Экзистенциально-гуманистические модели

В рамках анализа экзистенциально-гуманистической традиции нами была рассмотрена модель психической патологии Карла Роджерса (т. 1, гл. 5). Традиционно в гуманистической психоло­гии выявляются в основном общие механизмы патологии. Одна­ко в последнее время предпринимаются попытки разработки теоретических моделей, специфических для различных рас-

г1 ройств. Напомним, что в теории К. Роджерса любая психическая патология рассматривается как нарушение процесса развития и становления личности. Эти нарушения обозначаются в данной модели понятиями «неконгруэнтность», «психическая дезадапта­ция» и «дезорганизация».

Состояния страха возникают в ситуации угрозы «Я-концепции». При этом постулируется, что страх играет защитную функцию, предотвращая крах «Я-концепции» и полную дезорганизацию вследствие этого. Опасный для нее внешний и внутренний опыт продолжает игнорироваться (например, несовместимая с нею по­требность в близости, поддержке). Однако такая защита игнори­рованием не может быть полной. Согласно современным гума­нистическим моделям (Linster H.W., Rueckert D. — 2000) некон­груэнтность опыта и «Я-концепции» порождает конфликт, сопро­вождающийся психофизическим напряжением и страхом, который может привести к паническим атакам и тревожному неврозу. За­щитная функция страха заключается в том, что человек вынужден заниматься совладанием с ним, а не реальной угрозой для «Я-концепции». Таким образом, он помогает поддерживать ее относительную стабильность и представляет собой бессознатель­ную автоматическую реакцию организма на опасность разрушения Я-концепции и дезинтеграции личности в виде разрушения чув­ства целостности, способности действовать и контролировать свои действия. Последнее, согласно К. Роджерсу, может привести к психозу.

Современные представители гуманистического направления рассматривают панику и тревожный невроз как один из ва­риантов ломки защит с последующей дезинтеграцией. Дей­ствительно, панические атаки сопровождаются чувством утраты контроля, непредсказуемости и непонятности, чуждости пере­живаемого опыта.

В качестве основного конфликта, провоцирующего тревожные расстройства, рассматривается конфликт между потребностью в автономии и потребностью в зависимости: «Потребность в за­щищенности и безопасности вступает в противоречие с потреб­ностью в независимости и сепарации. Эта амбивалентность, обу­словленная одновременным наличием потребности в зависимости и потребности в независимости, составляет основу возникновения панических атак и агорафобии. Характерные пусковые ситуа­ции — различные внутренние и межличностные трудности или конфликты, причем чаще всего речь идет о реальной или фанта­зийной угрозе сепарации» (Teusch 1. Finke J. — 1995. — P. 89).

X. Свильденс вводит понятия первичной и вторичной некон­груэнтности (Swildens H. — 1997). Первичная связана с ранним развитием и становлением «Я-концепции» и ведет к плохо инте­грированной и ригидной «Я-концепции», вторичная — является

следствием столкновения этой плохо развитой «Я-концепции» с противоречащим ей конфликтным опытом. Именно вторичной неконгруэнтность приводит, как правило, к тревожному невро­зу. Первичная неконгруэнтность представляет собой психологи­ческий диатез, предрасположенность к психическим расстрой» ствам в виде дисфункциональной «Я-концепции» — ригидной и недоступной новому опыту. Личностная незрелость проявляете* в трудностях автономного функционирования, в фактическом отсутствии индивидуальной собственной жизни. Самообман, крайняя степень неконгруэнтности манифестирует в виде невро­за страха.

Остановимся на понимании тревоги в европейской экзистен­циальной психологии, а именно в концепции патологии Л. Бинс-вангера, которая существенно отличается от концепции К. Род­жерса. Вслед за экзистенциальными философами С. Кьеркегором и М.Хайдеггером Л. Бинсвангер считал, что человек обречен на тревогу также, как он обречен на свободу. Тревога — это неизбежное состояние человека, сталкивающегося со своей свободой — свободой выборов и возможностей. Однако каждый выбор означает отказ от каких-то других возможностей. Понятия становления и исполненности — центральные понятия экзи­стенциальной психологии. Они связаны с полнотой осуществле­ния возможностей человека, однако неизбежный отказ от части своих возможностей составляет неизбежную трагедию человече­ской жизни и порождает тревогу.

Умение отказываться, неустанно стараясь при этом воплотить максимум возможностей — признаки человеческой зрелости. Им сопутствует здоровая и неизбежная экзистенциальная тре­вога. Ее полезная функция заключается не в предвосхищении обычных ситуативных опасностей, а в предвосхищении самой страшной опасности — опасности не быть, не воплотить свою экзистенцию. Становление человека — сложный проект, и не­многим удается его выполнить. «Отказ от становления сравним с запиранием себя в душной темной комнате. Это истощает людей посредством фобий, иллюзий и других невротических и психотических механизмов. Люди отказываются расти» (Тихон-равов Ю. В. — 1998. — С. 30). Утрата временной перспективы, трансценденции за пределы своего актуального существования ведет к неподлинности существования и неизбежно связанной с этим тревоге и депрессии.

Другим источником тревоги и депрессии Л. Бинсвангер счита­ет нереалистичные абсолютистские идеалы невротиков, несоот­ветствующие данностям их существования, их экзистенциальной заброшенности в этот мир (см. т. 1, гл. 5). Навязчивая потребность в воплощении этих идеалов уводит человека от его собственного уникального бытия.

Известная работа крупнейшего представителя гуманистической психологии Ролло Мэя «Психологический смысл тревоги» во многом смыкается с моделью тревоги в социальном анализе — источник тревоги усматривается в культуре, в обществе. В то же иремя Р. Мэй подчеркивал экзистенциальный, позитивный харак­тер здоровой тревоги — «Тревога есть опасение в ситуации, когда под угрозой оказывается ценность, которая по ощущению чело­века жизненно важна для существования его личности» (Мэй Р. — 2001. - С. 171).

Он обнаружил, что большинство современных людей жалу­ются на тревогу, связанную с социальным соревнованием. Вслед jh К.Хорни Р. Мэй отмечал, что значение успеха в этом соревно­вании чрезвычайно высоко, более того, является доминирующей ценностью нашей культуры и одновременно наиболее распро­страненным поводом для тревоги. Стремление к успеху нельзя объяснить биологическими причинами, оно отражает ценности общества, соединяющие в себе индивидуализм и дух соревнова­ния. Эти ценности наполняют жизнь современного человека тревогой и мешают его подлинному самоосуществлению.

Другим источником тревоги в современной культуре, по мне­нию Р. Мэя, является ее противоречивость, сложность и марги-нальность — одновременное сосуществование разных наборов норм, правил и ценностей, которые мало совместимы друг с дру­гом (в этом он также совпадает с представлениями К.Хорни).