Этот подход к проблеме зависимостей развивали в отечественной патопсихологии Б. С. Братусь и Б. В. Зейгарник. Проблема алкогольной зависимости рассматривалась ими прежде всего как искажение в развитии личности, путь от здоровья к болезни. Теоретической основой данной модели является теория деятельности А.Н.Леонтьева (см. т. 1, подразд. 6.1). Б.С. Братусь (1974) описал возникновение и признаки иллюзорно-компенсаторной деятельности, мотивом которой становится алкоголь.
Потребность в алкоголе не входит в число естественных потребностей человека, поэтому сам алкоголь не имеет для него первоначально побудительной силы. Но уже в сознании ребенка алкоголь в силу культурных традиций воспринимается как обязательный и по-своему притягательный атрибут взрослой жизни, спутник особого веселья, праздников. Физиологический эффект первого знакомства не всегда однозначен и может меняться в зависимости от общего состояния организма, особенностей нервной системы и количества выпитого. После принятия алкоголя человек испытывает состояние возбуждения, которое сопровождается рассогласованием движений, речевой расторможенностью, а затем возникает расслабление и сон. Тяга к алкоголю кроется не в самом физиологическом эффекте, а в неосознанной психологической мотивации, которую человек проецирует на измененный психофизиологический фон. Наиболее частым является желание повеселиться, создать приподнятое настроение на празднике.
Опыты с плацебо доказывают, что такой же эффект — эйфория — может быть достигнут в результате внушения или самовнушения без воздействия алкоголя. «Важная роль психологического ожидания большей частью остается скрытой от сознания человека и поэтому появление <...> эйфорического состояния начинает приписываться алкогольному напитку. Именно в этом "опредмечивании" первоначально содержательно неоформленного состояния и заключается то зерно, из которого вырастает психологическая привлекательность алкоголя <...>. По тем же принципам (проекция актуальных потребностей на измененный психофизиологический фон) <...> рождаются и другие "незаменимые" свойства алкогольных напитков. Со временем диапазон субъективных причин для выпивки становится все шире: "пьют для храбрости" и "с обиды", и "чтобы поговорить по душам", и "чтобы расслабиться", и "чтобы взбодриться"» (Зейгарник Б. В., Братусь Б. С. - 1980. - С. 142).
Именно неопределенность действия алкоголя делает его столь универсальным средством для достижения названных состояний. «Человек ищет в вине и водке гораздо большего, чем состояния эйфории <...>. Психологические причины надо искать, во-первых, в тех актуальных противоречиях, которые человек пытается разрешить пьянством, и, во-вторых, в тех психологических и социальных условиях, которые толкают его на этот путь» (там же, с. 144). Основным из таких противоречий является расхождение между желаниями и возможностями человека.
В изменении отношения к алкоголю проявляется механизм «сдвига мотива на цель»: выпивка из вспомогательной цели, служащей мотиву «повеселиться, расслабиться, поговорить по душам», становится самостоятельным мотивом особой иллюзорно-компенсаторной деятельности. Через многократное воспроизведение этой деятельности происходит удовлетворение все большего числа потребностей пьющего человека. Например, потребностей в самоуважении, самоутверждении, общении и т.д. Это удовлетворение является иллюзорным, поскольку основывается на имитации результатов, а не на реальном осуществлении жизненных задач. На стадии злоупотребления компенсаторная деятельность еще оставляет место для реальной деятельности. Но уже происходит идеализация алкоголя, активный поиск предлогов, стремление к компаниям пьющих людей, создание целой системы самооправдания — своеобразного «алкогольного мировоззрения». В случае развития пьянства укрепляются пути иллюзорного разрешения неизбежно возникающих в жизни конфликтов.
По мнению Б. С. Братуся, «психологическая зависимость обусловлена перестройкой иерархии мотивов». Алкоголь становится главным смыслом поведения. Алкоголизм усугубляет названные тенденции, внося элементы физической зависимости, приводя к
энцефалопатии. Индивидуальные различия сглаживаются, делая больных алкоголизмом с разными преморбидными особенностями сходными в своих проявлениях и рассуждениях. Однако «биологические особенности болезни не являются прямыми причинами изменений личности. Психологические механизмы, действующие при алкоголизме, те же, что и при нормальном развитии <...>. Но при нормальном развитии внешние причины приводят к более или менее адекватному отражению действительности. Болезнь же создает особые условия протекания психических процессов, которые приводят к искаженному отражению действительности и отсюда к формированию и закреплению искаженного отношения к миру, к появлению патологических черт личности» (Братусь Б. С. - 1988. - С. 91).
Таким образом, в ходе болезни алкогольная деятельность не просто надстраивается над прежней иерархией деятельностей и потребностей, а качественно преобразует эту иерархию и сами потребности и мотивы, оставляя лишь несложные^ примитивные. В итоге возникает алкогольная личность с измененной внутренней мотивационной структурой (Братусь Б. С, Сидоров П. И.- 1984).