- Это не имеет значения, - сказал он, качая головой.
- Это имеет значение, - жестко сказала я, не понимая, почему он продолжает утаивать. – Почему ты продолжаешь говорить, что это не имеет значения? Почему скрываешь это от меня?
- Потому что есть вещи, которые, блядь, тебе сейчас лучше не знать, - выплюнул он.
- Почему? – спросила я. – Я не понимаю. Мы не должны хранить секреты друг от друга. Ты сам говорил, что мы можем доверить друг другу все…
- Как ты доверяла мне все? – сорвался он. – Не припоминаю, чтобы ты говорила, что треплешься с Джейкобом за моей спиной, Изабелла.
Я задохнулась, глаза застилали слезы.
– Не могу поверить, что ты это сказал, - защищаясь, сказала я.
Его слова причинили боль.
- Блядь, прости, - тут же сказал он. – Я не должен был говорить эту хрень. Я не думаю так. Просто… просто есть дерьмо, которое я не могу тебе сказать. Просто не могу. Блядь, ты бы и не хотела знать. И прямо сейчас это не имеет значения, я не хочу чтобы ты волновалась.
- Как я могу не волноваться, Эдвард? – спросила я. – Я не понимаю, что ты говоришь. Почему ты не можешь сказать мне?
Он открыл было рот, чтобы ответить, но тут звонок телефона разорвал тишину. Он застонал и достал трубку из кармана. Глянув на экран, он напрягся. Бросив на меня короткий взгляд, Эдвард прочистил горло и ответил.
– Да, сэр?
Я нахмурилась, услышав его тон, его поведение тут же сменилось спокойствием.
– Но я не… не могу… я… Хорошо. Я понял. Я буду там, сэр.
Сердито вздохнув, он отключился и нахмурился, глядя на меня.
– Кто это был? – спросила я.
Он покачал головой, говоря, что это неважно, но я тут же его оборвала.
– Это важно! Кто был на том конце телефона?
Он подошел к кровати и присел рядом, беря меня за руку. Наши пальцы переплелись, и он поднял мою руку, оставляя поцелуй на пальцах, от чего тело пронзила молния.
|
|
– Я люблю тебя, - тихо проговорил он. – И ты должна знать, что я на все пойду ради тебя. Я отдам что угодно ради тебя. Нет ничего важнее тебя, tesoro. Я отдам ради тебя свою гребаную жизнь.
- Ты меня пугаешь, Эдвард, - сказала я дрожащим голосом.
В его глазах стояли невыплаканные слезы, и это вызывало ужас. Что-то, определенно, пошло не так.
- Не надо бояться, - ответил он. – Блядь, последнее, чего я хочу, это чтобы ты боялась. Я был в отчаянии, Белла. Мне нужно было, на хер, найти тебя. Я не лгал, когда говорил, что не смогу выжить без тебя. Мне нужно было, чтобы ты жила. Нужно было увидеть тебя, и теперь, когда ты в безопасности, я не могу ни о чем сожалеть. Б…ь, это трудно, и мы этого не хотели, но когда я вижу тебя тут, я понимаю, что оно того стоило.
- Я не понимаю, - сказала я.
- Я не удивлен, - пробормотал он, отпуская мою руку и глядя на часы. – Мне нужно уйти на несколько минут.
- Уйти? – недоверчиво спросила я.
- Да, уйти. Я ненадолго, - сказал он. – Может, когда я вернусь, мы продолжим разговор.
- Нет! Я хочу знать сейчас! – закричала я, эмоции взяли верх.
- У меня нет для этого времени, - раздраженно сказал он. – Я не могу опаздывать.
- Ты не можешь опаздывать куда? Скажи мне, что ты делаешь, Эдвард! – потребовала я, из глаз катились слезы.
- Я еду к Аро, ясно? – выплюнул он. – Это, блядь, ты хотела знать? Когда меня выпустили, я пошел прямиком к Аро.
Я шокировано смотрела на него.
– Что значит – ты пошел к нему? – спросила я, уже зная ответ.
|
|
- Это значит, что я дал клятву. Я, на хер, присоединился, ясно? – ответил он, подтверждая мои страхи.
Я яростно закрутила головой и села, плача от боли, которая пронзила тело, стоило мне двинуться.
– Дерьмо, просто лежи! Расслабься, не то навредишь себе.
Он потянулся ко мне, но я оттолкнула его руку, ошарашенная новостями.
– Нет! Ты должен забрать ее назад! - кричала я, глаза жгло от слез.
- Не могу, - сказал он. – Уже все сделано, Белла. Нет способа забрать это дерьмо назад.
- Должен быть, - парировала я, не желая верить. – Ты не мог это сделать! Только не ты! Ты не можешь стать одним из них, Эдвард!
- Я уже один из них, - сказал он.
- Нет! – крикнула я. – Нет! Ты не можешь делать то, что делают они. Ты не можешь быть таким человеком!
- А ты думаешь, что я хочу быть таким? Думаешь, я хотел всего этого? Конечно, нет, черт подери! – выплюнул он в ответ.
- Тогда почему ты сделал это? Почему присоединился к ним, Эдвард? – с отчаянием спросила я. – Как ты мог согласиться на это? После всего, через что мы прошли, о чем говорили, как ты мог это сделать?
- У меня не было другого выбора, Изабелла. Я сделал то единственное, что мог. Мне нужно было, блядь, найти тебя, и мне больше не к кому было обратиться, а только так он мог помочь. Иисусе, я не знал, с чего, черт возьми, начать! Если бы не Ройс, я бы даже не узнал имена этих проклятых русских, - пытался объяснить он. – Ты была почти мертва, черт подери, когда мы нашли тебя, Изабелла. Если бы я это не сделал, ты бы наверняка погибла! Как ты можешь поворачивать это дерьмо против меня, если ты сама сказала, что после аварии пыталась поступить так же, мать твою!
|
|
- Это не одно и то же! – сказала я, пытаясь сдержать рыдания.
- Разве? Ты умоляла этих уродов забрать тебя и оставить меня в покое, пыталась защитить. Ты так легко предлагала свою жизнь в обмен на мою, и не можешь понять, что, блядь, я могу сделать ради тебя? Я понимаю, но если ты, блядь, расстраиваешься, и я расстроюсь. Это уже сделано, возврата нет. Я в деле, и выхода не будет, - сказал он, умолкая на миг. – Пока я жив.
Я смотрела на него, его слова ударили меня, а вся ситуация сводила с ума. Он не отводил от меня умоляющего взгляда, прося понять его, но я не могла, только не сейчас. Я отвернулась, не в силах выдержать то, как он на меня смотрел. Он подошел и вытер мои слезы. Его прикосновение было нежным и должно было успокоить меня, но боль была слишком сильна.
- Все будет хорошо, Белла, - нежно проговорил он, а я откинулась назад на кровать.
Он посмотрел на часы и лег рядом со мной.
– Ничто не изменилось.
Я прикрыла глаза, сердце отчаянно хотело поверить ему. Больше всего на свете я желала, чтобы все осталось прежним, чтобы сбылось все, что мы планировали, но я не наивна. Я знаю, что теперь все переменилось, и пути назад нет. Я помню слова доктора Каллена в госпитале, как он хотел уберечь Эдварда от такой жизни. Жизнь в преступности, жизнь в жестокости, где опасность ежедневно стучится в дверь и пытается достать тебя. Мир, в котором мужчины становятся холодными и циничными, в котором они должны делать вещи, о которых не говорят, те, которые я даже не могу понять. Это мир, которого мы пытались избежать, но он все равно засосал нас.
И это совсем не тот мир, который я воображала для нашего будущего.
- Что еще произошло? – тихо спросила я, прежде чем он успел сказать еще что-то, убеждая меня, что ничто не изменилось.
Могу сказать по его тону, что он сам в это не верил. Он колебался какое-то время, а потом начал рассказывать о некоторых событиях, последовавших за его инициацией. Я едва слушала его, лежа с закрытыми глазами. Все, о чем я могла думать – это наши планы, живот подводило от боли, когда я прощалась с каждым из них. Побег в Калифорнию, игра Эдварда в футбол, мое обучение искусству – все это становилось мечтой, которая никогда не сбудется. Женитьба, семья – ситуация бросала тень даже на это. Я больше не знаю, что для нас возможно, что мы может делать и куда можем отправиться. Он сможет ходить в школу? Сможет путешествовать? Сможет родить ребенка в мире, в котором мы теперь вынуждены жить?
И, что важнее, что будет с Эдвардом? Как он выживет в этой жизни, будет ли он тем же человеком, которого я любила? Или эти события превратят его в кого-то другого, кого-то хуже? Может ли кто-то совершать плохие поступки и не быть плохим человеком? Алек и Карлайл поставили на кон свои жизни, пытаясь спасти меня, они всем пожертвовали, чтобы вытащить меня… они могут считаться плохими только потому, что живут такой жизнью? Как я проживу свою жизнь, зная, что мужчину, которого я люблю, могут убить, забрать у меня по какой-то глупой причине? Как я смогу простить его за ту боль, которую он причинит людям? После того, как всю мою жизнь меня мучили, покупали и продавали внутри этой организации, как я смогу просто принять, что он станет одним из них? Как, во имя всего святого, это удалось Элизабет?
Я просто лежала и ощущала, как свобода уходит от меня. Все, на что я надеялась, грозилось исчезнуть, мир, о котором мечтала для меня моя мама, ускользал из-за слов, которые он произнес. Что теперь значит быть свободной? Я боялась, что уже никогда не смогу это узнать.
Вдруг Эдвард сел и сказал, что должен идти, он пообещал закончить, когда вернется. Я едва кивнула, глядя, как он быстро покидает комнату, его шаги затихали на лестнице.
Остаток дня прошел в тумане, следующий день наступил быстро. Я оставалась в постели, а Эдвард как можно больше старался быть со мной, иногда пытаясь завести разговор, но в основном сохраняя молчание. Он больше ничего не рассказывал мне о случившемся, а я не спрашивала, часть меня боялась это знать – атмосфера между нами могла только ухудшиться. Он казался глубоко погруженным в мысли, как и я, на его лице появились морщины от переживаний. Иногда он притягивал меня в объятия и гладил волосы, и каждый раз понимающе смотрел на меня, словно знал, о чем я думаю.
На закате я, наконец, попыталась встать, ноги подгибались и не держали меня. Я доплелась до кресла на другом конце комнаты около огромного окна и села в него, впервые за долгое время глядя на окружающий мир. Я была удивлена, заметив детей на улице, они были одеты в костюмы – сегодня Хэллоуин. Я с любопытством наблюдала, как они ходили от дома к дому за сладостями, внутри меня разгоралось странное чувство тоски. Они были такими молодыми и беззаботными, никакой ответственности, никакой ноши на плечах. Они игнорировали опасность, которая притаилась в нескольких шагах от них, они не замечали ничего за пределами своего пятилетнего мира. В их возрасте меня истязал настоящий монстр, такой, который в их воображении может жить только в шкафу – я никогда не знала такой наивности, и сейчас я больше всего сожалела именно об этом.
- Эй, - раздался позади голос, который застал меня врасплох.
Я подскочила и резко развернулась, с изумлением замечая в дверном проеме Эмметта. Я впервые увидела его, и его присутствие вызвало у меня улыбку. Он улыбнулся в ответ и подошел ближе, доставая из кармана леденец на палочке. Он протянул его мне, и я нерешительно взяла сладость, услышав стон Эдварда с кровати.
- Она едва ест свой суп, а ты даешь ей гребаную конфету? – спросил он.
Эмметт закатил глаза, глядя на брата.
- Когда это ты, черт возьми, стал ее папочкой? – парировал он, доставая еще один леденец.
Он снял упаковку и запихнул его в рот, качая головой.
– Позволь девочке съесть гребаную конфетку. Она ее не убьет.
Я сняла бумажку со своего леденца и засунула его в рот, посасывая.
– Без разницы, - пробормотал Эдвард, поднимаясь. – Я принесу ей поесть что-нибудь горячее.
- Да, давай, сделай это, Бетти Крокер, - саркастично крикнул Эмметт вслед Эдварду.
Я услышала, как тот прокричал что-то на итальянском, а Эмметт засмеялся.
– Этому мальчику нужно успокоиться, прежде чем у него лопнет кровеносный сосуд или еще что-то.
- Он просто пытался помочь, - ответила я. – Дай ему время. Ему тяжело.
- Да, я знаю. Но нет прощения тому, кто запрещает дать девочке конфетку на Хэллоуин, - сказал он.
- Спасибо тебе за это, - проговорила я. – Пока не увидела детей на улице, я даже не понимала, что сегодня Хэллоуин.
- Ты, наверное, все еще привыкаешь ориентироваться во времени. Представляю, как нелегко потерять месяц, - заметил он, присаживаясь на подлокотник кресла рядом со мной. – Как ты справляешься, Иззи Биззи? Так чертовски хорошо видеть тебя, девочка. Я переживал, но Рози заставила меня пообещать, что я оставлю тебя в покое.
- Я в порядке, - ответила я.
Он недоверчиво посмотрел на меня сверху вниз, приподнимая бровь.
– Я, э-э… жива. У некоторых даже этого нет.
- Джейк, - тихо сказал он. – Это позор. Он был хорошим другом; и я офигенно по нему скучаю. У него всегда была шутка для того, кто готов слушать.
- Так и есть. Я думала о том, э-э… - нерешительно замолчала я, когда в глазах появились слезы, вина снедала меня.
- Думала о чем? – с любопытством спросил он.
Я покачала головой, говоря ему забыть, но он не захотел.
– Ты можешь поговорить со мной, ты же знаешь. Я хороший слушатель.
Я вздохнула, пожимая плечами.
– Наверное, это тупо, но я не могу прекратить думать о его последней шутке, когда он держал меня. Он рассказал одну, а потом его… э-э… подстрелили, и он так и не дошел до ответа. Как я уже сказала, это тупо, но я не могу перестать об этом вспоминать.
- Какая шутка? – спросил он.
- Что повсюду черное, белое и красное? – спросила я.
Он засмеялся, качая головой.
– Классический Джейкоб. Это его любимая шутка, котенок. И каждый раз, когда ее рассказывал, он давал другой ответ. Например, пингвин с солнечными ожогами, или зебра с ветряной оспой. А настоящий ответ – газета. Она черная и белая, а еще ее читают от корки до корки (4).
- О-о, - сказала я, издавая смешок.
- Ага, и это не тупо - думать об этом, так что не переживай, - сказал он, нежно потрепав меня по волосам. – Я рад видеть, что ты встала и уже ходишь. Все волновались. А я по-настоящему верил, что все будет в порядке, Иззи Биззи.
- Мне бы твою уверенность, - тихо сказала я.
- Слушай, я знаю, что мой брат вступил в охеренную кучу дерьма, но я понимаю его мотивы и не могу винить его за это. Будь я на его месте и пропади Рози, я бы, наверное, поступил так же, да и ты бы сама так сделала. И попробуй только скажи мне, что нет, - сказал он, глядя на меня с серьезным выражением лица.
Я просто смотрела в ответ, не с силах спорить, потому что это правда. Я бы не думала даже лишней секунды, если бы верила, что это единственный способ спасти его жизнь.
– Вот и я говорю. Так, может, не я один должен дать Эдварду передышку. Я уверен, что вы, ребята, найдете способ уладить все, и пусть жизнь уже не будет идеальным сказочным вздором, но когда она такой была? Особенно для вас двоих.
- Угу, - промямлила я.
- Рози ждет меня внизу, так что я должен идти, - сказал он, поднимаясь.
Он повернулся и застыл, прочищая горло.
– Дерьмо, а ты быстрый. Как настоящая Марта Стюарт.
- Я не готовил это, черт тебя дери, сукин ты сын, - сказал Эдвард, подходя ко мне и протягивая тарелку с овощным супом. – Это сделала Клара. Я, блядь, просто налил это в тарелку.
- Тогда ты проделал чертовски хорошую работу, - саркастично заметил Эмметт.
- Спасибо, придурок, - ответил Эдвард, раздраженно двинув плечами, но на его губах промелькнула улыбка. – Тебе что, заняться нечем? Это же Хэллоуин, святое дерьмо.
- Эй, я вспомнил! Это же годовщина вашего первого раза, разве не так? – спросил Эмметт, глядя на меня.
Я удивленно распахнула глаза и нерешительно кивнула.
- Э-э, похоже на то. Тогда я его поцеловала, - сказала я.
- До сих пор не могу поверить, что Иззи Биззи сделала первый шаг, - заметил Эмметт, поворачиваясь к Эдварду. – Иногда ты такая киска, братец.
- Пошел на хуй, - выплюнул Эдвард, а Эмметт расхохотался.
- Бьюсь об заклад, что теперь ты об этом сожалеешь, да, котенок? – игриво спросил Эмметт.
Я покраснела и покачала головой, скосив глаза на Эдварда. Он внимательно наблюдал за мной, на его лице застыла грусть.
- Никогда, - ответила я. – Я никогда об этом не сожалела.
Внезапно от моих слов его лицо засветилось, и я тут же ощутила стыд за свои мысли. Мне до сих пор было больно от его поступка, я не знала, чем он обернется для нашего будущего, но одну вещь Эдвард никогда не делал – он никогда не переставал верить в меня. А я сомневалась в нем, хотя он никогда не сомневался во мне, но все дело в том, что я боялась. Я переживала за Эдварда, я не хотела, чтобы он жил такой жизнью, вина съедала меня, потому что он пошел на это ради меня. Я сожалела о жизни, которую теряла, но у меня никогда не было бы даже мечты о такой жизни, если бы он не боролся за меня. Он стольким пожертвовал ради меня, его мир разрушился, а все ради того, чтобы дать мне шанс. Эдвард заслужил настоящую жизнь, подальше от той жестокости, в которой вырос…
Как я смогу простить себя, ведь я стала той причиной, которая привела его в организацию?
- Приятно слышать, - сказал Эмметт. – Увидимся позже.
Он вышел, а я вздохнула, сидя над тарелкой супа, которая стояла на маленьком столике около кресла. Я встала и вздрогнула от боли в ногах, а Эдвард тут же ринулся ко мне, увидев, что я делаю. Я быстро подняла руку, останавливая его, и сделала самостоятельно несколько шагов в его направлении. Он не сводил с меня глаз, очевидно, думая, чего я хочу, но я просто улыбнулась и обняла его.
- Я люблю тебя, Эдвард Каллен, - прошептала я, прижимаясь к его груди.
Плечо болело в месте, где было вывихнуто, а ноги, казалось, вот-вот откажутся держать меня, но я цеплялась за него и игнорировала все остальное. Он обнял меня в ответ и прижал ближе к себе, положив голову мне на макушку. Его объятия были теплыми и успокаивающими, я улыбнулась – в его руках было безопасно.
- Ты знаешь, что я тоже тебя люблю, - сказал он.
- Знаю, - пробормотала я, отрывая голову и глядя на него.
Он смотрел мне в глаза, а потом облизнул губы и медленно наклонился ко мне. Сердце тут же отозвалось бешеным стуком, а голова закружилась. Я прикрыла глаза, ощущая теплое прикосновение его губ. Он ласково целовал меня, его язык переплетался с моим. Меня окутывал комфорт и нежные чувства, но как только бабочки запорхали в животе, колени отказались меня держать, и я задохнулась. Он разорвал поцелуй и схватил меня прежде, чем я упала. Он озадаченно посмотрел на меня.
- Тебе стоит присесть, - серьезно сказал он.
Я кивнула, и он помог мне добраться назад до кресла, а потом взял тарелку с супом и протянул мне. Я тихо поблагодарила его и начала есть, глядя на улицу.
Спустя три дня Эдварда вызвали с самого утра, он долго колебался и уехал только тогда, когда я сказала, что выдержу его отсутствие. Доктор Каллен уже проверил меня, он делал так каждое утро, и меня оставили одну. Я уже несколько дней вставала с постели и тогда решилась выйти из комнаты. Я цеплялась за перила и медленно спускалась по лестнице. Где-то на полдороге ноги начали отказывать. Я присела на ступеньке, слабая и истощенная, и услышала громкий щелчок, секундой позже открылась парадная дверь. Я встретилась взглядом с Эсме, она стояла на пороге с удивленным выражением лица. Я впервые увидела ее за все свое время пребывания тут, и она выглядела иначе. Она казалась уставшей, как будто не спала месяцами, а еще она сильно похудела. Ее одежда была помятой, как будто она спала в ней, и я задумалась, где она провела ночь.
- Что, во имя всего святого, ты делаешь вне кровати? – спросила она, прикрывая дверь и поднимаясь ко мне.
- Сменила обстановку, - пробормотала я, не зная, что ответить.
Она покачала головой, а потом подняла меня на ноги и помогла проделать остальной путь. Она завела меня в гостиную и посадила на диван.
- Слишком, слишком рано пытаться спуститься по лестнице самой, - сказала она, ее голос звучал так, будто она ругает меня. – И где Эдвард? Я добавлю этому мальчику побоев. Как он разрешил тебе делать такое?
- Он уехал, - сказала я. – Ему позвонили.
- О-о, - просто ответила она, ее гнев тут же улетучился.
Она прекрасно знала, что это означало.
– Хорошо, тогда он должен был позвонить мне. Я бы пришла домой, чтобы присмотреть за тобой.
- Не нужно за мной присматривать, - промямлила я. – Я в порядке.
- Нет, не в порядке. Ты все еще восстанавливаешься и не должна оставаться одна, по крайней мере, пока не перестанешь принимать обезболивающие, - сказала она. – Хорошо, что я пришла домой, чтобы принять душ и переодеться.
- Вас не было всю ночь? – с любопытством спросила я.
Она вздохнула и кивнула.
- Я остаюсь с Алеком почти каждую ночь, - ответила она.
Я удивленно нахмурилась.
- С Алеком? – уточнила я.
- Ну да, в больнице, - ответила она. – Слава Богу, они пошли нам навстречу.
- Он в больнице? – с ужасом спросила я, ощущая тошноту. – Что… Почему?
Она удивленно глянула на меня, а потом нахмурилась и присела рядом.
– Не могу поверить, что никто не сказал тебе, - тихо проговорила она, беря меня за руку.
Я с опаской смотрела на нее, замечая грусть в глазах.
– Алек получил ранения, когда они отправились спасать тебя. В него стреляли несколько раз, и с тех пор он в больнице.
- Он… с ним все будет хорошо, да? – спросила я. – Он будет в порядке?
- О-о, будет, со временем, - быстро сказала она. – Он медленно выздоравливает. Он все еще не очнулся, но я верю, что это скоро случится, и он вернется домой раньше, чем мы ожидаем. Но тебе не стоит за него переживать. Он сильный. А как ты? Я знаю, что тебе, должно быть, сложно справляться со всем, восстанавливаться физически на фоне таких эмоциональных проблем.
- Да, это нелегко, - призналась я. – Но я стараюсь изо всех сил.
- Хорошо. Разве это не единственное, что мы можем? Стараться изо всех сил? – с улыбкой сказала она. – Ты сильная, и я не сомневаюсь, что ты будешь в порядке. Если тебе нужен будет собеседник, я рядом.
Открылась парадная дверь и, оглянувшись, я заметила, как Эдвард направляется к лестнице. Эсме позвала его по имени, и он обернулся к нам, застывая, когда увидел меня.
– Что ты делаешь внизу?
Я пожала плечами, а Эсме засмеялась.
– Она устала, что ее держат в клетке, Эдвард. Разве можно ее винить? И вообще, как насчет ланча? У Клары свободный день, поэтому я сама что-нибудь состряпаю, - сказала она, вставая и направляясь на кухню прежде, чем мы ответили.
Эдвард подошел ко мне и нервно пробежался по волосам. Он осторожно смотрел на меня, хмуря брови.
- Она сказала тебе, да? – пробормотал он.
Я кивнула, прикусывая губу.
- Не могу поверить, что ты скрыл это от меня, - тихо сказала я.
- Я не знал, как сказать. У тебя было достаточно дерьма, с которым нужно справиться, как я мог добавить еще и Алека? – спросил он. – Ты не все можешь вынести.
- Все равно, ты должен был сказать, - промямлила я.
Эсме вернулась через несколько минут с супом для меня и сэндвичем для Эдварда, она оставила нас одних, а потом Эдвард помог мне подняться наверх.
Время продолжало течь в своем быстром темпе, дни превращались в недели. Я становилась сильнее, раны заживали, а тело возвращалось в форму, но умственно я все еще путалась в происходящем. Почти все дни я просто отдыхала, иногда выходя с Эдвардом на прогулки. Однажды в полдень он взял меня за руку, и мы пошли вниз по улице, вспоминая разные вещи из нашего детства. Где-то в квартале от дома Эсме, когда мои ноги устали, мы остановились у большого белого дома. Эдвард подошел к нему и присел на верхнюю ступеньку, кивая, чтобы я примостилась рядом.
- Не думаю, что можно просто садиться на чьи-то ступеньки, Эдвард, - сказала я. – Хозяева могут разозлиться.
Он хихикнул.
– Это наш дом, tesoro, - сказал он.
Я нахмурилась и нерешительно присела рядом с ним.
– Здесь я вырос. Моя мама чертовски любила этот дом, она гордилась им. С тех пор, как мы уехали, он пустует.
- Тут мило, - сказала я, оглядываясь на обветшалую парадную дверь.
Очевидно, домом долгое время никто не занимался, и его срочно нужно было покрасить.
- Да, так и есть, - сказал он.
Мы оба молчали пару минут, погрузившись в мысли.
- Что мы будем делать, Эдвард? – внезапно спросила я. – Я имею в виду, что теперь будет?
- Мы вернемся в Вашингтон, - сказал он. – Аро даст мне время, чтобы разобраться с делами, прежде чем я окончательно тут обоснуюсь. А остальное я не знаю, Белла. Думаю, мы выясним это, когда оно наступит.
Так оно и было. Несколько дней спустя доктор Каллен арендовал машину, и мы втроем попрощались с Эсме и пустились в долгий путь до Форкса. Я не знала, почему они не захотели лететь, но не спрашивала. Почти всю дорогу я проспала, расположившись на заднем сидении, а Эдвард с отцом сменяли друг друга за рулем. Мы так часто останавливались, чтобы отдохнуть и поесть, что дорога заняла несколько дней. И когда, наконец, я увидела вывеску "Добро пожаловать в Вашингтон", меня охватило странное чувство. В Форксе я выбралась из машины и замерла, пытаясь разобраться в ощущениях. Это не была боль, хоть это чувство и распирало грудь. И только когда Эдвард произнес три простых слова, я поняла.
- Добро пожаловать домой, - сказал он.
Мои губы дрогнули от этих слов.
- Дом, - прошептала я.
Впервые в моей жизни нашлось место, которое я считала домом, и я знала, что все это благодаря мальчику, стоящему рядом со мной. Место, куда мы возвращались вдвоем, место, где я нашла не только то, ради чего стоит жить, но и то, ради чего стоит умереть.
Тут мы нашли любовь.
Обосновываться в доме заново было нелегко, в воздухе витало странное напряжение. Я выздоровела физически, но как только доктор Каллен начал убирать мои обезболивающие, вернулись настоящие муки. Воспоминания преследовали меня в снах, и мучили, когда я бодрствовала. Короткие вспышки, когда я видела лица, ужасающие крики, резкие слова – все это снедало меня изнутри, и самое худшее, что я не знала, реально ли это было. Я не могла прекратить думать об этом, и это начало поглощать меня. Я была сбита с толку, я боялась рассказывать Эдварду. Не потому, что опасалась говорить, но потому, что не знала, что из этого - настоящее. Придумала ли я это в своем коматозном состоянии, или это было в реальности? Может, он подумает, что я сошла с ума?
И чем больше я вспоминала, тем труднее становилось. Я снова начала делать записи в дневнике, пытаясь убрать это из головы, я рисовала картинки в надежде, что они прекратят появляться у меня перед глазами. Я скрывала рисунки от Эдварда, я скрывала и дневник, пряча его под кровать, чтобы он не мог читать его и волноваться. У него было достаточно проблем, которые, я надеялась, со временем разрешатся.
Эдвард не вернулся в школу, но я так погрузилась в собственные переживания, что даже ни разу не спросила его об этом. Он отдалялся, кошмары нарушали его сон так же, как и мой. Он часто вставал ночью с постели и играл на фортепиано, иногда я тихо следовала за ним и слушала грустную мелодию, которую он наигрывал часами. Всегда одна и та же музыка, которую он постоянно играл с самого моего приезда сюда – она напоминала ему о матери.
Иногда он говорил по телефону, выдавливая улыбку, когда видел, что я смотрю, но как бы он не старался, я видела грусть в его глазах. Он пытался оградить меня от всего и сделать вид, что все в порядке, но я слишком хорошо его знала. Он ускользал, вновь превращаясь в того сломленного мальчика, которого я однажды спасла, просто любя его. Было так мучительно видеть его боль, но я не знала, чем помочь, ведь правда в том, что я сама ускользала, как и он.
Однажды любовь спасла нас обоих, но теперь я думала, хватит ли ее еще на раз.
Время пролетело, а мы все пытались понять, что происходит с нашими жизнями. За несколько дней до Рождества на кухню, где я делала ланч, вошел доктор Каллен и прочистил горло.
– Когда у тебя будет минутку, зайдешь ко мне в офис? – спросил он.
Я неуверенно кивнула, нервничая. Эдвард уехал, чтобы закончить рождественские покупки, поэтому в доме остались только мы вдвоем. Я медленно убирала кухню, аппетит внезапно исчез, поэтому я даже не поела. С момента возвращения мы с доктором Калленом едва обменялись парой слов, приближающийся разговор пугал. Чуть позднее я направилась к его кабинету и тихо постучала, а когда он ответил, открыла дверь.
- Присаживайся, - сказал он, кивая в сторону кресла напротив.
Я подошла и присела, внимательно наблюдая за ним.
– Как у тебя дела?
- Я в порядке, сэр, - ответила я.
- Правда? – спросил он, вопросительно приподнимая брови. – Ты не выглядишь так, будто ты в порядке, Изабелла.
Я смотрела на него пару секунд, не зная, что ответить.
– Я справляюсь, - сказала я.
- Ты начинаешь вспоминать события? – с любопытством поинтересовался он.
Я кивнула, опасаясь, к чему он клонит, потому что не была готова говорить о случившемся.
- Кое-что, - нерешительно ответила я. – Я не уверена, чему из этого можно верить. У меня были галлюцинации.
- Это можно понять, - заметил он. – Я не хочу давить на тебя, выясняя детали, но хочу, чтобы ты знала, что если у тебя есть вопросы насчет чего-то, что ты услышала, я буду рад ответить на них.
Я уставилась на него, раздумывая над предложением. Были вещи, которые я боялась упоминать, не зная, можно ли произносить их вслух, и правдивы ли они, но было и то, что я очень хотела знать. Я вздохнула через минуту, нервно прикусывая губу.
– Я действительно, э-э, принц… - начала я.
- Principessa? – закончил он.
Я кивнула, и он откинулся на спинку стула, одаривая меня любопытным взглядом.
– Да, так и есть. Твоя мать была дочерью могущественного человека. Он был убит, когда она была ребенком, и она тоже должна была умереть, но этого не случилось. Своны были в курсе ее происхождения, и моя жена близко подобралась к этому секрету, что беспокоило их, поэтому ее и убили.