Эти слова почти лишают меня возможности дышать. Прошло много времени с тех, как Джонатан говорил мне их, так много, что сердце пропускает удар из-за воспоминаний.
— Выражение твоего лица тебе противоречит, — констатирует Бетани, показывая на меня, когда я засовываю телефон в карман. — Ты вся покраснела.
Закатываю глаза.
— Нет…
— Как скажешь, — она поворачивается к выходу. — Ты выглядишь, как я, вероятно, выглядела бы, если бы встретила Джонни Каннинга.
***
— Слышал, кое-кто приходил в детский сад сегодня.
Я смотрю на своего отца, который сидит на крыльце, небрежно раскачиваясь в своем кресле и убивая время, прежде чем отправится на встречу АА позже. Скоро закат. Я закончила работать позже из-за своего опоздания этим утром.
— Да, мне нужно было на работу, а он... Он был рядом.
— Везучая, — комментирует папа. — Что он оказался рядом.
— Уж мне ли не знать, — бормочу, спеша сменить тему. — В любом случае уже поздно, и нам нужно уйти до того, как стемнеет.
— Потому что он придет поиграть? — спрашивает отец. — Также слышал и об этом.
Я сощуриваю глаза, но молчу, открывая входную дверь, чтобы крикнуть:
— Мэдди, милая, время уходить!
Шаги разносятся по дому.
— Я тебя не виню, — никак не отпускает эту тему отец. — Просто хочу убедиться, что ты осторожна.
Осторожна. Сжимая его плечо, я отшучиваюсь:
— Не переживай, мама говорила со мной о «безопасный секс — хороший секс», как только я достигла пубертата. Отвезла меня в клинику, мне прописали таблетки и все такое.
Папа морщится.
— Она сделала много хорошего, но также должна была научить тебя воздержанию.
— Звучишь, как настоящий консерватор, — отвечаю, когда Мэдди вылетает с рюкзаком на спине. — Кроме того, можешь говорить что угодно, но это подарило нам ее.
— И нам всем ее достаточно, — улыбается он Мэдди, когда она его обнимает. — Люблю тебя, малышка. Весело поиграть.
— Люблю тебя, дедуля! Может, поиграем в другой раз!
— Может быть, — соглашается, как только она сбегает с крыльца, пробегая мимо меня к машине. Папа ждет, пока она исчезнет из поля слышимости, прежде чем говорит:
— Будь осторожна, и я не имею в виду, ну, знаешь....
— Нет презерватива — нет секса?
Еще раз морщится.
— Это тоже, но думаю, ты уже в курсе, — бурчит. — Надеюсь, ты выучила свой урок о том, чтобы связываться с этим мальчишкой. Ничего хорошего из этого не выйдет.
— Она вышла из этого, — напоминаю.
Он смотрит на меня, прищурившись.
— Не переживай, — успокаиваю. — Я буду осторожна.
— Тебе бы лучше практиковать воздержание.
— Мне двадцать семь, не семнадцать.
— Неважно. На твоем пальце нет кольца.
— Я не фанатка украшений.
— Дело не в украшениях.
— Также не фанатка древних обетов.
Папа трет рукой лицо.
— Чертовы либералы хиппи.
Я смеюсь. Он говорил это моей маме, когда она спорила с ним, что случалось постоянно.
— Пока, пап.
— Я серьезно, Кеннеди, — зовет он, когда я направляюсь к машине.
— Знаю, — успокаиваю его. — Не переживай.
— Не переживать? Да, верно.
Залезаю в машину, желая, чтобы разговор был окончен, прежде чем я признаюсь, насколько глубоко погрязла. Пот покрывает мою спину, руки дрожат, когда я хватаюсь за руль и смотрю в зеркало заднего вида на Мэдди, которая не обращает ни на что внимание, играя со своей куклой Бризо.
— Он дома, мамочка? — спрашивает Мэдди, глядя на меня.
— Кто?
— Джонатан, — поясняет. — Чтобы мы могли поиграть.
— Ох, не уверена. Полагаю, мы увидим.
Она улыбается, кивая.
Его нет, когда мы возвращаемся в квартиру, и Мэдди излучает разочарование, ее улыбка померкла.
— Он придет, — говорю, надеясь, что не лгу ей.
— Знаю, — отвечает.
Она выполняет домашнее задание, тренирует свое правописание, и мы ужинаем.
Джонатана нет.
Мэдди принимает ванну, надевает пижаму, пока я ему звоню.
Голосовая почта.
Проходит еще один час, прежде чем я переодеваю свою униформу. Проверяю Мэдди в гостиной, видя, что она уснула. По телевизору идет первый фильм про Бризо, звук выключен. Смотрю на экран, его лицо смотрит на меня, отчего желудок стягивает в узел.
— Придурок, — бурчу, потянувшись к кнопке телевизора, чтобы его выключить, когда раздается тихий стук в дверь. Быстро смотрю на Мэдди — та все еще спит — прежде чем направляюсь к двери, смотря в дверной глазок.
Меня приветствует то же самое лицо, что сейчас показывают по телевизору.
Ну, это немного отличается, конечно же. Парень, стоящий перед дверью квартиры, выглядит так, будто прошел через ад. Он не брился какое-то время, и кожа все еще покрыта еле видными царапинами и синяками.
Вздохнув, открываю дверь. Джонатан начинает здороваться со мной, но я отворачиваюсь, направляясь на кухню, чтобы убраться.
Зайдя внутрь, он закрывает дверь и следует за мной, останавливаясь, когда замечает Мэдди на диване.
— Она спит.
— Да, вот что случается, когда ты так поздно приходишь.
— Я приходил раньше, — оправдывается. — Около четырех.
— Я все еще была на работе. Тебе стоило подождать или вернуться чуть позже.
— У меня не было возможности.
— О, да? Что-то более важное появилось на горизонте? — смотрю, пока он молчит. — Я звонила тебе. Мог хотя бы ответить на телефон.
— Мне пришлось его выключить.
— Не хотел, чтобы тебя прерывали? У тебя было свидание или что-то подобное? Общение с коллегами?
Его выражение лица суровеет.
— Не надо так.
— Это просто вопрос.
— Нет, больше чем вопрос, и ты прекрасно это знаешь.
Отворачиваюсь от него и начинаю мыть посуду, пытаясь отмахнуться от чувства горечи. Он прав — это больше чем вопрос. Я все еще злюсь. Сильно злюсь. Должна стараться не показывать это.
Он садится за кухонный стол.
— Я был на встрече АА.
Роняю тарелку, которую мыла, на его словах, отчего горячая вода брызгает в меня.
— Вот почему опоздал, — продолжает. — Хотел уйти пораньше, но собрание длилось дольше, чем я предполагал.
— Встреча АА, — говорю я, качая головой. Знаю, что происходящее на них там и остается, и люди должны поддерживать анонимность, но не уверена, как это возможно в его ситуации.
— Да, разговор повернулся в неожиданное русло, — говорит Джонатан. — Про осторожность в отношениях.
Поворачиваюсь к нему в ужасе. О, боже.
— Пожалуйста, скажи, что ты ничего не рассказал о нас.
— Конечно, нет, — заверяет Джонатан. — Не уверен, что мог бы сказать, даже если бы захотел... о нас.
Нас. Нет никаких «нас». Когда-то были, но сейчас просто я и он, и тот беспорядок, что я создала, бросившись ему на шею.
Вытерев руки, сажусь напротив него.
Он поднимает куклу Бризо, которую Мэдди оставила на столе после ужина.
— Вот что она брала на «Покажи и расскажи» этим утром.
— Не удивлена. Она брала его туда дюжину раз.
Джонатан улыбается, глядя на куклу, но сохраняет молчание.
— А ты... сам знаешь?..— машу на него рукой, не уверенная, как выразиться. — В порядке?
Он вздергивает бровь.
— В порядке ли я?
— Ты сказал, что ходил на встречу АА, поэтому я задумалась....
— Не облажался ли я?
— Нет, я не это имела...
— Все нормально, можешь спрашивать. Я много раз все портил. Но нет, не в это раз. Еще нет.
— Еще нет.
Он сухо смеется.
— Еще нет.
— Рада слышать, но это не то, о чем я спрашиваю, — говорю.— Я спросила, в порядке ли ты?
Джонатан опускает куклу.
— Да, все хорошо.
— Хорошо.
— А ты?
— Конечно.
— Ты счастлива?
Звучит как обычная беседа, но все намного глубже, и выражение лица Джонатана это доказывает. Счастлива ли я? Не знаю.
— Не сказала бы, что все идеально, но полагаю, что счастлива. А ты?
— Нет.
Его ответ мгновенный. Он даже не раздумывает. Он живет своей мечтой, но, тем не менее, не счастлив.
— Хотя был счастлив этим утром, — продолжает, снова улыбаясь. — И прошлой ночью.
— Прошлой ночью ничего не должно было происходить.
— Но произошло.
Джонатан протягивает руку через стол, хватает мою ладонь. Я пялюсь на нее, не двигаясь, хоть и голос самосохранения умоляет меня отстраниться, получить немного личного пространства.
Он сжимает мою руку, когда я встречаюсь с взглядом его глаз. Джонатан все еще улыбается. Выглядит счастливым.
Моя тревога вспыхивает.
— Давай уедем куда-нибудь.
— Куда?
— Куда ты захочешь.
Трясу головой.
— Мы не можем.
— Почему нет?
— Потому что я должна ходить на работу, а Мэдди в подготовительную группу. Мы просто не можем уехать.
— Мы можем уехать на выходные.
— И чем заниматься?
— Чем захочешь.
Я отстраняюсь от него, его прикосновение затуманивают мои мысли. Джонатан говорит приятные слова, но не уверена, что могу в них верить.
— Я подумаю об этом, — отвечаю, боясь сказать «да», несмотря на то, что мое глупое сердце жаждет этого.— Сначала надо позаботиться о следующих выходных. О фестивале. Я имею в виду, если ты все еще хочешь...
— Да.
— Хорошо, но мне нужны детали: где, когда, как долго. Когда ты заберешь ее, когда вернешь, чем будешь кормить, сможешь ли гарантировать, что ее не похитят?
Джонатан смеется, когда откидывается на спинку своего стула, как будто я сказала что-то забавное, но я серьезна. Там будет много людей, множество незнакомцев, и я уже начинаю жалеть, что позволила ему взять ее с собой.
— Я заберу Мэдди рано утром в субботу. Верну поздно вечером этого же дня. И честно сказать, вероятно, накормлю ее всем, что она захочет. Ты не должна волноваться о похищении. Я не позволю ей пропасть из поля зрения.
— Но, я... ладно.
Не знаю, что еще сказать.
— Ладно, — он соглашается, вытаскивает свой телефон, когда тот звонит, и тихо отвечает. — Что такое, Клифф?
Клифф.
Встаю из-за стола, не желая слушать этот разговор, но улавливаю урывки, когда заканчиваю уборку кухни: что-то о временных рамках и графике, встречах и приемах у доктора.
После того как Джонатан кладет трубку, я предполагаю, что он собирается уйти, но вместо этого он направляется ко мне и останавливается за спиной. Убирает мои волосы в сторону, и я судорожно выдыхаю, когда его губы прижимаются к моей коже в поцелуе. Нежное, едва ощутимое касание. Мурашки покрывают мое тело, холодок проходит по спине, и мои колени слабеют.
— Мы не должны, — шепчу.
— Мы ничего не делаем, — отвечает он, его правая рука обнимает меня, гипс прижимается к животу, когда Джонатан притягивает меня ближе.
Он покрывает поцелуями мою шею, и я закрываю глаза, крепко хватаясь за столешницу. Джонатан оставил на мне отметины прошлой ночью, как будто мы какие-то безрассудные тинейджеры, оставляющие засосы. Большую часть дня мне приходилось их прятать.
— Я совершил множество ошибок, — говорит он, дыханием опаляя мою шею. — Но не собираюсь их повторять.
— Я хочу верить тебе, — шепчу.
Поворачиваю голову, глядя на него, в тот момент как он наклоняется и целует меня в уголок рта.
— Я должен уходить, — говорит. — Уже поздно, уверен, у тебя есть дела поважнее, чем тратить время на меня.
Я не спорю, даже не пытаюсь его остановить, хотя и думаю, что он этого хочет. Он уходит, направляясь в гостиную, где Мэдди все еще спит. Изнывая от любопытства, смотрю, как он задерживается, когда встает на колени и убирает волосы с лица Мэдди, чтобы поцеловать ее в лоб.
— Прости, что подвел тебя сегодня, малышка.
Джонатан начинает идти к двери и смотрит на меня настороженно, когда я перегораживаю ему путь. Он обходит меня, но прежде чем может уйти, я говорю:
— Они узнают тебя.
— Что?
— На фестивале, — отвечаю. — Люди узнают, кто ты. Как ты планируешь оградить ее... защитить?
— Не проблема. Никто не узнает.
— Как ты можешь быть так уверен?
Джонатан смеется, открывая входную дверь.
— Для этого и нужен косплей.
Глава
Джонатан
Рыцарь ночи.
Заклятый враг Бризо.
Если Бризо — это свет, глоток свежего воздуха, приятный ветерок в тёплый летний день, то Рыцарь ночи — это буря, которая сметает все на своем пути. Непроходимая и удушающая тьма, тени, которых вы не можете избежать на темной аллее.
Черная кожа с головы до ног, темные доспехи, боевые сапоги, черный капюшон, металлическая маска, прикрывающая часть лица — все это делает его неузнаваемым.
Я всегда завидовал этому костюму.
Он уж точно круче чертового псевдоспандекса.
— Я... Эм... Вау, — изумленная Кеннеди стоит в дверном проеме своей квартиры, осматривая мой костюм. — Просто... Вау.
— Ха, вау? — Я опускаю голову и осматриваю себя. — Хорошо или плохо?
— Просто... Знаешь...
— Вау? — предполагаю я.
Она кивает, пытаясь подавить улыбку.
— Вау.
Ухмыляюсь.
— Это оригинал
— Серьезно?
— Прямо из второго фильма, — отвечаю, дотрагиваясь до доспехов рукой в перчатке с обрезанными пальцами. — Ну, за исключением этих перчаток. Настоящие не подошли бы из-за гипса, поэтому пришлось импровизировать.
— Это... эм...
— Вау?
— Мило, — отвечает, дотрагиваясь до доспехов кончиками пальцев. — Немного странно видеть тебя таким, но, тем не менее, мило.
— Спасибо, — благодарю, когда Кеннеди отходит в сторону, чтобы я вошел в квартиру. — Поговорил с создателями, чтобы они разрешили мне его одолжить. Может, не буду его возвращать. Мне нравится.
— Ты должен оставить его себе, — говорит Кеннеди, все еще разглядывая меня, пока закрывает дверь. — Это, эм...
— Мило?
— Вау, — она игриво улыбается, когда проходит дальше в квартиру. — Мне нужно закончить сборы на работу. Мэдди, к тебе пришли!
После того как Кеннеди исчезает из виду, вбегает Мэдди. Она резко тормозит, когда замечает меня, ее глаза расширены, рот открыт.
— Оу.
Снимаю капюшон, демонстрируя маску, ее выражение лица меняется, когда она понимает, что это я, и появляется восторг. Мэдди бежит ко мне, врезаясь так сильно, что я шатаюсь.
Смеюсь, когда она меня обнимает.
— Привет, красавица.
Она смотрит мне в глаза.
— Ты считаешь меня красивой?
— Еще спрашиваешь! Конечно! — опускаюсь на колени рядом с ней, прижимая палец к кончику ее носа. — Ты похожа на маму.
— Ты думаешь, что и мама красивая?
— Я думаю, что она самая красивая женщина в мире.
Выражение лица Мэдди мгновенно меняется на мои слова, прежде чем ее глаза расширяются.
— Даже красивее Марианны?
Наклоняясь ближе, шепчу ей ее же слова.
— Даже красивее, чем Марианна.
— Ого.
Улыбаясь, протягиваю ей пакет.
— Я принес тебе кое-что. Думаю, ты захочешь надеть это сегодня.
Мэдди хватает пакет, вытаскивая содержимое и ахая. Бросает пустой пакет и бежит в спальню, почти сбивая с ног свою маму по пути.
— Осторожнее, — кричит Кеннеди. — Куда ты помчалась?
— Нет времени, мамочка! Мне нужно подготовиться.
— Итак, — Кеннеди смотрит вслед убегающей Мэдди, прежде чем поворачивается ко мне, проводя рукой по волосам. — Уверен, что справишься?
— Я имею дело со стервятниками из «Хроник Голливуда», — отвечаю. — Смогу выдержать все, что вытворит Мэдди.
Кеннеди не выглядит убежденной.
— Я слышала, что тебе выдвинули обвинение два года назад за нападение на одного из них.
— Откуда ты это взяла?
— Заголовок «Хроник Голливуда».
Я качаю головой.
— Обвинения не были признаны.
— Потому что ты невиновен?
— Больше похоже на то, что они были также виноваты.
Кеннеди закатывает глаза, но у нее нет шанса ответить. Слышны шаги в нашем направлении и радостный голос кричит:
— Та-да!
Мэдисон стоит с улыбкой на лице, облаченная в бело-голубую амуницию — костюм Бризо. Такие сделали специально для Хэллоуина, но я умудрился умыкнуть один заранее.
— Ничего себе, посмотри на себя! — говорит Кеннеди, поглаживая Мэдди по волосам. — Самый красивый Бризо, которого я когда-либо видела.
— Джонатан тоже думает, что я красивая! — говорит она своей маме. — Он сам мне сказал.
— Да? — уточняет Кеннеди. — Умный парень.
— И ты тоже, — продолжает Мэдди. — Он сказал, что ты самая красивая женщина в мире.
Черт. Она меня выдала.
Кеннеди кажется захваченной врасплох.
— Очень мило с его стороны, — говорит. — Я должна идти. Повеселись, ладно? И будь умничкой.
— Хорошо.
Она целует Мэдди в макушку.
— Люблю тебя больше, чем утро субботы.
— Тоже люблю тебя, — отвечает Мэдисон, — даже больше, чем все костюмы и прибамбасы к ним.
Мэдисон хватает меня за руку.
— Я привезу ее сегодня, — заверяю. — Пальцы на ногах и руках будут в целости и сохранности.
Кеннеди не смотрит на меня. Вижу, что она переживает, поэтому не задерживаюсь, уводя Мэдди на улицу. Таун-кар припаркован возле дома, водитель прислонился к автомобилю, в ожидании нас. Он улыбается при нашем появлении и открывает заднюю дверь, но Мэдди останавливается.
— Он твой друг? — спрашивает она, глядя на меня.
— А что?
— Дедуля говорит, не садится в машину к незнакомцам.
— А, да, я его знаю, — заверяю ее. — Не переживай.
Она залезает в машину, и я пристегиваю ее в детском кресле, садясь рядом. Когда машина отъезжает, вижу, что Кеннеди наблюдает за нами возле выхода.
Мэдисон болтает всю дорогу до места проведения фестиваля, рассказывая истории, а я охотно слушаю. Она не может усидеть на месте от волнения, к тому моменту, как мы прибываем, а я же немного волнуюсь. Мне обещали полную конфиденциальность, но знаю, что не всегда все идет по плану.
Машина останавливается прямо у заднего входа, минуя ожидающую толпу. Женщина, одна из координаторов мероприятия, встречает нас у примыкающего гаража. Она улыбается, когда мы выходим из машины.
— Мистер Каннинг! И мисс...
Мэдисон улыбается.
— Мэдди!
— Мисс Мэдди, — произносит женщина. — Такая честь, что вы присоединились к нам. Меня зовут...
Бла. Бла. Бла.
Она начинает разглагольствовать, как всегда и случается. Я слушаю вполуха об истории их компании, рекордных явках — все, чтобы завлечь меня посетить их в будущем. Мэдди начинает терять терпение и почти подпрыгивает на месте, поэтому я поторапливаю женщину. Получаем наши браслеты, как и все остальные, чтобы мы могли слиться с толпой.
— Охрана распределена по периметру, — говорит она. — Они будут присматривать за всем, но если вам что-то понадобится, не бойтесь спрашивать.
Женщина уходит, а охранник ведет нас к частному лифту, прямо на главный этаж и в зал. Там многолюдно, люди рассыпаны по всему помещению.
Панели с информацией. Викторины. Киоски. Автографы. Помещение наполнено будками для фотографий, комиксам, художниками, актерами, писателями, косплейщиками. Я бывал на таких фестивалях, и обычно люди выстраиваются в очередь ко мне.
— Итак, чем хочешь заняться? — спрашиваю Мэдисон. — Ты главная.
Она цепляется за мою руку, пялясь на все широко открытыми глазами.
— Всем
Всем. Я смеюсь.
— Можем это устроить.
Мы начинаем с малого, просто прогуливаясь, осматриваясь. Мэдди в изумлении, смотря на всех людей в костюмах, я думаю, она может быть напугана толпой, но ей не нужно много времени для адаптации. Отвожу ее подальше от места, где раздают автографы, так как множество этих людей знакомы со мной. Мэдди тянет меня от будки к будке, от стола к столу, радостно болтая обо всем, что видит, не задерживаясь ни у одного места долго, чтобы я что-то купил.
— Вау, — восклицает, останавливаясь возле одного из стендов с картонной фигурой. — Посмотри, папочка! Это ты!
Папочка. Странное чувство разливается в груди, когда она впервые называет меня так. Я хлопаю глазами полностью изумленный и зачарованный, это длится, пока Мэдди не повторяет снова, и люди начинают оборачиваться, а я понимаю, о чем она.
— Папочка, это ты!
Черт. Отвожу ее в сторону и сажусь на корточки перед ней, пока Мэдди смотрит на меня в замешательстве, не понимая, что не так.
— Сегодня — это не я, — говорю. — Я — Рыцарь ночи, помнишь?
Она хмурится.
— Но по-настоящему это все еще ты?
— Конечно, но сегодня на нас костюмы, поэтому мы притворяемся, — поясняю. — Так что технически, сегодня Бризо — ты.
Ее выражение лица радостное, когда она кружится, смотря на будку.
— Можно мне получить меня?
— Можешь ли ты получить... себя?
Она кивает, указывая на стенд с фигурами.
— А, ты хочешь одну из них.
— Ммм.
— Она большая, чтобы ходить с ней здесь.
— Я могу понести!
Улыбаюсь, мысленно представляя, как она будет таскать одну из фигур.
— Она больше тебя в два раза.
— Я смогу.
— Не сомневаюсь, — отвечаю. — Как насчет того, что мы дождемся конца дня, вдоволь наразвлекавшись здесь, и если ее еще не купят, мы заберем.
— Ладно.
Оказалось гораздо проще, чем я ожидал. Беру Мэдди за руку, сердито смотря на стенд. Пожалуйста, пусть эти чертовы штуковины все будут проданы.
Мэдисон снова тянет меня от будки к будке, прежде чем мы направляемся к месту расположения главных панелей. Мэдисон получает расписание и выбирает, куда мы идём. Комиксы в фильмах. Искусство и фан-арт. Метафоры и сценарии. Не уверен, что она знает даже половину этого. Черт, я даже не уверен, что она умеет читать, когда выбирает панели, но она с рвением тянется к ним, в конце концов, ведет меня к табличке с надписью: «Фандом вражда».
— Не уверен насчет этой, — объясняю ей. — Думаю, они ожидают участия.
— Ох! Это значит, что я могу поиграть?
— Конечно! — раздается веселый голос, и позади нас в комнату входит женщина, одетая как Марианна, — У нас викторина по «Бризо».
— Это я сегодня! — восклицает Мэдисон, указывая на свой костюм.
Женщина смеется.
— Держу пари, это означает, что ты знаешь все верные ответы?
Мэдисон кивает.
— Да.
Женщина посматривает на меня, но я отвожу взгляд и молчу. Мы с Мэдди занимаем места в задней части комнаты. Разыгрывается несколько поединков на знания материалов, прежде чем начинают опрашивать зрителей.
— В комиксе Марианна медсестра, — начинает ведущая. — Чем она занимается в фильме?
— Ох, ох, ох, я, я! — кричит Мэдисон, широко размахивая руками, чтобы ее заметили, но парень перед ней слишком высокий, поэтому она встает прямо на стул. — Я! Я! Я знаю!
Смешки раздаются вокруг нас, когда люди замечают ее.
— Маленькая-девочка Бризо на последнем ряду, — говорит ведущая, указывая на Мэдди. — Чем Марианна занималась в фильмах?
Мэдисон сияет, выкрикивая:
— Ничем!
Еще больше смешков.
— Принимается, — отвечает ведущая. — Она все еще учится. Подойди, получи свой приз, маленький Бризо.
Мэдисон спрыгивает вниз, гордо проходя вперед. Люди охают и ахают над ней. Оказалось, что она выиграла леденец, и, вернувшись, протягивает его мне.
Открываю его и протягиваю обратно, но она смотрит на меня, будто я выжил из ума.
— Что не так?
— Ты должен попробовать первым, — заявляет она.
— Серьезно?
— Так делает мама, — объясняет, — на случай, если там есть яд, так как леденец от незнакомцев.
— Хорошо, — я облизываю, прежде чем передать его ей. — Вот так?
Мэдди кивает, засовывая леденец в рот.
Смотрю на неё, хлопая глазами. Один из самых странных опытов в моей жизни: пробовать на наличие яда, возможно, потенциально опасную конфету.
Викторина заканчивается спустя пару минут. Я веду Мэдди через толпу, из комнаты, получая несколько комплиментов от людей о том, какая она очаровательная.
Вероятно, я выгляжу как придурок, просто кивая в согласии.
— Ты голодна? — спрашиваю, отводя Мэдди от толпы. — Уверен, здесь продается что-то, что ты сможешь съесть.
— Хот-доги!
Хот-доги. Достаточно легко их нахожу, но очередь просто огромная. Мы ждем почти гребаных двадцать минут, чтобы купить хот-доги и чипсы. Мэдди также хочет содовую, и я разрешаю ей, но внутри негде сидеть, поэтому мы выходим наружу к небольшому амфитеатру.
Толпа собралась на косплей по Рыцарю ночи. Здесь шоу, что-то вроде сражения на мечах.
— Что делают эти парни? — спрашивает Мэдди, откусывая от своего хот-дога.
— Выглядит как РИЖД, — бормочу.
Мэдди смотрит на меня, будто я сумасшедший.
— РИЖД, — отвечаю. — Ролевая игра живого действия.
— Ох, я могу сыграть?
— Я так не думаю
— Почему нет?
— Не знаю, — признаюсь. Потому что оправдание, что ты просто ребенок, звучит дерьмово.
Мэдди обедает, пока рыцари сражаются, и наблюдает за ними с таким упоением, будто смотрит фильм, даже выбирает сторону того, чья амуниция голубого цвета, его оппонент в то же время одет во все черное.
Подняв расписание, просматриваю его.
— Итак, похоже, у нас есть выбор: либо «Последствия альтернативных Вселенных», либо «Изучение орудий».
— Что это значит?
— Думаю, у них что-то вроде фанфика.
— Что это?
— Когда фанаты пишут свои собственные истории, — отвечаю, качая головой. До этого мы были у панели, где ей все это объяснялось, но уверен, все просто вылетело у нее из головы.
— А мы тоже можем? Сделать фанфик?
— Кажется, ты уже, — отвечаю. — Ты говорила, что собираешься исправить концовку «Призрачного».
— Да.
— Значит, у тебя он уже есть. Какую панель ты предпочитаешь?
— Последствия орудий, — отвечает Мэдди, «перемешивая» названия. Начинаю поправлять ее, но она не обращает внимания, поднимается на ноги и кричит:
— Вперед, парень в голубом!
Парень в голубом на самом деле проигрывает, если в том, что они делают, есть проигравшие. Парень во всем черном раскланивается для аплодисментов, радуясь, в то время как Мэдисон громко свистит, привлекая их внимание.
— Ты, юный Бризо, — говорит парень в черном, все еще играя свою роль, когда метит в нее мячом. — Ты имеешь наглость освистывать меня? Меня, злодея рыцаря ночи?
— Ты не настоящий Рыцарь ночи, — отвечает она, уперев руки в бока. — Мой папочка настоящий!
Она указывает на меня, и нет сомнений, о ком она говорит. Дерьмо.
Мужчина смотрит на меня с отвращением.
— Он? Ха! Он не настоящий! У него даже нет перчаток!
Мэдисон смотрит на меня.
— И? Он не должен их всегда носить.
— Справедливое заявление, — соглашается мужчина. — Но если твой отец настоящий Рыцарь ночи, возможно, он спустится и докажет.
Он тычет в меня своим мечом.
Качаю головой. Ни за что.
— Он согласен, — утверждает Мэдди, противореча мне.
— Кажется, твой отец не согласен, — говорит мужчина. — Полагаю, он боится, что его раскусят.
— Неа! Он не боится!
Мужчина смеется.
Мэдди начинает злиться. Серьезно, что не так с этим парнем? Я никогда не выражал недовольства по поводу чьей-то игры, никогда не требовал, чтобы они вышли из образа, но черт бы меня побрал, если я позволю кому-то конфликтовать со мной перед моей дочерью. Со сломанным запястьем или нет, я защищу ее честь.
— К черту, — я поднимаюсь на ноги и направляюсь к мужчине. — Кто-нибудь дайте мне меч.
Сразу же полдюжины парней предлагают мне свои. Я хватаю ближайший, пытаясь покрепче ухватить из-за гипса. Мистер Конфликт выглядит встревоженным, шепча:
— Ты же понимаешь, что это просто игра, верно?
— Да? — отвечаю. — Не уверен.
Послушайте, я буду честен. Съемки большей части второго фильма прошли размыто, но подготовка, бесконечное количество тренировок для сцен сражений настолько укоренились во мне, что я могу сделать это с закрытыми глазами. Поэтому, несмотря на то, что я, вероятно, умер бы во времена короля Артура, такой Рыцарь ночи из ролевой игры — сущие пустяки.
— Не стесняйся упасть на колени в любое время, — объявляю ему. — Я приму твою капитуляцию.
Парень сердится, мои слова приводят его в действия. Он делает первый взмах, очень слабый, который легко блокируется. Позволяю ему попытаться еще пару раз, понимая его тактику, прежде чем отправляю в защиту, к чему он не особо привык.
БАМ. БАМ. БАМ. Удар за ударом, я преследую его, повторяя действия из фильма. Это похоже на хореографический танец, один из тех, что парень знает, но он недостаточно быстр, чтобы встать на ноги, и меня остановить. Около пяти минут я наступаю на него. Его прошибает пот, глаза широко раскрыты, как будто он начинает думать, что я могу по-настоящему его заколоть. Он достойный соперник, пара его ударов почти сбивает меня с ног, мое запястье покалывает, боль простреливает руку, но я не останавливаюсь, пока он не опускается на колени.
Парень кладет меч, опускаясь на одно колено, и я слышу, как Мэдди радостно кричит, а затем подбегает ко мне. Она обнимает меня за талию, а я смеюсь, когда протягиваю меч тому, кто его мне одолжил.
— Мужик, а ты хорош, — говорит парень со смешком, поднимаясь на ноги и протягивая свою руку. — Меня зовут Брэд, а тебя?
— Джонатан, — весело отвечает Мэдди за меня. — Ох, подождите, сегодня он Рыцарь ночи!
— Ну, что я могу сказать, Рыцарь ночи, если ты желаешь присоединиться к нашей ролевой лиге...
— Спасибо за предложение, но это не для меня, — бормочу, уводя Мэдисон.
— Мог бы перехитрить меня, — отвечает парень.
Я игнорирую это, снова отводя Мэдди в сердце фестиваля.
— Так, ты решила, что мы будем делать сейчас?
— Еще больше битвы на мечах!
— Боюсь, что нужно подождать другого раза, — отвечаю. — Но у нас впереди еще больше веселья.
Еще больше панелей. Шоппинг. Даже еще одна викторина. Мэдди ест мороженое и вся уделывается в нем. Я покупаю куклу Марианны, чтобы ей не нужно было притворяться с Барби. Почти полночь, когда все начинает закрываться. Могу сказать, что энергия Мэдисон иссякла. Она молчаливо цепляется за мою руку.
— Ты готова ехать домой? — спрашиваю. — Уверен, мама скучает по тебе.
Она кивает. Начинаем идти к выходу, но Мэдисон медлит на полпути, потянув меня за руку.
— Подожди! Мы забыли!
— Что забыли?
Она не отвечает, вместо этого тянет меня к кабинке со стендами.
— Я хочу Бризо, — объявляет она работнице, указывая на стенд.
— Тридцать долларов, — говорит девушка.
Вздохнув, отсчитываю наличные и протягиваю ей их, прежде чем беру картонную фигуру и тащу ее вместе с нами.
Мы проходим через толпу и направляемся к выходу. Выходим из-за угла здания, задерживаясь там, пока я отправляю сообщение водителю. Нужно подождать минутку или около того, поэтому мы стоим, пока люди блуждают поблизости.
Снимаю маску с лица, когда подъезжает машина, делаю шаг к ней, когда слышу голос:
— Джонни Каннинг?
Я поворачиваюсь, напрягаясь, и вижу женщину с маленьким сыном, которые смотрят на меня, разинув рты.
— О, боже мой, это, правда, вы! — восклицает женщина, хватая ребенка за плечо. — Мой сын сказал, что это вы, настаивал на этом, но это не казалось правдой.
Дети в своем репертуаре.
У них хорошо развита интуиция.
Неважно, как ты замаскируешься, дети почувствуют правду.
— Могу я попросить автограф? — спрашивает она, протягивая комикс, пока ищет что-то, чем писать. — Пожалуйста?
— Эм, конечно, — бормочу, взяв у нее маркер и расписавшись, смотря на ребенка. Он возраста Мэдисон, тот же самый взгляд благоговения на лице, что был и у нее сегодня утром. Он тоже в костюме Бризо, но в самодельном, и видно, что на него потрачено много времени. После всего, что я натворил, очень странно видеть, как ребенок смотрит на меня, будто я на самом деле герой.
—Ты хочешь сфотографироваться, малыш?
Он с энтузиазмом кивает, будто немой, поэтом я сажусь на корточки рядом с ним, позирую, позволяя его матери сделать фото.
— Береги себя, — говорю ему. — И всегда приглядывай за своей мамой.
Встаю, беру Мэдисон за руку и веду ее к машине, пока больше никто меня не заметил.
Кажется, будто поездка домой длится вечность. Когда мы прибываем, уже темно, а Мэдисон уснула по дороге. Пытаюсь разбудить ее, но это бесполезно, поэтому вытягиваю ее с детского кресла и несу. Она бормочет что-то, не просыпаясь, обняв меня за шею. Также несу фигуру под мышкой, и когда подхожу к двери и собираюсь постучать, она распахивается.
Кеннеди стоит в дверном проеме все еще одетая в свою униформу, выглядя так, будто испытывает облегчение при виде нас. Она отходит с пути, чтобы я мог войти.
Пока захожу в квартиру и ставлю картонную фигуру, Кеннеди смотрит на меня с подозрением.
— Знаю, — бормочу. — Вероятно, это последняя вещь, на которую ты хочешь смотреть, но она не уходила без нее.
Кеннеди качает головой, закрывая входную дверь, когда предлагает:
— Можешь уложить ее спать, если хочешь.
Начало новой жизни