Однажды отправился Киттёму-сан угрей ловить. Сидел, сидел на берегу с удочкой — и все без толку, не ловились в тот день угри в Усуки. Поднялся он вверх но реке во владения Т а кэда и забросил удочку в воду. Сидит, клева дожидается.
Увидели Киттёму-сан два самурая из клана Такэда и решили у него улов отнять. Один из них подошел к рыбаку да как рявкнет:
— Эй, Киттёму! Разве ты не из клана Усуки? Почему ты явился на землю Такэда и ловишь наших угрей? Ну-ка отдавай свой улов!
— Кто же я, как не Киттёму из Усуки. Уж там-то меня как нибудь знают! Разве я позволю себе ловить чужих угрей?! Только что с нашей земли отплыла сюда большая стая рыб. Вот сижу, жду их. — Тут Киттёму дернул за леску и вытащил из воды огромного угря. — Вот, полюбуйтесь! Угорь из Усуки. Я его хорошо запомнил: и голова та же, и хвост. Ну да, наш угорь! — воскликнул Киттёму и отправил рыбу в корзинку.
Тут ему еще один угорь попался, мелкий такой да тощий.
— А этот, похоже, из ваших мест будет. Что-то я его не помню. Эй, ты! — обратился Киттёму к угрю-недомерку. — Ты почему мою наживку хватаешь? На чужое рот разеваешь! На этот раз прощаю тебя, но смотри больше не попадайся.
И Киттёму-сан кинул угря-недомерка в реку. Так и бросал: крупную рыбу в корзинку, мелкую в реку.
Наловил полную корзину угрей и домой отправился, а глупые самураи из клана Такэда ни с чем остались.
Несчастливое дерево
Однажды в канун Нового года пошел Киттёму-сан с односельчанами в горы лес рубить. Повсюду росли там сии[54].Стали крестьяне их валить да в вязанки вязать, чтоб домой сподручнее нести было.
А Киттёму-сан топор бросил, сидит себе трубкой попыхивает.
Окончили работу односельчане, вязанки на спину взвалили.
— Пойдем, — говорят, — Киттёму-сан, домой.
— Разве можно сии домой нести? Это же дерево печали, никто его никогда не рубит. К тому же Новый год на дворе, а вы с такой ношей в деревню явитесь!
— Да… Оплошали мы. Зря перед Новым годом сии нарубили.
Бросили крестьяне свои вязанки, другие деревья валить стали.
А Киттёму-сан собрал брошенные вязанки в большую охапку, взвалил на спину и пошел себе восвояси.
— Эй! Киттёму-сан! Ты же говорил, что сии — дерево печали, а сам домой его несешь. Как же так?!
— А я несу дерево радости, а не печали. С ним в дом счастье приходит. Самое подходящее для Нового года дерево. До свидания!
Сказал так и ушел. А люди только руками развели.
Как Киттёму-сан кувшин для воды покупал
Однажды Киттёму-сан отправился в посудную лавку кувшин для воды покупать.
Вошел, поклонился хозяйке и говорит:
— Дайте мне кувшин для воды.
— Выбирай, какой душе угодно, — ответила хозяйка. — Есть большие и маленькие. Большой стоит шестьдесят сэн, маленький — тридцать.
— Возьму маленький.
Заплатил Киттёму-сан деньги, взял кувшинчик и пошел домой.
— Вот, купил кувшин для воды, — сказал он жене. — Тридцать сэн отдал.
— Этот мал. Пойди возьми побольше.
— Ага! Побольше, значит. Это тот, который стоит шестьдесят сэн, — пробормотал Киттёму и снова пошел в лавку.
— Купил я у вас кувшин для воды, — сказал он, — да жене он маленьким показался. Поменяйте на тот, что стоит шестьдесят сэн. — Киттёму протянул хозяйке кувшинчик и добавил: — Давеча я заплатил вам тридцать сэн, сейчас возвращаю кувшин. Вместе это будет шестьдесят сэн. Так? А теперь дайте-ка мне кувшин побольше.
Взял он большой кувшин и унес его домой, а хозяйка посудной лавки, говорят, долго потом на счетах считала, все никак сосчитать не могла, за сколько же она большой кувшин продала.
ТЫКВА И КАППА
Давно-давно, в деревне А рима, что в стране Хидз э н, жил один крестьянин. И была у него красавица дочь.
Однажды летом, когда рис пошел в рост, не стало воды на его поле.
Собралась тут вся деревня на подмогу: углубили канавки, по которым вода на поля течет, расчистили их, а вода не идет, да и только. Что за напасть такая! Взмолился тут крестьянин:
— Нет больше моих сил! Прошу тебя, Удзигами-сама![55]Помоги мне! Сделай так, чтоб пошла вода на мое поле.
И в ту же ночь явился Удзигами-сама ему во сне и говорит:
— Слушай, крестьянин! У тебя красавица дочь на выданье. Так вот Каппа, что живет в реке Арима, хочет взять ее в жены. Отдашь ее Каппе, вода сразу твое поле зальет.
Проснулся крестьянин, вспомнил сон, стал думать, как ему быть. Неужто дитя родное водяному в жены отдавать придется? Опечалился крестьянин, но никому о своем горе не рассказал. Пошел, как всегда, на поле взглянуть. И видит: у соседей посевы водой залиты, рис весь зеленый стоит, а его поле сухое-пресухое. Земля затвердела и потрескалась, рис пожелтел, вот-вот засохнет на корню.
Взяла его досада, да что поделаешь. Пошел крестьянин вдоль своего поля и не заметил, как оказался у отводной канавки. Смотрит: лежит поперек канавки маленький корявенький Каппа, вход воде загородил, будто запруда какая.
— Каппа-сан! А Каппа-сан! Ты зачем это делаешь? — спросил крестьянин, а Каппа в ответ:
— Отдай мне свою дочь в жены!
Совсем приуныл крестьянин, еле домой доплелся. Заметила дочь, что отец чем-то сильно опечален, и спрашивает:
— Отчего это ты, отец, так печален?
Делать нечего, рассказал крестьянин про свой сон и про Каппу, что воду на их поле не пускает, и говорит:
— Дочка моя милая, прости меня, старика, может, согласишься ты выйти замуж за Каппу?
— Не горюй, отец, положись на меня, — отвечала дочь. — Вот увидишь, будет вода на нашем поле.
Взяла она тыкву-горлянку и пошла к реке Арима. Увидела Каппу и говорит:
— Каппа-сан! Ты хотел взять меня в жены. Я согласна выйти за тебя замуж. Только прежде заполни наше поле водой. Смотри, — продолжала девушка и показала водяному тыкву-горлянку, — я принесла тебе свою душу. Вот эта тыква и есть моя душа. Я брошу тыкву-горлянку в реку, а ты потопи ее. Как только погрузится она в воду, я стану твоей женой.
Сказала так девица, бросила тыкву в реку и пошла домой.
И тут же хлынула вода на поле крестьянина, наполнила его до самых краев, и зазеленел пожелтевший рис.
А в реке Арима появилась тыква; то всплывет, то потонет, то всплывет, то потонет — так и кувыркается в воде. Сколько ни старается Каппа, никак ее не потопить. Тыква-то пустая!
Прошло лето, за ним осень, а потом и зима настала, а Каппа все пустую тыкву в воде топит. Так и не получил он в жены красивую дочь крестьянина — не смог утопить в реке ее душу.
Вот и прекрасно! Вот и хорошо!
ДОЧЬ МОРСКОГО ВЛАДЫКИ
Давно-давно жила на свете одна бедная женщина. Родила она восьмерых детей, да в живых остался лишь старший сын Таро. Не было у женщины ни денег, ни земли, и потому сын рвал в горах цветы, продавал их людям, тем они и кормились.
Однажды брел Таро, по берегу моря с большой охапкой цветов — домой возвращался. В тот день не нашлось покупателей на его товар. Шел Таро, глядел, как волны с шумом набегают на берег, а потом медленно откатываются назад, и подумал:
«Чем нести цветы домой, отдам я их морскому владыке».
Бросил Таро цветы в волны и громко крикнул:
— Эй, морской царь! Прими от меня подарок.
Вмиг исчезли цветы в море, будто волны подхватили их и унесли на дно. А Таро весело зашагал домой налегке.
И вдруг видит: набежала волна, показалась из нее голова черепахи.
— Меня послал к тебе морской царь Дракон, — молвила черепаха. — Велел за цветы благодарить и сказать, что приглашает тебя в свой подводный дворец.
— Но слышал я, что дворец тот далеко, — ответил Таро.
— Может, и так, да только не для нас с тобой. Садись ко мне на спину, закрой глаза и вмиг окажешься у дворца.
— Ну, если так, едем.
Сел Таро на широкую спину черепахи, и поплыла она, разрезая волны, будто лодка. Не успел юноша опомниться, как очутился у дворца морского владыки.
Огромный был дворец, красивый и так сверкал, что глаз не оторвать.
— Спросит тебя Дракон, чего ты хочешь, скажи: хочу в жены твою дочь, — напутствовала юношу черепаха.
Угощение во дворце было отменное. Странная и прекрасная музыка услаждала слух гостя, окуни и палтусы веселили танцами. Погостил Таро три дня во дворце, стал домой собираться. На прощание говорит ему Дракон:
— Проси у меня, чего хочешь.
Вспомнил тут Таро совет черепахи и отвечает:
— Отдай мне в жены твою дочь.
Отдал морской владыка Таро свою дочь. Уселся юноша вместе с нею на спину черепахи и вернулся в свою деревню.
Видит: дом развалился, двор травою порос, а мать его лежит на камне, не дышит — от голода умерла. Оказалось, не три дня провел он на дне морском, а целых три года. Заплакал тут парень с горя.
— Прости меня, мать. Была твоя жизнь горька, а смерть и того горше. И все из-за меня, непутевого.
— Не плачь! — сказала дочь морского владыки. — Я оживлю твою мать.
Вынула она из рукава животворную плеть, что взяла с собой из дворца, трижды легонько ударила по бездыханному телу матери, а потом облила его с головы до ног водой. После первого удара вздохнула мать глубоко, после второго — открыла глаза, а после третьего — стала на ноги и заговорила.
Обрадовался Таро — словами не описать, да и мать была счастлива. Только оглянулись они вокруг, а жить негде. Дом-то развалился, новый нужно строить. Вырубил Таро деревья, расчистил место для дома. Взмахнула морская дева молоточком счастья — его она тоже взяла с собой из дворца Дракона — и промолвила:
— Явись дом!
И вырос перед ними просторный красивый дом.
Взмахнула дева молоточком счастья еще раз, и появился амбар, а в амбаре — мешки с рисом. И стал Таро сразу несметно богат. А вскоре пошла по стране молва, что жена у Таро — красавица, на три земли окрест такой не сыскать. «Красивая жена! Верная жена!»
Дошел об этом слух до князя той земли, и надумал он отобрать красавицу у Таро.
Однажды призвал он к себе Таро и говорит:
— Привези мне тысячу коку[56]рису, а не найдется столько рису, отдавай жену!
Опечалился Таро, сам не свой домой пришел.
Увидела жена его печаль, спросила:
— Зачем звал тебя князь?
Молчит Таро, не хочет жену огорчать.
— Не пристало мужчине слабодушие, — сказала жена.
Делать нечего, признался ей Таро:
— Велел князь доставить ему тысячу коку рису, а не будет столько рису, тебя прислать.
— И только-то! — улыбнулась жена. — Стоило ли печалиться? Не тревожься, все уладится.
Вечером пошла жена на берег моря, облилась водой и повернулась в сторону дворца Дракона. Потом хлопнула в ладоши, сказала что-то тихим голосом, поманила кого-то рукой. И вышел на берег табун белых лошадей, навьюченных мешками с рисом. Привезли они мешки на двор Таро. Обрадовался Таро, послал, не мешкая, гонца к князю, велел сказать: «Приезжай, князь, возьми тысячу коку рису».
Не поверил князь, отрядил своего человека посмотреть, так ли это. Тот приехал, видит: и вправду лежит во дворе у Таро гора мешков с рисом. Посланец князя от изумления рот раскрыл, поспешил во дворец, рассказал обо всем князю. Тот удивился, однако молвил:
— Ну что ж!
И снарядил за рисом несколько сот лошадей.
Прошло совсем немного времени, и снова зовет князь к себе Таро и велит ему:
— Доставь мне к утру веревку длиною в тысячу хиро[57]. А не будет веревки, веди жену!
Опечалился Таро, пришел домой голову повеся. И опять спросила его жена:
— Зачем звал тебя князь?
— Велел привезти к утру веревку длиною в тысячу хиро. Да откуда мне ее взять! — ответил Таро грустно.
Снова вышла жена на берег, стала лицом к волне, поманила кого-то рукою. И в тот же миг волна выбросила на берег веревку в тысячу хиро.
Послали гонца к князю, чтоб приказал забрать веревку. А князь и говорит:
— Передайте Таро, что на Новый год приеду я к нему в гости. Да не один, будет со мной шестьсот девяносто девять самураев. Пусть приготовит нам семьдесят семь кувшинов сакэ авамори[58].
И вот под Новый год князь, обменявшись платьем с самым захудалым самураем, прибыл вместе со свитою в дом Таро. Только жена Таро сразу разгадала княжескую хитрость. И как только стали самураи рассаживаться перед подносами с едой, сказала:
— Погодите, гости дорогие! — и пригласила сначала князя, а потом всех остальных, как следовало по рангам и чинам.
Принесли семьдесят семь кувшинов, в каждом по четыре то[59]сакэ авамори, подали множество яств. Сказал тогда князь жене Таро:
— А теперь покажи нам фокус.
— Какой же фокус хотели бы вы увидеть, князь?
— Поначалу самый простой.
— Ну что ж…
Жена Таро вынула из рукава шкатулку, открыла ее, и тотчас выпрыгнули из шкатулки сто актеров в одинаковых кимоно и хакама, стали петь и танцевать. Очень понравился князю простой фокус, и приказал он показать сложный.
— Все сложные фокусы опасны, князь! — предупредила хозяйка.
— Ничего, показывай! — велел князь.
— Пеняйте на себя! — сказала хозяйка и открыла другую шкатулку.
Выскочили из нее воины с белыми повязками на головах и с мечами в руках, окружили князя и его свиту. Всполошились гости, завопили: «Ах, нам их не одолеть!» — и бросились со всех ног во дворец.
С тех пор пропала у князя охота беспокоить Таро. И стал Таро тихо и мирно жить с матерью и женой.
Желаем счастья! Желаем счастья!
ВОЛШЕБНЫЕ ГЭТА
Давно-давно это было. Жил в одной деревне бедный парень по имени К о сукэ. А рядом с ним богатый старик Г о ндзо проживал. И случилась однажды беда: заболела у Косукэ мать. Пошел он к старику Гондзо денег в долг взять. Дал старик денег, но Косукэ скоро снова деньги понадобились. Опять пошел он к богачу.
— Не дадите ли вы мне еще немного денег — матери совсем худо, — сказал он.
— Брать-то ты берешь, а отдавать тебя нету, — разозлился старик. — Не дам тебе ничего.
Поплелся Косукэ домой, а по пути в лес зашел. Сел там и стал думать, как ему быть. Думал, думал, да и задремал нечаянно. И явился ему во сне старичок седой, добрый на вид.
— Что это ты так пригорюнился, Косукэ, иль случилось что? — осведомился он.
Объяснил Косукэ: так, мол, и так, мать больна, а денег в доме — ни гроша.
Достал тогда старичок пару новых гэта и протянул их Косукэ.
— Вот тебе гэта. Ходить в них трудно, спотыкаться будешь на каждом шагу. Видишь, у них по одному зубу[60]только. Всякий раз, как споткнешься и упадешь, будет выскакивать на дорогу монетка. Но помни: ты будешь становиться немного меньше ростом. Поэтому не надевай эти гэта часто, а только тогда, когда деньги очень нужны будут.
Проснулся Косукэ, видит: стоят рядом гэта, у каждого по одному зубу не хватает.
«Дай-ка испытаю, правду ли мне дед сказал», — подумал Косукэ, надел гэта, шаг шагнул и упал. И тут же перед его носом звякнула монетка: дзинь! Видит Косукэ: монетка золотая.
Обрадовался он, снял гэта, схватил монетку и побежал в лавку. Купил матери лекарство, немного рису да рыбы. И стали они сытно жить, а мать поправилась.
Но вот пришел к нему как-то жадный старик долг взыскать. Отдал Косукэ деньги да и рассказал по простоте душевной про волшебные гэта.
— Знаешь, парень, оставь себе эти деньги, а отдай мне вместо них твои гэта, — сказал старик.
— Все могу отдать тебе, только не эти гэта, — отказался Косукэ.
А старик не стал его слушать, схватил гэта и убежал.
Примчался он домой, ворота крепко запер, расстелил в саду большой платок, надел гэта и стал по платку ходить. Шаг сделает — упадет, другой сделает — шлепнется. Монеты так и сыплются на платок золотым дождем, а старик все меньше и меньше ростом делается. Но не заботит его это, ему бы денег побольше, — раз сто споткнулся и упал, а все мало ему кажется.
Тем временем Косукэ опомнился, побежал к дому богача, посмотреть, что он там делает.
Подбежал он к дому, а ворота заперты. Посмотрел Косукэ в щелку, видит: в саду гора золотых монет высится, а старика нигде не видно. «Не случилось ли чего?» — подумал он, выбил ворота и в сад вошел. Видит: в углу сада копошится какая-то козявка — то упадет, то встанет, то шлепнется, то поднимется.
Пригляделся Косукэ, а это старик Гондзо ростом с козявку стал.
Забрал Косукэ всю кучу монет и гэта волшебные, домой унес.
Вот ведь как бывает, когда одолевает жадность.
ДЕД И ЗАЙЦЫ
Давно это было.
Жил в одной деревне старик. Был он дровосеком, каждый день в горы ходил, лес рубил. Однажды повалил он много деревьев, устал и есть захотел. Сел на пенек, достал коробочку с завтраком, вытащил рисовый колобок, ко рту поднес, смотрит, а из травы заячьи уши торчат. Заяц на колобок уставился — глаз не спускает.
— А, и ты проголодался! — сказал дед и бросил зайцу колобок.
Покатился колобок и прямо в норку. А заяц за ним прыг — и был таков. И тут из норы послышалась песенка — кто-то тоненьким голоском пел:
Катись, катись, колобок!
Катись в нашу норку.
Изумился старик и, когда песенка умолкла, взял да и кинул еще один колобок в норку. И опять раздалось:
Катись, катись, колобок!
Катись в нашу норку.
«Вот чудеса!» — подумал старик и стал бросать в норку один колобок за другим, — все перекидал, ничего себе не оставил, очень ему хотелось услышать странную песенку из норки.
И на следующий день, когда старик присел на пенек поесть, он снова кинул колобок в норку, и опять послышалось:
Катись, катись, колобок!
Катись в нашу норку.
Покидал старик все свои колобки в норку, а под конец и коробку из-под колобков туда же бросил. И опять тонкий голосок запел:
Катись, катись, коробочка!
Катись в нашу норку.
Стало деду любопытно: кто же там, в норке, поет? Дай, думает, загляну в нее. Только нагнулся к норке, а ноги поскользнулись, и старик съехал в норку. И сразу чей-то тонкий голосок пропел:
Катись, катись, старичок!
Прямо в нашу норку.
Огляделся старик, видит: стоит он в большой комнате, а кругом зайцы сидят и толкут деревянными пестиками рисовое тесто[61]в ступках, а сами хором поют:
Катись, катись, колобок!
Катись в нашу норку.
Катись, катись, коробочка!
Катись в нашу норку.
Катись, катись, старичок!
Катись в нашу норку.
Увидали зайцы старика, перестали толочь рис, перед стариком выстроились, а самый большой заяц поклонился и сказал:
— Угостил ты нас на славу. Спасибо тебе, дедушка, за колобки. Сегодня наша очередь. Толчем мы вареный рис для новогодних колобков. Располагайся, как дома, отдыхай.
И снова зайцы запели свою песенку:
Катись, катись, колобок!
Катись в нашу норку.
Катись, катись, коробочка!
Катись в нашу норку.
Катись, катись, старичок!
Катись в нашу норку.
А когда колобки поспели, поставили зайцы перед стариком огромное блюдо, а на нем громоздилась целая гора рисовых колобков.
— Ешь, дедушка, сколько душе твоей угодно, — сказали зайцы.
Отведал старик колобков, очень они ему понравились. Такие вкусные — язык проглотишь. Наелся старик до отвала, да еще и старухе домой принес.
Давно это было, но и теперь, если пойдешь в канун Нового года в горы, непременно услышишь, как зайцы в норе поют:
Катись, катись, колобок!
Катись в нашу норку.
Они рис в ступках толкут и распевают эту песенку.
Вот ведь как бывает.
НЕБЕСНАЯ ДЕВА
Давно-давно это было. У подножия горы Рокк о уси, в стране Рикутт ю, жил крестьянин по имени С о сукэ. Неподалеку от их деревни было озеро Мико и си с большою скалою на берегу. И водилось в этом озере много рыбы. Она прямо так и шла на крючок.
Отправился однажды Сосукэ на озеро ловить рыбу. Вышел из леса на берег, на небо взглянул и оторопел: из-за горы Роккоуси летела к озеру прекрасная дева. Медленно опускалась она к воде, и ветер тихо колыхал ее легкие одежды из белых перьев.
Спрятался Сосукэ за дерево и стал подсматривать за Небесной девой. Не укройся он за деревом, улетела бы дева прочь.
Покружилась Небесная дева над озером и, не увидев никого, спустилась к самой воде. Озеро было глубоким, вода прозрачной и чистой, и дева отражалась в нем, как в зеркале.
Опустилась она на скалу и еще раз оглядела озеро. Убедившись, что вблизи ни души, сбросила она свое прекрасное одеяние и вошла в воду: видно, захотелось ей искупаться — день-то был жаркий.
Вошла дева в озеро и стала бесшумно плавать: ни всплеска воды, ни шелеста волн о гальку не было слышно — так тихо она плавала.
Дева купалась, а чудный ее наряд лежал на скале, в двух шагах от Сосукэ. Никогда прежде не приходилось Сосукэ видеть такое платье. Выполз он на четвереньках из-за дерева, схватил его и в кусты утащил. И так оно было прекрасно, что не смог он выпустить это сокровище из своих рук. Сунул его в корзину, что висела у пояса, и домой побежал.
Вышла дева из воды, на скалу поднялась, смотрит: а платья-то нет. Испугалась она: без платья не вернуться ей на небо.
Но делать нечего. Нарвала она листьев магнолии, кое-как прикрылась ими и в деревню пошла. Заходит в крайний дом и спрашивает:
— Не знаете ли вы, где живет человек, что на озере сейчас был?
— Пройди вперед, увидишь три дома. Тот, что в середке стоит, — дом Сосукэ, — ответил старик.
Вошла Небесная дева в дом Сосукэ и говорит:
— Не ты ли взял мое платье со скалы? Отдай его мне. Не могу я вернуться на небо без платья.
Смутился Сосукэ, глаза опустил.
— Верно, нашел я платье на скале, но не знал я, что твое оно. Невиданной красоты было платье, вот и подумал: снесу его князю. Только что и отнес.
Неправду сказал Сосукэ, будто не знал он, чье платье, но так уж случилось: сорвались слова лжи с языка, обратно не вернешь.
Заплакала дева:
— Как же взлечу я на небо? — Потом слезы свои отерла и молвила: — Уступи мне немного земли. Залью я ее водой и посажу лотосы, а как зацветут они, надергаю нитей из стеблей, ткань сотку и платье сошью.
Стало Сосукэ жалко Небесную деву, но не мог он вернуть платье — ведь отнес его князю в подарок.
— Ладно, отдам тебе поле, сажай себе лотосы.
И не только отдал он ей поле, но и выстроил из бамбука хижину на берегу.
Поселилась Небесная дева в бамбуковой хижине у воды, посадила в пруду лотосы. Зацвели они вскоре. Надергала дева тонкие, как паутинки, нити из стеблей лотосов и затворилась в хижине: ткать принялась.
День-деньской стучал там станок и слышалась песня.
Ты стучи, стучи, станок.
Нить жемчужная тянись.
Будет ткань, как нежный лотос,
Улечу я скоро в небо.
Но вот соткала Небесная дева прекрасную ткань, под названием «Белый лотос», принесла Сосукэ и говорит:
— Отдай это князю.
Отнес Сосукэ подарок князю, а тот изумился:
— Что за чудо! Где взял? Кто соткал?
— А соткала эту ткань одна дева, — ответил Сосукэ, а что за дева, откуда взялась, умолчал.
— Пусть дева скажет, что она хочет за свою ткань, я все исполню, — велел передать князь.
Вернулся Сосукэ домой, рассказал все Небесной деве, а та и говорит:
— Ничего я не хочу, одно только прошу: пусть князь возьмет меня в свой дом в услужение.
Согласился князь взять Небесную деву в услужение, и стала она жить в его доме. Однако заметили люди: работает-то она много, а в рот ничего не берет и молчит, как немая. Чудно это им показалось: не знали они, что дева-то не земная, а небесная.
Тем временем лето пришло, и стали люди вещи из амбаров вынимать да на солнце вывешивать. Вынесли из княжеских кладовых и небесное одеяние из перьев, что подарил Сосукэ князю. Увидела дева свое платье, схватила его, мигом на себя надела и ввысь поднялась. Поднялась она ввысь и полетела к горе Роккоуси.
Разинули люди рты, головы задрали, глядят, как летит по небу Небесная дева в дивном одеянии из белых перьев, а сделать ничего не могут. Так и улетела.
ВОЛОСОК ИЗ БРОВИ ВОЛКА
Давно-давно жил в одной деревне бедный старик. Был он немощен и стар, сам работать не мог, а детей и внуков у него не было. Оттого очень он голодал.
А по соседству стоял дом богача, и всего-то там было вдоволь.
Каждое утро, когда в доме богача кончали завтракать, приходил бедный старик одолжить котелок, в котором рис варился.
— Не дадите ли вы на время ваш котелок, — говорил он всякий раз и низко кланялся.
А придя домой, соскребал он со стенок котелка остатки риса, заливал кипятком и выпивал это пойло вместо завтрака.
И вот однажды застал его за этим делом злой человек.
— Эй, ты, попрошайка! Долго будешь чужие котелки обмывать? — усмехнулся он.
«До чего же я дошел! — подумал старик. — Побирушкой сделался».
И решил он покончить с жизнью. Но прежде зашел он в дом богача попрощаться.
— Спасибо вам: каждое утро давали вы мне ваш котелок, — сказал он. — А теперь прощайте! Отправляюсь я в далекое путешествие.
Стало домочадцам богача жалко старика, и отсыпали они ему немного рису на дорогу. Зашел старик и к другим соседям, с каждым попрощался, и те дали старику на дорогу: кто рису, а кто сладостей.
Сварил старик колобки из риса и отправился в горное ущелье.
Он знал, что в ущелье том водились волки и, бывало, что задирали людей насмерть.
Добрел он до ущелья и уселся там на камень. А когда спустилась ночь, повернулся лицом к северу и крикнул:
— Эй, волки! Бегите сюда, съешьте меня!
Но никто не приблизился к старику, только шорох в темноте раздался да какая-то тень проскользнула.
— Ну, съешь меня поскорее! — взмолился старик.
Однако тень не шелохнулась, так и осталась сидеть поодаль.
Оборотился старик на запад и позвал:
— Эй, волки! Бегите сюда, съешьте меня!
И опять раздался шорох в темноте и проскользнула тень, но не приблизилась к старику, а села поодаль.
На все стороны оборачивался старик, волков скликал, но не подошли они к нему.
Тем временем рассвело. И тогда приблизился к старику старый седой волк и сказал:
— Сколько бы ты ни просил, старик, ни один волк в этом ущелье не тронет тебя. Потому что ты не вор, а честный человек. Всю жизнь трудился и никого не обижал. Так что иди-ка ты лучше домой.
Делать нечего. Поднялся старик с камня, стал с горы спускаться.
— Постой! — окликнул его волк. — Возьми вот волосок из моей брови. Храни его бережно, из рук не выпускай — всегда сыт будешь.
Вырвал волк из своей брови волосок и подал его старику.
— Спасибо тебе! — сказал старик, несколько раз поклонился волку и спустился с горы.
Идет он мимо полей, а там рисовую рассаду высаживают. Остановился старик и стал на поле глядеть, просто так, без всякого умысла, а волосок из брови волка у глаз держит. И что же? Стал он видеть насквозь каждого человека: что каждый про себя думает, какая у кого душа — у кого лисья, у кого змеиная, а у кого и того хуже.
Пошла про это слава на всю деревню. Узнал о чуде и богатый сосед.
— Вот так волосок к тебе в руки попал! Покажи-ка его мне! — говорит.
— Извини, господин, не могу, — отказался старик. — Этот волосок мне волк подарил и расставаться с ним не велел.
С тех пор стал он помогать всем добрым людям советом и никогда не знал нужды и голода.
Спасибо, что скачали книгу в бесплатной электронной библиотеке Royallib.com
Оставить отзыв о книге
Все книги автора
[1] Мушмул а — вечнозеленое субтропическое дерево с кисло-сладкими оранжевыми плодами.
[2] Тан а го — рыба-горчак, напоминает сазана.
[3] Тян — ласкательная приставка к имени.
[4] Токон о ма — стенная ниша с приподнятым полом. Обычно там висит вертикальный свиток-картина или изречение и стоят цветы.
[5] Наг э си — поперечная декоративная балка в японском доме.
[6] Сак э — японская рисовая водка.
[7] Сас а ки Такацун а и Кадзив а ра Кагэсу э — прославленные средневековые воины.
[8] Ха о ри и хакам а — официальная торжественная одежда. Хаори — накидка, хакама — широкие, похожие на юбку, штаны.
[9] Ри — мера длины, равная 3,927 км.
[10]В Японии летосчисление ведется по годам правления японских императоров. Годы Мэйдзи — 1868–1912 гг. Сейчас в Японии идет 53-й год Сёва.
[11] Самураи — члены привилегированной дворянской военной касты в феодальной Японии, позже — японские дворяне.
[12]В феодальной Японии купцы, ремесленники и крестьяне не имели права носить меч и иметь фамилии.
[13]Годы правления Ка э й — 1848–1854 гг.
[14]Японско-китайская война — 1894–1895 гг.
[15] Го — японская игра типа шашек.
[16] Сэн — самая мелкая монета; один сэн равен 1/100 иены, основной денежной единицы Японии.
[17] К а ппа — сказочное существо с лягушачьими лапами и выпученными глазами; японский водяной.
[18] Гэт а — деревянные сандалии в виде скамеечек с ремешками.
[19] Сум о — японская национальная борьба.
[20]Акционерное предприятие принадлежит не одному владельцу, а нескольким. Они владеют акциями и называются акционерами.
[21] Ф у дзи-сан — Фудзи я ма, гора Фудзи. Японцы любят ее и называют почтительно «Фудзи-сан» — «Госпожа Фудзи».
[22]Гимн студентов токийского Университета В а сэда.
[23] Кун — частица, выражающая уважительное отношение к равному.
[24] Сёдзи — раздвижная перегородка в японском доме.
[25] О-с у си — колобки из вареного риса, на которые кладут рыбу, яйца, овощи; о-суси приправляют уксусом и сахаром.
[26] О-м а ндзю — пирожок с соевой начинкой.
[27]Гимн Университета Кэй о в Токио.
[28]Татами — толстая соломенная циновка.
[29]Харакири — самоубийство путем вспарывания живота.
[30]В японской школе до недавних пор существовала стобалльная система оценок.
[31] Тё — мера длины; один тё равен 109,09 м.
[32] Сан — частица, выражающая уважительное отношение: «господин», «госпожа».
[33]Кроме иероглифов, в Японии существует и слоговая азбука «кан а ».
[34] Вассёй — подбадривающий возглас.
[35] Юк а та — летнее хлопчатобумажное кимоно.
[36]Оби — длинный и широкий пояс.
[37] Мис о -с и ру — густой суп из перебродивших бобов и овощей.
[38] Хиб а ти — жаровня, служащая средством отопления в японском доме.
[39]«…Год Сёва» — годы правления нынешнего императора Японии.
[40] Бандз а й — ура.
[41] Нэм а ки — спальное кимоно.
[42] Львы из Этиг о — бродячие комедианты, изображающие танец львов. Этиго — старинное название одной из северных провинций Японии.
[43] Бог Ин а ри — божество риса, изображается в виде лисицы.
[44] Фусум а — раздвижная перегородка между комнатами.
[45] Ям а мба — горная ведьма.
[46] Т э нгу — сказочное существо с длинным носом и крыльями.
[47] С а ма — вежливая приставка к имени.
[48] Сас и ми — ломтик сырой рыбы, положенный на рисовый колобок и политый соевым соусом.
[49] Фур о сики — платок, в котором носят вещи, завязав в узелок.
[50] Го — мера емкости, равная 0,18 л.
[51] Эд о — старинное название Токио; С а цума — название местности на о. Кюс ю, самом южном из больших островов Японии.
[52] Птица-Хо о — сказочная птица; появление ее считается счастливым предзнаменованием.
[53] С а кура — японская вишня.
[54] Си и — вечнозеленое дерево; в данном случае используется игра слов: «сии» близко по звучанию как к слову «печальный», так и к слову «радостный».
[55] Удзиг а ми-сама — дух — хранитель поля в японской мифологии.
[56] К о ку — мера емкости для сыпучих тел, равная 180 л.
[57] Xир о — мера измерения веревок, равная 1,81 м.
[58] Сак э авам о ри — крепкий алкогольный напиток.
[59] То — мера емкости, равная 18 л.
[60]Деревянные сандалии гэта имеют обычно две подставки — «зуба».
[61]Толкут сваренный рис, чтоб получилась клейкая масса, из нее пекут колобки.