Черные треугольники обозначают имена существительные (названия предметов), черные кружки — глаголы, а остальные части речи отмечены условными обозначениями, приведенными под рис. 8. Поскольку теперь мы знаем, что в определенном возрасте ребенок пользуется двумя—тремя сотнями слов; способ, который я предлагаю, позволяет изобразить это графически, так чтобы можно было с одного взгляда понять, как развивается язык ребенка, будь то английский, тамильский, гуджарати, итальянский или испанский. Части речи везде обозначены одними и теми же символами.
На левом краю диаграммы показаны пятна неопределенной формы, обозначающие первые попытки ребенка заговорить: восклицания, междометия и т. д. За ними следует стадия, на которой две буквы объединяются в слог; затем три звука, объединение которых приводит к образованию слова. Далее, двигаясь по направлению к правой стороне диаграммы, мы видим различные группы слов. Они состоят из определенных существительных, часто используемых ребенком. За ними следуют фразы, каждая из которых состоит из двух слов, фразы с размытым смыслом, поскольку каждое слово в них обозначает сразу несколько слов1. Вскоре после этого происходит «взрыв», в результате которого в оборот вводится множество
[1] См. главу 11.
новых слов. Я привожу здесь реальные цифры, полученные психологами.
Как раз перед этим мы видим на диаграмме группу слов, главным образом существительных, а рядом с ними другие части речи, разбросанные в случайном порядке; но непосредственно после двух лет показана вторая стадия, в которой слова образуют упорядоченные группы. Это «взрыв» фраз. Таким образом, первый взрыв связан со словами, а второй с мыслями.
Но прежде чем эти взрывы смогут произойти, должна быть проведена соответствующая подготовка. Она может быть скрытой и тайной, но факт ее проведения не является догадкой или гипотезой, поскольку мы можем судить по достигнутому результату, какие усилия предпринимал ребенок для выражения своих мыслей! Из-за того что взрослые не всегда могут понять, что пытается сказать маленький ребенок, именно в этот период с ним случаются приступы раздражения и гнева. Мы уже упоминали об этом. В этом возрасте досада является частью жизни ребенка. Любые его усилия, не увенчавшиеся успехом, вызывают в нем гнев. Хорошо известно, что глухонемые часто бывают крайне сварливыми, и это можно объяснить их неспособностью себя выразить. Огромное внутреннее богатство ждет своего внешнего выражения, и нормальный ребенок находит способы сделать это, но лишь с огромным трудом.
Это сложный период для ребенка, поскольку все препятствия, стоящие на его пути, носят внешний характер или вызваны ограниченностью его собственных сил. Второй раз в своей жизни ребенок находит адаптацию трудной. Первый был, когда сразу же после рождения он был вынужден функционировать самостоятельно, ведь до этого его мать все делала за него. Мы наблюдали затем, что шок, испытываемый ребенком при рождении, и связанные с ним ментальные травмы и регрессии являются угрозой для него при отсутствии должной заботы и понимания. Мы видели также, что некоторые дети сильнее других, или их обстоятельства складываются более удачно, и как эти дети прямо идут к своей независимости, которая является основой для нормального развития. Этому можно найти параллели и в данной ситуации. Поиск языка — трудный путь к предоставляемой речью все большей независимости, на котором также таятся опасности регрессии.
Есть еще одна черта этого творческого периода, о которой должен помнить читатель: и впечатления, получаемые сознанием ребенка, и вызываемые ими эмоциональные последствия запечатлеваются в сознании навсегда. Это оказывается полезным относительно разговорной речи и грамматики, но поскольку дети в этот период сохраняют в памяти то, что узнали, до конца своей жизни, они сохраняют и неблагоприятные эффекты воздействия препятствий. Каждая стадия творческой жизни имеет эту двойственную природу. Борьба, страх, какая-то неудача могут иметь неисчислимые последствия, поскольку реакция на эти препятствия впитывается сознанием в той же мере, что и позитивные результаты прогресса. Это напоминает отпечаток на фотографической пластине, получающийся в результате рассеивания светового потока, которое проявляется в каждом последующем снимке. Таким образом, в этот период мы сталкиваемся не только с обычным становлением характера, но и с возможным формированием определенных пороков развития или «девиаций» личности, которые окажутся важными на последующих стадиях роста.
В этот весьма созидательный период формируются ходьба и речь. Он не заканчивается после двух с половиной лет, но его интенсивность и продуктивность начинают снижаться. Но вместе с дальнейшим развитием способностей ребенка развиваются и недостатки и проблемы, возникшие в тот же период. Утверждение о том, что причину большинства умственных расстройств взрослых можно обнаружить в их детстве, стало общим местом психоанализа. Трудности, связанные с нормальным развитием, попадают на общую орбиту «вытеснения в подсознание» (термин, используемый в общей психологии, и особенно в психоанализе). «Вытеснение в подсознание», о котором сегодня слышал каждый, коренится в младенчестве. Многочисленные примеры этого можно обнаружить в речи, хотя они во множестве встречаются и в других сферах человеческой деятельности. Когда начинается «взрыв слов», вся эта масса слов должна найти себе выход. То же самое должно случиться и с предложениями, когда на следующей стадии ребенок начнет облачать свои мысли в грамматическую форму. Сегодня образовательная1 теория придает большое значение свободе выражения, связывая это не только с сиюминутными потребностями речевого механизма, но и с последующей жизнью индивидуума. Бывают случаи, когда обычный взрыв не происходит в нужном возрасте. Например, ребенок трех трех с половиной лет может использовать лишь несколько слов, что характерно для значительно более младшего возраста. Или же он может казаться совершенно немым — при наличии нормальных органов речи. Такая немота называется «внутренней», поскольку ее причины коренятся в сознании, это психопатологическое состояние.
Другие типы психических расстройств, изучаемые психоанализом, ставшим признанной областью современной медицины, также начинаются в это время. Немота может пройти неожиданно, как по волшебству. Неожиданно ребенок начинает говорить, хорошо и спокойно, и совершенно правильно грамматически. Совершенно очевидно, что внутри него все это было уже подготовлено, но какие-то препятствия мешали ему.
У нас в школе были дети трех—четырех лет, от которых раньше никто не слышал ни единого слова. Они даже не пользовались упрощенными и обобщенными словами, которые дети произносят уже в два года. Но благодаря обретенной ими свободе и стимулам окружающей их обстановки они неожиданно демонстрировали, что могли разговаривать все это время. Как такое возможно? Вероятно, какая-то серьезная психологическая травма или некая постоянная преграда препятствовали свободному выходу того языкового богатства, которым они обладали.
Сколько взрослых испытывают трудности в разговоре! Они делают это с большим трудом, словно бы постоянно думая о том, что сказать. Эта неуверенность принимает разные формы:
• не хватает смелости говорить;
• не хватает смелости в формировании слов;
• трудности с построением предложений;
• речь медленнее обычной и пересыпана восклицаниями, такими как я, э, мм и т. д.
Эти внутренние проблемы теперь стали непреодолимыми. Они являются формой постоянного чувства неполноценности, и их приходится терпеть всю жизнь.
Другие препятствия психологического характера мешают четкой артикуляции, жертва заикается или имеет дефекты произношения. Эти дефекты восходят к периоду формирования речевого механизма. Поэтому очевидно, что каждому периоду обретений присущ свой вид регрессий.
Первый период. Приобретаются механизмы формирования слов.
Соответствующая регрессия: плохое произношение, заикание.
Второй период. Приобретаются механизмы составления предложений (выражения мыслей).
Соответствующая регрессия: неуверенность в составлении предложений.
Эти формы регрессии связаны с сенситивностью ребенка. Поскольку ребенок обладает повышенной восприимчивостью для того, чтобы творить и умножать свои способности, а также и отношении чрезмерного противодействия, то результатом помех раскрытию творческих способностей является формирование дефектов на всю оставшуюся жизнь. Мы должны всегда помнить о том, что восприимчивость ребенка превосходит все наши представления.
Именно мы зачастую препятствуем ребенку и таким образом становимся ответственными за пожизненную аномалию в нем. Наше обращение с ребенком должно быть как можно более мягким, лишенным насилия, поскольку часто мы не отдаем себе отчет в том, насколько мы жестоки и суровы. Мы должны следить за собой самым внимательным образом. Подлинная подготовка к обучению заключается в изучении своей личности. Подготовка учителя, который призван помогать жизни, выходит далеко за рамки обычного усвоения идей. Она включает воспитание характера, это — подготовка духа.
Дети обладают самыми разными формами восприимчивости, но все они схожи в своей чувствительности к травмам. Их так легко ранить! Но они также остро чувствуют холодность и безжалостную невозмутимость взрослых: «Помни, дорогой, что тебе говорила мама». Родители, которые до сих пор следуют обычаю оставлять ребенка с няней, должны быть особенно обеспокоены той холодной авторитарной манерой, в которой няни обычно разговаривают с детьми. Именно из-за этого у аристократов возникают проблемы — они говорят робко, запинаются или заикаются, при том, что на физическом уровне уверенности в себе этим людям не занимать.
Иногда я и сама была слишком сурова с ребенком, и в одной из своих книг я привожу следующий пример. Ребенок поставил уличную обувь на красивое шелковое покрывало своей кровати. Я решительно убрала эту обувь и энергично рукой почистила покрывало, чтобы показать ему, что это совсем не место для обуви. Потом в течение двух или трех месяцев, увидев где-то пару обуви, ребенок сначала куда-нибудь ее переставлял, а затем искал покрывало или подушку, чтобы их отряхнуть. Другими словами, ответом на мой утрированный урок были не обида или бунт. Ребенок не сказал: «Не надо так со мной обращаться, я буду ставить обувь туда, куда захочу!» Его ответом на мой ошибочный урок стало аномальное поведение. Часто бывает так, что дети не выказывают яростной реакции. Возможно, лучше бы они делали это, поскольку ребенок, который сердится, открывает для себя способ самозащиты и затем может развиваться нормально. Но когда он отвечает изменением своего характера или находит убежище в аномальном поведении, это наносит вред всей его жизни. Взрослые не осознают этого и думают, что если ребенок не сердится, то беспокоиться не о чем.
Еще одна группа встречающихся у взрослых аномалий принимает форму беспричинных страхов и нервных икот. Большая их часть восходит к насилию над повышенной
[1] См. «Секрет детства».
чувствительностью ребенка. Некоторые являются отражением неудачного опыта общения с животными, такими как кошки и цыплята, другие — результат детской боязни быть запертым в комнате. Ни рассуждения, ни убеждения не могут помочь жертвам этих страхов, известным в медицине как фобии. Некоторые из них так распространены, что получили специальные названия, например «клаустрофобия» боязнь закрытых дверей или замкнутого пространства.
Можно привести гораздо большее число примеров из медицинской практики, но я упоминаю эти просто для того, чтобы показать тип детского мышления в этом возрасте и настоять на том, что любое наше обращение с ним принесет свои плоды не только в настоящий момент, но и в жизни человека, которым ему суждено стать.
Чтобы понять разум малыша, очень важно идти по пути наблюдений и поиска. Мы должны делать нечто сходное с работой психоаналитика, когда тот проникает в разум взрослого до уровня подсознательного. Это никоим образом не простая задача, поскольку наше знание «детского языка» редко оказывается на высоте, или же мы можем не уловить тот особый смысл, который пытается донести до нас ребенок в своих словах. Иногда нужно знать всю жизнь ребенка или, по крайней мере, изучить его ближайшее прошлое, прежде чем мы сможем успокоить это маленькое существо перед лицом тех трудностей, с которыми оно сталкивается. Как часто мы мечтаем о переводчике, способном передать нам, что ребенок имеет в виду!
Я сама долгое время работала над этим, стараясь стать детским переводчиком, и я с удивлением заметила, что, если вы стараетесь делать это для детей, они начинают бегать и искать вас, словно понимая, что есть кто-то, кто может им помочь.
Привязанность детей к тем, кто их просто ласкает и балует, находится на совершенно ином уровне, чем этот высокий энтузиазм. Единственная надежда ребенка — это его переводчик. Вот тот, кто отопрет дверь в сад открытий, которую захлопнул мир. Помощнику ребенка позволена близость, превосходящая простую привязанность, ибо помощь — более ценный подарок, чем утешение.
В доме, где я жила, у меня была привычка вставать и начинать работать очень рано утром. Однажды маленький мальчик, не старше полутора лет, пришел ко мне в комнату в этот неурочный час. Я участливо спросила его, не голоден ли он. Он ответил: «Червяки». Выказывая свое удивление, я переспросила «Червяки, червяки?» Увидев, что я не понимаю, он попытался мне помочь, добавив еще одно слово: «Яйцо». Я сказала себе: «Наверное, речь идет не об утреннем напитке. Что же он имеет в виду?» Тогда он сказал: «Нина, яйцо, червяки», — и я поняла, поскольку вспомнила (и здесь я повторяю, насколько важно знать всю подноготную жизни ребенка), что за день до этого его сестра Нина раскрашивала цветным мелком яйцеобразный контур. Он тоже захотел мелок, но она рассердилась и прогнала его. А теперь смотрите, как работает разум ребенка. Вместо того что бы противопоставить себя ее воле, он дождался этой возможности (и ведь с какой настойчивостью и терпением) сделать еще одну попытку. Я дала ему мелок и овальный металлический вкладыш, и его лицо засияло, однако он не смог нарисовать контур яйца, и мне пришлось сделать это за него. Тогда он принялся заштриховывать его волнистыми линиями. Его сестра делала это обычными прямыми штрихами, но он придумал кое-что получше и использовал волнистые линии, похожие на червяков. То есть этот ребенок дождался, пока заснут все, кроме его переводчицы, и пришел к ней, уверенный в том, что она поможет.
Не гнев и насилие, а терпение отмечает этот период в жизни детей, терпение дождаться подходящего момента. Только когда ребенок не может себя выразить или находит внутренние препятствия к осуществлению своего желания, он демонстрирует ожесточенность и раздражение (вспышки гнева). Описанный пример также показывает, как эти крохи стараются подражать в своем поведении детям постарше. Если трехлетний ребенок начнет выполнять какую-нибудь работу, полуторагодовалый малыш тоже захочет это сделать. Возможно, для него это окажется трудным, но он будет пытаться это делать.
В нашем доме малыш старался подражать своей трехлетней сестре, разучивавшей шаги нового танца. Учительница уже задала нам вопрос, как можно научить балетным па такую маленькую девочку. Мы умоляли ее не волноваться о том, сколько выучит ребенок, а просто попробовать. Понимая, что мы хотим помочь ребенку в развитии, учительница снизошла до урока. Сразу же с криком «Я тоже!» прибежал маленький полуторагодовалый мальчик.
На это учительница никак не хотела соглашаться, возражая, что это совершенно невозможно и что ее достоинство балетного педагога не позволяет ей взять ученика такого маленького возраста. Тем не менее, мы уговорили ее забыть о гордости и отнестись с юмором к нашему капризу. Она села играть марш, и малыш немедленно пришел в ярость и отказался двигаться. Она увидела в этом подтверждение своих опасений. Но он беспокоился вовсе не о танце. Его гнев вызвала шляпа учительницы, лежавшая на диване. Не говоря ни «шляпа», ни «учительница», он продолжал яростно повторять два слова: «прихожая» и «крючок». На самом деле он хотел сказать: «Этой шляпе здесь не место. Она должна быть на крючке в прихожей». Он позабыл об удовольствии от танца, словно услышал высший призыв создать порядок из хаоса. Как только шляпу повесили на крючок, он успокоился и приготовился танцевать. Очевидно, что основная потребность в порядке превосходит в маленьком ребенке над всеми прочими социальными призывами, которые посылает ему мир.
Изучение речи и детской восприимчивости позволяет нам проникнуть в такие глубины в душе ребенка, куда редко удастся заглянуть психологам.
Примеры детского терпения в первом случае и стремления к порядку во втором дают нам много интересного материала для размышления. Если добавить к этому рассказ о ребенке, который понял весь разговор, но не согласился с выводом последнего из говорящих о счастливом конце обсуждавшейся истории, то мы увидим, что помимо фактов, показанных на диаграмме (см. рис. 7), в сознании ребенка разворачивается целая жизнь, целая психологическая драма, из которой мы исключены.
Всякое открытие в области разума ребенка этого возраста должно быть опубликовано, поскольку оно может пролить свет на то, как помочь малышам лучше адаптироваться к условиям, в которых они находятся. Каким бы скучным нам это ни казалось, все, что помогает человеческой жизни, имеет первостепенное значение. Перед помощником младенца стоит благородная задача. Она заключается в том, чтобы положить начало и помочь развиваться будущей науке, которая впоследствии станет основой для ментального развития и формирования характера. Пока же мы вынуждены взвалить на себя эту ношу, дабы не позволить отклонениям и изъянам изувечить личность ребенка и привести к появлению неполноценных взрослых. С этой целью мы должны помнить:
• Первые два года жизни влияют на все остальные.
• Ребенок обладает огромными умственными способностями, которым уделяется мало внимания.
• Он крайне восприимчив, и по этой причине любое насилие вызывает не только немедленную реакцию, но и приводит к изъянам, которые могут стать постоянными.
[1] См. «Секрет детства».
13. Важность движения для общего развития
Подошло время рассмотреть движение с новой в образовательной теории точки зрения. Мы не верно понимаем природу движения, особенно в детский период, и ряд ошибочных теорий заставляет нас считать его менее значимым, чем оно является в действительности. В школьном обучении, когда приоритет отдавался умственному развитию, роль движения, к сожалению, всегда принижалась. Если оно и присутствовало в школе, то только под вывеской «упражнений», «физкультуры» или «игр». Но это значит — не обращать внимания на тесную связь движения с развивающимся разумом.
Попробуем рассмотреть нервную систему человека во всей ее поразительной сложности. Главное место в ней принадлежит мозгу (или «центру»). За ним следуют различные органы чувств, которые собирают ощущения и передают их в мозг. В-третьих, есть мускулы. А нервы? Что делают они? Подобно кабелям, они передают нервную энергию в мускулы. А эта энергия управляет движениями мускулов. Итак, у этой структуры есть три основных составляющих: мозг, органы чувств и мускулы. Движение является конечным результатом, к которому приводит функционирование всех этих тонких механизмов. Фактически индивидуум может выразить себя лишь посредством движения. Величайшие из философов должны использовать речь или письмо для выражения своих идей, а это связано с движением мускулов. Чего стоили бы их идеи, если бы они не могли их выразить? А это можно сделать только с помощью мускулов.
При наблюдении за животными нам в первую очередь бросается в глаза тот факт, что они могут выразить себя только с помощью движений. Так что едва ли покажется логичным при обращении к жизни человека полностью игнорировать эту сторону жизни.
Психологи считают мускулы частью центральной нервно системы, утверждая, что она функционирует как единое целое, с тем, чтобы обеспечить взаимодействие человека с окружающей средой. Фактически весь аппарат, включающий мозг, органы чувств и мускулы, часто называют системой взаимоотношений, имея в виду, что он обеспечивает связь человека с окружающим миром, живым и неживым, и, соответственно, с другими людьми. Без его помощи человек не мог бы контактировать с тем, что его окружает, и своими собратьями.
По сравнению с этим аппаратом все другие системы человеческого тела являются, если можно так выразиться, эгоистичными, поскольку обслуживают только самого человека. Они поддерживают в нем жизнь, или, как мы обычно говорим, «способность вести вегетативное существование», и поэтому они называются «вегетативными органами и системами». Вегетативные системы лишь помогают своему владельцу расти и существовать. Контакт человека с миром устанавливает система взаимоотношений. Вегетативная система обеспечивает физическое благополучие человека и дает ему возможность наслаждаться прекрасным здоровьем. Но воспринимать нервную систему следует совершенно иначе. Она дарит нам красоту впечатлений, совершенство мысли. Она — источник всякого вдохновения. Поэтому неправильно принижать ее до вегетативного уровня. Если нормы, которых мы придерживаемся, связаны лишь с нашим самосовершенствованием, с восхождением к духовным высотам, то это приводит нас в царство духовной гордыни. Это серьезная ошибка, возможно, самая большая из всех, что может совершить человек. Поведение животных не приводит их исключительно к обладанию красивыми телами и грациозностью движений, оно имеет другие, гораздо более далеко идущие цели. Аналогичным образом и человеческая жизнь служит определенной цели. Недостаточно постоянно стремиться к более высоким уровням духовной изощренности и внутренней красоты. Естественно, человек может и всегда должен стремиться к более высоким уровням физического и духовного совершенства, но его жизнь была бы пустой и бесполезной, если бы его желания на этом и заканчивались. И в самом деле, какая польза была бы от его мозга и мускулов? В мире нет ничего, что не было бы включено в структуру Вселенной, и если мы наделены духовными богатствами, чувством прекрасного и высокой моралью, это не для себя, а для того, чтобы эти дары использовались для всеобщего блага и заняли свое место в общей структуре духовной жизни.
Духовные способности являются формой богатства. Они должны быть выпущены в обращение, с тем, чтобы другие могли ими пользоваться. Они должны найти свое воплощение, использоваться, чтобы замкнуть круг человеческих взаимоотношений. Даже высшая степень духовности, если стремиться к ней ради нее самой, совершенно бесполезна, и стремиться к ней одной значит пренебрегать большей частью жизни и ее целей. Если бы мы верили в реинкарнацию и говорили бы себе: «Живя правильно сейчас, я добьюсь большего благополучия в следующей жизни», — это означало бы, что в нас говорит только эгоизм. Мы бы низвели духовное до уровня вегетативного. Если мы будем всегда думать о себе, только о себе, даже перед лицом вечности, мы останемся эгоистами навсегда. Вместо этого мы должны принять другую точку зрения не только в повседневной жизни, но и в образовании. Природа наделила нас многими способностями, которые нужно не только развивать, но и пользоваться ими.
Может быть полезной следующая аналогия. Мы знаем, что для хорошего здоровья необходимо, чтобы сердце, легкие и желудок работали сообща. Почему бы не применить то же правило к системе взаимоотношений, то есть к центральной нервной системе? Если у нас есть мозг, органы чувств и мускулы, они должны взаимодействовать. Все составляющие системы должны работать, и ни одна не должна выпадать. Например, мы хотим добиться интеллектуальных успехов за счет способностей мозга, но чтобы преуспеть в этом, необходимо задействовать и другие составляющие. Для того
Рис. 8. Развитие языка от стадии небулы до осознанного выражения в грамматической форме
чтобы совершенствовать любой вид активности, на последнем этапе цикла понадобится движение. Другими словами, более высокий духовный уровень может быть достигнут только с помощью движения. Именно с этой точки зрения необходимо оценивать движение. Оно связано со всей деятельностью центральной нервной системы, и в этом качестве не может быть проигнорировано. Система взаимоотношений является единым целым, несмотря на то, что она состоит из трех частей. Будучи единым целым, она может стать совершенной, лишь работая как единое целое.
Рис. 8. Развитие языка от стадии небулы до осознанного выражения в грамматической форме
Одна из самых больших ошибок нашего времени — думать о движении как таковом, как о чем-то оторванном от высших функций. Мы относимся к своим мускулам как к органам, которые можно использовать только для поддержания здоровья. Мы «делаем упражнения» или занимаемся гимнастикой, чтобы быть «и форме», чтобы лучше дышать, есть или спать. Это ошибочное отношение переняли и школы. В мире физиологии это так же, как могущественного принца сделать слугой пастуха. Принц — мускульная система — используется только для того, чтобы способствовать вегетативной жизни.
Такая серьезная ошибка не может не привести к вредным последствиям — ее результатом является разделение между миром движения и миром мысли. Поскольку у ребенка есть не только разум, но и тело, мы понимаем, что в его курс обучения необходимо включить игры с тем, чтобы не пренебречь ничем из того, чем одарила его природа. Но постоянно заботиться, с одной стороны, о теле, а с другой стороны — о разуме означает нарушить неразрывную связь между ними. Это изолирует движение от мысли. Но ведь истинная цель движения гораздо выше, чем улучшение аппетита или укрепление легких, она заключается в том, чтобы служить целям существования, вселенской и духовной структурам бытия.
Для того чтобы занять надлежащее место, движения человека должны быть согласованы с центром, то есть с мозгом. Мысль и действие не только являются двумя составляющими одного процесса, но именно в движении проявляет себя высокоорганизованная жизнь. Предположить обратное — означает уподобить тело человека массе мускулов без мозгов. В этом случае может происходить вегетативное развитие, но оно не сопровождается взаимодействием между разумом и мускулами. Способности принимать решения не хватает мышечного контроля, с помощью которого она только и может быть выражена. Таким образом, достигается не независимость, а лишь разъединение того, что природа в своей мудрости задумала как единое целое.
При обсуждении умственного развития многие говорят: «При чем тут движение? Мы говорим о разуме». А когда мы говорим об интеллектуальной деятельности, мы всегда представляем людей, сидящих спокойно и неподвижно. Однако умственное развитие должно быть связано с движением и зависеть от него. Жизненно важно, чтобы теория и практика образования прониклись этой идеей.
До сих пор практически все педагоги считали движение и мышечную систему вспомогательными по отношению к дыханию, кровообращению или средством развития физической силы. Но в нашей новой концепции мы придерживаемся той точки зрения, что движение является крайне важным для самого умственного развития — при условии, что совершаемое действие связано с умственной деятельностью. Это стимулирует и интеллектуальное и духовное развитие, без которых (если говорить о разуме) невозможны ни максимальный прогресс, ни абсолютное здоровье.
В природе существует множество доказательств этому. Это становится неоспоримым, если мы внимательно и заботливо проследим за развитием детей. При наблюдении за ребенком становится очевидным, что развитие разума происходит через движение. При развитии речи, например, мы видим, что развитие способности к пониманию идет рука об руку с увеличением работы мышц, участвующих в произнесении звуков и слов. Наблюдения за детьми, проводившиеся по всему миру, подтверждают, что ребенок использует движения для развития своего понимания. Движение помогает развитию разума, который в свою очередь выражает себя в движении и активности. Получается, что мы имеем дело с определенным циклом, поскольку разум и движение являются частями единого целого. В этом также принимают участие органы чувств, и ребенок, обладающий меньшими возможностями сенсорной активности, остается на более низком уровне умственного развития.
Мускулы, управляемые мозгом, называются мышцами произвольных движений. Это означает, что их контролирует воля, а сила воли является одним из высших проявлений разума. Едва ли интеллектуальная жизнь могла бы существовать при отсутствии энергии воли. Таким образом, если мышцами произвольных движений управляет воля, то они должны образовывать своего рода орган разума.
Мускулы, представляющие собой плоть тела, составляют большую его часть. Скелет и кости просто поддерживают мышцы и поэтому являются частью той же системы. Внешнюю форму, которую мы наблюдаем у человека и животных, создают кости и мышцы. Форма мышц произвольных движений бросается в глаза более всего. Их количество практически не поддается исчислению, и крайне интересны различия между ними. Некоторые — крупные, другие — очень тонкие, одни довольно коротки, другие — длинные и похожи на ленты, и все служат разным целям. Если одна тянет в заданном направлении, всегда найдется другая, тянущая в противоположную сторону, и чем энергичнее и точнее эта игра противодействующих сторон, тем точнее будут исполняемые движения. Если мы длительное время повторяем, «тренируем» новое движение, стремясь добиться наибольшего совершенства, то это будет упражнением, направленным на достижение удивительной гармонии между противодействующими силами. Результат — не столько согласование, сколько гармонизированное противодействие, согласованное несогласие.