Лютер Григгз, задира, когда‑то третировавший Бобби Смита, обитал в трейлерном парке позади почты; у него был сын, такой же злобный, как его папочка в этом возрасте. Многие годы тетя Элнер держала рыжих котов, которых традиционно называла Сонни. Нынче утром Лютер Григгз Младший швырнул камень в очередного Сонни и попал ему в голову.
За четверть часа до полуночи тетя Элнер позвонила племяннице сообщить новость:
– Норма, я убила мальчишку Григгзов.
– Что?
– Я убила мальчишку Григгзов, прикончила, причем хладнокровно. Не нарочно, но так уж вышло. Скажи Маку, чтоб шел сюда и вызвал полицию.
– Тетя Элнер, что ты мелешь?
– Убила, да, отравила. Наверное, он уже лежит мертвый, и следы рано или поздно все равно приведут ко мне, так что лучше сразу сдаться и с этим покончить. Я пыталась прожить достойную жизнь, а кончилось все хладнокровным убийством.
– Тетя Элнер, слушай меня. Оставайся на месте и ничего не делай, хорошо?
Норма кинулась в спальню и затрясла мужа:
– Мак, вставай! Мак! Надо идти к тете Элнер.
Он пошевелился:
– Что стряслось? Ей плохо?
– Одевайся. Она убила мальчишку Григгзов.
– Как – убила?
– Не знаю, Мак. Она в истерике. Говорит, отравила его. Давай одевайся, пока она не вызвала полицию.
Мак натянул брюки прямо на пижаму, Норма схватила пальто.
Элнер ждала их на крыльце, заламывая руки:
– Я понимаю, что опозорила семью! Не знаю, как я могла такое сотворить.
Мак отвел ее в дом:
– Тетя Элнер, сядьте и расскажите, что произошло.
– Про меня во всех газетах пропишут. Как думаете, наручники мне наденут? Бедный старина Сонни лежит с проломленной головой, а хозяйка его отправится в тюрьму или, может, на электрический стул. – Элнер была на грани помешательства.
– Тетя Элнер, ну‑ка успокойтесь. Что случилось?
– Наверно, я сошла с ума. Может, сослаться на помешательство, как думаете?
– Что вы сделали?
– Ну, хотела отомстить за Сонни. Поймать‑то я его не поймаю, что ж, думаю, делать? Решила – заманю на веранду и оттреплю за уши. Вот и приготовила мороженое. Ох, надо было на этом и остановиться. Но у меня оставалась целая гора старого шоколада с истекшим сроком годности, я его растопила и полила мороженое, получился фадж.
– И все?
– Еще немного жидкого дезодоранта для мужчин.
– Все?
– Нет.
– Что еще?
– Полчашки средства для мытья плит. И зубным порошком посыпала сверху, он на сахар немного похож.
Норма не могла сдержаться:
– О боже!
– Постой, Норма, – сказал Мак. – Это все, тетя Элнер?
Норма смотрела на мужа как на сумасшедшего:
– По‑твоему, этого мало? Да этого хватит угробить целую семью!
Тетя Элнер сказала:
– Об этом я как‑то не подумала, – всплеснула руками Элнер. – Считаешь, он мог отнести угощение домой? Может, они все лежат в трейлерном парке мертвей мертвого? Теперь я, выходит, массовый убийца!
Мак сказал:
– Тетя Элнер, угомонитесь. Начните с самого начала. Расскажите, как все было.
– Я приготовила фадж… И подождала, пока не увидела, как он крадется по саду. Потом позвала: «Иди сюда, малыш, я тебе угощеньице приготовила». Думала, он только попробует, тут я его и схвачу, а он цап всю тарелку и дал деру.
– Когда это случилось?
– Сегодня утром.
– Что же вы так долго ждали, прежде чем нам сказать?
Тетя Элнер помотала головой:
– Наверно, когда такие вещи делаешь, преступный образ мыслей берет верх. Думала, мне это сойдет с рук. Надо было сразу признаться. А теперь вот я целую семью прикончила.
– О боже! – схватилась за голову Норма. – Надо позвонить хорошему адвокату, да, Мак? Так ведь поступают в подобных случаях?
– Никому мы звонить не станем. Наверняка он жив‑здоров.
– Мак, в таких делах не гадают. Мы имеем дело с убийством. Отправляйся посмотри на мальчика. Может, нам всем придется удариться в бега.
– Господи, ладно, но это глупо.
– Мак, обещай, что не вернешься, пока не убедишься, что мальчик ходит и разговаривает.
– Да ладно, ладно.
Дверь приоткрылась, Лютер Григгз сперва выглянул в щелку, потом выставил в проем ружье:
– Какого черта тебе нужно посреди ночи?
– Ты в порядке?
– Черт, да. А ты?
– Можно войти? Разговор есть.
Зайдя в трейлер, где воняло пивом и окурками, Мак пригляделся к Лютеру, похож ли тот на отравленного, но Лютер Григгз никогда не являл собой образчик здоровья, так что сказать было трудно.
– Извини, что так поздно, но тут одна небольшая проблемка возникла. Твой сын дома?
– А где ж ему еще быть в такой час?
– Ну да. Просто ему могло попасть в руки не очень свежее угощение, и, вероятно, потребуется осмотр врача.
Миссис Григгз в ярко‑розовом застиранном халате с красно‑малиновыми цветами, хмурясь, вошла в комнату:
– Чего он опять натворил?
– Ничего, миссис Григгз, мне просто надо на него взглянуть. Если не возражаете.
– Это еще зачем?
– Долгая история. Но моя тетя могла утром угостить его несвежим фаджем, и мы просто хотим убедиться, что с ним все в порядке.
Она не двинулась с места, только заорала:
– А ну поди сюда, слышишь? Живо! – Потом развернулась и ринулась в спальню: – Вставай, говорю! Ну!
Вскоре она появилась, таща мальчишку за ухо, а тот норовил ее лягнуть.
Мак сказал:
– Моя тетя говорит, ты стянул мороженое, которым она тебя хотела угостить. Правильно?
– Врет она все. Не брал я ее дурацкого мороженого, – просипел пацан.
– Она не обвиняет тебя в воровстве. Она…
– Она дура чокнутая, ведьма чертова. Не брал я ничего.
Тут Лютер Григгз начал заводиться:
– Слышал, что сказал мой сын? Не брал – значит, не брал. Ты что, лгуном его называешь?
– Нет. Не называю. Просто хотел удостовериться, что он здоров. Угощение могло быть не очень… ну, не из самых подходящих ингредиентов. – Мак внимательно разглядывал мальчишку. – Ты уверен, что хорошо себя чувствуешь, сынок? Тебя не тошнило?
– Ничего я не крал!
– Ну ладно, раз все хорошо, то и хорошо. Но если тебе станет плохо, позвони. Вот мой номер. – Макс написал телефон на листке.
Вообще‑то Лютер Младший утянул‑таки угощение, но, куснув разок, тотчас выплюнул, такая оказалась гадость, а тарелку швырнул за чужой забор.
Мак вернулся в дом тети Элнер и подмигнул Норме:
– Ну вот, тетя Элнер, у меня для вас плохие новости. Они до сих пор живы. Жалость какая. Вы могли заработать медаль от властей города, если бы свели эту семейку в могилу.
Норма сказала:
– Я рада, что ты способен шутить на эту тему. Мы были на волосок от тюрьмы. Не слишком полезно для карьеры Линды, если бы ее двоюродную бабушку засадили в камеру смертников.
Мак расхохотался.
Норма пальнула в него взглядом:
– Смейся, Мак, смейся, но учти, твою дочь тогда не приняли бы ни в один приличный женский клуб.
Встреча
Немало времени прошло с поминальной церемонии, прежде чем Бетти Рэй решилась сделать то, что давно хотела. Она попросила гвардейца Ральфа Чилдресса немного проводить ее. В холле нужного дома привратник галантно поднес руку к козырьку и спросил:
– Чем могу служить, мэм?
Бетти Рэй судорожно прижала к груди сумочку.
– Э‑э… я пришла к миссис Вите Грин.
– Да, мэм. Как вас представить?
Бетти Рэй, закутанная в шелковый шарф и надевшая темные очки, испугалась. Не ожидала, что ей предстоит называть имя. Она едва не повернулась, чтобы уйти, но сдержала себя.
– Скажите, это миссис Спаркс.
– Да, мэм. – Привратник нажал на кнопку: – Миссис Грин, вас хочет видеть миссис Спаркс.
Он помолчал. Потом повторил:
– Миссис Спаркс.
И снова повисла длинная пауза. У Бетти Рэй так колотилось сердце, что еще чуть‑чуть – и кинется бежать. Тут швейцар положил трубку и сказал:
– Входите. Лифтом на четырнадцатый этаж и налево. Посмотрите вправо и увидите квартиру 15А.
– Спасибо.
Бетти Рэй ринулась в лифт, где ее чуть не стошнило от волнения.
Вита немного растерялась от неожиданности. Первой мыслью было сказать, что ее нет дома. Но когда‑то придется с этим столкнуться, так пусть это произойдет сегодня. В любом случае разговор с его женой будет не из приятных. Она позвала горничную:
– Бриджет, открой дверь и скажи леди, что я сейчас буду.
Вита направилась в спальню переодеться. Времени минуло изрядно, но она все еще не оправилась, из дома практически не выходила, а в иной день и из постели не выбиралась. Выйдя из лифта, Бетти Рэй позвонила в квартиру 15А и чуть не подпрыгнула от резкого звука.
Дверь открылась, Бриджет готова была, как делала сотни раз, произнести: «Входите, пожалуйста, присаживайтесь, миссис Грин сейчас выйдет», но, узнав Бетти Рэй по фотографиям из газет, только и смогла, что разинуть рот и пялиться. Бетти Рэй тоже удивилась: она внутренне готовилась увидеть в дверях Виту Грин. Наконец спросила:
– Это квартира миссис Грин?
Бриджет выдавила из себя:
– Да, мэм.
– Она дома?
– Пойду посмотрю.
Бриджет кинулась прочь по коридору, распахнула дверь спальни, бледная как привидение, глаза расширены от ужаса:
– Жена архиепископа. Прямо у двери. Что мне сделать? Вы дома?
– Все хорошо, я справлюсь. – Вита за туалетным столиком спокойно подкрашивала губы.
– Могу сказать, что вас нет в городе.
– Не надо, но если услышишь выстрел, то звони в полицию.
– Ох, Иисус, Мария и Иосиф! – выдохнула Бриджет.
Вита улыбнулась и потрепала ее по руке.
– Шучу, – сказала она, а про себя подумала: «Надеюсь» – и отправилась встретить Бетти Рэй, которая так и стояла у порога.
Гладкая как шелк, спокойная, словно к ней заглянула подружка, а не жена мужчины, ставшего любовью всей ее жизни, Вита сказала:
– Губернатор Спаркс, простите, что заставила вас ждать, я была не одета. Зайдете?
У Бетти Рэй дрожали колени, когда она входила в гостиную. В квартире витал слабый аромат духов «Шалимар» – знакомый запах. От Хэмма всегда так пахло.
– Присаживайтесь, губернатор. Можно предложить вам кофе или чаю?
– Нет, спасибо. Воды, если можно.
– Конечно. Бриджет, принеси, пожалуйста, губернатору Спаркс стакан воды.
Когда они уселись, Вита сказала:
– Вы понимаете, как я и все мои коллеги из совета по искусствам сочувствуем вам из‑за вашей потери.
Бетти Рэй кивнула:
– О да, и я благодарна за письмо и цветы.
Повисла неловкая пауза.
Бетти огляделась:
– Красивая у вас квартира.
– Спасибо.
Две женщины впервые видели друг друга после той мимолетной встречи несколько лет назад, и Бетти Рэй обнаружила, что все еще чувствует себя рядом с Витой неуклюжей школьницей. Сидевшая напротив женщина, в серьгах с огромными желто‑зелеными, под цвет глаз, кристаллами горного хрусталя, была, пожалуй, одной из самых шикарных женщин на свете.
Вита тоже разглядывала гостью. Конечно, она много раз видела ее на фотографиях и в течение нескольких неуютных минут на вечеринке Уилера, но это совсем другое. Перед ней сидела довольно миловидная женщина, ничего выдающегося, однако в глазах у нее было что‑то такое, чего Вита раньше не замечала. Что же это, не могла сообразить Вита. У Бетти Рэй были красивые руки с длинными пальцами, изящные, крупные губы смягчали излишнюю худобу лица… и эти глаза. Когда Бриджет принесла стакан воды, Бетти Рэй взяла его, улыбнулась и сказала:
– Спасибо.
И тут до Виты дошло, чем ее привлекли глаза Бетти Рэй. В них проглядывало то же бесхитростное выражение, что у собачки, которая была у нее в детстве. Милая доброта, с примесью грусти и чего‑то еще, и тут Вита поняла, что жена ее любовника никого не пристрелит. Она сама напугана. Вита сказала Бриджет, что служанка может идти, ее позовут, если что понадобится. Девушка взглядом спросила: «Вы уверены?» – и Вита кивнула.
Они сидели и смотрели друг на друга. Наконец Бетти Рэй заговорила:
– Миссис Грин, мне казалось, у меня есть причина сюда прийти, но теперь я не могу ее вспомнить. Чувствую себя глупо, боюсь, что своим приходом я выставила себя полной дурой. Я подумала, может, вам нужно с кем‑нибудь поговорить, с кем‑то, кто… Наверное, я хотела узнать, все ли у вас в порядке, не нужно ли вам что‑нибудь. Я знаю, как хорошо вы относились к моему мужу и как он хорошо к вам относился… как зависел от вас… от ваших советов… и вообще. Вы не пришли на поминальную службу, и мне кажется, я догадываюсь почему. – Тут Бетти Рэй икнула. – Ой, простите. Я подумала: как вам, наверное, тяжело было пропустить ее… – Она снова икнула. – Ну, отлично. Теперь еще икота.
Вита встала и взяла ее стакан.
– Сейчас вам еще воды принесу, – сказала она и вышла на кухню, оставив Бетти Рэй икать на диване.
Когда Вита вручила ей стакан, Бетти Рэй сказала извиняющимся голосом спасибо, отпила большой глоток и пролила воду на платье.
– Ой, боже мой, не так, совсем не так я себе это представляла. Я хотела… – Она снова икнула. – Простите. Просто я хотела сделать то, что… Просто Хэмм наверняка хотел бы, чтобы кто‑то это сделал.
Вита сидела и наблюдала, как бедолага разваливается на части прямо у нее на глазах, но ничего не могла сказать. Она до сих пор не знала, насколько жена Хэмма в курсе.
– Я думала, что поступаю благородно или что‑то типа этого, но теперь понимаю, что пришла для того, чтобы вы мне кое‑что сказали. – Тут Бетти Рэй расплакалась. – Мне нужен друг, и я не знаю, где его искать. Ладно, я лучше пойду. – Она встала. – Я думала, будет по‑другому. – У двери она снова икнула. – Простите. – С этими словами вышла из гостиной и закрыла дверь.
Вита секунду сидела, прислушиваясь к иканию Бетти Рэй в холле, потом встала и с мыслью «Не исключено, что я об этом пожалею» подошла к дверям лифта, как раз когда они открылись, и взяла Бетти Рэй за руку:
– Вернитесь.
Бетти Рэй сказала:
– Нет, я лучше пойду и оставлю вас в покое.
– Я не хочу, чтобы вы уходили. – Вита глянула на озадаченного лифтера: – Она не едет.
– Не еду? – переспросила Бетти Рэй.
– Нет, не едете.
Пока они шли назад, Бетти Рэй сказала:
– Честное слово, я не такая идиотка, какой кажусь. – И снова икнула.
Усадив ее на диван, Вита протянула ей бокал с бренди:
– Выпейте.
Бетти Рэй глотнула и посмотрела на Виту с ужасом:
– Что это?
– Бренди.
– А‑а, ладно. Я подумала, что пришла сегодня, чтобы вы знали, что можете в любое время заходить в гости и видеть мальчиков, если хотите. Я понимаю, как вам его не хватает. – Она помолчала. – Но вопрос у меня все же был. Миссис Грин, неловко спрашивать, но скажите, вы не догадываетесь, что могло случиться?
– Нет, миссис Спаркс. К сожалению, не догадываюсь. Поверьте мне.
– Ох, я думала, уж если кто и может что‑то знать, так это вы.
Вита пристально посмотрела на нее:
– Так вы догадывались обо мне и вашем муже?
– Да.
– Давно?
– С самого начала, наверное. Хэмм не из тех, кто умеет скрывать.
– И вы ничего не говорили?
– Нет. Но не думайте, что я святая. Нет, не святая. Я едва не умерла. И плакала, и молилась, да разве заставишь человека разлюбить. Сердцу не прикажешь. Конечно, хотелось порой бросить его, но я знала, что развод повредит его карьере, и решила перетерпеть, смириться. – Она с благодарностью глянула на бренди. – Надо же, помогло, икота прошла. И конечно, я себя обманывала, что если поработаю за него губернатором, то он станет от меня зависеть. Надеялась, вдруг он когда‑нибудь вас разлюбит. Ну а если уж совсем честно, то, полагаю, мне просто не хватало смелости уйти. Я ведь не из храбрых, миссис Грин, и мысль, что я пойду скитаться, одна, с двумя детьми…
Бетти Рэй снова отхлебнула из стакана, поморщилась.
– Были моменты, когда я гадала, что вы обо мне думаете и думаете ли вообще. А может, уговариваете его бросить меня. Конечно, когда мы встретились и я увидела, как вы красивы и умны, я поняла, почему он вас полюбил. Тут я его не виню, правда. В смысле, у вас есть все то, чего нет у меня. Я даже думала, что вы небось ненавидите меня за то, что он не уходит…
Вита встала, подошла к бару и смешала себе напиток.
– Нет, ненависти у меня не было. Если честно, я просто о вас не думала.
– Ясно, – сказала Бетти Рэй.
– Не то чтобы мне было все равно, я просто не могла позволить себе думать о вас. Если женщина связывается с женатым мужчиной и начинает думать, каково его жене, она не сможет с ним встречаться. Будь вы мегерой, еще бы куда ни шло. Но я знала, что вы никакая не мегера. Однако не догадывалась, насколько хорошо вы его понимаете.
Она вернулась и села:
– Думаю, я должна вам кое‑что сказать. Во‑первых, я никогда не хотела за него замуж. Я не из тех, кто выходит замуж, поверьте, и детей я не хотела. Это вы должны меня ненавидеть. Это я воровка. Я украла принадлежащее вам по праву. Забрала лучшее, а вам оставила объедки.
Бетти Рэй слабо улыбнулась:
– Да нет, по‑моему, у меня как раз осталось лучшее. У меня остались сыновья. Но дело в том, что при всей его любви к вам, и ко мне, и даже к сыновьям никто из нас по‑настоящему им не владел. Политика была его истинной любовью, а мы все на втором месте.
– Может, вы и правы.
Бетти Рэй чувствовала, что пора уходить, но все сидела, не в силах шевельнуться. Сидела и смотрела на Виту, словно хотела еще что‑то сказать.
Вита не понимала, что с ней, почему она сидит с таким беспокойным видом. Потом в голову ей пришла мысль. Она взяла Бетти Рэй за руку и посмотрела прямо в глаза:
– Миссис Спаркс, может, вам нужна помощь?
Бетти Рэй с облегчением схватила ее руку и выпалила:
– Ой, да, да, нужна. Я совершенно не соображаю, что делать и кого спросить. Я знаю, какая вы умная и как он на вас полагался. Ох, миссис Грин, вы не согласились бы стать моим советником?
– Прежде всего, зовите меня Витой, и я буду рада вам помочь чем смогу, миссис Спаркс.
– О, спасибо, Вита. И если не трудно – зовите меня Бетти Рэй.
Они встали, Вита проводила ее до двери:
– Когда вы хотите снова увидеться? Завтра за обедом, около часа дня?
– По правде говоря, Вита, не уверена, что смогу так долго ждать, – сказала Бетти Рэй. – Может, за завтраком, около восьми?
Вита засмеялась:
– Я приду. – Вита не слишком любила женщин, но эта маленькая кареглазая птичка была смелее и чище сердцем, чем все ее знакомые. У лифта Вита взяла ее за руку: – Знаете, Бетти Рэй, мне кажется, что это может стать началом прекрасной дружбы.