Все они содержатся в каждой из 46 хромосом, расположенных слева в геометрическом порядке 4 глава

8. Завоевание ребенком независимости

Исключая случаи регрессивных тенденций, для ребенка яв­ляется естественным целенаправленно и энергично стремиться к функциональной независимости. Развитие принимает форму стремления к большей независимости. Это напоминает выпу­щенную из лука стрелу, которая летит прямо, быстро и точно в цель. Завоевание ребенком независимости начинается с его первого знакомства с жизнью. По мере развития ребенок совер­шенствуется и преодолевает все препятствия на своем пути: В нем проявляется жизненная сила, которая и направляет его стремление к цели. Сэр Перси Нанн дал ей название «хорме»¹ f

Если бы мы попытались найти соответствие хорме в созна­тельной жизни, то могли бы уподобить ее силе воли. Но сход­ство между ними весьма отдаленное. Понятие воли слишком ограничено, слишком связано с осознанностью индивидуума. Хорме связана с жизнью в целом, с тем, что может быть на­звано божественным импульсом, источником всей эволюции. Эта жизненная сила роста побуждает ребенка выполнять мно­жество действий, и если ему дают расти нормально, не мешая, она проявляется в том, что мы называем «радостью жизни». Ребенок всегда полон энтузиазма и всегда счастлив.

Победы ребенка в завоевании независимости являются ос­новными ступенями в его так называемом «естественном раз­витии». Другими словами, если мы внимательно проследим за естественным развитием ребенка, то сможем охарактеризовать его как последовательное обретение уровней независимости. Это справедливо не только для области психики, но и для фи­зического развития, поскольку стремление тела к развитию на­столько сильно, что только смерть может положить ему конец.

^[1] Этот термин близок по смыслу к понятиям «жизненного прорыва» Бергсона и «ли­бидо» Фрейда. Предложенный Нанном, он был впоследствии принят В. Мак-Дугаллом. См.: McDugall Wm. An Outline of Psychology. — London, 1948 (1-е. изд. 1923). P. 71 и далее.

Поэтому давайте займемся изучением этого пути и его STanoBi Рождаясь, ребенок покидает «тюрьму» -рчрево мате­ри—и таким образом обретает независимость от ее телесных процессов. Затем ребенок наделяется стремлением или по­требностью обратиться к внешнему миру и впитать его в себя. Можно сказать, что он рождается с «психологией покорителя мира». Впитывая то, что он находит вокруг себя, он форми­рует собственную личность.

Это отличительная черта первого периода его пребывания в мире. Если ребенок ощущает стремление покорить окружа­ющий его мир, значит, он находит в этом определенную при­влекательность. Поэтому позвольте нам заметить, используя, может быть, не совсем уместное здесь выражение, что ребенок «влюблен» в свой мир. Мы могли бы также повторить вслед за Кацем¹, что «мир поворачивается к ребенку стороной, пол­ной волнующих стимулов».

Первой в ребенке проявляется способность чувствовать. Но это не что иное, как органы восприятия. Это инструменты, с помощью которых мы получаем впечатления, и в случае с ребенком эти впечатления находят свое «воплощение», стано­вятся частью его личности.

Что мы видим, когда оглядываемся вокруг? Все, что попа­дает в поле нашего зрения. Что мы слышим, если прислушива­емся? Все звуки в пределах слышимости. Так что, похоже, поле, на котором мы можем черпать ощущения, крайне обширное, почти бескрайнее так это устроено в природе. Мы не воспри­нимаем сначала один звук, а затем другой или различные шумы, один за другим. Мы воспринимаем их все сразу, как нераздель­ное целое. Умение отличать одно от другого, шум от ноты или одну ноту от другой приходит позже, словно бы развиваясь из этого всеобъемлющего накопления ощущений. Как хорошо это согласуется с гештальт-психологией!

Такова картина психики нормального ребенка. Поначалу он воспринимает мир целиком, а затем анализирует его.

^[1] Prof. KatzD. The Psychology of the Form (итальянское издание: Einaudi, 1950. P. 188).

Но предположим, что у нас есть ребенок иного типа, ко­торый не ощущает этого непреодолимого влечения к окружающему его миру. У такого типа любовь к миру разрушена и заменена страхом. Мир пугает его.

Разумеется, развитие первого типа будет отличаться от развития второго. Исследования развития младенцев показывают что, если к шести месяцам у ребенка появляются определенные изменения, это означает, что он растет нормально. Некоторые из них — физического характера, но незаметны, и что­бы выявить их, необходимы анализы. Например, желудок на­чинает выделять необходимую для пищеварения соляную кислоту. Прорезывается первый зуб. Таким образом, мы на­блюдаем постепенное совершенствование тела, которое разви­вается благодаря определенным процессам роста. В результате этого ребенок к шести месяцам может обходиться без мате­ринского молока или, по крайней мере, может сочетать его с другими видами пищи. Если мы вспомним о том, что до этого ребенок полностью зависел от материнского молока, посколь­ку не переносил другой пищи, которую не мог переварить, то увидим, какой удивительной степени независимости он до­стиг. Словно бы в шесть месяцев он сказал: «Я больше не хочу жить за счет своей матери. У меня уже достаточно сил, чтобы кормить себя самому». Нечто подобное происходит в подрост­ковый период, когда дети начинают тяготиться зависимостью от дома и пытаются жить на свои деньги.

И примерно в это же время (что заставляет нас относиться к этому периоду как критическому) ребенок начинает произ­носить первые слоги. Это первые камни в основании огром­ного здания языка, которое ему предстоит построить, и это будет еще одним большим шагом, еще одной победой в обре­тении независимости. Получив возможность говорить, ребе­нок может выражать себя и больше не зависеть от того, чтобы другие угадывали о его потребностях. Он устанавливает кон­такт с человеческим обществом, ведь люди могут общаться только посредством языка.

Поэтому овладение речью и возможность с ее помощью поддерживать осмысленный разговор с другими — самый впечатляющий шаг на пути к независимости. Поначалу напо­минающий глухонемого ребенок, не способный выразить себя или понять, что говорят другие, похоже, одновременно обре­тает и слух, и способность пользоваться словами.

Очень скоро после этого, в возрасте одного года, ребенок начинает ходить, и это освобождает его из еще одной тюрьмы. Теперь он может бегать, и если вы приблизитесь к нему, он может убежать и спрятаться, уверенный в том, что ноги отнесут его туда, куда он захочет. Так что человек проходит разные стадии в своем развитии, и вожделенная свобода приходит к нему в результате последовательных шагов к независимости. Это не результат решения «освободить его» или желания, чтобы он был свободен, — его независимость является физиологиче­ским состоянием, переменой, вызванной процессом роста. Во­истину сама природа дает ребенку возможность расти, сама природа дарует ему независимость и ведет его к успешному обретению свободы.

Особенно важно для ребенка научиться ходить, и не толь­ко потому, что это очень сложно, а потому, что это делается в первый год жизни, параллельно с развитием языка, обрете­нием способности ориентироваться и т.д. Ходьба для ребен­ка — определяющий физиологический момент. Ни одному другому млекопитающему не приходится учиться ходить. Только человек должен пройти через длительную и сложную фазу роста, чтобы стать способным на это. Прежде чем он сможет хотя бы стоять прямо, не говоря уже о ходьбе, ему нужно совершить три определенных физиологических завоевания. Телята и другие животные, напротив, начинают ходить с самого рождения. Однако по уровню развития животные стоят гораздо ниже нас, несмотря на свои внушительные раз­меры. Похоже, мы рождаемся беспомощными, потому что строение нашего тела гораздо сложнее, и нам требуется гораз­до больше времени, чтобы выстроить свои способности.

Способность стоять прямо и ходить только на двух ногах требует сложнейшей нервной структуры, состоящей из не­скольких частей. Одной из них является мозжечок, располо­женный в основании мозга (см. рис. 6).

Интенсивное развитие мозжечка начинается в возрасте шести месяцев. Он быстро растет до четырнадцатого или пят­надцатого месяца, затем темп замедляется, но мозжечок про­должает расти, пока ребенку не исполнится четыре с полови­ной. Способность вставать и ходить зависит от его развития. В действительности есть две части процесса развития, кото­рые следуют один за другим.

Рис. 6. Мозжечок в основании мозга

В шесть месяцев ребенок начинает садиться, в девять — пол­зать или скользить с помощью рук и ног. В десять месяцев он встает и в возрасте двенадцати—тринадцати начинает ходить. К пятнадцатому месяцу он уже уверенно держится на ногах.

Другой частью этого сложного процесса является заверше­ние формирования определенных нервов. До завершения фор­мирования спинномозговых нервов, передающих приказы

мускулам ног, эти приказы передаваться не могут. Формиро­вание спинномозговых нервов, завершающееся в этот период, необходимо для управления мускулами. Так, многие элементы этого сложного отрезка развития должны быть согласованы для того, чтобы ходьба стала возможной. Третьим элементом является развитие скелета. Как мы уже убедились, кости ног ребенка в момент рождения еще не полностью отвердели. От­части они еще хрящевые и поэтому мягкие. Как же в этом состоянии они могут поддерживать тело? Прежде чем ребенок начнет ходить, его скелет должен отвердеть. Необходимо также отметить следующий момент. Кости головы, еще не сросшиеся в момент рождения, теперь соединяются и сраста­ются. И если ребенок упадет, он уже не будет подвергаться серьезному риску повредить мозг.

Если мы захотим научить ребенка ходить до наступления этого периода с помощью каких-либо педагогических средств, у нас ничего не выйдет, поскольку способность ходить зависит от ряда моментов физического развития, которые совпадают во времени. Сначала в организме должны быть созданы лока­лизованные состояния готовности, а усилия по ускорению естественного развития ребенка могут только навредить. Этим процессом управляет природа. Все зависит от нее и должно подчиняться ее безошибочным указаниям. Точно так же, если мы будем пытаться удерживать ребенка, который начинает ходить, у нас ничего не получится, поскольку в природе уст­роено так — если орган сформирован, он должен работать. На языке природы «создать» не означает просто «произвести что-нибудь», это означает — то, что было произведено, должно иметь возможность функционировать. Как только орган сфор­мировался, он должен немедленно приступить к работе в оп­ределенной области. На языке современной терминологии эта функциональность называется «опыт взаимодействия со сре­дой». Если такого опыта нет, орган не может нормально раз­виваться, поскольку он не завершен. Он обретает свое завер­шение только в работе.

Следовательно, ребенок может полноценно развиваться только посредством опыта взаимодействия с окружающей его средой. Такой опыт мы называем «работой». Как только ре­бенок приобщается к языку, он сразу начинает болтать и никто не может уговорить его остановиться. Сложнее всего на свете заставить маленького ребенка молчать. А если ребен­ку не давать ходить и разговаривать, он не сможет развиваться нормально. Он будет страдать от задержки развития. Вместо этого он ходит, бегает, прыгает и таким образом развивает свои ноги.

Ребенок, который, обретя новые способности, расширил границы своей независимости, может развиваться нормально только при условии, что ему предоставляют возможность при­менять эти способности. Ребенок развивается, пользуясь об­ретенной им свободой. Короче говоря, развитие, как считает современная психология, не происходит само по себе. «Пове­дение каждого индивидуума является результатом его опыта взаимодействия с окружающей средой».

Поэтому, если мы хотим, чтобы то, что мы подразумеваем под образованием, помогало ребенку развиваться, мы можем только радоваться каждый раз, когда он демонстрирует нам обретение нового уровня независимости. Какую безграничную радость испытываем мы, когда он произносит свое первое слово, еще большую от понимания того, что мы ничем этому не помогали. Но проблема образования встает наиболее остро, когда мы опасаемся, что развитие ребенка (как бы это сложно ни было сделать) может быть, тем не менее, сдержано или замедлено невозможностью получить необходимый опыт вза­имодействия с окружающей средой.

Поэтому в первую очередь для обучения ребенка необходима среда, в которой он сможет развивать способности, да­рованные ему природой. Это не означает, что мы должны только развлекать его и позволять делать все, что ему захочет­ся. Это значит, что мы должны настроиться на то, чтобы осуществлять свою работу в сотрудничестве с природой и под­чиниться одному из ее законов, гласящему, что развитие про­исходит из опыта взаимодействия с окружающей средой.

С первыми своим шагом ребенок поднимается на более высокую ступень опыта. Наблюдая за ним в это время, мы видим, что он постоянно стремится к еще большей независи­мости. Он все хочет делать сам — переносить вещи, одеваться и раздеваться, и вовсе не потому, что мы его к этому побуж­даем. Его порывы столь энергичны, что наша обычная реак­ция — попытаться сдержать его. Но, поступая таким образом, мы сдерживаем не ребенка, а саму природу, ибо воля ребенка находится в гармонии с ее волей, и он последовательно сле­дует всем ее законам.

Сначала в одном, потом в другом он все меньше зависит от окружающих его людей, пока не наступает момент, когда ему хочется быть и интеллектуально независимым. Тогда он начинает проявлять склонность к тому, чтобы развивать ин­теллект на своем собственном опыте, а не на опыте других. Он начинает искать объяснения для предметов и явлений. И, таким образом, в младенческий период начинает развиваться индивидуальность. Это подтверждается не теориями или мне­ниями, а доступными для наблюдения фактами. Напоминая о том, что свобода ребенка должна быть полной, что его нор­мальное существование и независимость должны быть гаран­тированы обществом, мы не говорим на языке неопределен­ного идеализма. Это истины, полученные в результате наблю­дений за жизнью и природой. Человеческое развитие возможно только при опоре на свободу и на опыт взаимодей­ствия с окружающей средой.

При этом мы не должны проецировать на мир детей те же представления о независимости и свободе, которые считаем без­упречными в мире взрослых. Если бы взрослых попросили про­верить себя и дать определение свободы и независимости, они не преуспели бы в правильном ответе, поскольку их представление о свободе весьма несовершенно. Им недостает в представлении широты горизонтов природы. Только в ребенке проявляется ве­личие природы, которая, давая свободу и независимость, дает саму жизнь. И дает она ее, следуя неизменным правилам, каса­ющимся возраста и потребностей индивидуума. Свободу приро­да делает законом жизни: будь свободен — или умрешь!

В этом, я полагаю, путь природы предлагает нам помощь, новую основу для интерпретации социальной жизни. Словно бы растущий ребенок открыл нам всю картину, из которой мы позаимствовали в нашей социальной жизни лишь несколько незначительных деталей. То, что демонстрирует нам ребе­нок, истинно, ибо указывает нам путь к реальности, к правде. А когда нам открывается закономерная истина, она рассеива­ет сомнения, и по этой причине свобода, обретаемая ребенком в процессе развития и роста, может направить нас на размыш­ление о новых больших возможностях.

Какова же в конечном итоге цель этого постоянно нарас­тающего стремления к независимости? Откуда оно исходит? Оно внезапно возникает в растущей личности, которая впо­следствии становится способной постоять за себя. Но так про­исходит везде в природе. Каждое живое существо функциони­рует отдельно, и мы видим, что ребенок следует плану при­роды. Он приходит к свободе, которая является первым правилом жизни для всего живого. Как он добивается этой независимости? Он делает это с помощью постоянной актив­ности. Как он становится свободным? Благодаря непрерыв­ным усилиям. Единственное, чего не может жизнь, — это сто­ять на месте. Независимость не есть некое раз и навсегда данное состояние, ее надо все время завоевывать. Для того чтобы получить не только свободу, но и силу, а также воз­можность совершенствовать свои способности, необходимо идти по пути упорного труда.

Первое побуждение ребенка — выполнять действия само­стоятельно, без чьей-либо помощи, й свою первую сознатель­ную заявку на независимость он делает, когда пытается защи­титься от тех, кто пытается делать что-то за него. Он прикла­дывает все больше усилий, чтобы добиться успеха самому. Если, как полагают многие, лучшее в жизни — сидеть без дела и позволять за собой ухаживать, то что может быть лучше жизни, которую ребенок вел до рождения? Пока он находился в утробе, его мать делала все за него. Подумайте о колоссаль­ном труде учиться говорить, который позволяет взрослому об­щаться со своими собратьями. Будь «отдых» действительно идеалом жизни, разве ребенок не отказался бы от мысли учиться говорить или привыкать к обычному питанию? Разве не мог бы он обойтись без лишних хлопот — ходить и напря­гать свой ум, при всем восхищении, которое он испытывает от знакомства с окружающим миром?

Но это далеко от реальности, свидетельством которой явля­ются дети. Они демонстрируют, что уроки природы отличаются от идеалов, которые создает для себя общество. Ребенок стре­мится к независимости с помощью труда, к независимости тела и духа. Его мало интересуют знания других, он хочет обрести свои знания, получить опыт общения с миром и постичь его самостоятельно, без чьей-либо помощи. Мы должны отчетливо представлять, что, когда мы даем ребенку свободу и независи­мость, мы даем их уже готовому к работе труженику, который не может существовать без работы и активности. Это роднит его с другими формами жизни, и сдерживать в нем это стремление означает превратить ребенка в дегенерата.

В мире живого все активно. Жизнь — это пик активности, только через активность можно осмыслить совершенство жизни и стремиться к нему. Социальные чаяния, доставшиеся нам от прошлых поколений, — сведение рабочих часов к ми­нимуму, стремление заставить работать на себя других, полная праздность — похожи на отметины дегенерации, которые при­рода оставляет в детстве. Эти чаяния являются знаками ре­грессии человека, которому не помогли адаптироваться к ок­ружающему его миру в первые дни его жизни и который по­этому чувствует неприязнь и к миру, и к тому, чтобы делать усилия. Он принадлежит к тому типу детей, которые любят, чтобы им помогали и ухаживали за ними, носили на руках или возили в коляске, стесняются дружеского общения и любят долго поспать. Он носит на себе признаки дегенерации, сегодня признанной и описанной наукой как стремление вер­нуться в материнскую утробу. Нормально родившийся и нор­мально развивающийся ребенок стремится к независимости. Тот, кто избегает этого, — дегенерат.

Обучение этих несчастных представляет совершенно иную проблему. Как нужно лечить регрессию, которая замедляет и искажает нормальное развитие? Ребенок, имеющий отклоне­ния, не испытывает любви к окружающему миру, поскольку

видит в этом мире слишком много трудностей. Для него мир слишком суров и неприветлив. Именно ребенок с отклонениями занимает сегодня центральное место в научной детской психологии, которую следовало бы с большими основаниями назвать детской психопатологией. Для того чтобы справиться с ростом числа малышей с психическими отклонениями, от­крываются все новые лечебные учреждения для детей с неус­тойчивой психикой и разрабатываются новые методики, такие как игротерапия. Педагогика учит, что окружающая среда должна быть менее резистентной, поэтому препятствия, кото­рые содержатся в окружающей среде, сокращаются в числе или вовсе удаляются из нее. Сегодня все, что окружает ребен­ка, делается как можно более привлекательным, особенно для тех детей, которые испытывают антипатию к окружающему миру. Это делается в надежде пробудить в детях чувства сим­патии и любви, которые помогут преодолеть неуверенность и отвращение. Предлагаются также приятные занятия, посколь­ку мы знаем, что развитие является результатом активности. Окружающая среда должна быть наполнена стимулами, кото­рые порождают интерес к действию и побуждают ребенка по­лучать собственный опыт. Эти принципы продиктованы жиз­нью и природой, которые помогают ребенку с психическими отклонениями, наделенному регрессивными чертами, перейти от лени к желанию работать, от апатии и инертности к актив­ности, от страха (который временами проявляется в чрезмер­ной привязанности к людям, с которыми ребенка невозможно разлучить) к приносящей радость свободе, свободе приступить к завоеванию жизни.

От инертности к работе! Вот путь к излечению, так же как путь от инертности к работе — путь развития нормального ребенка. Это должно стать основой нового образования. На него указывает и устанавливает его сама природа.

Хотя у меня нет желания давать длинные теоретические пояснения, прежде чем продолжить, я хотела бы уточнить, какой смысл я вкладываю в слою «созревание». Поскольку мне кажется, что точное понимание моих воззрений на этот предмет важно для понимания не только последующих глав, но и других частей книги. Изначально слово «созревание» использовалось в генетике и эмбриологии для обозначения периода развития исходной зародышевой клетки, в течение которого происходит превращение незрелой клетки в зрелую¹, до начала оплодотворения.

Но в психологии младенчества этот термин приобрел гораз­до более широкое значение. Он обозначает своего рода регули­рующий механизм роста, который обеспечивает баланс в орга­низме в целом и в отношении стимулов его роста. Так, в част­ности, Арнольд Гезелл разработал эту концепцию, хотя и не сформулировал никакого точного определения. Но если я пра­вильно понимаю его идею, он утверждает, что рост индивидуу­ма подчиняется определенным законам, которые необходимо признать, поскольку ребенок «обладает конституциональными чертами и тенденциями, в основном врожденными, которые определяют, как, чему и в некоторой степени даже когда он будет учиться»².

Другими словами, Гезелл говорит о существовании у ре­бенка функций, на которые нельзя повлиять с помощью обу­чения³.

Это верно в отношении всей продолжительности физиче­ской жизни. Фактически, как уже было сказано выше, мы не можем научить ребенка ходить, прежде чем он не достигнет определенного состояния зрелости. Таким же образом, ни один ребенок не может научиться говорить раньше определен­ного возраста (так же как никто не может остановить его, если он уже заговорил). Все, кто следил за моей работой, знают, что я всегда в первых рядах вставала на защиту той идеи, что дети растут в соответствии с законами природы, и считаю, что эти законы являются основой обучения. И все же мне кажет­ся, что в формулировках Гезелла делается слишком большой

^[1] Подробное описание этого процесса см.: Jennings Н. S. Genetics. — New York, 193S.

^[1] Gesell Arnold M. D. Infant and Child in the Culture of To-day. — New York and London, 1948. P. 40.

^[1] Gesell Arnold M. D. Stair-climbing Experiment in Studies in Child Development. — New York and London, 1948. P. 58.

упор на биологию, чтобы впрямую применять их к ментальному росту ребенка. Согласно его монистической теории! «разум ребенка раскрывается совершенно так же, как и eroi тело в результате процесса развития»¹. Но это едва ли может! быть верным. Если мы воспитаем ребенка в изолированном пространстве, вдали от людей, не предоставив ему ничего, кроме пропитания, его физическое развитие будет нормальным, но ментальное развитие будет серьезно нарушено. Убедительный пример этого приводит доктор Итард в рассказе о том, как он пытался терпеливо обучить мальчика, известного в те дни как «дикарь из Авейрона»².

Как я уже не раз говорила, мы действительно не можем создать гения. Мы можем лишь дать каждому индивидууму шанс раскрыть свои потенциальные возможности. Но если мы говорим о процессе «биологического созревания», мы также должны быть готовы признать существование процесса «психологического созревания». Как мы пытались показать в предыдущих главах, здесь можно провести параллель со всеми явлениями, наблюдаемыми в эмбриологии.

В интенсивном процессе формирования организма мы ни в коей мере не можем заметить целостности, нельзя также говорить и о регулярном и постепенном характере роста. Все органы развиваются по отдельности, вокруг центров активно­сти. Активность этих центров продолжается ограниченное время и угасает с появлением органа. В дополнение к этим центрам, или активным точкам, имеющим отношение к фор­мированию органов, существуют также сенситивные периоды, играющие важную роль в управлении поведением животного в течение всей его жизни во внешнем мире. Это было показано голландским биологом Д`Фризом, и мы находим параллели этому именно в психологическом развитии ребенка — факт,

^[1] Предисловие к книге Гезелла: The Embryology of Behaviour. — New York and Lon­don, 1945.

^[1] Itard J. M., Dr. Rapports et Memoires sur le Savage de l'Aveyron, 'idiotie et la Suidi- mutite. — Paris, 1807. (Английский перевод: George and Muriel Humphrey, New York, Cen­tury, 1932.)

убеждающий нас в том, что человеческая природа во всем следует общим законам жизни.

Из этого следует, что «созревание» есть нечто большее, чем «простая сумма воздействия генов, действующих в ограничен­ный период времени»¹, поскольку, помимо влияния генов, существует влияние окружающей среды, в соответствии с ко­торым они действуют. Окружающая среда играет определя­ющую роль в процессе созревания.

Что касается психологического созревания, то оно может происходить только в результате опыта взаимодействия с ок­ружающей средой, который меняется на каждом уровне раз­вития, поскольку меняет свой тип хорме, проявляясь в инди­видууме в виде повышенного интереса к тщательному повто­рению определенных действий, пока благодаря этому повторению внезапно, с взрывной силой не проявится новая функция. Так, определенная модель функции создается в ре­зультате внешне незаметного созревания. Поскольку, похоже, эти повторяющиеся действия не имеют непосредственного от­ношения с порождаемой ими функцией и прекращаются с ее появлением. Тем временем соответствующий интерес ребенка переключается на какую-нибудь другую деятельность, которая подготовит еще одну функцию. Если ребенка удерживают от получения такого опыта в тот самый момент, в который это запланировано природой, особая восприимчивость, побуж­дающая его к этому занятию, исчезнет, оказав тем самым губительное воздействие на развитие ребенка и, как следствие, на его созревание.

Обратимся к более широкому определению созревания, приведенному в недавно изданном учебнике по психологии²: «Созревание состоит из структурных изменений, по большей части наследственных, то есть таких, источником которых яв­ляются хромосомы оплодотворенной половой клетки, но эти изменения также частично вызываются взаимодействием ор­ганизма с его окружением».

' Gesell A. The Embryology of Behaviour. — P. 23.

^[1] Boring E. G., Langfeld H. S., Weld H. P. Introduction to Psychology. — New York, 1939.

Интерпретируя это в свете наших собственных выводов, можно сказать, что человек рождается с жизненной силой (хорме), уже заложенной в общей структуре его впитывающего разума, специализации и дифференциации которого были описаны нами под рубрикой «небула».

Эта структура изменяется в период младенчества под вли­янием того, что мы (вслед за Де Фризом) назвали сенситив­ными периодами. Таким образом, рост и психическое развитие направляются впитывающим разумом, небулами, а также сен­ситивными периодами и их соответствующими механизмами. Именно они являются наследственными и присущи только человеческому виду. Но заключенный в них потенциал может быть раскрыт только посредством свободной активности, на­правленной на окружающую среду.

^[1] Ср.: Maria Montessori, Dr. The Secret Childhood. — Bombay, Calcutta, Madras, Orient Longmans, 1951. (Первое издание: London, Longmans Green & Co. Ltd, 1936.)

9. Первые дни жизни

Если мы хотим помочь ментальной жизни человека, то первое, что нам необходимо помнить, — это то, что впиты­вающий разум маленького ребенка находит пищу для себя в своем окружении. Он должен найти свое место здесь и воссо­здавать себя из того, что он воспринимает. Поэтому особенно в начале жизни ребенка мы должны сделать окружающую его среду как можно более интересной и привлекательной.

Как мы уже видели, ребенок в своем развитии проходит через последовательные этапы, в каждом из которых его окружение играет важную роль, хоть всякий раз новую. Важнее всего окру­жение оказывается для ребенка сразу после его рождения. Одна­ко сейчас это мало кто понимает, потому что еще совсем недавно никто даже не подозревал, что у ребенка в первые два года жизни есть духовные и ментальные потребности. Сейчас же известно, что эти потребности настолько реальны, что игнорирование их может вызвать весьма печальные последствия.