«Если роль потребует от меня, чтобы я выглядела эффектно, то я постараюсь выглядеть самым лучшим способом, каким только сможет меня снять кинооператор», — как-то сказала она, — «А если роль потребует от меня, чтобы я выглядела, как старая развалина — что же, давайте попробуем, я не буду возражать. Более того, я сделаю всё возможное, чтобы выглядеть в такой роли реалистично».
Экономная жизнь
Это была та золотая эра Голливуда, когда менструальные циклы актрис отслеживали по вывешиваемым на студиях графикам, студия МГМ содержала подпольного акушера, делавшего аборты на дому, строго хранились такие секреты, как вставные зубы Кларка Гейбла и ухудшение слуха Гарри Купера, и на студиях знали, чьи натуральные волосы имеют бледно-жёлтый цвет соломы. Скрывалась информация о том, что Кэрол Ломбард и Джин Харлоу отбеливают свои волосы, чтобы выдать себя за натуральных блондинок.
На киностудиях выращивали и обучали начинающих артистов, планомерно готовя их к карьере голливудских звёзд. Эта работа велась не менее эффективно, чем селекционная работа лучших скотоводов, раз за разом умело штамповались карьеры киноактёров по стандартным шаблонам. Если кассовые сборы свидетельствовали о значительном зрительском интересе к кинофильмам определённой направленности, владельцы киностудий заводили штат сценаристов, режиссёров и кинозвёзд для продвижения в выбранном направлении. Боссы легко убеждали себя в том, что они имеют некое мистическое влияние на вкусы публики. Хотя догадки вице-президента МГМ Ирвинга Талберга часто оказывались неверными (так, он прогнозировал, что «разговорные» фильмы никогда не войдут в моду, и ему потребовалось больше времени, чем большинству коллег, чтобы понять, что экранизация игры театральной пьесы обычно не позволяет получить хороший фильм), он был первым руководителем, стремившимся «не скупиться на затраты на творческое созидание». Дэвид Селзник перенёс созданный им прецедент на создание очень дорогого фильма о Византии. Системы работы киностудий были беспощадными. Эти студии одалживали друг у друга контрактников, причём как творческий персонал (актёров и режиссёров) так и технический персонал (например, кинооператоров). Такие займы иногда шли на пользу исполнителям. Так, Кларк Гейбл, в порядке наказание за отказ сниматься в глупой картине в паре с Джоан Кроуфорд, был отправлен Луисом Бертом Майером в «Коламбиа». Он был одолжен для исполнения роли в фильме «Эти случилось однажды вечером», ставшем классикой Капры и принёсшим Кларку его первого «Оскара».
Ещё до выпуска на экраны «Дам для досуга» Кон отдал Барбару в аренду на студию «Уорнер бразерс» Даррилу Зануку для съёмки в фильме «Недозволенное». Экранизации этой замысловатой любовной истории на той киностудии предшествовала съёмка исторического фильма «Маленький Цезарь» и, как и положено классическому гангстерскому фильму, показываемые в «Недозволенном» тёмные и лживые стороны современной жизни стали фоном для трогательной сентиментальной истории об искренних чувствах. Занук любил осуществлять щекотливые планы и рискованные проекты, и в «Недозволенном» показывается история любовника, чьи настаивания на вступлении в брак выглядят глупо. Исходным материалом для сценария стала пьеса Роберта Рискина и его любовницы и соавтора Эдит Фицжералд. Этот фильм рекламировался компанией «Уорнер бразерс», как «остросюжетная запутанная ультрасовременная история».
Режиссёром фильма «Недозволенное» Занук выбрал Арчи Майо. Майо был грубым толстым мужчиной, который, несмотря на своё подкупающее чувство юмора, имел привычку щипать своих ведущих актрис за попку. Ходили слухи о том, что однажды после этого Долорес Дель Рио развернулась и дала ему пощёчину; Барбара схватила его руки при первой же попытке сделать это.
Фильмы на «Уорнерах» снимались быстро и недорого. «Я не хочу хорошо, я хочу во вторник», — часто повторял Джек Уорнер это своё распоряжение. Как и Кон на «Коламбиа», Джек Уорнер действовал на своей студии, как «тоталитарное божество». «Этот полный самомнения человек имел прозвище «принц-клоун», а один наблюдатель как-то назвал его «диктатор, с трудом передвигающийся на уровне подвала». Он был невоспитанным и невежественным самодовольным человеком, полным самомнения, самоуверенным, тщеславным и надменным, любил говорить пошлые шутки и резкими движениями стряхивать пепел с нелепо длинной сигары. В бизнесе он поднялся выше своих братьев, внедрив звуковую систему «Витафон», что обеспечило его феноменальный прорыв. Возможно, на этом этапе студия УБ вырвалась вперёд в финансовом отношении, напоминая богатого выскочку нувориша, но в культурном плане она прочно удерживала позиции аутсайдера. Здесь не было никаких скидок талантам — даже самые яркие звёзды должны были быстренько отыграть свои роли по стереотипу, как пробиваемые перфокарты.
В «Недозволенном» Барбара играла Анну Винсент, девушку, глубоко погрузившуюся в любовную связь с мужчиной, которого играет Джеймс Ренни. Она согласна отдавать ему свою любовь, но отказывается идти за него замуж. Они снимают квартиру, хотя их лучший друг пьяница Чарльз Баттерворт говорит им, что квартира не приведена в порядок. Анна не хочет связываться узами брака со своим сожителем, но он настаивает. Замужество сулит неизбежность размолвок, ссор, непонимания друг дуга. Ситуация осложняется появлением его бывшей страсти (Джоан Блонделл) и её бывшего поклонника (Риккардо Кортез). Эгоизм толкает их в поездку на Бермуды, где влюблённые парочки меняются партнёрами, что ещё больше увеличивает их непонимание друг друга, но возникает интригующая ситуация, приводящая их к примирению.
Блонделл и Стэнвик очень быстро стали подругами. Блондинка Джоан с круглыми румяными щеками, грудным голосом, синими глазами и юмором с беспощадной самоиронией была дочерью странствующих артистов. До девятнадцати лет жила она в помещениях театров и в кочевых кибитках, всё успев узнать об опилках, скромных театральных подмостках, закоулках и тяжёлой работе артистов. Она была на контракте с УБ с тех пор, как проявила свой детский талант в ролях собаки Рин-тин-тина и мальчика Барри. Она была замужем за кинооператором Джорджем Барнсом и, как и Барбара, была далеко не в восторге и от своего мужа, и от Голливуда. «Этот городок не вошёл в мою плоть и кровь», — сказала Блонделл, — «Я неплохо отношусь к Голливуду, ведь здесь были добры ко мне, но в моих жилах течёт кровь моих родителей. Так что если меня пригласят искать счастье на сцене куда-нибудь в другое место, то, уж поверьте, Блонделл никогда не боялась и не побоится уехать, куда глаза глядят».
Фрэнк Фей снимался тогда с красавицей партнёршей Макейл в фильме «Яркие огни», съёмочный павильон которого находился поблизости от павильона, где снимали фильм «Недозволенное». Возвращение Фея в кинобизнес на весну и лето 1930 года имело результатом неоднозначные рецензии и кассовые сборы. Фрэнка хвалили за юмор, привнесённый им в фильм «Под луной в Техасе», но его игру в «Супружеском ложе» признавали неудачной. Ему было совсем не интересно играть любовника-иностранца; он всегда хотел играть только самого себя, рыжеволосого американца с горячей ирландской кровью. И вот Занук дал ему роль в «Ярких огнях», истории об артисте водевиля, который добился успеха, но не был счастлив. На студии Уорнера всё ещё считали Фея многообещающим открытием. Пытаясь сыграть на популярном в то время утверждении Элинор Глин о том, что Клара Боу была величайшей «девушкой-моделью среднего рода», студия УБ дала Фею прозвище «мужчина-модель среднего рода» и прорекламировала его на афишах, как «модель любовника 1932 года: создано для скорости, стиля и долговечности». Фрэнк ненавидел каждое мгновение съёмок фильма «Яркие огни», потому что Мишель Куртиц работал непрерывно и никогда не брал паузы. Обычно этот режиссёр бродил по съёмочному павильону даже в то время, когда актёры и технические работники уходили пообедать, продумывая то, чем бы загрузить их, когда они вернутся, а после окончания рабочего дня явно не спешил домой. «Они выжимали из нас всё, что могли выжать, заставляя нас работать по одиннадцать-двенадцать часов в сутки, при этом нам часто приходилось работать всю ночь до восхода солнца», — вспоминал Джеймс Кагни работу на УБ в первой половине 1930 года. Поскольку Куртиц и Майо никогда не заканчивали работы съёмочного дня в одно время, Барбара и Фрэнк возвращались домой по отдельности, в разное время.
К ужасу Фрэнка, после выпуска «Ярких огней» руководство студии снова назначило его сниматься под началом Куртица. Новая картина получила название «Божий дар женщине». Этим названием всё сказано об этом фильме. Фрэнк опять играл француза, бульвардье с подарком, лишавшим хорошеньких женщин трезвого ума и здравого рассудка. Соблазняемых им леди играли Блонделл, Луиза Брукс и Лаура Ла Плант.
Однажды в воскресенье Фрэнк и Барбара отправились на пляж вместе с Луизой Брукс. Фей знал её ещё с тех дней, когда она работала одной из поющих и танцующих красоток Зигфелда. Она пришла вместе с модельером одежды, уселась в кресло на палубе и всем дала понять, что тоскует по Германии и грустит по своему прежнему триумфу в немом фильме «Ящик Пандоры». Фрэнк и Барбара решили, что она имеет слишком высокое самомнение и совсем обленилась, и больше её не приглашали.
При каждом удобном случае Фрэнк продолжал всем рассказывать о своём покорении Бродвея, но с востока стали приходить тревожные вести. Кассовый сбор от настоящего драматического театра, в отличие от ревю, мюзикла, кино и тому подобного, за первую зиму Великой депрессии сезона 1930-1931 годов уменьшился значительно больше, чем сбор в кассах кинотеатров. Театры оказались настолько пустые, что Джо Фриско придумал грустную шутку: «Может ли у вас кто-то заменить столь же хороших артистов, как вы?». После катастрофического падения курса ценных бумаг на Нью-Йоркской фондовой бирже в октябре 1929 года, положившего начало мировому кризису и Великой депрессии 1929-1933 годов исчезли все спонсоры и меценаты, передав «Шуберт организейшн» статус юридического лица, назначенного управлять имуществом банкрота [ «Шуберт организейшн» — влиятельная организация в сфере коммерческого театра, известна с начала XX века; владеет семнадцатью театрами в Нью-Йорке, а также театрами в Чикаго, Бостоне, Филадельфии, Лос-Анджелесе и Вашингтоне; названа в честь братьев Шуберт, — прим. переводчика ]. Ещё совсем недавно столь популярный у любителей водевиля нью-йоркский театр «Палас» терпел убытки, теряя по четыре тысячи долларов в неделю, а маленькие драматические театрики, располагавшиеся вдоль Сорок второй улицы, один за другим стали перестраиваться в кинотеатры. Буквально через три-четыре месяца внимание нью-йоркской публики сосредоточилось на просмотре в кинотеатрах хроникальных кинофильмов, мультипликационных фильмов и, возможно, на второстепенных деталях. Однако, Фей надеялся, что процесс самопроизвольно пойдёт в обратном направлении сразу же, как только он вернётся в «Палас».
Барбара считала, что им стоило остаться там, где они находились. На Бродвее остались без работы пять тысяч работников театра. Кинобизнес выглядел, по крайней мере, как хоть какая-то материальная защита в период экономического спада. Нам неизвестно, сколько получал Фей по контракту от «Уорнер Бразерс», но мы знаем, что за каждую из пяти недель в период своей работы на съёмках фильма «Дамы для досуга» Барбара получала от «Коламбиа» по тысяче долларов. Кассовые сборы оправдали эти затраты, и Кон предложил ей новый контракт на следующие три картины. Теперь, когда её имя в составе исполнителей ролей привлекало кассовые сборы, её агент Арт Лайонз смог заключить более выгодную сделку. Кон согласился заплатить Барбаре Стэнвик двенадцать тысяч долларов за первый из её фильмов по договору, заключённому на три фильма. Барбара всё время работала, а Фрэнк всё время ворчал, но при этом они вели беспечный и беззаботный образ жизни. Они вели себя настолько беззаботно, что налоговая служба удержала из её заработка шесть тысяч сто два доллара за неуплату подоходного налога.
Через неделю после окончания съёмок в «Недозволенном» у Кона начали снимать первую из картин, в которой Барбара стала работать в соответствии со своим новым контрактом. Фильм «Танец за десять центов» заимствовал своё название у ставшей хитом Бродвея песенки Ричарда Роджерса на слова Лоренца Харта, исполнявшейся бывшей звездой «Шалуний Зигфелда» Рут Эттинг. Сценарий, подготовленный Дороти Хауэл и Джо Свелингом, представлял собой историю хозяйки дансинга сладострастной танцовщицы, которая откажется оплачивать обременительные расходы своего мужа, растратившего чужие деньги, если хозяйка признает его несостоятельным должником. Хауэл и Свелинг специально для Стэнвик вставили в сценарий ряд колких, язвительных фраз. Например, когда один мужчина спрашивает, что он должен сделать, чтобы пригасить на танец профессиональную партнёршу в дансинге, Барбара отвечает резко, отрывисто и раздражённо: «Всё, шо те надо, — билет и капля смелости». В «Танце за десять центов» Барбара снова снялась вместе с Рикардо Кортезом.
Режиссёром фильма был Лионель Барримор. В свои пятьдесят два года этот блестящий характерный артист выглядел соответственно своему возрасту, с важным видом нося гордое звание старшего брата выдающейся актёрской династии Барриморов, из которой в то время, кроме Лионеля, продолжали выступать его сестра Этель и их брат Джон. Это был первый звуковой фильм в его карьере. Барримору импонировал бруклинский акцент Барбары, пришедшийся очень кстати для исполнения роли профессиональной партнёрши в дансинге. Ему также пришлись по вкусу её энергичность и жизнестойкость, и он взял на себя труд поработать с ней в качестве режиссёра.
В ходе съёмки у Барбары произошёл перлом кости таза, и в течение нескольких часов она оставалась частично парализованной. Через два дня она вышла из больницы и сразу же вернулась на съёмочную площадку. Она не любила сидеть без дела, не боялась физической боли и постоянно отказывалась использовать дублёрш. За годы работы в кино она несколько раз получала ранения при несчастных случаях на съёмке.
После съёмок в «Божественном подарке женщине» студия «Уорнер бразерс» больше не давала ролей Фею. По рабочим дням недели он погружался в раздумья и пьянство в семейной вилле, ожидая приход Барбары домой. По воскресеньям сутра он ходил в церковь, а затем, к полудню, приводил домой человек двадцать гостей. Он хорошо давал заработать бутлегерам.
Кон ещё раз отправил Стэнвик сниматься на «Уорнер бразерс», на этот раз в фильме «Ночная сиделка». Её партнёрами стали работавшая с этой студией по контракту Джоан Блонделл и ещё один позаимствованный актёр — Кларк Гейбл со студит МГМ.
Режиссером фильма был Уильям Уэллмен по прозвищу «дикий Билл», очень обаятельный человек с большим темпераментом, отличавшийся хорошей наблюдательностью, острым слухом и быстрым почерком. Некоторые актрисы считали, что при создании образов он бывал слишком настойчив и даже навязчив, но Барбара, как и Ида Лупино, относилась к нему с высоким почтением и чувствовала себя с ним на съёмочной площадке под надёжной защитой и с надёжной опорой. Ей было весело с этим в прошлом первоклассным лётчиком с вьющимися волосами и проницательным взглядом синих глаз, так резко сменившим карьеру. Когда Барбара увидела его впервые, он сидел на огромном кресле, положив ноги на письменный стол, а волосы его развивались на ветру, как будто бы он только что посадил на землю свой самолёт с открытой кабиной. В первую мировую войну он был ранен в воздушном бою, и спасшие его жизнь врачи вживили в его лоб стальную пластинку. Люди, называвшие его «диким Биллом», считали, что стальная пластинка во лбу сделала его сумасшедшим. Он обладал сильным характером, гибким умом и умел нестандартно смотреть на вещи. Как режиссёр он был разносторонний мастер своего дела на все руки: он снимал и приключенческие фильмы, и сентиментальные фильмы, и фильмы о головорезах и сумасбродах, и комедии, и триллеры [ триллер — остросюжетный детективный фильм, насыщенный сценами насилия, погонями и т. п., нередко с элементами мистики, — прим. переводчика ]. Его жена Элен Чадвик прежде снималась в ролях инженю на судиях Голдвина, а сам он был другом Холла Скелли, партнёра Барбары по «Бурлеску».
«Все режиссёры влюблены в самих себя, и меня это восхищает», — вспоминает Барбара, —«Конечно, когда режиссёр становится влиятельным и получает высокую репутацию, продюсеры начинают думать о том, что неплохо бы от него избавиться, но Билл Уэллмен — совсем другое дело. Уж больно он был умён, этот замечательный человек. Однако я никогда не думала, что он гениален, как Сесиль Де Миль или Кинг Видор. Я не знаю, что его разрушило, но не думаю, что пьянство».
Главные роли в «Ноченой сиделке» исполнили Барбара Стэнвик и Билл Лион, остальые роли, в порядке убывания значимости — Джоан Блонделл, Кларк Гейбл, Бланш Фредеричи и Шарлотта Мериам. Гейбл ещё не был столь популярным, чтобы всегда играть главные роли, каким он стал, начав работать в дуэте с Гарбо, но уже тогда у него всегда было очень много работы. В 1931 году он сыграл целых двенадцать ролей, его партнёршами в фильмах тогда были Джоан Кроуфорд (трижды), Фей Урей, Норма Ширер, Маджи Иванс, Дороти Джордан, Джиан Харлоу и Грета Гарбо.
«Ночная сиделка» имела большое значение для этого лесоруба с большими ушами, чей бодрый энергичный голос и властные манеры сделали его новым любимцем экрана. Кинозрители неожиданно влюбились в хорошо наигранный романтизм этого немногословного старого ловеласа. Незадолго до того на МГМ вышел фильм «Свободная душа», принёсший «Оскар» Лионелю Барримору, но именно исполненный в том фильме Гейблом толчок Нормы Ширер обратно в кресло, с которого она только что встала, способствовал большим кассовым сборам. Мужчинам было весело, а женщинам мило смотреть как, этот бедный парень изображает из себя денди и обманывает богатую пожилую даму. В «Ночноза это от Барбары по носу.
Сразу после окончания съёмок «Ночной сиделки» МГМ пригласила Гейбла сниматься в фильме «Спортивная кровь» с Мадж Ивенс и Мари Привост. Через девятнадцать лет, когда Стэнвик снималась с Гейблом в фильме «Порадовать женщину», она вспоминала, как следующая картина Гейбла вышла на экраны за несколько дней до первого показа «Ночной сиделки». Тогда перепутав по ходу своих воспоминаний «Спортивную кровь» с «Китайскими морями», картиной, в которой Гейбл снимался в 1935 году, Стэнвик вспоминала, как в марте 1931 года зрители превращались из «что-то слышавших» о Гейбле» в «сходящих с ума» по Гейблу: «В первый день показа «Ночной сиделки» этот наш небольшой изысканный опус заманивал зрителей в кинотеатры Бродвея афишами, на которых было написано «Бен Лион и Барбары Стэнвик в «Ночной сиделке», во второй день — «Бен Лион, Барбара Стэнвик и Кларк Гейбл в «Ночной сиделке». На четвёртый день на всех афишах огромными чёрными буквами было написано лишь имя Кларка Гейбла, а бедные Бен и я вообще не упоминались».
«Яркие огни» не имели успеха, и Фей стал ещё больше пить с горя. Ещё одним ударом по его самолюбию стало возрастание популярности его жены. Их отношения становились всё более натянутыми. Пресса пронюхала о проблемах в их семейной жизни. В марте 1931 года Фей и Стэнвик отрицали свой разрыв. Когда Фрэнка спросили, как дела в его семье, он послал любопытных за ответом к своей жене. Барбара попыталась ответить с юмором. Когда ей позвонил репортёр и попросил ответить на тот же вопрос, она сказала, что прямо сейчас печёт пирог. «Похоже ли это на то, что мы собираемся разойтись?», — принялась она задавать встречные риторические вопросы, — «Старалась ли так когда-нибудь какая-нибудь жена для ненавистного ей мужа?» Фей и Занук не смогли договориться о съёмке Фрэнка в следующем фильме. В июне контракт Фрэнка с «Уорнер бразерс» был расторгнут.
Барбара снова взяла на себя труд поговорить с прессой. На этот раз сказала, что её мужу не понравились сценарии, предложенные ему на киностудии, но у него есть интересные предложения от пары других крупных компаний, «и он подпишет одно из них». Она утверждала, что компания «Уорнер бразерс» просто убивала его убожеством своих материалов и попыталась отнестись к своим успехам цинично. «Сейчас я звезда», — сказала она, — «но дайте мне одну-другую плохую картину — и мнение обо мне в Голливуде снова изменится в худшую сторону. Фрэнк снялся в паре дурных фильмов, и что из этого? То же самое может произойти и со мной. Такое со мной уже случалось».
Она настаивала на том, то своими успехами обязана своему мужу. Доказывая это, она рассказала репортёрам, как Фрэнк бросился показывать Капре её кинопробу, в результате чего она получила главную роль в «Дамах для досуга». Правда, она призналась, что он предпочёл бы, если бы она сидела дома, а он работал. «Он старомоден. Он думает, что место жены — дома. Но он хочет, чтобы я была счастлива и знает, что я более счастлива, если работаю».
Её слова о предложениях к Фрэнку из двух компаний были вымыслом. Никто не хотел заключать с ним контракт. Эгоизм и инстинкт самосохранения заставили его принять решение вернуться в Нью-Йорк. Он принадлежал театральной сцене. Он настаивал на том, чтобы она следовала за ним. Она не отказалась, но напомнила ему, что должна сниматься в следующей картине Гарри Кона. Она пообещала ему, что не будет продлять свой контракт, если он снова станет выступать на Бродвее, и, в любом случае, приедет сразу же, как только сможет. В их виллу в Малибу приехал жить его отец, возможно, приглашённый специально для того, чтобы следить за ней. Францис Доннер перестал выступать в водевилях за год до того времени, и был счастлив переехать к сыну и невестке. Перед тем, как отправиться в Нью-Йорк на борту «Санта Фе Супер Чиф», Фрэнк сказал своей жене, чтобы она сказала Кону, что ей нужно взять отпуск.
Капру всё ещё терзала обида на пренебрежительное отношение к «Дамам для досуга». Стремясь всем доказать, что он — первоклассный режиссёр, Капра захотел снять престижную картину с Барбарой Стэнваик в главной роли. Фильм «Недозволенное» стал не только интересным продолжением работы на студии для Барбары после «Дам для досуга», но и повысил популярность сценариста Роберта Рискина. По совету Кона Капра приобрёл права на экранизацию пьесы Рискина и Джона Михана «Дай тебе Бог здоровья, сестра», поставленной на Бродвее и вызвавшей много споров в 1927 году, главную роль в которой играла Эллис Бреди.
Скандальные события пьесы «Дай тебе Бог здоровья, Сестра» разворачиваются вокруг евангелистки Эйми Семпл Макферсон (1890-1944). Средства, собранные её последователями, Сестра Эйми вкладывает в строительство храма Ангелюса (молитвы Богородице) на пять тысяч сидячих мест, оборудованного радиостанцией для передачи службы и проповедей в районе бульвара Глендейл, и показала жителям Среднего Запада, чьи дома находятся в районе Лос-Анджелеса, что церемония демонстрации отношения к Богу может проходить весело. Вместе с толпой своих последователей она восхваляет Бога музыкой и танцами. В знаменитой сцене борьбы с разбушевавшейся стихией девушка, выросшая на ферме в Онтарио, как и дюжина её последовательниц, подвергаемых смертельной опасности, крепко держится за вековой камень. Гроза, проливной дождь, штормовой ветер, и видно, за счёт использования спецэффектов, как мужчины в то же время героически сражаются с громом, молнией и ветровыми машинами. И когда уже кажется, что всё потеряно, появляется Сестра Эйми в адмиральской форме и спасает женщин-матросов. Гордость храма Ангелюса — огромная численность певчих хора и музыкантов духового оркестра и трубочный орган. Радиостанция вещает из храма проповедь Форскуаре.
Мнимое самоубийство Эйми потоплением у Калифорнийского побережья в 1926 году рассматривается, как великое таинство, а её появление через тридцать семь дней — как национальная сенсация. Пробыв некоторое время в пустыне штата Аризона, она заявляет о том, что трое похитителей людей содержали её в хижине в мексиканской пустыне. В Лос-Анджелесе её встречают с возбуждённой радостью, а её последователи воспринимают её, как воскресшую из мёртвых. Если бы она не настояла на предании суду своих предполагаемых похитителей, то дело против них, возможно, не было бы возбуждено вообще. Полиция находит дневниковые записи Эйми, откуда узнаёт, что она часто встречалась в гостиницах со звукооператором радиостанции своего храма, и что они оба были похищены и провели вместе пять недель в коттедже на берегу моря. Эйми отправляется в поездку для восстановления здоровья. Она снова посещает те города, где прежде толпа переполняла помещения, чтобы послушать её, но теперь залы пусты. Капра полагал, что обращение к истории женщины-евангелиста, пытавшейся навязать людям веру, станет ловким карьерным ходом, и что Стэнвик изобразит Эйми чертовски очаровательно.
Поначалу Кон испугался снимать такой фильм, но затем позволил продвигать сюжет пьесы «Дай тебе Бог здоровья, Сестра», с тем условием, что Дороти Хауэл поможет Рискину написать сценарий. Её первая фамилия в титрах, по мнению Кона, обеспечит необходимую долю сатиры и юмора. Рискин вообще отказался от своего участия в проекте. Он предостерёг Кона, Капру и Хауэл: если их переработка его бродвейской пьесы обидит бродвейсмких эстетов, то будут недовольны любители кино из «библейского пояса» [ «библейский пояс» — территория на Юге и Среднем Западе США с преобладанием приверженцев протестантского фундаментализма; Библия до сих пор основная настольная книга во многих фермерских семьях, — прим. переводчика ].
Капра пошёл своим путём. Вместе с Джо Свелингом и Дороти Хауэл он написал психологически очень сильную первую сцену. Религиозное братство только что приняло решение заменить своего пожилого старомодного проповедника энергичным перспективным «модернистским» вершителем богослужений после предоставления старику возможности последний раз прочитать проповедь. Однако на трибуну вместо уходящего проповедника поднимается его дочь Флоренс Фаллон и объявляет, что её отец только что скончался у неё на руках. Дочитав предсмертную проповедь своего отца, она, импровизируя, произносит гневную речь, жестоко бичуя чувства верующих, заявляя, что это они убили её отца: «Тридцать лет он пытался заставить ваши каменные сердца прикоснуться к милости Господа — и всё напрасно. Почему? Потому что вы не хотите Божьей милости». Когда собравшиеся смутившись, в страхе покидают церковь, она кричит им: «Да, вы правы! Нет никакой Божьей милости!» И здесь режиссёр и сценаристы «сломались», оробели, не посмели до конца осуществить свой первоначальный план.
Эксплуатация чувств верующих девушкой-евангелистом — именно это планировал, но и не решился до конца показать Капра, и именно против этого столь резко возражала бродвейская публика. Сюжет был смягчён появлением плохого парня, мошенника, организующего карнавалы, который ловко использовал приверженность Сестры Фаллон учению «возрожденцев» для наживы, и хорошего парня, бывалого солдата, ослепшего на войне, которого передаваемые по радио проповеди спасают от самоубийства.
Режиссёр и актриса отработали без сучка и без задоринки. Барбара отлично знала, как подчеркнуть и рано проявившийся цинизм Сестры Флорес, и её муки от угрызения совести, когда она понимает не только то, что организатор карнавалов — совершенно бессовестный человек, но и то, что её проповеди вносят вклад в их общий обман. Однако в сценарии мотивы поведения сестры Фаллон обозначены недостаточно чётко и не вполне убедительно.
В связи с тем, что в 1919 году Капра посмотрел фильм Лона Чейни «Чудесный мужчина», эта его картина, вышедшая в 1931 году, получила название «Чудесная девушка». Фильм не принёс ожидаемых результатов. В своих воспоминаниях Капра винит за это самого себя: «Я допустил неудачную двусмысленность. Я настоял на том, чтобы Стэнвик играла роль резонёра, не делая слишком сильный акцент на том, для чего она использует проповедование Евангелия. Не она сама, а плохой парень ввязывает её в эту афёру. Не она, а он наживается на этом. Этот фокусник использует броский колорит этой девушки для отвлечения внимания людей от своего обмана. Верила ли она сама в то, что её вдохновляющие людей проповеди придают им чудесные силы? Я это не знал. Стэнвик это не знала, и никто из зрителей так это и не узнал».
Следующие шесть месяцев стали сущим адом. Фей звонил Барбаре по междугороднему телефону, громогласно заявляя, что она, прежде всего, — миссис Фей, и только потом уже актриса. А в студии Капра, давно уже заинтересовавшейся ей, как женщиной, просил у неё развестись с этим ублюдком и выйти за него. Всё пронюхивающая пресса заискивающе называла Барбару Стэнвик «одной кинозвездой, которая счастлива в браке» и приводила осторожное возражение против намерений Капры: «она настолько довольна своим браком, что едва ли захочет вступать в брак снова».
Капра захотел снять следующий фильм со Стэнвик. Большие кассовые сборы приносили фильмы-признания или мелодраматические фильмы о хороших девочках, сбившихся с пути истинного, о незамужних матерях и о большой любви, для которой свадьба — не помеха. Киностудия «Юнивёрсл пикчерс» приобрела права на экранизацию бестселлера Фэнни Хёрст «Глухой закоулок» с Айрин Данн в главной роли. Капра рассчитывал, что его фильм «Запретное» со Стэнвик в роли женщины, готовой на любые жертвы ради своего женатого любовника и внебрачного ребёнка, сможет превзойти последний фильм «Юнивёрсал» по кассовым сборам.
Над перипетиями сюжета фильма «Запретное» работал практически весь штат драматургов «Коламбиа», но официально Свелинг считается автором сценария по мотивам рассказа самого Капры. Они придумали лающего, как собака, главного редактора городской прессы, вежливого и обходительного прокурора округа и Лулу Смит, которая любила прокурора, но была замужем за редактором. Прокурора округа и отца ребёнка Лулу играет Адольф Менжу. Они не могут вступить в брак, потому что он не может оставить свою тяжелобольную жену (в этой роли снялась Дороти Петерсон). Стремясь обеспечить свою незаконнорожденную дочь хорошим домом и перспективным будущим, Лулу отдаёт ребёнка прокурору и его жене. Лулу выходит замуж за главного редактора Эла (Ральф Беллами) и становится корреспондентом бульварной газеты по совету своего несчастного возлюбленного. Эл узнаёт секрет своей жены и грозится вывести на чистую воду прокурора, претендующего на должность губернатора. Спасая репутацию отца своего ребёнка от посягательств Эла, Лулу убивает мужа. Прокурора избирают губернатором, и он распоряжается помиловать Лулу. Он тяжело заболевает и, умирая, передаёт на своём смертном ложе своё завещание в руки Лулу, признавая их отношения законными и оставляя ей половину своего состояния. В финале фильма Лулу уничтожает это завещание. Никто никогда не узнает об этом.