Особый интерес представляют исследования посттравматического стресса у онкологических больных. Задолго до внесении изменений в определение критерия А при диагностике поеттраи-матического стрессового расстройства (ПТСР) (наличие травмирующего события в анамнезе) в DSM-IV, исследователи фиксировали, что установление диагноза злокачественного новообразования является очень сильным травматическим стрессором для каждого человека и сопровождается переживанием интенсивных негативных эмоций: страха, чувства беспомощности, оцепенения. Во многих исследованиях показано наличие дистресса у онкологических пациентов, а также симптомов, обусловленных стрессом или травмой: избегающее поведение, навязчивые мысли, усиление возбудимости, характеризующие посттравматическое расстройство. Посттравматические симптомы отмечались среди пациентов с различными видами рака, включая рак молочной железы, трансплантацию костного мозга и др. Кроме того, симптомы травмы встречались как непосредственно у самих пациентов, проходящих лечение (включая детей), так и у членов их семей.
Американскими учеными был проведен ряд исследований, эмпирически подтверждающих возможность включения онкологических заболеваний в перечень травматических стрессоров, после чего угрожающие жизни болезни были включены в список потенциальных стрессоров, способных приводить к развитию ПТСР (Davidson J. et al. — 1991; Koopman Ch. et al. — 2002; Green M. et al. - 1998).
Установлено» что угрожающие жизни заболевания, в том числе онкологические, отличаются от обычных травматических событий. Онкологические заболевания относят к так называемым невидимым стрессорам. В начале исследований больных раком молочной железы было замечено, что «угроза», связанная с раком, первоначально воспринимается как информация о том,
что существует болезнь. Стрессором является понимание того, •но болезнь может угрожать жизни. Такое воздействие опосред-i -i ковано процессом когнитивной переработки информации, что шчастую не вызывает непосредственных эмоциональных реакций. It >том смысле диагноз «рак» сходен с воздействием радиационной или токсической угрозы; его влияние определяется рациональным шанием человека об угрозе жизни. Механизм развития ПТСР при действии невидимого стресса отличается от аналогичного механизма в случае явно воспринимаемого, событийного стресса. Основное различие лежит в плоскости уровней восприятия и иптериоризации травматического переживания. Восприятие и оценка возможных неблагоприятных последствий воздействия с I рессогенных факторов базируются, с одной стороны, на рациональном знании об их наличии и, с другой — на неосознаваемом или лишь частично осознаваемом эмоциональном переживании страха по поводу влияния этих факторов на жизнь и здоровье человека (Тарабрина Н.В. и соавт. — 1996, 2009).
Другое отличие состоит в том, что опасное для жизни заболевание угрожает будущей жизни человека, в отличие от событийных видов травм, которые, как правило, являются событиями прошлого, запечатленными в памяти и влияющими на настоящее. Онкологическое заболевание представляет для пациентов не только угрозу жизни, но и пролонгированную угрозу качеству жизни, поскольку для многих оно становится хроническим. Соответственно, специфические симптомы ПТСР — навязчивые мысли о травматическом событии могут не быть воспроизведением актуальных событий, таких как диагностирование рака или воздействие токсичного лечения, но более ориентированы на будущее.
Кроме того, специфика угрожающих жизни болезней состоит в том, что угроза исходит не из внешней среды, как при других травмах, а изнутри организма — ее нельзя «отделить» от индивида. Эти факты качественно отличают переживания человека, у которого диагностировали онкологическое заболевание, от людей, перенесших событийный стресс, и обусловливают специфичность механизмов развития посттравматических состояний.
Однако некоторые аспекты лечения онкологических заболеваний также могут выступать в качестве событийного стресса — операция, прохождение постоперационной терапии — и являться дополнительным или самостоятельным источником стрессового воздействия.
Под руководством Н.В.Тарабриной было предпринято исследование посттравматического стресса у 75 больных раком молочной железы (РМЖ) (Тарабрина и соавт. — 1996, 2010). В исследуемой выборке у 65,3 % больных РМЖ присутствовали отдельные признаки посттравматического стресса и у 24 % дистресс достигал
значимого уровня, соответствующего клинической картине поп травматического стрессового расстройства. Число женщин и данном исследовании, у которых отмечаются признаки посттрап матического стресса, корреспондирующие с ПТСР, значительно не различается с данными, полученными в других исследованиях онкологических больных, а также жертв иных травматических событий.