Несмотря на ранее времявокруг было очень много народа...
Царила атмосфера праздника - кто-то бил в барабаны, кто-то пел мантры и молитвы...
Возбуждение...
Восхождение...
Вознесение...
Первые несколько сотен метров дорога вела сквозь джунгли.
Густой туман давал видимость не больше метров десяти- пятнадцати.
А потом молочно-белая мгла,прямо как фантастического голливудского фильма, внезапно начала творить совершенно невероятные вещи - скалы вдруг стали выныривать откуда-то снизу, словно в самом деле взлетая из молочного океана...
И хотя ступеньки были высоки и довольно-таки круты и идти было очень тяжело, эйфорический восторг не покидал нас всю первую половину дороги.
И вот первая из трех вершин...
Два маленьких храма,.. два небольших домика, в которых живут святые,.. туман и камни,.. камни и туман…
Восхождение на первую вершину мы решили отметить завтраком.
Но не успел я прожевать первый кусок, очень, кстати вкусный после такой потери энергии, как Надежда, сидевшая напротив меня, ахнула и показала куда-то над моей головой.
Я обернулся и успел заметитькак туман внезапно упал вниз и передо мною из тумана,не появилась, а как будто действительно взлетела главная вершина Гирнара.
Это продолжалось всего миг...
Но это был действительно тот самый миг, как в песне - между прошлым и будущим...
И никакие фотоснимки не смогли быи никогда не смогут передать впечатления от этого полета горы - пелена облаков то поднималась, то опускалась как море, а гора летела себе в ней легко и плавно как огромный, величественный и самый красивый в мире корабль...
Она была даже легче облаков, потому что поднималась над ними...
Какая там еда!..
Хотелось подпрыгнуть и броситься вслед за горой, распахнуть руки в стороны и полететь за ней, достичь ее и раствориться в ней, потому что не было в тот момент цели благородней и желанней...
А потом...
Потом пелена облаков вновь поглотила гору и мы, собрав так и недоеденные съестные припасы, двинулись в дальнейший путь.
Чем выше - тем тяжелее...
Но гора как будто помогла нам - у второй вершины она опять взлетела перед нашими изумленными глазами и подарила нам новые силы перед последним рывком наверх, когда мышцы ног уже превратились в кисель...
Последние полчаса подъема минут к вершине были самыми трудными и длинными.
Но всё в мире имеет свой конец и дорога на Гирнар тоже.
Последние ступени преодолены и вот она последняя, третья вершина!..
Вот они, десять джайнских храмов, которым без малого тысяча лет, все с искусно вырезанным из мрамора интерьером.
Красиво...
Я проследил за восторженным взглядом Надежды.
Она смотрела на храм, стоящий на самой вершине Гирнара, у входа в который молился монах в белом. В перерывах между молитвами он рисовал новоприбывшим черные точки на лбу - это благословения - и давал ломоть кокоса.
Мы подошли к нему и получили и то, и другое. После этого он показал, что нам нужно ударить два раза в колокол, который находится в святыне -и попросить благословения для родителей. После этого нам можно спускаться вниз.
На этом наше паломничество было завершено...
Я вдруг поймал себя на том, что мне совершенно не хочется сразу спускаться вниз и, посмотрев на Надежду, тоскливо смотрящую вокруг, понял, что она испытывает те же чувства.
Гора Гирнар явно не отпускала нас так сразу.
Видно не случайно ее облюбовали себе йоги.
Потому что уж кто-кто, а они-то точно разбираются в том, что простым людям не всегда доступно.
А волшебство горы чувствовалось почти осязаемо, оно точно есть, и вершина горы Гирнар –этобезусловно волшебное место.
Но спускаться надо...
Хотя бы потому что снизу идут все новые паломники, а места на вершине маловато. Энергии же хочется почерпнуть всем.
Напоследок мы с Надеждой хотели сфотографировать вершины горы и храмы на ней. Но как из-под земля рядом с нами материализовался храмовый служитель и мягко указал, что фотографировать здесь запрещено.
Заметив как расстроилась Надежда, он все тем же мягким тоном сказал, что если же мы собираемся фотографировать не для себя, а для своих родителей,которые далеко отсюда, но тоже хотели бы ощутить святость этих мест, то разрешение может быть дано.
Надежда, после моего перевода, в ходе которого я с трудом удержался от смеха,не моргнув глазом, немедленно заявила, что фотографирует для своей достопочтенной матушки, которая живет за десять тысяч километров отсюда.
И мы незамедлительно получили разрешение.
Потом огляделись вокруг и заметили, что все кругом тоже фотографировали -по всей вероятности, тоже для своих матерей.
Спуск вниз занял вдвое меньше времени, чем подъем, хотя нагрузка для ног была, как мне показалось, даже больше.
Внизу, уже возле подножия, мы огляделись.
Нет, гора Гирнар не улетела.
И она же все-таки летала...
И летает...
А потому если оналетала и летает, то где же ей еще приземлиться, как не в Индии -в стране чудес?..
I-16
- Как, вы уже уезжаете, сэр и мэм? - удивился портье.
- Ну, на гору Гирнар мы уже взошли, - улыбнулся я в ответ.
Да, взошли-то мы взошли, и даже, можно сказать, просветлели и приобщились к святости этих мест.
Но к цели наших поисков это нас пока никак не продвинуло...
Времени же оставалось все меньше.
А главное - я пока нигде еще здесь в Индии не ощущал того эмоционального напряжения, которое в прошлых путешествиях неизбежно приводило меня к месту своей прошлой жизни...
Или смерти...
- Но вы не видели еще нашего святого отшельника, - настаивал портье. - Вам непременно надо повидать его...
- Какого отшельника? Как его имя? - заинтересовалась Надежда.
- Его зовут Прахлад Джани, ему уже семьдесят восемь лет и семьдесят из них он совсем не ест и не пьет, - интригующе понизив голос, сообщил портье.
- Что за ерунда? - проворчал я. - Он бы уже через десять дней, а не лет, отдал бы концы без воды...
- Поверьте, сэр, его тщательно обследовали лучшие врачи страны, - настаивал портье. - Но вам об этом лучше расскажут гиды... И это недалеко отсюда, неподалеку от храма почитаемой в наших местах богини Амба-Мата...
Я было открыл уже рот, как вдруг Надежда подергала меня за рукав.
- Ну если это неподалеку, то может заедем и посмотрим, а, Ленечка?.. - умоляющим голосом попросила она. - А поедем уже вечерним поездом...
Если бы не остаточное влияние вчерашнего просветления и расслабления, послал бы я ее далеко и надолго.
Туристка, понимаешь ли...
Но слаб человек, а мужчина в особенности.
Так что через полчаса, оставив свои вещи в камере хранения отеля, мы уже ехали на рикше к резиденции отшельника.
Из-за того, что отшельник жил в пещере, много лет назад удалившись от мирской суеты и служа богине, дорога к нему вела по горам и была отнюдь не для автомобилей.
Вот потому-то мы впервые здесь в Индии ехали не на авто- и даже не на моторикше, а на самой настоящей коляске, запряженной каким-то остроухим парнокопытным - на первый взгляд, то ли малогабаритной лошадью, то ли крупногабаритным ослом.
На мой вопрос возница горделиво пояснил, что этоиндийский осел, внешне напоминающий сразу и осла, и лошадь - отличный и выносливый бегун на различные дистанции: на коротких развивает скорость до семидесяти, а на длинных - до пятидесятикилометров в час.
Но его никогда никому в стране не удавалось приручить, и лишь только он, Раджхан Сагиб, потомственный наездник в третьем поколении в своем роду, совершил то, что было не под силу никому.
Не могу точно сказать как быстро бежала эта остроухая смесь лошади и осла, но протрясла она нас в коляске за этот час пути очень даже прилично.
Но как бы то ни было, мы наконец приехали.
Перед пещерой старца толпилось около пятидесяти человек, разбитые на кучки по десять - пятнадцать особей.
Нас тут же оперативно - сказывалась выучка и опыт гидов, не один десяток лет честно зарабатывающих свои деньги на отшельнике - включили в одну из таких кучек.
Сразу предупредив, что старец выходит к народу редко и по настроению, наш гид - смуглый маленький и щуплый индус - на английском языке затараторил свою выходную арию.
Из его вдохновенной речи явствовало, что свой дарПрахлад Джани получил непосредственно от богини Амба-Мата.
Когда ему исполнилось восемь лет, у него во рту, на небе, открылась маленькая дырочка из которой непрерывно сочилась жидкость. Эта жидкость до сих пор заменяет верному служителю богини Амба-Мата пищу и воду. Всю жизньпоэтому он был свободен от необходимости заботиться о хлебе насущном и думал лишь о душе.
Ну и о прочем высоком, разумеется...
А потому, благодаря богине Амба Матасемидесятивосьмилетний индус уже семьдесят лет вообще не ест и вообще не пьет, потому что не нуждается в воде и пище и при этом чувствует себя вполне нормально.
Врачи во втором крупнейшем городе штата - Ахмедабаде - пару лет назад не поверили тогда уже семидесятишестилетнему старцу и предложили престарелому соотечественнику лечь на обследование в стационар, где было бы было бы невозможно смошенничать, на что он охотно согласился.
Все время своего медицинского обследования Прахлад Джани провел в больничной палате, оборудованной телекамерами, где за ним наблюдали круглые сутки.
В течение десяти дней он действительно не принимал пищу и не выпил ни капли воды.
Никаких естественных отправлений также не наблюдаюсь, как подтвердил заместитель директора больницы в Ахмедабаде, где обследовали уникального старика. Чтобы облегчить наблюдение пациент даже не мылся в ванной и не принимал душ. Ежедневно он получал для полоскания рта полстакана воды - ровно 100 миллилитров.
Прополоскав рот, отшельник выплевывал воду в пустой стакан, дабы можно было убедиться - он ничего не проглотил.
В ходе обследования медики обнаружили, что его мочевой пузырь наполнялся мочой, которая вновь всасывалась назад стенками пузыря.
Несмотря на многолетнюю "сухую голодовку" Прахлад Джани имеет завидное здоровье.
И никакого объяснения этому феномену врачи пока не нашли.
А еще Прахлад Джаниредко, но все же время от времени демонстрирует способность к ясновидению, рассказывая отдельным паломникам детали из их прошлого и давая прогнозы или рекомендации на будущее.
Все это наш гид рассказал нас за полчаса с нескрываемым и подлинным энтузиазмом, показав напоследок личные вещи отшельника - посох, стершиеся сандалии, курильницу для благовоний и другие мелкие предметы быта.
Мой скепсис немного рассеялся, но я все равно насмешливо поглядывал на Надежду, у которой, казалось, сейчас пар пойдет из ноздрей, и дым сами знаете откуда...
- Ну что, довольна? - обратился я к ней. - Теперь с чистой совестью можно ехать?..
Но глаза Надежды вдруг стали похожи на два блюдца средней величины и она с почти религиозным восторгом уставилась куда-то поверх моего плеча.
Я обернулся.
На пороге пещеры стоял, опираясь на суковатый посох, невысокий старец в белом хитоне, с длиной седой бородой.
Наш гид резко, как будто ему подрубили ноги, бухнулся на колени.
Наступила тишина, нарушаемая только шелестом одежд - паломники в большинстве своем становились на колени, некоторые просто низко кланялись.
А старец молча стоял и смотрел ясным и пронзительным взглядом.
На меня...
На меня?..
Да нет, правда, на меня!..
Надежда, по примеру многих, бухнувшаяся на колени, все дергала меня за рукав, приговаривая шепотом:
- Поклонись!.. Да поклонись же ты, чурбан!..
Я неловко поклонился и выпрямился, не отводя взгляда от отшельника.
Помедлив, он еще внимательнее всмотрелся в меня и сказал на хинди:
- Не ты мне, а я тебе должен кланяться, старший!..
Инеожиданно низко поклонился мне.
В каком смысле я - старший?..
В смысле - старше него??.
Почему это???
Я оторопел.
И увидел лица всех без исключения людей на площадке перед пещерой, повернутые ко мне.
- Да пребудет с тобой удача в поисках твоего праведного пути!.. - вновь разверз свои уста отшельник, все так же внимательно глядя на меня.
Он еще раз поклонился мне, а потом повернулся и ушел вглубь пещеры.
Наш гид посмотрел на меня с благоговейным ужасом и уткнулся лбом в землю у моих ног. Его примеру последовали другие, и вскоре вся площадка перед пещерой была покрыта спинами кланяющихся мне людей.
Надежда, разинув рот, растерянно смотрела на меня.
Я, сглотнув слюну и придя в себя от потрясения, взял себя в руки и с присущей мне скромностью нарочито небрежно сказал ей:
- А тебе что, особое приглашение нужно?.. Давай уже, кланяйся мне...
I-17
Мы ехали назад в Сурат.
Ехали все на том же осле, то есть на той же коляске с тем же возницей и, конечно же, с тем же ослом.
Весть о моем особом выделении святым отшельником очень быстро разошлась повсюду, и среди подходивших ко мне и старающихся прикоснуться ко мне людей были не только паломники, но и извозчики и возницы, доставившие паломников к пещере.
Наш возница был в центре внимания среди своих коллег. Судя по амплитуде размаха его рук и громкости голоса он уже объявлял себя чуть ли не близким другом и сподвижником этого новоявленного то ли святого, то ли пророка, то ли еще кого-то.
Ну, то есть меня, если кто не понял...
Я и сам, правда, не понял пока своего нового статуса, но в целом, это было приятно.
В особенности приятно было изменившееся отношение Надежды, не до конца понявшей, что именно случилось, но явно преисполнившейся новымко мне уважением.
Хотя то, что я заставил ее кланяться мне, она наверняка мне еще припомнит.
Когда-нибудь...
Ох уж эти женщины!..
Но пока что...
Пока что возница громогласно объявил всем, что он меня и мою спутницу сюда привез, он же меня и мою спутницу отсюда и отвезет, причем по такой живописной горной дороге, по которой вообще мало кто в жизни когда-нибудь ездил.
И бесплатно, что немаловажно...
Полагаю, что за все последующие поездки он будет брать со своих пассажиров как минимум двойную цену, мотивируя это тем, что в его повозке ездил не кто-нибудь, а отмеченный самим отшельником новоявленный кто-то там этакий - смотри выше, а потому определенная святость снизошла и на него, и на его повозку, и даже на его осла.
Ну и вот, трясемся мы на его повозке по узкой горной дороге, которую и дорогой-то назвать трудно - скорее это просто горная тропа, на которой уже второй повозке, покажись она нам навстречу, уже с нами не разъехаться.
С одной стороны - отвесный склон горы, с другой - такой же отвесный обрыв.
Ну да, живописно, спору нет, но меня и та дорога, по которой мы приехали к пещере отшельника, тоже вполне устраивала.
Да и спокойнее как-то было...
А вот сейчас как-то не очень...
Да нет, я высоты не боюсь, и других причин для волнений вроде бы нет.
Но почему же мне так не по себе?..
Ведь все же хорошо, а с учетом моего кратковременного величия в местном масштабе - так вообще замечательно.
Так что же это такое?..
Мне почему-то начинает не хватать воздуха, появляются какие-то круги перед глазами и быстро, прямо-таки угрожающе быстро начинает болеть голова.
Я взялся обеими руками за голову и сжал ее, чтобы она не взорвалась от боли.
Надежда, с упоением разглядывающая окрестности, вдруг почувствовала что-то неладное и резко повернулась ко мне.
- Леня, тебе плохо?.. Ленечка-а!.. - прочел я по ее губам, будучи уже не состоянии услышать что-нибудь.
И нырнул в спасительную темноту, в которой не было боли...
I-18
Перед моими глазами плыло какое-то марево, очень медленно приобретающее сначала какую-то уж совсем неопределенную форму, потом - чуть более структурированную и наконец - просто кошмарную.
Мне понадобилось немало времени и сил, чтобы понять, что это надо мной.
Осел...
Индийский осел.
Точнее, его остроухая морда.
Слух вернулся позже.
Сначала в форме каких-то нечленораздельных ритмичных звуков, потом - отдельных слов, точнее почти выкриков и наконец - уже совсем почти понятных выражений.
Ну, это-то хоть ясно.
Надежда...
Точнее, стенания и плач - это Надежда, а нечленораздельные ритмичные звуки - это наш возница.
А что, в целом даже приятно, что кто-то по тебе так убивается.
Но пора уже было с этим кончать.
Я поднял руку и медленно помахал ею перед собой.
И перед лицами стенающих по мне.
А потом попытался подняться.
Но если с первым действом все получилось сразу, то со вторым мне удалось справиться только с помощью Надежды и возницы.
Слабость проходила медленно, и я только и сумел, что отрицательно покачать головой, когда они потащили меня в повозку.
- Что, что такое, Леня?.. - почти шепотом спросила Надежда, боясь меня потревожить лишний раз даже просто громким голосом.
И это было, кстати, очень даже правильно, потому что голова еще побаливала, но уже той тупой болью, которая бывает обычно у боли когда она проходит.
Я молча показал пальцем на край обрыва.
- Ты что, с ума сошел?.. - в голосе Надежды появились нотки паники.
Я опять покачал головой и, освободившись от ее поддерживаний, медленно опустился на четвереньки и пополз к краю обрыва, а достигнув его, просто лег животом на землю и заглянул вниз.
Мой взгляд как магнитом почему-то притягивал один небольшой участок дна - там, далеко внизу, с острыми гранями камней, угрожающе торчащими вверх.
Нет, я не видел тамничего.
Отсюда - сверху...
Но что-то находящееся именно там притягивало и звало меня совершенно неудержимо.
Туда - вниз...
Возница лег рядом со мной и, заглянув за край обрыва, вопросительно повернул ко мне кудлатую голову.
- Мне нужно туда, - показав пальцем вниз, сказал я ему на хинди.
- Невозможно, сэр, - нерешительно возразил он.
Я перевернулся на спину и посмотрел на Надежду, испуганно держащуюся подальше от края обрыва.
- Извини, Ленечка, я высоты боюсь, - непослушными губами прошептала она.
- Это ничего,.. - успокоил ее я. - Я тоже... Но не сейчас...
Потом я, все также лежа, вновь повернулся к вознице.
- Можешь найти людей чтобы спустились туда? - спросил я. - Я заплачу...
- Нет, сэр, - сразу же ответил он. - Никто не рискнет... Может быть альпинисты, но у нас в Сурате их нет...
- Нет, - эхом отозвался я, с трудом поднялся на ноги и отошел от края обрыва.
Надежда сразу же стала оттирать меня платком от пыли, на что я почти не обращал внимания.
Что же делать,.. что же делать,.. что же делать?..
Мне нужно туда вниз, обязательно нужно, но никто мне не может помочь в этом.
Никто?..
Так уж и никто??.
А если вспомнить того старика - гадальщика, еще в Дели???
Он ведь говорил что-то такое, вроде: мне может помочь здесь какой-то человек, которого я знаю,.. военный,.. знающий и опасный,.. но не для меня,.. который якобы будет стараться...
Ох как мне не хочется сделать то, что сейчас должен сделать...
- Надюша, - позвал я со вздохом. - А у тебя случайно не сохранилась визитка того толстяка из посольства, который с нами летел...
- Из консульства, - сказала Надя и слегка порозовела. - И не такой уж он толстый...
- Ну извини, - покладисто кивнул я, подумав про себя: - ах, скромница ты наша... - А как там его звали?..
- Селезнев, Николай Иванович,.. - независимо сказала Надежда.
- Вот и позвони ему, пожалуйста, - попросил ее я. - И потом дай мнетрубку тоже...
I-19
- Здравствуйте, Николай Иванович, это Надежда - если помните, мы вместе с вами летели из Москвы... - нерешительно проговорила скороговоркой в телефон Надежда.
- Да помню, конечно, Наденька, вас достаточно трудно забыть, - раздался в ответ вальяжный и довольный голос из динамика телефона, который я заблаговременно попросил поставить на громкую связь.
- Чем могу быть вам полезен?.. И вам ли или вашему спутнику?..
Да, сотрудник консульства или кто он там еще явно не терял времени зря.
Ну правильно, как говорится мастерство не пропьешь, даже в Индии...
- Э-э,.. тут у нас случилась такая... проблема, скорее у Леонида,.. да, у моего спутника... - неуверенно сказала Надежда.
- А вы лучше передайте прямо ему трубку, вот пусть он мне все и объяснит, - предложил голос в трубке.
Надежда посмотрела на меня и протянула телефон.
- З-здравствуйте, Николай Иванович, - со вздохом сказал я.
- Здравствуйте, Леонид, - все так же вальяжно поздоровался со мной Николай Иванович. - Давненько я жду уже вашего звонка...
Только сначала, пожалуйста, отключите громкую связь...
Я удивленно переглянулся с Надеждой и отключил динамик телефона.
- Вот и прекрасно, - одобрил меня мой собеседник. - Отойдите-катеперь подальше от вашей спутницы и от всех, кто находится еще там поблизости, этот разговор далеко не для всех ушей...
Я виновато посмотрел на Надежду и отошел.
- Ну вот теперь и рассказывайте, что именно там у вас произошло, - скомандовал Николай Иванович.
- Простите, а вы что, действительно ждали нашего звонка?.. - растеряно спросил я. - Но почему?..
- О, Господи, для журналиста, да еще с таким интереснейшим прошлым, вы как-то не очень-то сообразительны... - развеселился мой собеседник. - Ну конечно же ждал...
А вы как хотели?.. Чтоб все, что с вами произошло, осталось вне поля зрения... заинтересованных органов?.. Такое экстремальное и необъяснимое?.. И возможно, м о гущее представлять потенциальную опасность?..
Ну, вы же взрослый человек, сами должны понимать, что это невозможно в принципе... Ведь это же так очевидно...
- А-а, понятно, - протянул я упавшим голосом. - Это Степан Николаевич, мой сосед по палате в Питерской больнице, вас предупредил...
- Вы даже не представляете себе, Леонид, сколько человек нас о вас предупредило, - все так же весело ответил мне голос в трубке...
- Ну конечно и полковник в отставке Макеев тоже... А как же иначе?.. Только вот как раз он настаивал, ипри том очень решительно о нашем невмешательстве в ваши дела... А поскольку человек он очень авторитетный... и имеющий опыт своей прошлой работы...вподобного рода делах,.. к его мнению прислушались...
Вот потому мы и не вмешивались... Так, только приглядывали за вами... Все ждали когда же вы сами к нам обратитесь... Ну вот и дождались...
- Что, везде приглядывали?.. - убито спросил я.
- Везде и всюду... - весело подтвердил "сотрудник консульства".
- Но как же я не заметил этого?.. - начал было я.
- Пусть это останется нашим маленьким секретом, - мягко остановил меня офицер.
- Ну ладно, с лирикой закончили... Давайте по делу... Какая помощь вам нужна?..
I-20
Николай Иванович действительно оказался очень деловым человеком.
Поздним вечером того же дня он прилетел в Сурат, с утра нашел, а днем уже организовал выезд на то самое место двух машин: маленькой легковушки - с ним самим, мной и Надеждой и небольшого грузовичка - с двумя работягами в кабине и с лебедкой в кузове.
И даже сам заплатил за это, что было особенно приятно...
На мой робкий вопрос, а ничего, что будут свидетели, он небрежно отмахнулся, объяснив, что оба рабочих из касты "неприкасаемых", то есть с ними никто не разговаривает и как бы вообще не замечает, а потому никто, включая полицию, их рассказы слушать не будет, а если даже и будет, то не поверит.
И в свою очередь поинтересовался, а точно ли я найду это место?..
Как будто я мог бы его забыть...
А дорога наша до него проходила не очень-то весело.
Надежда, как и все женщины, не простила Николаю Ивановичу то, что его интерес был, оказывается, вовсе не личный и не к ней, а совсем даже профессиональный и ко мне.
А потому дулась и разговаривала с ним, а заодно и со мной довольно сухо.
Ну хорошо, с ним - это я еще понимаю, но я-то тут причем?..
А Николай Иванович, все прекрасно понимая, наоборот, всячески веселился и с довольствием играл перед нами роль гида и специалиста по Индии.
- Вот сейчас мы с вами проезжаем Вадодар - студенческий город, так называемый «Оксфорд Гуджарата».
А вы знаете, что Гуджарат - один из крупнейших производителей кинофильмов Индии, этакий "Индийский Голливуд", а всего в Индии ежегодно снимается намного больше фильмов, чем в Голливуде?..
Вам обязательно надо еще будет посмотреть «Мечеть с дрожащими минаретами»в Ахмадабаде... У нее два трехуровневых минарета, сотрясение одного из которых передается другому, который тоже начинает вибрировать...Но самое интересное, что при этом соединяющий их проход совершенно неподвижен, и этот факт не может объяснить ни один инженер...
А городСурат известен еще как алмазная столица мира - здесь производится полировка 80% всех алмазов мира и занимаются этим около десяти тысяч предприятий города...
- Это-то я знаю, - глухо сказал я.
- Да?.. Откуда?.. - удивился Николай Иванович.
- Работал на одном из них когда-то... - мрачно пояснил я. - Только не в городе, а впригороде.
- Ого!.. - уважительно сказал тот, задумавшись.
И замолчал, что главное...
Дальнейшую дорогу мы преодолели в тишине.
...- Здесь, пожалуйста, - пересохшим ртом сказал я и по знаку Николай Ивановича машина остановилась.
Остановился и следовавший за нами грузовичок.
Я вылез из машины и подошел к краю обрыва.
Со мною рядом неслышно возник Николай Иванович.
Надежда предусмотрительно жалась к склоны горы.
- Вон там, - я протянул руку и показал.
- Точно?.. - на всякий случай спросил наш спутник.
Я повернулся к нему и попытался улыбнуться.
Видимо он увидел в моем лице все что ему было необходимо, а потому сразу отошел к рабочим и стал отдавать распоряжения.
Рабочие осторожно подогнали грузовичок к краю пропасти, поставив его перпендикулярно линии обрыва, и стали готовить лебедку.
- А не перекинется лебедка вместе с машиной? - подала голос Надежда.
- Нет, ничего же тяжелого они ни спускать, ни поднимать не будут,.. - отрывисто сказал Николай Иванович. - Только вес одного человека, а это вполне уравновешивается весом грузовика...
- А как же я отсюда буду корректировать его передвижения?.. - дошло вдруг до меня. - Рации ведь же нет...
Николай Иванович жестом фокусника вынул из кармана лазерную указку.
- Здорово! - восхитилась Надежда, впервые за день позитивно среагировав на нашего спутника.
- А то!.. - залихватски ответил тот. - Наша фирма веников не вяжет, а если уж вяжет, то очень фирменные...
Перепоясанный первый рабочий уже стоял перед лебедкой, ожидая команды.
- Пошел! - махнул рукой Николай Иванович, явно привычно отдавая распоряжения.
Ну и флаг ему в руки!..
Второй рабочий у лебедки опасливо нажал на кнопку и спуск начался.
Лебедка крутила барабан с тросом медленно, но верно.
При ближайшем рассмотрении обрыв скалы все-таки имел некоторый, хотя и очень малый уклон, и потому спускаемый рабочий не просто неподвижно висел, а практически все время перебирал ногами по каменистому склону, направляясь к крупному серому камню, на который я все время светил лазерной указкой, показывая ему путь.
Это было метрах в десяти в стороне от места, где спускаемый рабочий достиг дна.
Управляющий лебедкой рабочий еще некоторое время отпускал трос, что дало возможность спустившемуся, не отстегиваясь от троса и спотыкаясь на каждом шагу, подойти вплотную к указанному мною месту.
Добравшись до камня, на котором плясала неустойчивая красная точка от моей лазерной указки, он побрел, медленно обходя его, как вдруг резко отшатнувшись - это было видно даже нам далеко вверху - он почти бегом, падая и поднимаясь, кинулся прочь, одновременно сигнализирую своему другу, чтобы тот срочно поднимал его.
- Что с ним такое, не понимаю?.. - вскричал Николай Иванович. - Что он там мог найти такого, что так испугался?..
Я повернулся к нему и, стараясь четко шевелить губами, вдруг ставшими непослушными, сказал:
- Что ж тут непонятного?.. Меня...
И будучи совершенно опустошенным, без сил опустился на землю...
I-21
- Я против! - категорически заявила Надежда.
- А ты что предлагаешь?.. - набросился я на нее. - Закончить на этом, все бросить и уехать?.. А мне потом так это бодренько сойти с ума и сдохнуть?..
Николай Ивановичмолча испытывающе смотрел на меня.
Разговор происходил на дороге.
Поднявшийся первый рабочий нервно курил уже третью сигарету подряд и тихо говорил что-то, категорически качая головой, а второй молча кивал, соглашаясь с ним.
Ясно было, что больше ни один, ни другой ни за какие деньги туда не спустятся.
Как я и ожидал, точнее - как я и чувствовал, а еще точнее - как я и точно знал, рабочий действительно нашел между камнями чей-то сильно изломанный скелет с практически разлетевшимся черепом в истлевшей одежде.
Чей-то?..
Мой!..
И что теперь?..
Надежда предлагала на этом закончить и уехать поскорее.
Но как это вот так просто взять и уехать?
Я ведь до сих пор не знал даже своего имени, не говоря уже о всем прочем...
И зачем мы тогда летели в Индию?..
А потому я и предлагал самое простое и действенное - спуститься вниз мне самому!..
Там видно будет...
- А вы хоть когда-нибудь... имели дело со скалами?.. - осторожно спросил меня офицер.
- Нет... Но я же не поднимаюсь, а спускаюсь... И не сам, а меня просто опускают на тросе... В чем здесь может быть опасность?.. - набросился я на него.
- Да нет, я в целом не против, - отступил, подняв руки Николай Иванович.
- А я против! - опять встряла Надежда.
Я яростно повернулся к ней.
- Ты помнишь, в какой мы стране?.. - напустился я на нее.
- Да, конечно,.. - растерялась Надежда.
- Ну так вот, с учетом специфики этой страны и с учетом специфики моей жизни... и смерти здесь... - рявкнул я на нее, - я говорю тебе: "Молчи, женщина!".
Надежда ахнула, уставилась на меня широко округлившимися глазами и... сникла.
Я повернулся к Николаю Ивановичу.
- Давайте уже, командуйте...
Спуск был не неприятным - он был просто страшным.
И дело было вовсе не в страхе высоты, нет.
Страшно было просто висеть над пропастью, понимая, что твоя жизнь зависит не то, что не от тебя, а вообще от неуклюжих движений чьих-то заскорузлых пальцев.
Но дна, тем не менее, мне удалось достичь без происшествий и, подав знак, чтобы еще опустили трос, я, неловко подскальзываясь на камнях, двинулся к месту своей гибели.
Как всегда бывало в таких случаях, воздуха не хватало, в висках уже привычно стучало, а перед глазами висела полупрозрачная пелена.
Но я шел, упрямо не обращая на все это внимания.
И дошел,.. и вот сижу теперь, не смея поднять глаза...
Господи, как же мне было трудно... и страшно...было бросить первый взгляд... и потому я обратил его к ногам скелета.
Они были босы - туфли, видимо, успели слететь, то ли еще в падении, то ли при ударе - и, что было неожиданным - целы.
Кости стоп, выбеленные солнцем и временем, были небольшими и аккуратными.
Ну да, вяло подумалось мне, я же здесь был... индусом...
Осторожно подняв взор выше, я увидел переломанные кости голеней, между обломками которых застряли кусочки истлевшей ткани брюк.
Дальше было еще страшнее.
Ребра, часть из которых была сломана, а часть просто отсутствовала - дикие звери и птицы за годы сделали свое дело.
Совершенно неестественно изогнутый, но не сломанный позвоночник.
И голова,.. точнее череп,.. еще точнее - его небольшая часть,.. все остальное, вероятно, разлетелось при ударе.
Мне что-то кричали сверху, но я не слышал и все сидел и смотрел во все глаза на... себя...
Очень хотелось прикоснуться к костям, но я не знал, не закончится ли это, как в каком-то из голливудских фантастических фильмов, полной аннигиляцией.
Потом собравшись с духом, я все-таки потрогал маленький кусочек кости, лежащий отдельно на соседнем камне.
Ничего не произошло.
Если не считать того, что во мне словно что-то стронулось с места и в голове начали появляться какие-то смутные образы.
Я протянул руку, подождал немного и... коснулся черепа.
По кончикам моих пальцев побежало тепло, оно дошло до плеча и мощной волной затопило все мое тело и всю мою голову.
Я услышал женский голос, испуганно спрашивающий: "О, Лайл!... Что же с нами будет?..".
И свой - свой(?) - голос, отвечающий: "Не беспокойся, моя любимая Ашварийя, я все устрою!".
А потом руки мои стали жить совсем независимо от головы и тела, они лихорадочно искали что-то на земле, причем я совершенно не знал и не понимал, что именно, пока уже довольно далекоот скелета они не наткнулись на какую-то маленькую закрытую деревянную коробочку с несколькими выцветшими на солнце красными нитками - видимо, когда-то давно обшитую красным сафьяном.
Дрожащими руками я открыл коробочку и увидел в ней тонкое золотое колечко с маленьким бриллиантиком и крошечный листик бумажки, на котором карандашом было написано на хинди:
"17 июня, мэрия Сурата, свидетель - Раджив Сариб".
В моей голове что-то взорвалось и я потерял сознание.
I-22
Почему-то болели бока и больно было дышать.
Я сидел, опираясь спиной о скалу, надо мной хлопотала насмерть перепуганная Надежда, чуть позади держался Селезнев.
- Фу ты, как вы нас напугали, - сказал он уже не привычным бодрым, а вполне даже встревоженным голосом.
- О, Господи, я уж думала, что... - всхлипнула Надежда.
- Не надейся,.. - с трудом сказал я ей.
- И не буду... - пообещала Надежда с полными слез глазами.
- А... как же это я... сумел подняться?.. - делая большие промежутки между словами, спросил я.
- А вы сами никак и не сумели подняться, - с явным облегчением ответил мне Николай Иванович. - После того, как вы упали на бок... и добрых минут пятнадцать не отвечали на все наши крики и зовы,.. я просто дал команду нашим доблестным рабочим поднять вас в таком состоянии в каком вы были...
Уж извините, вы немножко поободрались об камни во время подъема, но избежать этого было никак нельзя, поверьте...
- Да ладно, - махнул я рукой и тут же пожалел об этом, скривившись от боли.
- А что это у вас за коробочка, намертво зажатая в руке?.. - спросил Селезнев. - Мы и так уж, и этак пытались разжать ваши пальцы, но это было абсолютно безнадежно...
Коробочка...
Я уставился на нее невидящим взором.
В моей голове засверкали ярким бриллиантовым светом три имени.
Лайл Кумари...
Ашварийя Нарайя...
Раджив Сариб...
Я закрыл глаза и увидел совсем юную смуглую красавицу в ярком сари, идущую навстречу мне с улыбкой - тонкую как тополек, но с едва заметным животиком...
Моя Ашварийя, мать моего будущего ребенка...
Перед моим мысленным взором на узкой горной дороге вдруг из ниоткуда во плоти и крови возник загорелый бородатый Раджив в запыленной рабочей рубахе, подпоясанной веревкой, и с киркой.
Улыбавшийся мне до той поры, пока я не сказал ему о своей предстоящей свадьбе и не показал коробочку со свадебным украшением в красной коробочке с моей маленькой памятной записочкой, которые собирался подарить своей уже беременной Ашварийе…
И пока не повернулся к нему спиной, не почувствовал сильный толчок в спину и не увидел стремительно приближающееся ко мне дно ущелья, оскалившееся острыми зубцами камней…
Выронив в страшном своем падении и свою кирку, и коробочку, которую все пытался поймать вплоть до последнего смертельного удара…
Мой Раджив, мой друг... и мой убийца...
Столкнувший меня в пропасть своей киркой, когда я сказал ему о предстоящей свадьбе и попросил быть свидетелем...
Почему?..
Я открыл глаза.
- Лайл Кумари... - с трудом разлепил я слипшиеся губы.
- Замечательно, - с готовностью отозвался Селезнев. - А это кто?..
- Это он,.. - я посмотрел в сторону пропасти. - И это я... Был...
- М-м, понятно, - в замешательстве сказал наш спутник. - А можно поподробнее?..
Я набрал в грудь побольше воздуха и начал.
К концу моего рассказа и показа коробочки с кольцом Надежда, не стесняясь, плакала почти в голос, а Селезнев был мрачен как ночь.
- Теперь мне надо как-то найти своих... потомков и... передать эту коробочку, что ли... - неловко сказал я.
- Как? - вырвалось у Николая Ивановича. - Как вы собир