Стамбул — интеллектуальный и экономический центр 9 глава

Связь с правительственным аппаратом

При посредстве кетхюды и йигитбаши корпора­ции находятся в постоянном контакте с представите­лями правительства. Но что это за представители? И как выполняют они свои функции? Как мы уже ви­дели, великий визирь — главный ответственный за все дела в столице. Выше упоминалось и то, что он, желая несколько облегчить непосильную ношу, делится своими полномочиями в муниципальных вопросах с каймакамом и с кадиями. Кадии, в особен­ности кади Стамбула, играют ведущую роль в регули­ровании городской жизни с точки зрения как прави­тельства, так и корпораций, причем в двойном своем качестве — и в качестве судей, и вследствие того, что их решения становятся обязательными для выполне­ния в самых различных областях столичной жизни. В глазах людей корпораций именно кади — истинный представитель правительства.

Мухтесиб, подчиненный кадию, осуществляет не­посредственную связь с корпорациями, и, следователь­но, именно от него зависит, насколько эффективной оказывается эта их связь во всем, что касается вопро­сов контроля, наблюдения, действия законов, установ­ления ценового максимума и отслеживания того, как максимум этот реализуется. В ведении мухтесиба так­же взимание налогов и пошлин с ремесленников и торговцев. В выполнении последней функции, собст­венно, и состоит главная его обязанность — ихтисаб. Впрочем, таким же образом обозначается и вся сово­купность функций мухтесиба. Обычно этот термин пе­реводится как «полиция рынков», но лишь в прямом смысле слова. Регламентарные акты, трактующие задачи мухтесиба, кодифицированы в ихтисаб канун- намелери. Тот же кодекс содержит изложение специ­ально для мухтесиба практических условий, в соответ­ствии с которыми должна протекать трудовая деятельность людей корпораций, перечисление верх­них пределов извлекаемых ими прибылей, различные запреты, санкции против нарушителей правил и т. д. Кроме того, мухтесиб полномочен распределять между корпорациями продукты питания, сырье и прибываю­щие в Стамбул импортные товары. Цены устанавлива­ются не произвольно, но определяются кадием и мух- тесибом после совещания с кетхюдами корпораций с целью фиксации маржи между ценой продажи и ценой покупки¹¹. В регламентах ихтисаба прежде всего следу­ет подчеркнуть ту последовательность, с которой про­водятся принципы надзора и инспекции: качество продуктов питания и выставляемых на продажу гото­вых блюд делаются предметом самых дотошных инст­рукций и правил, равно как и чистота внгутри торгую­щих этими продуктами и блюдами лавок и чистота посуды, в которой еда готовится и предлагается поку­пателю («нужно требовать, чтобы блюда, приготовляе­мые их поварами, были хорошо поджарены и сварены, а также в меру посолены; чтобы миски были чисты; чтобы их котлы были лужеными; чтобы их глиняные тарелки были новыми и сияли, как стекло; чтобы их фартуки были чисты»). Производимые изделия долж­ны отвечать установленным нормам¹². Нарушителей предписаний ждет более или менее суровая кара — в зависимости от тяжести правонарушения: наказание палочными ударами, денежные штрафы, выставление к позорному столбу.

Этот надзор и сбор налогов с корпораций всех кате­горий осуществляются мухтесибом посредством нахо­дящихся под его началом немногочисленных агентов — кстогланпары. Налогов много, и для членов корпораций практически не остается никакой лазейки, чтобы укло­ниться от их уплаты. А для того чтобы рост налогов не послужил поводом к повышению цен на продаваемые товары, администрация устанавливает максимальные цены (нарх), превышать которые продавец не вправе. Эта мера имеет целью оградить жителей Стамбула от спекуляции и скупки товаров первой необходимости с последующим вздуванием цен. Османское правительст­во уделяет огромное внимание не только тому, чтобы на­селение было обеспечено продуктами питания, но и то­му, чтобы оно было ими обеспечено по доступным для него ценам, находя при этом приемлемый компромисс между интересами производителей, торговцев и потре­бителей. И действительно, цены на продовольствие не знали безудержного роста (по крайней мере, в Стамбуле) даже в самые трудные времена — такие, как в пору эконо­мического кризиса конца XVI века или середины XVII столетия. Впрочем, османское правительство и в эти вре­мена предписывало: «Если лавочники будут наносить ущерб своим клиентам, продавая товары по ценам более высоким, нежели разумные, то султан, если ему это будет благоугодно, беспристрастно рассмотрев вместе со зна­ющими и мудрыми людьми этот вопрос, продиктует фирман о введении максимальных цен на продовольст­вие как для людей, так и для животных, — с тем, чтобы ни продавцы, ни покупатели не потерпели ущерба. Фирман будет передан кадию и правительству. Затем, облеченные властью и несущие ответственность инстанции устано­вят, во исполнение фирмана, фиксированные макси­мальные цены, которые будут зарегистрированы как по­стоянные... Специально назначенные государством должностные лица займутся фиксацией максимальных цен, имея в виду прежде всего условия жизни большинст­ва населения. И поскольку фиксированные по максиму­му цены представляют собой одну из важнейших пред­посылок народного спокойствия, необходимо упорядочить и поставить под контроль функционирова­ние рынков и вообще коммерческую деятельность...»¹³ Текст этого регламента не оставляет никаких сомнений относительно намерений турецкого правительства. Во­обще же говоря, из чтения этого и других регламентаци- онных актов возникает впечатление, что правительство постоянно относится к корпорациям и к их деятельнос­ти с большой долей подозрительности; скорее всего, здесь имеет место продолжение древней юридическо- религиозной традиции, истоки которой следует искать в самом начале истории мусульманского мира¹⁴. Это влия­ние религии сказывается и на других сторонах деятель­ности корпорациий.

Влияние религии

Очевидно, торгово-ремесленные корпорации в му­сульманских странах первоначально были скорее ре­лигиозными общинами, нежели корпорациями. Даже если это не совсем так, влияние религиозных братств (орденов) на корпорации прослеживается на каждом шагу. В Турции это влияние было господствующим вплоть до начала XVI века, но с тех пор как османский султан подчинил своей власти все вообще организации (политические, экономические и пр.), поставив их под контроль соответствующих государственных служб, роль религиозного элемента в жизнедеятельности кор­пораций перестала быть ведущей; он, так сказать, потес­нился, уступив место «светским» («мирским») элемен­там, однако же не исчез из корпораций полностью. Религиозные традиции корпораций, несомненно, со­хранились. Так, Эвлийя Челеби никогда не забывает упомянуть святого покровителя той или иной корпора­ции и добавить, что этот патрон входит в окружение са­мого Мухаммеда и что Пророк собственными руками подпоясал святого в знак признания его заслуг. Этот жест воспроизводится на церемонии приема нового члена в корпорацию, что указывает на близость к риту­алу инициации, который практикуется при вступлении в дервишские братства. Вместе с тем хотя религиозные церемонии в торжественные моменты жизни корпора­ций продолжают регулярно проводиться в течение как XVI, так и особенно XVII века, они служат скорее знаком приверженности к древним обычаям, нежели свиде­тельством воздействия на корпорации религиозных ас­социаций. Необходима, однако, оговорка: некоторые видные корпорации (к примеру такие, как дубильщики, шорники) все же, вероятно, поддерживали тесные свя­зи с религиозными братствами (например, с бекта- шами). Но не будем делать поспешных обобщений.

На стремление к поддержанию религиозных тради­ций указывает в первую очередь присутствие среди руководителей корпорации шейха, то есть религиозного вождя, или дуаджи — главы, а также наличие мечети в не­посредственной близости от места работы. Более того, некоторые корпорации располагают собственными ме­четями. Та же тенденция проявляется, наконец, в том, что в церемониях инициации, вступления выборных руко­водителей корпорации в должность, корпоративных празднеств много внимания и времени уделяется от­правлению религиозных обрядов. В Средние века шейх был подлинным вождем корпоративной ассоциации фютюввет (по-арабски — фушувва)¹⁵. В XVI и XVII веках это уже лишь номинальная должность, и назначение на нее происходит из-за уважения традиции и для того, что­бы иметь во главе корпорации человека, способного от­правлять религиозные обряды в процессе церемоний инициации и во время религиозных праздников, а также выполнять некоторые другие религиозные функции¹⁶.

Обязанности дуаджи претерпели примерно ту же эволюцию. Вернее, из всех прежних сохранилась толь­ко одна — руководить коллективной молитвой, которую нараспев читают, собравшись вместе, все члены корпо­рации. Обычно такая коллективная молитва читается утром перед открытием лавок, на площади, где-нибудь рядом с местом работы. В более важных случаях такие моления проводятся в мечетях. В некоторых корпора­циях дуаджи — видная фигура на церемониях вступле­ния в должность. Шейх и дуаджи, конечно, непременно присутствуют и на всех больших чисто религиозных це­ремониях: на молебствиях праздника рамадан в мечети Эюба, на молитве мевлюд (в годовщину рождения Про­рока), совершаемую в мечети, соседствующей с местом работы; на больших праздниках, справляемых в Кагит- хане, недалеко от речки Сладкие Воды Европы.

Все это, разумеется, всего лишь пережитки того, чем в действительности были корпорации в эпоху Средневе­ковья. С конца XV века профессионализм в области ре­месел и торговли берет верх над всем остальным в жиз­ни корпораций — происходит их обмирщение, а религиозный дух, некогда наполнявший эту жизнь смыслом, вырождается в формальную и конформист­скую обрядность. С тех пор корпорации больше не явля­ются феноменом, одной из многих форм религиозной жизни — они становятся явлением жизни социальной.

Социальная и политическая роль корпораций

Стамбульские корпорации более чем только про­фессиональные социумы. Индивид, входящий в корпо­рацию первоначально в качестве ученика, включается не только в чисто трудовую среду, но и в среду социаль­ную. Уплачивая членские взносы, он приобретает пра­во на получение от корпорации материальной помо­щи в необходимых случаях. Во всякой корпорации имеется своя касса социального обеспечения, фонды которой составляются, во-первых, из обычных член­ских взносов и, во-вторых, из одноразовых сумм, упла­чиваемых при повышении ранга члена корпорации. Ученик, становящийся по завершению обучения под­мастерьем (рабочим), а также и подмастерье, получаю­щий (гораздо реже) диплом мастера, вносят в эту кассу, по случаю торжества, более или менее значительную денежную сумму, чтобы оплатить расходы на церемо­нию. Фонды используются в соответствии с указания­ми распорядительного комитета: так, к примеру, когда член корпорации заболевает и не в состоянии больше кормить семью, он получает известное пособие. Полу­чает он пособие и тогда, когда оказывается в положе­нии вынужденной безработицы. Наконец, корпорация берет на себя расходы по погребению своего члена, когда его семья не может оплатить похороны. Стало быть, имеется взаимное страхование против болезни, безработицы, крайней нищеты. Имеется также, что не менее важно, истинный дух солидарности, который проявляется во множестве случаев. Вот один из них: в месяц рамадан, когда руководство всех корпораций со­бирается на великое молебствие в мечети Эюба, оно же, разойдясь по своим служебным резиденциям, при­нимается за важное дело — распределение риса, куп­ленного корпорацией, между нуждающимися.

Расходов из общей кассы требуют и другие цере­монии. Каждая корпорация регулярно, с временным промежутком от одного года до нескольких лет, уст­раивает свой большой праздник, который разверты­вается на свежем воздухе в традиционных для подоб­ных мероприятий местах — например, на лугах Кагитхане или Агачаири. Такие праздники длятся с неделю и более. Члены корпораций не только встре­чаются там для совместной молитвы и проведения прочих традиционных церемоний, но и демонстри­руют гостям и вероятным покупателям свои ремес­ленные изделия или товары, на изготовлении кото­рых или на торговле которыми корпорация специа­лизируется. Эти празднества, очень важные в жизни корпорации, требуют значительных расходов, кото­рые в большей своей части могут быть покрыты лишь за счет чрезвычайных взносов мастеров.

Еще более дорогостоящими бывают официальные церемонии. По случаям интронизации султана, обре­зания принца, торжественного выступления в поход армии и пр. корпорации устраивают праздничные ше­ствия, проходят в полном своем составе перед султа­ном, катят перевозные подмостки, на которых пред­ставлены лавочка или мастерская и люди корпорации, занятые своим родом трудовой деятельности. Одна та­кая сценка прекрасно описана Эвлийей Челеби¹⁷. Эти торжественные прохождения перед султанской три­буной стоят ремесленникам и торговцам очень доро­го, так как сопровождаются поднесением даров султа­ну и раздачей деньгами и натурой народу; к тому же корпорации соревнуются между собой в том, чья ла­вочка (мастерская) на колесах вызовет самое бурное народное одобрение. Конечно, и султан со своей сто­роны в знак своего удовлетворения преподносит гла­ве каждой корпорации весьма весомый кошель, содер­жимое которого способно до известной степени пополнить сундук корпоративной кассы, совершенно опустошенный подготовкой к этому шествию. Иногда вместо денег корпорации получают дорогие подарки — например, блюдо или иные изделия из меди или сере­бра. Султанские дары помещаются в «сокровищницу» корпорации — конечно, навечно.

В контексте повествования обо всех этих праздне­ствах и шествиях было бы не совсем точно говорить о корпорациях — речь идет о группах корпораций, так как каждая из корпораций в отдельности, за некоторы­ми исключениями (крупные оптовые негоцианты и коммерсанты, ювелиры и т. д.), не в силах выносить бремя подобных расходов. Зато объединение их в рам­ках временных или более длительных ассоциаций во многом помогает решить проблему. Это сплочение в группы отчетливо просматривается в описании Эв- лийи Челеби. Можно даже думать, что упомянутые кас­сы взаимопомощи функционируют в масштабе не од­ной, а нескольких сгруппировавшихся корпораций. Группировки эти возникают, по всей видимости, между сходными по профессии или взаимно дополняющими корпорациями: так, между собой объединяются хлебо­пеки, мельники и торговцы солью; моряки, конопатчи­ки, морские плотники и столяры, капитаны и негоциан­ты Черного и Средиземного морей; парфюмеры и дрогисты (торговцы москательными, аптекарскими то­варами); различные строительные профессии; певцы, музыканты, танцоры и т. д.

Объединение корпораций в группы в значительной степени облегчается для некоторых из них топографи­ческой близостью. Сплошь и рядом лавки и мастерские корпораций, образовавших группу, размещаются на одной улице, даже на одном конце улицы, или же в од­ном квартале. И в нынешнем Стамбуле это историчес­кое обстоятельство дает о себе знать двояко: оно про­является, во-первых, в том, что ряд корпораций (медники и жестянщики, изготовители сундуков и т. д.) четко локализован по месту их работы, и, во-вторых, в топонимике улиц, особенно в районе Бедестана¹⁸. Та­кое сосредоточение преследовало двоякую цель: оно препятствовало незаконной конкуренции со стороны ремесленников и торговцев той же профессии, не вхо­дящих в соответствующую корпорацию, и в то же вре­мя облегчало контроль над деятельностью корпора­ции со стороны кадия и мухтесиба. В целом оно способствовало единству и сплоченности корпора­ции.

Эснафы всегда стараются защитить свои права и свои привилегии не только против незаконных побо­ров и вымогательств правительственных агентов, но и против поползновений других корпораций. Так, коже­венники в Едикуле противятся тому, чтобы шкуры жи­вотных, забитых в бойне, расположенной в их районе, распределялись между дубильщиками Касим-паши¹⁹. Последние, в свою очередь, требуют, ссылаясь на один правовой акт Мехмета Завоевателя, шкуры животных, забитых в Галате²⁰. Несколько позднее кожевенники

Едикуле протестуют против открытия дубильной мас­терской в Енибахче и в Джибали²¹. Торговцы тканями, обосновавшиеся вблизи фруктового рынка, яростно противятся строительству кабачка перед их лавками. Свечные мастера жалуются на то, что некоторые мяс­ники не только употребляют для освещения деготь, но и продают его. Сапожники из Усюодара, традиционно пользующиеся правом продавать старые папуши (туф­ли без задников и каблуков), выступают против эскид- жи (торговцев подержанными и случайными вещами), узурпировавших это право. Рассказы о жалобах и тре­бованиях подобного рода заполняют целые страницы архивных записей, а это демонстрирует, с какой реши­мостью и с какой уверенностью в правомочности сво­их действий люди корпораций отстаивают свои при­вилегии и свои материальные интересы.

Впрочем, именно к отстаиванию своих прав и сво­дятся все действия корпораций по отношению к прави­тельству. При данном государственном устройстве не может быть и речи о претензиях эснафов на какую-то политическую роль: они далеки даже от мысли о по­ползновениях такого рода. В описываемую эпоху члены корпорации не могут даже и представить себе, чтобы их требования и протесты вышли за пределы чи­сто профессиональной деятельности и религиозной практики или имели целью защиту не только мусуль­ман, но также христиан и евреев. Все же отмечено, что в течение XVII века люди стамбульских корпораций дважды поднимались против правительства: в 1651 и 1655—1656 годах. Однако и эти волнения носили чисто «профессиональный» характер. В 1650—1651 годах ве­ликий визирь Мелек Ахмет-паша велел начеканить большое количество низкопробной монеты, пиастров и акче, и обязал торговцев и ремесленников принимать и покупать ее по курсу венецианских цехинов и турец­ких золотых. Люди корпораций сначала отказались принимать плохую монету, а затем взбунтовались и до­бились отрешения Мелека Ахмет-паши от должности. Подобного же рода действия правительства спровоци­ровали мятеж янычар и восстание корпораций в 1655— 1656 годах. Нужно, однако, констатировать: корпора­ции хотя и продемонстрировали свое недовольство са­мым энергичным образом, хотя и оказались способны к действиям, имевшим самое серьезное политическое последствие, тем не менее действовали всего лишь в русле своих профессиональных требований, не более того. Нет оснований говорить о пробуждении их поли­тического сознания или о критическом осознании проблем, входящих в компетенцию правительства. Речь шла всего лишь о том, что люди корпораций почувство­вали себя ущемленными в том, что дает им средства к существованию, а именно — в возможности по-преж­нему заниматься своими ремеслами и своей торговлей. Остальное их не касалось²².

Торговцы

Стамбул — этот для своего времени огромный по численности населения город — являет собой полюс потребительского спроса, а следовательно, и торговли. Его необходимо постоянно снабжать массой разнооб­разных продуктов питания, а также сырьем и полуфаб­рикатами для местной ремесленной промышленнос­ти. Отсюда — уникальный по мощи поток ввозимых товаров при относительно незначительном экспорте.

Прибывающие в Стамбул импортные товары перво­начально складируются в хранилищах — либо государ­ственных, либо принадлежащих оптовикам. Затем следует их распределение. Сырье и полуфабрикаты, подлежащие дальнейшей переработке, переходят в распоряжение снабженцев государственных фабрик и ремесленников. Ремесленники, превратив импортные товары производственного назначения в готовые из­делия, пускают их на рынок, между тем как конечным потребителем продукции государственных промыш­ленных предприятий остается, за малыми исключени­ями, само государство. Что касается импортируемых продуктов питания и промышленных изделий конеч­ного потребления, то они развозятся по лавкам или разносятся бродячими уличными торговцами. Все фа­зы этого процесса протекают под строгим государст­венным контролем, который дополняется внутренним контролем корпораций над поступающими к ним то­варами: распродажа импорта не должна быть предме­том конкуренции между членами одной корпорации.

Существует своего рода иерархия в среде коммер­сантов. Некоторые виды торговли предполагают та­ких торговцев, которые либо располагают особенно большими финансовыми средствами, либо приобре­ли особенно высокую компетенцию и навык: именно они-то и составляют высшую категорию как с про­фессиональной точки зрения, так и по своему соци­альному статусу. Другие виды не требуют столь высо­кой квалификации, а иногда и вообще никакой — в последнем случае речь идет о бродячих торговцах или о мелких лавочках.

Негоцианты и оптовики

В связи с тем, что торговля в Стамбуле почти полно­стью зависит от привозных товаров, колоссальную роль приобретают крупные негоцианты — импортеры и оптовики, что, впрочем, почти одно и то же. Сама сто­лица со всеми пригородами, это приходится подчерк­нуть снова, абсолютно не в состоянии обеспечить себя товарами в необходимом объеме и ассортименте. Даже в таких контролируемых государством отраслях, как торговля зерном или мясом, негоцианты держат в сво­их руках от 80 до 90 процентов закупок, транспорта и складирования этих важнейших продуктов питания. Насущная нужда в пропитании столицы, естественно, стимулирует стремление «провернуть хорошенькое дельце». Если в одной из производящих зерно или мясо провинций Империи найдется достаточно высокопос­тавленный чиновник, предпочитающий обогащение добросовестному выполнению своих обязанностей, то прибыли в любом размере становятся возможны. Вот как, к примеру, Эвлийя Челеби размышляет об оптовых торговцах пшеницей и овсом: «Это пагуба моряков: они скупают у них то и другое по дешевке, забивают (зер­ном) свои хранилища и ждут не дождутся, когда засуха и нехватка продовольствия достигнут своей высшей точки. Тогда-то они "закрома" приоткрывают и прини­маются продавать зерно... на караты! Эти скупщики и спекулянты — сущие злодеи!»²³ Стоит уточнить: эти строки написаны в тот момент, когда экономическая и политическая жизнь столицы переживала тя­желейший кризис. Однако и в более спокойные време­на снабжение мясом столицы находится в руках кучки негоциантов (джелеб-кегиан), которые не только обеспечивают его поставки, но сверх того являются собственниками огромных стад скота; под своим кон­тролем они, скорее всего, держат едва ли не все ското­бойни и немалое число мясных лавок в городе. Тор­говля зерном и мясом предполагает вложение очень больших финансовых средств; следовательно, мы впра­ве предположить, что в эту торговую отрасль помимо, так сказать, «явных» негоциантов скрытно вторгаются высокопоставленные сановники, ищущие сфер при­быльного приложения ддя своего наличного капитала (в их числе и лица, ответственные за благотворитель­ные фонды). Такое предположение вполне совместимо с фактом правительственного контроля, поскольку по­следний осуществляется в определенных точках и не препятствует тайным сделкам между производителями, вкладчиками капиталов, поставщиками и оптовиками. Точно таким же образом в руках оптовиков сосредото­чивается торговля кофе. Торговать им в XVII веке было столь же трудным занятием, как и торговать табаком или вином: все эти импортные товары многократно подвергались запретам; нужно было обладать достаточ­ной финансовой мощью, чтобы выдержать удар, следу­ющий непосредственно за очередным запрещением. К тому же и ввозные пошлины были высоки²⁴.

К категории крупных негоциантов относятся также импортеры и оптовики в торговле кожами и шкурами, ввозимыми для дубильщиков, красильщиков, столич­ных торговцев кожами и для обувщиков: большое ко­личество импортируемых шкур и удаленность райо­нов, из которых они ввозятся, заставляют думать, что без вложения крупных капиталов эта отрасль импорт­ной торговли обойтись не может. То же самое следует заметить и относительно импортеров и продавцов предметов роскоши из Европы или с Дальнего Востока. Сукна из Венеции, Франции или Англии, шелка из Ки­тая, парфюмерия и москательные товары из Индии или Китая, меха из России, восточные ковры, драго­ценные камни и т. д. являют собой предметы узко спе­циализированной торговли, которая сосредоточена в руках небольшого числа людей, владеющих в боль­шинстве своем роскошными лавками в Бедестане. Об этой элите торгового класса сказано: «Они — обладате­ли сокровищ Каруна, а сокровища эти несчетны и нео­писуемы...»²⁵

Принимая на веру данные, приводимые Эвлийей Че­леби для середины XVII века, мы находим: категория негоциантов и оптовиков насчитывала 15 160 человек (включая служащих); в своей собственности они име­ли 3188 лавок, баз и складов.

Следует уточнить, что эта широкомасштабная тор­говля практически не выходит за пределы Империи: ведущие ее негоцианты действуют лишь в бассейне Черного моря и в Восточном Средиземноморье²⁶ — то­вары из Западного Средиземноморья прибывают в Стамбул в трюмах иностранных судов. Сухопутная торговля внутри Империи находится в руках турок, греков, даже армян, что вполне естественно, поскольку иностранные купцы натыкаются на множество запретов, причем исключение делается только для не­которых иранцев и армян (подданных Ирана). Таким образом, местом заключения международных коммер­ческих сделок служат порты прибытия иностранных судов, а самый большой из них — это, разумеется, Стамбул, огромный центр потребления.

Розничная и мелкая торговля

Среди коммерсантов Стамбула наиболее многочис­ленную категорию составляют мелкие розничные тор­говцы — лавочники всех видов и бродячие торговцы. Все они находятся в тройной зависимости: от негоци­антов и оптовиков, от правительства, под надзором и контролем которого протекает вся их деятельность, и, наконец, от их собственной корпорации, которая ту же деятельность регламентирует по-своему. Внутри же этих рамок тройного ограничения они в состоянии за­работать разве что лишь на хлеб насущный. Их лавки по большей части — всего лишь ларек (колтук) с ми­нимальным ассортиментом товаров и с минимальным количеством каждого из них. Выручка от такого рода «коммерции», естественно, тоже минимальная. Что они продают? Прочитав перечень торговых профес­сий, приведенный Эвлийей Челеби, убеждаешься в том, что занятия почти всех стамбульских торговцев сво­дятся к продаже продуктов питания, одежды, обуви или папушей, москательных товаров, духов, тканей. За ис­ключением хлебопечения и торговли хлебом, а также некоторых сходных производств и видов торговли, в которых занято иной раз до десяти работников, персо­нал прочих торговых заведений, как правило, мало­числен, если они вообще располагают таковым. Эв- лийя Челеби упоминает 65 коммерческих корпораций, которые ведут торговлю в 14 445 лавках и насчитыва­ют 48 тысяч человек- на одну лавку приходится менее четырех человек. В приведенном им списке корпора­ции располагаются по числу своих членов в следую­щем порядке: наиболее многочисленны те, что торгу­ют пищевыми продуктами, фруктами и овощами, за ними следуют торговцы тканями и готовой одеждой, аптекари и торговцы москательными товарами и, на­конец, торговцы обувью. Все это торговцы мелкие, ко­торые не располагают финансовыми средствами и не могут, следовательно, накапливать товарные запасы. Даже в том случае, когда они пользуются известной не­зависимостью, свобода их действий все же весьма ог­раничена, а степень влияния их деятельности на эко­номическую конъюнктуру в столице близка к нулю.

Мелкий лавочник, продавец продуктов питания, имеет к тому же конкурента в лице бродячего торговца (сейяр), который ходит, предлагая свой товар, по ули­цам города, да и не только по улицам, а и по дворам квартала. Он бродит с заплечной корзиной с сезонны­ми овощами и фруктами, продавая их с небольшой скидкой сравнительно с ценами в лавках. Это объясня­ется тем, что он свободен от налога, который владель­цы лавок должны платить. Как именно происходит по­полнение «корпуса» этих сейяров, остается невыяснен­ным, но можно предположить, что они рекрутируются из провинциалов, перебравшихся в столицу не с често­любивым намерением сколотить состояние, а всего лишь стремясь вырваться из тисков нищего крестьян­ского существования. Оказавшись в Стамбуле без гро­ша, они прибегают к помощи своих ранее здесь обос­новавшихся земляков, например к помощи янычар, которые дают им минимальную денежную сумму взай­мы на покупку овощей и фруктов — с тем чтобы те по­делились с кредитором своей жалкой выручкой. Вряд ли бродячие торговцы образовывали когда-либо кор­порацию. Впрочем, не все заняты продажей овощей и фруктов, некоторые из них предпочитают торговать йогуртом, другие — папушами, третьи — глиняными горшками и тарелками, четвертые — кувшинами, пя­тые — грубыми тканями. Есть и эскиджи, скупающие всякого рода старые вещи, — профессия малопри­быльная, но тем не менее широко распространенная по всему бассейну Средиземного моря²⁷. Сейяр привле­кает к себе внимание обитателей квартала криком. Для Стамбула крик сейяров — характернейшая из состав­ляющих городского шума.

Еще одна категория торговцев — это ремесленники. В силу простоты ремесленной техники по изготовле­нию из сырья изделий ее владелец очень часто, если не всегда, выступает не только в качестве производителя, но и в качестве продавца продукта своего труда. Ины­ми словами, между ремесленником и покупателем от­сутствует посредник. Работа ремесленников протекает средь бела дня у всех на виду в мастерских, которые по совместительству выполняют и функцию лавочек, по­скольку перед их входом выставляются на обозрение прохожих и на продажу готовые изделия. Как правило, мастерские-лавки ремесленников одной корпорации расположены вдоль одной же улицы — такое сосредо­точение желательно и для правительства, и для руково­дителей корпорации, и для ее членов, каждого в от­дельности. Численность ремесленников очень велика: согласно данным Эвлийи Челеби, в Стамбуле середины