом обрушивалось на скалы. Далекие деревья танцевали на ветру. Было впечатление, словно ты снова девочка, сидишь с друзьями дома в такой же шторм, и молишься, чтобы никто не начал рассказывать страшилки о привидениях. Мы сидели на постели князя Бориса, пили горячий, сладкий чай и смотрели друг на друга. Он был таким добрым и так внимательно меня слушал, изредка деликатно позевывая. В его глазах застыло странное выражение, будто, несмотря на видимую лень, он что‑то считал в уме, как бородатый компьютер.
Я рассказала ему все, что смогла о моих мальчиках и себе – но все это было похоже на бред. Я смогла вспомнить так мало. Я знала, что мы много путешествовали и делали удивительные вещи. Было что‑то еще – что‑то темное и неправильное, что я никак не могла вспомнить. О, и еще я зачем‑то брякнула, что соблазняла Доктора Смита. Что в 1780‑е годы каралось побиванием камнями или ношением пояса верности.
– Бедная Эми, – сказал он, когда я закончила. – Это все последствия того удара головой.
Я кивнула.
– Что со мной не так? – простонала я.
Прошло время. Завывал ветер, скрипели окна. Мы болтали и пили чай. Нет, мы не нашли канал связи № 4, но Борис отыскал где‑то шашки. Оказывается, играть в шашки не очень просто, учитывая, что в последний раз ты играла будучи ребенком, поэтому он с легкостью меня обыграл. Несколько раз.
– Ой! – пожаловалась я. – Ну дайте мне хоть разок отыграться. Это было бы по‑джентльменски.
Борис расхохотался.
– Я же говорил вам: я – Романов, и…
– Да‑да, никогда не позволите себя обыграть, – продолжила я. – Ваша жена, должно быть, очень несчастна.
Он пожал плечами.
– Мадам Понд! Мы закрыты здесь вдвоем. Что нам за дело до мужей и жен?
Я ощутила внезапное беспокойство – что, если мой муж увидит, как я бегаю вокруг кровати, преследуемая озабоченным отпрыском Русской Королевской Семьи? Получится… как там? Ха‑ха, Распутин…
Но внимание Бориса, казалось, было сосредоточено на другом. Он то и дело проверял время, посматривая на очень красивые часы, похожие на украшенную драгоценностями карету, стоявшие возле кровати.
– Где Косов? – простонал он вдруг. – Он опаздывает.
– Может его светлости надо взбить подушки? – спросила я. Честно сказать, я не горела желанием встретиться снова с этим грубым медведеподобным гигантом.
Борис покачал головой.
– Нет, нет, я не об этом…
Шторм бушевал. Что‑то было не так.
Я выглянула в окно. Сквозь покрытое каплями дождя стекло я увидела… Это было похоже на Марию, идущую на берег. Я забарабанила по стеклу. Но она меня не услышала.
Борис рылся в ящике стола в поисках игральных карт. Но вдруг замер и упал обратно на кровать.
– С вами все в порядке? – спросила я встревоженно. Его лицо было очень странного цвета, или точнее, странно бесцветным.
– Он обычно никогда не оставлял меня так надолго… – прохрипел князь Борис. Он покачал головой, раскрыл рот, словно задыхаясь. – Позовите Косова, мне нужен Косов…
Теперь он стал похож на собственную тень. Я уложила его на подушки.
– Я так слаб, пожалуйста… – прошептал он, закрыв глаза. И вдруг, вытаращив их, уставился на меня.
– Кто вы? – спросил он хрипло. – Что вы здесь делаете?
Затем он снова начал кашлять и задыхаться.
Вскочив, я бросилась к двери и забарабанила в нее ногами и руками, зовя Доктора, моего мужа, Косова, кого‑нибудь…
Но никто не пришел.
Письмо Марии
Сент‑Кристоф,
6 декабря 1783
Милая мама!
Я знаю, что обещала не ходить на берег, но я ничего не могла с собой поделать, правда не смогла. Даже после всего, что произошло, я захотела узнать, что же творится там.
Мертвецы сидели там, бубня и насвистывая. Вокруг них бушевал шторм, но они словно не замечали его. Я чувствовала, что моя душа уходит в пятки, когда ползла к ним, но они не обращали на меня внимания – они словно вмерзли в берег в ожидании. Они пугали меня. Я попятилась от них и наткнулась на месье Понда.
– Привет, Мария! – сказал он мягко и ласково. – Чем я могу тебе помочь?
– Вы прячетесь за скалой, – сказала я.
– Ну да, – послушно согласился месье Понд. – Здесь есть еще одно место, – он приглашающе похлопал по холодному песку рядом с собой.
Я устроилась рядом с ним.
– Почему мы прячемся? – спросила я.
– Может, это будет наш секрет?
Внезапно. Все сообщают мне свои секреты. Я горжусь этим. Я сказала ему очень серьезно, что он может мне доверять. Ведь Доктор Смит тоже сказал мне свой секрет. Месье Понда эта новость не обрадовала.
– Что он тебе сказал? – спросил он мрачно.
– Ох, месье! – засмеялась я. – Меня так легко не проведешь!
Он ничего не ответил. Я показала ему язык.
Он сначала сделал вид, будто ничего не заметил, но потом улыбнулся и указал на море.
– Мария, я прячусь, потому что творится что‑то очень плохое.
– Согласна, – кивнула я очень серьезно. – Что вы видели, месье?
Месье Понд начал закатывать глаза совсем как тот школьный учитель, от которого мы избавились.
– О, Мария, Мария, я не уверен, что могу перечислить все, что неправильно и плохо. Эми больна, я тоже чувствую себя не очень, мы в больнице, на сто лет опережающей свое время, сейчас середина зимы, и странные пациенты, которые сидят на берегу в разгар шторма, – он замолчал. Сейчас он говорил совсем как Доктор Смит. Затем его лицо стало испуганным. – О, и за твоей спиной стоит очень высокий человек.
Я повернулась и увидела, что над нами возвышается Косов.
Мою руку сжала успокаивающая рука. Рука месье Понда.
– Не бойся, – прошептал он, мягко сжимая ее. Он выпрямился, глядя на великана: – Добрый вечер. Моя фамилия Понд.
Косов сердито уставился на него, что‑то проворчав.
– О, вы русский? – месье Понд улыбнулся. – Ну а мы гуляем. Очень весело.
Косов подошел ближе. Он усмехнулся. Что‑то было не так.
– Кабель программного передатчика, – сказал месье Понд и затем встряхнулся, как мокрый щенок. – Прошу прощения. Я продолжаю повторять это, сам не знаю почему. Я хочу сказать, что у вас что‑то не так с походкой.
Косов замер.
– Ну, я имел в виду – у вас отличная выправка и все такое. Но вы как будто парите в нескольких дюймах над землей.
Я уставилась на гиганта. Косов, великан Косов, висел в воздухе. Как привидение. Я вскрикнула.
Косов взглянул на свои ноги, потом на месье Понда.
– Заставил вас обратить внимание, ха‑ха! – воскликнул месье Понд. Он сильнее сжал мою руку. – Бежим! – крикнул он.
МЫпобежали. О, мама, это было захватывающе. И мне даже понравилось, если бы не Косов, который бежал за нами, или точнее… летел. Как какое‑нибудь привидение, или кошмар, или что‑то более ужасное, следовал по пятам.
Но я чувствовала себя в относительной безопасности с месье Пондом. Очень напуганной, но все же в безопасности.
Мы бежали сквозь туман к морю, Косов бежал или скользил за нами. На миг мы потеряли его в тумане, а затем, не знаю как, я подвернула ногу, и отпустила руку месье Понда, и осталась одна в тумане. Я повернулась, но туман был такой густой. Слишком густой!
Я повернулась снова, зовя месье Понда. Я слышала, как он зовет меня, и вдруг прямо передо мной из тумана вырос Косов с каменным лицом и попытался схватить меня.
Закричав, я бросилась прочь от него, спотыкаясь и чуть не падая.
Вдруг я оказалась в море, прямо в волнах.
– Мария! – услышала я крик месье Понда. – Выйди из воды! Выйди из воды!
– Но месье! – крикнула я в ответ, барахтаясь. – Здесь неглубоко. Где вы?
Он не ответил. Я барахталась в волнах и в тумане, мое сердце бухало где‑то в горле.
Что‑то схватило меня за ногу. Сначала я подумала, что это повышение уровня ледяной воды.
Но оно потянуло, и я упала лицом в обжигающе холодные волны. Натяжение росло, затягивая меня в глубину.
Мне в рот хлынула ледяная соленая вода, волны разбивались о мою голову и тянули меня на дно. Нет, это что‑то другое тянуло меня вниз.
Что‑то схватило мою левую руку и еще сильнее потянуло меня вниз. Я чувствовала, что меня тащат сквозь воду, и только цепочка пузырьков поднимается вверх. Я сражалась за глоток воздуха, извивалась снова и снова, опускаясь вниз, вниз, вниз…
Рывком я оказалась на поверхности, попыталась закричать, но смогла лишь кашлять и отплевываться, морская вода жгла мое горло и глаза. Все это казалось таким знакомым. Но почему?
Туман рассеялся. Я могла разглядеть берег. Я была не так далеко от него. Я рванулась к нему, но что‑то упорно не пускало меня. Тянуло назад и вниз. Я не могла пошевелиться.
А на берегу, сидя на своих колясках, были мертвецы. И наблюдали, как я тону.
Я закричала, пытаясь привлечь их внимание, снова и снова.
Но они не двигались. Просто сидели и пели.
Мне было так холодно. Холодно и страшно.
Я подумала: «Не пора ли позвать Доктора Смита?» Но как Доктор Смит может помочь мне? Я уже хотела закричать его секретное имя, но соленая вода обжигала мое горло, и слова не желали выходить.
Туман сжимался вокруг меня, и ужасное нечто в воде крепко обвилось вокруг меня и сжало. Когда мое дыхание сперло, меня снова потащило вниз. Мои глаза чуть не лопались, а волны смыкались над головой.
Затем меня схватила рука. Настоящая, теплая, человеческая рука. И дернула.
– Отпустите ее! – услышала я голос.
Я открыла глаза. Ну конечно, это был чудесный месье Понд. Он стоял надо мной с суровым лицом, его рука цепко держала мое запястье и тянула, тянула…
Вокруг нас море бурлило, как кипящая вода в котле. Я видела странных существ, парящих в нем, и необычный свет, танцующий над ним. Наконец, волны словно отхлынули от нас, и я увидела дорожку, ведущую по мокрому песку.
Затем Месье Понд схватил меня еще крепче, его галстук касался моих волос.
– Я держу тебя, Мария, – сказал он. – Идем.
Мы прошли сквозь отступающие волны, и вышли на берег.
Там был Косов. Он стоял перед нами, скрестив руки.
– И снова здравствуйте, – вздохнул месье Понд.
Косов кивнул.
– Вы должны были позволить морю забрать ее, – сказал он.
– Этому не бывать! – сказал месье Понд очень жестко.
Помнишь Давида и Голиафа? Косов казался таким огромным, таким яростным, а месье Понд – таким маленьким и решительным – как маленький щенок перед большим волком. Он стоял твердо, и я видела, что он готов драться.
Вдруг Косов открыл рот, и из него вылетел сгусток тумана.
– О, это плохо, – охнул месье Понд. Он схватил меня за руку, и мы снова побежали.
Мы вскоре вернулись к отелю, недалеко от вершины холма.
Мы оба устали и тяжело дышали, мокрые с головы до ног, ледяная вода холодила и тяжелила нашу одежду.
Но месье Понд не собирался сдаваться, таща меня вверх по каменистой тропинке. Позади нас, я знала, был Косов, топая, как голем.
Огни клиники были такими теплыми и приветливыми, но они были еще так далеко.
Месье Понд толкнул меня вперед.
– Иди внутрь, Мария, – сказал он. Его лицо было грустное и суровое.
– Я разберусь с… что бы это ни было. Я справлюсь. Найди Эми. Беги.
Я постояла секунду, наблюдая, как он разворачивается к Косову, поднимающемуся по тропинке.
– О, добрый вечер. Рад встрече с вами, – сказал великан, стискивая месье Понда в медвежьих объятиях. Затем он повернулся, таща месье Понда к обрыву.
– Я предупреждаю вас, – прохрипел месье Понд, отчаянно молотя ногами воздух. – Я хорошо владею… а‑ах!
Косов отпустил его. Месье Понд покатился вниз, и скоро исчез из виду. Косов повернулся ко мне.
Вскрикнув, я бросилась бежать к зданию клиники.
Каким‑то образом я добралась до двери, плача и крича на бегу. Я захлопнула дверь за спиной, и, задыхаясь, прислонилась к ней. Прихожая была очень темной, но сквозь замерзшее стекло я различила светящийся силуэт Косова. Я даже не думала о том, как мне прогнать этого монстра. Я была слишком напугана.
На мое плечо опустилась рука. Я, сглотнув, обернулась. Это была мадам Блум, смотрящая на меня пустыми глазами, рассеянно приглаживая волосы свободной рукой. Другой рукой она сжимала мое плечо. Она улыбнулась.
– Добрый вечер, Мария, милочка. Мы так беспокоились о тебе.