Но это очень скромная калькуляция. В 1966 году в заявлении перед Конгрессом Ассоциация по разведению лабораторных животных (Laboratory Animal Breeders Association) указала, что в 1965 году для экспериментальных целей было использовано около 60 миллионов мышей, крыс, морских свинок, хомяков и кроликов.[21] В 1984 году доктор Эндрю Роуэн (Andrew Rowan) из Школы ветеринарной медицины при Университете Тафтс (Tufts University School of Veterinary Medicine) подсчитал, что ежегодно в опытх используется около 71 миллиона животных. В 1985 году Роуэн пересмотрел свои подсчеты: он сделал различие между количеством разводимых животных, приобретаемых и непосредственно используемых. Это дало цифру от 25 до 35 миллионов особей, которые ежегодно вовлечены в эксперименты (эта цифра не учитывает животных, которые умирают при транспортировке или погибают от человеческих рук еще до начала эксперимента).[22] Анализ уровня цен на фондовой бирже лишь одного основного поставщика лабораторных животных – Лаборатории по разведению животных Чарльз Ривер (Charles River Breeding Laboratory) – показал, что одна только эта компания ежегодно производит 22 миллиона животных.[23]
В отчете 1988 года, который выпустило Министерство сельского хозяйства, значатся 140471 собаки, 42271 кошек, 51641 приматов, 431457 морских свинок, 331945 хомяков, 459254 кроликов и 178249 диких животных – итого 1635288 животных, использованных в экспериментах. Не забудьте, что в этом отчете не учитывались крысы и мыши, поэтому в нем подсчитано, в лучшем случае, 10% использованных особей. В отчете также говорится, что из почти 1,6 миллионов животных, использованных для экспериментальных целей, более 90000 испытывали «необлегченную боль либо страдание». Опять же, это в лучшем случае 10% от общего числа животных, испытавших необлегченную боль и страдания – а если вивисекторы меньше беспокоятся по поводу причинения боли крысам и мышам, нежели собакам, кошкам и приматам, то эта доля еще меньше.
Все другие развитые страны используют огромное количество животных. В Японии, например, очень неполный обзор, напечатанный в 1988 году, дает общую цифру в более чем 8 миллионов.[24]
Один из способов понять природу вивисекции как широкомасштабную индустрию заключается в том, чтобы взглянуть на коммерческие продукты, произведенные с ее помощью, а также на способы их продажи. Среди этих «продуктов», конечно, сами животные. Мы увидели, сколько их производят в Лаборатории по разведению животных Чарльз Ривер. В журналах типа «Лабораторное животное» (Lab Animal) последние рекламируются так, будто они машины. Под фотографией двух морских свинок, одна из которых обычная, а другая совершенно бесшерстная, имеется следующая рекламная надпись:
«Теперь, когда дело доходит до морских свинок, у вас есть выбор. Вы можете выбрать нашу стандартную модель, которая полностью покрыта шерстью. Или ради быстроты и эффективности попробовать новую лысую модель 1988 года выпуска.
Наши лысые морские свинки – это результат многолетней селекции. Они могут использоваться в дерматологических исследованиях, когда изучаются вещества, вызывающие рост волос. Сенсибилизация кожи. Трансдермальная терапия. Исследования воздействия ультрафиолета. И многое другое».
Реклама компании Чарльз Ривер в журнале «Эндокринология» (Endocrinology), июнь 1985, задавала вопрос:
«Хотите увидеть нашу работу в действии?»
Когда дело доходит до операций, мы предоставляем Вам именно то, что заказал врач. Гипофизэктомия, резекции надпочечника, кастрация, удаление вилочковой железы, овариэктомия, тиреоэктомия. Мы ежемесячно выполняем тысячи удалений желез внутренней секреции у крыс, мышей и хомяков. Плюс, дополнительное специальное хирургическое вмешательство (удаление селезенки, почек, слепой кишки) по требованию... Чтобы приобрести животных, прошедших хирургическое вмешательство для удовлетворения Ваших исследовательских нужд, звоните по телефону (номер). Наши операторы доступны почти все время.
Эксперименты на животных произвели, помимо самих животных, рынок специализированного оборудования. В ведущем британском журнале «Природа» (Nature) есть рубрика под названием «Новинки рынка», и недавно читатели были проинформированы о новом оборудовании для исследований:
«Новейший инструмент для работы с животными, производства компании “Коламбус Инстраментс” (Columbus Instruments) представляет собой герметично закрытую беговую дорожку и предназначен для сбора данных о потребляемом кислороде во время упражнений. Это колесо имеет изолированные беговые полосы с отдельными электрошоковыми стимуляторами, которые могут быть рассчитаны для четырех крыс или мышей. Основная система стоимостью 9737 фунтов включает в себя контроль скорости движения ремня и электрошокер с контролируемым напряжением. Полностью автоматическая система стоимостью в 13487 фунтов может быть запрограммирована для проведения последовательных экспериментов, с периодами отдыха в промежутках между ними, и автоматически фиксирует количество пробегов к сетке электрошокера, продолжительность бега и время пребывания на сетке электрошокера».[25]
«Коламбус Инстраментс» производит и другие хитрые приборы. В журнале «Лабораторное животное» она рекламирует следующее изобретение:
«Измеритель конвульсий от “Коламбус Инстраментс” дает возможность произвести объективные и количественные измерения конвульсий у животных. Сенсорный датчик, установленный на платформе загрузки, переводит вертикальные компоненты силы конвульсий в пропорциональные электрические сигналы. Пользователь должен наблюдать поведение животного и, когда заметит конвульсию, активизировать измеритель, используя переключатель. В конце эксперимента будет получена общая сила и общее время конвульсий».
Кроме того, существует «Полный каталог крыс» (The Whole Rat Catalog). Его издала компания «Харвард Биосайнс» (Harvard Bioscience), и он состоит из 140 страниц, на которых рассказывается об оборудовании для проведения экспериментов на маленьких животных. Описание ведется на милом рекламном жаргоне. Например, вот что каталог рассказывает нам о прозрачных пластиковых фиксаторах для кроликов: «Единственное, что ерзает, это нос!» Впрочем, иногда проявляется некоторая чувствительность к противоречивой сущности вопроса: описание контейнера для переноски грызунов предлагает следующее:
«Используйте этот контейнер для переноски Вашего любимца с одного места на другое, не привлекая внимания». Помимо обычных клеток, электродов, хирургических инструментов и шприцов, каталог рекламирует фиксирующие конусы для грызунов, гарвардские системы шарнирных привязей, защитные перчатки, устойчивые к радиации, высокочастотное телеметрическое оборудование для имплантации, жидкое питание для мышей и крыс для исследований действия алкоголя, устройства для обезглавливания больших и маленьких животных и даже утилизатор грызунов, который «быстро превратит останки маленького животного в однородную суспензию».[26]
По-видимому, корпорации не утруждали бы себя производством и рекламой такого оборудования, если бы не ожидали значительных продаж. И эти предметы никто бы не покупал, если бы их не использовали.
Из десятков миллионов выполняемых экспериментов лишь несколько, возможно, вносят вклад в важные медицинские исследования. Огромное количество животных используется на университетских факультетах, вроде лесного хозяйства и психологии; гораздо больше используется в коммерческих целях, для тестирования новой косметики, шампуней, пищевых красителей и других маловажных вещей. Все это происходит только из-за нашего предубеждения против того чтобы серьезно относиться к страданиям существа, не являющегося представителем нашего биологического вида. Обычно защитники вивисекции не отрицают того, что животные страдают. Они не могут этого делать, потому что им нужно подчеркивать сходства между людьми и другими существами, иначе какая польза от этих экспериментов! Ученый, заставляющий крысу сделать выбор между голоданием и электроударом, чтобы посмотреть, образуются ли у нее язвы (они образуются), делает это, потому что нервная система крысы очень похожа на нервную систему человека, и, предположительно, она так же чувствует удар электрическим током.
Уже долгое время существует движение, выступающее против вивисекции. Его протесты привели к небольшим победам, потому что экспериментаторы при поддержке коммерческих фирм, которые получают прибыль, благодаря поставкам лабораторных животных и оборудования, смогли убедить законодателей, что оппозиция состоит из необразованных фанатиков, считающих интересы животных важнее интересов людей. Но чтобы быть против того, что происходит сейчас, необязательно настаивать на срочном прекращении всех исследований. Все, что нам нужно сказать – это что эксперименты, которые не преследуют никаких прямых и срочных целей, должны быть остановлены немедленно, а в оставшихся областях исследований нам следует, где это только возможно, стремиться заменить эксперименты на животных альтернативными методами.
Чтобы понять, почему этот, на первый взгляд, скромный шаг настолько важен, нам надо больше узнать об экспериментах, которые выполняются сейчас и выполнялись уже в течение века. Тогда мы сможем правильно оценить заявления сторонников вивисекции о том, что эксперименты на животных делаются только для важных целей. Поэтому на последующих страницах описываются некоторые эксперименты на животных. Читать об этих опытах неприятно; но мы обязаны узнать о том, что делается в нашем обществе, особенно с учетом того, что большая часть этих исследований оплачивается из наших налоговых отчислений. Если животным приходится все это переносить, мы как минимум можем ознакомиться с информацией об этом. Поэтому я не пытался смягчить данные о процедурах, которым подвергаются животные, и в то же время не пытался преувеличить их.
Все нижеследующие факты взяты из отчетов, которые были написаны самими экспериментаторами или позаимствованы из журналов, в которых ученые обмениваются друг с другом опытом.
Такие отчеты неизбежно правдивее, чем сообщения стороннего наблюдателя. На это есть две причины. Одна из них заключается в том, что вивисекторы не станут подчеркивать причиненные ими страдания, за исключением случаев, когда это необходимо для сообщения результатов эксперимента, что бывает редко. Поэтому о большей части страданий ничего не говорится. Вивисекторы, возможно, не считают необходимым включать в свои доклады какие-либо упоминания о том, что происходит, когда электрошоковые устройства остаются включенными в то время, когда их нужно выключить, когда животные приходят в сознание в середине операции из-за неправильно проведенного обезболивания или когда в выходные заболевают и умирают животные, за которыми никто не ухаживает.
Вторая причина, по которой научные журналы являются источником, устраивающим ученых, является то, что они включают только те эксперименты, которые вивисекторы и редакторы журналов считают важными. Комиссия Британского правительства выяснила, что лишь четверть опытов на животных когда-либо находит путь к печати.[27] Нет оснований верить, что в США публикуется больше отчетов об экспериментах; поскольку в Соединенных Штатах гораздо больше, чем в Великобритании, второстепенных университетов с менее талантливыми исследователями, кажется вероятным, что еще меньший процент экспериментов дает результаты, имеющие вообще какое бы то ни было значение.
Поэтому, читая последующие страницы, имейте в виду, что они взяты из уважаемых самими вивисекторами источников; и если результаты этих экспериментов не кажутся настолько важными, чтобы с их помощью можно было оправдать страдания, причиненные живым существам, учтите, что все эти примеры принадлежат к той малой доле опытов, которую редакторы сочли достойной публикации. И последнее предупреждение. Доклады, напечатанные в журналах, всегда появляются с фамилиями экспериментаторов. В основном я сохранил эти имена, потому что не вижу оснований защищать этих людей завесой анонимности. Тем не менее, не следует предполагать, что названные личности особенно злы и жестоки. Они делают то, чему их научили, они делают то, что делают тысячи их коллег. Приводимые мной данные призваны продемонстрировать не садизм некоторых конкретных ученых, а узаконенную ментальность спесишизма, из-за которого вивисекторы позволяют себе подобные вещи и не оглядываются на интересы используемых ими животных.
Многие из самых болезненных опытов проводятся в области психологии. Чтобы представить себе количество животных, с которыми экспериментировали в лабораториях психологи, примите во внимание, что в 1986 году Национальный институт душевного здоровья (National Institute of Mental Health) профинансировал 350 экспериментов на животных. Национальный институт душевного здоровья – это всего лишь один источник федерального финансирования психологических экспериментов. Учреждение потратило свыше 11 миллионов долларов на опыты, включавшие в себя непосредственные манипуляции с мозгом, свыше 5 миллионов – на эксперименты, изучавшие влияние лекарств на поведение, и свыше 2 миллионов – на исследования, включающие лишение сна, причинения стресса, страха и беспокойства. Эта ведомство за один год израсходовало на вивисекцию более 30 миллионов долларов.[28]
Один из наиболее распространенных способов экспериментирования на животных в психологии заключается в нанесении им ударов электрическим током. Это может делаться с целью узнать, как животные реагируют на разные виды наказания, или чтобы научить их выполнять различные задания. В первом издании книги я описывал эксперименты, проведенные в конце 60-х – начале 70-х годов. Вивисекторы наносили животным удары электротоком. Вот лишь один пример из того периода.
О.С. Рэй (O.S. Ray) и Р.Дж. Баррет (R.J. Barrett), работавшие в отделе психологических исследований, в Правительственном госпитале для ветеранов (Veterans Administration Hospital) в Питтсбурге, штат Пенсильвания, наносили удары электротоком 1042 мышам. Потом они вызывали конвульсии, для чего наносили более сильные удары с помощью электродов чашевидной формы, которые прикладывались к глазам животных, а также с помощью зажимов на ушах. Они сообщили, что, к сожалению, некоторые мыши, которые «успешно прошли тренировку в первый день, оказались больными или мертвыми до начала тренировки на второй».[29]
Сейчас, по прошествии почти 20 лет, когда я пишу второе издание книги, экспериментаторы все еще придумывают варианты одних и тех же опытов с небольшими изменениями. В.А. Хиллекс (W.A. Hillex) и М.Р. Денни (M.R. Denny) из Калифорнийского университета в Сан-Диего поместили крыс в лабиринт и наносили им электрические удары в случае, если после одного неправильного выбора они в ходе следующего испытания не находили решение за три секунды. Они пришли к выводу, что «результаты явно сходны с итогами ранней работы по запоминанию и забыванию у крыс, в рамках которого животных обычно били током в начале лабиринта, когда они как раз делали выбор» (иными словами, крыс били током на том участке лабиринта, где они должны были выбирать, а не до этого места; в этом заключалась новая особенность эксперимента, и она не вносила большой разницы). Далее вивисекторы ссылаются на опыты, проведенные в 1933-ом, 1935-ом и в другие годы, вплоть до 1985-го.[30]
Следующий эксперимент – это всего лишь попытка показать, что результаты, имеющие место у людей, применимы и к мышам. Курт Спенис (Curt Spanis) и Ларри Сквайр (Larry Squire) из Калифорнийского Университета в Сан-Диего в одном эксперименте использовали два вида разрядов, чтобы посмотреть, как «электроконвульсионный удар» влияет на память у мышей. Животных поместили в светлый отсек камеры с двумя отделениями, другая часть была темной. Когда мыши переходили из светлого отсека в темный, они получали по лапам удары током. После «обучения» мыши получали «обработку электроконвульсионными ударами», которая... производилась 4 раза с часовым интервалом... и каждый раз случались припадки». Электроконвульсионные удары вызывали ретроградную амнезию, которая длилась, по меньшей мере, 28 дней. Спенис и Сквайр пришли к выводу, что ситуация обстояла таким образом из-за того, что мыши забывали избегать перехода в темный отсек и поэтому получали удары током. Ученые отметили, что их открытия «совпадают» с открытиями, которые Сквайр уже сделал в ходе исследования, проводившегося на пациентах с психическими расстройствами. Они признали, что результаты эксперимента «не могут с уверенностью поддерживать или отрицать» идею о потере памяти вследствие «большого разброса результатов в различных группах». Тем не менее, они заявляют: «Эти данные проводят параллель между экспериментальной амнезией у лабораторных животных и амнезией у людей».[31]
В подобном эксперименте Дж. Пэйтел (J. Patel) и Б. Миглер (B. Migler), работавшие в компании ICI Americas, Inc. в Уилмингтоне, штат Делавэр, учили беличьих обезьян нажимать на рычаг для получения пищевых таблеток. Затем обезьянам на шеи одели металлические ошейники, через которые подавались удары всякий раз, когда они получали пищу. Они могли избежать ударов, только если ждали три часа, прежде чем пытались получить пищу. Чтобы таким способом научить обезьян избегать ударов, потребовалось 8 недель учебных занятий по 6 часов в день. Так предполагалось вызвать «конфликтную» ситуацию, а обезьянам после этого давали разные наркотики, чтобы проверить, будут ли они получать больше ударов под их действием. Экспериментаторы сообщили, что они также адаптировали этот тест для крыс, и что он был бы «полезен для выявления возможных веществ, снижающих тревогу».[32]
Эксперименты по созданию условий проводятся более 85 лет. Доклад, написанный в 1982 году нью-йоркской организацией Объединенные действия в защиту животных (United Action for Animals), говорит о 1425 трудах по «классическим экспериментам по созданию условий» подопытных. По иронии судьбы, бессмысленность многих из этих исследований беспощадно раскрыта в документе, который опубликовала группа вивисекторов в Университете Висконсина. Сьюзан Минека (Susan Mineka) и ее коллеги подвергали 140 крыс ударам, которых можно было бы избежать, а также таким ударам, которых избежать было нельзя. Это делалось для сравнения уровня страха, порождаемого разными ударами. Вот сформулированное обоснование их работы:
«За последние 15 лет огромное количество исследований было направлено на то чтобы понять разницу в поведении и физиологические эффекты, которые возникают от соприкосновения с контролируемыми элементами в противовес неконтролируемым. Вывод заключается в том, что неконтролируемые неприятные события представляют больший стресс для организма, чем контролируемые».
После того, как вивисекторы подвергали крыс ударам, иногда давая возможность их избежать, они не смогли определить, какие механизмы можно считать правильными при трактовке результатов. Тем не менее, они заявили, что считают результаты важными: «В них поднимается вопрос о том, насколько аргументированы выводы, сделанные по итогам сотен экспериментов, которые были проведены за последние 15 лет или около того».[33]
Иными словами, 15 лет, в течение которых животным наносились электрические удары, возможно, не дали правильных результатов. Но в причудливом мире психологических экспериментов на животных это открытие служит оправданием для еще большего количества опытов, в рамках которых еще большее число животных будет получать неминуемые удары электротоком, чтобы, наконец, явить вивисекторам «аргументированные результаты». И не забудьте, что эти «аргументированные результаты» будут относиться только к поведению плененных животных, которые подвергаются таким ударам электротока, от которых невозможно спастись.
Не менее печальна история экспериментов по созданию так называемой «выученной беспомощности». Предполагается, что она представляет собой модель депрессии у людей. В 1953 году Р. Соломин (R. Solomin), Л. Камин (L. Kamin) и Л. Винн (L. Wynne), ученые из Гарвардского университета, поместили 15 собак в устройство под названием «челночный бокс», которое состоит из ящика, разделенного на два отделения с барьером между ними. Изначально этот барьер был установлен на высоте спины собаки. Через решетчатый пол собаки получали по лапам сотни интенсивных ударов током. Поначалу они могли избегать ударов, если перепрыгивали через барьер в другое отделение. Стремясь «отбить охоту к прыжкам», вивисекторы заставили собак прыгать сто раз на решетчатый пол в другое отделение, и там тоже наносился удар по лапам. Они писали, что когда собака прыгала, она издавала пронзительное упреждающее тявканье, превращающееся в визг в момент, когда она опускалась на электрическую решетку». Потом они заблокировали проход между отделениями куском зеркального стекла и снова подвергли собак испытанию. Одна «прыгнули вперед и разбила голову о стекло». У животных начали появляться такие симптомы как «непроизвольная дефекация, мочеиспускание, дрожь, вопли; они бросались на аппаратуру и так далее; но по прошествии 10-12 дней эксперимента собаки, которым не давали возможности спастись от удара, перестали сопротивляться. Сами экспериментаторы сообщили, что очень «впечатлены» этим, и сделали вывод о том, что сочетание стеклянного барьера и удара по лапам «крайне эффективно» заставляет собак не прыгать.[34]
Это исследование показало, что если повторно наносить сильные и неотвратимые удары, то можно вызвать состояние беспомощности и отчаяния. Такие исследования «выученной беспомощности» получили дальнейшее усовершенствование в 1960-е годы. Одним из заметных вивисекторов был Мартин Селигман (Martin Seligman) из Университета Пенсильвании. Он настолько интенсивно и настойчиво ударял собак током через стальной решетчатый пол, что животные бросили все попытки спастись и «научились» беспомощности.
В одной работе, написанной совместно с коллегами Стивеном Мейером (Steven Maier) и Джеймсом Джиром (James Geer), Селигман описывает свою работу следующим образом:
«Когда нормальная, наивная собака проходит в челночном боксе тренинг по спасению/избеганию ударов, у нее обычно наблюдается следующее поведение: когда поступают первые удары, она неистово бегает вокруг, испражняется, мочится и воет, пока не перелезет через барьер и, таким образом, спасется от ударов. Во время следующего эксперимента собака, бегая и воя, преодолевает барьер быстрее и так далее, пока не начнет наблюдаться эффективное избегание».
Селигман изменил эту модель: он стал запрягать собак в упряжь и наносил им удары, от которых они никак не могли спастись. Когда же животные оказались в первоначальных условиях (какие были в челночном ящике), при которых была возможность спастись, он выяснил следующее:
«Такая собака поначалу реагирует на удары в челночном боксе так же, как и наивная собака. Но вскоре перестает бегать и молчит до конца ударов, что представляет собой впечатляющий контраст с наивной собакой. Собака не преодолевает барьер и не спасается от ударов. Она скорее «сдается» и пассивно «принимает» их. При последующих экспериментах животное по-прежнему не делает движений, которые могли бы его спасти, и, таким образом, во время каждого испытания в течение 50 секунд чувствует сильный, пульсирующий удар. Собака, которая ранее подвергалась неизбежным ударам, может «принимать» неограниченное количество ударов, не пытаясь спастись или избежать их».[35]
В 1980-е годы психологи продолжили проводить эксперименты на «выученную беспомощность». Филипп Берш (Philipp Bersh) и три других вивисектора из Университета Темпл (Temple University), штат Филадельфия, учили крыс распознавать огонек, предупреждающий их об ударе, который должен был быть нанесен в течение 5 секунд. Если крысы понимали предупреждение, они могли избежать удара, для этого надо было перебежать в безопасный отсек. После того как крысы обучились такому поведению, безопасный отсек закрыли и подвергали их продолжительным сериям неизбежных ударов. Вполне закономерно, что, даже когда появилась возможность спастись, крысы не смогли быстро восстановить поведение, продиктованное инстинктом самосохранения».[36]
Берш и его коллеги также подвергли 372 крысы эксперименту с отталкивающими ударами, чтобы попытаться определить связь между условным рефлексом Павлова и выученной беспомощностью. Они сообщили, что «значение этих открытий для теории выученной беспомощности не очень ясно» и что «остается большое количество вопросов».[37]
Г. Браун (G. Brown), П. Смит (P. Smith) и Р. Питерс (R. Peters) из Университета Теннеси в Мартине преодолели множество затруднений при создании специального челночного бокса для золотых рыбок, возможно, для того, чтобы посмотреть, действует ли теория Селигмана в воде. Они подвергли 45 рыб 65 ударам и пришли к выводу, что «данные этого исследования не поддерживают в большой мере теорию Селигмана о том, что беспомощность является выученной».[38]
Эти эксперименты причинили острую длительную боль многим животным. Сначала это делалось для того, чтобы доказать теорию, потом – чтобы развенчать ее, и, наконец, чтобы доказать измененные версии изначальной теории. Стивен Майер, который вместе с Селигманом и Джиром был автором ранее процитированного доклада о вызывании выученной беспомощности у собак, построил карьеру на увековечивании избранной им темы исследования. Все же в недавней обзорной статье Майеру пришлось сказать о пригодности этой «животной модели депрессии» следующее:
«Можно заявить, что для осмысления сравнения недостает согласованности в характерных чертах, нейробиологии, возникновении и предотвращении/излечении... Таким образом, кажется маловероятным тот факт, что выученная беспомощность служит моделью депрессии в широком смысле слова».[39]
Майер пытается спасти хоть что-нибудь от этого пугающего заключения и говорит, что выученная беспомощность может служить моделью не депрессии, а «стресса и его преодоления», но признает, что более 30 лет экспериментов на животных оказались пустой тратой времени и денег налогоплательщиков, не говоря уже о количестве острой физической боли, вызванной ими.
В первом издании этой книги я сообщал об эксперименте, который провели П. Бейдиа (P. Badia) с двумя коллегами в Государственном Университете Боулинг Грин (Bowling Green State University) в штате Огайо, результаты которого опубликовали в 1973 году. В нем 10 крыс испытывались в ходе занятий продолжительностью по 6 часов. Во время этих занятий им наносились «частые электрические удары, которые все время были неотвратимыми и неизбежными». Крысы могли нажать на любой из двух рычагов в тестовой камере, чтобы получить предупреждение о предстоящем ударе. Вивисекторы пришли к выводу, что крысы предпочитали быть предупрежденными об ударе.[40] В 1984 году все еще проводился тот же самый эксперимент. Кто-то предположил, что предыдущее исследование было «неправильно с методологической точки зрения». На этот раз П. Бейдиа (P. Badia) вместе с Б. Абботтом (B. Abbott) из Университета Индианы поместили 10 крыс в электризованные камеры и опять проводили с ними 6-часовые занятия, сопровождающиеся электрическими ударами. Шесть крыс получали неотвратимые удары с интервалом в одну минуту, иногда им предшествовали предупреждения. Потом им разрешили нажимать на один из двух рычагов, чтобы либо получать удары с предупреждающим сигналом, либо получать удары без такого сигнала. Оставшиеся 4 крысы использовались в другом варианте опыта – они получали сигналы с двух- и четырехминутным интервалом. Вивисекторы снова выяснили, что крысы предпочитали удары с предупреждением, даже если это приводит к большему числу ударов.[41]
Удары электрическим током также используются, чтобы вызвать у животных агрессивное поведение. В одном из исследований, проведенном в Университете Айовы, Ричард Викен (Richard Viken) и Джон Кнатсон (John Knutson) поделили на группы 160 крыс и «обучали» их в клетке из нержавеющей стали с электрифицированным полом. Пары крыс получали электрические удары до тех пор, пока не научились драться – либо нападать друг на друга в вертикальной стойке, либо кусать друг друга. В среднем потребовалось тридцать обучающих испытаний, прежде чем крысы научились делать это сразу после первого удара. Потом исследователи поместили крыс, натренированных на ударах, в клетки с необученными крысами и наблюдали за их поведением. Через день всех крыс убили, сбрили их шерсть и изучили раны. Ученые пришли к выводу, что «результаты не помогли понять нападающий либо оборонительный характер реакции, которая возникала в ответ на удары».[42]
В Университете Кеньон (Kenyon College), штат Айова, Дж. Вильямс (J. Williams) и Д. Лайерл (D. Lierle) провели серию из трех экспериментов, чтобы выявить, как управление стрессом влияет на оборонительное поведение. Первый эксперимент основывался на предположении, что неконтролируемые удары усиливают страх. Шестнадцать крыс были помещены в трубки из органического стекла, и им на хвосты подавали неизбежные удары электротоком. Затем их помещали в качестве чужаков в уже сложившуюся колонию крыс, где фиксировались их взаимоотношения с другими. Во втором эксперименте 24 крысы во время обучения могли контролировать удары. В третьем эксперименте 32 крысы подвергались и таким ударам, которых невозможно было избежать, и таким, которые можно было контролировать. Вивисекторы сделали следующий вывод: