– Спасибо, Том, – глумливо ощерился он, прижимая добычу к груди. – Огромное спасибо. Ты не представляешь, какую радость мне доставил.
Овладев собой, дон Жерваз бережно поднял пустую бутылочку к лунному свету.
– Наконец‑то, – пробормотал он, – столько лет спустя эликсир найден. Я нашел его.
Дыхание его участилось, лоб взмок и удивительным образом раздулся.
– Ты храбрый мальчик, Том, и не по годам находчивый. Какая жалость, я надеялся, что однажды ты сможешь стать…
Капля пота скатилась с кончика его носа на верхнюю губу, и он быстро слизнул ее.
– Но, увы, нет. Как и все прочие, ты слишком сентиментален. Не могу понять почему.
Том пожал плечами, недоумевая, о чем идет речь. Дон Жерваз вел себя так странно, что мальчик даже задался вопросом, не сошел ли он с ума окончательно.
– И все же вот она.
Мужчина спрятал бутылочку в нагрудный карман и любовно по нему похлопал. Достав спички, он снова принялся раскуривать сигару. Том с тревогой смотрел на него.
– Так… так, значит, вы сдержите свое обещание?
Аскари слегка дунул на спичку, наблюдая, как разгорается язычок пламени.
– Обещания, родители, милые пушистые говорящие существа – все это так прискорбно. – Он неприятно улыбнулся мальчику и выпустил из носа густое облако дыма. – Неудивительно, что вы почти вымерли.
И с этими словами дон Жерваз бросил горящую спичку в мамонта.
Глава 24
БУДУЩЕЕ НЕСОВЕРШЕННОЕ
Время на миг замерло. Глаза каждого животного в музее были прикованы к крохотному огоньку, который прорезал темноту и приземлился на бок огромного зверя.
– Нет, – выдохнул Том.
Спичка издевательски тлела. Затем занялась длинная прядка на косматой шкуре. Мигом позже послышалось жутковатое шипение, и мамонт вспыхнул, словно копна сена.
– Пожар! – заверещал попугай. – Горим!
Зал музея огласили крики, рев и вой встревоженных животных.
– Боже мой! – присвистнул носач, выбираясь из витрины. – Без паники! Без паники!
Мигом позже он уже метался по залу, открывая дверцы всеми четырьмя руками. Один за другим звери спрыгивали на пол, подбегали к мамонту и принимались затаптывать огонь копытами и лапами. Том сдернул куртку и присоединился к ним, отчаянно сбивая пламя. Краем глаза он заметил, как дон Жерваз, мерзко ухмыляясь, прокрался по лестнице на второй этаж. Куда это он? Беспокоиться об этом было некогда – пламя быстро распространялось.
– Прости за беспокойство, старина, – окликнул мамонт орангутанга, когда огонь лизнул ему ногу. – Ты не мог бы принести от двери пожарное ведро? Становится жарковато.
– Конечно, – ответил запыхавшийся примат, метнулся к двери и мгновенно приковылял обратно с двумя ведрами воды.
– Спасибо, старина.
Высосав хоботом воду из первого ведра, мамонт облил себе спину.
– Поразительно, как легко можно загореться, – пробормотал он, опорожняя второе.
Все птицы, какие могли, теперь присаживались мамонту на спину, прижимали крылья к горящей шкуре, выжидали, сколько осмеливались, и взлетали. Но их мельтешение лишь раздувало пламя, и музей быстро заполнялся едким черным дымом.
– Почему‑то мне кажется, что ничего не помогает, – вздохнул мамонт, молотя хоботом. – Честно говоря, это становится довольно болезненным.
– Не сдавайся, брат‑мамонт! – донесся откуда‑то снизу писк. – Восстань над пламенем Гильгамеша![39]
У основания одной из пылающих ног легион мышей сбивал пламя крошечными сухими листиками, хором приговаривая нараспев:
– Тихо, но верно!
– Наши руки малы!
– Тихо, но верно!
– И удары слабы!
– Но с каплей удачи!
– И отвагой в придачу!
– Не страшись! Мы избавим тебя от беды!
– Вот это настрой, парни! – пропищал мышиный проповедник, глядя вверх на пылающий над головой ад. – Это может занять некоторое время, но…
– Нет времени! – закричал муравьед. – Смотрите!
Внезапно огромный огненный шар вспыхнул вокруг туловища мамонта, и животные с визгом бросились врассыпную от беспощадного жара.
– Плохо дело? – Голос мамонта перекрыл рев пламени.
Орангутанг с ужасом смотрел на языки пламени, взметнувшиеся высоко к потолку.
– Похоже, что так, старина.
– Ох, что же нам делать? – завизжала дронт, беспомощно глядя на друга, теперь похожего на пылающий стог сена.
– Только вода его потушит! – выдохнул заяц‑беляк. – А у нас ее больше нет.
– А река? – крикнул Том.
– Река? – пророкотал мамонт. – Ты говоришь, тут есть река?
– Конечно! Снаружи, – мальчик указал на дверь, – в конце дороги!
– Река в конце дороги? – переспросил зверь. – Почему же никто не сказал мне раньше?
– Я думал…
– Все назад! – прогремел мамонт. – Расступись!
Пылающая гора развернулась и бросилась к дверям.
– Ты уверен, что не хочешь, чтобы я открыл…
Орангутанг не успел договорить. С оглушительным треском мамонт выломился из музея и скатился по ступеням на заснеженную улицу.
– Очевидно, нет, – закончил примат слегка обиженным тоном.
– Дорогу! – закричал горящий зверь, поднимаясь на ноги. – Дорогу мамонту!
Оглушительно затрубив, он помчался прямо по людной улице, сметая все на своем пути, словно волна. Собаки лаяли, лошади вставали на дыбы, люди с удивленно разинутыми ртами глазели на проносящийся мимо огненный шар размером с дом.
– Главное – правильно войти в воду, – пробормотал мамонт, набирая скорость с каждым шагом. – Ноги прямо, руки вытянуты, голова опущена и…
Зверь нырнул с моста и лишь в полете заметил, что река скована льдом.
– Вот проклятье!
За громоподобным треском последовал глухой раскатистый стон, и пылающий мамонт, головой проломив лед, нырнул в ледяную воду. Все конькобежцы на ярмарке замерли, в изумлении уставившись на огромную иззубренную полынью, бурлящую пузырями.
– Что это было? – фыркнул стоящий у ледяного замка доктор Шадрак.
– Костер на ногах? – предположил доктор Скинк.
– Скорее, гигантская собака, – возразил кто‑то еще.
Вода в проломе закипела, и на поверхность с громким фырканьем вынырнул опаленный мамонт. От его спины валил пар.
– Ура! – возликовал он и выпустил высоко в воздух победный фонтанчик воды, окатив столпившихся вокруг зевак. – Я всегда об этом мечтал!
Тряся огромной обугленной головой, дымящийся зверь принялся весело плескаться среди обломков льда.
– Плавающий… мамонт? – прошептал доктор Скинк, не веря собственным глазам. – Говорят, такое случается в Сибири, но…
– Плавающий мамонт… это плавающий мамонт, говорят, это плавающий мамонт.
Ропот пронесся по толпе врачей, и они в ужасе попятились к ледяному замку.
Бу‑ум…
Долгий глухой грохот, словно гром, раскатился над ярмаркой, и мгновенно все замерли в молчании.
– Что это было?
Доктор Шадрак встревожено уставился на лед у себя под ногами, поскольку звук раздался именно оттуда.
Б‑б‑бу‑ум…
Грохот повторился, на этот раз как будто бы прокатившись от пролома, в котором плескался мамонт, и до середины реки, где Ной провалился в трещину.
Бум… б‑бум… бум… б‑бум…
Раскаты следовали один за другим, постепенно распространяясь по всей реке.
– Лед не выдержал! – закричал продавец марципанов в шляпе с фонариками, глядя на извилистую трещину, пробежавшую под его ногами. – Зверь проломил его, и…
– Папина палатка! – закричал какой‑то мальчишка, показывая на край ярмарки, где откололась льдина с навесом и его владельцем.
– Я плыву! – завопил тот, отчаянно замахав руками, когда его начало сносить течением. – Помогите!
– Покиньте лед! – закричал полицейский. – Все на берег! Лед трескается!
– Покиньте лед? – повторил доктор Скинк. – Все на берег?
Эти слова, словно лесной пожар, распространились по многотысячной толпе сгрудившихся вокруг ледяного замка врачей. В едином порыве они бросились к берегу, лед застонал под их общим весом, раздался оглушительный треск, и внезапно огромная льдина, на которой все они оказались, опасно накренилась и оторвалась, стряхнув часть из них в воду.
– Спасите! – визжали они, барахтаясь в темной воде. – Мы не умеем плавать!
– Мы не умеем плавать? – бормотали остальные. – Мы не умеем плавать… Мы не умеем плавать!
Воздух наполнился воплями ужаса, когда врачи, не обращая внимания на тех, кто уже оказался в воде, бросились обратно к ледяному замку, толкаясь и карабкаясь друг на друга.
– Не стойте там! – крикнул доктор Скинк беспомощно наблюдающим с берега грузчикам. – Спасайте нас, болваны!
– Да, спасайте нас, болваны! – подхватил доктор Шадрак.
– Спасайте нас! – завопили все врачи хором.
Но никто и ничего не мог для них сделать, поскольку лед трещал уже повсюду. Люди в ужасе прыгали с льдины на льдину, стремясь к безопасности берега. Торговцы пытались спасти товары из ларьков, то и дело откалывавшихся или уходивших под ледяную воду.
– Должен заметить, это потрясающе весело, – пробормотал себе под нос мамонт.
Он спокойно плавал по трещинам между льдин, подбирая хоботом забытых там собак, кур и маленьких ребятишек и перенося их на спину, чтобы потом доставить на сушу.
– Вот так, юная леди, – пробулькал он чумазой девочке, бережно ставя ее на берег. – А теперь беги домой, прыгай прямо в горячую ванну и никому не говори, кто тебя спас.
– А ты… ты… слон‑спасатель, да? – пролепетала малышка, восхищенно глядя на огромное косматое существо.
– Что‑то вроде того, – пророкотал мамонт, снова нырнув в ледяную воду.
– Ты здорово плаваешь! – крикнула девочка, и зверь забулькал от удовольствия.
– Как приятно найти цель жизни, – пробормотал он. – Начинаешь жалеть, что вымер.
Том стоял у снесенной двери музея и не верил своим глазам. Казалось невероятным, что нырок мамонта мог послужить началом такой катастрофической цепочки событий.
– А он не так уж и плох для такого громилы, верно? – заметил кто‑то поблизости.
Мальчик опустил взгляд. Рядом дронт с улыбкой любовалась мамонтом. На затылке ее виднелось большое обгорелое пятно.
– Он столько болтал, что я сомневалась, годится ли он для настоящего дела.
– Еще как годится, – отозвался подошедший к ним орангутанг, и Том заметил, что он тоже улыбается. – Он неплохо потрудился, вы не находите?
Они увидели, как в погоню за плавучей льдиной с врачами, стремительно скрывающейся в темноте, бросилась небольшая шлюпка.
– Чего я не понимаю, так это зачем им с самого начала понадобилось затевать ярмарку на льду, – прошипела анаконда. – Спрашивается, чем их не устроила земля?
– Ну, они явно не подозревали, что какой‑то мамонт вломится сюда и все разрушит, – ответил ей панголин, выглядывая между ног орангутанга.
– Он не стал бы этого делать, если бы этот придурочный поджигатель не устроил пожар! – с чувством вступилась за друга дронт.
Резко подтолкнув Тома под коленку, она уставилась на окна второго этажа.
– Он все еще там, знаешь ли, этот изверг, – прошептала она тревожно, – наверху.
В этой суматохе мальчик чуть не забыл, кто это все вызвал, но, проследив за ее взглядом, тут же узнал дона Жерваза, с изумлением и яростью уставившегося на реку.
– Не сказал бы, что он доволен, – заметил орангутанг. – Так ему и надо. Наверно, надеялся отдать тебе музей, а потом поджечь – теперь, когда его драгоценная бутылка у него.
Аскари как будто бы понял, что его обсуждают: он повернул огромную голову и хмуро посмотрел на животных, столпившихся вокруг мальчика в дверном проеме.
– Ох, – вскрикнула дронт, прячась за ноги Тома.
Анаконда отвернулась к стене, панголин свернулся в бронированный шар, и даже орангутанг отвел глаза. Только Том смело встретил испепеляющий взгляд дона Жерваза. От одного вида огромной безобразной головы в его душе снова вспыхнул огонек ярости. Данные им обещания ничего не стоили. Орангутанг прав. Аскари не удалось уничтожить мамонта, но это его не остановит. Возможно, он как раз собирается подпалить все остальное. Этого нельзя допустить. Том невольно стиснул кулаки, и дон Жерваз каким‑то образом почувствовал брошенный им вызов, поскольку поспешил отойти от окна.
– Том, помешай ему, выгони его из музея, пока он еще чего‑нибудь не придумал, – прошипела анаконда, но мальчик уже вбегал в главный зал.
Увидев длинную тень дона Жерваза, исчезающую в галерее птиц, он взлетел по лестнице, перепрыгивая через ступеньки. На темной площадке остановился и прислушался. И тут заметил, что ниша тигрицы пуста.
Клик‑клак, клик‑клак, клик‑клак…
Эхо торопливых шагов дона Жерваза донеслось откуда‑то из глубины музея. Где? Том из галереи выбежал в длинный темный коридор, стены которого украшали гравюры с крокодилами и змеями. Куда же он пошел? В одном конце коридора – узкая каменная лестница, ведущая обратно на первый этаж, в другом – маленькая черная дверь. Отдышавшись, Том с любопытством уставился на нее. Он никогда не видел ее прежде и был уверен, что в его собственном времени ее не существовало. Может, она вела в какую‑нибудь пристройку, которую давно снесли. Мальчик остановился, оглядываясь, посреди коридора и вновь прислушался. И тут где‑то внизу хлопнула дверь.
Клик‑клак, клик‑клак, клик‑клак…
Вот он. Дон Жерваз возвращается назад! Судя по звуку, он торопливо поднимался по лестнице. Том быстро отпрянул в галерею птиц, и тут же топот изменился – мужчина ступил на ковровую дорожку в коридоре. Шаги приближались. Что же делать: прятаться, драться, что? Мальчик зажмурился. Он не знал. Что‑то, хоть что‑нибудь, что угодно…
Внезапно шаги дона Жерваза стихли. Повисла тишина. Должно быть, он остановился посреди коридора. Страх затянулся узлом в животе Тома. Что он делает, поджигает что‑нибудь? Но коридор пуст. Прижавшись лицом к стене, мальчик выглянул из‑за угла. Мужчина стоял неподвижно, только кончики его пальцев нетерпеливо подрагивали. Его холодные желтые глаза не отрывались от дальнего конца коридора, а лицо дышало чистейшей злобой. Затаив дыхание, Том осторожно отступил, повернулся и посмотрел в том же направлении. Маленькая черная дверь осталась на месте, но перед ней припала к полу огромная тень.
– Рррррррр.
Знакомое низкое рычание раскатилось по коридору и, как показалось Тому, пронизало все его тело. Ему хотелось бежать, спасаться, но подсознательно он понимал, что тигрица охотится не на него, а на дона Жерваза. Мысли мальчика неслись вскачь: что же теперь будет? Это напоминало дуэль. Хищник внимательно следил за человеком, словно оценивал добычу, но высокий мужчина не шевелился, только пальцы его все еще подрагивали. Затем неуловимым движением дон Жерваз вытряхнул из рукава в ладонь маленький нож.
– Не думай, что это поможет тебе уйти, – прорычала тигрица.
– Но так и будет. Или ты думаешь, что сумеешь остановить меня? Ты всего лишь…
– Я бы на твоем месте не стала меня недооценивать, – перебила его огромная кошка. – Подобную ошибку уже совершали другие.
– Тогда вперед, – прошептал он, и его тонкие губы изогнулись серпом. – Кисонька.
Огненные глаза тигрицы полыхнули гневом. Вздернув черную губу и обнажив огромные клыки, она угрожающе зарычала и двинулась вперед. Ее хвост яростно хлестал по бокам. Дон Жерваз, похоже, ничуть не испугался. Он надменно стоял посреди коридора и с насмешкой смотрел на подходившего все ближе и ближе зверя.
– Кис‑кис, сюда, – поддразнивал ее он. – Ну надо же, какая большая кошечка.
Сердце Тома бешено колотилось. Почему он не боится, почему не убегает? Крошечный ножичек его не спасет. Тигрица поравнялась с мальчиком, припала на живот и прижала уши. Она зло зашипела, но дон Жерваз лишь усмехнулся в ответ и вдруг бросил нож на пол.
– Видишь, киска, – осклабился он, широко разведя руками. – Теперь я совершенно безоружен.
Сердце Тома билось уже где‑то в горле. Аскари все же рехнулся. Он что, не понимает, на что способен этот зверь? Опустив взгляд, мальчик увидел, что задние лапы тигрицы напряглись, готовясь к прыжку. Дон Жерваз тоже это заметил и приглашающе склонил голову.
– Хсссссс! – зашипел он, снова дразня зверя. – Хссс! Хссс!
Хвост тигрицы бешено лупил по бокам… Вот‑вот дон Жерваз окажется разорван в клочья. Том закрыл лицо руками, он не мог на это смотреть. Но что‑то в поведении Аскари казалось чересчур странным… Он безумно улыбался, вся его голова как будто пульсировала, вскипала изнутри, едва ли не увеличивалась с каждой секундой, потом начала разбухать грудь… Тигрица уже изготовилась к прыжку, а ему едва удавалось стоять на крохотных ступнях – что‑то происходило внутри его… Дон Жерваз терял самообладание…
Полыхнула рыжая вспышка, и огромная бенгальская тигрица с гневным рыком вспорола воздух, словно молния. И в тот же миг длинные руки Аскари превратились в две огромные сверкающие клешни, а из груди вырвались наружу еще четыре конечности. Быстрым движением клешни взметнулись вверх, поймали тигрицу в воздухе и, словно куклу, швырнули на пол. Потом подхватили снова, яростно затрясли и бросили по коридору с такой силой, что она ударилась о стену и безжизненно обмякла. Том оцепенел от ужаса. Кожа дона Жерваза лопалась, вздувшийся лоб раскололся пополам, и из‑под него показались две блестящие шоколадно‑коричневые пластины. Огромные голубоватые глаза прорвали щеки. Одежда вместе с плотью спадала с тела клочьями, обнажая гладкий полированный панцирь гигантского жука. К горлу Тома подкатила тошнота, ему даже хотелось, чтобы его вырвало, но мальчик был слишком напуган. Дон Жерваз, которого он знал, теперь висел обрывками, соскальзывая с чудовищных сверкающих надкрылий. Затем гигантский жук выступил из маленьких черных туфель и провел мощной зазубренной клешней по голове, стряхивая с нее остатки кожи.
– Какое облегчение, – заметил он, бережно роясь в обрывках одежды. – Excellente, – прошептал он, выудив из нагрудного кармана синий флакон. – Они не будут разочарованы.
Осторожно убрав бутылочку куда‑то за голову, жук бросил взгляд в конец коридора, никого не увидел, опустился на шесть лапок и побежал мимо укрытия Тома к маленькой черной двери. В последний раз оглянувшись на музей, огромное существо повернуло клешней ручку, протиснулось сквозь щель в темноту и громко захлопнуло дверь за собой. И исчезло.
Несколько секунд мальчик просидел на полу, слишком ошеломленный, чтобы шевелиться. То, что он только что увидел, походило на удивительный и жуткий сон, из тех кошмаров, от которых резко просыпаешься и потом боишься заснуть снова. Честно говоря, он и не был уверен, что это все ему не приснилось. С трудом поднявшись на подкашивающиеся ноги, Том выглянул в конец коридора, где огромная бенгальская тигрица распласталась на полу, словно сломанная игрушка. Она выглядела вполне настоящей. А прямо у его ног валялась пустая оболочка дона Жерваза, изорванная и дряблая, будто лопнувший воздушный шарик. Собравшись с духом, Том подошел к ней и поворошил носком ботинка. Вне всякого сомнения, она тоже была настоящей. Голова мальчика закружилась: все это казалось настолько жутким, настолько невероятным…
Чуть успокоившись, Том опустился на колени и заставил себя пристально рассмотреть кожу дона Жерваза. Все черты сохранились, это точно был он. Мальчик потрогал пальцем то, что когда‑то было лицом. Кожа оказалась теплой, упругой и слегка липкой на ощупь. Том проглотил комок в горле. Неужели Аскари с самого начала был гигантским жуком, разыскивающим эликсир Августа? Похоже на то, и даже наверняка. Возможно, это какой‑то гибрид из будущего. Может, все они: Скинк, Шадрак, легионы врачей, грузчики, даже странные музейные инспекторы и люди из машины в Среднем тупике – все до единого были жуткими насекомыми. И Лотос тоже. Том беспомощно покачал головой, пытаясь осмыслить догадку. Она оказалась почти за гранью понимания. Так они ели людей, или заражали их, или как‑то пробирались внутрь? Возможно. Возможно, дон Жерваз и Лотос когда‑то даже были настоящими людьми, прежде чем… Кроме того, они умеют путешествовать во времени. Но как? Как им это удается?
«Только мы, птицы, помним, и… сам знаешь, кто еще», – всплыли в памяти мальчика слова огромного орла.
Значит, вот кого он имел в виду? Насекомых? Том снова посмотрел на доказательства – клочья кожи и одежды, валяющиеся на полу. Похоже на то. Наверняка.
Так куда же ушел дон… жук? Мальчик посмотрел на черную дверцу в конце коридора. Что там за ней – другое место в другом времени? Медленно поднявшись, он подошел поближе и прислушался. Ему показалось, что дверь слегка подрагивает на петлях, и хотя, возможно, он попросту это вообразил, за ней слышались далекие раскаты грома и шум ветра в лесу. Откуда бы они ни доносились, он был уверен, что они не принадлежат миру, в котором он находится.
Может, это будущее? Том подошел ближе, прислушался… Он определенно слышал шум ветра в кронах, различил даже скрип гнущихся ветвей, шелест листвы и еще что‑то, похожее на журчание воды. Лес и река… Сумбурные картинки замелькали в его воображении, а следом вдруг нахлынула тоска. А если предположить, что там вовсе не будущее, если дверь ведет в лес на другом конце света, но в его собственном времени? Например, в Монголию или еще куда‑нибудь… Сердце застучало быстрее. Может, именно там сейчас находится его отец, именно туда отправилась разыскивать его мать, может, поэтому‑то дон Жерваз так много и знал о них. А если он не блефовал и им обоим действительно грозит опасность? Если их окружили жуки, готовые вот‑вот напасть?
Том пристально смотрел на маленькую черную дверь, прислушиваясь к вою ветра. Ему нужно просто войти. Он сможет найти родителей и рассказать им обо всем, он должен предупредить их о доне Жервазе, о Лотос, обо всех остальных, должен…
Мальчик опасливо взялся за эбеновую ручку. Она казалась теплой на ощупь и как будто сама хотела, чтобы ее повернули. Всего лишь одно легкое движение. Он отчетливо представил себе родителей, сидящих на опушке огромного леса, сразу за порогом, всего в нескольких секундах от него, прямо сейчас… но замешкался. А что, если ему не удастся их отыскать? Лес может оказаться бескрайним и враждебным; вдруг он заблудится и не найдет обратную дорогу? Разве ему хочется застрять в одном мире с доном Жервазом – с этим… созданием? А оно может оказаться одним из тысяч, даже миллионов. Том может угодить прямо в Заражение, чем бы оно ни являлось. И тогда он останется один, совершенно один, в действительно устрашающем мире.
Внезапно мальчика охватила слабость. Он не мог войти в эту дверь. Какими бы ни были шансы, у него попросту не осталось сил. Ладонь соскользнула с ручки, на глаза навернулись слезы. Впервые за долгое время Том ощутил себя тем, кем был на самом деле, – худеньким, усталым и очень одиноким одиннадцатилетним мальчишкой.
– Крайне мудрое решение, – проскрипел у него за спиной чей‑то голос. – И смелое.
С силой закусив губу, Том резко обернулся и посмотрел в другой конец коридора. Там, на спине тигрицы, неловко устроился огромный орел.
– Только дурак вошел бы в эту дверь, – продолжил он мягко. – А ты ведь не дурак, верно, Том?
Мальчик попытался выжать из себя улыбку, но не сумел.
– Нет, – ответил он тихонько, – я не дурак.
– Отлично, – обрадовался орел, спрыгнул с тигрицы и вперевалку направился к Тому. – Тогда ты не станешь возражать против моего предложения, в котором, по сути, больше от приказа.
– А что ты предлагаешь?
– Доставить тебя домой, приятель. Здесь тебе больше делать нечего. Все закончилось.
– Закончилось?
Огромная птица кивнула.
– А как же дон Жерваз? Он заполучил бутылочку со снадобьем Августа и…
– Не волнуйся об этом, – перебил его орел. – Тут ничего уже не изменить. Ты сделал все, что мог, даже больше. Так что давай‑ка я отнесу тебя домой.
Домой… Это слово звучало так приятно, что Том даже улыбнулся. Сейчас ему ничего на свете так не хотелось, как оказаться дома.
– Ты серьезно?
– Почту за честь, – прохрипел орел и издал долгий рыдающий зов.
Через несколько секунд в коридор влетела крошечная синяя ласточка, села на картинную раму и громко зачирикала:
– Мы готовы приятель, если готов ты. Прыгай на борт и располагайся поудобнее.
Огромная птица неуклюже наклонилась вперед и Том забрался ей на спину.
– Готов?
Он кивнул и крепко обнял орла за шею. Тело приятно утонуло в теплых перьях.
– Тогда полетели.
В три взмаха могучих крыльев они поднялись в воздух, пронеслись по коридору, круто повернули в птичью галерею и спланировали по главному залу к выходу.
– Держись, – прохрипел орел, резко нырнул вниз следом за ласточкой, вылетел сквозь разбитую входную дверь и взмыл в холодное ночное небо.
Вскоре они уже летели под самыми звездами.
– На твоем месте, Том, я бы вздремнул, – перекрикивая свист ветра, предложил орел, пока они поднимались все выше и выше. – Полет будет долгим.
Но мальчик не расслышал ни слова – он уже крепко спал.
Глава 25
ДЕНЬ «D» [40]
Том с трудом разлепил веки и увидел над головой знакомый скошенный потолок крошечной чердачной спальни. Орел явно сдержал слово. Он вернулся в собственное время и собственную же постель, как и обещала огромная птица.
«Спасибо тебе, орел, и твоему бесстрашному лоцману‑ласточке большое спасибо».
Том сонно зевнул, и дыхание его облачком заклубилось в воздухе. Только теперь он заметил, насколько выстыла комната. Сев на кровати, мальчик увидел, что окно снова широко распахнуто. В комнатку со свистом врывался ледяной ветер с реки. Поежившись, Том закутался во все одеяла, проковылял к окну и с силой его захлопнул.
– Прошу тебя, оставайся закрытым.
Он молчаливо пообещал себе, что, если еще когда‑нибудь увидит орла, первым делом научит его закрывать окно. Это определенно не так уж и сложно, даже для огромной птицы.
Почесав во взъерошенном затылке, Том с удивлением обнаружил в волосах клочья обгорелой шерсти мамонта, а когда повернул голову, заныли плечи. Вытянув руки перед собой, он выяснил, что спал в одежде, и к тому же от нее несло, как будто она сохла над костром. Он выглядел неопрятнее, чем обычно, и, посмотрев в зеркало, увидел перемазанное сажей лицо. Еще бы. Внезапно ему припомнились все его удивительные приключения.
Смыв сажу и полотенцем стерев грязь с одежды, насколько это вообще возможно, он спустился по лестнице, с невинным видом открыл кухонную дверь и обнаружил, что там никого нет. Странно. Может, Джос с Мелбой куда‑то вышли, но было всего восемь часов утра. На календаре над раковиной значилась дата – двадцать четвертое декабря, сочельник, – которую дядя обвел жирным красным кружком, а тетя украсила парой воздушных шариков.
«Значит, этот день чем‑то знаменателен, – подумал Том, рассеянно взяв кусочек тоста. – Чей‑нибудь день рождения?»
И тут он вспомнил: сегодня дядюшка Джос собирался продать музей дону Жервазу.
– День «D», – прошептал Том.
Да, действительно важный день. Где‑то в музее гудел пылесос. Так вот куда они делись: Джос с Мелбой прибираются после вчерашнего. Мамонт, должно быть, где только не намусорил… Нет, погодите‑ка. Это произошло не вчера вечером, а век назад.
«Давай же, Том, просыпайся».
Но мысли еще путались в его голове, так что он решил проверить. Торопливо пройдя по коридору к огромной дубовой двери, ведущей в музей, мальчик распахнул ее, и тут же ему в нос ударил сильный запах паленой шерсти, шерсти мамонта. Но… это же невозможно, попросту невозможно, разве нет? Странные предположения теснились в голове Тома, он ускорил шаг, а запах становился все сильнее и сильнее…
– Доброе утро, Том! – крикнула Мелба, когда запыхавшийся мальчик вбежал в зал.
Она суетилась с древнего вида полотером вокруг огромных косматых ног мамонта, стоящего ровно в той же позе, что и в течение последней сотни лет.
– Прости за вонь! – весело перекричал шум Джос. – Этот старикан имеет склонность перегреваться, и, боюсь, мы слегка подпалили нашего лохматого друга.
Он дружески похлопал мамонта по боку, и Том вздохнул с облегчением. Все в порядке, все в полном порядке. Потрепанные, поблекшие животные, как обычно, глядели на него из полумрака. Все до единого были на месте. Хотя, если подумать, бока мамонта чуть‑чуть отличались по цвету от остального тела, и перья на затылке дронта выглядели иначе, чем на всей голове. Но скорее всего, так было всегда, просто Том прежде этого не замечал.
– В любом случае, что нам до пары подпалин? – подмигнул Джос из‑под кустистых бровей. – Скоро это будет уже не нашим делом, верно? Давай‑ка, парень, подсоби нам.
Посреди главного зала дядюшка установил длинный стол, и Том помог ему выстроить в два ряда стулья: с одной стороны – для дона Жерваза, Лотос и их юристов, с другой – для Джоса с Мелбой и его самого. Все выглядело очень серьезно и официально, словно им предстояло подписать акт о капитуляции – впрочем, в каком‑то смысле так оно и было.
– В итоге Кэтчеры покупают Скаттерхорнов с потрохами, – просипел себе под нос Джос. – Отец в гробу перевернется. Впрочем, особого выбора нет, что сделано, то сделано.