А любовь может подождать.
Тем более, любовь ко мне моих коллег…
Звонок Николая Васильевича раздался, когда я уже почти перестал ждать.
- Приезжайте, - коротко сказал он. – У меня есть ваш прошлый адрес, точнее, адрес вашей прошлой жизни…
- Едем немедленно, - заорал я от избытка чувств.
- Немедленно не надо, - охладил мой пыл старик. – Уже вечер, а нам может понадобиться время. Приезжайте завтра с утра…
…Мне казалось, что этот проклятый переполненный автобус, в который мы с надеждой с трудом втиснулись, еле ползет, да еще не по магистрали, а по узкой извилистой дороге, проходящей вблизи берега моря.
Почти весь путь Надежда с тревогой смотрела на меня и пыталась успокоить, пока я, разозлившись, просто не рявкнул на нее.
Да-да, понимаю, я вел себя как свинья, но не нужны были мне сейчас эти утешения и поглаживания по руке.
И вообще мне сейчас ничто не нужно было, и никто не был нужен.
Кроме…
В общем, я и сам не смог бы сейчас сформулировать, что или кто мне нужен - я просто хотел закрыть эту…
Не знаю что…
Страницу, главу или жизнь?..
Скорей бы…
III-10
Николай Васильевич встречал нас на автостанции.
- Ну что?.. – едва выйдя из автобуса, почти набросился на него я с вопросами. – Вы узнали что-нибудь?..
- Спокойно, спокойно, молодые люди…- успокаивающе поднял руку старик. - Можно особенно не торопиться.
- Почему же?.. – вырвалось у меня.
- Потому что я там уже был… - спокойно пояснил Николай Васильевич. – Вчера…
- И?.. – нетерпеливо вступила Надежда.
- И живут там совершенно другие люди,.. не родственники,.. и не знакомые даже,.. которые ничего не знают о прежних жильцах и куда они делись тоже не знают… Так что…
- Так что это тупик… - безнадежно подытожил я.
- Никакой это не тупик, - буквально рявкнул на меня старик. - Вам надо туда ехать самому, ну с нами, конечно, и каким-то образом, интуитивно, почувствовать или нащупать…что-нибудь… Ну как это у вас обычно получается, я же видел…
- А нас туда пустят? – опасливо осведомилась Надежда.
- Пустят, - спокойно сказал наш гид. – Здесь уважают старость,.. и историю…
А потом я еще вчера объяснил, что хочет приехать потомок прежних жильцов… Посмотреть, так сказать, как жили его дедушки и бабушки и прочие его предки… Разумеется, если они ему благосклонно позволят…
- И? – спросил я.
- И благосклонное разрешение было немедленно дано…
- Хм, - покачал я головой. – Мне сложно представить, что у нас в России кто-нибудь пустил бы себе в дом каких-то там потомков бывших жильцов…
- Нет, у нас в Питере, наверняка бы пустили… - безапелляционно заявила Надежда.
Я скептически посмотрел на нее.
- Ну, может у нас в Питере и пустили бы, - дипломатично согласился я. – Но в Москве или где-нибудь еще в России почти наверняка нет.
- Это в вас, Ленечка, простите, Леон, говорит извечная нелюбовь питерцев к москвичам, - усмехнулся Николай Васильевич.
- Но, уверяю вас, пустили бы и у нас, просто, может быть, дольше думали и сомневались, да и попристальней наблюдали бы за вами, но и только…
Я недоверчиво вздохнул.
- И как это вы, Николай Васильевич, дожив до ваших лет, ухитрились сохранить веру в лучшие черты человечества?..
- Люди хорошие попадались… - все также усмехаясь, ответил старик. – Вот и, можно сказать, давеча одна красивая и хорошая пара попалась…
- Мы не пара, - покраснела Надежда.
- Ну, какие ваши годы? – небрежно отмахнулся гид. – Успеете еще…
Поворот беседы мне не понравился и я кашлянул.
- Ну, может, поедем?
- Да, конечно… - с лукавой улыбкой согласился старик.
Вот, зараза…
Да что это они, старперы эти, все стараются меня пристроить к Надежде.
Клеймо на мне, что ли?..
Или на ней?..
Или, не приведи Господи, на нас обоих?..
Чур-чур меня…
Мне и так хорошо.
Я совсем не тороплюсь себя кому-то отдавать, я еще не все взял от жизни.
От всех своих жизней…
А потому не надо мне этого.
Тем более, такой зануды как Надежда.
Хотя, надо признать, это еще не самый худший вариант.
Ой, что это я?..
Если я даже начал хотя бы задумываться над этим, это уже очень плохой признак.
Вот ведь чертов старик…
III-11
- Приехали, - я вылез из машины и уставился на небольшой трехэтажный серый дом, явно более чем столетней постройки.
- Прошу вас, сеньорита, - склонился в поклоне Николай Васильевич, галантно подавая руку Надежде и помогая ей выйти из такси.
Та ласточкой выпорхнула из машины, успев наградить улыбкой – его и уничтожающим взглядом – меня.
Причем одновременно…
Как женщинам это удается?..
Ну и черт с ними, мне сейчас было не до политесов.
Налицо были все признаки приближения к чему то, явно имевшему отношение к моей прошлой жизни – закололо в висках, появилась сухость во рту, вспотели ладони.
Ну-ну, что же сейчас будет?..
Николай Васильевич нажал кнопку домофона и после ответа повел нас за собой по узкой лестнице на третий этаж.
Дверь открыла приветливая каталанка средних лет, сразу протянув нам руку для знакомства, а потом защебетав как птичка с Николаем Васильевичем.
Надежда дернула меня за рукав.
- О чем она говорит?.. Что-то много для обычного приветствия…
- О том, что по его совету нашла документы в архиве муниципалитета об истории этого дома и теперь ей есть о чем рассказать и похвастаться перед подругами, потому что здесь, оказывается, жили такие известные патриоты и герои Каталонии… И ей очень лестно принимать у себя в доме одного из потомков такого героя… Это меня, если ты не поняла…
- Я поняла, - кротко сказала Надежда. – И поняла также, что ты еще и хвастун, оказывается…
- Да, я такой…- согласился я. – Меня голыми руками не возьмешь…
- А я и не собираюсь, - отрезала Надежда. – Ни голыми, ни вооруженными… Очень надо… Тоже мне, герой Каталонии…
- Потомок, - поправил я. – Но герой меня тоже устраивает…
Наобщавшись с хозяйкой вдоволь, Николай Васильевич обернулся ко мне.
- Розита любезно разрешила побродить по ее квартире… Давайте, а я пока ее займу разговором… Но я бы посоветовал, если это возможно, ни к чему не прикасаться, это здесь не принято…
- Понятно, - как сомнамбула ответил я, изо всех сил стараясь впитать в себя что-нибудь, незримо витающее в воздухе.
Стараясь бытьпоосторожнее, я бочком двинулся вперед.
Небольшая квартирка с двумя маленькими спальнями была уютной, чистенькой и симпатичной как табакерка.
Я закрыл глаза, глубоко вздохнул и попытался расслабиться, представив себя частью ее.
Сначала ничего не получалось, но потом во мне всплыли какие-то неясные образы, с каждой минутой обретая все б о льшую четкость.
А потом в моей голове зазвучали давно замолкнувшие голоса.
«- Леон, когда же наконец, ты починишь это чертов камин?.. Он же дымит как паровоз и всем этим дышит Джорди… И это еще сейчас, осенью… А что же будет зимой?.. Мы же просто задохнемся или умрем от холода?.. Не можешь сам, так позови кого-нибудь прочистить дымоход…
- Помолчи, Мария… Я знаю, в чем там дело… Подожди, вот сейчас я схожу к Рамону, вернусь и все налажу… Сынок, иди поцелуй папу…»
Я открыл глаза, полные слез.
У меня была семья…
У меня был сын…
Николай Васильевич, Надежда и замолчавшая Розита смотрели на меня широко открытыми глазами.
Надежда сделала было движение ко мне, но Николай Васильевич ее удержал.
- Что, Ленечка? – спросил он.
Я беспомощно обернулся к углу.
- Здесь был камин… - незаметно, как мне показалось, вытерев глаза, сказал я.
- Да, здесь когда-то был камин, как мне говорили прежние жильцы, - закивала головой как китайский болванчик удивленнаяРозита, - но они его заложили, потому что он все время дымил, и никто не мог разобраться почему...
- Потому что в нем был устроен тайник, - бесцветным голосом сказал я.
- Тайник?.. Какой тайник?.. – изумилась хозяйка.
Николай Васильевич и Надежда молча переглянулись.
- Я… В нем хранилась касса нашей организации… - с трудом выдавил из себя я.
- Какой организации? – растеряно спросила Розита и беспомощно оглянулась наНиколая Васильевича.
Тот ободряюще покивал ей и приложил палей к губам, призывая к молчанию.
Я медленно перевел на нее взгляд и опустил голову.
- Каталонский национальный конгресс.
- Я что-то слышала о ней, - неуверенно произнесла Розита, - но, мне кажется, онауже давным-давно не существует… То ли она была уничтоженафранкистами, то ли с кем-то объединилась под другим названием, не знаю…
- Это сейчас не имеет значения… - с трудом разлепляя губы и тяжело ворочая языком, сказал я.
- А вот что имеет значение, так это то, что тайник еще здесь…
Нетвердыми шагами я подошел в углу комнаты и, не обращая внимания на предостерегающий взгляд Николая Васильевича, приложил руку к внешней стене.
- Он здесь.
- Вы хотите сказать – он был здесь, - попыталась улыбнуться Розита.
- Нет, - твердо сказал я. – Он здесь и сейчас… И он не пуст…
Николай Васильевич, полуобернувшись к Надежде, смотрящей на меня во все глаза, наскоро перевел ей мои слова – объяснять ей у меня просто не было сил.
- Подождите, Леня, - поднял он руку, - вы хотите сказать, что за столько лет тайник не нашли и вашу кассу не достали?.. Как вы можете это чувствовать?..
О, я это чувствовал…
Я так это чувствовал, что готов был опять грохнуться в обморок.
- Не знаю, - тихо сказал я. – Но он там, и она в нем… И ее надо достать…
- Как достать?.. – встрепенулась Розита. – Долбить стену?.. Я только в прошлом году сделала ремонт… И потом, даже если там что-то было, какие-то деньги, это давно превратилось в труху…
Я не разрешу долбить мою стену только потому, что кто-то хочет вернуть свои…
- Не свои… - так же тихо сказал я… - Это средства каталонской организации, боровшейся с Франко… И теперь, когда ее уже нет, эти ценности принадлежат Каталонии…
- Какие еще ценности? – вскинулась Розита. – Ваши банкноты давно истлели, монеты заржавели, сейчас уже давным-давно даже песет нет – только евро… И вы из-за этой трухи хотите долбить мою стену?..
- Там не банкноты и монеты, - сказал я, чувствуя, как меня наполняет сила и уверенность. – Там кольца, серьги, браслеты и все такое, что мы собирали со всей Жироны… Золото не ржавеет и не превращается в труху…
- Все равно, - продолжала горячиться Розита. – Нет, как вам это понравится?.. Приходят незнакомые люди, говорят, что их предки жили здесь когда-то, а потом вот так просто собираются долбить мою стену и доставать какие-то побрякушки…
Я не разрешаю и никогда не разрешу этого… Это мой дом…
Я беспомощно оглянулся на Николая Васильевича.
Он выступил вперед.
- Успокойтесь, Розита, - примиряюще сказал он. – Никто пока не собирается ничего долбить…
И обернувшись ко мне, он тихо спросил по-русски:
- А ты уверен, что там что-то есть?.. Это точно?.. Ты понимаешь, что сейчас мы можем попасть в такую историю…
- Уверен… - глухо, но твердо сказал я. – А то, что мы попадем в историю, так это вы не сомневайтесь… Только история будет другая… Хорошая…
- Ну и что ты предлагаешь? – беспомощно спросил Николай Васильевич. – Долбить стену?.. Никто нам этого не даст… Она сейчас вызовет полицию и придется им что-то говорить…
- Нет. - покачал головой я. – Вызвать полицию должны мы… И чтоб они приехали с металлоискателем… Только после этого мы сможем вообще обойтись без ее разрешения и тогда долбить стену будет уже полиция…
III-12
Как ни странно, идея вызвать полицию Розите понравилась.
Она, бедная, так надеялась, что приехавшая полиция быстро вытурит нас из ее дома без всякой там долбежки ее свежеотремонтированных стен и в нем опять воцарится покой.
Щассс…
Полиция, конечно, приехала, правда далеко не сразу.
Николаю Васильевичу пришлось очень долго объяснять и уговаривать их по телефону не только приехать, но еще и захватить с собой металлоискатель.
Уж что именно он им сказал – я не знаю, уже просто не было сил прислушиваться.
Полагаю, что практически всю правду.
Практически – потому что если бы сказал всю, то приехала бы не полиция, а скорая помощь.
Психиатрическая…
Причем намного быстрее, чем полиция, которая раскачивалась с полчаса, а то и поболее.
Но все-таки приехала.
И началось…
С того, что у всех присутствующих, включая Розиту, сразу затребовали документы, несмотря на ее возмущенные попытки объяснить, что она хозяйка квартиры и вообще, по какому праву и прочее, и прочее…
Потом принесли странного очертания прибор, который стал еще страннее, когда его довинтили всякими специальными насадками.
Потом один из полицейских, одетый почему-то в бронежилет и шлем, осторожно взял его в руки, надел наушники, попискивание в которых было слышно и далеко за их пределами,в том числе нам, и стал медленно обследовать металлоискателем каждый квадратный сантиметркаждой стены, начиная от входной двери.
На мои попытки показать, где именно надо искать, мне велено было заткнуться, причем таким тоном, что я действительно заткнулся.
Ну и не надо, не очень-то и хотелось…
В том месте, которое я вначале указал, прибор запищал сразу и настолько резко, что полицейский сразу сорвал с себя наушники и возбужденно несколько раз ткнул пальцем в участок стены.
- Ну вот, - устало, но с явным облегчением, смешанным с гордостью, сказал я. – А вы сомневались…
Николай Васильевич покосился на меня и неслышно вздохнул с облегчением.
На лице Надежды опять появилось выражения присутствия при чуде.
Как это ей не надоело?
Хотя положа руку на сердце должен сказать, что это даже мне не надоело, тогда почему же должно надоесть ей?..
Возбудившиеся полицейские тут же стали переговариваться по рации, по-видимому, со своим главным управлением по городу, в течение десяти минут с ревом примчались еще две машины, из которых гурьбой высыпалось еще около десятка полицейских.
Нас, включая негодующую Розиту, невзирая на все попытки ее объяснения, решительно эвакуировали, чтоб не сказать выперли, из квартиры. Потом, действуя методично и так же решительно, но вежливо эвакуировали жильцов еще двух квартир. В последней же квартире дома жильцов не оказалось, к их счастью.
Приехал какой-то старший из полицейских, подробно допросил Николая Васильевича, потом внимательно посмотрел на меня и, оценив мое состояние – близкое к обмороку – решил, что для него пока достаточно.
После пяти – десятиминутного долбления или сверления стен перфоратором или того и другого вместе, звук чего был слышен даже на улице, чему особенно способствовали открытые во избежание возможных последствий взрыва окна, сверху послушались возбужденные голоса и на улицу выскочил возбужденный полицейский.
Подскочив в старшему он шепотом - как ему казалось - а на самом деле вполне даже разборчиво для рядом стоящих, в том числе для нас, сообщил, что найдена ржавая жестяная коробка, вскрытие которой показало "ее наполненность изделиями из желтого металла с камнями и без них", после чего опомнившись, лихо откозырял и замер в стойке напряженного ожидания.
Старший, после нескольких секунд лихорадочного размышления, обернулся ко мне и Николаю Васильевичу и жестом пригласил нас следовать за ним.
Так, началось...
III-13
- Откуда вас было известно, что в стене этой квартиры имеется тайник, в котором хранятся ценности? - набросился он на бедного Николая Васильевича.
Старик беспомощно взглянул на меня, растерянно пожал плечами и неуверенно сказал:
- Мой юный друг, обладающий м-м... определенными экстрасенсорными способностями, сообщил мне об этом...
Старший полицейский перевел грозный взгляд на меня.
- Это правда?
- Да, правда... - промямлил я по-каталански. - и, опережая ваши вопросы, я могу сказать только, что я не знаю, как они действуют... Они могут спать долгое время, а потом вдруг просыпаются и активизируются, причем совершенно неожиданно для меня...
- А почему вы сказали хозяйке квартиры, что ваши предки жили здесь?.. Это что тоже сообщили ваши экстрасенсорные способности?.. - продолжал напирать старший.
- И откуда вы знаете каталанский?..
- Ну, да... - смущенно сказал я. - Только я сказал об этом этому почтенному господину, а он уже передал это хозяйке дома... А каталанский я изучал у себя дома, в Санкт-Петербургском университете...
Я вообще-то даже не думал, что здесь в доме что-то есть, и почувствовал это только находясь уже здесь...
- Хм,.. - хмыкнул недоверчиво старший полицейский. - Ну, если вы такой экстрасенс, скажите что-нибудь обо мне или моей семье...
- Я же сказал, что это бывает неожиданно и по заказу у меня не получается... - растерялся я.
- Ага, понятно... - зловеще произнес старший. - А вот тут, значит, получилось?..
- Получилось, - упавшим голосом сказал я, понимая, что теперь уж точно я, да еще вместе с Надеждой и впридачу с Николаем Васильевичем, попал в историю, из которой выпутаться будет ох как трудно, если вообще возможно.
Хотя...
Я вскинул голову и внимательно посмотрел на старшего полицейского.
Лет сорока пяти - пятидесяти, глаза умные и колючие, лоб с большими залысинами.
А вдруг?..
- Скажите, а вы коренной жиронец? – осторожно спросил я.
- Да, конечно, - насторожился полицейский.
- И ваши предки?.. – не отставал я.
- Да-да, и мои предки отсюда, а что вы хотите? – уже раздражаясь спросил мне полицейский.
Я глубоко вздохнул.
Конечно, чистой воды авантюра.
Но чем черт не шутит, можно и попробовать…
- Тогда можно вас попросить кое о чем?..
- Например, отпустить вас восвояси после всего переполоха, что вы здесь наделали?.. - насмешливо спросил старший. - Это исключено...
- Да нет... - досадливо отмахнулся я. - Просто подержите меня своей рукой за одну мою руку, а другой своей рукой кладите в мою другую руку по одной вещи из этой шкатулки... А для безопасности пусть за этим внимательно следят ваши подчиненные...
- Зачем?.. - непонимающе спросил старший.
- Ну пожалуйста,.. - взмолился я. - Возможно ничего и так не получится... Но возможно, я что-то и почувствую... Ну что вам стоит... Вы же ничем не рискуете...
Старший сосредоточенно подумал с минуту, а потом, явно недовольный своим же собственным принятым непонятно для него почему решением, громко рявкнул какую-то команду с такой скоростью, что даже я ничего не разобрал.
Через пару минут нас с ним окружил плотный круг полицейских, смотрящих на меня так пристально, как еще никогда на меня никто не смотрел.
За пределами этого тесного круга остались Надежда с Николаем Васильевичем, на долю которых осталось только вытягивать изо всех сил свои шеи в надежде хоть что- о рассмотреть.
Передо мной вытянулся здоровый полицейский, держащий на вытянутых руках сильно проржавевшую открытую шкатулку.
Он вытащил из нее первую вещь, даже не знаю что это было - все мое внимание было приковано к глазам старшего, как и его взгляд не отрывался от моих глаз - и положил старшему на открытую ладонь.
Тот, не глядя, положил ее на мою ладонь.
Задержав украшение в своей руке на долю секунды, я отвел руку в сторону и, все так же не глядя, вернул ее здоровому полицейскому.
Тот положил ее в какую-то картонную коробку - чтоб не смешивать с еще не прошедшими описанную экзекуцию изделиями - и достал из ржавой шкатулки новую вещицу.
На пятой-шестой вещи взгляд старшего полицейского потерял остроту, он уже сильно раскаивался, что дал себя втянуть в сомнительную операцию. Он все чаще стал отводить свой ястребиный взор от моих глаз и нетерпеливо поглядывать на открытую шкатулку, явно желая, чтобы ее содержимое поскорее было перегружено в картонную коробку.
И когда, казалось, его терпение готово было уже кончиться, вот тут оно и случилось.
Нечто...
При укладке очередной вещицы мне на ладонь я вдруг ощутил в ней какое-то покалывание и даже почти жжение.
Я замер и превратился в один большой орган, причем непонятно какой или чего, но явно воспринимающийчто-то невидимое, неслышимое и необоняемое.
Но явно осязаемое...
Я сжал ладонь в кулак, изо всех сил зажмурился, жжение превратилось в боль.
Я медленно открыл глаза, разжал кулак и уставился на то, что лежало в моей ладони.
Кольцо...
Золотое кольцо с большой неправильной пятиконечной звездой с острыми лучами разной длины, два из которых поранили мне руку до крови.
Старший полицейский встрепенулся и с воскресшим интересом впился в меня взглядом.
- Что?.. Вы что-то почувствовали?.. - заинтересованно спросил он.
- Сначала вы,.. - медленно ответил я, не отрывая своего взгляда от его глаз. - Вы, вы-то что-нибудь почувствовали сейчас?.. Только скажите правду, пожалуйста...
- Ну-у, было...какое-то...легкое...жжение, - нехотя ответил старший, делая большие промежутки между словами. - В моей руке... Когда это кольцо было в ней...
А в чем дело?.. Что вы мне скажете?..
- Не могу сказать точно, - медленно ответил я, покачивая головой и все так же вслушиваясь в свои ощущения, - но, по-моему, эта вещь имеет какое-то отношение, нет, не к вам, конечно, но к вашей семье... Точнее не скажу...
Старший полицейский опустил голову и пристально всмотрелся в кольцо, все также лежащее у меня на ладони.
Потом взялся за нижнюю часть лица и глубоко задумался, что-то пытаясь вспомнить.
- Значит, так... - наконец сказал он. - Сейчас вас отвезут в участок и снимут со всех показания... Я пока отлучусь и приеду через... некоторое время.
- Да, именно так, - принял он окончательное решение, на глазах явно обретая прежнюю уверенность.
- Рамон! - крикнул он.
Здоровый полицейский выступил вперед.
- Ты слышал, что я сказал?
- Да, сеньор капитан.
- Отвезешь их в участок, составишь подробный отчет о происшедшем и, самое главное, полный список всех драгоценностей в шкатулке.
Я вернусь через, максимум, час. Чтоб до моего приезда всё было сделано, и все были на своих местах. Все ясно?..
- Так точно, сеньор капитан, - вытянулся здоровый полицейский. - А этих после допроса - в камеру?..
Я затаил дыхание и взглянул через головы полицейских на своих спутников.
Надежда испуганно прижимала руки к груди, а Николай Васильевич успокаивающе махал мне рукой.
- Нет,.. - после паузы сказал капитан. - Оставь их в комнате для допросов... Пока... Я скоро буду...
- Слушаюсь, сеньор капитан, - вытянулся здоровый полицейский.
III-14
Допрос, точнее допросы всех нас, на мое удивление были проведены очень быстро, а главное - практически совместно, мы дажесидели во время этого все вместе в одной комнате, а насколько мне известно - по фильмам и книгам, конечно - первое, что делают следователи - это допрашивают всех подозреваемых поодиночке чтобы поймать их на противоречиях.
Да и сами допросы нас проводил не один, а сразу три-четыре полицейских, по-моему, сами пока ничего не понимающих, но явно умирающих от любопытства.
Ну, ясное дело - они же видели реакцию своего начальника, какую-то странную и интересную, но совершенно непонятную.
Не успели наши допросы закончиться, как приехал старший полицейский.
Он прошел в комнату, где мы сидели, выгнал из нее всех полицейских и, оставшись с нами наедине, молча и сосредоточенно побарабанил пару минут пальцами по крышке стола.
Потом, тяжело вздохнув, положил на стол две старых черно-белых фотографии, размером примерно десять на пятнадцать сантиметров.
На первой из них, что он подвинул ко мне, красовалась улыбающаяся молодая пара в свадебных нарядах - жених, как полагается, в черном костюме, невеста - в белом, в пол, платье.
Я внимательно всмотрелся в портрет новобрачных, но ничего не заметил и не ощутил, а потому оторвал взгляд от фотографии и поднял глаза на капитана, покачав головой и виновато улыбнувшись.
Тогда он подвинул ко мне второе фото, на котором чуть более крупно была одна девушка - на этот раз в темном платье или костюме, понять было сложно, потому что портрет был поясной.
Она уже не улыбалась, а, наоборот, выглядела очень сосредоточенной и строгой и держала руки скрещенными на груди с ровно вытянутыми пальцами.
На ее левой руке было гладкое обручальное кольцо, а вот на правой...
На правой ее руке было то самое кольцо сбольшой неправильной пятиконечной звездой с острыми лучами разной длины.
Я замер как завороженный, потом потянулся опять за первой фотографией и после нового ее изучения увидел это кольцо и здесь - на правой руке, повернутой так, что само кольцо с первого взгляда заметить было довольно трудно.
Я поднял свой взгляд на капитана полиции.
- Это...?
- Это мои дедушка и бабушка со стороны отца, - бесстрастно сказал капитан. - Они поженились, прожили вместе два года, потом дед погиб в войне с франкистами... бабушка родила моего отца уже после его смерти...
Обручальное кольцо она оставила себе, а вот это помолвочное...
Он с силой потер свой лоб.
- В общем, я саму ее, конечно, не помню - маленький был, но слышал от отца семейную легенду, что она отдала его борцам за свободу Каталонии... Хотя, честно сказать, думал, что это не более чем легенда... Просто эти фото из альбома запомнил...
И надо же, вон как оно получилось...
Он поднял воспаленные глаза на меня.
- А вы-то здесь каким боком?.. Я понимаю, экстрасенсорные способности, сам видел,.. но чувствую, что вы еще не все мне рассказали... Что-то вы мне не рассказали... Расскажите сейчас... Только честно... Обещаю, что никаких обвинений к вам предъявлено не будет... И претензий не будет... Только расскажите мне все как есть...
Я заколебался, оглянулся на Николая Васильевича и Надежду, сидящих чуть сзади и получил от одного - ободрительный кивок, а от другой - подбадривающую улыбку.
Ну что же, с Богом...
Все, конечно, я ему не расскажу, но испанскую часть, наверное, можно.
Практически всю...
Я глубоко вздохнул и начал.
К окончанию моего рассказа глаза капитана, не отрывавшего от меня ни на мгновенье своего взгляда - сначала испытывающего, потом начинающего верить, потом потрясенного - были как озера, заполненные пониманием и болью.
- Как же вам это, наверное, тяжело... - вздохнул капитан после долгой паузы.
Я молча пожал плечами.
Тяжело, не тяжело...
А что, у меня есть выбор, что ли?..
Я просто должен закончить что-то, что не закончил раньше...
В моих прошлых жизнях.
- Вы же понимаете, что не можете претендовать на это ценности?.. - испытывающе глядя на меня спросил капитан.
Ох уж эти мне копы, менты и им подобные...
Недоверие у них, видимо, в крови.
- Да я и не думал даже претендовать, - вздохнув, сказал я. - Мне просто надо было закончить то, что не успел сделать мой...предок... Ну, теперь-то, я надеюсь, вы сделаете это за него,.. и за меня,.. и передадите эти ценности на нужды народа Каталонии.
- Конечно, я передам это в муниципалитет Жироны, а оттуда, я думаю, это будет передано правительству Каталонии... В конечном итоге, полагаю, что эти ценности будут переданы в Каталонский исторический музей, где все смогут их увидеть и оценить мужество своих предков - отдавших в борьбе за свободу Каталонии и свои сбережения, и даже жизни.
В любом случае я должен поблагодарить вас, - продолжил капитан, - за ваш вклад в восстановление значительного куска истории Каталонии.
Тем более мне будет очень тяжело сказать сейчас вам то, что я должен...
- Что же?.. - насторожился я.
- Я... просто обязан уже… дать этому делу ход,.. и вам придется еще много раз давать показания на эту тему... Не уверен, что все поймут вас... Ну, еще в Каталонии возможно... И то это здесь, в Жироне, где каталонский национальный дух сильнее чем где бы то ни было... В Барселоне сделать это будет уже намного сложнее... А в Мадриде, куда рано или поздно поступит это дело, будет еще сложнее...
- И что же вы советуете мне делать?.. - тихо спросил я.
Капитан тяжело вздохнул.
- Уезжайте... Возвращайтесь в Россию... И поскорее... Пусть развитие этой истории произойдет в ваше отсутствие... А нет вас - нет и дела...
А о ценностях не беспокойтесь - они будут переданы куда надо... Их уже столько людей их увидело, что ни на какой стадии дела никто их зажать уже не сумеет...
Да и я прослежу, честью своей семьи клянусь... Тут ведь и мои семейные интересы замешаны, так что я уж постараюсь...
Так что вы свой долг перед своим предком выполнили сполна.
Да и перед Каталонией тоже…
И потому от лица народа Каталонии, а еще больше - от лица своей семьи и от себя лично - говорю вам большое спасибо
Спасибо!..
Капитан поднялся и с чувством протянул мне свою руку.
Я тоже встал и, глядя ему прямо в глаза, пожал ему руку.