В детстве она проводила каждую секунду, молясь, чтобы брат или сестра спасли её. На родителей она не рассчитывала. Первые её боссы, по сути, являлись отцами.
Они создали её из тщательно подобранной ДНК... использовали генетический материал людей, животных и иных – она не была уверена, какие её части от кого... объединяя крошечные отрывки, которые им были нужны, и избавляясь от остальных.
Пока она росла, они приложили максимальные усилия, чтобы также избавиться и от недостатков в её характере.
Учёные надеялись создать идеал, кого-то холодного, однако податливого.
Когда Ли'Ес не оправдывала их ожиданий, её сажали под замок, чтобы она "подумала" над своим поведением, или давали задание, которое, они знали, она возненавидит. Ей всегда говорили, что это являлось частью её тренировок.
А что ещё лучше, они думали, что она должна быть благодарна за то, что её вернули на путь истинный.
Ли'Ес горько рассмеялась. Однажды ей приказали доставить объект для допроса. Он выстрелил в неё, и она ответила тем же, целясь ему в плечо. Однако он споткнулся, из-за чего его тело сместилось, и пуля попала прямо в сердце.
Он умер по дороге в больницу. За это "преступление" из следующего объекта информацию ей приказали вытрахать.
Так она не сможет случайно его убить.
Ещё был случай, когда в погоне за иным она спрыгнула с крыши здания и подвернула лодыжку, что её замедлило. Из-за этого чужой сбежал.
Когда Ли'Ес вернулась в лабораторию, её заставили научиться сражаться с иными и отслеживать их со сломанными костями. И, естественно, единственный способ это освоить – сломать ей кости и бросить в дикую местность.
Что Эстап сделает с ней теперь?
Из всех её владельцев он был самым худшим. У неё не было доказательств, но она знала, что отец Эстапа убил её создателей, чтобы взять на себя "заботу" о ней. Слишком короткими были промежутки между их гибелью, и произошло слишком много несчастных случаев, чтобы списать их со счёта.
Эстап-старший был высшим правительственным чиновником и наткнулся на её досье, решив, что она будет активом. Эстап-младший в то время был мелким чиновником и пытался продвинуться по службе.
Когда его отец умер, она обнаружила, что её завещали нынешнему боссу. Как дом или машину. Он тут же заставил её работать на своё продвижение по карьерной лестнице.
Поручал ей убивать невинных людей, стоявших на его пути. Даже приказал украсть сбережения своей будущей жены, чтобы склонить её к свадьбе.
И сейчас, вот она Ли'Ес. По-прежнему пешка. Скажет ли ей Эстап убить Джексона за то, что помешал? Совсем отстранит её от дела?
Прикажет найти Нолана и позволить ему заразить её, чтобы изучить болезнь? Вирусы и бактерии не выживали в её организме долго, благодаря тем введённым частицам.
Но, опять же, она обнаружила, что интересуется, пересилит ли их вирус Нолана. Заразится ли она, позволяя им исследовать её и проводить на ней тесты?
У Ли'Ес перехватило дыхание, из-за чего горло было как будто в огне. Перед глазами замелькали чёрные и золотистые точки. Беспорядочные вдохи стали казаться разноголосыми криками. "Долбаная паническая атака", – поняла она, когда её диафрагма дрогнула и застыла.
– Ли'Ес! – рявкнул Джексон. Его голос пророкотал сквозь рёв крови в ушах. – Мишка!
– Через минуту буду в порядке, – удалось ей протиснуть через опухшее горло. Голова закружилась, а мысли стали выходить из под контроля. Смерть, разрушение, боль, темнота. " Дыши, мать твою. Вдох. Выдох". – Я просто... я давно... не делала этого. Мне просто... нужна минутка.
"Переопределение системного блока. Эмоциональная перегрузка. Тебе следует успокоиться".
"Да ладно, блин". Знание того, что нужно делать, вовсе не помогало. Паника продолжала проходить через неё, усиливаясь, возрастая и расцветая.
Конечности Ли'Ес сильно тряслись, словно у неё была судорога. Горло пересохло, будто наполненное ватными шариками. Кровь её замёрзла, однако кожа была как в огне.
Ли'Ес неясно услышала, что Джексон позвал её по имени снова. И снова.
"Успокойся. Прямо сейчас".
– Я... не могу. – Теперь она не могла сделать даже глоток воздуха. "Почему я борюсь со смертью? Зачем? Без меня мир станет только лучше. И больше не будет боли, не будет заданий. Не будет Джексона".
Внезапно вокруг её талии обернулось сильная и тёплая рука... "Джексон, – поняла она. – Милый Джексон".
Однако было слишком поздно. Паника уже разрушила всё щиты, которые у неё были, поглощая её. Кожа Ли'Ес продолжала накаляться, а кровь замерзать, и две эти температуры создавали дикий шторм внутри.
"Выключение через пять... четыре... три... два..."
Ли'Ес провалилась в темноту.
***
Джексон принёс безвольное тело Мишки к кровати, и аккуратно опустил на покрывало. Его собственное находящееся в ужасном состоянии тело уже достигло пределов своих возможностей, но ему было наплевать.
Несколько минут назад Джексону хотелось только вздремнуть, выпить десять тысяч таблеток болеутоляющего и обернуть руки вокруг хорошенькой шейки этой женщины.
Все эти желания исчезли, как только он увидел, что Мишка побледнела. Мишка.
Он всего несколько раз звал её по имени, однако теперь оно было выжжено в глубине его души, и он не мог больше думать о ней по другому, хоть и пытался. Ли'Ес была слишком отстранённой, слишком беспристрастной.
Когда Мишка побледнела, её кожа стала настолько прозрачной, что он увидел скрытые под ней вены. Так много вен, больше, чем у большинства людей. Ужас сиял подобно звёздам в её прекрасных глазах, а вокруг рта от напряжения появились линии. После она начала тяжело дышать, как будто ей не хватало воздуха.
Что вызвало такую сильную реакцию?
Он встревоженно вытянулся на кровати возле девушки и подпёр голову локтем, смотря на неё. Мягчайшим прикосновением Джексон убрал разноцветные пряди с её блестящего от пота лица.
Пухлые губы Мишки были поджаты, а на нижней, которую она кусала, виднелось четыре следа от зубов. Ресницы её не были накрашены, однако являлись настолько длинными, что отбрасывали заострённые тени на идеальные щёки девушки. Серёжки она так и не надела, поэтому в мочках её ушей ничего не было.
Золотистое сияние лампы освещало её, показывая чистоту кожи, оттенок которой, к счастью, становился прежним, с лёгким румянцем. Джексон полагал, что Мишке двадцать пять-двадцать шесть лет, то есть она приблизительно на шесть лет его младше. У неё не было морщин, как не было и прыщей от всё сильнее палящего солнца.
В этот момент Джексон наткнулся взглядом на небольшой недостаток и нахмурился. На её левом виске был шрам, не от операции, а сделанный зубчатым лезвием. Это здорово взбесило его, потому что он прекрасно знал, через что ей пришлось пройти. У него самого был подобный шрам на левом бедре.
Сколько жестокости она вынесла за свою короткую жизнь? Скорее всего, больше, чем он, потому что эта сильная, смелая женщина даже глазом не моргнула, когда убила Томаса. И, казалось, ей было пофиг даже не встречу с Ноланом, который мог превратить её в людоедку одним поцелуем.
Однако мысль о наказании почти погубила её. Черты лица Мишка исказились, а тело напряглось. Она напоминала сражающегося воина, который знал, что его ожидает смертельный удар.
Не смотря на его прежнюю злость, Джексону хотелось жестоко и холодно уничтожить того, кого она так боялась. Очевидно, этот... мужчина? женщина? люди? Кто бы это ни был, он уже наказывал её прежде. Сурово.
"Я делаю то, что должна, чтобы выжить".
Слова Мишки снова раздались в его голове. Что её заставляли делать, чтобы избежать этого вызывающего страх наказания?
И почему она позволяла причинять себе боль? Пассивное принятие наказания абсолютно не похоже на неё. Только если они не были настолько сильными, что защититься она не могла.
Он прежде задумывался о том, что она подвергалась сексуальному насилию, однако почти отбросил эту идею, когда она соврала Нолану; теперь Джексон снова рассмотрел этот вариант. Её насиловали в наказание? Или оно было физическим?
Его рука, лежавшая на кровати, сжалась в кулак.
У него было нормальное детство. Ну, настолько, насколько нормальным может быть детство самого богатого ребёнка в городе. Семья любила его, возможно, даже слишком сильно. Они баловали его, доставая всё, чего бы он ни пожелал.
К пяти годам у него развился нарциссизм. Если Джексон видел то, что хотел, то получал это, независимо от того, кому оно принадлежало. Получал любыми средствами.
Когда он достиг половой зрелости, то он начал обращаться с девушками так, будто они были созданы только для секса, и он мог их использовать и бросить по своей прихоти. И они ему это позволяли. В то время лицо Джексона было привлекательным, без шрамов, а деньги делали его популярным.
Джексон думал только о себе. Ему было плевать на чувства других людей.
Потом одной ночью он вошёл в свою спальню и нашёл одну из девушек, с которой переспал, и хвастался этим, висящей под потолком. Она пробралась в дом его родителей и покончила с собой. "Чтобы преподать ему урок", – говорилось в её предсмертной записке. Он разрушил её жизнь, и она решила ответить ему тем же.
Девушка достигла цели. С тех пор его вина была постоянным напоминанием о том, что каждое действие имеет последствия. Как и каждое произнесённое слово. Той ночью он начал хоронить самые дикие части своего характера глубоко внутри, превращаясь из говорящего в слушателя, из потребителя в используемого, из грешника в благодетеля.
Несколько месяцев спустя он начал тренироваться, чтобы стать агентом в А.У.Ч. Не в лагере, в котором иногда обучалась Миа, а через военнослужащих друзей отца. Нехватка сна, голодание и интенсивные занятия борьбой ещё сильнее поспособствовали его изменению.
Потом, после того, как его приняли в элитные вооружённые войска, которые патрулировали улицы Нью-Чикаго, общение с жертвами забило последний гвоздь в гроб его прежней личности. Их боль, выносливость и мужество унизили и пристыдили его. Ему захотелось стать лучше.
"Что пришлось вытерпеть Мишке, чтобы стать такой?" – задумался он снова.
– Никто не тронет тебя, – убеждал её Джексон, несмотря на то, что она не могла услышать. – Я здесь. И буду защищать тебя.
Как будто девушка услышала его, черты её лица разгладились, а кожа порозовела. Джексону безумно хотелось поцеловать её, но он этого не сделал. "Не без разрешения".
Он просто остался на месте, ожидая, пока она придёт в себя.
Ждать пришлось не долго. Несколько секунд спустя её веки открылись, а с губ сорвался вздох. Мишка резко села, тяжело и быстро дыша, и обвела взглядом то, что её окружало.
– Здесь только ты и я, – заверил он её.
Девушка замерла, но к нему не повернулась.
– Я отключилась.
– Да.
– Ты поймал меня? Отнёс на кровать?
– Да. – "Будь с ней нежен". Когда-то он думал, что она жёсткая, но сейчас подозревал, что Мишка намного хрупче, чем любая другая женщина, с которой он прежде имел дело. – Расскажешь мне, что так сильно тебя напугало?
Она всё ещё не обернулась к нему.
– Ничего хорошего из этого не выйдет.
– Откуда ты знаешь? Ты уже говорила с кем-то об этом?
– Нет, – призналась она неуверенно.
– Так попробуй.
– Сначала ты. Расскажи что-нибудь о себе. Унизительное.
Её разноцветные волосы спадали по спине подобно шелковистому водопаду. Джексон протянул руку и пропустил их через нуждающиеся в прикосновении пальцы.
– Ладно, – ответил он.
Мишка наконец-то повернулась к нему с шоком во взгляде. Этот шок сразу же был скрыт, когда она сузила глаза.
– Я пойму, если соврёшь.
Он понятия не имел, как она сможет это сделать, однако сказал:
– Это также означает, что ты поймёшь, если я скажу правду. – Джексон устроился на спине, сомкнув руки в замок за головой, чтобы не притянуть Мишку к своему жаждущему телу. Она ещё не была готова к такому контакту. Сейчас девушка напоминала змею, готовую вонзить ядовитые клыки в свою жертву. – О чём хочешь знать? Об одной из моих бывших или работе?
– И то и другое. – Она опустила руку на кровать, касаясь кончиками пальцев его бедра.
Джексону пришлось прикусить язык, чтобы не взмолиться о большем. Однако свою эрекцию он скрыть не мог. То, что он был рядом с ней и вдыхал её сладкий аромат, возбуждало сильнее, чем нахождение внутри другой женщины. Он не знал, почему, однако именно это и происходило.
– Однажды я работам под прикрытием, – сказал он. – Меня выбрали, потому что мне удаётся получить ответы даже от самых неразговорчивых людей.
Она фыркнула.
– Этот факт есть в твоём досье, но, должна признать, я ещё не видела твою так называемую способность.
Джексон не ответил: не хотелось привлекать внимание к тому факту, что скоро Мишка откроет ему свои самые тёмные секреты. Секреты, которыми, вероятно, не делилась ни с кем.
Как вам такая способность?
– Ты хочешь услышать это или нет?
Она величественно махнула рукой.
Ему хотелось поцеловать эти надутые губки.
– Как ты, вероятно, знаешь, некоторые виды по каким-то причинам чисто сексуальны.
Мишка напряжённо кивнула, отведя взгляд.
Это было намного красноречивее, чем она предполагала.
– Меня отправили в межвидовой БДСМ-клуб. В качестве сабмиссива. – Он замолчал, давая ей время осмыслить слова. – Моему объекту нравились человеческие мужчины, поэтому я позволил ей использовать меня, чтобы попасть в крепость, в которой она жила.
Ли'Ес снова прекратила дышать. Однако теперь причиной была не паника, а... надежда? Надежда, что кто-то может её понять? Что кто-то может волноваться о ней и даже разделить её чувства?
Она ещё не дала разрешения, однако он протянул руку и аккуратно обернул пальцы вокруг основания шеи девушки. Один рывок, и Мишка уже лежит рядом с ним, уткнувшись в его шею. Она не возразила.
Нет, она прижалась ещё ближе.
– Ты трахнул её? – спросила она.
– Да.
– Тебе было противно?
– Да, но не потому, что я чувствовал себя оскорблённым или что-то типа того. Я вернулся домой и меня тошнило из-за того, что произошедшее понравилось мне и я нашёл в этом удовольствие. Я позволил преступнице воспользоваться мной всеми способами, которые только можно вообразить, и даже кончил. Не один раз.
– Правда, – выдохнула она, её шок был смешан с интересом. – Ты когда-нибудь был в роли сабмиссива с тех пор? По собственной воле?
– Нет. На самом деле, я вернулся к старым привычкам и стал спать с таким количеством женщин, какое только было возможно. В основном это были проститутки, которые позволяли мне полностью всё контролировать. Чуть позже я встретил Кэти. Она была настолько женственной, насколько можно быть, обожала розовый цвет, блёстки и оборки, а также скромничала в постели. Думаю, это одна из причин, по которым я выбрал её и так долго с ней оставался. Она не напоминала мне о том позорном поступке.
– А я напоминаю? – незамедлительно спросила Мишка
– Ни капли. – И это было правдой. Не из-за того, что она была скромной, а потому, что Джексону чертовски хотелось заявить свои права на неё. Обладать ею. Больше ничего не имело значения. Он возьмёт её любыми способами, которыми только может. Если Мишке захочется связать его и отхлестать плетью, он согласится. Захочется выключить свет и заняться сексом в миссионерской позе, он согласится и на это. – Это вообще первый раз, когда я подумал о БДСМ-клубе с тех пор, как встретил тебя. Если честно, то я постоянно думаю только о тебе.
На долгое время воцарилась тишина. Мишка думала о чём-то, потерявшись в своих мыслях, а он ждал.
Она начала выводить пальцем круги на его груди. Если бы Джексон мог, то сорвал бы с себя рубашку силой мысли. Однако это было не в его власти, поэтому он просто наслаждался теплотой её пальцев, подобных проводу под напряжением, и чувствовал, как через него проходит электричество.
Потом она заговорила.
– Я живу, потому что мне позволяют жить. Я рабыня. – Далее последовал вселяющий ужас рассказ о подчинении, её собственной зависимости – компьютерном чипе, который контролировал, жила ли она, и мужчине, который тянул за ниточки.
От слов Мишки он испытал ужас, ярость и беспомощность. К тому времени, как она закончила, эмоции бурлили в нём, пропитывая насквозь. То, что она рассказала, было намного хуже того, что он мог себе представить. Эти мужчины обращались с Ли'Ес как с животным.
Контролировали её действия подобно кукловоды. Они угрожали, наказывали и использовали.
И один из них всё ещё делал это.
Джексон крепче обхватил Мишку руками, притягивая её к себе так, чтобы их сердца оказались на одном уровне, синхронно стуча. Он не знал, что сказать. Понимал только, что словами не исправить того, что с ней сделали. И всё ещё делают.
– Мишка, – произнёс Джексон, желая всё-таки попытаться.
– Я в порядке. Всегда была. И всегда буду.
Пытается его утешить? Он вздохнул, его дыхание приподняло несколько прядей её волос. При следующем вдоху они упали на его подбородок, щекоча.
– Если ли способ извлечь чип?
– Это меня убьёт.
– Откуда ты знаешь?
– Они так сказали.
– И ты им веришь?
Ответа у неё не нашлось.
– А можно как-нибудь украсть или вывести из строя панель управления?
– Уверена, что можно, но способ я не нашла. И, поверь мне, я искала.
– Они наблюдают за тобой сейчас?
– Понятия не имею. Посмотрев, они могут узнать, где я нахожусь, но не то, чем занята.
– Так не должно быть. Что насчёт...
– Джексон, прекрати. Просто прекрати, ладно? Ты не можешь спасти меня. Кроме того, я рассказала тебе это по другой причине. Ты просто первый мужчина, которого я... я... я не знаю. Ты волнуешь меня. Понятия не имею, почему. Мне бы хотелось, чтобы это прекратилось. Дерьмо, да я едва могла сосредоточиться на своём задании сегодня. – Она снова резко рассмеялась. – До того, как появился там, ты был всем, о чём я могла думать. А когда ты пришёл, думала только о том, как вытащить тебя оттуда на фиг, чтобы ты был в безопасности. Но знаешь, что? Хоть я отчаянно хочу, чтобы это сумасшествие закончилось, я в то же время думаю, что буду опустошена, если это произойдёт. Что, чёрт побери, со мной не так?
Её слова подавили его. Однако до того, как Джексон успел ответить, на тумбочке завибрировал её мобильник.
Они оба застыли на месте. Мишка поднялась, смотря на него. Её глаза остекленели, и он тут же всё понял.
– Мой босс, – произнесла она, снова бледнея.
Её мучитель.
Переводчики: Eddie_10
Редактор: natali1875
Глава 11
Ли'Ес отодвинулась от тёплого и твёрдого тела Джексона (самая сложная вещь за всю её жизнь), встала и схватила телефон, после чего направилась в ванную, пинком закрыв за собой дверь. За это время она не проронила ни слова.
Джексон не попытался её остановить. Это тоже хорошо, а то она чувствовала себя настолько уязвимой и обнажённой, что могла выцарапать ему глаза. Теперь он знал о ней самые унизительные вещи. Однако обращался с ней как прежде.
Погодите. Это не было правдой. Его обращение поменялось. Злость сменилась мягкостью и почти... нежностью.
Как ей теперь сохранять дистанцию?
Ей всегда было интересно, как люди влюблялись, и как им удавалось оставаться близко друг к другу на эмоциональном уровне в этом мире, где царят хаос и отчаяние, и теперь она знала.
Они делились своим прошлым и показывали свои внутренние шрамы, ошибочно веря, что защитят друг друга от боли в будущем.
"Никто не может защитить меня. Не по-настоящему". Вот вам доказательство. Она оперлась свободной рукой на холодную плитку, а другой поднесла телефон к уху.
Страх, ужас и решительность бились в её груди.
– Слушаю, – сказала она. Беспристрастный тон. Отлично. Она будет вести себя также, как всегда вела с Эстапом. Невозмутимо, холодно, равнодушно. Её хорошо тренировали. Эти тренировки подводили её только тогда, когда дело касалось Джексона.
– Ты облажалась, – сказал Эстап.
– Да? – "Ненавижу тебя". – Я подобралась к ответам ближе, чем кто-либо другой, даже несмотря на то, что иной понял, кем я являюсь, как только вошёл в бар. Он ждал меня и попросил о помощи.
Пауза, во время которой воздух трещал от напряжения.
– Мне сообщили, что там показался тот раненый агент из А.У.Ч. Разве я не говорил тебе, что он должен быть скрыт от других?
– Ты говорил позаботиться о нём и узнать его секреты.
– Семантика. Почему ты позволила ему покинуть здание?
– Я недооценила его. – Правда. – Поверь, этого не произойдёт снова.
Несколько секунд... вечность... стояла тишина, нарушаемая только ровным дыханием Эстапа. Он специально делал это. Хотел, чтобы она нервничала, чувствовала себя неловко. "Сволочь". Она не даст ему этого удовлетворения.
– Мне кажется, тебя влечёт к нему, – наконец произнёс он.
Её сердце ёкнуло.
– Да ладно тебе. Он уродлив. – Даже произносить эту ложь было противно.
– Ты знаешь, что я об этом думаю, Ли'Ес. Влечение – отвлечение.
Она не стала упоминать, что сам Эстап был женат, часто "совещался" со своей секретаршей, и что каждая из его командировок включала в себя время "релаксации", которое он проводил в номере отеля со своей "спутницей". Он просто указывал на то, что был человеком, а она – нет.
Ли'Ес также не стала говорить и о том, что несколько раз следила за ним, делала голографические фото, которые анонимно отправляла его жене. Не то чтобы из этого что-то вышло. Жена осталась с ним.
– Нечего сказать, Ли'Ес?
– Я уже всё сказала. Он не привлекает меня. – Она не могла заставить себя снова назвать его уродливым.
– Мне доложили, что он спугнул Шона, – произнёс Эстап с упрёком в голосе.
– Тебе сказали неправду. Чужого спугнул не он. Я это сделала.
Эстап, видимо, что-то пил, потому что поперхнулся и откашлялся, прочищая горло.
– Ты? Зачем?
– Чтобы предотвратить публичную драку, сэр.
– Это могли сделать мои агенты, – напряжённо проговорил он. – Тебе и так есть, чем заняться. – За словами последовал раздражённый вздох. – Ты узнала что-нибудь за время вашего короткого разговора?
Как будто он не знал. Один из агентов снимал всё на камеру.
– Он зовёт себя Нолан, и его интересует любовь. Сказал, что ему не нравится то, что творят его собратья, и он скоро свяжется со мной, предложив способ их остановить.
– Сомневаюсь, что он вернётся в бар.
– Нет. Он не вернётся. – В этом она была уверена. Нолан не дебил, и должен знать, что на повестке дня будет не разговор. А поимка. Люди Эстапа скорее всего уже раздумывали над тем, как не позволить ему дематериализоваться. – Кто-нибудь видел Нолана возле бара после того, как он исчез?
– Нет. Он полностью пропал с наших сканеров, как будто прошёл не через стену, а сквозь врата в другое измерение.
Другое измерение?
– Такое возможно? – Чёрт, в этом новом мире, скорее всего, возможно было всё.
– Мы изучаем это.
Что означало "У тебя нет доступа к этой информации". Ли'Ес закатила глаза.
– Мой следующий шаг?
– Я подумаю и посовещаюсь с коллегами, новые приказы получишь утром.
Что, никакого наказания? Не будет дальнейших упрёков? Она не осмеливалась надеяться.
– Ты узнала от агента что-нибудь ещё? – спросил Эстап.
Верно, надежда напрасна. Ли'Ес почувствовала слабость.
– Только то, что токсин передаётся от Шонов к людям через биологические жидкости.
– Как мы и предполагали. Кое-что было обнаружено в слюне Нолана. Это вещество даже разъело край бутылки, доставленной в лабораторию. Что вызвало ещё тысячу вопросов. Как, например, почему слюна не прожигала жертв. – Напряжённая пауза. – Ты приложила все усилия к тому, чтобы разговорить Джексона?
Трахнула ли она его? Вот что он на самом деле хотел знать. "Сволочь", – подумала она снова.
– Да, – соврала Ли'Ес. – Не думаю, что он знает что-либо ещё.
– Хорошо. Он нам больше не пригодится, поэтому его можно возвращать домой.
Ли'Ес прикусила нижнюю губу, понимая, что он этим подразумевал.
"Я должна хотеть этого для Джексона, но не готова его отпустить".
Страх, ужас и решительность, испытанные ею ранее вернулись с полной силой, из-за чего сердце бешено забилось, и ноги затряслись. "Невозмутимо, холодно, равнодушно", – напомнила она себе.
Показать эмоции этому человеку означало вложить ему в руку пистолет и стоять на месте, пока он прицеливается.
– Я убежусь, что он готов. – Слова были твёрдыми, решительными.
– Двое моих людей прибудут завтра в семь утра. Передай агента им, а сама возвращайся ко мне.
– Непременно.
– Ты находилась очень близко к Шону, поэтому пройдёшь полное медицинское обследование.
Иглы, мониторы, тесты.
– Непременно, – повторила она, гордясь собой.
– Тогда до утра. О, и, Ли'Ес. Мы заметили кое-что тревожащее, пока ты была в баре. Моим агентам удалось это сфотографировать.
Она что-то пропустила?
– Сэр?
– Это невозможно объяснить. Я загружу на твой чип фото, и мы обсудим его завтра. Знаю, что загрузка болезненна и искажает твою реальность, но, поверь, это того стоит. Когда будешь смотреть на фото, попытайся вспомнить, что он – смертный. А ты нет.
После этих слов связь прервалась.
Её руки безвольно упали по сторонам, телефон внезапно показался чрезвычайно тяжёлым.
Как будто она хоть каплю волновала Эстапа. И в конце разговора его тон был чересчур самодовольным, чересчур радостным. Это только усилило её страх.
Мгновение спустя тёплое покалывание пронеслось через её мозг и нагрело кожу головы.
Зрение Ли'Ес стало размытым, острые когти впивались в голову. Она покачнулась и попыталась опереться рукой о стену.
В желудке поднялась тошнота. Одно неверное движение, и всё, что внутри, окажется снаружи.
Ли'Ес замерла и стала ждать.
Голографическое фото появилось у неё перед глазами, поглощая всё внимание. Боль в голове ослабла, позволяя ей рассмотреть изображение, и Ли'Ес ахнула. Колени её подогнулись, и она с грохотом упала на пол.
Ванная превратилась в бар, а покрытые плиткой стены окрасились в металлический цвет. Пьющие клиенты танцевали и смеялись вокруг неё. Клубами вздымался дым.
Она увидела себя, фото, очевидно, было сделано через несколько секунд после того, как она заметила Джексона в дверной проёме. Её губы были приоткрыты, кожа раскраснелась. Соски были твёрдыми и их можно было увидеть через платье, а руку она прижала к животу, как будто пытаясь подавить волнение. Или возбуждение.
Но внимание Ли'Ес привлекли её глаза. О, её глаза. В их глубинах сияла такая абсолютная тоска, что было почти больно смотреть.
Она без сомнений знала, что это фото было предупреждением. "Он – смертный. А ты нет". Очевидно, Эстап знал, что она заботилась о Джексоне. После такого фото это уже нельзя было скрыть.
Если она облажается снова, Джексон умрёт.
***
Хоть ему и хотелось ворваться в ванную, Джексон ждал на кровати. Он полагал, что Мишка выйдет оттуда злой, немного побесится, возможно, даже покричит от разочарования. Он готовился её утешить, поддержать, выслушать – дать ей всё, что понадобится.
Когда двадцать минут спустя дверь открылась, и она появилась оттуда спокойная и бесстрастная, он растеряно сморщил лоб.
– Всё в порядке?
– В полном. – Она не посмотрела на него, даже когда подошла к комоду и достала один из своих ножей из первого ящика. – Почему бы тебе не вернуться в свою комнату и не отдохнуть? Мне самой отдых не помешает.
Такая холодная. Отстранённая. Равнодушная.
Ему это не нравилось.
Пристально наблюдая за ней, Джексон перекинул ноги через край кровати. От сидения на одном месте его мышцы напряглись; они отказывались расслабляться и пульсировали даже после того, как он снова замер.
– У этого ножа есть имя?
– Нет.
– Значит, ты соврала о том, что даёшь им имена?
– Мари это делает. Я – нет.
И они отличались друг от друга. Мари была холодной, а Мишка обжигающе горячей. Он никогда не спутает их снова.
– Что сказал твой босс?
Тяжёлая пауза, слегка напряжённая. Затем:
– Он напомнил мне о моей задаче.
Когда она ничего не добавила, он подтолкнул:
– И это...?
– Делать то, что мне скажут и когда скажут. Всё остальное понемногу уничтожит меня. – Говоря, она взяла кусок ткани и начала полировать лезвие спокойными и умелыми движениями.
– Но это не жизнь, Мишка.
Её лопатки соединились, когда девушка напряглась.
– Я предпочитаю, чтобы меня называли Ли'Ес.
– Нет, это не так, – рявкнул Джексон, выведенный из себя её поведением. Она вошла в ванную человеком, у которого были эмоции и слабые места, а вышла оттуда андроидом. Бессердечным роботом. Джексону намного больше нравилась уязвимая женщина, которой она являлась.