«Сегодня исполняется год.
Год с тех пор как ты показался пьяный на подъездной дорожке ее двухэтажного дома в Беннетт-Ландинг, и попросил девушку сбежать с тобой, а она согласилась. Ваша Мечтовщина, вот как она это называет. День, когда вы решили следовать твоим мечтам.
Но следовать мечтам не так легко, особенно твоим. Ты живешь в городе, где множество людей разделяют твои желания, и у множества из них есть преимущество.
Тебе говорят, что ты везунчик, но ты этого не чувствуешь. Ты подписал договор с небольшим агентством, и в твоем списке IMDb несколько незначительных ролей, но дилер героина в «Csi место преступления» и Парень№3 в «Мыслить как преступник» не то, о чем ты мечтал, с тех пор как был ребенком, и даже не оплачивает счета.
Деньги закончились давно. Не хватило даже на три месяца. У тебя было несколько случайных работ, но, кажется, они всегда мешают прослушиваниям, и каждый заработанный цент уходит на портреты для портфолио и курсы актерского мастерства. Так много всего упало на плечи девушки, но она не жалуется. Потому что каждую ночь ты признаешься ей в любви. Она знает, что ты заботишься о ней, и это величественное обещание данное тобой ей.
— Счастливой Мечтовщины, — говорит она, заглядывая в спальню маленькой квартирки. Уже поздно, час ночи. Все в ней кричит об истощении, потому что она только что вернулась с двойной смены официантки из круглосуточной закусочной за углом.
— У меня для тебя кое-что есть.
Ты лежишь на кровати, уставившись в потолок. Не можешь спать, пока ее нет. Девушка обычно говорила, что ты не мог спать, потому что у вас надувной матрас на двоих, но вы купили настоящую кровать месяц назад и ничего не изменилось.
Не можешь уснуть.
Ну, если конечно, не подключаешь к делу алкоголь, но девушка не любит этого, поэтому ты не усердствуешь. Мало того, что ты расстраиваешь ее, когда она находит тебя в отключке, но также ты чувствуешь себя мудаком, растрачивая деньги, которых не зарабатываешь.
Ты садишься, смотря на девушку сквозь тусклый свет спальни. Хотя она уже не та девушка. На ней короткое розовое платье с застежкой молнией, которое ей выдали на работе, а вокруг тонкой талии белый фартук. В последнее время она потеряла в весе, но у нее стало больше изгибов. Она женщина, которая живет в маленькой съемной квартире и работает. Она прячет руки, держа что-то за спиной.
— Что это? — спрашиваешь, когда она протягивает визитку, помахивая ею. Девушка залазит на кровать, оседлав твои колени, и улыбается.
Берешь визитку, изучая. «Кэлдвелл Тэлентс». Клиффорд Кэлдвелл. Ты знаешь, кто он. В прошлом году тебе десятки раз говорили, что если хочешь чего-то добиться в Голливуде, тебе нужен этот мужчина. Но, несмотря на твои лучшие усилия, ты не мог добиться с ним встречи.
— Видишь дату и время, написанное на обороте? — спрашивает она. — Это твоя встреча с ним.
Смотришь на нее с удивлением.
— Откуда?
— Сегодня он приходил в закусочную, — объясняет. — Был с какими-то клиентами: тот парень из нового танцевального фильма «Шаг вперед» или что-то такое. И парень из фильма про вампиров! И какие-то девушки... Ох, та модель, которая на всех билбордах… Молодая блондинка. Ее фамилия Марксон или как-то так… Селена, возможно?
— Кеннеди, детка, сосредоточься, — говоришь, смеясь над ее бессвязной речью и обхватив руками ее лицо. — Мне плевать на какую-то модель. Как, черт побери, ты добилась встречи?
— Ох, — она краснеет, хватая тебя за запястья. — Я вроде как просто спросила.
— Спросила.
— Ну, я имею в виду, я обслуживала их столик. Сначала он даже не смотрел на меня, слишком занятый своим телефоном, но я не могла позволить ему просто так уйти. Поэтому пролила его кофе.
— Что ты сделала?
— Я пролила не на него. Просто на стол. И что-то на модель, но он все равно не был горячим. Хотя она взбесилась. Но в любом случае, когда я все убрала, Клиффорд отложил телефон, чтобы посмотреть на меня, поэтому я решила действовать.
— Вот когда ты спросила?
— Что? Нет. Вот когда я усердно флиртовала.
— Ты? Ты флиртовала?
— Хлопала ресницами и все такое. Как ведут себя девицы в беде. «О, боже мой, мистер Кэлдвелл, сэр, мне так жаль... Я так растерялась возле властного мужчины. Не могу сдерживать себя, когда речь идет о гениальном уме и ошеломляющем творчестве».
Ты смеешься.
— Он поверил в эту херню?
— Да, — она ухмыляется. — Клянусь, после этого они задержались еще на час. Он пытался поддержать разговор, задавая вопросы о моей жизни. Я рассказала ему о тебе, и бам, тебе назначена встреча!
— Вау, — говоришь, снова глядя на визитку.
— Ох, я забыла лучшую часть! — восклицает, толкая тебя на спину, целуя. — Он оставил мне чертовски сумасшедшие чаевые.
— Хм-м, насколько большие? — спрашиваешь, хватая ее за бедра и потираясь об нее. — Настолько большие?
— Больше, — говорит она. — Намного больше.
— Ты пытаешься заставить меня ревновать?
— Получается?
Девушка визжит, когда ты переворачиваешь ее на спину и располагаешься между ее ног. Задираешь материал платья, и девушка стонет при первом толчке.
— Сегодня ты изменила наши жизни, детка, — говоришь ты. — Счастливой Мечтовщины.
Ты этого не знаешь, но эта женщина… Когда ты занимаешься с ней любовью, шепчешь в ее ухо, как сильно любишь, говоришь ей на каждом толчке, что все станет лучше, она верит в каждое твое слово. И представляет это, как может измениться жизнь, как много дверей будет открыто для тебя. Твои мечты воплотятся в жизнь. Она лежит, пока ты находишься в ней, на ней, и впервые за год чувствует, как вес с ее плеч исчезает. Наконец-то... Наконец-то... Все налаживается. Наконец-то, хоть какие-то хорошие новости».
Глава
Кеннеди
— Итак, плохие новости...
Вздохнув, я опускаю небольшую коробку на пол на складе у стены. Качаю головой, отказываясь смотреть на Маркуса, который стоит в дверном проеме как вестник плохих новостей.
— Не делай этого.
— Что не делать?
— Всю эту фигню с плохими новостями, — говорю я, махнув на него. — Не хочу слышать.
— Просто небольшая проблема.
— Неважно что, это не моя проблема.
— Но так и есть.
Стону, проводя рукой по лицу.
— Не поступай так со мной, Маркус.
— Бетани стало плохо, поэтому я собираюсь отправить ее домой.
— Умоляю тебя, — бормочу. — Не делай этого.
— Мне нужно, чтобы ты осталась и встала за ее кассу.
— Серьезно?
— Серьезно.
— Я открывала магазин утром. Я здесь с восьми часов.
— Ты уходила в три, — напоминает он.
— И вернулась сюда к пяти, — отвечаю. — А также приду сюда завтра к восьми. Теперь ты хочешь, чтобы я осталась до полуночи?
— Я бы не спрашивал, если бы у меня был другой выбор, — говорит Маркус, прежде чем уходит, даже не дождавшись моего ответа. На самом деле он даже не спросил. Он предположил, что я останусь, потому что вот оно мое место. И всегда было.
— Посмотрите на меня, я ассистент менеджера в «Пигли Кью», — бормочу себе под нос, распихивая ящики, прежде чем закрыть кладовую. — Занимаюсь самыми интересными вещами в мире.
Направляюсь в переднюю часть магазину и успеваю заметить, как Бетани убегает, выглядя совсем не больной. Как я это поняла? Она исполняет небольшой танец на парковке перед своими друзьями, и понимаю, что меня обхитрили.
Прелестно.
У меня плохое настроение. Я на ногах весь день. Не уверена, с чего это началось, но я на грани. Моя спокойная монотонная жизнь все больше похожа на какую-то шалость Вселенной. Тот факт, что «Как мне жить» Лиэнн Раймс играет из колонок, доказывает это.
Я стою за кассой до закрытия магазина, и к концу дня мои ноги гудят.
В пятнадцать минут первого добираюсь до дома, захожу внутрь и запираю дверь.
Свет выключен, но телевизор тихо работает, свечение от него освещает диван, на котором лежит Джонатан и, свернувшаяся рядом, Мэдди. Он спит, в то время как она дремлет, но настолько рассеяна, что не замечает меня. Мэдди должна была быть в своей кровати часы назад, но я слишком истощена, чтобы злиться. Судя по всему, Джонатан позволил ей изрисовать свой гипс, учитывая, что он весь в цветных фломастерах.
Подходя к ним, беру Мэдди на руки, и она не протестует, а наоборот, уже сопит, как только я кладу ее в кровать.
Когда возвращаюсь в гостиную, Джонатан сидит на диване, проводит рукой по лицу и хрипло говорит:
— Который час?
— После полуночи.
— Черт, — бормочет и смотрит на меня, когда я плюхаюсь рядом с ним на диван, снимая туфли. — Ты только что вернулась?
— Минуту назад, — отвечаю. — Кассир заболела и ушла раньше, поэтому я закрывала магазин. У меня есть достаточно времени, чтобы поспать, а завтра снова все начнется сначала.
— Безумие.
— Да, ну, вот так мы живем в реальном мире.
— Ты думаешь, я живу не в реальном мире?
— Думаю, ты живешь в своем собственном мире, Джонатан.
— Ты можешь уволиться, — предлагает.
— И что делать? Найти работу в другом месте, снова получая гроши?
— Ты можешь остаться дома, — говорит. — Можешь даже писать, делать что хочешь.
— Это не оплатит счета.
— Но я могу.
Я сердито смотрю на Джонатана после этих слов.
Он смотрит на меня, в его взгляде желание обороняться.
Он выглядит так, будто совсем не понимает неправильность своего предложения.
— Я не собираюсь снова наступать на те же грабли с тобой, — отвечаю ему. — Только не снова.
— Но я должен поддерживать свою дочь. Должен вносить свой вклад.
— Ты должен был делать много чего.
— Да, так позволь мне.
Качаю головой.
— Что произойдет, если я уволюсь, а ты решишь перестать вносить свой вклад?
Джонатан смеется на этом вопросе. Он смеется, будто я сказала что-то забавное, и этот звук действует мне на нервы. Брр. Я встаю, чтобы уйти, но он останавливает меня, снова утягивая на диван.
— Послушай, я понимаю. Я подвел тебя. Но просто подумай над этим.
— Не о чем думать. Я не нуждаюсь в тебе. Никогда не нуждалась.
Как только слова слетают с моих губ, я почти задыхаюсь от сожаления, накатывающего на меня. Возможно, это правда. Возможно, я имела это в виду. Возможно, я не нуждаюсь в нем. Но в каждом слове сквозит жестокость, а я не такая. Неважно, что было между нами, я никогда не хотела быть человеком, который тоже его ранит.
— Извини, — прошу прощения, опуская голову и упираясь локтями в колени. — Не знаю, зачем это сказала. Прямо сейчас я немного не в себе. Мои эмоции в полном раздрае.
Прежде чем у Джонатана появляется возможность ответить, раздается стук в дверь. Поднимаюсь на ноги, чтобы узнать, кто это, а когда смотрю через глазок и вижу Бетани, то хмурюсь. Странно. Джонатан бормочет что-то о том, чтобы пожелать спокойной ночи Мэдди и встает, исчезая прямо по коридору.
Вздохнув, открываю дверь, когда раздается очередной стук. Бетани видит меня и напрягается, широко распахнув глаза.
— Кеннеди? — в ее голосе сквозит замешательство. — Что ты здесь делаешь?
— Я здесь живу, — говорю, хмурясь, когда оглядываюсь вокруг. Она со своими друзьями: девушкой, которая забирала ее с работы, и парнем лет двадцати пяти. — Тебе что-то нужно?
— Ох, эм, нет, — отвечает Бетани, краснея и вынужденно улыбнувшись. — Извини. Мы просто подумали... я имею в виду... мы искали кое-кого другого. Должно быть, перепутали квартиры.
Она довольно сильно ударяет локтем парня, который стоит рядом с ней, в то время как он морщится и бормочет:
— Клянусь, он был здесь.
От этих слов мой желудок ухает вниз.
— Кого ты ищешь? — спрашиваю. — Может, я могу помочь?
— Никого, — говорит Бетани. — Это глупо, забудь об этом.
Она уходит, уводя за собой друзей и ругая парня по дороге. Я разбираю часть их разговора и слышу имя, которое боялась услышать.
Джонни Каннинг.
Осторожно закрываю дверь, убеждаясь, что заперла ее, и выключаю телевизор, прежде чем направляюсь по коридору. Джонатан идет мне навстречу, когда я останавливаюсь перед ним.
— Да, эм... возможно, ты захочешь остаться, — предупреждаю его.
Он вздергивает бровь.
— Почему?
— Эм, — делаю шаг к нему, прижимаясь, и вставая на цыпочки, шепчу: — Думаю, тебя вычислили.
Направляюсь в спальню, а Джонатан медлит, прежде чем идет за мной, останавливаясь в дверном проеме.
— О чем ты говоришь?
— Стук в дверь, — говорю ему, снимая униформу. — Кажется, они искали определенного человека, так как слышали, что он был где-то рядом.
— Бл*дь.
— Я не сказала им ничего, — поясняю, бросая одежду в корзину. — Это была кассир с магазина — та, что заболела сегодня — и ее друзья. Полагаю, кто-то тебя заметил и сказал ей, пока она была на работе, что ты в нашем городке по какой-то причине.
Поворачиваюсь к нему, ожидая реакции, может быть, объяснение, но он даже не смотрит на мое лицо. Нет, его взгляд осматривает мое тело, когда я стою перед ним в белом хлопковом бюстгальтере и трусиках.
Машу рукой в его сторону.
— Ты вообще меня слушаешь?
Он встречается с моим взглядом.
— Что?
Мотаю головой и направляюсь к комоду, чтобы достать футболку. Когда снова поворачиваюсь к Джонатану, он опять не смотрит на меня. Нет, на это раз его взгляд сфокусирован на верхушке комода, на старом блокноте.
Через мгновение он пытается сосредоточиться.
— Итак, меня поймали?
— Кажется так.
— Жаль, — отвечает, делая шаг и садясь на мою кровать. — Я наслаждался анонимностью.
— Да, но, реальный мир, помнишь? Тебе стоило понимать, что это не продлится вечность.
— Да, — бормочет он, хотя ему, кажется, не нравится этот факт, а его внимание снова приковано к разрисованному бинту. Он очерчивает цветные линии кончиками пальцев.
Схватив перманентный маркер из ящика прикроватной тумбочки, толкаю Джонатана на кровать и сажусь ему на колени. Зубами снимаю колпачок с маркера, затем нахожу свободное место на его гипсе и осторожно вывожу: «Любовь не знает титулов».
Он наблюдает за мной, читая фразу, и улыбается.
— Строчка из фильма, — говорит Джонатан, когда я подписываюсь под фразой простой «К» и снова надеваю крышку на маркер. — Этого не было в сценарии «Призрачного», чему я очень разозлился, и сценаристы добавили.
— Они позволяют тебе предлагать изменения?
— Конечно, это прописано в моем контракте.
— В таком случае, — говорю, — тебе нужно убедить их исправить концовку ради твоей дочери.
Джонатан смеется.
— Посмотрю, что смогу сделать.
Я целую его. Мы не должны продолжать заниматься этим, но мне тяжело себя остановить, когда дело касается этого мужчины. С ним я снова становлюсь безрассудной.
Джонатан целует меня в ответ. Руки двигаются по моему телу, прикасаясь, доставляя ласку. Я стону в его рот, когда он начинает тереться об меня — даже ограниченный сломанным запястьем он легко управляет своей магией.
Я разрываю поцелуй и ахаю, в то время как Джонатан опускается с поцелуями на мою шею, и в то же самое время возится со своими штанами, но колеблется по какой-то причине.
— Ты на противозачаточных, верно?
Я отстраняюсь на достаточное расстояние, чтобы встретится с его взглядом.
— Мы не обсуждали это, — продолжает. — Я не был уверен, знаешь, и нам стоит быть осторожными.
Он пытается вести серьезный разговор — пытается быть разумным. Какими мы и должны быть. То, чем мой отец, вероятно, гордился бы. Джонатан продолжается тереться об меня, не останавливаясь, и все становится таким безумным, потому что я все ближе и ближе — удовольствие разливается по моему телу.
В то время как оргазм накрывает меня с головой, я пытаюсь говорить через вдохи:
— Я... эм... у меня имплант... в моей... ааа... руке, — о, боже. — Он будет действовать... еще один... год... ааа.
Джонатан меняет нас местами, и я оказываюсь под ним. Он больше не медлит, говоря:
— В таком случае...
***
— Нет, нет, нет...
Меня будит звон будильника. Комната расплывается передо мной, а глаза жжет, когда я пытаюсь их открыть, в то время как ударяю по тумбочке, чтобы заглушить шум.
— Заткни эту штуковину, — бурчит хриплый голос рядом, слова заглушены, так как его владелец накрывает голову подушкой. Нажимаю на кнопку — какую-то кнопку, любую кнопку, — чтобы выключить будильник, одновременно пытаясь сесть, когда рука обнимает меня за талию и тянет назад. — Хмм, останься.
— Не могу, — отвечаю. — Мне надо на работу.
— Прогуляй.
— Мэдди нужно в подготовительную группу.
— Она тоже может прогулять.
Смеясь, пытаюсь вырваться из его хватки.
— Серьезно, Джонатан, мне нужно вставать.
— Я бы предпочел, чтобы это было не так.
— Обломись.
Драматично вздохнув, Джонатан ослабляет свою хватку, позволяя мне выскользнуть из кровати. Я потягиваюсь, ворча, так как все мое тело болит. Кажется, даже кости болят. Я слишком молода, чтобы чувствовать себя такой старухой, но реальная жизнь, помните?
Поглядываю на кровать, на Джонатана, когда он выглядывает из-под подушек. Так странно — очень странно, видеть его здесь. В какой-то степени захватывающе, но, тем не менее, страшно. Но понимаю, что так же как с его анонимностью, это не будет длиться вечно.
— Наверное, мне тоже стоит вставать, — говорит, бросая подушку на матрас рядом с собой, и садится. — Надо найти смелость выйти на улицу и показаться моей сварливой хозяйке.
— Можешь остаться здесь, — моментально предлагаю. Возможно, слишком быстро, учитывая его ошеломленный взгляд, но я и сама испытываю шок.
Ты серьезно предложила ему остаться?
— Ты уверена? — спрашивает Джонатан.
— Нет, — отвечаю.
Он смеется.
— Но ты можешь, если хочешь, — продолжаю. — Остаться и прятаться. Так же так будет проще видеться с Мэдди.
— Ладно.
— Только не ройся в моем нижнем белье, пока меня нет дома.
— Даже не думал об этом, — отвечает, ухмыляясь. — Это означает, что позволено делать это, когда ты здесь?
Закатив глаза, наклоняюсь и целую его, не останавливаясь, не задерживаясь и не отвечая на его вопрос, прежде чем покидаю комнату. Принимаю душ и надеваю рабочую форму. Джонатан уже спит, когда я иду будить Мэдди.
Я истощена, а утро тянется и тянется. Мэдди завтракает «Лаки Чармс», до того как я отвожу ее в сад, успевая на работу ровно к восьми. Маркус уже там, бормочет что-то о расписании, днях отпусков и сверхурочной плате. Едва удостаиваю его вниманием, отмечая время прихода на работу, пока не слышу:
— Кеннеди может встать за кассу на этих выходных.
Ох, что-что?
— Извини? Что я могу сделать?
— Ты ведь не возражаешь? — спрашивает он, даже не смотря на меня, пока все его внимание приковано к каким-то бумажкам. — Бетани хочет взять отгул на выходные, а больше некому ее прикрыть.
— Есть новая идея — нанять кого-то, — предлагаю. — Нам давно не хватает кассиров. Это было еще до того, как Бетани начала все время просить отгулы.
— Я мог бы, — отвечает Маркус. — Просто подумал, что тебе захочется дополнительных часов, раз ты мать-одиночка.
— Будучи матерью-одиночкой, мне хочется проводить время со своей дочкой, так как сейчас это не очень-то удается.
— Достаточно справедливо, — говорит он, все еще не смотря на меня. — Сделаешь мне одолжение, когда пойдешь в зал? Скажи Бетани, что я отклонил ее просьбу.
Привет, чувство вины.
Покачав головой, направляюсь в главный зал, чтобы закончить свою работу и уйти вовремя. Вожусь в кладовой, выясняя, что нужно заказать, когда раздается тихий стук, затем открывается дверь, и появляется Бетани.
— Привет, Кеннеди.
— Привет, — отвечаю и тут же выпаливаю: — Маркус не одобрил твою просьбу отгулов.
Она хмурится, но не жалуется, просто стоит, облокотившись на дверную раму, наблюдая, как я распихиваю коробки и ящики, заканчивая то, что не успела вчера, из-за того, что прикрывала ее.
— Так тебе что-то нужно? — спрашиваю через несколько минут, зная, что сейчас она должна стоять на кассе.
— Нет, я, эм... хотела извиниться за прошлую ночь, — признается. — Из-за того, что постучалась к тебе. Джош — мой парень, работает разносчиком пиццы, и поклялся, что доставил пиццу парню, который выглядел как... кое-кто.
— Кто-то мне знакомый?
— Джонни Каннинг.
Она неловко смеется, и я замечаю, как ее щеки покраснели от смущения.
— Итак, твой парень сказал, что доставил пиццу Джонни Каннингу в мою квартиру.
— Да, — подтверждает. — Я подумала, что не такое уж безумие, что он может быть в городе, раз он был здесь раньше, и никто не видел его в последнее время, но, должно быть, Джош словил галлюцинацию. Вероятно, что он видел Эндрю, потому что Джонни Каннинг не мог находиться у тебя в квартире.
Я отвлекаюсь от своих дел, чтобы посмотреть на нее.
— Почему это?
— А?
— Почему его не может быть в моей квартире?
Она смеется.
— А с чего ему там быть?
— Не знаю, — говорю, пожав плечом. — Может, мы давно знакомы, и он решил вспомнить старые добрые времена.
— Да, конечно, — отвечает Бетани, все еще посмеиваясь. — В таком случае передай ему от меня привет.
— Передам, — отвечаю ей, качая головой, когда ухожу.
Дальше время тянется так же, как утром. Ко времени ланча я беру перерыв, закрываюсь в кладовке, желая немного тишины и покоя. Усевшись на ящик, вытаскиваю телефон и вижу сообщение от Эндрю.
Ужин на выходных.
Пялюсь на сообщение, прежде чем удаляю уведомление и отправляю сообщение Джонатану.