– Лучше не надо. Я предпочла бы, чтобы ты его не видел, – улыбнулась я, чтобы хоть как‑то поднять ему настроение. – Знаешь, как‑то неловко. Сегодня утром ко мне в кафе подошла девушка, которая меня узнала. Я чуть не провалилась сквозь землю.
– Если бы я знал, что встречаюсь со знаменитостью, то приоделся бы, – заявил он, заказав нам обоим закуски.
Я почти ощутила, как мой мозг превращается в кашу, а на лице появляется глупая улыбка. Да пошел к черту этот нахал, который мне не звонит!
– Никакая я не знаменитость!
Интересно, что для него означает слово «приодеться»? Сейчас Тайлер был без пиджака, в красивой накрахмаленной рубашке, и, как обычно, от него очень приятно пахло.
– К тому же ты знаешь, что прекрасно выглядишь.
– Ты и сама выглядишь неплохо. Отличное платье, – ухмыльнулся он, подтолкнув меня ногой под столом. – Хотя я не могу удержаться от мыслей о том, что без него ты смотришься еще лучше.
– Правда? – рассмеялась я, слегка покраснев, в то время как официант суетился у локтя Тайлера с шампанским.
Я уже начала радоваться, что не отменила свидание, и волноваться, недоумевая, удастся ли мне остаться в этом потрясающем новом платье к концу вечера. Какая шлюха!
Ужин был божественным. Тайлер знал, что заказывать, и большую часть времени я не думала об Алексе. За закусками мы планировали отпуска своей мечты: я в бирюзовом «кадиллаке» путешествую по всей Америке, а Тайлер летает по Европе на частном самолете. И к тому времени как официанты унесли все наши тарелки, мы успели обсудить любимые фильмы, телешоу и книги. И в конце концов я начала думать, будто знаю кое‑что о Тайлере.
– А мне уже известно, что ты любишь неформальную музыку, – улыбнулся Тайлер и взял в руки десертное меню. – Держу пари, тебя приводят в восторг тощие мальчики с жирными волосами, как у девчонок, и названия групп, что начинаются с определенного артикля.
Я улыбнулась и покачала головой, гоня прочь воспоминания о том, как мягкие, пропахшие табаком волосы прижимались к моим губам.
– А как насчет тебя?
– Наверное, я люблю все. – Он пожал плечами. – Люблю самую разную музыку.
Закусив губу, я вспомнила о словах Алекса в кафе. Если человек говорит, что ему нравится любая музыка, значит, ему не нравится никакая. Боже, какая безапелляционность! И почему он мне не позвонил?
– Мне нужно в туалет, – извинилась я и принялась копаться в своей (красивейшей) сумке, прежде чем успела спуститься по лестнице.
Черт, три пропущенных вызова. И все от Алекса. Я подставила руки под холодную воду в туалете, потом вытерла их и набрала номер голосовой почты, твердо пообещав себе, что прослушаю его сообщение только один раз.
– Привет, это Алекс, – говорил он. – Ты еще хочешь встретиться завтра? Позвони мне.
Вот и все. Я взглянула на часы. Было только 21.30. У меня еще оставалось время, чтобы позвонить и договориться на завтра. Но я была с Тайлером, и было бы просто наглостью с моей стороны связываться с Алексом.
– Я уже разволновался, вернешься ли ты вообще, – заметил Тайлер, когда я вновь заняла свое место. – Там произошло нечто интересное?
– О, просто была большая очередь. Слишком много женщин, слишком мало кабинок.
– Кабинок...
Он с улыбкой покачал головой. Тайлер в самом деле очень хорош собой, подумала я, стараясь сосредоточиться. Волнистые волосы, уложенные муссом после тяжелого дня в офисе, веселые глаза с искорками, легкий загар. Но когда он брал меня за руку, я могла думать лишь о его наманикюренных ногтях и мозолистых пальцах Алекса. Это не поддавалось никакому сравнению.
– Будешь десерт? – поинтересовался он, склонившись над столом и понизив голос. – Или хочешь отправиться ко мне за самым вкусным угощением?
– Я... у меня завтра встреча с редактором в девять, – пробормотала я, не обращая внимания на румянец, заливший щеки, и легкую дрожь внизу живота. – Думаю, мне лучше сегодня переночевать дома.
– Да и мне рано вставать, – пожал плечами он и подал знак официанту, чтобы тот принес счет. – Если столько ты не хочешь показать мне свою комнату.
– О, может, в другой раз? – Я уже просто пылала. – Если честно, меня весь день мучает головная боль. Прости.
– Не стоит извиняться. Если тебе нехорошо... – произнес он, оглядывая помещение, и забарабанил пальцами по столу.
– Не хочешь встретиться ближе к концу недели? – вдруг выдала я. Боже, что со мной такое? В итоге дело кончится тем, что я выйду за него замуж из вежливости, если не остановлюсь вовремя. – Я могла бы приготовить что‑то на ужин. Как насчет вечера пятницы?
– Да, конечно, – кивнул он, не глядя на меня. – Звучит отлично.
Мы вышли на улицу в неловком молчании. К счастью, тут же подъехало такси. Я пыталась придумать, что бы сказать, но в голову ничего не приходило.
– Прекрасный ресторан, – промямлила я.
Трагично.
– Да, здесь всегда вкусно кормят.
– Здорово.
– Да.
Мне явно придется нелегко. Я попыталась положить руку на его колено и мило ему улыбнуться, но он лишь накрыл мою ладонь своей, даже не взглянув на меня. Я смотрела в окошко, ломая голову над тем, что сказать, не приглашая его при этом на кофе. Прежде чем я успела сделать очередную жалкую попытку поддержать разговор, мы повернули на Лексингтон‑авеню и остановились у дверей моего подъезда.
– Значит, в пятницу? – спросила я, когда он открыл дверь.
Даже если Тайлер и был зол, он всегда оставался джентльменом.
– Да, – подтвердил он, немного смягчившись, прежде чем поцеловать меня на прощание. – И учти – никаких головных болей в выходные!
Я улыбнулась и помахала ему рукой, а потом открыла сумку, достала телефон и позвонила Алексу. У меня возникло весьма странное ощущение из‑за того, что я едва успела проводить одного мужчину, как тут же принялась звонить другому, но просто не могла иначе.
– Привет, Алекс, – непринужденно произнесла я, когда он взял трубку после третьего гудка. – Это Энджел.
– Привет, – зевнул он. Зевать в десять вечера? Не очень это рок‑н‑ролльно. – Прости, я пропустил твои звонки. После твоего ухода я работал в студии. Весь выдохся.
– В студии? – спросила я.
Очередной умнейший вопрос от лучшего собеседника в мире.
– Да, хотел записать демо‑версии некоторых новых песен, – объяснил он. – Я совсем потерял представление о времени и о том, какой сегодня день. Где ты?
– Только что ужинала кое с кем, – сказала я, прислонившись к стене. Воздух еще хранил приятное тепло, но от сонного голоса Алекса у меня мурашки побежали по коже. – Так как насчет завтра?
– Отлично, я не занят. – Где‑то послышалась тихая музыка. Похоже было на пение Алекса. – Я мог бы показать тебе Уильямсберг, если ты свободна, – предложил он.
– Хорошая мысль. – Я улыбнулась проходящему мимо незнакомцу, который одарил меня весьма странным взглядом. – Где встретимся?
– А давай на станции «Бедфорд‑авёню» в одиннадцать.
Он снова зевнул. Какой же он симпатяга!
– Тогда до встречи. – Тут и я зевнула. Видимо, этим можно заразиться даже по телефону. – Надеюсь, тебе удастся отоспаться.
– Непременно. Буду беречь силы на завтра, – пообещал он. – Приятных снов.
Я улыбнулась, повесив трубку. Свидание с Тайлером было забыто, свидание с Алексом занимало все мои мысли.
Было еще так рано, что Дженни не успела вернуться. Я схватила ноутбук и улеглась на диван, раздумывая, о чем написать. Если я управлюсь с текстом сегодня, то смогу отправить его от Алекса, не прерывая наше свидание, завтра. Я быстро выложила подробности встречи с Тайлером и вкратце упомянула о вылазке в Бруклин с Алексом, прежде чем вышла из Интернета и задремала на диване. Мэри говорила, что читательницы будут с ума сходить по Банкиру, так что в конце концов я просто давала людям то, чего они хотели.
Глава 21
Тридцатиминутное путешествие в Бруклин показалось мне вечностью. А если Алекс не спешил звонить, потому что для него все не было столь же волнующе и необычно, как для меня? Ведь это не он утроил количество своих сексуальных партнеров за последние две недели. Прямо перед тем как поезд остановился, я вытащила компактную пудру из сумки и прошлась пуховкой по блестящему носу, а затем провела пальцами по волосам. Слава Богу, я так и задумывала, чтобы прическа выглядела небрежно.
Я взлетела вверх по ступенькам, опустив солнечные очки Дженни с головы на глаза, и начала искать Алекса. Несмотря на огромное количество неформалов, наводнявших улицы в это время, когда все по идее должны работать, я заметила его почти сразу. Он стоял, облокотившись о фонарный столб, сложив руки на груди и покачивая головой в такт тому, что играло на его айподе. На солнце его черные волосы почти отливали синим, а любимая одежда – джинсы и футболка – облегала фигуру, как вторая кожа. Я приподняла очки и застыла на мгновение, ослепленная солнцем. Картина казалась слишком идеальной, чтобы ее нарушать.
– Привет! – Алекс прикрыл глаза руками, когда я наконец решилась подойти к нему. – Не видел, что ты за мной следишь.
– Ну и правильно, иначе не было бы смысла следить за тобой, – улыбнулась я и поцеловала его, надеясь, что сегодня нас ждет еще много поцелуев. – У тебя все в порядке?
– Да, немного устал, но в целом хорошо.
Он взял меня за руку, и мы пошли по улице, мимо симпатичных маленьких бутиков, темных универмагов с винтажной одеждой и крошечного музыкального магазина, за которым оказался другой крошечный музыкальный магазинка за ним – третий крошечный музыкальный магазин.
– Хочешь перекусить?
– Было бы неплохо, – сказала я.
Впервые за последние пару дней я чувствовала себя легко и свободно. Шла по залитой солнцем улице рука об руку с красивым парнем, меня переполняло ощущение счастья. Ура!
Мы заглянули в кафе на чашку кофе с рогаликами, где Алекс прочитал мне краткую историческую лекцию о местных достопримечательностях.
В Уильямсберге нашли пристанище сотни художников и музыкантов, как он объяснил, и прочие креативные личности, которые были вынуждены покинуть Манхэттен из‑за сумасшедших цен на аренду. Он почти десять лет прожил здесь, и ему тут нравилось. Алекс любил ходить по барам, где он знал всех и каждого, ему нравилось ощущение того, что у него есть свой район, и еще ему нравилось, что менее чем за пятнадцать минут он мог затеряться в городе, в толпе. К сожалению, его раздражало, что цены на недвижимость вдруг стали расти бешеными темпами, музыкантов и художников вытеснили богатые неформалы, которые только и делали, что скупали жилье и усложняли жизнь другим обитателям Уильямсберга. Но больше всего его раздражало то, что многие его друзья начали уезжать отсюда – либо еще дальше в Бруклин, либо обратно на Манхэттен.
Когда солнце опустилось за линию горизонта на Манхэттене, мы остановились в небольшом темном баре на Бедфорд‑авеню. Стены были уставлены разнокалиберными пивными кружками, тусклый свет исходил только от телевизора, по которому транслировалась спортивная передача, и кто‑то где‑то жарил картошку. Заведение ужасно походило на настоящий английский паб.
– Пиво будешь? – спросил Алекс, когда я опустилась на стул.
Бродить по городу, пребывая в эйфории, оказалось довольно утомительно. Сидеть на стуле, уставившись на зад Алекса, стоящего у бара в сексуальных джинсах с заниженной талией, было намного легче. Он вернулся с двумя пинтами пива, реальными пинтами[34], а я притворилась, что все это время вовсе не разглядывала его без всякого стыда.
– Ну как, тебе здесь нравится?
– Нравится, – ответила я, потягивая холодный лагер. – Я бы никогда не догадалась зайти сюда. Это место так отличается от городских баров.
– В Манхэттене тоже можно найти подобные, – задумчиво произнес Алекс. – Просто их сложнее обнаружить, и там все дороже.
– Что ж, я рада, что попала сюда, – сказала я, пожимая его руку. – И рада, что ты это предложил.
– Я тоже, – улыбнулся он, сжав мою руку в ответ и на мгновение задержав на мне взгляд. – Сколько ты еще пробудешь здесь, Энджел?
– Сегодня мне довольно долго удавалось об этом не думать, – призналась я и улыбнулась, что у меня не очень убедительно получилось.
– Прости. – Он уставился в кружку. – Что я могу сказать? Наверное, просто люблю все планировать...
– Не очень рок‑н‑ролльно, правда? – спросила я, заправляя волосы за уши и страстно желая пробежать пальцами по его шевелюре. – А как же девиз «Живи одним днем»?
– Жить одним днем не так весело, если та, что делает этот день прекрасным, может сбежать на другой континент через пару недель, – улыбнулся он, снова взял меня за руку и пожал плечами. – Мне в самом деле нравится быть с тобой.
– Да?
Я посмотрела на него, не зная, что еще сказать.
– Зря я это сказал? – Он не то улыбнулся, не то нахмурился. – Прости. Иногда забываю, что реальный мир не готов к моим чрезмерно бурным чувствам. Черт, даже мне это показалось претенциозным. Прости.
– Бурные чувства – это замечательно. – Я закусила губу. – Просто все так странно. Бывают моменты, когда мне кажется, будто здесь моя настоящая жизнь, но потом – бах! – я возвращаюсь с небес на землю и вспоминаю, что это все лишь прекрасный отпуск.
– Не обязательно, – возразил Алекс. – Что мешает тебе получить визу и устроиться на работу? Всегда есть варианты. Но ты должна сама решить, действительно ли хочешь жить здесь.
– Очевидно, моя проблема в том, что я не знаю, чего хочу, – вздохнула я. – Сама мысль о возвращении туда...
Мысль о доме тут же привела к мыслям о Марке, и у меня подвело живот.
– Так не возвращайся, – пожал плечами Алекс. – Серьезно, тебе стоит по крайней мере рассмотреть такую возможность. Если бы могла делать все, что вздумается, не беспокоясь ни о чем, что бы ты сделала?
– Однажды я задала такой вопрос одному человеку, – улыбнулась я, покачав головой. – И он ответил, что целый год ездил бы за командой «Янкиз».
– Значит, у этого человека нет воображения. – Алекс сжал мою руку. – И потому ты сейчас здесь со мной. Так что бы ты сделала?
– Прямо сейчас? Если бы могла делать что угодно? – спросила я. Он кивнул. – Если бы могла делать что угодно, то наколдовала бы себе разрешение на работу, начала зарабатывать нормальные деньги в «Лук» и оставалась бы здесь, сколько захочу. Ходила бы в супермаркет, оплачивала счета, стирала, просто жила обычной жизнью...
– Тогда так и поступи! Ты молода, у тебя есть работа. Подай заявление на визу и оставайся.
– Все рассуждают так, будто это очень легко, – сказала я, устремляя взгляд в потолок. – Но ведь это не вполне соответствует действительности.
– Знаешь, что действительно легко? – спросил Алекс, коснувшись пальцами моей щеки и заставив вновь встретиться с ним взглядом. – Просто пойти ко мне домой. И не думать ни о чем таком хотя бы сейчас.
Я поставила кружку на стол, не осушив ее даже наполовину, и встала.
– Меня уже тошнит от мыслей.
И я протянула ему руку.
Тем вечером, ночью и ранним утром мы так же неистово любили друг друга, как в первый раз. К утру четверга я была измотана эмоционально и физически, но не представляла, как найти в себе силы уйти от Алекса. Найти выход из спальни оказалось сложно. После нескольких попыток мы наконец разместились на диване в футболках и белье, чтобы послушать новые демо‑записи. Они звучали очень просто: лишь голос Алекса под гитарный аккомпанемент. Это достаточно заметно отличалось от тех песен его группы, к которым я привыкла.
– Так вот с чего начинаются все ваши хиты? – спросила я, положив голову ему на колени.
– Да, – кивнул он, нежно пальцем отстукивая ритм по моей ключице. – Все начинается именно так. Иногда мелодия обрастает другими темами, иногда ее просто выбрасывают. Но об этих записях пока рано что‑то говорить.
– Думаю, эти получились хорошо, – сказала я, кивая в такт. – Они такие нежные.
– Рад, что тебе нравится, – заметил он. – Они ведь немного о тебе.
– Правда? – Я вытянула шею и посмотрела на него. – Обо мне?
– Ага, – подтвердил он, мягко подтолкнув меня к себе и заключив в объятия. Я плечом чувствовала, как бьется его сердце. – О тебе, обо мне, об этом. Встреча с тобой действительно помогла мне прояснить мысли. Думаю, я снова понял наконец, чего хочу.
– Странно. – Я ощутила, как наши сердца забились в едином ритме. – Ты повлиял на мою жизнь прямо противоположным образом. Я теперь понятия не имею, чего хочу.
– Наверное, ты лукавишь, – возразил Алекс. – Ты просто пока не готова посмотреть правде в глаза. И это нормально. А я готов. Вот и все.
– Значит, ты передумал уходить из группы? – спросила я, положив голову ему на грудь.
– Во всяком случае, я готов сделать еще одну попытку, – признался он. – Ведь проблема была во мне, а не в группе. Я вел себя не очень честно.
– Но тебе правда лучше?
– Правда, правда, – кивнул Алекс, поглаживая меня по волосам. – А как насчет тебя? Ты разобралась с тем, что тебя беспокоило?
– Не знаю. – Я перевернулась и посмотрела на него, на его высокие скулы и темные глаза. – Но похоже, кое в чем у меня появилась уверенность. – Я потянулась и нежно поцеловала его. – И я не могу не думать о том, чтобы остаться здесь. Вдруг это возможно?..
Волосы упали мне на глаза, когда я повернулась, и в тот же самый момент длинная растрепанная челка Алекса упала на лоб ему. Прежде чем я успела потянуться, чтобы откинуть его волосы, его длинные пальцы уже убирали прядь с моих глаз.
– Что ж, тогда почему бы нам не поработать над тем, в чем ты уверена?
Он нежно поцеловал меня в лоб. Он погладил мои волосы, затем обвел пальцем контур моего лица вниз до подбородка, прикоснулся к шее и ключице. Я прижалась к нему, пристроившись под ним так, чтобы он лег сверху.
– А когда у тебя не останется сомнений на этот счет, – прошептал Алекс, – мы можем задуматься о чем‑нибудь еще.
Позже, когда Алекс заснул, я сползла с дивана, натянула белье, предварительно вытащив его из секретного места под кофейным столиком, и открыла вой почтовый ящик. Алекс мирно спал, а я не знала, чем писать. Мне не хотелось больше притворяться, будто ничего не происходит, даже в блоге. Определенно, следовало порвать с Тайлером и выяснить, приведут ли наши отношения с Алексом к чему‑нибудь. Я устремила взгляд в пустой экран и решила проявить честность. По отношению к Тайлеру, Алексу, Мэри и самой себе.
Приключения Энджел: последняя вылазка в Бруклин
Итак, я пишу для вас уже около двух недель. У вас не возникает ощущения, что это длится намного дольше? Лично мне кажется, будто я здесь уже целую вечность.
Две недели назад я уехала из Лондона, и это были самые безумные две недели в моей жизни. Я уже забыла, как много вокруг классных и интересных людей, которые могут сделать жизнь невероятно интересной, если только дать им шанс. Передо мной открылись самые потрясающие возможности, и, между нами, я познакомилась кое с кем, кто, как я полагаю, может навсегда изменить мою жизнь. И хотя я страстно полюбила Лондон, с тех самых пор как поселилась там, до сих пор поражаюсь, какое удивительное место – Нью‑Йорк.
Когда узнала правду о своем бывшем и его дополнительных занятиях по теннису, то могла думать лишь о том, как мерзко и ужасно он со мной поступил. Я не ищу ему оправданий, он до сих пор представляется мне большой, гигантской свиньей, но до сегодняшнего дня мне и в голову не приходило, что если бы он не сделал то, что сделал, если бы я не обнаружила их в нашей машине, если бы не испортила свадьбу лучшей подруге (а при каждом упоминании об этом мне становится все хуже), сейчас меня бы здесь не было. Я не писала бы для вас эти строки. Я не сидела бы в Бруклине за этим дневником в гостиной чудесного мужчины, который сейчас спит на диване и улыбается во сне. Мужчины, которого я никогда бы не встретила, если бы не этот кретин и его интрижка.
Поэтому (и я не шучу) спасибо тебе, дорогой мистер Экс, гнусный паршивец. Надеюсь, ты там, в Англии, прекрасно проводишь время.
Я снова научилась веселиться, и мне это нравится.
Я отправила статью Мэри. Мне полегчало, когда я выпустила чувства на волю. По крайней мере теперь хоть что‑то начало обретать смысл. Я должна была расстаться с прошлым, прежде чем двинуться вперед, в прекрасное будущее.
Глава 22
Как ни удивительно для человека, неделю назад наотрез отказывавшегося ехать в Бруклин на один вечер, Дженни решила провести у Джеффа весь уикэнд, о чем сообщила в записке, которую я обнаружила в квартире в пятницу утром. Судя по всему, она не была дома с тех пор, как мы в понедельник вместе поужинали, и мне казалось странным, что эта квартира уже стала для меня домом, независимо от того, была я одна или нет. Дженни уже успела повесить на стену наши фотографии, сделанные на прощальном вечере Джины. А поскольку у нас были удивительно схожие вкусы в том, что касалось фильмов и телевидения (читайте: сексуальных актеров), повсюду валялись кучи моих любимых дисков. Я даже нашла несколько книг моих любимых авторов, которые покупала раньше в книжном магазине секонд‑хэнд на Стрэнде. Я и представить не могла, что мне может понадобиться из моей старой квартиры в Лондоне. Абсолютно ничего.
Допив холодный кофе, я зашла в Интернет и проверила почту. У меня оставалось ровно два часа до встречи с Мэри. За это время мне требовалось принять душ, подобрать одежду в стиле «пожалуйста, не увольняйте меня» и подготовить первую речь типа «дело не в тебе, а во мне» к предстоящему ужину с Тайлером. Копошась в тоннах спама, пришедшего на мой электронный адрес, я вновь и вновь мысленно проигрывала возможные варианты развития событий. Я была уверена, что все пройдет нормально, мы останемся друзьями и все будут счастливы. Замечательно. И уж конечно, я не собиралась проявлять свой типично английский такт, если он воспримет мое признание не лучшим образом, и переспать ради его душевного спокойствия. Ни за что. Этого не произойдет. Я как раз убеждала себя, что одного вежливого поцелуя на прощание будет вполне достаточно, когда заметила сообщение с домена «Лук». Но автором оказалась не Мэри или Сиси, а некто по имени Сара Стивенс.
Дорогая Энджел!
Надеюсь, Вы не будете возражать, что я пишу Вам на адрес электронной почты, но другой контактной информации на сервере «Лук» я не нашла.
Прежде всего хотела бы сказать, что я в полном восторге от Вашего блога – это так весело! У меня в самом деле возникает ощущение, как будто я в Нью‑ Йорке вместе с Вами.
А теперь перейдем к самому интересному. В настоящий момент мы работаем над тем, чтобы в январе выпустить в печать версию «Лук» для Соединенного Королевства, и я с удовольствием хочу пригласить Вас в штат на должность старшего литсотрудника. Все в нашей редакции считают, что Ваш стиль идеально подходит для нашего журнала, к тому же мы отслеживаем популярность блога и здесь, в Великобритании, как ив США, и, должна сказать, Вы пользуетесь огромным успехом!
Естественно, я не располагаю информацией о том, как долго Вы планируете пробыть в Нью‑Йорке, но для подготовки первого номера Вам придется вернуться в Великобританию к концу августа.
Пожалуйста, позвоните мне по номеру, указанному ниже, чтобы мы могли обсудить все возможные вопросы касательно зарплаты, социальных гарантий и так далее.
В Нью‑Йорке было 13.30, значит, в Лондоне уже 18.30. Есть только один способ выяснить, привыкла ли она задерживаться на работе.
– Сара Стивенс.
Точно, привыкла.
– Здравствуйте, Сара. Это Энджел Кларк. – Торжественно обещаю, что это последний раз, когда я набрала номер, не имея понятия, что сказать, если кто‑то возьмет трубку. – Я только что получила ваш и‑мейл.
– Энджел, я так рада, что вы позвонили! Мы здесь в английском офисе просто вас обожаем. Вам это приятно? Как ощущение? Здорово, правда?
До чего же она отличается от Мэри.
– Э‑э‑э... да. Правда?
Я присела на краешек дивана.
– О Боже, да так оно и есть!
Меня как‑то не очень вдохновило, что Сара столь бурно проявляет эмоции на начальном этапе общения.
– Так когда вы возвращаетесь? Мне очень нравится, что вы поехали развлекаться в Нью‑Йорк, вместо того чтобы сидеть и разыгрывать из себя бедную несчастную жертву. Очень забавно. Но вы нужны нам здесь! На какое число у вас забронирован обратный билет? – восклицала она.
– Вообще‑то я пока не бронировала обратный билет. – Наверное, Сара делала вдох не чаще, чем через каждые семнадцать минут, мне же монологи давались не так легко. – И я еще не знаю, вернусь ли вообще.
– Что? Вы же не вышли замуж за этого банкира с Уолл‑стрит? Не то чтобы я хотела вас в этом упрекнуть! Нет, правда, это было бы замечательно. Но мы оплатим ваш перелет назад на «Верджин‑Атлантик» бизнес‑классом! Знаете, работа старшего литсотрудника очень интересная. Вы будете писать обо всем, что, по вашему мнению, может заинтересовать читателей «Лук», так что у вас огромное поле для деятельности. Я читаю ваш блог, и это просто хит! Эта девушка может писать о моде, любви, путешествиях, еде, одежде...
– А что говорит Мэри? – перебила ее я.
Да, конечно, это было грубо, но она не заткнулась бы, если бы я этого не сделала.
– Мэри?
– Мэри Штайн. Редактор, с которым я работаю здесь.
– О... – Сара, как ни удивительно, замялась. – Я с ней не говорила. Мы ведь не пытаемся вас переманить. Вы британка и все равно вернетесь в Лондон, а нам нужен сотрудник. На самом деле мы просто не хотим расставаться со своими талантами. Уверена, Мэри будет довольна. И не хочу показаться вульгарной, но, Энджел, деньги, которые предлагаем мы, не идут ни в какое сравнение с теми центами, что вам платит веб‑команда.
– Но вы поговорите с ней?
– О да, прямо сейчас. Я срочно ей позвоню. Мне нужно лишь, чтобы вы согласились работать на меня. Вы невероятно талантливая женщина!
– Ладно, это все очень интересно, – я хотела закончить разговор настолько быстро, насколько позволяли приличия, – но мне нужно бежать на встречу и...
– Вы должны сообщить о своем решении к концу понедельника по вашему времени, – резко сказала Сара. В ее голосе больше не слышалось ни восторга, ни энтузиазма. – К сожалению, не могу позволить вам размышлять долго, да я и не думала, что в этом возникнет необходимость. Мне нужно взять в штат человека в очень сжатые сроки. Я вышлю вам подробную информацию о самой работе и зарплате, а потом вы ответите. Идет?
Я вдруг поняла, что она не видит, как я киваю.
– Да.
– Отлично. Поговорим в понедельник. Пока, дорогая, желаю отлично повеселиться на выходных в Большом Яблоке.
– Счастливо. И вам тоже. В Лондоне то есть. – Но она уже бросила трубку. Я огляделась вокруг, все еще прижимая трубку к уху и слегка закусив губу. – Черт меня побери!
Мало того, что звонок Сары окончательно запутал мой крошечный мозг, так еще и туристы на Таймс‑сквер всеми силами мешали мне попасть на встречу с Мэри вовремя. Я слишком долго намывала голову в душе и поглощала крекеры «Голдфиш», наслаждаясь видом, и теперь опаздывала. Я понимала, почему Алекс любил Уильямсберг: там царила невероятно расслабленная атмосфера. Но я все равно обожала Манхэттен, несмотря на толпы народу, сводившие меня с ума. Шум, люди, ощущение того, что в любую минуту может что‑то случиться. Вот что повышало мне тонус, вот что поднимало адреналин, по мере того как улицы все сужались и людей становилось все больше. Я любила неоновые вывески, гигантские билл‑борды, пестрые магазины «Херши», «Верджин», «Сефора». Это были всего лишь вывески, магазины, рестораны, но щелчки фотоаппаратов и столпотворение людей с такими счастливым лицами, каких нигде на свете больше не увидишь, делали это место особенным. И мне это казалось потрясающим.
А еще мне показался потрясающим поток охлажденного кондиционером воздуха, обдувший меня, как только я вошла в здание «Спенсер медиа». Блаженство! Я опоздала, но меня тут же отправили в кабинет Мэри без лишних нравоучений, и, как ни удивительно, Сиси даже выдала мне чашку кофе и холодную воду и, Господи Иисусе, улыбнулась, как только я переступила порог.
– Энджел Кларк, заходите же! – крикнула Мэри из‑за стола.
– Уже зашла, – нервно ответила я, пытаясь удержать стаканы и не пролить ничего на сумку. – Здравствуйте, Мэри.
– Так что там у нас со вчерашней статьей, Боже мой! – Она улыбалась от уха до уха. Без всякой чопорности и наставительности. На лице ее сияла конкретная широкая улыбка. – Прекрасно написано, Энджел. Не могу дождаться, когда мы это опубликуем.
– Так блог еще жив? – вдохнула я с облегчением.
– Конечно, жив, черт возьми! – Мэри встала и сжала меня в таких крепких объятиях, что я даже удивилась, – все же она была низенькой и довольно хрупкой женщиной. – Вы – моя маленькая история успеха. Знаете, сколько писем мы получили по поводу вашей колонки? Даже больше, чем по темам всех остальных материалов сайта и статей. Черт побери, по поводу материалов в журнале. Всем в «Лук» нравится ваша колонка.
– Всем?.. – осторожно повторила я и привстала. Я так и не поняла, успела ли Сара ей позвонить. – То есть это ведь хорошо. Правда?