По сравнению с цыплятами, свиньями, телятами и молочными коровами мясной скот все же больше бывает на свежем воздухе, но время, на протяжении которого они могут это делать, сократилось. Двадцать лет назад животные бродили в течение двух лет. Сейчас те счастливчики, у которых есть возможность гулять, лишаются ее по прошествии 6 месяцев, когда настает время откорма. То есть, чтобы дойти до рыночной кондиции, им нужно более калорийное питание, чем трава. С этой целью их переправляют на большие расстояния и сажают в загоны. Здесь в течение 6-8 месяцев они едят кукурузу и другие злаки. Потом их отправляют на бойню.
Основным направлением в индустрии скотоводства стал рост количества крупных откормочных загонов. Из 34 миллионов голов скота, убитых в 1987 году в США, 70% были отправлены на забой из таких загонов. В настоящее время треть говядины в этой стране ведет оттуда свое происхождение. Это крупные коммерческие предприятия, и их часто финансируют нефтяные компании или олигархи, стремящиеся к налоговым послаблениям. Откормочные загоны приносят прибыль, потому что при питании зерном скот быстрее набирает вес, чем при питании травой. Но, как и у молочных коров, у мясного скота желудок не приспособлен к той концентрированной пище, которую они получают при откорме. Часто, стремясь получить больше клетчатки, чем им дают при кормлении, животные вылизывают свою шерсть и друг друга. Попадание большого количества волос в рубец может вызвать абсцессы.[114] Но если зерно разбавить клетчаткой, которая так необходима животным, то прибавка в весе будет не такой быстрой.
В загонах крупный рогатый скот не настолько заточен, как куры в батарейных клетках или свиньи, телята и часто молочные коровы в клетях. Плотность содержания увеличивается, но даже когда она доходит до 900 животных на акр, каждое животное имеет пространство 50 квадратных футов и может гулять по участку площадью в акр – они здесь не изолированы друг от друга. Проблемой в данном случае является скука из-за монотонной обстановки, а не пространство.
Очень серьезная проблемой служит подверженность погодным условиям. Летом животные могут находиться на солнце без тени; зимой у них нет защиты от погодных условий, к которым природа их не подготовила. Во время метелей 1987 года некоторые фермеры сообщали о серьезных потерях. Они подсчитали, что погибли от 25 до 30% телят и 5-10% взрослого крупного рогатого скота. Один фермер из Колорадо сказал следующее: «Для телят было мало защиты. Из-за нахождения под открытым небом большая часть телят была потеряна. У нас шел мокрый снег, а потом сразу похолодало». В другом случае во время бури погибло 75 телят из 100.[115]
Некоторые производители говядины в Европе последовали примеру птицеводческой, свиноводческой и телячьей промышленности и перевели животных в закрытое помещение. В США, Великобритании и Австралии постоянное пребывание внутри считается экономически неоправданным.
Оно защищает животных от неблагоприятных погодных условий, но это всегда происходит ценой большей скученности, потому что владелец скота хочет максимально окупить затраты на помещение. При интенсивном содержании животные обычно находятся в загонах группами, а не в индивидуальных стойлах. Чтобы облегчить уборку, часто используется решетчатый пол, несмотря на то, что крупному рогатому скоту так же неудобно на нем, как свиньям и телятам, и это часто приводит к хромоте.
Ни один из аспектов животноводства не застрахован от нашествия технологии и давления, направленного на интенсификацию производства. Новорожденные телята, которые выступают в роли радостных символов весны, уже оказались в темных домах заточения.[116] В Центре по исследованиям в области кролиководства (Орегонский университет) (Oregon State University Rabbit Research Center) ученые разработали клеточную систему для выращивания кроликов и в настоящее время ставят эксперименты по содержанию двух кроликов на квадратном футе.[117] В Австралии овец для получения сверхтонкой шерсти теперь разводят в помещении, в индивидуальных и групповых загонах – чтобы шерсть была длинной и тонкой. Шерсть таких овец стоит в 5-6 раз дороже, чем обычно.[118] Пушная промышленность любит подчеркивать, что мех, выращенный на ферме, – это альтернатива меху, который добывается с помощью капканов и имеет плохую славу, но зверофермы работают по интенсивным законам. Норки, еноты, хорьки и другие пушные животные содержатся в маленьких проволочных клетках. Например, красивый полярный песец в нормальных условиях пробегает в тундре тысячи акров, а в неволе он живет в клетке размером 42 на 45 дюймов.
Сейчас мы взглянули на основные тенденции в выращивании животных, при котором традиционные методы превратились в промышленное животноводство, напоминающее фабрику. К сожалению, в том, что касается животных, со времени публикации этой книги 15 лет назад произошло очень мало изменений. В то время стало уже ясно, что современные методы производства не совместимы с истинной заботой о благополучии животных. Впервые свидетельства в пользу этого факта были собраны в революционной книге «Животные машины», опубликованной в 1964 году, и получили авторитетную поддержку Комитета Брамбелла (the Brambell Committee). Этот комитет учрежден Британским министром сельского хозяйства, и в его состав входят самые квалифицированные специалисты в области ветеринарии. Помимо Брамбелла, выдающегося зоолога, комитет включал в себя Уильяма Х.Торпа (W.H.Thorpe), заведующего кафедрой поведения животных в Кембриджском университете и других экспертов в области ветеринарии, животноводства и сельского хозяйства. В 1965 году после тщательного расследования они опубликовали официальный доклад длиной в 85 страниц. В нет Комитет категорически отрицал то, что продуктивность служит удовлетворительным признаком, говорящем об отсутствии страданий. По их словам, то, что животное набирает вес, может быть признаком «патологического состояния». Они также опровергли точку зрения, что сельскохозяйственные животные не страдают от заточения, потому что выводились для него и привыкли к нему.
Торп подчеркнул следующее: наблюдения за домашними животными показали, что они остаются «по большому счету такими же, как были в доисторические времена», и что у них от рождения присутствуют модели поведения и потребности, даже если животное никогда не знало естественных условий. Торп сделал следующий вывод:
«Определенные базовые факты достаточно ясны, чтобы оправдать действия. Признавая необходимость значительных ограничений, мы должны провести линию между условиями, при которых подавляются все или почти все природные инстинктивные потребности, соответствующие уровню социальной организации у предков животных, и между тем, что возникло в малой мере (если вообще возникло) в процессе одомашнивания. В особенности жестоко заточать животное на большую часть его жизни, так что в результате этого днйствия, животное не может существовать, согласно нормам поведения».[120]
Итак, рекомендации Комитета основываются на простом, но важном положении:
«Мы в принципе не одобряем такую степень заключения животного, при которой неизбежно нарушение его деятельности, составляющей его естественное поведение… По крайней мере, животное должно обладать достаточной свободой движений, чтобы у него была возможность без труда поворачиваться, вылизывать себя, вставать, ложиться и вытягивать конечности».[121]
В этих «пяти основных принципах свободы», как их стали называть с тех пор, – поворачиваться, заниматься туалетом вставать, ложиться и свободно вытягивать конечности, что до сих пор отказано всем батарейным курам, свиньям в загонах и на привязи и телятам в клетках. Но с тех пор, как Комитет Брамбелла выпустил свой доклад, появилось огромное количество научных материалов, во всех аспектах подтверждающих вывод, сделанный Комитетом Брамбелла. Например, мы уже наблюдаем, как в ходе Эдинбургского исследования, когда свиньи наблюдались в обстановке, приближенной к естественной, у них выявилось сохранение естественных моделей поведения.[122] Неправильность мнения, что для выработки продукции животные должны испытывать удовлетворенность, уже общепризнанна среди ученых. В исследовании 1986 года, которое было опубликовано в журнале «Американский ученый», представлена экспертная точка зрения по поводу этого аргумента:
«Что касается домашних животных, этот аргумент может вводить в заблуждение по следующим причинам. Селекция животных была направлена на то, чтобы они могли расти и размножаться в самых разных условиях, многие из которых неблагоприятны. Например, куры могут по-прежнему нормально нести яйца при сильных ранениях. Более того, часто ростом и размножением управляют с помощью таких манипуляций как изменение светового дня или добавление в корм веществ, стимулирующих рост, вроде антибиотиков.
Наконец, на современной промышленной ферме, где один рабочий за год может ухаживать за 2 000 головами скота или 250 000 бройлерными цыплятами, рост и размножение животных высчитывается, исходя из того, сколько яиц или мяса было произведено в сравнении с затратами на помещение, отопление и корм. О производительности каждого конкретного животного имеется мало информации».[123]
Доктор Билл Джи (Bill Gee), основатель Управления по охране здоровья животных при Австралийском правительстве (Australian Government’s Bureau of Animal Health), сказал следующее:
«Часто говорят, что продуктивность сельскохозяйственных животных служит показателем их благополучия. С этим заблуждением надо покончить раз и навсегда. «Благополучие» относится к самочувствию каждого конкретного животного, а «продуктивность» означает отдачу от каждого израсходованного доллара или от каждой единицы ресурсов».[124]
Я уже несколько раз приводил информацию, опровергающую этот аргумент. Хотелось бы думать, что он остался в прошлом навсегда, но, несомненно, он по-прежнему будет всплывать всякий раз, когда сторонники агробизнеса будут настойчиво убеждать людей, что на фермах все благоприятно.
Европейский парламент в какой-то мере признал весомость аргументов против промышленного животноводства, когда в 1987 году рассмотрел доклад о благополучии животных и принял стратегию, включающую в себя следующие пункты:
Отказаться от содержания телят в индивидуальных клетях и не лишать их железа и грубой пищи.
Вывести из употребления батарейные клетки в течение 10 лет..
Прекратить содержание свиней в индивидуальных загонах или на привязи.
Отказаться от нанесения увечий, таких как обрезание хвостов и кастрация хряков.[125]
Когда эти предложения принимались, за них проголосовало 150 человек, против – 0, и двое воздержались. Но, как мы уже отмечали, хотя Европейский парламент состоит из выборочных представителей от всех стран Европейского сообщества, он является всего лишь консультативным органом. Мощное лобби в лице агробизнеса прилагает все усилия для того, чтобы эта стратегия не воплотилась в жизнь. Вместе с тем, эта резолюция свидетельствует о том, что европейская общественность проинформирована по данному вопросу. Но что касается не слов, а действий, то со времени первого издания этой книги, условия содержания животных улучшились лишь в нескольких случаях. В Швейцарии сейчас происходит отказ от батарейных клеток для кур, а в магазинах можно купить яйца, полученные в альтернативных системах производства.
При этих новых системах у птиц есть возможность ходить, рыть землю, купаться в пыли, прыгать и откладывать яйца в защищенных ящиках с подходящими материалами для гнезд. И яйца кур, живущих в таких условиях, лишь ненамного дороже.[126] В Великобритании единственным реальным признаком, свидетельствующим об улучшении положения сельскохозяйственных животных, стал запрет индивидуальных клеток для телят. В настоящее время Швеция оказалась впереди по улучшению благополучия условий содержания животных (так же, как и других социальных реформ); законы, которые были приняты в Швеции 1988 году, обещали изменить условия содержания всех сельскохозяйственных животных.
В этой главе я сосредоточил внимания на жизнь животных в США и Великобритании. Читатели из других стран, могут подумать, что в их странах с этим не так все плохо; но если они живут в одной из индустриальных стран (за исключением Швеции), у них нет оснований для спокойствия. В большинстве стран условия содержания ближе к тому, что мы видели в США, чем к тому, что было рекомендовано выше.
Наконец, важно помнить, что применение на практике «пяти свобод», введенные Комитетом Брамбелла, резолюции Европейского парламента, и даже нового шведского законодательства стали бы важным шагом вперед для Великобритании, США и всех других стран с промышленным животноводством, ни одна из этих реформ не рассматривает не рассматривает одинаково интересы животных и людей. Они представляют собой более гуманную форму спесишизма, но он все же остается самим собой. Еще ни в одной стране правительственные органы не подвергли сомнению идею, что интересы животных и интересы человека не стоят одинакового рассмотрения. Вопрос всегда стоит так: возможно ли избежать страданий. Это означает, что в процессе производства тех же самых животных продуктов, страданий может и не быть, а их стоимость будет чуть выше, чем обычно. А неоспоримое предположение заключается в том, что люди имеют право использовать животных для своих целей, они имеют право выращивать их и убивать для употребления в пищу.
В этой главе я сосредоточился на современных методах промышленного животноводства, потому что общественность в основном ничего не знает о страданиях, которые неизбежны при таких методах; но животные страдают не только из-за промышленного животноводства, это было нормальной практикой в течение веков. Из-за этого мы можем не придавать ему значения, но сей факт не утешит животных, которым приходится испытывать такие страдания. Давайте, например, взглянем не некоторые обычные процедуры, которым до сих пор подвергают крупный рогатый скот.
Почти все производители говядины обрезают своим животным рога, клеймят их и кастрируют. Все эти манипуляции могут вызывать острую физическую боль. Рога срезаются, потому что животные с рогами занимают больше места у кормушки при переходе, а еще потому, что при большой скученности они могут травмировать других животных. Из-за туш с кровоподтеками и поврежденных шкур производители несут убытки. Рога – это не нечувствительная кость.
При удалении рогов перерезаются ткани и артерии, и в результате начинает хлестать кровь, особенно если теленку не сделали эту операцию вскоре после рождения.
Животных кастрируют потому, что, как считается, волы лучше набирают вес, чем быки (хотя на самом деле у них просто образуется больше жира), а также вследствие опасения, что из-за мужских гормонов у мяса может появиться неприятный запах. Кроме того, кастрированными животными проще управлять. Большинство фермеров признают, что эта операция вызывает у животного шок и боль. Анестезия обычно не используется. Эта процедура состоит в том, что животное связывают, берут нож и разрезают мошонку, обнажая, таким образом, яички. Потом каждое яичко берут руками по очереди, тянут, и связка, держащая их, разрывается; а в случае с более взрослыми животными может возникнуть необходимость перерезать связку.[127]
Некоторые фермеры, к чести для себя, обеспокоены этой болезненной операцией. С.Дж.Скрагс (C.G.Scruggs), редактор журнала «Прогрессивный фермер» (the Progressive Farmer) в статье «Нож для кастрации должен остаться в прошлом» (“The Castration Knife Must Go”) говорит о «крайнем стрессе во время кастрации» и предлагает не подвергать этой манипуляции бычков, потому что все большим спросом пользуется нежирное мясо.[128] Та же самая точка зрения высказывалась и применительно к свиноводству, где применяется аналогичная практика. Согласно статье в британском журнале «Свиноводство» (Pig Farming),
«Сама по себе кастрация – это жестокое дело, даже для толстокожих свиноводов на промышленных фермах. Меня удивляет, почему не поставлен этот вопрос для обсуждения».
А поскольку исследования сейчас нашли способ обнаружения запаха, который иногда исходит от мяса хряка, эта статья предлагает «дать отдых ножу для кастрации».[129]
Клеймение животных с помощью горячего железа практикуется широко, это делается, чтобы животное не потерялось, и чтобы его не украли (в некоторых районах такие случаи все еще имеют место), а также для облегчения учета. Хотя у крупного рогатого скота кожа толще, чем у человека, она не защищает животных от раскаленного докрасна железа, которое прикладывают прямо на кожу (волосы перед этим удаляют) и держат в течение пяти секунд. Для того чтобы животное позволило эту операцию, его валят на землю и связывают, или же крупный рогатый скот держат в устройстве под названием «сжимающий контейнер»; оно представляет собой регулируемую клетку, которую можно приспособить под размер животного. Но даже в таких условиях, как говорится в одном руководстве, «во время прикладывания железа животные обычно прыгают».[130]
Если говорить о дополнительных манипуляциях, то крупному рогатому скоту часто подрезают острым ножом уши, чтобы придать им определенную форму; это делается с тем, чтобы их можно было определить на большом расстоянии или сзади (в этом случае клеймо не видно).[131]
Таковы некоторые стандартные процедуры, которые применяются при традиционном выращивании крупного рогатого скота. С другими животными, предназначенными для употребления в пищу, обращаются примерно так же.
И, наконец, когда мы говорим о благополучии животных, важно помнить, что почти все методы подразумевают разлучение матери с детенышем в раннем возрасте, а за этим стоят большие страдания для них обоих. Ни одна из форм выращивания животных не дает им возможности развиваться и стать частью сообщества животных, как это происходит в естественных условиях.
Хотя кастрация, клеймение и разлука матери с детенышем причиняли животным страдания в течение веков, жестокость транспортировки и забоя вызвали в девятнадцатом веке самые отчаянные просьбы со стороны гуманного движения. В США животных забирали с пастбищ близ Скалистых гор на железнодорожную станцию и везли в переполненных вагонах в течение нескольких дней без пищи, пока поезд не приезжал в Чикаго. Там, в огромных дворах, где воняло кровью и разлагающимся мясом, животные, пережившие путешествие, ждали своей очереди: их затаскивали и загоняли на наклонную платформу, сверху которой стоял мужчина с резаком мясника. Если им везло, он попадал в цель; но так везло не всем.
С тех пор произошли некоторые изменения. В 1906 году был принят федеральный закон, ограничивающий время, которое животные могли проводить в железнодорожном вагоне без пищи и воды, до 28 часов (в отдельных случаях до 36 часов). По прошествии этого срока животных следовало разгрузить, накормить, напоить, а также дать им отдых длиной не мерее 5 часов, прежде чем перевозка будет продолжена. Конечно, 24-36 часов в накреняющемся железнодорожном вагоне без пищи и воды – это тоже немалый срок, и страдания все равно причиняются, но это улучшение. Что касается убоя, тут тоже кое-что было улучшено. На сегодгяшний день большую часть животных оглушают перед забоем, и теоретически это означает, что они умирают безболезненно – хотя по данному поводу имеются сомнения. Благодаря этим улучшениям, транспортировка и убой сейчас представляют меньшую проблему, чем промышленные методы производства, которые превращают животных в машины, преобразующие дешевый корм в дорогое мясо. Любой рассказ о том, что происходит с вашим обедом, пока он все еще является животным, был бы неполным без описания способов транспортировки и забоя.
Перевозка животных – это не только заключительный путь на бойню. Когда убой происходил в основных центрах, таких как Чикаго, эта была самая длинная и во многих случаях единственная поездка, которую приходилось совершать животным. Они достигали рыночного веса на открытых пространствах – тем же, где и рождались. Когда вследствие заморозки забой стал проводиться менее централизованно, путь на бойню значительно сократился. Но в наши дни животные, особенно скот, редко рождаются и выращиваются до рыночного веса в одном и том же месте. Молодые бычки могут появиться на свет в одном штате, например, во Флориде, а потом их перевозят на пастбище, находящееся на расстоянии многих миль – например, в западный Техас. Животных, которые провели год на выпасах в Юте или Вайоминге, часто переправляют в откормочные загоны в Айове или Оклахоме. Им приходится проезжать до двух тысяч милей. И путь на откорм часто оказывается длиннее и мучительнее, чем путь на бойню.
Согласно Федеральному закону 1906 года, животные, которые едут по железной дороге, должны отдыхать, получать пищу и воду по меньшей мере каждые 36 часов. Но в нем ничего не говорится о животных, которые едут на грузовиках. В то время грузовики не использовались для транспортировки животных. И 80 лет спустя перевоз животных на грузовиках не регулируется на федеральном уровне. Несколько раз предпринимались попытки ввести такие же законодательные меры по поводу грузовиков, но ни одна из них пока что не увенчалась успехом. В результате, скот часто проводит в грузовике до 48 или даже 72 часов без разгрузки. Не все перевозчики оставляют животных на такой долгий срок без отдыха, пищи и воды, но некоторые больше обеспокоены тем, чтобы пораньше закончить работу, а не тем, чтобы доставить «груз» в хорошем состоянии.
Когда животных впервые в жизни помещают в грузовик, они с большой степенью вероятности пугаются, особенно если люди, производящие погрузку, торопились и обращались с ними грубо. Движение грузовика также является для них чем-то новым, и из-за этого они неважно себя чувствуют Проведя в кузове грузовика достаточно долгое время без пищи и воды, они сильно голодны и терпят большую жажду. Из-за особого строения желудка им требуется постоянный прием пищи. Если перевозка происходит зимой, то они сильно замерзают из-за ветра и низкой температуры; летом из за жары и солнца происходит обезвоживание, вызванное отсутствием воды. Нам трудно представить, как животные себя чувствуют из-за этого сочетания страха, укачивания, жажды, голода, усталости и, возможно, холода. А если речь идет о молодых бычках, которые всего несколькими днями раньше пережили стресс из-за разлуки с матерью и кастрацией, то эти факторы действуют на них еще хуже. Ветеринарные эксперты рекомендуют, что просто для повышения выживаемости молодых бычков надо разлучать с матерью, кастрировать и вакцинировать, по меньшей мере, за 30 дней до транспортировки. Это дает им возможность оправиться от первого стресса перед вторым, но данной рекомендации следуют не всегда.[132]
Хотя животные не могут нам описать свои чувства, реакция их организма может нам многое сказать. Существует две основные реакции организма: потеря веса и «лихорадка при перевозке». Все животные при транспортировке теряют вес. Это отчасти связано с обезвоживанием и с опустошением желудочно-кишечного тракта. Такая потеря быстро восстанавливается, но не редкость и более длительные потери. На время перевозки бык с массой тела 800 фунтов может потерять 70 фунтов, или 9 процентов веса, и такое явление не считается из ряда вон выходящим; а для возмещения утраченного животному может потребоваться до 3 недель. Исследователи показавают, что это «уменьшение» (под таким словом это явление известно в индустрии) говорит о стрессе, который приходится испытать животному. Конечно, оно служит признаком для беспокойства в мясной промышленности, потому что чем больше масса – тем больше денег.
«Уменьшение» и лихорадка – это признаки того, что животные пережили сильный стресс; но они наблюдаются лишь у тех, кто выжил. Другие умирают, не достигнув пункта назначения, или же приезжают со сломанными конечностями и другими повреждениями.
В 1986 году инспекторы Департамента сельского хозяйства США забраковали свыше 7400 голов крупного рогатого скота, 3100 телят, и 5500 свиней, потому что они погибли или получили серьезные повреждения до того, как попали на бойню, а 570 000 голов крупного рогатого скота, 57 000 телят и 643 000 свиней получили такие серьезные ранения, что пришлось забраковать части их туш.[133]
Животные, которые умирают во время перевозки, сильно страдают, Они замерзают до смерти зимой или падают в обморок от жажды и теплового перегрева летом. Они умирают в скотном дворе от ран, полученных при падении со скользкой, наклонной платформы. Они задыхаются, когда в переполненном, неправильно загруженном грузовике на них наваливаются другие животные. Они умирают от голода и жажды, когда небрежные рабочие забывают давать им пищу и воду. А еще они умирают от стресса, вызванного этим страшным приключением. Животное, которое Вы сегодня едите на обед, вероятно, умерло не так, но эти смерти всегда были составляющей процесса, обеспечивающего людей мясом.
Само по себе убийство животного – очень волнующее действие. Говорят, что, если бы нам самим приходилось убивать животных, мы бы все стали вегетарианцами. Конечно, очень мало кто когда-то был на бойне, а по телевидению нечасто показывают фильмы про бойню. Люди могут надеяться, что покупаемое ими мясо принадлежало животному, которое умерло без боли, но на самом деле они не хотят думывать об этом.
В любом случае смерть никогда не бывает приятной, но она не должна быть болезненной. Если все идет по плану, то в странах с законодательством о безболезненном забое смерть наступает быстро и безболезненно. Животных должны оглушать электрическим током или боенским пистолетом, а потом, когда они все еще находятся в бессознательном состоянии, им перерезают горло. Они могут испытывать страх перед смертью, когда их подгоняют к боенской платформе, потому что они чувствуют запах крови ранее убитых быков; но теоретически момент смерти совершенно безболезнен. Но, к сожалению, существует разрыв между теорией и практикой. Корреспондент «Вашингтон Пост» (Washington Post) недавно описал бойню в Виргинии, которая принадлежит Смитфильду (Smithfield), крупнейшему концерну по производству консервированного мяса на восточном берегу США:
«Последним звеном при производстве свинины служит современная автоматизированная фабрика, где с конвейерной ленты скатываются аккуратно упакованные, герметичные пластиковые пакеты с нарезанным беконом и ветчиной. Но начинается все снаружи, позади завода, в вонючем, грязном, забрызганным кровью загоне для свиней.
Посетителям смитфильдской бойни рекомендуют останавливаться рядом с мертвыми свиньями лишь на несколько минут, в противном случае зловоние от тела и одежды будет исходить в течение долгого времени.
Процесс начинается, когда свиней согнали из стойла на деревянную доску, где рабочий оглушает их электротоком. Когда они падают от потери сознания, рабочий быстро подвешивает их вниз головой на конвейерную ленту, для этого их задние ноги фиксируются железным зажимом. Иногда оглушенные свиньи падают с конвейерной ленты и вновь обретают сознание, а рабочим приходится быстро их поднимать назад, чтобы животные не начали носиться по помещению. Непосредственный убой производится рабочим, который вонзает нож оглушенным, а порой и двигающимся животным в яремную вену и дает большей части крови стечь, только что убитых свиней с залитой кровью бойни перемещают в кипящий котел».[134]
Значительная часть страданий на бойне происходит потому, что на убойной линии стремятся к максимальной скорости. Экономическое состязание означает, что каждая бойня стремится в час убить больше животных, чем ее конкуренты. Например, с 1981 по 1986 годы на одном из крупных американских предприятий скорость конвейера увеличилась с 225 туш в час до 275. Требование работать быстрее означает, что работа выполняется более небрежно – и здесь речь идет не только о животных. В 1988 году комитет при Конгрессе США сообщил, что в США у людей, работающих на бойне, уровень заболеваний и травматизма выше, чем в работников каких-либо других сфер. Приводились данные о том, что ежегодно травмы получают 58000 работников бойни, или около 160 человек в день. Если даже о людях так мало заботятся, что тут говорить о животных? Другой важной проблемой в этой сфере является то, что, поскольку она такая неприятная, работники долго не задерживаются, и на многих предприятиях ежегодная текучесть кадров бывает равна 60-100%. Это означает постоянный приток неопытных работников, которые должны иметь дело с перепуганными животными, оказавшимися в непонятной обстановке.[135]
В Великобритании, где бойни тщательно контролируются законодательством о гуманном забое, правительственный Совет по благополучию сельскохозяйственных животных (Farm Animal Welfare Council) произвел обследование боен и выявил следующее:
«Мы пришли к выводу, что при проведении многих манипуляций на бойне предполагается отсутствие сознания, но существует большая вероятность того, при такой степени бессознательности может не утратить чувствительность к боли».
Совет добавил, что, невзирая на наличие законов, требующих, чтобы оглушение производили умелые работники, с использованием соответствующего оборудовании, и делали это эффективно и без ненужной боли, «мы не удовлетворены тем, как они были приняты».[136]
После публикации этого доклада британский ученый выразил сомнения по поводу того, насколько безболезненно происходит оглушение электрическим током, даже если оно производится правильно. Доктор Гарольд Хиллман (Harold Hillman), преподаватель физиологии и директор Объединенной лаборатории прикладной нейробиологии (Unity Laboratory in Applied Neurobiology) в Университете Суррея (University of Surrey), отмечает, что люди, которые испытали удары электротоком либо в результате несчастного случая, либо в ходе электроконвульсивной терапии (с ее помощью лечат психические болезни), сообщают о сильной боли. По его словам, немаловажно то, что сейчас электроконвульсивная терапия производится под общим обезболиванием. Если бы при нанесении ударов электротоком пациент не чувствовал боль, то в этом не было бы нужды. Поэтому доктор Хиллман сомневается, что казнь на электрическом стуле, которая применяется в качестве высшей меры наказания в некоторых американских штатах, является гуманной; приговоренный может в течение какого-то времени быть парализованным и при этом находиться в сознании. Затем доктор Хиллман переходит к оглушению электротоком на бойнях: «Считается, что оглушать животных – гуманно, это связано с мнением, что животные не испытывают боли и страданий. Данное мнение почти наверняка неверно по тем же причинам, которые были указаны применительно к электрическому стулу».[137] Итак, вполне вероятно, что убой производится отнюдь не безболезненным методом, даже если он производится правильным образом, на современной бойне.