Стамбул — интеллектуальный и экономический центр 10 глава

XVII века имелось 23 214 мастерских-лавочек и 79 264 ремесленника, мастеров и подмастерьев (рабочих), то есть выходит по 3—4 ремесленника на каждую мастер­скую. Столь внушительное число не должно, однако же, слишком удивлять, если принять во внимание, как мно­го требовалось ремесленной продукции, чтобы удов­летворить потребности столичного населения — как бедного, так и богатого. Ремесленники находятся в ча­стичной, но чаще в полной зависимости от импорте­ров и одновременно — под неусыпным надзором службы мухтесиба: именно их прежде всего имеет в виду ихтисаб (свод регламентов), издаваемый прави­тельством. Однако ремесленники в большей, пожалуй, степени, нежели остальное трудовое население, про­никнуты сознанием своих прав и того, что их корпора­тивная организация служит наилучшим средством защиты этих прав: вот источник огромной жизнестой­кости их корпораций.

Государственная торговля

Остается выяснить, что собой представляет «госу­дарственная торговля». Прежде всего необходимо от­метить, что в Стамбуле имеется один первостепенной важности коллективный потребитель. Это султанские дворцы, казармы, государственные мастерские и про­чие хозяйственные единицы, находящиеся в собствен­ности султана и его правительства и нуждающиеся в продуктах питания, одежде, тканях, предметах роско­ши, сырье и прочем. Государство, обеспечивая себя все­ми необходимыми ему материальными благами, поль­зуется среди прочих потребителей непререкаемым приоритетом. Такое обеспечение осуществляется дву­мя различными способами. Снабжение продовольст­вием и некоторыми видами промышленного сырья имеет своим источником натуральные поставки сул­танскому правительству в виде податей, взимаемых с крестьянского населения. Их ассортимент и объемы определяются правительством на длительные сроки. К примеру, овцы, птица, фрукты, овощи, служащие пред­метами потребления в дворцах и казармах, «подведом­ственны» интенданту, несущему ответственность за снабжение доверенных ему объектов по утвержденно­му меню. То же самое можно сказать и о поставках пше­ницы, ячменя, фуража и дров. Этот сектор потребления никак не пересекается с товарным ассортиментом рынков Стамбула, а потому и не оказывает никакого воздействия на хозяйственную жизнь столицы. Сырье и продукты, находящие себе применение в судострое­нии, отливке пушек и изготовлении прочего оружия, производстве пороха, чеканке монеты, являются пред­метами государственной монополии, их экспорт воз­браняется. «Мачты, весла и вообще все, что изготовля­ется из древесины, не проходит через таможню, но их вывоз к христианам никогда не получал разрешения. Такого же рода запреты остаются в силе относительно железа, меди, конопли, дегтя, смолы и гудрона... Вывоз тех материалов, что служат строительству и оснастке судов, приравнивается здесь к контрабанде — в той же мере, как и вывоз оружия, пороха и свинца...»²⁸ Анало­гичные меры предосторожности предпринимаются относительно золота, серебра и меди, необходимых для чеканки монет, а также меди, свинца, олова и дру­гих металлов, потребных при производстве оружия.

Другой способ снабжения официальных учрежде­ний — закупки, производимые в приоритетном поряд­ке правительственными агентами на рынке Стамбула и в провинциях. Эти закупки распространяются на зерно и некоторые промышленные товары — такие, к примеру, как производимое в Салониках сукно, кото­рое идет на одежду янычар и некоторых служителей в Серале. Не покидая Стамбула, дворцовые интенданты имеют возможность приобрести предметы роскоши и иностранного производства: меха, ценные ткани, жемчуг, ювелирные украшения, венецианские зеркала, духи и пр. Одним словом, они могут купить по праву первоочередности решительно все необходимое для жизни Сераля и нормального функционирования го­сударственных предприятий. Эти государственные за­купки — важный фактор в увеличении роли Стамбула как центра потребления. Временами капризы некото­рых султанов, в особенности Ибрагима I, имели след-

6 Мантран F. 161 ствием вздорожание некоторых товаров. Так, «Ибра­гим I тратил деньги без счету, когда речь шла о закупке рабынь, амбры или пушнины; цены на невольниц под­скочили в такой степени, что ни одну из них невоз­можно было приобрести дешевле 500 пиастров, а са­мые красивые продавались за 2 тысячи; амбра, аромат которой он вдыхал в себя как духи и которую он под­мешивал в горячий кофе, чтобы поднять самочувст­вие, поднялась до баснословной цены от 15 до 20 пиа­стров за мискаль... Увлечение султана пушниной привело к тому, что сибирская белка, рысь и горно­стай вышли из моды, зато цена на соболей поднялась в десять раз»²⁹. Впрочем, речь идет лишь о предметах роскоши.

Рынки, базары, лавки

Выше уже говорилось о месторасположении торго­вых кварталов в столице. Это побережье Золотого Рога, квартал Бедестана и Баязида, уличные артерии Me:с- мет-паши джаддеси и Узунчарши джаддеси. В прямо­угольнике, очерченном упомянутыми улицами, как раз и располагаются основные рынки, самые большие складские помещения, таможенные склады и торговые базы, бедестаны и самое большое скопление лавок и караван-сараев. Самые крупные пакгаузы — это госу­дарственные склады, состоящие из огромных залов. Они находятся в ведении интенданта с подчиненными ему секретарями и сторожами. Именно здесь государо- ство хранит пшеницу, ячмень, растительное масло, строевой лес, фураж, соль, порох.

Со своей стороны негоцианты и оптовики также располагают хане (ханами), прекрасными каменными строениями, которые одновременно выполняют функ­ции офисов, складских помещений и даже гостиниц — негоцианты, прибывающие из провинций или из-за границы, могут здесь остановиться: «В городе множест­во зданий, внешне напоминающих монастыри. Это — ханы. Они обычно представляют собой большой квад­ратный двор, в центре которого фонтан с большим бассейном; стороны этого квадрата суть аркады, под которыми вдоль стены тянется ряд дверей, ведущих в комнаты, причем каждая из комнат оснащена очагом; аркады служат цоколем для галереи, возвышающейся над двором и обрамляющей его с четырех сторон; она также состоит из ряда комнат, во всем подобных тем, что расположены внизу; в этих хане останавливаются купцы. Чтобы получить в свое распоряжение одну или несколько таких комнат, надобно переговорить с ключником хане, хранящим при себе все ключи от них, а также дать ему половину или четверть пиастра, чтобы он взял на себя труд открыть комнату. Каждый день своего пребывания в хане вы ему же уплачиваете акче, два или три, соответственно таксе. Складские по­мещения сложены, как правило, из камня»³⁰. Не всем пу­тешественникам эти ханы и караван-сараи приходятся по вкусу. Так, Ферманель пишет: «Прибывающие в Кон­стантинополь вынуждены останавливаться в караван- сараях, так как там отсутствуют гостиницы или посто­ялые дворы европейского типа. Караван-сараи — это крытые большие помещения, которые постояльцам не предоставляют ничего, кроме крова над головой, и в которых им, постояльцам, приходится ночевать порой среди лошадей и верблюдов»³¹. Эти строения предна­значаются исключительно для оптовой торговли и для тех, кто ею занимается.

В Стамбуле процветает совершенно особый вид коммерции, который близок к торговле предметами роскоши, но специализируется лишь на одном това­ре: это торговля невольницами. Спрос на рабынь ве­лик, причем не со стороны султанского сераля, кото­рый располагает собственной системой пополнения за пределами Стамбула, а со стороны крупных прави­тельственных чиновников и богатых горожан. Тор­говля невольницами полностью сосредоточена в ру­ках еврейских купцов: «Евреи, которые торгуют почти исключительно ими, выращивают их в собственных домах с тем большим старанием, что они (рабыни) принесут со временем своим первым хозяевам наи­большую прибыль. Евреи обучают девушек множеству профессий — таким, к примеру, как пение, игра на му­зыкальных инструментах, танцы, вышивание. Все это — для того, чтобы товар соответствовал самому изыс­канному вкусу покупателя...»³² По своему происхожде­нию рабыни — по большей части уроженки России, Кавказа, иногда польки, приводимые в Стамбул тата­рами, союзниками Османской державы³³. Невольни­чий рынок, эсирпазары, расположен неподалеку от Бедестана и представляет собой «большую площадь, окруженную маленькими каморками, в которых не­вольники разных полов размещены раздельно; вся­кий, имеющий потребность в слуге, служанке или на­ложнице, заходит в них, чтобы осмотреть товар и поторговаться о цене»³⁴. Эта отрасль торговли (кстати сказать, очень прибыльная) подлежит контролю ин­тенданта, который взимает и с продавца, и с покупа­теля по десятой части от цены невольника или не­вольницы. Рабы обоих полов не могут быть проданы христианину или еврею — по крайней мере в течение XVI и в начале XVII века. Позднее, как кажется, стали возможными отступления от общего правила. Так, Кикле пишет: «Христианину не дозволяется покупка турецких рабов, но их может купить для него кто-ни­будь из его турецких друзей»³⁵. В конце XVII века³⁶ приобретение немусульманами рабов становится юридически признанным фактом, поскольку регла­мент 1689 года уточняет размер налога, который уп­лачивается христианином и евреем за каждого при­обретенного раба.

Продажа рабов может состояться лишь в специаль­но отведенном для этой цели месте. Там они представ­лены «сидящими на скамьях в довольно грустной позе; прежде чем торговаться о цене с продавцом покупа­тель рассматривает их со всех сторон, подвергает экза­мену, требует показать, что они умеют делать»³⁷. Муж­чины почти обнажены, между тем как «женщины остаются под покрывалом; когда их желают купить, то отводят в расположенный поблизости дом, предна­значенный только для их осмотра, — там с них снима­ют покрывало и часто заставляют раздеться, чтобы уз­нать, хорошо ли они сложены»³⁸. Мошенничество, однако же, возможно и принимает различные формы. К примеру, продавец не выставляет на продажу «самые прекрасные образцы своего товара», и тогда покупа­тель идет «поискать их у него, у продавца, дома... так как на рынке невольниц, как и на рынке лошадей, самые лучшие особи не представляются на всеобщее обозре­ние»³⁹. Другие виды обмана упоминаются в одном из регламентов: «Торговцы невольницами не должны ис­пользовать ни румяна, ни белую краску, ни другие при­тирания, дабы приукрасить их лицо. Они должны про­давать их в той одежде, в которой выставили их на продажу, и не должны оставлять ее себе. Если они допу­стят противное сказанному, да накажет их мухтесиб»⁴⁰. Цена на невольниц варьируется в зависимости от их качества и уровня спроса: в начале XVII века англий­ский путешественник Лисгоу отмечает, что цена мо­лодой красивой девственницы достигает 100 дукатов (то есть примерно 800 пиастров), вдовы — дешевле: один из его друзей смог выкупить шестидесятилетнюю женщину за 36 дукатов (290 пиастров)⁴¹. Около 1630 года Ферманель указывает на то, что «невольницы, ко­торые владеют иглой, умеют петь или играть на му­зыкальных инструментах, стоят от 500 до 600 экю (500—600 пиастров) и даже от 1000 до 2000 экю (1000—2000 пиастров)»⁴². Армянский путешественник Еремия Челеби (последняя четверть XVII века) пишет, что обычная цена невольницы — 700 пиастров, но он видел, как за одну рабыню было заплачено 500 алту- нов (1250 пиастров)⁴³.

Очевидно, речь идет здесь о торговле совершенно особого рода, в которую вовлечен очень узкий круг лиц. И тем не менее ей отводится целая площадь в Стамбуле. Имеются и другие специализированные рынки, открытые для более широкой публики. Такие, как, например, рынок для продажи лошадей или рынок домашней птицы или, наконец, барахолка («блошиный рынок»); вполне возможно, впрочем, что специализа­ция их не столь уж узка и помимо основного товара там продаются и иные.

Кроме того, есть и еженедельные рынки — это, как правило, такие рынки в масштабе квартала, которые функционируют в определенный день недели. Впрочем, не бывает такого дня, когда бы подобные рынки не были открыты в каком-либо районе столи­цы⁴⁴; некоторые из этих рынков даже стали обозна­чаться днями недели, когда они открыты. Таковы Са- лыпазары, рынок, расположенный между Галатой и Топхане (буквально: «рынок по вторникам»), Чар- шамбапазары («по средам») в Фетхийе и Першем- бепазары («по четвергам») в Каракёй. Эти рынки-яр­марки в основном специализируются на продуктах питания, но на них можно найти и другие товары. Все они находятся под неусыпным наблюдением агентов мухтесиба.

Однако основной объем местной торговли прихо­дится на постоянно действующие лавки торговцев и ремесленников, число которых, согласно Эвлийе Челе­би, достигает 41 тысячи, а согласно Мишелю Бодье — 48 тысяч⁴⁵. В одном из манускриптов Национальной библиотеки указано другое число — 32 150⁴⁶. Термин «лавка» охватывает как учреждения розничной торгов­ли, так и мастерские мелких ремесленников, даже крупные мастерские, служащие одновременно и мес­том продажи производимых ими товаров.Значительная часть этих лавок находится в основ­ных торговых кварталах, а остальные рассеяны по все­му городу — более или менее густо в зависимости от плотности населения в различных его частях: «Повсе­местно имеется неисчислимое количество лавок и, со­ответственно, великое число ремесленников, готовых исполнить самые разнообразные заказы, и купцов, у ко­торых покупатель найдет все, чего только пожелает»⁴⁷. Эта лавки, построенные из дерева, обычно имеют по­движной навес, который, будучи опущен, закрывает со­бой дверь. Как по ширине фасада, так и в глубину они редко бывают больше трех метров. Их высота варьиру­ется в зависимости от предназначения лавки. В торго­вых кварталах ночные сторожа обходят дозором улицы и переулки, чтобы предотвратить взломы и грабеж Впрочем, владельцы частенько предпочитают устраи­вать свое жилище либо в самой лавке, либо над ней в верхнем этаже. Однако лавки на рынках и базарах од­ноэтажные, и никто не имеет права в них оставаться но­чью. Днем в этих кварталах более чем многолюдно, но ночью они совершенно пустеют. Ночные обходчики имеют приказ задерживать всякого встреченного там человека.

Большой Базар и бедестаны

Наряду с побережьем Золотого Рога наиболее ожив­ленный квартал в Стамбуле — это, без сомнения, тот, что окаймляет собой «Большой Базар» (Бююк чарши), а последний, в свою очередь, состоит из двух бедеста- нов и множества хане, лавок и мастерских. Большой Базар Стамбула — один из самых знаменитых на Ближ­нем Востоке: сравнение с ним выдерживают лишь ба­зары Тегерана, Алеппо и Дамаска. Он представляет со­бой сеть из 67 пересекающихся под прямым углом улиц, каждая из которых носит наименование обосно­вавшейся на ней корпорации; на перекрестках некото­рых улиц имеются площади, на которых по утрам лю­ди соседних корпораций совершают общую молитву Здесь имеется 5 мечетей и 7 фонтанов. Все 18 ворот Большого Базара закрываются на закате, после чего он остается под надзором ночных сторожей, назначае­мых корпорациями⁴⁸.

В целом ансамбль насчитывает 3 тысячи лавок, к ко­торым следует прибавить еще тысячу лавок, находящих­ся в ханах. В сумме это число равно одной десятой от об­щего количества лавок в Стамбуле. Сосредоточение на Большом Базаре торговых учреждений тем более вели­ко, что в непосредственно прилегающих к нему окрест­ностях расположены блошиный рынок, книжный и раз­ные продовольственные рынки. Коротко говоря, почти все товары, имеющиеся в Стамбуле, могут быть найдены здесь, включая и особо ценные, традиционным местом продажи которых остается старый бедестан.

Два бедестана⁴⁹, старый и новый, — это два больших каменных здания, которые «являют собой два замкну­тых внутри почти крепостных стен пространства, каж­дое из которых равно городской площади средних раз­меров, имеет мощные врата и покрыто сводом, опирающимся на множество колонн»⁵⁰. Старый бе­дестан, обязанный своим возведением еще Мехмету За­воевателю, — это место, «где продаются самые богатые товары; оно представляет собой помещение под камен­ным сводом, очень высокое, но несколько тесноватое, если сопоставить его площадь с высотой; оно пересека­ется двумя скрещивающимися под прямым углом ули­цами, между тем как третья улица идет вдоль его внут­ренних стен. Лавки, установленные вдоль этих улиц, увешаны отрезами парчи, разных сортов бархата, дама- ссе (шелковой узорчатой тканью) и другими ценными тканями; к тканям прикреплены драгоценные украше­ния. Множество серебряных светильников со вставлен­ными в них большими и толстыми восковыми свечами освещают это сказочное место...»⁵¹. По словам Эвлийи Челеби, вдоль каждой из упомянутых «улиц» выстраива­лось до 600 лавок и возвышалась гора из двух тысяч сун­дуков, один на другом, наполненных драгоценными то­варами. Купцы, обосновавшиеся в старом бедестане, в основном специализировались на продаже ювелирных изделий, драгоценных камней, предметов из золота и серебра, ковров, пушнины, парчи, фарфора и т. п.⁵²

Новый бедестан (Сандал Бедестани), расположив­шийся неподалеку от старого, торговал в первую оче­редь «самыми разнообразными дорогими тканями, вы­шитыми золотом и серебром, шелком, изделиями из Ангоры, самые лучшие образцы которых превосходят роскошью и изяществом исполнения все, что произво­дится в иных странах»⁵³.

Два бедестана — излюбленное поле приложения сил для «обладателей сокровищами Каруна», то есть для бо­гатейших негоциантов, специализирующихся в покуп­ке и продаже предметов роскоши. На своей службе они содержат особый штат ночных сторожей и охранни­ков, состоящий «из надежных и верных мусульман, ко­торых следует отличать от прочих ночных сторожей в Стамбуле; они имеют право заниматься своим делом на основании патента (гедик:), выданного падишахом, и получают жалованье от префекта города»⁵⁴, а также широко прибегают к услугам маклеров и комиссионе­ров, которые располагают патентом на совершение посреднических сделок. Иначе говоря, бедестаны явля­ют собой, помимо прочего, и рынок ценных бумаг.

Правила торговли

Продажа продуктов, как произведенных в Стамбуле, так и ввезенных в него, подчинена строгим правилам, за соблюдением которых зорко следят, с одной стороны, мухтесиб и его агенты, а с другой — люди корпораций. Продажа определенного товара производится опреде­ленной же корпорацией и никакой иной: торговец мы­лом не может продавать свечи; бакалейщик, положим, имеет право торговать сыром, но торговцу фруктами та­кое право не предоставляется. Подобные примеры мож­но множить до бесконечности. Продажа может произ­водиться прямо — купцом или изготовителем клиенту Именно так происходит движение продуктов питания и множества предметов ремесленного производства. В та­ких случаях продажная цена определяется мухтесибом после согласования с представителями корпораций и включения в нее определенного процента (до десяти от стоимости), идущего на различные накладные расходы. Посредническая торговля, или, точнее, торговля при по­мощи комиссионера (деллал), имеет, как правило, дело с высокоценными товарами — такими, как пушнина, цен­ные ткани, золото, драгоценности, лошади, невольницы. Деллаль — официально признанный посредник, патен­тованный агент по продаже товаров на дому, работаю­щий на основе соглашения с купцом и получающий с каждой продажи определенный процент от стоимости реализованного товара — процент, оплачиваемый как продавцом, так и покупателем. Профессия деллала стро­го регламентирована, и его деятельность остается пред­метом самого пристального внимания со стороны мух­тесиба.

Ремесло и промышленность

Наряду с коммерсантами и лавочниками в Стамбуле имеется еще один большой сектор экономической де­ятельности, представляемый ремесленниками, кото­рые часто выступают и в роли продавцов производи­мых ими изделий, а также людьми, работающими на государственных предприятиях.

Ремесленники

Ремесленники образуют одну из наиболее много­численных профессиональных групп в Стамбуле: они составляют то, что ныне называется «частным секто­ром», — в отличие от «государственного сектора», объединяющего большие мастерские, принадлежа­щие государству. Этот частный сектор насчитывает 158 корпораций, 23 214 мастерских и лавок, а также 79 264 ремесленников (мастеров и рабочих), то есть по 3—4 человека на каждую мастерскую или лавку. Само собой разумеется, что изготовители ремеслен­ной продукции, являясь одновременно и ее продав­цами, относятся тем самым к двум категориям эконо­мической деятельности в столице. Легко прийти и к следующим выводам: большинство ремесленных мастерских насчитывает менее 10 рабочих, множе­ство из них использует труд только 3 рабочих, лишь 10 из 158 корпораций использует в среднем труд бо­лее 10 рабочих, и, наконец, всего лишь 22 (из 158) корпорации объединяют более тысячи членов. Что касается последних, то они производят товары или оказывают услуги, пользующиеся у населения наибо­лее широким спросом. Это мельники, изготовители туфель без задников и каблуков, свечники, портные, седельники, столяры, плотники, кожевенники. Каж­дая из корпораций, представляющих указанные про­фессии, насчитывает более трех тысяч человек.

Ремесленники обосновались по большей части в торговых кварталах Стамбула или в непосредственной близости от них, так что улицы в этих кварталах боль­ше обязаны своими названиями именно ремесленни­кам, а не купцам. Эта топографическая локализация профессий, частично перешедшая по наследству от Византии⁵⁵, вполне понятна, так как эти кварталы при­тягивают к себе покупателей со всего Стамбула, при­влеченных разложенными товарами и ремесленными изделиями, готовыми превратиться в товары, а также самой картиной этой кипучей деятельности. Ремеслен­ники служат живой иллюстрацией того, как организо­вана корпорация с ее разделением на категории ма­стеров, работников и учеников. Почти наверняка большинство из них, следуя семейной традиции, унас­ледовали отцовскую профессию. Здесь действует закон непроизвольного распределения индивидов по обще­ственным классам и группам — распределения, пре­допределенного принадлежностью по рождению к какой-либо религиозной, профессиональной и соци­альной среде.

Эти ремесленники — добросовестные труженики, и их тончайшая работа не раз вызывала восхищение ев­ропейцев. Филипп дю Фресне-Канэй (1572) полагает, что «у турок хватает прекрасных мастеров и ремеслен­ников во всех отраслях»⁵⁶. Пьер Белон пишет: «Турки обожают белоснежное кружевное, вышитое белье... Ев­ропейское белье по сравнению с турецким — грубой выработки»⁵⁷. В XVII веке поток комплиментов не ис­сякает: «Они (турки) не только сравнялись с нашими в тех областях, где наши считают себя непревзойденны­ми мастерами; более того, в некоторых видах работ они, вероятно, превосходят наших — как, например, в кройке и шитье платья... Особенно искусны они в вы­делке кожи и в производстве кожаных изделий. Такое наблюдение приложимо не только к обуви, ботинкам и сапогам, но и, скажем, к умению со вкусом переплес­ти книгу... Существует отрасль кожевенного дела, в ко­торой их превосходство очевидно. Это — изготовле­ние седел»⁵⁸. О тех же самых шорниках и седлах Сен-Морис пишет: «Нет ничего прекраснее, чем про­изведения их ремесла»⁵⁹, а Турнефор отзывается в том же тоне о сапожниках и обувщиках: «Их домашние ту­фли изготовляются с большим старанием, чем наши башмаки. Хотя делаются они на простой подошве, нет им износа. Особенно те, что изготовляются в Констан­тинополе: тут в дело идет кожа из Леванта, самая лег­кая и превосходная по качеству». И о лудильщиках: «Их (турецкая) посуда — из фарфора, фаянса или из олова. Самая обычная — из луженой меди... Они лудят ее очень тщательно и очень быстро... И олово так хорошо пристает к меди, что их посуда, в отличие от нашей, так быстро не краснеет»⁶⁰.

Общеизвестно, что турецкие ремесленники — и, го­воря более широко, ремесленники-мусульмане — пре­красно справляются с выработкой и обработкой неко­торых материалов. Таких, например, как кожа, медь, ценные ткани. Они ловки и искусны, но — лишь в отно­сительно узкой области «младших ремесел», более или менее совместимых с низким оснащением орудиями труда и вообще «техникой». Достаточно простыми ору­диями и приспособлениями они владеют, причем до­вольно часто, поистине виртуозно, но лишь теми, ко­торые соответствуют традициям корпорации, древней культуре ремесленного производства. Рамки корпора­ции, правительственный контроль, забота по защите корпоративных прав и привилегий — все это влечет за собой своего рода застой ремесленного искусства, для которого характерно отсутствие инициативы, неспо­собность обновлять приемы и методы труда. А такое обновление было бы в высшей степени желательно в тот момент, когда иностранцы вступают на террито­рии Османской империи в успешную конкуренцию с некоторыми местными производствами.

В высшей степени важно следующее обстоятельст­во. Между тем как в Стамбуле и вообще во всем осман­ском мире растет иностранный импорт, продукты ме­стной ремесленной промышленности не находят за рубежом покупателя — за самыми редкими исключе­ниями. Для них остается, правда, открытым внутрен­ний рынок, традиционалистский и невзыскательный. Это, может быть, и обеспечивает надежный сбыт этих продуктов, но не дает стимула местному ремеслу к пе­ревооружению перед угрозой иностранной конкурен­ции, к модернизации, принятию новой техники и но­вых технологий.

Промышленность

Позволительно задаться вопросом: существует ли в Стамбуле наряду с ремесленными объединениями на­стоящая промышленность или нечто к ней приближа­ющееся? Кажется, этот термин приложим к деятельно­сти крупных фабрик, направляемой государством, в силу хотя бы высокой численности занятых на них ра­бочих и большого объема задействованных в них средств. Некоторые из этих фабрик отмечены чертами техничности, как, к примеру, производство по отливке пушек в Топхане или арсенал Касим-паша, где инжене­ры и специалисты, турецкие и иностранные, руководят сложными производственными операциями. Мастер­ские, работающие на государство, могут быть подраз­делены на две категории: одни удовлетворяют потреб­ности армии и военно-морского флота, другие — Сераля и других султанских дворцов.

Во главу первой категории следует поставить ар­сенал Касим-паша, в котором строится военный флот для Великого Господина, и мастерскую в Топха­не. Да, их можно считать настоящими заводами, так как они используют труд тысяч людей: офицеров, мо­ряков и сухопутных военных различных званий, ин­женеров, мастеров, рабочих, а в Касим-паше наряду с ними еще каторжников и особенно рабов. Производ­ственный процесс в них тщательно регламентиро­ван и даже кодифицирован, а продукция определяет­ся нуждами и ресурсами государства. Весьма схожи с этими арсеналами, если не по размерам, то по харак­теру, оружейные фабрики (тюфенкхане) и предпри­ятия по производству пороха (барутхане). И те и другие поставлены под начало интенданта (амина), правительственного чиновника, который находится в прямом подчинении у великого адмирала и носит звание терсане эмини.

Дислокация в Стамбуле значительной части яны­чарского корпуса, частей сипахи и присутствие в столице множества других военных поставили зада­чу их продовольственного снабжения и обеспече­ния. Так возникает, к примеру, склад сукна, предназ­наченного для обмундирования янычар: «В складе хранится произведенное в Салониках синее сукно. Оно предназначается для 80 тысяч янычар империи. Один раз в год, в Ночь предопределения (Кадир геджези), это хранилище открывает свои двери. В присутствии командира янычарского корпуса, агай оджаков, интенданта и заведующего складом (чорба- джи) сюда прибывают командиры 162 ода со своими людьми — рота за ротой. Согласно султанскому указу, каждый берет 10 аршин сукна и по отрезу муслина — на тюрбаны и рубахи»⁶¹. Это сукно передается затем портным, работающим в двух больших принадлежа­щих государству ателье. Муслин же попадает в руки шляпников, специалистов по изготовлению голов­ных уборов (в каждой казарменной палате — ода — имеется свой шляпник). Материя особым способом навертывается на фетровую шапочку, и таким обра­зом получается тюрбан.

Продовольственное обеспечение солдат доверено заботам интендантов-директоров особых хлебопека­рен, мастерских, изготовляющих сухари, специализи­рующихся на приготовлении бузы — напитка из ячме­ня и проса, отдаленно напоминающего пиво. Имеется также производство сальных свечей, удовлетворяющее потребности исключительно янычарского корпуса. Штаты всех этих мастерских, за исключением двух упомянутых выше арсеналов, насчитывают примерно 5 тысяч человек. Если же к последнему числу приба­вить и персонал двух арсеналов, то получается весьма солидная цифра в 7 тысяч человек. Мастерские, рабо­тающие на армию и флот, представляют собой, следо­вательно, весомый элемент в хозяйственной жизни столицы.

Приблизительно то же самое следует сказать и об обслуживании потребностей султанских сералей. Из­вестно, например, о существовании мебельного произ­водства, работающего исключительно на дворцовые нужды и возглавляемого шефом мебельщиков-красно­деревщиков, который, впрочем, одновременно кон­тролирует и все ремесленные корпорации, специали­зированные в области строительного дела. Имеются также «фабрика» по изготовлению изразцов, бронзо­вая плавильня, художественная мастерская, персонал которой, по сведениям Эвлийи Челеби, достигает тыся­чи человек. Хотя в турецких источниках отсутствуют указания на наличие интендантской службы, контро­лирующей корпорации керамистов и стеклодувов, представляется в высшей степени вероятным, что эти корпорации выполняли заказы султана по декориро­ванию мечетей и дворцов⁶². Возможно, в XVI веке эти ремесленники находились в ведении какого-то прави­тельственного интендантства. Так оно, наверное, и бы­ло, если судить по размаху предпринимаемых прави­тельством строительных работ. Кстати, фаянсовые мастерские на берегу Золотого Рога, которые во време­на Сулеймана Великолепного произвели множество превосходных изделий, были основаны Селимом I и самим Сулейманом Великолепным.