________________________________________________________________________
*Этонечушь! Это государственное преступление против английского народа! (англ.)
**- Да, уважаемый сэр! Я хотел бы сказать, что целиком и полностью солидарен с вами и вашими коллегами по Консервативной партии!
Разумеется, собственные парламент и правительства Англии в Великобритании необходимы. Именно их наличие и полномочия ликвидируют определенное чувство ущербности англичан по сравнению с шотландцами, валлийцами и ирландцами.
И полагаю, что этот вопрос необходимо вынести на референдум. Только решать на референдуме этот вопрос должна только Англия, но не Великобритания в целом или другие ее части. (англ.)
Провала?..
Какого провала??.
Почему провала???
Я почувствовал, что бледнею.
Почему я откуда-то знаю о каком-то референдуме и почему я ничего не знаю о его провале?..
- Пойдем отсюда, Надя, - хрипло сказал я по-русски и, резко повернувшись, двинулся к выходу из парка, почти физически чувствуя спиной удивленные взгляды оратора и его слушателей.
II-6
- Что это было, Леня? –тон Надежды не допускал возможности ухода от ответа.
Да я и не собирался.
- Это было… ну это самое и было, – рассеянно сказал я, лихорадочно рыская по темным закоулкам памяти, которые только-только начинали озаряться слабым светом прежних воспоминаний.
- А поконкретнее можно? – не отступала Надежда.
Я вздохнул и беспомощно посмотрел на нее.
- Понимаешь, Надюша, - почесал я затылок в тщетной надежде, что это мне хоть как-то поможет, - я не могу сказать тебе точно,.. но мне кажется, что я… каким-то образом причастен к тому самому… референдуму в тридцатых годах прошлого века…
То есть в смысле, был причастен, - неловко поправился я. – Потому что что-то такое этакое проклевывается у меня в памяти,.. какие-то воспоминания о переездах и агитации,.. а потом в сборе подписей,.. и потом еще в подсчете голосов…
- И… что… потом?.. –наседала Надя.
- И… ничего… потом,.. - сокрушенно ответил я. – Если еще хоть что-то вспоминается по организации и проведении самого референдума, то по его результатам – полная темнота…
В смысле - ничего не вспоминается…
- Это я уже поняла, - мрачно кивнула головой Надежда.
- А не может быть это от какой-нибудь травмы головы или чего-нибудь в этом роде?.. Ведь, как я понимаю, здесь тебе тоже не дали умереть своей естественной смертью…
- Интересная мысль! – вскочил я. – Посттравматическую амнезию еще никто не отменял… Только вот как бы все-таки найти какие-нибудь следы… И главное - где?..
- Ну, если идти тем же путем, что и раньше, то надо поискать место, откуда ты родом или где… умер, - неловко закончила Надежда.
Я имею в виду, хотя бы какую-то определенную область, или регион, или город, в конце концов…
Графство,.. вдруг всплыло у меня в голове.
- Графство, - вслух повторил я.
- Почему графство? – вытаращила глаза Надежда.
- Потому что исторически наиболее крупными административными образованиями в Англии были графства, - как сомнамбула, механически сказал я.
Что-то проявлялось в моей голове как на фотобумаге, опущенной в ванночку с проявителем, медленно, но верно обретая четкость и завершенность.
То, что еще несколько минут в ней еще не было в принципе или было похоронено под пластами совершенно других,более новых, знаний и воспоминаний, вытеснивших те, более старые.
Похороненные, но не умершие…
Графства, - медленно продолжал я почти автоматически и неосознанно, - возникли из более древних, существовавших до объединения Англии королевств (как Сассекс и Эссекс), герцогств (как Йоркшир, Корнуолл и Ланкашир) или просто земельных наделов, которыми награждали дворян (как Беркшир).
А после промышленной революции в результате возникновения крупных индустриальных центров образовались метропольные графства, центрами которых стали крупные города…
Потрясенная Надежда уставилась на меня почти с благоговейным страхом.
- Ты что же, былв той жизни историком?..
- Членом Палаты общин, - механически ответил я и только потом понял, что я сказал.
- Какой палаты? – ошеломленно спросила Надя.
- Палаты… Общин,.. - шепотом повторил я, понемногу приходя в себя. – Нижней палаты парламента…
- То есть выходит – ты был депутатом парламента, что ли? – вскочила Надежда.
- Выходит так, - сам не веря, что говорю это, сказал я.
- Ничего себе! – побледнела Надя.
- Ага!.. Сам в шоке!.. Прямо как в том анекдоте по двух наркоманов… - меланхолически заметил я.
- В каком анекдоте? Ты что, окончательно с ума сошел? – разозлилась Надежда.
- Тихо – тихо!.. – поднял примирительно я руки. – Никто с ума не сошел,.. хотя возможно и был близок к этому…
А анекдот такой: «Встречаются два наркомана на Пасху. Один другому говорит: «Слышь, Христос воскрес!». А второй отвечает: «Сам в шоке!»…
Надежда сначала неуверенно хихикнула, а потом залилась почти истерическим смехом, к которому через некоторое время присоединился и я.
Отсмеявшись, Надежда вытерла выступившие слезы, и все еще давясь от смеха, сказала:
- Очень уж к месту и ко времени анекдот!
Что вызвало теперь уже у меня приступ истерического смеха, к которому присоединилась и Надежда.
Придя в серьезное состояние, мы еще немного подумали о том, что предстоит сделать и с чисто английской практичностью составили план действий назавтра, основными целями и задачами которого были:
- установление моей прошлой личности;
- выявление места и причины моей смерти.
Для решения обеих задач необходимо было просто пойти в библиотеку Британского Музея и выяснить, кто из членов Британского парламента трагически погиб в тридцатые годы прошлого века.
А еще где…
И как…
II-7
Назавтра выяснилось, что в действительности все обстоит совсем не так как на самом деле.
Не помню точно, кто именно это сказал, но сказал этот кто-то на редкость точно.
Судите сами – стоило нам влезть в такси и гордо сказать: «В библиотеку Британского Музея!», как тут же зануда–водитель с чисто британским снобизмом уведомил нас, что теперь она называется Национальной библиотекой Великобритании, закон о её создании путём объединения Библиотеки Британского Музея и ряда менее значимых библиотек был принят в 1972 году и она является второй в мире по размеру после Библиотеки КонгрессаСША в Вашингтоне.
Мало этого, он еще опустил нас окончательно, спросив в какое именно здание Национальной библиотеки из трех основных нам нужно.
Путем переговоров и объяснений, что именно нам надо в Национальной библиотеке, он величественно объявил, что нам, по-видимому, надо в ее новый корпус в районе вокзала Сент-Панкрас,где находятся ее основные фонды.
Во всяком случае, когда мы доехали до этого самого нового корпуса, мы с Надеждой были все еще пунцового цвета с, мягко говоря, сильно заниженной самооценкой.
Дальше пошло легче - доступ в читальные залы библиотеки оказался бесплатный, без ограничения по возрасту и гражданству.
Притом, что в библиотеке в общей сложности было свыше 150 миллионов единиц хранения,70 миллионов патентов, 15 миллионов книг и 13 миллионов изданий на микроносителях, мы – с помощью библиотечного служителя, конечно - довольно быстро разобрались в поисковой системе и уже через пару часов бойко шлепали по клавиатуре одного из библиотечных компьютеров, рассматривая копии всевозможных документов.
Немного тормозило наше продвижение то, что место у клавиатуры заняла Надежда как более продвинутый пользователь по сравнению со мной – чайником.
А она то и дело отвлекалась на всякого рода интересную для нее информацию, нонисколько не приближающую нас к цели.
- Ух ты! Оказывается, в настоящее время Англия состоит из 9 регионов и 48 графств, - в очередной раз возбужденно обернулась она в мою сторону. – А в твое время сколько их было?
- Не столько, - недовольно отвечал я. – Но нам это не важно. Ты давай ищи сведения о референдуме тридцатых годов…
- Да-да, конечно, - рассеянно отвечала Надежда.
И ситуация через пару минут повторялась снова.
В конце концов, выпихнув Надежду, я сам занял место у компьютера.
А что вбивать-то впоисковик, я и сам толком не знал.
Потыкав в клавиши практически без цели, я, в конце концов, пришел к единственно правильному решению – посмотреть на карту Великобритании.
Полагая, что электронная версия карты мне ничего не даст, что вполне очевидно подтвердил эксперимент с мгновенным отрицательным результатом, я, вызвав немалое удивление служителей, запросил сразу и книжный вариант Атласа территорий Англии – огромный, как выяснилось, фолиант, который мне принесли только после почти часового ожидания.
Но, что надо отметить,и с резко возросшим уважением к нам – поскольку, до меня, как следовало из формулярной карточки принесенного книжного мастодонта, это фундаментальное издание заказывали свыше сорок лет назад.
Да уж!..
Я протянул руку над кожаной обложкой, почти без удивления отметив, что пальцы дрожат, и медленно открыл книгу.
Теплая волна побежала от кончиков пальцев к плечу, свидетельствуя, что я на верном пути.
Карты, карты, карты…
Города, графства, округа…
Первые листов пятьдесят я переворачивал очень осторожно, буквально впиваясь взглядов в каждое изображение, но ничего, абсолютно ничего не происходило.
Карты шли от севера к югу, отзапада к востоку, перелистанных страниц становилось все больше, а моих надежд – все меньше.
Пока я не дошел до Юго-Восточной Англии и кровь в моей руке не запульсировала с новой силой.
Ага, с этого момента помедленней…
Вот он!..
Округ Барнери в пределах графства Оксфордшир, который включал в себя города Банбери, Чиппинг-Нортон и Вудсток.
Ну, о Вудстоке-то с его прославленным на весь мир роковым фестивалем я, положим, конечно, читал, но к моим целям это не имело никакого отношения.
Так, спасибо, Господи, теперь я знал, где искать.
Сдав служителям библиотеки с благодарностью огромный фолиант, я вернулся к компьютеру.
«Избирательный округ Барнери!» - ввел я с дрожью в пальцах.
Ответ появился незамедлительно и заставил мое сердце ухнуть куда-то вниз.
«Упразднен!»
II-8
Упразднен?..
Как упразднен??.
Почему упразднен???
«Упразднен в 1974 году в целях оптимизации избирательных округов Великобритании».
«Сколько всего избирательных округов в Великобритании?»
«На сегодняшний день Великобритания разделена на 650 избирательных округов. Среднее число избирателей в каждом избирательном округе в Англии составляет примерно 70 тыс. человек. Через каждые 10- 15 лет границы избирательных округов приходится пересматривать (менять), чтобы не допустить неравного представительства, т.к. население избирательных округов растет или сокращается из года в год».
Ага, теперь понятно – изменились границы, и даже название избирательного округа, откуда я когда-то баллотировался.
А что теперь?
«Современное название избирательного округа Барнери?»
«Уитни».
Уитни, значит.
Ну хорошо, Уитни так Уитни.
И все, что ли?..
«Информация об избирательном округе Уитни».
«Уитни — избирательный округ в графстве Оксфоршир, Юго-Восточная Англия, представленный в Палате общинпарламента Великобритании. От округа избирается один член парламента по мажоритарной избирательной системе.
До 1974 года большая часть территории избирательного округа была отнесена к округу Банбери. С 1974 по 1983 год территория Уитни была включена в округ Средний Оксфордшир наряду с сельскими районами Буллингдон и Плаули.
С 1983 года Уитни существует как полностью самостоятельный избирательный округ, от которого в парламент избирается один член. Границы округа Уитни совпадают с границами района Уэст-Оксфордшир, но включают две деревни, расположенные в районе Черуэлл. Последние, некогда включённые в состав округа Бегброк и Ярнтон, относящиеся к району Черуэлл, были отнесены к избирательному округу на основании решения Комиссии по границам парламентских избирательных округов.
Округ является обеспеченным местом в парламенте для Консервативной партии».
Да, хоть это не изменилось, вяло подумал я, я-то тоже был от Консервативной партии.
Осталось только найти – кто это я был?..
По имени был, я имею в виду…
- Ну что там, Ленечка? – деликатно подергала меня за рукав Надежда, проявившая чудеса терпения и не пикнувшая в течение последнего получаса, как минимум.
Что само по себе для женщины является героизмом…
- Нашел свой избирательный округ, - потухшим голосом сказал я. – От которого избирался тогда в Палату общин.
- А кто сейчас там от него? – понизив голос, спросила Надежда.
Я молча ввел вопрос в компьютер и ткнул пальцем в экран.
«На парламентских выборах 2001 года от округа Уитни в парламент был избран лидер Консервативной партии и премьер-министр Великобританиидо 2016 года Дэвид Кэмерон. С тех пор неоднократно переизбирался и является членом парламента от Уитни по настоящее время».
У Надежды отвисла челюсть.
- Нечего сказать, умеешь ты выбирать места, Адамов! – только и сказала она.
- А имя свое ты нашел?
Имя свое…
Я с усилием поднял руки и напечатал вопрос:
«Имя члена Палаты общин от округа Барнери в первой трети XX века?»
Компьютер молчал.
Я ждал, не сводя глаз от экрана.
Внутри мне началась мелкая неприятная дрожь, начинающая постепенно сотрясать все тело.
И в тот момент, когда я уже вне себя поднял руку со сжатым кулаком чтобы врезать по этому проклятому компьютеру, он выплюнул, наконец, свой ответ.
«Лайонелл Майлс».
Из меня как будто вынули стержень.
Я обмяк всем телом и, стараясь сдержать непреходящую дрожь, повернулся к Надежде, протянул ей трясущуюся руку и непослушными губами сказал:
- Лайонелл Майлс, к вашим услугам, мисс…
II-9
Мои услуги Надежде не понадобились.
Совсем наоборот, это мне понадобились ее услуги – в частности, по отпаиванию меня кофе в лошадиных дозах и приведения меня этим в более или менее нормальное состояние.
Но только в более или менее…
Особенно после того, как я прочел хотя и весьма энциклопедически сдержанное и краткое, но все же достаточно душераздирающее - для меня, конечно – описание той своей жизни.
И смерти…
Которая наступила, как явствовало из все того же жизнеописания в результате нападения на меня двух люмпенов с целью грабежа.
С целью грабежа, как же…
Это все, о чем я успел подумать, потому что в этот самый момент по уже установившейся у меня старой доброй привычке я благополучно потерял сознание.
И пришел в себя тоже все по той же привычке – на руках у Надежды, залитой слезами.
Ну что она, в самом деле, могла бы уже и привыкнуть, что ли…
Хотя мне все равно было нестерпимо приятно, что по мне так убивается красивая молодая женщина, пусть даже – и моя собственная начальница.
Это хоть в некоторой степени облегчало резко появившуюся у меня головную боль – в самом прямом смысле – фантомно возникшую в связи с тем, что та самая моя смерть, как я полагал, наступила от того, что мне элементарно раскроили череп.
Да что же это они все по голове да по голове.
Неужели нельзя было найти какой-нибудь другой орган?..
Видимо, наверное, нельзя…
Ну, как бы то ни было, теперь у нас на руках уже хоть что-то было и можно было начинать поиски.
Наверное...
Только вот чего?..
Точнее, с чего??.
И самое главное - где???
Что-то останавливало меня от немедленного рывка в "мой" избирательный округ - во Уитни, он же Барнери, хотя я сам не понимал почему.
Наверное надо было бы еще побродить по Лондону где-нибудь в районе своей гибели, может что-то бы и прояснилось...
А вот где конкретно это случилось, Интернет не указывал.
Да и то - сколько времени прошло.
И потом - ну, подумаешь, какой-то там член парламента почти сто лет назад, кого он интересует и кому он нужен?
Не может же быть, что никому...
Хотя бы историкам, возможно.
Или научным работникам...
Точно!
Наверняка был или есть какой-нибудь историк или исследователь деятельности парламента Великобритании первой трети ХХвека, который знает что-то такое, что мне нужно.
А где его найти?
Где-где, да все там же, в Интернете.
Только надо поточнее сформулировать вопрос.
Так...
А жизнь-то налаживается.
Я довольно потер ладони и подмигнул удивленной Надежде.
- Что такое? Ты что-то нашел? - почти шепотом спросила она, потрясенная резким переходом от моего беспамятства до резкого обострения активности.
- Я нашел, где надо искать, - самодовольно сказал я.
И потянулся к компьютеру.
Итак - историки, исследовавшиедеятельность парламента Великобритании первой трети ХХвека...
Компьютер подумал и выдал около трех десятков фамилий.
Я озадаченно почесал затылок.
Весело...
Тогда список книг и статей, в которых упоминается жизнь и деятельность члена парламента Лайонелла Майлса...
Свыше пятидесяти наименований...
Однако, я был достаточно популярен... в свое время, конечно...
Сейчас бы вообще хрен бы кто обо мне вспомнил, если бы я вдруг умер, тьфу-тьфу...
Кроме родной редакции, да и то спасибо если хотя бы в одном материале на последней странице.
Некролог, в лучшем случае...
Группа товарищей, как водится.
Спасибо большое!
На удачу я открыл одну из статей.
«Парламентское сообщество, которое собирается, чтобы обсуждать совещаться и решать, представляет собой естественное и гармоничное образование.
Естественное – потому что король, палата лордов и палата общин представляются соответственно как голова, грудь и живот единого тела.
Гармоничное – потому что их совместная деятельность должна напоминать мелодию, в которой слаженно звучат бас, баритон и дискант».
Ничего не скажешь, красивая формулировка.
Но какое отношение это имеет ко мне?
Перелистав пяток статей, я понял, что обо мне в той жизни упоминается только как о символе беззаветного служения идеалам, бла-бла-бла, и все такое прочее...
А по сути, мне это ничего не дает.
И я думаю, и не даст.
Историки- они историки и есть.
Попробовать что ли ученых?
Диссертации на тему английского парламентаризма первой трети ХХвека, набрал я запрос.
И через пять минут почти подпрыгнул на своем стуле, вызвав невольное оханье Надежды.
И было от чего...
"Жизнь и деятельность парламентария Его Величества Лайонелла Майлса за создание парламента Англии как составной части законодательной власти Великобритании".
Диссертация на соискание ученой степени доктора философии.
Кембридж, 1975 год.
Найджел Фаррел.
Я повернул голову к Надежде, сидевшей тихо и смирно, и трясущимися губами с трудом произнес:
- Поздравь меня, обо мне тут даже диссертацию написали.
II-10
Первый приступ сам не знаю чего именно, но уж точно не звездной болезни, прошел быстро, не оставив следа.
Через минут пятнадцать я уже листал страницы электронного файла с диссертацией этого самогоНайджела Фаррела.
Так, я оказывается родился, женился, детей не было, потом развелся из-за чрезмерного увлечения работой, и наконец умер, точнее погиб.
За идеалы английского парламентаризма, трам-тара-рам, равноправие Англии в парламентском союзе с Шотландией и Уэльсом.
А как погиб?
Автор туманно намекал как бы на наличие какого-то заговора с целью помешать профессиональной деятельности Лайонелла Майлса, в смысле меня, - заговора, якобы достигшего своей цели по причине очень своевременного исчезновения результатов референдума по избирательному округу Барнери, которые как раз и могли бы сыграть решающую роль в конечном исходе референдума, который, по причине пропажи результатов по этому округ, был признан провалившимся.
Так-так-так...
Это что же такое получается?..
Получается, что меня, то есть этого самого Лайонелла Майлса, грохнули как раз в тот самый период или даже в тот самый момент, когда он каким-то образом должен был передать результаты референдума по своему избирательному округу Барнери в центральную счетную или какую-то подобную ей комиссию парламента Великобритании.
Причем по вопросу создания отдельного независимого парламента Англии, принимающего решения, применяемые к Англии.
Подобно тому, как решения, применяемые к Шотландии, принимает собственный парламент Шотландии, и как аналогично решения, применяемые к Уэльсу и Северной Ирландии принимают их собственные парламенты.
То есть в противовес тому сложившемуся положению, когдарешения, применяемые к одной Англии, принимает парламент всей Великобритании, где кроме английских голосуют и шотландские, и уэльские и североирландские депутаты!..
Вот тебе и равенство...
Подавив закипающее внутри недовольство, я повернулся к Надежде, демонстрирующей просто таки чудеса терпения, и на пальцах попытался объяснить ей происходящее, точнее, случившееся.
- И что теперь делать? - растерянно спросила Надя.
- Не знаю, - пожал я плечами, чувствуя странную смесь растерянности и негодования. - И самое главное - смотри, у него, то есть меня, не было потомства, а значит незавершенность той моей жизни объясняется не семейными причинами, а, скорее всего, именно профессиональными...
А с профессиональными делами сама видишь - полный аут...
И что теперь делать, ума не приложу...
Наступила тяжелая пауза.
- Слушай, Леня, а почему тебя.... убили в тридцатых годах,.. а диссертацию написали только в семидесятых? - осторожно спросила Надежда.
- Не знаю, - покачал я головой. - Нашелся, видимо, какой-то молодой аспирант,.. вот и решил взяться за эту... проблему... Сама знаешь, с научными темами напряженка... Ну вот очередь до меня и дошла...
Надежда остановившимся взглядом посмотрела на меня.
- Что такое? - забеспокоился я. - Тебе что, плохо?..
- Да нет, мне-то как раз хорошо, - заторможенно сказала Надя. - Ты понимаешь, что ты сейчас сказал?..
- Ничего особенного... - удивился я. - Сказал, что напряженка у них здесь с научной тематикой, как впрочем и у нас... Наверное...
- Нет, - назидательно покачала головой Надя. - Ключевое слово здесь совершенно другое...
- И какое же? - начал было раздражаться я.
- "Молодой"! - Надежда с серьезным лицом подняла палец вверх.
- И что?..
- А то, что если ему - этому самому Найджелу Фаррелу - тогда при защите диссертации в 1975 году было хотя бы не более тридцати лет, то сейчас, если он жив, конечно, ему должно быть всего около семидесяти.
А ведь в диссертацию входят далеко не все материалы, которые накопал ученый, многое и остается...
Так что может у него что-нибудь есть еще, кроме опубликованного?... - задумчиво сказала Надежда.
- Может и есть,.. - задумчиво сказал я. - Очень даже может... А знаешь, Надька, и у тебя бывают умные мысли... Жаль что редко...
- Скотина ты, Адамов... - обиделась Надежда. - И твой Майлс тоже, видимо, был скотиной...
- Он не мой, а сам я и есть... - мрачно сказал я.
- Ну тогда тем более, - убежденно сказала Надя.
II-11
Выяснение данных об этом моем биографе заняло еще несколько минут.
Найджел Фаррел,к счастью,был жив и даже еще работал, правда уже не штатным, а приглашенным профессором все того же Кембриджского университета.
Кстати он был уже не доктором философии, а доктором наук.
Всезнающая Надежда объяснила мне, что это как кандидат и доктор наук у нас в России.
Ну, мне-то это было все равно, главное - чтобы он хоть что-то еще имел в своей научной заначке, что мне можно было бы использовать в своих поисках.
Для второго дня пребывания в стране результаты были впечатляющими.
Направление было определено - надо было ехать в Кембридж.
И мы поехали, благо это было не так уж далеко - всего семьдесят пять километров.
Некоторое время мы, правда, вяло переругивались в споре, как именно нам добраться до Кембриджа - автобусом с автовокзала Виктория или поездом с железнодорожного вокзала Кинг Кросс.
Надежда склонялась к автобусу, желаю увидеть всякие разные пейзажи, я же предпочитал поезд.
В результате по очкам победила Надежда - я просто решил не связываться с ней по таким пустякам - и мы поехали автобусом, благо они отправлялись каждые десять минут и стоили по четырнадцать фунтов - в полтора раза дешевле поезда.
Правда и шли они в полтора раза медленнее - около двух часов.
Это семьдесят пять километров-то!..
Пока мы ехали, я спал, а Надежда штудировала туристский путеводитель.
А потому по приезде она было вознамерилась посетить "выдающийся образец романской архитектуры"- церковь Святого гроба, чей возраст уже перевалил за 900 лет, а также капеллу Кингс-колледжа, здание Кембриджского университета и библиотеки Тринити-колледжа.
Я, правда, быстро обломал ее, строго заметив, что мы приехали по делу, а не заниматься туризмом.
Но в конечном итоге победила все-таки она, так как в Кембриджском университете выяснилось, что профессор Фаррел будет только завтра на лекциях, а сегодня у него выходной день и он уехал с друзьями на пикник.
А потому я вынужден был сопровождать Надежду в ее туристических изысканиях по всем местным памятникам, пусть даже и выключая сознание в особо нудных моментах и заставляя себя в нужных местах автоматически блеять что-то соответствующее случаю.
День кончился так же безыдейно, как и начался.
Мы разошлись каждый по своим номерам, причем у меня не было даже желания поприставать к своей спутнице даже в фоновом режиме.
Надежда, также в фоновом режиме приготовившаяся сопротивляться моим приставаниям, была так явно разочарована их отсутствием, что у меня было мелькнула мысль о том, что это все-таки надо бы осуществить, но в связи с важными событиями, ожидавшимися назавтра, я сам (!) наступил на горло собственной песне и отказался от своих притязаний.
Утром торопливо проглотив традиционный английский завтрак - овсянку, булочку с маслом и джемом и очень-оченьводянистый кофе, мы рванули в университет.
Найджел Фаррел, которого мы застукали на входе в аудиторию, оказался долговязым сухопарым стариком с несгибаемой спиной,с черными бровями, но с абсолютно седой шевелюрой и усами, а также с подозрительными черными глазами, буравчиками сверлившими собеседника.
Выслушав мои сбивчивые объяснения, что я - начинающий русский ученый, пишущий о тридцатых годах английского парламентаризма и интересующийся Лайонеллом Майлсом и референдумом о парламенте Англии, он удивленно-подозрительно и, вместе с тем задумчиво, потеребил свой правый ус и попросил нас подождать конца лекции.
После лекции, в ходе которой его подозрительность сильно возросла, он устроил мне форменный допрос, суть которого сводилась к целому списку вопросов.
Я как мог, постарался обстоятельно ответить на них, хотя когда речь заходила о профессиональных тонкостях предмета, то бишь парламентаризма, явно терялся.
В общем, подозрительность профессора получила под собой основу и уже готова была выплеснуться в откровенный отказ с последующим посылом меня по известному адресу, как вдруг совершенно неожиданно помогла Надежда.
Не осознанно, конечно, а совсем наоборот - своей непосредственной глупостью.
- А кто это милая леди, молодой человек? - между прочим спросил профессор, кивая на Надежду.
- Это моя... подруга, - запнувшись, ответил я.
И вот здесь это дура, со скудным своим английским языком как-то выловившая все же слово "girl-friend", возмутилась до глубины своей пуританской души.
- Я вовсе тебе не"girl-friend", Адамов! - оскорбленно сказала она. - Ты переведи ему это обязательно.
Я бессильно пожал плечами и повернулся к профессору.
Но объяснять ему ничего не пришлось.
Профессор явно получил удовольствие от этой сценки, поняв все без перевода, и веселился от души, впервые отбросив свою подозрительность.
- Что, молодой человек, выдали желаемое за действительное? - ехидно осведомился он и залился смехом.
Я расстроенно махнул рукой, понимая, что мой разговор с ним окончен, причем абсолютно безрезультатно.
Но произошло странное.
Отсмеявшись вволю, профессор вытер носовым платком сначала глаза, потом нос, и в конце концов рот - именно в такой последовательности, а потом повернулся всем своим несгибаемым корпусом ко мне и выстрелил вопросом:
- Так зачем вам все-такиЛайонелл Майлс и этот референдум?
Я тяжело вздохнул.
Ну не объяснять же ему все, он же наверняка сочтет меня сумасшедшим и на этом все кончится, еще хорошо, если без вызова полиции, которая мне уж точно никак не нужна.
- Ну, сэр, я полагаю, что наличие своих парламентов в Шотландии, Уэльсе и Северной Ирландии и,.. вместе с тем, отсутствие его в основной части Великобритании - в Англии - это... как-то... несправедливо...