Возможно, им все же понравилась домашняя атмосфера паба, возникшая после того, как музыканты подключили свои маленькие усилители. В то время как седовласый Карл и остальные члены команды Эдмундса сидели на сцене, по бокам ее находились Эрик Клэптон, двое оставшихся Stray Cats, Розанн Кэш (дочь Джонни) и Ринго Старр, который должен был стучать в «Honey Don't» с его же вокалом, а также петь вместе с Карлом «Matchbox» — два номера Перкинса, исполнявшиеся им в составе Beatles.
Никто не удивился, когда на первый план вышел Джордж в мешковатом сером костюме, чтобы спеть «Everybody's Trying To Be My Baby». Однако, когда его часть выступления продолжилась менее известными номерами из эпохи Silver Beatles — «Your True Love» и «Gone Gone Gone», — многих поразили неподдельный энтузиазм и очевидное наслаждение, с какими он их исполнял. Двухдневных репетиций вполне хватило для того, чтобы гитара Джорджа звучала вполне уверенно, увереннее, нежели вокал. Его манера в гораздо большей степени способствовала созданию духа рокабилли, чем поспешная и небрежная игра Клэптона. Тем не менее оба получили большое удовольствие, сидя среди других музыкантов, окружавших почтительным полукругом Карла, притоптывавшего ногами в финале.
Дабы продлить это удовольствие, он пригласил Перкинса на снимавшуюся для телевидения вечеринку, посвященную десятилетию «HandMade Films» в бизнесе. Поскольку за это платил он, Джордж без каких–либо сомнений вышел на сцену вместе с Карлом. Под аккомпанемент Джо Брауна, Рэя Купера и прочих известных музыкантов этот дуэт исполнил «That's All Right», «Boppin'», «The Blues» и другие номера 1950–х, в то время как подгулявшие гости отводили душу на танцполе «Shepperton Studios». Спич, произнесенный после ужина распорядителем церемоний Майклом Пэлином, завершился тостом в честь организатора празднества. На это Джордж ответил: «Благодарю вас за то, что пришли. А теперь уматывайте», — чем вызвал взрыв смеха.
Среди гостей находились Мадонна и ее муж Шон Пени. После того как они снялись в «Shanghai Surprise» по мотивам романа Тони Кенрика «Faraday's Flowers», Джордж «не видел их до того самого дня». Не видел он и последний фильм Мадонны. Эта дерзкая маленькая поп–певица, видите ли, возомнила себя киноактрисой. Подобно Петуле Кларк и Силле Блэк, Мадонна обладала обычной внешностью и неплохим вокалом, но в отличие от них вела себя как звезда. Однако ее ветреный муж с негодованием отказывался быть «мистером Мадонна». Он также был хорошим киноактером, хотя его лицо вызывало желание стукнуть по нему кулаком. Сам мистер Мадонна, отличавшийся вспыльчивым нравом, однажды заработал себе в драке тюремный срок.
Вероятно, испытывая почтение к более славной родословной своих хозяев в мире шоу–бизнеса, Пенны вели себя вполне прилично, когда гостили во Фрайер Парк. «Едва узнав об этом проекте, Шон Пенн и Мадонна тут же захотели принять в нем участие. Мы тогда не знали, сколько проблем они нам создадут». Оба до этого уже снимались, а у Мадонны к тому же имелся солидный запас хитов. Хотя на этот фильм пробовались и другие актрисы, Джордж согласился взять ее: «Лучше она, чем кто–то, кого никто не знает». Тем не менее, вложив в «Shanghai Surprise» 10 миллионов фунтов, руководители «HandMade Films» были «чертовски счастливы, что вернули деньги и не остались без штанов».
По мнению Джорджа, катастрофа едва не разразилась потому, что «она считала себя звездой, и пресса постоянно протаптывалась по ней. Отказ Пенна и его жены давать интервью на Флит–стрит расценили как провокацию, и с момента приземления пары в Хитроу по пути к месту съемок в Цзюлуне, Гонконг, их жизнь превратилась в кошмар. Не помогло даже добровольное заточение в гостиничном номере, поскольку изобретательные журналисты в поисках сенсаций переодевались служащими отеля.
Более чем кто–либо другой, Джордж мог посочувствовать Пеннам, попавшим в столь неприятное положение, о чем он и сказал на пресс–конференции в Лондоне в марте 1986 года. Как и на завтраках по поводу выхода «50 Years Adrift», большинство вопросов было обращено к Джорджу. В конце Мадонна провозгласила: «Не такие уж мы и плохие люди, разве нет? До свидания».
В надежде на то, что журналисты согласятся с этим заявлением, исполнительный продюсер и звезды разъехались — Джордж в Хенли, Пенны в Цзюлун, преследуемые по пятам прессой. К радости читателей газет, ситуация лишь ухудшилась. В таблоидах рядом с кадрами из «Shanghai Surprise», добытыми незаконным путем, печатались как правдивые, так и вымышленные истории о том, как телохранители Пенна избили фотографа; о том, как девушка–косметолог была уволена за то, что попросила у Мадонны автограф; о постоянных бурных ссорах между супругами.
К сентябрю перерывы в съемках стали настолько частыми и продолжительными, что Джордж был вынужден вылететь в Гонконг, чтобы уладить возникшие проблемы. Впоследствии он смеялся над этим «кровавым кошмаром», одним из проявлений которого был заголовок на первой полосе — «Джордж Харрисон появляется в роли киномагната, чтобы образумить Пеннов!». Когда эта вполне приличная газета с Кадогэн–стрит достигла Цзюлуна, «у Шона и Мадонны сложились не самые лучшие отношения со съемочной группой. Им (техническому персоналу) было нелегко часами таскать оборудование на холоде. И в то время как она сидела в теплом трейлере, те согревались горячим чаем. Так что, когда я приехал, съемочная группа ненавидела их».
Приезд исполнительного продюсера заставил Мадонну спуститься с заоблачных высот, и она даже предложила устроить вечеринку для рабочих. Джордж понял, что эта запоздалая любезность не исправит положение, «потому что, сказать по правде, никто не пришел бы». Второй раз в том году он испытал из–за Мадонны все прелести общения с папарацци. Хотя он держался с привычной уверенностью, щелканье фотокамер вызвало гримасу недовольства на его лице, которая явно контрастировала с довольной ухмылкой миссис Пенн.
Последнее высказывание Джорджа о Мадонне в «Shanghai Surprise» звучало следующим образом: «У нее нет чувства юмора, и это несчастье, потому что мы снимали комедию». Некоторых поразили его твердость и выдержка во время этого эпизода, когда ему пришлось иметь дело, с одной стороны, с наглым репортером, а с другой — с высокомерными Пеннами. «Никогда не думал, что вы такой», — сказал Джорджу Джон Пил во время ток–шоу на ITV.
Харрисон записал саундтрек и к «Shanhgai Surprise», но он так и остался неизданным, «потому что фильм фактически не удался». За исключением затянутых интерлюдий, таких, как «Hottest Gong In Town», большая часть этого материала впоследствии появится либо в виде альбомных треков, либо на вторых сторонах синглов. Сначала предполагалось, что Джордж споет дуэтом с Мадонной в заглавной теме, но затем эта работа была предложена более покладистой Викки Браун, бывшей Vernons Girl, супруге Джо и звезде кабаре в Северной Европе.
В песне «Shanghai Surprise» речь шла о рикшах, Малой Азии и о том, как «чертовски далеко находится Китай». Джордж переключился с тихоокеанского стиля «Gone Тгорро» на яркое тонально окрашенное звучание шен, кото, эрху и других подобных инструментов Юго–Восточной Азии, которое было воссоздано в студии Фрайер Парк с помощью синтезатора, педалей всевозможных эффектов и западных сессионных музыкантов. Этот опус представлял собой столь же аккуратную и очаровательную стилизацию, что и «Tokyo Joe» Брайана Ферри и «Made In Japan» Джона Энтуистла. Меньшая доза «желтой опасности» содержалась в «Breath Away From Heaven», пьесе с хрупкими глиссандо цитры и «приятными словами» Джорджа об улыбках и шепоте на заре «в другой жизни». «Someplace Else», впустую потраченная на фильм Мадонны, была бы вполне уместна на «Gone Тгорро».
В сцене в ночном клубе звучала «Zig–Zag», в которой вокал Джорджа играл такую же незначительную роль, как и в «Greece». С вступлением приглушенных трубы и кларнета его команда переходила на традиционный джаз в стиле Кении Болла. Большое значение имело присутствие в «Zig–Zag» Джеффа Линна, чья связь с Харрисоном окажется гораздо более продуктивной в последующие месяцы. Убедившись в том, что «когда ты сочиняешь, играешь и продюсируешь, можно легко заблудиться», Джордж давно искал соратника, которому была бы присуща такая же объективность, как эстету перкуссии Рэю Куперу, но более близкого ему самому в профессиональном плане. «Я долго думал: кто понял бы меня и мое прошлое, из тех, к кому я испытываю большое уважение, и тут мне в голову пришла мысль о Джеффе Линне». Он сказал об этом Дэйву Эдмундсу, чьи два последние альбома продюсировал Линн. Приехав в Лос–Анджелес, Дэйв довел эту информацию до сведения Джеффа и передал бородатому лидеру утратившей к тому времени актуальность ELO приглашение на ужин во Фрайер Парк.
Руководивший в ELO исследованием периода наиболее напыщенной психоделии в творчестве Beatles, 39–летний Линн был сессионным музыкантом–ветераном, чье мастерство шлифовалось в юные годы в Бирмингеме, где он превратил свою комнату в доме на Шард Энд в пещеру Аладдина, заставленную магнитофонами и прочей аппаратурой. Несмотря на все технические усовершенствования, в своем отношении к проблемам звукозаписи Линн, казалось, прошел замкнутый круг и вернулся в исходное положение. Для поп–музыки 80–х были характерны записи, в которых вокал плавно скользил поверх идеально выверенных по времени секвенций, «twanging plank», диско–баса и других программируемых звуков. Японцы даже изобрели автоматическую установку, намеренно совершавшую, время от времени, ошибки с целью придания записи более «человеческого» звучания. Ничего подобного не было на альбоме Стива Уинвуда 1982 года, на обложке которого «особой благодарности» удостоились в большей степени технические устройства и звуковые лаборатории, нежели люди.
В работе с ELO Линн не прибегал в такой степени к дорогостоящим электронным средствам, за что снискал уважение у рок–н-роллыциков вроде Дэйва Эдмундса. Тем же чувством проникся к нему и Джордж, когда они с Джеффом в процессе изучения друг друга «пили красное вино в течение полутора лет». Признавшись в том, что он использовал автоматическую ударную установку в «Gone Troppo», дабы «сделать его жестче», Джордж облегчил душу, уверив Джеффа в своей нелюбви к автоматизации музыки. Незадолго до этого он ввел «несколько модулей выбора» в техническое оснащение FPSHOT, но заявил: «Я отдаю предпочтение старым методам — ручному микшированию во время уикенда с друзьями — как и своей древней «Fender Strat». Он хотел, чтобы «все эти киты, застрявшие во льдах, — а именно, магнаты музыкальной индустрии — освободили музыкантов от чувства вины за то, что они не используют синтезатор и не умеют программировать его», к чему прямодушный Линн добавил: «Даже не трать время на обучение, просто играй на фортепьяно».
Для Джорджа Джефф был «идеальной находкой». Сам Джефф говорил: «Если бы я захотел работать с кем–либо, то это был бы Джордж». Теперь, заручившись помощью Линна, Джордж был готов дезавуировать свое заявление 1982 года по поводу того, что он отходит от дел, выпуском нового альбома — и, хотя широкой публике ничего не было известно об этом проекте до последнего момента, приводной механизм был задействован задолго до этого. Даже идея его продвижения представлялась достаточно заманчивой, несмотря на весьма неприятные ассоциации, связанные с подобной работой.
Все это было очень хорошо, но имело ли смысл возвращаться? Хотя со времен «Somewhere In England» Джордж осуществлял активную деятельность на другом профессиональном поприще и регулярно появлялся на публике, когда он материализовался, чтобы защитить Мадонну, это было похоже на явление духа из недавнего прошлого, не имеющего никакого отношения к жизни, в которой вы просыпаетесь, едете на работу, возвращаетесь домой, ложитесь спать. Симптомом разочарования широких масс в Джордже стало уменьшение тиража журнала фэн–клуба Харрисона в Глазго, выходившего под названием «Soft Touch», который впоследствии превратился в издание, посвященное Beatles в целом, потому что, как писал редактор Дэвид Данн: «Я обнаружил, что Джордж Харрисон на самом деле никому не интересен. Мне он представляется малопривлекательной и депрессивной личностью. Его бездеятельность лишает смысла выпуск посвященного ему фэн–журнала».
Среди изречений Дилана, часто цитировавшихся Джорджем, было такое: «Я стал врагом самому себе в тот момент, когда заговорил». Он давал пищу слухам, которые представляли его психопатическим типом, похожим на основателя Pink Floyd, затворника Сида Барретта, своими высказываниями вроде «Я выращиваю цветы и наблюдаю, как они растут. Я не хожу по клубам и вечеринкам, а просто сижу дома и смотрю, как течет река». Даже брат Питер «почти не общался с Джорджем в те дни». Таким образом, Джордж оказался в положении Леннона, которого в свое время называли «Говардом Хьюзом поп–музыки». Вместо бутылок с мочой и ногтями длиной в ярд, приписывавшихся знаменитому отшельнику, таблоиды повествовали о том, как в Куппакулуа Харрисон пользуется унитазом, который начинает воспроизводить «Lucy In The Sky With Diamonds», как только поднимается его сиденье. В 1990 году одна газета описывала его как кокаинового наркомана. С настойчивостью, достойной Питера Селлерса, любую болезнь Джордж лечил травами, отказываясь от услуг традиционной медицины. Если у него выходил из строя музыкальный автомат, мастеру, приходившему чинить его, завязывали глаза, когда он проходил по дому. Кролики равнодушно наблюдали за тем, как он гоняет по опоясывавшей поместье кольцевой десятимильной трассе на «Porsche» или «Ferrari» со скоростью 140 миль в час.
Хотя Джордж заявлял, будто старается ездить не очень быстро, хорошо известен факт, что он однажды был оштрафован судьей Брентфорда на 50 фунтов за езду на своем «Porsche 924» со скоростью «всего» 84 миль в час — хотя, по утверждению полиции, скорость составляла 90 миль в час — по шоссе М4, ведущему в Лондон.
Как в случае с лохнесским чудовищем, время от времени появлялись неофициальные сообщения о том, что Джорджа видели то за чашкой чая с Джеффом Линном в бирмингемском отеле, то за кулисами на «Wembley» во время концерта Simon And Garfunkel, то на вечеринке по случаю дня рождения Элтона Джона. Репортеры «Honolulu Advertiser» отмечали его присутствие на художественной выставке на Гавайях, а однажды он появился в Квинсленде на австрало–азиатском Grand Prix. Несмотря на все меры предосторожности, «казалось, вся Австралия знала о моих приездах на остров Уитсанди, и люди целыми толпами съезжались поглазеть на меня. Жить там стало просто невозможно».
После продажи этого поместья жилищные возможности Джорджа существенно ограничились, и в прессе его начали называть «Отшельником из Фрайер Парк». Тем не менее, хотя его так называемое затворничество усугублялось высвобождением духа Джона, страх за собственную безопасность со временем трансформировался у него в благодушный фатализм, позволявший ему появляться в магазинах в районе Фалэз Сквер, в торговом центре в Челси возле офиса «HandMade Films» и других общественных местах. «К счастью, сегодня я могу свободно ходить по улице, потому что очень немногие узнают меня, и это просто замечательно».
Весьма заметный в пуловере лимонного цвета, он ходил вокруг Shiplake College, расположенного на полпути между Хенли и Редингом, в сопровождении его директора Питера Лэппинга. До 13 лет Дхани посещал Dolphin School, недалеко от Твайфорда. Являя собой антитезис формальному образованию его отца, это заведение Монтессори предоставляло широкие возможности, включая преподавание французского языка с самого начала, дошкольные классы, а также отсутствие униформы. Shiplake College Джорджу порекомендовали Джон Лорд и барабанщик Deep Purple Ян Пэйс, чьи дети поступили туда после окончания Dolphin School. Если бы родители Дхани придерживались тех же патриархальных взглядов, что Пол и Линда Маккартни, они послали бы его в одну из государственных школ Хенли вместо этого шикарного платного заведения с обширной территорией, каскадом спускавшейся к берегу Темзы, чья вода в хорошую погоду летом бурлила от ударов рук, ног и весел.
Обеспечивая своего сына всем самым лучшим, родители надеялись, что смогут «привить ему правильные ценности. Для нас было бы кошмаром, если бы он вырос испорченным. Ни одному ребенку не нравится, когда его выделяют». Тем не менее, хотя дома на этом никогда не заострялось внимание, Дхани не мог не знать о статусе своего отца, несмотря на то что — как в случае с Джоном и Шоном Ленноном — «отставка» Джорджа позволила ему уделять больше внимания своему потомку по сравнению с большинством других семей. Знакомые Джорджа сходились во мнении, что он чрезвычайно хороший отец. Лучше всего отражали сбалансированность жизни Харрисона в тот период два его кратких предисловия — к «Chant And Be Happy», истории движения Харе Кришна, и «Brown Sauce», жизнерадостной автобиографии Джо Брауна. Достигнув крайней низкой точки своей славы, «я жил жизнью обычного человека. В газетах пишут, что я такой, этакий и еще какой–то, но, как говорит Джефф Линн, «все это бумага для отхожего места».
Trembling Wilbury
В конце 1980–х Джордж был самым деятельным — в коммерческом плане — из экс–Beatles. Накал конкуренции между ним и его бывшими собратьями с возрастом спал, но Джорджу наверняка было приятно сознавать, что он занимает более высокие, чем у Пола, места в чартах, а его самолюбие, должно быть, щекотали слухи, будто тот высказывал желание сочинять вместе с ним музыку. Со времен «Hey Darlin'» минула целая эпоха. Распустивший Wings еще в конце 1970–х, Маккартни объединился с Элвисом Костелло, одним из первых и наиболее успешных послов новой волны, чтобы попытать счастья по другую сторону Атлантики. Пол рассматривал ситуацию следующим образом: «Джордж пишет музыку с Джеффом Линном, я пишу музыку с Элвисом Костелло — поэтому вполне естественно, что я хочу работать с Джорджем… и мы оба заинтересованы в этом, лишь бы нам удалось разгрести все это дерьмо».
Под «дерьмом» он подразумевал проблему раздела денег Beatles. «Бурей в стакане воды» назвал один из адвокатов «Apple» иск Харрисона, Старра и миссис Леннон против Пола в связи с контрактом, в результате которого шесть записанных им после распада Beatles и переданных «Capitol» альбомов принесли ему повышенные авторские гонорары за счет принадлежавших компании активов Beatles. В своем послании Джорджу на Мауи Маккартни писал, что у истцов «очевидно, помутился рассудок».
Помимо всего прочего, Харрисона — находившего клип Майкла Джексона «Thriller» «самым мещанским из тех, что я когда–либо видел», — возмущало, что тот, записавший вместе с Полом пару синглов, владел большинством издательских прав Beatles. «Это все равно что владеть правами на Пикассо, — считал Джордж. — Со стороны Майкла Джексона было не совсем порядочно приобретать наш старый каталог, ведь он знал, что Пол тоже намеревался его купить. Считалось, что он друг Пола». Джордж, Пол и Ринго разделили негодование Йоко в отношении биографии Леннона, написанной Альбертом Голдманом, который, облив перед этим грязью Пресли, изобразил Джона натуральным сумасшедшим. Подобно Марку Чепмэну, Голдман явно страдал определенными отклонениями, и его нездоровая любознательность породила совершенно гнусную «The Lives Of John Lennon». Джордж — лучший авторитет во всем, что касалось Леннона, — с гневом говорил: «Читатели не понимают, что все это рассчитано на дешевый эффект. Человеческое сознание инертно, и типы вроде Голдмана наживаются на том, что порочат тех, кто уже не может ответить им». Джордж и другие часто выражали сожаление о том, что с ними нет Джона, ведь «он был таким забавным». В те дни бывшие Beatles встречались не на сцене или в студии, а за столом. Модным ресторанам Найтсбриджа, таким, как «San Lorenzo», — где о приходе знаменитостей торжественно возвещал вертевшийся волчком Никоне, — Джордж и Пол — оба приверженцы здоровой пищи — предпочитали «Healthy, Wealthy and Wise» в Сохо, где кришнаиты, одетые в обычную одежду, подавали «хорошо сбалансированные блюда из свежих продуктов». Когда собиралась вся троица, чаще всего они ужинали в китайском ресторане на Финчли–роуд. Однажды Харрисону так понравилось обслуживание в этом заведении, что он оставил там в качестве чаевых 200 фунтов.
Подкрепившись изысканными деликатесами, сохранившиеся участники, наверное, самого уникального коллектива столетия дружески беседовали и предавались воспоминаниям. Теперь, когда все финансовые проблемы нашли свое разрешение, Джордж «вспоминал много хорошего. Раньше на память обычно приходило только плохое, но прошло много времени, и все встало на свои места». Между ним и Ринго все встало на свои места уже давно, но отношения с Полом все еще оставляли желать лучшего. Поскольку, посетив в одно и то же время музыкальный фестиваль в Италии, они с Полом даже не встретились, Джордж счел своим долгом заявить на телевидении: «Мы вовсе не избегаем друг друга. Просто ни один из нас не знал о присутствии другого». Окруженный журналистами после приземления в Хитроу, Джордж сказал, что Пол «дуется на меня», о чем стало известно широкой публике.
Однажды пригласив Джорджа к себе домой на чашечку кофе, Пол мог заполнить пробелы в его понимании относительно сущности пакта Леннон— Маккартни. Лениво напевая «She's Leaving Home» под фисгармонию Пола, Джордж поинтересовался, кто какую ее часть сочинил. «Потом я подумал: это же глупо. Я спрашиваю Пола о песне, написанной 20 лет назад. Какое значение это теперь имеет?» Когда были обнаружены свыше 50 записей группы, сделанных в «Light Programme», руководство Би–би–си посчитало, что программа из 14 частей на Radio 1, основывавшаяся на этом архивном материале, найдет достаточное количество слушателей.
Вместе с Полом и другими кумирами 1960–х — в основном американцами — Джордж принял участие в съемках документального телевизионного фильма, посвященного годовщине выхода «Sgt Pepper's Lonely Hearts Club Band», где он читал соответствующий отрывок из «Lay Of The Last Minstrel» Скотта. Это событие совпало с переносом альбомов Beatles на компакт–диски. Их появление было только одним из аспектов сохранявшегося спроса на музыку и музыкантов 1960–х. Помимо того, что переиздавались их старые вещи, пожилые поп–звезды появлялись в «Top Of The Pops» — либо в виде клипов, либо живьем — со своими новыми записями. Наряду с неувядающими Маккартни и Клиффом Ричардом телеэкраны заполняли Kinks, Beach Boys, Be Gees, Стив Уинвуд. В 1987 году кое–кому захочется представить Номер Один Тома Джонса как подтверждение того, что производство продукции вытеснило творчество. Джордж Харрисон, более юный, чем этот валлийский образец мужской красоты, тоже не остался в стороне.
С начала 1986 года его присутствие на музыкальной сцене становилось все более и более заметным. Выступление вместе с Джеффом Линном в бирмингемском «National Exhibition Center» явилось отдушиной между сеансами записи его нового альбома. Уже шла проверка звука, а Джордж еще мчался из Хенли на своем новом черном «Ferrari», чтобы успеть на это мероприятие, представлявшее собой нечто большее, чем обычный концерт. В нем принимали участие и другие известные музыканты, такие, как Дэнни Лэйн и Роберт Плант, являвшиеся спонсорами «Heartbeat '86», комитета, созданного Бевом Беваном из ELO для сбора средств в пользу детской больницы Бирмингема. Как выяснил Джордж, когда в Сиднее ему пришлось выступать вместе с Deep Purple, «стоит прийти на концерт, чтобы просто послушать его, как тебе обязательно повесят на шею гитару и вытащат на сцену». Так получилось и на этот раз. В финале Джордж вышел на сцену вместе с Плантом и Лэйном, и они исполнили старую добрую «Johnny В Good»., Менее чем через год Джордж вновь оказался на сцене в Лос–Анджелесе, где он занимался микшированием завершенного альбома, получившего название «Cloud Nine». Там они с Оливией прекрасно проводили время в компании Боба Дилана и Джона Фогерти, а в «Palomino Club» на Сансет–стрит блюзмен Taj Mahal спел им серенаду. Осмелевшие после нескольких бокалов мексиканского пива, мужчины из окружения Харрисона забрались на сцену, чтобы порадовать 400 посетителей хитами Creedence Clear–water Revival, старинными рок–н-роллами и песней Дилана «Watching The River Flow», спетой Джорджем. Несколькими месяцами позже он забыл слова «Rainy Day Women», которую исполнял на «Wembley» во время последнего концерта европейского тура Боба.
На «Wembley» Джордж был не новичком. 6 июня 1987 года, через 25 лет после пробной записи Beatles в студии «Parlophone», он появился здесь среди других звезд, чтобы принять участие в шоу, которое организовал Prince — один из его преемников на поприще благотворительности. На фоне упорядоченного безумия Curiosity Kills The Cat и других модных молодых исполнителей выступление изрядно нервничавшего Джорджа прозвучало ностальгически, как и выступление завершавших программу Freddie And The Dreamers. Между «While My Guitar Gently Weeps» и «Here Comes The Sun» он представил публике свой аккомпанирующий состав — Эрика Клэптона, Джеффа Линна, Ринго Старра, Элтона Джона и Мидже Юре из Ultravox, игравшего на бас–гитаре. Наверное, рукопожатие принца Уэльского имело для него меньшую ценность, чем похвала — «Папа, ты был великолепен!» — восхищенного Дхани, который впервые видел выступление отца на сцене. Правда, Дхани был несколько разочарован тем, что Джордж не исполнил «Roll Over Beethoven». Это был один из его самых любимых номеров Beatles — и ELO — потому что он был написан Чаком Берри. Мальчик открыл для себя этого корифея рок–н-ролла, услышав в фильме «Teen Wolf» песню Beach Boys «Surfing USA», которая родилась из «Sweet Little Sixteen» Чака. Порадовавшись музыкальным вкусам сына, Джордж откопал в своей коллекции записи 1958 года и скомпилировал для Дхани кассету с вещами Берри.
Взрослые Харрисоны продолжали расширять свои культурные и духовные горизонты, посетив концерт болгарской музыки и совершив поездку в Индию с целью более глубокого проникновения в тайны йоги и медитации. Переиздание в Британии маха–мантры Джорджа 1969 года привлекло внимание общественности к реальной перспективе закрытия «Bhaktivedanta Manor». Жителей Лечмор Хета, некогда находившихся в прекрасных отношениях с сотней или около того его обитателей, теперь раздражали возросший транспортный поток и шум, особенно во время длившегося неделю весеннего фестиваля «холи». К середине 1980–х за счет холи численность общины возросла до 20 000 человек. «Но одновременно у нас никогда не было столько людей, — возражал президент «Bhaktivedanta Manor» Акхандадхи Дас (Мартин Флеминг), — многие приходят лишь на час–два». Когда районный совет отклонил компромиссные решения, такие, как новая подъездная дорога, Джордж не стал столь же рьяно выступать в защиту центра, как ранее выступал против сноса «Regal Cinema». Его негласное вмешательство отсрочило, но не предотвратило закрытие центра, как было и в случае с кинотеатром.
Джордж совместно с Клиффом Ричардом принял участие в налоговой схеме, задействованной в 1977 году, которая была весьма привлекательной для людей с высокими доходами, поскольку давала им возможность декларировать 4 фунта убытков на каждый фунт инвестиций. Идея, родившаяся в недрах компании «Southbrook Film Group», состояла в том, чтобы вкладывать деньги в маленькие товарищества с ограниченной ответственностью — «Monday Films» и «Tuesday Films», — которые обеспечили 25 процентов финансирования трех крупных фильмов, включая победителя «Оскара» за 1987 год «Platoon». Однако, несмотря на апелляции в адрес палаты лордов, налоговое ведомство не позволило вкладчикам относить все свои убытки за счет вышеуказанных товариществ, что снижало шансы на осуществление подобного рода маневров в киноиндустрии. Для многих участников этой схемы процент на налоговые платежи за десятилетие более чем вдвое увеличил сумму декларации о доходах.
«Я ненавижу все эти махинации», — говорил Джордж. Он все больше передоверял финансовые дела заботам Дениса О'Брайена (покинувшего компанию в 1993 году) и постепенно сокращал свой творческий вклад в деятельность «HandMade Films», которая, согласно его оценке, «не была в последнее время особенно успешной. У нас большие долги. Мы не можем себе позволить тратить 25 миллионов долларов на съемки фильма. «HandMade Films» будет существовать и дальше, но, чтобы сохранить аудиторию, нужны блокбастеры с большими бюджетами вроде «Batman» и «Ghostbusters», наполненные всевозможными спецэффектами». Он согласился принять участие в дебатах с О'Брайеном, Бобом Хоскинсом и Майклом Пэлином в «National Film Theatre» во время съемок документального фильма «HandMade On Parade» осенью 1988 года, хотя в последнюю минуту был вынужден извиниться, поскольку связанные со звукозаписью обязательства требовали его присутствия в другом месте. Вскоре после ухода О'Бранена Джордж Харрисон совсем отойдет от дел в «HandMade Films». Пока же он — вместе с Ринго и еще одним старым другом, Донованом, — снялся в небольшой роли в «Walking After Midnight» с Мартином Шином и Джеймсом Коберном. Фильм частично снимался в Тибете, и в одной из его сцен фигурирует не предусмотренный сценарием далай–лама.
После того как их последние альбомы провалились на рынке, имена Харрисона и Старра чаще появлялись в колонках светской хроники, чем в «Melody Maker». Их видели в компании виконта Линли, Стива Уинвуда, Роджера Уотерса и актера Джорджа Хэмилтона в «Cafe de Paris». Племянник королевы присутствовал также вместе с бывшими Beatles среди избранных гостей в другом лондонском ночном клубе на вечеринке по случаю дня рождения жены Элтона Джона. Однако виконт не услышал хвалебные речи Джорджа в адрес Клэптона 7 июня 1987 года, когда Элтон Джон, Билл Уаймен, Ринго, Фил Коллинз и другие собрались в «Savoy Hotel», чтобы отметить 25–летие профессиональной карьеры Эрика. Лучший друг Джорджа был, по его словам, «замечательный парень. Я попал на одно из его выступлений в прошлом году, перед Пасхой и, стоя сбоку сцены, держал горящую зажигалку. В самом деле! До такой степени я его люблю». К тому времени Эрик уже расстался с Патти, но она сохранила с обоими бывшими мужьями дружеские отношения.