Дома мама вдруг зарыдала и стала требовать от отца, чтобы тот немедленно обратился в милицию.
А отец молча разгуливал по веранде, курил и едва заметно усмехался.
— Валечка, пойми же, что это просто смешно — подавать в милицию заявление на козла, — доказывал он. — Да ведь ничего страшного и не случилось. Ну, зонтик поломался… Да чёрт с ним, с этим зонтиком!
— Как — не случилось? — закричала мама. — А то что козёл чуть-чуть не убил ребёнка — это тебе пустяки!
— Да ведь жив и здоров наш ребёнок! — возражал папа.
В этот вечер папа и мама поссорились. Папа говорил, что мама делает из Игорька «тепличную орхидею», а мама обвиняла папу в бессердечии.
Папа Игоря работает главным инженером на большом заводе. А мама нигде не работает, хотя тоже закончила химико-технологический институт. Она целыми днями ходит за Игорем, и тот от души завидует товарищам, у которых работают и папа, и мама. Тех не заставляют барабанить на рояле бесконечные надоевшие гаммы. Те могут сколько угодно играть в футбол и даже одни ходят купаться на Волгу. А Игорь всё время чувствовал себя словно привязанным к маме, которая считает его почему-то и слабым и болезненным, и очень впечатлительным. С большим трудом папа вместе с Игорем добились, чтобы мама отпустила сына в этот пионерский лагерь…
Как хотелось Игорю быть смелым, решительным, неустрашимым!
Но он то и дело слышал мамины причитания:
«Игорёк, хватит тебе играть в футбол, не перегружай сердце!»
«Игорёк, не бегай по жаре!»
«Игорёк, пора кушать!»
«Игорёк, садись за рояль, ещё раз повтори упражнения».
Мальчишки их двора прозвали его презрительно: «Мамин Игорёк!»
И только оставаясь один на один с книгой в своей маленькой комнатке, Игорьвоображал себя сильным и бесстрашным. Он был то Русланом, то Спартаком, то мужественным космонавтом, то суровым начальником пограничной заставы…
…Взгляд Игоря скользнул по гладкому пляжу. Вдали, из-за песчаного вала, ограждающего маленькую речонку, впадавшую здесь в море, появилось три фигуры — две побольше и одна совсем маленькая…
Игорь вскочил со скамеечки, нащупал в кармане свисток и взглянул в сторону лагеря. Возле ворот, в рыжей от солнца траве, он увидел палку, — наверное, обломок флагштока, круглый и довольно длинный. Схватив палку и держа её навесу возле ноги, как винтовку, Игорь принялся расхаживать вдоль ворот — четыре шага в одну сторону, четыре — обратно.
Три чёрных пятна приближались, и теперь уже можно было рассмотреть, что это два смуглых, дочерна загорелых мальчишки в выгоревших трусах и маленькая коротконогая, забавная собачонка.
Мальчишки бежали по воде, вздымая каскады брызг. А собачонка мчалась рядом, шарахаясь от набегающих волн и сердито лая на них. Впрочем, было видно, что лаяла она не всерьёз, а так, в шутку, ради удовольствия.
Игорь с интересом наблюдал за мальчишками и собачонкой, но внешне выдерживал сурово-неприступный вид.
Мальчишки остановились напротив ворот и с любопытством уставились на Игоря.
— Ты чего там шагаешь, как гусак? — тоненьким голоском спросил тот, что был пониже.
И тут Игорь понял, что перед ним не мальчишка, а девчонка — загорелый, с поцарапанными коленями и облупившимся носом сорванец. Он продолжал вышагивать, держа палку навесу.
— Ты что, немой? — снова спросила девчонка. — Или так, чокнутый?
— Я на посту… А часовым разговаривать не полагается, — солидно ответил Игорь.
— Ишь ты! — не то с насмешкой, не то с восхищением проговорила девчонка.
— Дрын у тебя зачем? — поинтересовался мальчишка.
— Какой дрын? Что такое — дрын? — не понял Игорь.
— Да он совсем дурной! — взвизгнула девчонка. — Он ничего не понимает!
Маленькая собачонка, разглядывающая Игоря глазами-бусинками вдруг заворчала, насторожила уши и бросилась на него. Игорь взмахнул палкой. Собачонка увернулась, потом коричневым шариком подкатилась снова.
— Не бей Тузика! — крикнула девчонка. — Не бей! А то мы тебя сейчас накормим кашей!
— Попробуйте! — дрогнувшим голосом ответил Игорь, стараясь зацепить палкой вёрткую собачонку.
Мальчишка с угрожающим видом шагнул вперёд. Девчонка отбежала в сторону, как видно, собираясь напасть сзади. Игорь свободной рукой выхватил из кармана свисток…
Но тут зашевелились серебристые ветви кустарника и оттуда вылезли Алёшка и Витька.
— Индейцы! Дикари! — восторженно взвизгнул Алёшка. — Нападение на наш передовой пост.
— Держись, бледнолицый брат мой! — завопил Витька, бросаясь на помощь Игорю.
Мальчишка и девчонка побежали дальше, поднимая фонтаны брызг. За ними с лаем мчалась коричневая собачонка.
Игорь перестал махать палкой и вытер ладонью вспотевший лоб…
6. Скучен день до вечера…
Из столовой Алёшка и Витька вышли вместе.
— Ишь, понастроили коробочек с финтифлюшками! — насмешливо проговорил Алёшка, кивнув головой в сторону красивого голубого, словно сплетённого из деревянных кружев, павильона столовой.
— А кормят здесь ничего, подходяще! — благодушно протянул Витька. — Пирог с повидлом был что надо!
— Не нравится мне здесь… — Удлинённое, худощавое лицо Алёшки выглядело угрюмым и злым. — Лагерь называется! Домики, цветочки… Дорожки песочком посыпаны… Не лагерь, а детский сад!
— Ничего, Алёха, проживём!
Витька подмигнул приятелю и засмеялся. При этом его тёмные глаза стали совсем узкими, как щёлочки, а всё скуластое смуглое лицо приобрело хитровато-лукавое выражение.
— Со скуки здесь сдохнешь! — продолжал ворчать Алёшка.
— Ерунда! Скукой только дураки мучаются. Мы здесь придумаем себе весёлую жизнь. Давай сейчас пойдём в разведку!
— Давай! — согласился охотно Алёшка.
Мимо мальчишек своей обычной, неторопливой и плавной походкой шла Зина Симакова.
— Как живём, Зиночка-корзиночка? — окликнул её Витька и подставил «ножку».
Но Зина ловко перепрыгнула и больно ткнула Витьку в живот маленьким кулаком.
— Вот это — девчонка! Любому мальчишке не уступит! — сказал Алёшка.
— Ну, девчонка как девчонка! — недовольно отозвался Витька. — А кулак у неё крепкий, чуть пирог из меня не выбила…
— Девочка, иди сюда, — раздался чей-то строгий голос.
Ребята обернулись. Возле угла столовой стояла Антонина Михайловна. Сейчас глаза её казались не голубыми, а серыми и строго смотрели из-под маленькой панамки.
Зина подошла к старшей вожатой.
— Как тебя зовут, девочка? — спросила Антонина Михайловна.
— Зина Симакова, — ответила Зина.
Антонина Михайловна покачала головой:
— Разве подобает, Зина Симакова, девочке драться с мальчишками? Девочка должна быть образцом скромности и выдержанности… И ещё ты должна всегда помнить, что все мы — друзья, товарищи.
Полная, широкоплечая Антонина Михайловна, как гора, возвышалась над Зиной.
— За что ты ударила мальчика? За что ты ударила своего товарища?
Зина молчала, невозмутимо разглядывая красное, потное лицо старшей вожатой.
— А Зинка молодец! Не сплетница, как остальные девчонки, — подтолкнул товарища Алёшка.
Витька молча кивнул головой.
Антонина Михайловна всё тем же ровным голосом продолжала читать нотацию о том, что девочка должна быть образцом скромности, что вообще драться пионеру не полагается, что настоящий пионер — это верный друг и товарищ, а не драчун и забияка…
— Выручим Зинку? — решил Витька.
— А как? — спросил Алёшка.
Витька усмехнулся и ответил:
— Помнишь, как мы наших девчонок разыгрывали?
Серые глаза Алёшки вспыхнули озорными огоньками.
— Строевым? — прошептал он.
— Точно! Раз, два, три! Пошли!
Витька встал сзади долговязого Алёшки. Они разом шагнули с левой ноги, выпятили груди, задрали носы и дико вытаращили глаза.
— Раз, два! Раз, два! — еле слышным шёпотом подавал команду Витька.
Ребята шагали нелепым «гусиным» шагом, размахивая руками и не сгибая ног. За пять шагов до Антонины Михайловны Витька чуть слышно цыкнул, и оба марширующих сразу повернули к вожатой свои застывшие физиономии и чётко прошагали мимо неё.
Антонина Михайловна замерла на полуслове, удивлённо раскрыла рот и округлила глаза.
Зина Симакова прикусила губу, чтобы не засмеяться.
— Ладно! Иди, Зина Симакова! — наконец пришла в себя Антонина Михайловна.
Мальчишки уже подходили к спальному корпусу.
— Мальчики! — крикнула им вслед Антонина Михайловна. — Вернитесь!
По сигналу Витьки марширующие разом повернулись и тем же деревянным шагом пошли обратно.
— Стойте! Как вас зовут?
Витька лихо, как застоявшийся конь, притопнул ногой и гаркнул:
— Пионер Виктор Олейников!
— Пионер Алексей Комов! — так же топнув ногой, выкрикнул Алёшка.
Оба застыли в нелепых, напряжённых позах, повернув к вожатой застывшие, окаменевшие лица с вытаращенными глазами. Десятки ребят, выбежавших из столовой, с любопытством наблюдали за неожиданным представлением.
— Вы что это? — сдвинув белёсые бровки, растерянно спросила Антонина Михайловна.
— Мы? — переспросил Витька. И лицо его приняло обычное, наивно-серьёзное выражение. — Мы — ничего.
Плечи мальчишек опустились, напряжённые мышцы расслабились.
— Мы репетируем. Антонина Михайловна, — невинно-почтительным тоном пояснил Алёшка.
— Репетируете? — удивилась Антонина Михайловна. — Что репетируете?
— Танец деревянных солдатиков… Хотим исполнить его на лагерном костре… Как, получается, Антонина Михайловна?
Вожатая несколько мгновений всматривалась в наивно-простодушные мальчишечьи лица. Сдвинутые брови её разошлись. Она улыбнулась.
— Ничего! Получается неплохо! А музыка какая будет?
— Вот музыку пока ещё не подобрали, Антонина Михайловна, — сокрушённо признался Витька. — Но мы подберём!
— Ну ладно, продолжайте! Молодцы!
Антонина Михайловна махнула рукой.
— Пошли! Р-раз!
Ребята, повернувшись «налево кругом», тем же «гусиным» шагом зашагали к спальному корпусу мимо хохочущих ребят.
За углом их поджидала Зина.
— Ой, ребята, да вы настоящие артисты! — воскликнула она. — Прямо Тарапунька и Штепсель! Неужели же вы будете танцевать?
— Очень нужно! — сквозь зубы процедил Витька. — Это мы тебя выручали. А то, глядим, тётя Тонна тебя до обморока доведёт…
— Как?! — удивилась Зина. — Тётя Тонна! — она всплеснула руками и захохотала. — Тётя Тонна! Вот здорово!
— Пошли с нами, Зина! — предложил Алёшка.
— Куда?
— Разведаем всё кругом… Выкупаемся в море.
— Нет, ребята, не могу! — Зина с сожалением покачала головой. — Мы, девочки, должны сейчас постели застилать…
— Ну, как хочешь.
— Ой, смотрите! Это ж эти самые… Пропавшие! — воскликнула Зина.
Пионервожатая Наташа с самым грозным видом вела за руки Андрея и Славку. Остроносое, птичье лицо Наташи сейчас выглядело насупленным и строгим. Она крепко держала руки своих пленников и решительно вышагивала впереди них. Маленькая, сердитая, она напоминала безобидную птичку, которая вдруг решила притвориться ястребом. Андрей и Славка покорно шагали за вожатой.
— А! Здорово! — крикнул им Алёша. — Как тётя?
— Велела кланяться тебе, жила! — проворчал Андрей.
— Вы не видели, где Антонина Михайловна? — спросила ребят Наташа, строго поджимая губы.
— Сейчас пошла в столовую, — ответила Зина.
Кивнув головой, вожатая снова потащила за собой свою покорную добычу.
— Да, попадёт сегодня этим типчикам! — сочувственно проговорил Алёшка. — Тётя Тонна их сегодня часа полтора будет просвещать.
— А про какую тётю ты у них спрашивал? — заинтересовалась Зина.
— Так они же к тёте удирали… — Алёшка дёрнул Витьку за рубаху. — Пошли дальше.
Мальчишки рысцой побежали к зданию санпропускника.
Они быстро осмотрели всю территорию лагеря. Там не было ничего интересного — ровные аллейки, цветочные клумбы, тщательно утрамбованные спортивные площадки, выглаженная, залитая асфальтом «линейка» с высокой мачтой флагштока.
Зато дальний угол двора, заросший густым кустарником, мальчишкам очень понравился. Здесь было много таинственных переходов, зелёных, тенистых пещер, полянок, поросших густой травой.
Алёшка выглянул из кустов и вдруг крикнул:
— Витька! Полундра! На нашего Игоря напали дикие индейцы и свирепый страшный пёс!
И тогда оба приятеля с воинственным криком ринулись на помощь Игорю…
На пляже
Как только нападавшие были обращены в бегство, Игорь снова, вскинув голову и выпятив грудь, стал прохаживаться в воротах.
— Ну, бледнолицый брат мой, скажи нам спасибо! — проговорил Алёшка. — Если бы мы не подоспели вовремя, эти свирепые воины наверняка бы скальпировали тебя.
— А кровожадный зверь выгрыз бы твои внутренности! — зловещим голосом подхватил Витька.
— Я бы им и без вас всыпал! — похвастался Игорь, расправляя повязку на рукаве.
— Значит, дали мы с тобой, Алёшка, маху! — вздохнул Витька. — Напрасно мы спешили на помощь…
— Больше не будем спешить — пошли дальше.
Алёшка шагнул из ворот, но Игорь загородил ему дорогу.
— Вы куда? С территории лагеря выходить не разрешается.
— Кто это не разрешает выходить? — изумился Алёшка.
— Антонина Михайловна.
— Тётя Тонна? Это нас не касается. Мы же — иностранные дипломаты.
Витька с независимым видом шагнул к Игорю. Но тот отскочил назад и выставил вперёд свою палку.
— Нельзя!
— Друг мой Алёша! — тихим голосом проговорил Витька, вскидывая брови, — скажи этому мумию, что делал Суворов, когда ему загораживали дорогу.
— Суворов в этом случае бил морду! — внушительно пояснил Алёшка.
— Ну, правильно! — Витька кивнул головой. — Слышишь ты, покорный слуга тёти Тонны: Суворов в этом случае бил морду! А так как я очень уважаю Суворова, то всегда стараюсь поступать так же… Ясно тебе?
Игорь опустил палку. Взгляд его тревожно забегал по лицам товарищей. Эти лица — нахмуренное, недоброе Алёшки и невозмутимое, скучающее Витьки не обещали ничего хорошего.
— Да что вы, ребята! — Игорь говорил робким голосом. — Меня бить нельзя.
— Это почему? — удивился Алёшка. — Ты тоже дипломат? Полномочный посол?
— Я — часовой… А часовой лицо неприкосновенное.
— А вот я сейчас возьму и прикоснусь! — пригрозил Витька, сжимая кулаки.
Игорь неверной рукой выхватил свой свисток.
— Лучше не надо ребята… А то вот как свистну…
— Ну, сначала ты свистнешь, а потом мы тебе свистнем, — улыбнулся Витька.
— Один — справа, другой — слева! — подтвердил Алёшка.
— Не надо! Но как же быть, ребята? Я не имею права… Я же — часовой… — залепетал Игорь.
— Ладно! — миролюбивым топом сказал Витька. — Ты всё-таки парень свой… И я тебя научу, как поступить, чтобы не заработать синяков. — Он шагнул к Игорю, и тот испуганно попятился. — Да ты не бойся! — Витька указал рукой вправо, где далеко-далеко, у самого горизонта дымил беленький пароходик. — Видишь этот корабль?
— Вижу.
— Ну вот, наблюдай за ним минут пять. А нас ты просто не заметил. Ясно?
— Ясно, — унылым голосом проговорил Игорь и уставился на далёкий дымок.
Алёшка и Витька неторопливо прошагали за его спиной и зашлёпали босыми ногами по тёплой воде.
— Выкупаемся? — предложил Алёшка.
— Давай отойдём подальше… А то вдруг вылезет тётя Тонна. Тогда звону будет до самого вечера.
Неторопливо ребята затрусили к песчаному валу, перерезающему пляж. За валом они перешли вброд тихую речушку с почти неподвижной водой. Дальше песчаный берег напоминал развороченный муравейник. Здесь были тысячи людей. Одни купались в прозрачной воде, которая вблизи выглядела не синей, а жёлтой, как стекло аптечных склянок. Другие просто лежали на солнце или играли в волейбол. Малыши строили из песка дворцы и крепости. Над берегом навис нестройный гул человеческих голосов, напоминающий гул огромного пчелиного улья.
— Витька, посмотри! — Алёшка подтолкнул приятеля локтем и кивнул головой влево. — Смотри, какой лохматый дядька.
Возле самого песчаного вала, широко раскинув руки, лежал могучий, удивительно волосатый человек. Ноги, перевитые тугими мышцами, мускулистые руки, грудь и плечи — всё было покрыто чёрными волосами. Лицо человека прикрывал большой белый платок с синей каёмкой. Волосы на голове тоже были густые, чёрные и, очевидно, очень жёсткие.
— Вот это да! — проговорил Витька.
Лицо его приняло то наивно-простодушное выражение, с которым он обычно творил свои шалости. Он подошёл поближе к лежащему и остановился в нескольких шагах.
Волосатая рука стащила платок, и на Витьку глянули весёлые карие глаза. Молодое, горбоносое лицо человека было тёмно-коричневым от загара.
— Дядя! — вкрадчиво сказал Витька. — Можно вас опросить?
— Конечно! Спрашивай! — низким, гортанным голосом проговорил волосатый.
— Дяденька! — Витька подмигнул Алёшке и сжался в тугой комок, готовясь пуститься наутёк. — Дядя, вы в зверинце обезьяной работаете?
— Ну, и нахал ты, парень! — вмешался в разговор какой-то старик. — Чего цепляешься?
Но волосатый человек не рассердился, а улыбнулся.
— Нет, дорогой! — спокойно ответил он. — Я работаю дрессировщиком и сам обучаю таких вот бесхвостых обезьян, как ты…
Люди, лежавшие вокруг, захохотали. Витька не растерялся. Он кивнул головой и поблагодарил:
— Спасибо, дядя!
— И тебе спасибо, мальчик, — так же весело ответил человек. — Я тебе от души желаю немного поумнеть. Это тебе просто необходимо!
Человек снова набросил на лицо платок и широко раскинул руки.
Витька с независимым видом, не обращая внимания на смех окружающих, пошёл дальше.
— А дядька-то колючий, — тихо сказал приятелю Алёшка.
Витька кивнул и засвистел песенку о верных друзьях, у которых одна радость и одна беда…
На пляже лежали, ходили, разговаривали, смеялись самые различные люди — худые и толстые, весёлые и нахмуренные, которые будто отбывали здесь неприятную обязанность.
К самой воде подкатил серый «Москвич». Из него выпрыгнула жирная собачонка с выпуклыми злыми глазами. Она нетерпеливо повизгивала и натягивала поводок. За нею из машины с трудом вылезла очень полная женщина с накрашенными губами.
— Алёшка, посмотри! — громко проговорил Витька. — Собачка хозяйку гулять вывела…
Женщина смерила Витьку пренебрежительным взглядом и сказала:
— В милицию бы сдать тебя, нахала!
Лицо Витьки сохраняло безмятежно-спокойное выражение.
Собачонка тянула поводок, и женщина, смешно припрыгивая и пыхтя, бежала за нею.
— Венера! Венерочка! — низким голосом закричала женщина. — Бери сумку! Иди за нами! Дэзику здесь не нравится…
Из машины вылезла, девчонка в широкополой соломенной шляпе и странном купальном костюме — чёрном трико, чёрной же юбочке в складку. Костюм украшали крупные белые чайки. Девчонка казалась уменьшенной копией женщины — полнотелая круглолицая, с такими же тёмными глазами. Она подбоченилась и оглянулась по сторонам, нарочно так отставляя руку, чтобы были видны золотые часики-браслет.
— Венерочка! Иди сюда! — уже издали крикнула женщина.
— Да ну вас, мама! — капризно выкрикнула девчонка.
— Вот это, Алёша, называется Венерой! — громким, наставническим тоном проговорил Витька, останавливаясь рядом с девчонкой.
Алёша сделал удивлённый вид и спросил:
— Это? А я думал, что это — мартышка.
— Возможно, — согласился Витька. — Она и вправду кривляется, как мартышка. А мартышка может называться Венерой?
— Как видишь, может.
— Дураки набитые! — сквозь зубы процедила девчонка.
Из машины отдуваясь вылез толстяк в спортивных синих брюках и голубой шёлковой тенниске. С другой стороны «Москвича» ловко выпрыгнул коротко остриженный седой человек.
— Вовремя отступить — великое искусство! — проговорил Витька. — Пошли в море. Здесь превосходящие силы противника.
Мальчишки побежали в воду и только шагах в двадцати от берега остановились и посмотрели назад. Толстяк и его спутник разминали папиросы и, улыбаясь, беседовали о чём-то.
— Ложная тревога! — сказал Алёшка.
Только в полсотне метров от берега прохладная вода дошла Витьке до груди, а Алёшке до пояса. Это было очень приятно — ощущать, как щекочущая влажная прохлада поднимается всё выше и освежает разгорячённое тело.
Солнечные лучи пронизывали воду до самого песчаного дна. Серый песок там был не гладким, а словно гофрированным. Всё дно было исчерчено подковообразными выступами-наплывами, образующими повторяющийся зигзагообразный узор. В одной из выбоинок Алёшка разглядел серую палочку, расширяющуюся к одному концу. Он хотел достать эту палочку пальцами ног. Но палочка оказалась живой и стремительно метнулась в сторону.
— Витька, рыба! — восторженно выкрикнул Алёшка.
— Где?
Витька шагнул и тоже заметил несколько быстрых маленьких рыбок, стрелой прорезавших воду и сразу исчезнувших.
— Это бычки! — проговорил сзади чей-то тоненький голосок.
В нескольких шагах от них стояла та самая загорелая, чёрная, как галчонок, девчонка, которая недавно участвовала в нападении на Игоря.
— А! Туземное население! Привет от бесстрашных путешественников! — крикнул ей Алёшка.
— Я не туземное население, я — Маринка! — представилась девчонка.
Её спутник, худущий, провяленный на солнце мальчишка бродил по воде чуть в сторонке, держа в руке самодельное копьё-острогу. Собака лежала на берегу, положив круглую голову на вытянутые лапы, и умными глазами-бусинками следила за своими хозяевами.
— Что это он делает? — спросил Витька, кивнув головой в сторону мальчишки.
— Охотится, — пояснила Маринка. — Это мой брат, Колька. Он учится в седьмом классе… А я только в третьем…
— На кого же он охотится? — заинтересовался Алёшка. — На бычков?
— Нет, бычков так не поймаешь… Их надо на удочку ловить. А Колька морских котов бьёт, чтобы они ребят не калечили.
— Что это за морские коты?
— Это рыба такая… Круглая, как тарелка. А сзади — длинный тонкий хвостик. На этом хвосте у кота острая костяная пилка. Он ею может до кости ногу разрезать. Павлику соседскому… Ему ещё только восемь лет… Кот как резанёт ногу. Так Павлик до сих пор на перевязку ходит. И уколы ему делали. Целых шесть штук.
Колька вдруг шагнул вперёд, взмахнул своим копьём и резко спустил его в воду. Когда он поднял копьё, на его конце трепыхалось что-то, большое и круглое.
— Поймал! Поймал! — закричала Маринка и прыжками бросилась к брату. За ней, разбрызгивая воду, помчались Алёшка и Витька.
Колька вытащил добычу на берег. На песке корчилось и вздрагивало странное создание, похожее на плоскую немного удлинённую лепёшку, серую сверху и белую снизу. На трепещущем хвосте подрагивал острый, зазубренный костяной отросток.
— Вот этой колючкой он и бьёт? — спросил заинтересованный Витька.
— Он не бьёт, а словно распиливает тело, — охотно пояснил Колька. — Самая вредная тварь. Лежит на песке серая, плоская сразу её не заметишь. А проплывёт рядом рыба, или пройдёт человек — она и полоснёт своей пилой…
Ни Колька, ни Витька с Алёшкой не замечали, как шло время. Усевшись рядом на влажном песке так, что их босые ноги то и дело омывали волны, они беседовали, как старые добрые друзья. Оказалось, что Колька вырос здесь, в этом маленьком приморском городке, в семье рыбака, и поэтому, отлично знал всё, что происходило в морских глубинах. Он очень интересно рассказывал об огромных прозрачных медузах, передвигающихся, как настоящие реактивные корабли, выбрасывая сильную водяную струю. Он говорил о крабах, умеющих моментально закапываться в песок. С увлечением он описывал, как «клюёт» бычок и как надо ловить хитрую, проворную кефаль. О стычке возле ворот лагеря он даже и не вспомнил.
— Нам, наверное, уже пора! — с сожалением проговорил Витька. — А то тётя Тонна шум поднимет.
— Кто это — тётя Тонна? — спросил Колька.
— Старшая вожатая! — Витька махнул рукой. — Такая нудная, что прямо ужас!
— Бывают такие! — сочувственно подтвердил Колька. — Вот будь моя власть, я бы нудных ни за что не пускал в пионервожатые…
— Николай, взял бы ты нас с собой на рыбалку! — несмело попросил Алёшка.
— Ну что ж, ладно, — сразу согласился Колька. Только как вы выберетесь из своего лагеря? Вас же там на верёвочке держат…
— Сорвёмся! — махнул рукой Витька.
Колька немного подумал.
— У вас когда завтрак? — спросил он.
— В восемь часов.
— Добро! После завтрака я буду ждать вас в лодке, возле вашего лагеря… Снасти тоже найдём!
— В лодке? — удивился и обрадовался Алёшка. — А откуда ты достанешь лодку?
— У нас своя… Звать её «Марина», как сестрёнку. Ходкая шлюпочка!
— Вот здорово! Давай пять! — воскликнул Алёшка.
Новые друзья звонко хлопнули ладонями.
— Ты, Колька, на нас не обижайся за то, что мы там, возле ворот, на вас налетели, — немного смущённо попросил Витька. — Мы же не знали, что ты такой мировой парень!
— А я и не обижаюсь, — улыбнулся Николай. — Вы же правильно налетели, за своего товарища встали… Это всё Маринка! Не девчонка, а чистый репей, к кому хочешь прицепится.
— Не попадёт нам? — вздохнул Алёшка, когда друзья уже бежали к песчаному валу.
— Ну, может быть, отругает тётя Тонна! — беззаботно проговорил Витька. — А ты — молчи да дыши, будет барыш…
Как только ребята перешли вброд маленькую речку и обогнули песчаный вал, бежавший впереди Алёшка вдруг остановился и присвистнул:
— Ну, всё, погорели!
На пляже, около их лагеря, сейчас было полно ребят. Одни лежали на песке, другие купались. У самой воды, спиной к ним, высилась внушительная фигура тёти Тонны.
— Спокойствие, Алёха! Главное — спокойствие! — проговорил Витька. — Делай, как я.
И небрежной, валкой походочкой, заложив руки за спину, он зашагал к лежащим…
Проштрафились
Лежавшие на песке ребята, словно по команде, уставились на подходивших друзей. Тётя Тонна о чём-то разговаривала с врачом, и у Алёшки уже мелькнула мысль, что им удастся незаметно пристроиться к ребятам, и всё обойдётся. Но как раз в это мгновение Антонина Михайловна обернулась, и серые глаза её сразу стали грустными.
— Та-ак! — протянула она и горестно вздохнула. — Где же это вы бродяжничали, пионеры Алексей Комов и Виктор Олейников?
— Здесь, рядом, — сделав самое невинное лицо, ответил Витька. — Мы только посмотрели, зачем этот песок там насыпан…
— Там, за этим валом, речка, Антонина Михайловна, — смотря в лицо вожатой ясным, прямодушным взглядом, сказал Алёшка. — Такая чистая-чистая речка… Она здесь в море впадает… Мы только на минуточку.
— Они врут, Антонина Михайловна! — вдруг выкрикнул чей-то голос. — Они по пляжу шатались. И хулиганили там.
В ряду лежащих Витька неожиданно увидел чёрный купальный костюм с чайками. Сейчас ехидная девчонка улыбалась, и чёрные глаза её горели от удовольствия.
— На пляже? — переспросила Антонина Михайловна. — Кто их видел на пляже? Ты, Венера Светловидова?
— Да, я, Антонина Михайловна! — Венера поднялась с песка и отряхнула свой купальник.
— Что они там делали, Венера Светловидова?
Венера покраснела и смущённо потупилась.
— Что же ты молчишь, Венера Светловидова? — Тётя Тонна повысила голос. — Говори, что они там делали?
— Они обзывались…
— Как?
— Они… сказали… что я… мартышка…
Ребята захохотали. Алёшке показалось, что и в глазах Антонины Михайловны мелькнула и пропала смешинка.
— Т-а-ак! — протянула она и покачала головой.
— Вы понимаете, что самовольная отлучка из лагеря — это, можно сказать, преступление… — Тётя Тонна грустно вздохнула. Потом она сдвинула на затылок свою панамку и начала говорить. Голос её лился ровным, звенящим ручейком. Она не ругалась, не упрекала, но от её слов становилось очень скучно.
Она говорила, что товарищи не могут доверять Алексею Комову и Виктору Олейникову, что вдруг это дело происходило бы не в пионерском лагере, а на пограничной заставе. Бойцам Алексею Комову и Виктору Олейникову нужно было идти на охрану границы, а они отправились гулять. И из-за этого через границу пробрались враги…
Витька вздыхал, уставившись в песок. На его скуластеньком лице отражаласьвежливая скука. А Алёшка удивлялся как это взрослый человек, старшая пионервожатая, может говорить такое? Да разве он ушёл бы гулять, если бы надо было охранять границу! Кто ж пойдёт гулять, если надо с оружием в руках беречь нашу страну от врагов!
— Но это ещё не всё! — повысила голос Антонина Михайловна. — Алексей Комов и Виктор Олейников не только плохие товарищи, но и никуда не годные общественники! В то время, как они шатались по пляжу, в лагере происходили важнейшие события. Их товарищи выбирали советы отрядов и совет дружины. Виктор Олейников и Алексей Комов даже не знают, что председателем их шестого отряда избрана пионерка Зина Симакова, что председателем совета дружины выбрана Катя Лученко. Они ничего не знают и не хотят знать…
Неизвестно, сколько бы ещё говорила тётя Тонна, но лагерный врач осторожно окликнул её.
— Антонина Михайловна! Пора выводить ребят. Они купаются уже семь минут.
Тётя Тонна с недовольным видом посмотрела на врача. Потом она вытащила откуда-то большой свисток и, раздувая щёки, засвистела.
В море начались возня и крики. Кто-то кого-то тащил к берегу, кто-то сопротивлялся и протестовал: