– Чертовски хорошо. Люди любят вас, Энджел, и еще они любят жить чужой жизнью. Они не хотят сбегать на другой континент, бросать все, к чему привыкли, но им нравится, что вы делаете это за них.
Мэри уселась на край своего огромного стола и толкнула меня обратно в кресло. Я умудрилась не разлить кофе, зато расплескала воду. Главное, что не попало на сумку. Уф.
– Это хорошо для меня и хорошо для вас. Так что придется подписать с вами контракт.
– Что?!
– Контракт, – медленно повторила Мэри. – Мы рассчитываем публиковать блог еще довольно долго, Энджел. Ну, подписать его силой я вас, конечно, не заставлю, но в конечном итоге вам придется это сделать.
Чертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчерт.
– Вам не звонила некая Сара Стивенс из британского офиса? – спросила я, заглатывая кофе, на тот случай если Мэри вздумает его у меня отобрать.
– Из британского «Лук»? Откуда вы о нем знаете? – мгновенно заинтересовалась Мэри, с невероятной скоростью заняв место за столом. – Даже внутри компании пока об этом не объявляли.
Блинблинблинблинблинблинблинблинблин.
– Что ж, сегодня мне позвонили оттуда и поинтересовались, не соглашусь ли я работать на них. В штате.
– Вы меня разыгрываете? – Лицо Мэри за секунду из красного превратилось в багровое. – Они пытаются переманить моего гребаного писателя?
– Она сказала, что они меня не переманивают...
– А что тогда они делают? Когда это было? Почему вы мне сразу не сказали?
В гневе Мэри была очень, очень страшна.
– Только что, буквально час назад, – поспешно объяснила я. – Прямо перед нашей встречей. Я подумала, не стоит звонить вам по этому поводу, раз у нас назначена встреча.
– Правильно. Полагаю, я должна оценить то, что вы говорите мне обо всем лицом к лицу, в отличие от трусливых сучек из Лондона, которые даже не удосужились позвонить мне. – Она покачала головой. – Поздравляю, Энджел. Это великолепная возможность для вас, и я думаю, вы справитесь. Меня просто приводит в жуткую ярость мысль о том, что я, только найдя вас, тут же теряю.
– Но я еще не согласилась, мне дали срок до понедельника, – промямлила я и подскочила, с болью отлепившись от кожаного кресла. Ай. – Не уверена, что вообще хочу возвращаться в Лондон и работать на Сару.
Особенно работать на Сару, подумала я, она точно не в себе.
Мэри уставилась на меня через стол, не говоря ни слова. Я не знала, плохо это или хорошо.
– Вы серьезно? – в конце концов произнесла она.
– Насчет чего?
– Насчет того, чтобы не возвращаться домой, отказаться от грандиозного предложения и рискнуть всем, ради того чтобы писать блог и жить в городе, где вы пробыли всего три недели?
– Что ж, когда вы преподносите все с такой точки зрения, это и правда кажется глупым.
Я попыталась подтянуть под бедра мое платье‑футболку от «Вельвет», чтобы больше не прилипать.
– И вы не хотите домой в Лондон? – изумилась Мэри.
– Какая разница, чего я хочу? – Я сильно закусила губу. – Мне следует уехать, не правда ли? Все так говорят.
Все, кроме Алекса, напомнила я себе, но это ничего особенно не меняло.
– Что ж, поскольку вы не гражданка США, никто не обещает, что тут вам будет легко.
Мэри встала и прошлась вокруг стола. Она склонилась надо мной, вынуждая меня поднять глаза. Я ужасно смутилась.
– Но если вы решите остаться, знайте: у меня всегда найдется для вас работа.
– В самом деле?
Я смахнула с глаз крошечную слезинку, чтобы не разразиться целым водопадом.
– Энджел, я читаю ваш дневник уже три недели, и мне совершенно ясно, что вы действительно не знаете, чего хотите. – Мэри присела рядом с моим креслом на полу и положила руку мне на колено. – Вот почему людям нравится ваш блог. Они не хотят пропустить тот момент, когда вы это поймете. Не знаю, произойдет это здесь, в Нью‑Йорке, или дома, в Лондоне, но уверена: нельзя так жить целую вечность.
– Вы правы, – согласилась я, глубоко вздохнув, и вытерла глаза.
Нужно было взять себя в руки.
– Честно говоря, меня неприятно удивила наша британская команда, – призналась она. – Но если вы намерены возвращаться, то нужно возвращаться сейчас. Это и правда замечательная возможность. Если останетесь здесь, кто знает, что будет? Ведение блога не оплачивается так, как работа в штате, но какие‑то деньги вы получите. Мы поможем вам подать заявление на визу, но я не могу сказать наверняка, что произойдет потом.
Всю дорогу домой я смотрела себе под ноги, поднимая глаза лишь на людей, и автомобили, и другие потенциальные препятствия. Машинально вставив ключ в замок, я зашла в квартиру, упала прямо на диван и уставилась в потолок. Я совсем недавно поняла, что счастлива. Я совсем недавно поняла, что должна выбрать Алекса, а не Тайлера. И вот теперь все это... Дженни заявила бы, что сама жизнь проверяет меня на прочность. Мама сказала бы, что это рука судьбы направляет меня обратно домой. А я задумалась бы, есть ли у нас еще «Ринг дингс». А поскольку в комнате, кроме меня, больше никого не было, я остановилась на своем варианте.
Тайлер приехал ровно к семи и застал меня на пороге подъезда, когда я возилась с бумажными коричневыми пакетами из магазина, сумкой и ключами. В своих метаниях я совершенно забыла, что пригласила его. А к тому времени, когда ко мне вернулась память за просмотром серии «Друзей» о Дне благодарения, оставалось время только сбегать в ближайший магазин за спагетти, соусом и огромным шоколадным чизкейком. Я собиралась выдать это за собственную стряпню, но так долго выбирала между чизкейком и яблочным пирогом, что не успела принести все вовремя.
– Так вот мой романтический ужин? – улыбнулся он, забирая у меня пакеты.
– Прости, пожалуйста. – Я скорчила рожицу, пытаясь управиться с дверью подъезда. – У меня была встреча с редактором, и она, так сказать... э‑э‑э... затянулась. Я собиралась приготовить нормальную еду, честно.
–Очередная встреча? – Тайлер прошел за мной в дверь и поднялся по ступенькам. – Должно быть, у тебя встреч не меньше, чем у меня.
–Да, это долгая история, – сказала я, поворачивая в следующий лестничный пролет. – Могу поведать тебе ее за ужином.
Войдя в квартиру вместе с Тайлером, я поняла, в каком она ужасном состоянии по сравнению с его шикарным жилищем. Я отчаянно пыталась отвлечь Тайлера вином, которое он же и принес, заталкивая кучи мусора под диван, но не смогла найти на кухне штопор. Естественно, в квартире двух в каком‑то смысле одиноких девушек его надо было искать в гостиной. Я с облегчением обнаружила, что Тайлер находится в лучшем расположении духа, чем на прошлом свидании, когда я продинамила его. Однако меня не покидало ощущение, что все изменится, если я подниму тему о «расставании».
Мы вместе приготовили еду (я сварила спагетти, а он разогрел в микроволновке соус), затем сели за кофейный столик, скрестив ноги на полу. Какое‑то время мы просто болтали ни о чем, Тайлер поедал ужин, а я рассеянно возила его по тарелке. На самом деле у меня не было настроения ни для спагетти, ни для разговоров, и я надеялась, что он уйдет, прежде чем мы возьмемся за чизкейк, – уж очень мне хотелось приберечь лакомство для задушевных посиделок с Дженни за бутылкой вина.
– Так что плохого произошло на сегодняшней встрече? – поинтересовался Тайлер, подливая мне вина.
– Положа руку на сердце, не могу сказать, что произошло что‑то плохое, – призналась я, в очередной раз посыпая нетронутые спагетти черным перцем из мельнички. – Мне предложили полноценную работу.
– Правда? – спросил он, опустошив свою тарелку и взявшись за мою.
– Правда, – кивнула я. – Литсотрудником в печатном издании. В «Лук». Проблема в том, что это в Лондоне.
– Но это же просто потрясающе! – воскликнул он, наклонившись, чтобы легко приобнять меня. – Это настоящая работа, о которой ты мечтала. Я же говорил: блог даст тебе массу возможностей.
– Но это в Лондоне... – повторила я, глядя, как он вновь берет вилку и начинает есть. – Мне придется уехать в ближайшее время.
– Ты же всегда собиралась уехать, разве нет? – Тайлер активно поедал то, к чему я так и не притронулась. – Разве не здорово, что теперь у тебя есть к чему возвращаться?
– Вообще‑то веб‑редактор сказала, что если я останусь, она всегда найдет для меня работу. – Я не могла оторвать от него взгляда. Он и не поморщился, услышав о моем возможном отъезде. – Так что я могла бы остаться.
– Но ты ведь не собираешься? – Он поднял на меня глаза, продолжая жевать. – То есть писанина для веб‑сайта – это одно, а сотрудник печатного издания – совсем другое. Это настоящая работа, ведь так? Это значит быть журналистом, а не играть в такового.
– То есть ты полагаешь, что вести блог – лишь «игра» в настоящее творчество? – спросила я.
С каждой новой его фразой мне становилось легче при мысли о разрыве с ним.
– Энджел, дорогая, почему ты так переживаешь? – вместо ответа спросил Тайлер.
Прикончив свою и мою порции, он подполз к моей стороне столика и обхватил мое лицо ладонями.
– Я думаю, ты очень талантливая журналистка, и еще я думаю, что эта работа даст тебе фантастические возможности. А теперь почему бы нам не отметить такое событие?
Я позволила ему этот поцелуй, но чувствовала себя очень странно. Точнее – я ничего не почувствовала.
– Тайлер, ты хотел бы продолжать встречаться со мной, если бы я осталась в Нью‑Йорке? – спросила я, отстраняясь.
– Разумеется, – пробормотал он, уткнувшись мне носом в ухо.
– А что, если бы я вернулась в Лондон? – Я отодвинулась. – Что, если бы я вернулась в Лондон и хотела бы продолжать встречаться с тобой! На расстоянии. Ты бы на это пошел?
– Я не понимаю, откуда такие мысли, – сказал Тайлер, явно напрягаясь. – Нам ведь весело вместе, не так ли?
– Тебе, видимо, да, – ответила я, поднимаясь с пола и унося со стола тарелки.
Я поставила их на стойку в кухне. Скорее, бросила с грохотом, а не поставила.
– Значит, если бы я уехала в Англию, все было бы кончено?
– Энджел... – Тайлер встал. – Я не понимаю, что происходит. Разве мы не планировали всего лишь приятный ужин?
– Планировали. Просто я не планировала, что для тебя это все не так важно.
– Какого?.. – Он вскинул руки вверх. – Да как будто у тебя ко мне что‑то серьезное! Черт побери, да ты трахалась с каким‑то парнем в Бруклине и со мной одновременно, поэтому не надо петь мне песню под названием «К чему приведут наши отношения?».
– Я просто... – забормотала я. Он читал блог. – А почему ты ничего не сказал, раз тебя это беспокоит?
– Потому что не беспокоит. – Тайлер покачал головой. – Ты ходила на свидания с другими, и что? Я тоже ходил. Я встречаюсь еще со множеством девушек. Разве не этого ты искала в первую очередь, когда сбежала из дома?
– Не знаю. – Я не могла отрицать, что в каком‑то смысле он прав. – Но больше я этого не ищу.
– Думаю, ты сама не знаешь, что ищешь, – рассмеялся он, направляясь к двери. – Вот почему я не завязываю серьезных отношений, особенно с психованными брошенными дамочками.
– Психованными брошенными... – повторила я.
О Боже, я точно не буду по нему скучать. Да уж, очаровашка.
– Ты получила ровно то, на что рассчитывала, Энджел. Ты хотела потрахаться с крутым парнем, чтобы почувствовать себя лучше после измены бойфренда. И не моя вина, что ты боишься возвращаться в Британию. У меня нет времени на всю эту эмоциональную чушь.
– Эмоциональную чушь? Так ты думаешь, это эмоциональная чушь? – спросила я. Прежде чем он успел исчезнуть, я перегородила ему выход. – Ну ладно, тогда и ты получи по полной программе. Знаешь что? Да, я виделась с другим человеком. И знаешь, почему я продолжала встречаться с тобой?
Он поднял глаза. Видимо, на потолке было что‑ то очень интересное.
– Я продолжала встречаться с тобой, поскольку думала, что ты хороший человек. Нет, правда! Как глупо с моей стороны! И чтобы ты знал, я делала это не потому, что ты так уж хорош. Как выясняется, в этой области тебе как раз есть чему поучиться.
Это привлекло его внимание.
– Да, потому что ты изображала это, – фыркнул он.
– А это одно из преимуществ «психованной брошенной дамочки», – выпалила я в ответ. Ему вовсе не обязательно знать, что я вру самым наглым образом. – Когда притворяешься целых десять лет, то в итоге, черт возьми, у тебя начинает отлично получаться.
Он покачал головой, сжав губы в тонкую линию. В последний раз, когда меня охватило такое разочарование, я практически порвала его одежду на улице. Сегодня же я была готова довольствоваться тем, что порву его самого.
– Я думала, ты милый, немного манерный, но в целом хороший парень. Боже, меня даже мучила совесть из‑за того, что я одновременно встречаюсь с тобой и Алексом. И я уж точно не подозревала, что в твоей жизни «множество девушек». И хотя собиралась расстаться с тобой сегодня, я искренне надеялась, что мы останемся друзьями. А теперь довольно моей эмоциональной чуши, лучше тебе просто уйти.
Он смотрел на меня, качая головой.
– Я не желаю это выслушивать только для того, чтобы потрахаться, – заявил он, протискиваясь в дверь мимо меня.
– Я тоже! – крикнула я, захлопнув за ним дверь.
Еще долгое время после ухода Тайлера я стояла не шелохнувшись. Меня переполняла жуткая ярость. Но я не знала, на кого злюсь больше – на Тайлера или на себя. Он был прав, я использовала его. Тогда почему же я так оскорбилась, узнав, что он делает то же самое? Если бы я действительно вернулась в Лондон, то вспоминала бы точно не о Тайлере, мучаясь бессонницей по ночам. Наконец сдвинувшись с места, я взяла мобильник и набрала номер Алекса. Мне просто хотелось с ним поговорить.
Но он не взял трубку. Я не могла позвонить Дженни – у нее как раз проходило грандиозное романтическое Свидание с Джеффом. Я подумала о том, чтобы поболтать с Эрин или Ванессой, но мы не были так уж близки. Тогда я поступила, как любая сбитая с толку рассерженная девушка, когда магазины уже закрыты. Я откупорила еще одну бутылку вина, вытащила из холодильника шоколадный чизкейк и устроилась напротив телевизора. К черту диету, и пусть в этом сезоне войдет в моду одежда свободного покроя, подумала я, уплетая десерт за обе щеки. К тому времени когда я остановилась, оказалось, что исчезло больше половины чизкейка и целая бутылка вина. С утра мне будет не очень хорошо, но в тот самый момент сахарно‑винная кома, в которую я постепенно погружалась, казалась мне сущим блаженством.
Глава 23
Я ожидала, что проснусь от непреодолимого желания расстаться со вчерашним «ужином», но в это субботнее утро меня разбудил громкий стук, с которым захлопнулась входная дверь. Я с трудом привстала, высунувшись из‑за спинки дивана, и помолилась о том, чтобы это были не воры. Или убийцы. Наверное, воры – это все же получше, решила
я, украдкой поглядывая на дверь. Но это не были ни те, ни другие. Вместо высоких мужчин жуткого вида в черных одеяниях я увидела маленькую и весьма потрепанную Дженни в белье и мужской футболке. Весьма интересный наряд, по которому легко было догадаться, что свидание закончилось отнюдь не хорошо.
– Дженни, – мягко произнесла я, – у тебя все в порядке?
– Мы расстались, – сказала она, ошарашено покачав головой. Ее взгляд сфокусировался на предмете, который видела только она. – Он меня бросил. Снова.
– Что? – Я попыталась потянуться и подвинуться, когда она, проковыляв по комнате, рухнула на диван. Мало того, что она была одета весьма странным образом, от нее еще и сильно пахло алкоголем. – Вы с Джеффом расстались?
– Он сказал, что любит меня, но не может быть со мной. – Она скривилась, все еще глядя прямо перед собой. – Сказал, что каждый раз, когда я ухожу, он думает о том, что я снова могу изменить ему. А так жить он не может.
– Но он любит тебя, – напомнила я, притянув ее к себе и заключив в объятия. – А ты любишь его.
– Он утверждает, будто этого недостаточно. – Ее голос звучал все тише и тише. – Он говорит, что не доверяет мне.
– Боже, Дженни, мне так жаль, – сказала я, поднимая ее ноги на диван. Она была похожа на тряпичную куклу.
– Я думала, он попросит меня переехать к нему. – Она попыталась улыбнуться. – Так волновалась, как сообщу тебе, что я съезжаю. Но он и видеть меня не хочет, не говоря уж о том, чтобы жить вместе.
– Но он любит тебя, это видно невооруженным взглядом, – повторила я, пытаясь достучаться до Дженни. Меня пугал ее неподвижный взгляд. – Наверное, ему просто нужно время, чтобы это осознать.
Дженни покачала головой.
– У него было время. У него было все гребаное время на свете. Это я сидела тут одна целый год, забыв обо всем, и ждала, пока он поймет, как сильно я ему нужна. – У нее вырвался глубокий громкий стон. – Я так больше не могу. Я очень его люблю!
– Ты сказала ему об этом? – спросила я, ослабив хватку, когда ее начало трясти.
– А ты как думаешь? – спросила она, закрыв лицо руками. – Ему, черт возьми, наплевать. Какая чушь! Он слишком сильно меня любит? Блин, да он не знает, что такое любовь! Если бы знал, то не поступил бы так. Просто не смог бы так поступить.
– Я начинаю думать, что большинство парней вообще в этом ничего не смыслят, – покорно согласилась я и вздохнула.
Дженни уставилась на меня. Очевидно, я сказала что‑то не то.
– Ты серьезно? – Она покачала головой. – Не могу сидеть здесь и слушать, как ты ноешь о том, кто тебе нравится, кого ты любишь и почему твой бывший тебя обманул, снова и снова. Иногда нужно подумать и о других.
– Я не это имела в виду, – попыталась защититься я, вспомнив о том, что в таком состоянии она может наговорить, что угодно. – Я хотела сказать, что иногда мы думаем, будто перед нами хороший парень, а на самом деле ошибаемся. Может, с Джеффом все именно так. И ты слишком хороша для него, Дженни.
– Черт! – завопила она. – Ну конечно! Все это неправда, Энджел. Мы только и твердим о том, какие мужики козлы, как они пользуются нами, бедными несчастными женщинами, но это неправда! Джефф не любит меня, потому что это я ему изменила. Твой бывший не любит тебя, потому что, блин, я даже не знаю, с чего вообще он должен тебя любить. Как можно любить человека, который сам себя не любит?
– Я говорила не о Марке, – объяснила я и встала, чтобы уйти. Нужно удалиться, прежде чем наговорю такое, о чем потом пожалею. Пока я еще не могла простить ей эти слова. – Я имела в виду Тайлера. В конце концов, он оказался далеко не самым хорошим парнем.
– Да какая разница? Ты трахалась с ним только потому, что он напоминал тебе твоего бывшего. О да, еще он был, черт возьми, сказочно богат, – продолжала она.
Я повернулась и увидела, как она вылила последние капли вина в кружку и выпила его.
– По крайней мере теперь ты можешь продолжать жить в своем выдуманном мире под названием «Я в рок‑группе».
– Я не собираюсь все это выслушивать! – отрезала я, схватив сумку, стоявшую у двери. – И не буду! Даже не знаю, как тебе удается выдавать себя за замечательного человека, который якобы переживает за других и жаждет помочь им, когда ты сама не в состоянии помочь себе.
– Почему бы тебе не отправиться обратно домой? – отмахнулась Дженни. – И позволить мне, Алексу, всем остальным... жить настоящей жизнью? Было весело, но возможно, только возможно, что, когда вернешься домой, ты перестанешь притворяться тем, кем на самом деле не являешься. Ты думала об этом, Энджел? А что, если ты не можешь понять, кем хочешь быть, именно потому, что принадлежишь к типу тупых нерешительных идиотов? И мы все такие же. Чем скорее ты это поймешь, тем лучше для тебя. Я устала держать тебя за руку и ждать, пока ты сама во всем разберешься.
Я вышла и тоже хлопнула дверью. Не зная, что еще предпринять, я схватила телефон и набрала номер.
– Алло!
– Луиза?
– Энджел?
Я пришла в замешательство. Я ведь звонила маме, а не Луизе.
– Где мама? – спросила я.
– Она заваривает чай. Я как раз занесла ей свадебные фотографии по пути на теннисный корт. Только вчера их получила, – объяснила Луиза.
Одного звука ее голоса было достаточно, чтобы вспомнить все. Не свадьбу или измену Марка, а мою настоящую жизнь. Двадцать с лишним лет моей жизни. Бывшая подруга собиралась пить чай с моей матерью субботним утром, разглядывая свадебные фотографии и меня на свадебных фотографиях, как будто за последние три недели ничего не произошло. Хотя для них, наверное, так оно и было.
– Энджел, а ты где? – спросила Луиза. Она не кричала, и в ее тоне не слышалось раздражения. – Твоя мама сказала, ты все еще в Америке.
– Я в Нью‑Йорке. – Я села на нижнюю ступеньку лестницы. – Я здесь с тех пор, как...
– Боже, такое ощущение, что прошло очень много времени, – вздохнула Луиза. – Жаль, медовый месяц быстро закончился...
– Луиза, – медленно произнесла я, – ты не злишься на меня?
– Злюсь на тебя? – переспросила она с удивлением. – А ты на меня не злишься?
Я закусила губу и уставилась в землю, чувствуя, как глаза предательски наполняются влагой.
– Но я испортила твою свадьбу, – выдохнула я, пытаясь удержать слезы. – Мне так жаль.
– О, Энджел... – всхлипнула Луиза, я даже поте‑ лефону поняла, что она плачет. – Ты правда так думала все эти три недели? Я считала, это ты должна на меня злиться. Это я была не права. Мне следовало рассказать тебе о Марке и этой шлюхе Кэти сразу, как только узнала.
– Мама сказала, они теперь живут вместе, – прошептала я, подтягивая колени к подбородку. – Ты его видела?
– Видела, в теннисном клубе, – неохотно ответила Луиза. – Но он знает, что мы с Тимом о нем думаем, поэтому больше не рассчитывает на посиделки с нами после матча. О, Энджел, только не говори мне, что ты все это время была там одна и думала, будто мне на все наплевать!
– Я была не одна, – выдавила я, – а с подругой – девушкой, с которой я познакомилась. Но боюсь, скоро мне придется вернуться.
– Конечно, ты должна вернуться домой, – сказала Луиза. Ее голос казался таким знакомым, но в то же время чужим. Я уже привыкла к американскому акценту. – Можешь пожить с нами. Мы за тобой присмотрим.
– Мне предложили работу в одном новом журнале, – сообщила я, пытаясь нащупать хоть какую‑то почву под ногами. – Я тут работала для их сайта, и теперь меня зовут в штат.
– Отлично. Это ведь здорово, правда? Почему бы тебе не собрать вещи и не вернуться назад? Вылетай сегодня же, и уже завтра я встречу тебя в аэропорту! Мне и думать страшно о том, что ты сидишь там одна и переживаешь. Пожалуйста, Энджел, я просто хочу знать, что ты в порядке. И я хочу тебя увидеть.
– Я была не одна, – повторила я, поглядывая из двери подъезда на суетливый Нью‑Йорк. – И мне здесь нравится. Откровенно говоря, у меня все вроде как хорошо.
– По твоему голосу этого не скажешь, Энджел, – вздохнула Луиза. – Почему бы тебе не позвонить мне, когда забронируешь билет? Ты знаешь, что нам нужно – «Бен энд Джерри’з» и «Грязные танцы».
– Этот этап уже позади, Луиза. – Я покачала головой, вспомнив о том, почему вообще уехала. – Здесь тоже не все идеально, но возвращение домой не исправит все за один миг.
– Энджел, тебе нужны друзья, прислушайся к себе! – увещевала она. – То, что сделал Марк, просто ужасно, и мы никогда не простим его, но рано или поздно тебе придется вернуться домой. Нельзя вечно убегать от себя самой.
–Думаю, ты меня не понимаешь, – заявила я, встала и вышла на улицу на почти свежий воздух. – Я не убегаю. Может, так оно и было, когда я уехала, но сейчас передо мной здесь открываются настоящие возможности. И происходит много очень интересного.
– Так всегда кажется, когда ты в отпуске. – Луиза теперь говорила со мной так, словно я была пьяна. Или словно мне лет пять. Это разочаровывало. – Но посмотри правде в глаза, Энджел: пора начать жить реальной жизнью.
–Да, ты права, – кивнула я, зайдя за угол и подняв глаза на Крайслер‑билдинг. У меня до сих пор замирало сердце, когда я видела эту красоту. – Но возвращение домой будет лишь возвращением к тому, что делало меня несчастной.
– Энджел... – Луиза уже проявляла признаки нетерпения. – Я понимаю, ты думаешь, будто тебе удалось пережить измену Марка.
– Не говори мне о том, что я думаю, – заявила я, повышая голос. – И да, Марк – полный козел! Если я когда‑нибудь снова его увижу, то, вероятно, попытаюсь кастрировать. Но то, что он сотворил со мной, не так плохо, как то, что я сотворила сама... – Теперь почти повторяла слова Алекса, надо же! – Я долгие годы была несчастлива с ним. Он и не посмотрел бы на сторону, если бы у нас все было хорошо. Надо было бросить его, Луиза, но я боялась. Мы напрасно потратили годы жизни. Просто профукали их.
– Но... – попыталась перебить Луиза, однако я еще не закончила.
– А последние три недели я чувствую себя так, будто зажила настоящей жизнью. Я принимала правильные решения, совершала какие‑то поступки. Если я вернусь сейчас, что произойдет?
– Ты вновь будешь с любящими людьми, которые беспокоятся о тебе, – сказала Луиза.
Ее голос уж точно не напоминал голос любящего человека, который беспокоился обо мне. Я сделала глубокий вдох, перед тем как ответить ей. Но прежде чем я успела это сделать, в трубке раздался сигнал, возвещавший о параллельном звонке.
– Мне пора, Луиза, – просто сказала я, прикрыв глаза рукой и посмотрев на окна нашей квартиры. Я увидела у окна Дженни, она смотрела на меня, прижимая к уху телефон. – Пока я точно не знаю, какие у меня планы, но ты не могла бы передать маме, что у меня все хорошо и я позвоню в понедельник?
– Энджел, ради Бога! – Луиза казалась рассерженной. – Ты живешь в мире иллюзий. Очнись и приезжай домой.
– Пока ничего не могу обещать, – сказала я, пожимая плечами. – Но к понедельнику определюсь. Я люблю тебя, Луиза, и рада, что у тебя все нормально.
Прежде чем она начала вновь уговаривать меня вернуться домой, я повесила трубку. Дженни уже перестала звонить, а когда я взглянула на окно, она уже исчезла. Пока я не готова была вернуться туда, как и не готова была собраться с духом и вернуться в Лондон. Мне нужно было время и место, чтобы подумать.
Целый час я бродила по городу. Вдоль, поперек, вверх и вниз по улицам. Я и не заметила, как вышла к Эмпайр‑стейт‑билдинг, пока не уткнулась прямо в конец очереди к небоскребу.
– Смотри, куда прешь, черт возьми! – выпалил жутко тучный британец, когда я попятилась со сбивчивыми извинениями. – Паршивые американцы, – кивнул он, глядя на своего друга. – Такие хамы!
Остановившись на крошечной площадке перед аптекой на углу улицы, я подняла глаза на здание, но мне в голову не пришло ничего путного. Лишь образы из бесчисленных передач и фильмов вперемешку с воспоминаниями о последнем визите сюда вместе с Алексом. Толпа душила меня, и, очнувшись от духоты, я развернулась и направилась в центр. Прочь отсюда! Минуя первые пятнадцать домов, я думала, что направляюсь в парк, но когда пересекла Пятую авеню и перешла на Шестую, то вспомнила о еще одном убежище. Причем о таком, где я могла бы отвлечься, а не крутиться как белка в колесе вопросов, которые все больше и больше действовали мне на нервы.
Хотя тут царила тишина (в конце концов, это ведь был музей), народу оказалось намного больше, чем в прошлый раз. Я заплатила двадцать долларов за билет, запрыгнула на эскалатор и сразу поднялась на пятый этаж. Я удивилась, как много здесь бегало детей. Какие спокойные родители, подумала я, втайне желая, чтобы эти спокойные родители собрали всех своих отпрысков и отвели в магазин «ФАО Шварц» через дорогу. И хотя вокруг слонялись десятки людей, ни один из них не сказал ни слова, когда я сползла вниз по стене напротив «Мира Кристины» и уставилась на полотно. Я не плакала. Просто смотрела, растворяясь в каждой травинке. Я не замечала любопытных взглядов и перешептываний, хотя и скорчила гримасу, когда один придурок в куртке с капюшоном, обращаясь к своей подружке, предположил, будто я театральная актриса. На мне что, костюм медведя? Я просто закрылась от них, от всех этих слов. И от людей, которые там были и которых словно не было. Я закрылась от всех советов, независимо от того, просила я их или нет. Ни в одном из них я не нашла, чего хотела, хотя все советчики были правы. Дженни была права – я действительно вела себя как идиотка, Луиза была права – я сбежала, и Тайлер был прав – я в самом деле не знала, чего хочу. Настало время в этом разобраться.
Прошел час, а может, и целый день, прежде чем я наконец отлепилась от пола, – для меня это не имело никакого значения. Украдкой смахнув пару слезинок, которые незаметно выкатились из глаз, и стянув растрепанные волосы в хвост, я заметила, что кое‑кто в толпе пристально на меня смотрит. Недалеко, опираясь о поручень эскалатора, стоял Алекс. Он грустно улыбнулся и поднял руку. Я на секунду застыла на месте, потом помахала в ответ, не зная, что еще сделать. Он спокойно кивнул мне и подошел.
– Привет, – мягко сказал он.
– Привет, – ответила я. Мой голос звучал так странно после долгого молчания. – Что ты здесь делаешь?
– Дженни позвонила Джеффу, Джефф позвонил мне, я позвонил тебе, а ты не ответила, – объяснил он. – В общем, произошла такая цепная реакция, и я догадался, где тебя искать.
– О... – кивнула я. – Постой, Дженни позвонила Джеффу?