Между тем Хикоити спустился с горы и решил проверить, вправду ли его люди не видят.
Вышел он на людную городскую улицу и схватил за нос прохожего. Удивился тот, завопил:
— Эй, кто это меня за нос держит?
А Хикоити отпустил его и хвать другого человека за нос. Тот как заорет:
— Ты что?! Как ты смеешь меня за нос хватать?
И стали они браниться друг с другом. А Хикоити знай себе проказничает: одного за ухо дернет, другого за щеку ущипнет… И все ему с рук сходит, потому что никто его не видит.
Однако скоро одолела его усталость, и отправился он домой. Пришел, снял с себя плащ-невидимку и запрятал в угол чулана, подальше от чужих глаз. Но всякий раз, как хотелось проказнику повеселиться, доставал он свой плащ и шел в город.
Однажды гулял он по городу в плаще-невидимке и вдруг видит: идет ему навстречу его лучший друг.
— Эй, Кин-сан! — окликнул его Хикоити.
— Кто это меня зовет? Что надо? — оглянулся Кин-сан.
И вдруг гэта, что купил он в лавке, выскользнули из-за пазухи его кимоно и шлепнулись на дорогу.
Вот как Хикоити подшутил над своим другом.
А у другого его приятеля однажды выскочил из рук зонт, пролетел по воздуху, закрылся сам по себе и улегся на камень.
И так часто стали случаться подобные чудеса, что о них заговорили в городе и в деревне. Да и как было не дивиться, если однажды фрукты, сложенные горой в лавке, вдруг выскочили из дверей, будто живые, и упали на дорогу прохожим под ноги.
Лавочники перепугались, убрали фрукты в ящики и выставили у лавок сторожей. Да только все попусту: ящики сами собой открывались, а фрукты летели один за другим на улицу. Пришлось крышки изо всех сил руками держать!
Но самое удивительное случилось, когда знаменитый кондитер испек для князя необыкновенно вкусные пирожные. Он сложил их в лакированную шкатулку с золотым узором и оставил в лавке. И вдруг шкатулка приоткрылась, одно из пирожных поднялось в воздух, будто кто-то потянул его за ниточку, и исчезло.
|
|
Удивился хозяин, решил посмотреть, что дальше будет.
Видит, вслед за первым пирожным поплыло по воздуху второе и растаяло у него на глазах.
«Не иначе как проделки дьявола!» — подумал хозяин, дрожа от страха.
— Эй, сюда! Княжеские пирожные исчезают! — завопил он, и только тогда пирожные перестали таять в воздухе.
И все это были проказы шутника Хикоити.
Но вот однажды мать Хикоити принялась убирать чулан, и попался ей на глаза старый плащ.
«Фу! Какой грязный!» — подумала она и сожгла плащ вместе с мусором. Не знала старуха, что это был волшебный плащ-невидимка самого Тэнгу!
На другой день собрался Хикоити в город, полез в чулан за плащом, а его там и нет.
Спросил у матери, а та говорит:
— Сожгла.
«Ну ладно, — подумал Хикоити. — Обмажусь-ка я пеплом. Может, в нем сила волшебная осталась».
Дело было летом. Разделся Хикоити догола, намазался пеплом от сгоревшего плаща и вышел за ворота. Утро было прохладным, и решил Хикоити, чтоб не замерзнуть, выпить рисовой водки. Зашел в винную лавку, вытащил из бочки пробку и припал ртом. Пил он, пил и смыл пепел с губ.
— Ой! — завопили в лавке. — Рот сам по себе из бочки сакэ пьет!
Поднялась тут суматоха. Хикоити бросился наутек, бежит, пот с него градом катится, смылся пепел с пупка, и стал пупок всем вокруг виден.
— Ай! — закричали люди. — Пупок летит!
|
|
И кинулись за ним вдогонку. Хикоити припустил изо всех сил, пот по телу течет, пепел смывает, и вот появилась рука, потом нога, и наконец, весь Хикоити предстал перед людьми.
Поймали его горожане и устроили ему хорошую взбучку.
— Ой, люди! Отпустите меня! Не буду больше проказничать, — взмолился Хикоити, и его отпустили.
Вот и прекрасно! Вот и хорошо!
МУШМУЛА
У подножия горы, в тени бамбуковой рощи, жил-был дровосек. Звали его К и ндзю. Однажды весенней ночью спал Киндзю под окном и посреди ночи пал на его лицо лунный свет. Проснулся Киндзю и вспомнил про находку.
Это был большой плод. Как персик. Отливал золотом, испускал тонкий аромат. Нашел его Киндзю утром, по дороге в горы. Лежал он в придорожной траве, сверкая в лучах утреннего солнца.
«Что же это за плод? — удивился Киндзю. — Если это персик, то почему такого цвета? Если мандарин, то отчего кожа так тонка? А не яйцо ли это какой-нибудь страшной горной птицы? Не приходилось мне видеть яйца Птицы-Хоо[52], да и не слышал я, какое оно, но, может быть, это круглое, так похожее на прекрасный плод, и есть яйцо Птицы-Хоо? Однако как же оно оказалось в наших краях? Постой! Что же мне мешает взять его в руки? Если это яйцо, положу обратно, и только».
Огляделся дровосек и сказал громко:
— Эй! Я лишь взгляну на него. Посмотрю, и все. Красть не буду.
Поднял он яйцо, поднес к глазам, к носу, понюхал — приятный аромат. И какое тяжелое! Будто из золота отлито. Однако с обратной стороны кусочек ветки торчит — как у фруктов с дерева.
«И впрямь фрукт! — подумал он. — Значит, в здешних горах растет дерево, на котором вызревают такие плоды. А если такого дерева нет, то плод этот принесла в клюве птица. И не маленькая: разве может маленькая птица ухватить клювом такой плод? Принесла его большая птица — может, сокол, а может, орел. И притом не один несла, а целую ветку, на которой гроздью висело десять или двадцать таких плодов. И когда пролетала она над нашей деревней, один взял да и упал.
|
|
И что тут такого, если я подберу один-единственный плод? Оставить его на дороге — птицы склюют или сгниет под дождем».
Так думал Киндзю и после долгих размышлений вытащил из-за пояса полотенце, завернул в один его край удивительный плод, завязал узелком и снова заткнул полотенце за пояс.
Пришел в горы, повесил осторожно узелок на ветку и стал рубить лес. Свалил одно дерево, хотел было отдохнуть, глядь — скачет над веткой, где висит драгоценный плод, белочка и верещит непрерывно: «Тёро-тёро-тёро».
— Ах ты, разбойница! Что ты делаешь? — вскричал дровосек — белочка вцепилась в полотенце зубами, хотела перегрызть его.
Нет, так оставить нельзя. Отвязал Киндзю узелок от ветки, прикрепил к бамбуковому шесту и воткнул шест в землю.
— Ну вот, теперь уж белка не достанет, — сказал он, но только отошел, смотрит, а к шесту летят три воробья, крыльями хлопают — хотят склевать драгоценный плод.
— Кыш, глупые воробьи! — заорал Киндзю во все горло и замахнулся на них топором.
«Нет, так дело не пойдет, этому конца-краю не будет», — подумал он.
Отогнал он воробьев, вырыл яму топором, положил туда плод, засыпал землей, а сверху камнем привалил — так-то лучше будет. До вечера несколько раз бросал работу, отворачивал камень, заглядывал в яму: цел ли плод. А белка и воробьи никак уж не могли туда забраться.
Как стемнело, взвалил Киндзю на плечо топор, заткнул за пояс узелок с находкой и в хорошем расположении духа вернулся в свой дом в тени бамбуковой чащи, у подножия горы.
«Спрячу топор, наемся рису, а там не спеша уж и за плод примусь», — решил Киндзю, положил плод бережно на полку и принялся рис варить.
Поужинал. И что же вы думаете? Так захотелось ему спать, что свалился он под окном, не разостлав матраца, и заснул глубоким сном, даже не вспомнил о прекрасном плоде.
И вот теперь проснулся вдруг посреди ночи, оттого что пал на него лунный свет, и вспомнил об удивительном фрукте.
«А… Ну да, я же хотел съесть его!» — подумал Киндзю, вскочил на ноги, открыл шкаф — а вдруг мыши сгрызли? — но плод лежал на белом блюде, сияя золотым светом, и испускал бесподобный аромат.
Тут он! Тут! Взял Киндзю блюдо, поднес к окну, долго смотрел на него, и стало ему жалко просто так взять и съесть плод.
«Но можно же съесть его, а косточку посадить. Ну да, взять и посадить», — сказал он сам себе и храбро поднес фрукт ко рту.
Не успел он откусить кусочек, как рот его наполнился удивительным соком, кисло-сладким, ароматным, и понял Киндзю, что это мушмула.
Киндзю медленно проглотил сок, затем опять поднес мушмулу к губам, и только откусил кусочек, а уж рот наполнился чудным соком, и его было так много, что, если бы он сразу не сделал глоток, сок вылился бы ему на грудь. Сок был необыкновенно вкусным, и вскоре от мушмулы осталась одна косточка. Киндзю положил ее на блюдо, блюдо на подоконник и стал думать о том, какой это был превосходный плод.
Долго он думал, но нельзя же только и делать, что думать об одном и том же. Взял он косточку с блюда и пошел в сад, освещенный луной. Выкопал лопатой небольшую ямку посередине сада, как раз напротив окна, и закопал туда косточку. Закопал он косточку, хорошенько притоптал землю и вернулся в дом.
«Ну вот и ладно, завтра, может, и росток проглянет», — подумал Киндзю, лег на бок под окном и закрыл глаза. Однако не успел он заснуть, как из земли, где он закопал косточку, вылез росток дерева с двумя маленькими листочками. А Киндзю ворочается, уснуть не может. Выглянул и видит: уж не два, а четыре листика из земли торчат.
Только подумал: «Вот чудеса!» — а уж вверх тянется ствол.
Ствол тянется вверх, ветки в стороны растут, и листочки на них раскрываются один за другим.
Вот это да! Прямо на глазах выросло толстое дерево. Да какое высокое! И вмиг закрыло все небо своими цветами. Цветы бело-розовые, совсем как у сакуры[53].
Через несколько минут осыпались цветы — будто дождь прошел. Осыпались цветы, а вместо них выросли плоды. Великое множество. Прогнулись ветви от их тяжести. Плоды удивительные, золотистые. Сотни, тысячи этих плодов так и сверкают в лунном свете. Затаив дыхание любовался Киндзю чудными плодами, как вдруг раздался шелест крыльев и у дерева опустилась птица.
«Уж не Птица ли Хоо? — подумал дровосек. — Похожа на ту, что украшает священный паланкин в храмовый праздник».
А птица, разливая вокруг ослепительное сияние, стала прохаживаться под деревом. Тут снова послышался шелест крыльев, прилетела еще одна птица, опустилась под дерево.
Опустилась она под дерево, и опять раздалось хлопанье крыльев — третья птица села. И так налетело в сад двадцать птиц. Расхаживают вокруг дерева, сверкают оперением.
А дальше вот что было. Все птицы вдруг взлетели и расселись по веткам. Расселись они по веткам и стали быстро клевать золотистые плоды. Что же делать дровосеку? Да ничего он не мог сделать! Это же были не обычные птицы, а волшебные. И Киндзю молча глядел, как пожирают они плоды.
Плоды эти вмиг исчезли с веток, и раздался сильный шум — будто тайфун налетел. Это все двадцать птиц враз снялись с дерева и, ослепительно сверкая в лунном свете, улетели высоко в небо, будто золотистое облачко.
И остались после них только толстый ствол да ветви со свисающими вниз спутанными листьями. Словно никаких плодов и не было.
«Может, найду в ветвях хоть одну мушмулу?» — подумал Киндзю и, покинув свое место под окном, вышел в сад. Ходит он вокруг дерева, ветки и листья осматривает и вдруг видит: висит под листочком маленький, как фасолинка, плод.
«Как! Не может быть!» — усомнился он, а плод на его глазах стал расти, увеличиваться, и уж как персик величиной, и потом как мандарин, и уже с арбуз вырос, — тонкая ветка под его тяжестью к земле клонится.
Надо что-то делать! Оставишь на ветке — упадет на землю, расколется. Вот до чего дошло!
Побежал Киндзю в дом, принес длинные гвозди и молоток, соорудил под веткой помост на четырех столбах и на помост тот фрукт положил. Теперь уж хоть с бочку вырастет — не упадет.
И что же? Вырос фрукт с бочку. Да какую! И все еще растет, раздувается. Увеличился он до таких размеров, что только троим взрослым под силу его поднять, но потом вдруг перестал расти.
«Ну, наконец-то!» — вздохнул Киндзю и тут почувствовал, как сильно он устал. Так устал, что просто стоять на ногах не может.
«Ну ладно. Пусть лежит до завтра», — решил он и пошел в дом.
Лег он под окном и только глаза закрыл, как слышит: шлеп! Удивился он, выглянул в окно, видит: сидит у золотистого плода огромная жаба, глазами моргает, обеими лапами плод обхватила.
— Ха-ха-ха! — невольно рассмеялся Киндзю — уж очень смешной был вид у жабы.
Но жаба даже не улыбнулась. Расставила лапы, мушмулу держит, не двигается. Что же делать? А вдруг разинет она свою огромную пасть да и проглотит фрукт?
Тут из бамбуковой чащи выбежала большая лисица. Подскочила к помосту, вот-вот вспрыгнет на него. Увидела жаба лисицу, раскрыла пасть, такую огромную, что десять лисиц влезут. Удивилась лиса, тявкнула злобно и удрала в бамбуковую чащу.
Не успела лисица скрыться в чаще, как подползла к помосту огромная змея, метра три длиной. Повернулась жаба мордой к змее да как откроет свою огромную пасть! Оторопела змея, встала столбом и убралась поспешно восвояси.
И откуда появилась эта жаба? Для чего? Сторожить волшебный плод?
Насмотрелся на все это Киндзю, устал. Лег на бок и заснул глубоким сном под лунным светом.
Неужели дровосек Киндзю видел все это во сне? А если все случилось с ним наяву, значит, проснувшись, он увидит тот золотистый плод.
Увидит ли?
Что же будет, что будет?
СКАЗКИ О КИТТЁМУ-САН