Как-то один иезуит, известный канонист, говорил мне: "Мы призваны затыкать бреши". Это верно.
Вот, например, аргумент (весьма мало приличествующий священникам Иисуса) в пользу непосредственного ius gladii. "Церковь, - утверждают авторы его, - поскольку она является совершенным обществом, должна располагать всеми средствами, необходимыми для достижения своей цели (которая, повторяем, состоит в освящении душ и обеспечении им средств для достижения вечных радостей). Но среди средств, необходимых совершенному обществу, имеется ius gladii. Поэтому..."
И они доказывают правильность своей точки зрения следующим образом: "Несомненно, встречаются неисправимые люди, которые совершают тяжелые преступления и наносят посредством своего общения с другими (сообщая, например, другим "ошибочные", "еретические" идеи) очень большой вред духовному обществу. Поистине при таких обстоятельствах для защиты невинных, для того чтобы помешать распространению зла (например, "ереси"), ощущается необходимость в смертной казни, посредством которой преступники полностью отсекаются от общества; для этого недостаточно тюрьмы, потому что через ее посредство нельзя ни в достаточной мере, ни навсегда помешать их общению с другими лицами и, таким образом, распространению зла".
Уместно добавить, что многие иезуиты, с которыми я в годы моих религиозных исканий часто беседовал по этому вопросу, приписывали церкви неоспоримое право и власть карать смертью нарушителей веры даже непосредственно. Некоторые добавляли: "Если сегодня это не делается, то только потому, что в данной политической обстановке это невозможно. Но если бы это было возможно, это делалось бы".
После рассмотрения католических теорий по данному вопросу последнее не кажется невероятным. Однако, слушая этих людей, я думал: "Возможно ли, чтобы все это находилось в соответствии с евангелием? Обладает ли истиной церковь и может ли правда находиться на стороне церкви, которая защищала и защищает подобные взгляды? Может ли быть таким общество, основанное, как говорят, Христом для дела любви и спасения душ?"
Пойдем дальше. Спрашивается, принадлежит ли церкви vis publica, то есть право иметь вооруженные силы.
Здесь опять-таки проводится то же различие. Что касается непосредственного обладания вооруженными силами, то некоторые отвечают на вопрос утвердительно, другие отрицательно. "То и другое решение, - говорит Каппелло, - возможно"*.
* (Однако, сам Каппелло, поводимому, не разделяет этих идей. Но он, хотя и в смягченном виде, допускает ius gladii (причем неясно, в косвенной или в непосредственной форме); в самом деле, он говорит: "Практически, осуществление права меча, вообще говоря, не принадлежит церкви ввиду отсутствия соответствия". Нo это только "вообще говоря". Поэтому, в порядке исключения, Каппелло допускает, что церковь может осуществлять ius gladii. Отметим, что в области церковного права Каппелло пользуется большим авторитетом у католиков.)
Однако все теологи допускают косвенное право использования вооруженных сил, состоящее в том, что церковь может требовать их у государства, причем требовать (отметим это) "авторитетно" (иначе говоря, церковь имеет право требовать, а государство должно предоставлять вооруженные силы без возражений).
"Противоположные доводы, извлеченные из свидетельств св. Отцов, из рассмотрения природы Церкви, из утверждений о бесполезности вооруженных сил для дела церкви и т. д., никоим образом не являются доказательными"*.
* (F. Сарреllо, Summa iuris publici ecclesiastici, p. 247.)
Комментарии излишни.
* * *
Рассмотрим теперь отношения между церковью и государством в толковании католической доктрины.
Так как церковь, как это уже отмечалось, считает себя не только независимой от государства, но и стоящей во всех отношениях выше государства, то ей, согласно "ортодоксальной" доктрине, принадлежит право диктовать свою волю.
Однако форма осуществления этой прерогативы является для церковников предметом споров. Некоторые способы решения вопроса допускаются, другие подвергаются осуждению; только один из них считается в настоящее время бесспорным.
До XVI века или даже немногим позже теологи проповедовали теорию, согласно которой церкви принадлежит непосредственная власть над государством, так как бог, по их словам, дал ей всю полноту общественной власти, духовной и светской. Таким образом, светские правители управляют народами благодаря власти, полученной от папы и только от папы; поэтому любое действие государства подпадает под папскую юрисдикцию*.
* (Теория непосредственной власти (гиерократия) имела некоторых весьма влиятельных сторонников; укажем на Фому, епископа Кентерберийского (ум: в 1170 году), Августина Трионфо (ум. в 1328 году) и его книгу "Summa de potestate ecclesiastica"; Альваро Пеладжо (ум. в 1346 году) и его книгу "Summa de planctu Ecclesiae", Николая, архиепископа Палермского (ум. в 1445 или 1446 году), Наварро (ум. в 1586 году) и др.)
Эта теория в настоящее время признана церковью ложной*.
* (F. Cappello, Summa iuris publici ecclesiastici, p. 263, 269 - 273.)
Другие католические теоретики ошибочно с точки зрения "ортодоксальной" доктрины утверждали*, что церковь имеет над государством не юридическую, а директивную власть, то есть обязана предупреждать, увещевать, провозглашать моральные законы.
* (Например, Bossuet, Defensio declarationis cleri gallicani, p. I i II, с 5; Dupin, Traite de la puissance ecclesiastique et temporelle, Paris, 1707, и др.)
Третьи защищали теорию координации; однако она неясно выражена авторами. Во многом она совпадает с идеей отделения церкви от государства. Обе эти теории церковь считает ошибочными. Особенно резкому осуждению подвергается последняя из них, как безбожная, пагубная, в высшей степени ложная и абсурдная*.
* (27 марта 1861 года в парламенте Сардинского королевства Камил Кавур дал свою формулировку теории отделения церкви от государства: "свободная церковь в свободном государстве". Эта теория подверглась осуждению в некоторых папских документах, в частности в многочисленных энцикликах.)
В настоящее время католики считают правильной доктрину косвенной власти: церковь имеет подлинную юридическую власть над государствами тогда, когда действия светских правительств, хотя бы и в отношении земных дел, затрагивают духовные или этические вопросы. Решение относительно законности вмешательства церкви в дела государства принадлежит не государству, а исключительно церкви. В подобных случаях правительство должно подчиняться и повиноваться решениям церковных властей, то есть папе, Ватикану.
Рассмотрим примеры, иллюстрирующие это положение. Когда разразилась война между Эдуардом I, королем Англии, и французским королем Филиппом Красивым, и тот и другой для покрытия военных расходов воспользовались богатствами церкви. Папа Бонифаций VIII выступил против этого. Последовали взаимные жалобы и бесконечные грубые оскорбления.
Таким образом, денежный вопрос был источником, первопричиной знаменитых булл Rem non novam (3 сентября 1302 г.) и Unam sanctam, (18 ноября того же года), в которых папа излагает некоторые положения доктрины косвенной власти церкви над государством, а по мнению многих католических исследователей (Хергенрётер, Пальмьери, Билло и др.), также и непосредственной власти.
"Два меча, - заявляет Бонифаций, - находятся во власти церкви - меч духовный и меч материальный. Но второй отстаивает интересы церкви, а первым владеет она сама. Первый вложен в руки священнику, второй - в руки королей и солдат, но и он применяется с соизволения священника. Необходимо, чтобы один меч находился выше другого и чтобы светская власть подчинялась духовной".
Этот документ, помимо его отношения к вопросу о косвенной власти святого престола над народами, приводится католиками для обоснования права папы распоряжаться вооруженными силами государств, когда это необходимо.
"Практика святого престола, - замечает Феличе Каппелло, - со всей очевидностью подтверждает это. Действительно, многочисленные исторические факты показывают, что римские папы осуществляли власть над королями и императорами, отлучая их от церкви или даже низлагая их и освобождая их подданных от присяги в верности. Например, Григорий VII отлучил Болеслава, короля польского, отлучил и низложил императора Генриха IV; Александр III отлучил от церкви Фридриха I; Григорий IX и затем Иннокентий IV на I Лионском соборе отлучили Фридриха II; Клемент VIII отлучил английского короля Генриха VIII, а Павел III объявил его низложенным; Пий V поступил так же в отношении английской королевы Елизаветы, одновременно освободив ее подданных от присяги в верности. Эту власть римские папы использовали не только в отношении императоров "Священной римской империи", которые были связаны специальными обязательствами повиновения и послушания святому престолу, или в отношении государей, которые объявляли себя вассалами святого престола, но также и в отношении других"*.
* (F. Сарреllо, Summa iuris publici ecclesiastici, p. 292.)
III Латеранский собор (1179) освободил от присяги в верности подданных тех государей, которые покровительствовали еретикам. IV Латеранский собор (1215) установил это же наказание для правителей, которые не изгоняют еретиков со своих земель. I Лионский собор (1245) отлучил от церкви тех, кто продолжал повиноваться низложенному в то время императору Фридриху ΙΙ.
Констанцский собор установил в качестве наказания двухмесячное заключение для всех, кто попытался бы нарушить его работу, даже если бы это были короли или сам император.
Мы могли бы продолжить наш список. Нередко римские папы объявляли недействительными, не имеющими законной силы гражданские законы, предписания и распоряжения правительств*.
* (Там же, стр. 293.)
Картина весьма внушительная. Церковь, Ватикан постоянно вмешиваются в политические и экономические вопросы, в вопросы управления народами, создают клерикальные партии; духовные лица (даже монахини) прямо и непосредственно вмешиваются в избирательную борьбу, в государственные дела.
Непонятно, как все это может быть согласовано с евангелием, с подражанием добродетелям Христа, который сказал, что его царство не от мира сего (от Иоанна, XVIII, 36). Даже без детального изучения и анализа священных текстов, без углубления в исторические и филологические вопросы очевидна парадоксальность этого положения. Она настолько велика, что ее невозможно оправдать или скрыть. Усилия теологов и духовенства, привыкших ко всякого рода ухищрениям, ничему не могут помочь. Наоборот, всякие оправдания и ухищрения ввиду абсолютной ясности, окружающей личность Иисуса, его учение, только увеличивают этот контраст и усиливают неблагоприятный эффект.
В свете этих неоспоримых выводов, основывающихся на фактах, представляется, что первоначальный вопрос, от которого мы отправлялись, тождественна ли церковь с царством, основанным Христом (предположив на время, но, разумеется, отнюдь не соглашаясь с тем, будто Иисус в действительности хотел основать таковое), должен быть решен отрицательно.
Но не будем забегать вперед. В самом деле, остается рассмотреть еще один вопрос, вопрос о деятельности церкви на протяжении веков. Правда, когда мы говорили о действиях пап и соборов против королей, императоров и государств, мы уже с самого начала осветили некоторые существенные моменты данного вопроса. Следует, однако, рассмотреть его по порядку.
"В результате компромиссов и далеко рассчитанной политики в отношении Западной и Восточной Римской империи и в отношении государств, возникших на их месте, церковь приобрела огромные богатства и в конечном счете "светскую власть"*.
* (A. Tondi, Vaticano e neofascismo, Roma, 1952, p. 10.)
"Церковное государство, или светские владения папы, возникло, как и другие государства, на основе естественного развития исторических событий, но с одним весьма существенным отличием. Церковное государство выросло из "наследия св. Петра" - весьма обширного частного владения, которое в результате щедрых даров и мирных приобретений расширялось до 600 года под властью римского епископа и которое, распространяясь по Италии, Сицилии, Корсике, Сардинии, Галлии, Истрии, а также на Востоке, превратило папу в самого крупного и богатого собственника в мире. Ради этих владений папа проявлял живейший интерес к политическим событиям на итальянском полуострове, чувствуя себя обязанным делать все возможное для защиты собственности церкви...
Нельзя, кроме того, обойти молчанием тот факт, что римское законодательство дало епископам и, в первую очередь, папе немалые чисто политические права"*.
* (I. Marx, Storia ecclesiastica, Firenze, 1938, vol. I, p. 218. Необходимо отметить, что И. Маркс - католический священник, что его книга была разрешена к напечатанию церковными властями и что ею пользуются во многих немецких семинариях.)
"Владения римской церкви - "наследие св. Петра" - состояли из пахотных и луговых земель с деревнями, лесами и рудниками; некоторые города тоже оказались на положении собственности римской церкви. Самыми мелкими частями владений церкви были участки земли (fundi), обрабатывавшиеся номинально свободными, но прикрепленными к земле крестьянами (coloni, rustici). Определенное количество таких участков, от 5 до 34, составляло массу, которая обычно отдавалась в наследственную аренду (onductore massarurn); массы образовывали патримониум, который в. Италии обычно охватывал все владения одной из античных провинций. Так, существовали патримониумы Сиракузский, Панормитанский, Калабрийский, Апулийский, Самнитский, Неаполитанский, Кампанский, Этрусский, Иллирийский, Галльский и т. д. - всего 23 патримониума. Из следующих данных можно составить общее представление о владениях римской церкви: при Григории I она имела в Сицилии более 200 деревень (массы); когда Лев Исавр присвоил церковные владения в Сицилии и Калабрии, было подсчитано, что годовой доход с них составляет около 400 000 лир (огромная по тому времени сумма)...Управление патримониумами осуществлялось администраторами, которыми были почти исключительно духовные лица римской церкви... "Подданными римской церкви" (Familia Ecclesiae Romanae) были рабы, колоны и свободные арендаторы"*.
* (I. Marx, Storia ecclesiastica, vol. I, p. 220 - 221.)
По мере того как этот процесс обогащения расширялся и совершенствовался, церковная иерархия все шире использовала религию как политический инструмент, чтобы завоевать благосклонность правительства и помочь господствующим группам держать в повиновении с помощью религиозных доводов неимущие классы (как это имеет место и в настоящее время в Италии и в других местах, где массы побуждаются голосовать за клерикальные партии под страхом ада и отлучения), всеми силами стараясь подавить попытки перевести церковь на путь евангельской бедности и простоты.
Да и сама церковь, обладательница огромных богатств, была крайне заинтересована в том, чтобы удерживать в подчинении низшие и порабощенные классы, которые трудились в ее бесчисленных владениях, где царили феодальные порядки; для достижения этого церков-ники использовали, помимо светской власти, невежество масс, религиозные суеверия. Монашество, которое вначале протестовало против этих не слишком похвальных нравов и которое посредством верного следования "евангельским заветам" стремилось вернуть церковь к первоначальной простоте и бедности, стало через короткое время богатым, перестало являться серьезным препятствием для церкви и в конце концов стало орудием в ее руках.
Для удержания своих владений церковь, как свидетельствует история, прибегала к оружию, а если собственных сил нехватало, - к иностранному вмешательству*.
* (Типичным является случай, послуживший поводом для знаменитого "дара Пипина". Лангобарды, которые были правоверными католиками, стремились объединить Италию, устранив всякую другую политическую власть с полуострова. Григорий III (ум. в 741 году) обратился к Карлу Мартеллу, "государю франков", за вооруженной поддержкой. Карл отказал ему, так как был другом лангобардов. Папа Григорий и его преемник Захарий пытались помочь делу дипломатическими переговорами и политическими компромиссами. Но так как король Астольф вознамерился завоевать всю Италию и в 751 году захватил уже Пентаполи и Равеннский экзархат, папа Стефан II отправился во Францию просить помощи у Пипина. "В Сен-Дени между папой и королем был заключен договор, который заложил основы политических отношений между папой и императором на протяжении всего средневековья. Были принесены взаимные клятвы в любви и покровительстве. Стефан II снова благословил короля, королеву и их детей, навсегда запретив франкским сеньорам под страхом отлучения от церкви выбирать короля, который не принадлежал бы к роду Каролингов. Со своей стороны, Пипин и его сыновья, получившие титул римских патрициев, обязывались поддерживать папу и римскую церковь всеми находящимися в их распоряжении силами.
Для выполнения своего обещания Пипин должен был отправиться в поход со своим войском - первый раз в 754 году, а когда Астольф не выполнил данной им клятвы вернуть земли, о которых шла речь, Пипин выступил вторично в 755 году. Дарственным актом были "отданы апостолу (Петру) и его представителю, папе, а также всем его преемникам в вечную собственность и владение эти города", то есть Равеннский экзархат и Пентаполи". (I. Marx, Storia ecclesia-stica, vol. I, p. 222.))
Все те, кто пытался препятствовать церкви, кто хотел бороться, были принуждены к молчанию или устранены. Таковы Арнальдо из Брешии (ум. в 1155 году), Джоаки-но да Фиоре (1130 - 1201), Джованни да Парма (1208 - 1289), Герардо да Фиденца (1200 - 1276), альбигойцы (XIII век), "бедные братья лолларды" (XIV век), Джон Виклиф (1320 - 1384), гусситы (XV век), протестанты и т. д.
Об Арнальдо из Брешии Руджеро Бонги пишет: "Джованни Салисбуриензе, относившийся не к рядовым, а к выдающимся людям своего времени, ум острый и практический, высказал об Арнальдо правильную мысль, может быть самую правильную, которая когда-либо была высказана о нем: он говорил вещи, которые в высшей степени соответствовали закону христиан, но которые в то же время совершенно расходились с жизнью"*.
* (R. Bonghi, Arnaldo da Brescia, Milano, 1949, p. 70.)
Это представляется справедливым: Арнальдо и другие были люди, следовавшие Евангелию; они говорили на языке Евангелия (следовательно, не на языке теологов), за исключением некоторых, которые впадали в известные преувеличения, оправданные, впрочем, неприглядным моральным состоянием церкви и ее принципов, и утверждали, что для сильных болезней нужны сильные лекарства. Но официальная церковь не хотела их слушать.
Впрочем, подобные вещи происходят и сегодня: в Ватикане признают (и кто мог бы это отрицать?), что влияние церкви, ее авторитет постоянно уменьшаются; духовная деятельность, "религиозная" жизнь пользуются все меньшим успехом даже среди отсталых женщин.
Сегодня в Италии в относительных цифрах в шесть раз меньше духовных лиц, чем было в 1853 году.
Ватикан понимает опасность и ищет средство против нее. Однако не видно, чтобы он нашел что-либо эффективное. Поиски духовных экспертов, недели заседаний и все другие меры - это просто потеря времени. Все благоразумно обходят существо вопроса, боясь неприятностей со стороны святого престола.
Очевидно, недостаточно одеть монахинь в современные костюмы, снабдить священников велосипедами и подсказать им линию поведения, которая помогла бы их сближению с мирянами. Это внешние средства, которые ничего не дают, так как болезнь - внутренняя. Настоящее средство, говорят многие, состоит в том, чтобы духовенство совсем не занималось политикой, отказалось от своих богатств, в общем вело себя так, как предписывает Евангелие.
Эти факты не должны нас удивлять. Мы их встречаем не только у католиков. Действительную причину явления нужно искать в особенностях церковной экономики; это доказывается хотя бы тем, что то же самое происходило и в "еретических" церквях. В аналогичных условиях эти церкви также не пользовались популярностью среди народных масс и проводили в отношении угнетенных точно такую же политику.
Достаточно вспомнить о жесточайших репрессиях протестантов против крестьян в Германии во времена Лютера. Последний в конце концов передал дело "реформации" в руки немецких государей. В наши дни протестантская церковь, обладающая большими богатствами, всецело связанная с капитализмом, не имеет среди народных масс прежнего влияния.
Мы рассмотрели в основном политику церкви до кануна нового времени. Перейдем теперь к современной эпохе.
Позиция церкви не изменяется. Церковь попрежнему на стороне реакционных сил. Церковь борется с французскими революционерами, состоит в дружбе с контрреволюционными правительствами, с милитаристской Пруссией, с клерикалом и реакционером князем Меттернихом, с "православным" русским царем; она укрепляет "Священный союз" (в котором не было абсолютно ничего священного, но который проводил реакционнейшую политику), она всеми силами противится "объединению Италии и обращается с призывами к австрийцам и французам сражаться против итальянцев.
Как только возникает рабочее движение и появляются социалистические учения, церковь яростно выступает против них. Пий IX в некоторых документах, например в Syllabus и в энциклике Quanta cura (оба опубликованы 18 декабря 1864 г.), уделяет им большое внимание.
В Syllabus в параграфе 4, озаглавленном "Социализм, коммунизм, тайные общества, библейские общества, клерикально-либеральные общества", Пий IX заявляет: "Такого рода зараза часто и в самых строгих выражениях порицается в энциклике Qui pluribus от 9 ноября 1846 года (1); в обращении Quibus quantisque от 20 апреля 1849 года (4); в энциклике Nostis et Nobiscum от 8 декабря 1849 года (5); в обращении Singulari quadam от 9 декабря 1854 года (13); в энциклике Quanto conficiamur moerore от 10 августа 1863 года (28)"*.
* ("Acta Sanctae Sedis", 3, 1867, p. 161; "Pii IX Pontif. Maximi Acta", III, p. 689.)
В энциклике Quanta cura, цитировавшейся нами выше, коммунизм и социализм определяются как "пагубнейшее заблуждение".
Лев XIII, опять-таки по поводу социализма, говорит: "Из этой ереси (протестантской реформации. - А. Т.) возникли в прошлом веке и ложная философия, и так называемое новое право, и народный суверенитет, и эта чрезмерная распущенность, которую очень многие принимают за свободу. От этого пришли к следующей ступени, к заразе, именуемой Коммунизмом, Социализмом, Нигилизмом, которые представляют собой страшное зло и, по существу, смерть цивилизованного общества" (энциклика Diuturnum от 29 июня 1881 года).
И еще: "Итак, в первую очередь необходимо согласиться со следующим положением: человечество должно безропотно нести свое бремя; устранить из мира социальное неравенство невозможно. Правда, это пытаются сделать социалисты, но всякая попытка, направленная против природы, бесполезна" (энциклика Rerum novarum от 15 мая 1891 года).
Итак, по мнению папы, условия, при которых существуют эксплуатируемые и эксплуататоры - а в этом суть проблемы, - не могут измениться, так как они соответствуют природе или, иными словами, божьей воле, так как бог - создатель законов природы. Невозможно, казалось бы, договориться до подобных вещей, и, однако, это было написано черным по белому*.
* (См. также: Лев XIII, энциклика Quod apostolici muneris от 28 декабря 1878 года, энциклика Libertas от 20 июня 1888 года, энциклика Graves de communi от 18 января 1901 года. Относительно выступлений церкви против социалистических учений мы еще скажем.)
Когда пала светская власть церкви, ее реальное, земельное, экономическое могущество в Италии и во всем мире не исчезло; необходимо было, как и раньше, охранять его, обеспечивать и умножать. Но тут возникло серьезнейшее практическое препятствие: под влиянием идей и событий, вызванных французской буржуазной революцией, деспотические абсолютистские режимы, которыми церковь пользовалась для поддержания и укрепления своих интересов, или исчезли, уступив место республикам, или отказались от своих прежних методов правления. Правительства приходили теперь к власти только в результате выборов (хотя в них и участвовали почти повсюду лишь имущие классы) и деятельности политических партий.
Но политическая партия не может существовать, если она не имеет программы, выражающей социально-экономические требования известных слоев и дающей направление ее теоретической и практической деятельности.
Церковь не имела в то время ни партий, ни социально-экономической доктрины, которая могла бы положить начало их существованию и деятельности. Правда, церковные "ортодоксы" занимались юридическими и социальными вопросами, но фрагментарно, в абстрактной форме; теория и практика системы такого рода отсутствовала. Причину такого положения легко понять: церковь до того времени не нуждалась в подобной системе. Отныне такая потребность возникла. Следовательно, какую-то систему надо было соорудить, и побыстрее. Вот почему к середине прошлого века зарождается католическая социология.
Что это не голословное утверждение, видно из фактов. Социальные энциклики, папские документы такого рода встречаются действительно лишь начиная с Пия IX; строго говоря, даже только со Льва XIII.
Эта церковная социология, по всей видимости, не имеет другой цели, кроме оправдания существования и деятельности политических течений и партий, созданных и руководимых церковью в различных странах.
Исследование папских документов (от Льва XIII и далее) показывает, что мы основываемся на фактах, а не на произвольных заключениях. Речь идет о системе, которая с научной точки зрения не представляет чего-то органического, четко определенного и, в особенности, способного дать ответ на животрепещущие проблемы современной жизни. Однако у нее есть цель и даже весьма определенная цель, которая становится совершенно очевидной из анализа документов.
Папские энциклики основываются на весьма общих абстрактных соображениях (власть исходит от бога, а не от народа; церковь и государство должны сотрудничать,
хотя первая и выше второго; свобода должна сочетаться с умеренностью; повиновение установленным властям необходимо; зло и невзгоды являются результатом отрыва людей от бога и церкви и т. д.).
Когда же папы приближаются к конкретным проблемам, они обходят их стороной. Они не предлагают никакого серьезного средства, которое устранило бы причину социальной несправедливости, то есть эксплуатацию человека человеком, эксплуатацию, являющуюся результатом частной собственности на средства производства. Они игнорируют тот факт, что подавляющая часть богатств, произведенных работниками умственного и физического труда, попадает в руки собственника средств производства.
Напротив, основная забота католической социологии состоит в том, чтобы не замечать этой проблемы, замалчивать ее, предлагать для ее решения различные паллиативы. Это объясняется, повидимому, страхом, что любое значительное изменение в существующем положении вещей будет означать потерю экономических и политических привилегий и преимуществ церкви и нанесет ущерб ее интересам.
Разумеется, папские документы не говорят об этом открыто, но это видно из каждой их строчки, если только не поддаваться влиянию фраз, возвышенных, величественных и самодовольных, не допускающих и мысли о возможности противоречия или ошибки, фраз, то вкрадчивых и внешне мягких, то полных угроз - всего того, что составляет стиль энциклик.
Верно, что в энцикликах папы часто обращаются к богатым с порицанием и осуждением. Но нужно смотреть на существо дела.
"В данном вопросе, - говорит Лев XIII (энциклика Rerum novarum), - величайшей ошибкой является взгляд, согласно которому один общественный класс является естественным врагом другого, как будто бы богатые и пролетарии самой природой были созданы для того, чтобы вести между собой беспощадную борьбу. Это в высшей степени противоречит разуму и истине; наоборот, безусловно истинно, что подобно тому как в человеческом теле различные члены сочетаются между собой и образуют гармоническое симметричное целое, так и природа хочет, чтобы в человеческом обществе эти два класса находились в гармонии и чтобы результатом этого было равновесие. Для каждого из них другой абсолютно необходим; не может существовать ни капитал без труда, ни труд без капитала".
Да будет нам позволено сделать по этому поводу несколько замечаний. Непонятно, почему утверждение, что эксплуатируемые не живут в согласии с эксплуататорами, должно рассматриваться как "ошибка". Непонятно, почему это утверждение должно считаться обвинением по отношению к природе, к ее законам и богу, который является их создателем. Не бог, не природа, а человеческий эгоизм, как нам представляется, - причина этих ненормальных условий жизни.