И, положив ящик с шашками на песок, пошёл за тётей Тонной.
— Теперь всё ясно? — спросил Игорь, закрывая ящичек с шашками.
— Конечно, ясно! — ответил Альберт. — Это — она! Она — предатель!
22. Это — не товарищ!
Через каждые три-четыре дня Венеру Светловидову навещали её мама и Дэзик. Обычно они являлись после «тихого часа». Кто-нибудь из вожатых вызывал Венеру, и она бежала к главному входу в лагерь, где возле ворот, под старыми акациями стояли две голубые ажурные беседки, прозванные ребятами «скворешниками».
Венерина мама каждый раз приносила большую сумку, на которой было изображено неправдоподобно синее море и пальмы, похожие на пучки перьев.
Венера и её мама садились рядом на узенькой и низкой скамейке, очень похожие друг на друга — толстые, круглолицые и темноглазые. Рядом с ними усаживался Дэзик, чем-то тоже походивший на своих хозяек. Эти свидания обычно продолжались не менее часа. И всё это время мама и дочка безостановочно жевали какие-нибудь фрукты или сладости. Если к беседке случайно приближался кто-нибудь из ребят, Дэзик поднимал неистовый визгливый лай, издали напоминавший клёкот индюка.
На следующий день дед Миша, ругаясь, выгребал из беседки кучи абрикосовых или вишнёвых косточек и груды многоцветных конфетных обёрток.
В этот раз мама угощала дочку конфетами из большой красной коробки.
Именно это время шестой отряд избрал для своего внеочередного и секретного сбора. Собрались в беседке, неподалёку от столовой. Алла в этот день отпросилась у Антонины Михайловны в город, и всё благоприятствовало соблюдению тайны. На всякий случай на четырёх углах беседки были выставлены специальные дозорные.
— Ребята! — заговорил Витька. — Все вы знаете, что мы решили выследить диверсанта-водолаза. Знаете вы также, что это важное дело сорвалось. Наш патруль задержала тётя Тонна, и ещё неизвестно, что она сделает с Игорем и Альбертом… Так вот — мы выяснили, что в наших рядах есть предатель.
Ребята возбуждённо зашумели.
— Нас выдала Венера Светловидова… Она и теперь продолжает доносить тёте Тонне обо всём, что происходит в отряде…
В это время один из дозорных подал сигнал тревоги. Ребята посмотрели в его сторону и увидели приближающуюся тётю Тонну.
Зина Симакова схватила раскрытую книжку и стала читать вслух «Королевство кривых зеркал» — Она прочла полторы страницы о том, как девочка Оля и её двойник Яло встретились с Анидаг и попали в её дворец.
Тётя Тонна стояла у входа в беседку и слушала. Наконец, она покивала головой и зашагала к спортивной площадке.
Зина отложила книжку.
— А как это ты узнал, что Венера наушничает? — спросила Вера.
— Это установлено точно! — своим спокойным, уверенным голосом сказал Альберт.
— Нам надо решить, как наказать предательницу! — сурово сдвинув брови, проговорил Алёшка.
— Дать ей как следует… Накрыть ночью одеялом и отлупить! Нет, облить спящую холодной водой! — посыпались предложения мальчишек.
— Бить не надо! Она — девочка! — сказал Альберт. — Надо придумать что-нибудь другое….
Наступило сосредоточенное молчание…
— Выгнать её из нашего отряда! — предложил Игорь.
— Это, конечно, было бы лучше всего! — согласился Витька. — Но как это сделать? Пойти и сказать тёте Тонне — не хотим, мол, быть в одном отряде со Светловидовой? Так тётя Тонна нас и послушает!
— Вы знаете что, ребята! — заговорила Зина Симакова. — Надо сделать так, чтобы Светловидова почувствовала, что мы не считаем её своим товарищем…
— Ну, что же! Пойди и скажи ей — гусь свинье не товарищ! — сострил Витька. — Плевать ей на товарищество! Это всё равно, что её Дэзику стихи читать…
— Мы ей, конечно, ничего говорить не будем. — Зина с задумчивым видом пригладила волосы. — Мы просто не станем с нею разговаривать. Будем делать так, вроде её вообще нет рядом с нами, вроде это не она, а пустое место. Она говорит, а мы не отвечаем.
— А, что, это здорово придумано! — сразу же согласился Алёшка, — это толково! Но только, если решим — не разговаривать, так чтобы никто с ней не говорил…
— Кто же захочет говорить с таким человеком! — брезгливо передёрнув плечиками, сказала Вера.
— Тревога! — свистящим шёпотом снова предупредил дозорный. — Тётя Тонна… А с ней дядя Пуд!
Дядя Пуд — тучный, с круглым сонным лицом, в мешковатом парусиновом костюме, опустив голову, шагал рядом с тётей Тонной. Старшая вожатая что-то рассказывала ему, размахивая руками. А тот молча слушал, сосредоточенно глядя под ноги.
Зина снова начала читать книгу. Ребята делали вид, что с удовольствием слушают её, но исподтишка бросали любопытные взгляды на начальника лагеря. Он и тётя Тонна остановились у входа в беседку и некоторое время молча слушали чтение.
Дочитав до конца главы, Зина захлопнула книжку и сказала:
— На сегодня всё! Скоро купаться…
— Ну, здравствуйте, ребята! — басом поздоровался начальник лагеря.
— Здрав-ствуй-те! — хором ответил шестой отряд, с интересом наблюдая за начальством.
Начальник лагеря прошёл к столу, стоящему посредине веранды, и окинул ребят приветливым, зорким взглядом. Глаза у него были совсем не сонные — весёлые, чуть насмешливые глаза.
— Как живём, ребята? Как отдыхаем? — негромко спросил он.
— Хо-ро-шо! — ответил ребячий хор.
— Только скучно очень, — вдруг проговорил Витька Олейников.
Начальник, чуть прищурившись, посмотрел на него.
— Ну, конечно! Тебе почему-то всегда скучно, Олейников, — сокрушённо проговорила тётя Тонна. — Не любишь ты дисциплины. А без дисциплины не может быть настоящего человека.
— А меня вот всё же интересует, почему ему скучно? — сказал начальник и ободряюще улыбнулся Витьке. — Скучно, говоришь? А что, по-твоему, надо сделать, чтобы не было скучно?
— В походы ходить — это раз! — Витька загнул один палец. — В настоящие походы… С ночёвками… Чтоб самим обед себе на костре готовить. — Начальник кивнул головой. — Потом изучать, что есть интересного вокруг, в городе этом… Это два! Ну, ещё надо рыболовный кружок организовать, на рыбалку в море ездить…
— Пограничников пригласить. Пусть они расскажут, как ловят диверсантов, — подсказал Алёшка.
— А ещё бы очень интересно узнать, как выращивают виноград! — предложила Зина. — В наших местах виноград не растёт…
— Ну что ж! — сказал начальник лагеря. — Предложения все очень хорошие! Подумаем над ними! Уверен, что вместе с вами сумеем одолеть эту самую скуку! Навалимся на неё дружно — и одолеем! — Начальник снова окинул взглядом уже улыбающиеся лица ребят. — А пока давайте договоримся вот о чём. Председатель вашего совета отряда пусть соберёт все предложения. Так, Антонина Михайловна?
— Но у нас уже есть план всей массовой и воспитательной работы, Николай Серапионович… — возразила тётя Тонна.
— Это хорошо, что план! — Николай Серапионович кивнул головой. — Вот мы возьмём этот план, дополним его, обсудим с ребятами — и станет наш план ещё лучше! — Начальник лагеря взглянул на часы. — Пошли, Антонина Михайловна! Пусть ребята готовятся к купанию и ужину!
Он повернулся и вышел из беседки. За ним широко шагала надутая тётя Тонна.
— А он, видать, мировой дядька, наш начальник! — воскликнул Алёшка.
— Поживём — посмотрим! — осторожно выразил своё мнение Витька.
В беседку влетела Венера.
— Ну что вы тут без меня делали? — спросила у Зины Симаковой Венера.
Зина отвернулась, словно не замечая Светловидову, и сказала:
— Ну, пошли, ребята! Скоро построение…
Она прошла мимо Венеры. Та, нахмурившись, поглядела ей вслед. Потом закинула голову и захохотала. Мальчишки и девчонки, переговариваясь между собой, выходили из беседки. Если им на дороге попадалась Светловидова — её обходили, словно это была скамья или какой-нибудь столбик.
Венера сунула руку в карман своего широкого шёлкового халатика и вытащила оттуда две конфеты «Мишка на севере».
— На, Верочка, угощайся! — Она протянула конфеты Вере. — Мне их мама целую коробку привезла.
Как будто не слыша, Вера обошла Светловидову и побежала вслед за ребятами.
Венера осталась одна. Где-то в стороне, за столовой, слышались весёлые голоса и смех ребят.
Круглое лицо Венеры сначала стало растерянным. Потом её губы задрожали и на глазах выступили слёзы.
Размахнувшись, она со злостью швырнула конфеты в кусты…
В гостях
— Пошли?
Витька окинул друзей взглядом.
— Пошли! — кивнул головой Алёшка.
— А может, всё-таки лучше спроситься у тёти Тонны, — несмело сказала Зина.
— Так разве она разрешит! Это ж только ещё хуже будет, — решил Витька. — Так, если даже и узнают, то получится: самовольно ушли из лагеря… Ну, узнают, где мы были, и порядок. А если нам не разрешат, но мы всё-таки пойдём… Здесь двойной спрос будет…
— Знаете, ребята! Я лучше не пойду! — Зина посмотрела на мальчишек каким-то виноватым взглядом. Мне лучше не ходить…
— Трусишь?
Витька презрительно сплюнул.
— Она правильно делает, — вступился за Зину Альберт. — Ты, Витька, умный, умный, а дурной — Зине нельзя нарушать дисциплину. Она в начальниках ходит…
— Ну, ладно! Оставайся, должностное лицо!
Витька махнул рукой и нырнул в заросли лоха. За ним исчезли в серебристых кустах и его товарищи.
— Не забывайте, ребята, — к девяти часам вам надо быть на месте! — сказала Зина. — На ужин опоздаете — сразу заметят.
Зина посмотрела, как шевельнулись ветки возле изгороди, и вздохнула. Ей тоже очень хотелось познакомиться с местными ребятами, которые, как рассказывали Витька и Алёшка, так много интересного знали о море. Но ведь она председатель совета отряда.
«Правильно ли я сделала, что не удержала мальчиков от этой самовольной отлучки из лагеря?» — подумала Зина.
И тут её мысли стали словно раздваиваться. Конечно, она понимала, что это неправильно, что она обязана была отговорить ребят от этого похода или убедить их пойти отпроситься у тёти Тонны. Но ведь тётя Тонна, конечно, не разрешила бы эту отлучку. Тут Витька прав. А в конце концов, что плохого в том, что Витька и Алёшка подружились с местными ребятами? Это же хорошо!
Запутавшись в этих противоречиях, Зина Симакова опять вздохнула и медленной, невесёлой походкой пошла от кустов к волейбольной площадке.
А Витька и Алёшка в это время уже встретились Коль кои и Маринкой, радостно пожимали им руки.
— Это тебе, Маринка! Тебе и Вике! — Алёшка сунул в руки девочки бумажный свёрток, в котором были лимонные вафли, полученные мальчиками в полдник.
— Спасибо! — улыбнулась Маринка. — Это же мои любимые!
На какое-то мгновение из-под облика поцарапанного, загорелого сорванца появилась вежливая, застенчивая девчонка. Впрочем, это скромное создание сразу же исчезло. Чёрные глаза Маринки снова загорелись весёлым лукавством. Она увидела Игоря!
— А! — воскликнула она. — Здорово, бесстрашный часовой! Где твой дрынок?
— Здравствуй! — пробурчал Игорь. — Где твоя пустолайка?
Маринка сердито засопела. Но тут Витька вспомнил, что не представил своих друзей.
— Коля! Марина! — закричал он. — Это свои, хорошие ребята, Альберт и Игорь. Знакомьтесь!
Ребята обменялись рукопожатиями.
— Ну, как? Рыбачишь? — спросил Алёша.
— Каждый день! — кивнул головой Колька. — Прошлый раз, когда договаривались, рыбачить нельзя было, штормило очень. А теперь погода подходящая… Давайте сплаваем как-нибудь. Ставрида сейчас так клюёт, что только подсекай…
— На удочку?
— На самодур…
— Что такое — самодур? — заинтересовался Альберт. — Очень смешное название!
— Самодур — это снасть такая… Бывает — на десять крючков, бывает — на двадцать… — Колька подумал и вдруг предложил; — А знаете что? Пойдёмте к нам! Я вам самодуры покажу…
— И цаплю! — добавила Маринка.
— Какую цаплю? Настоящую? — заинтересовался Игорь.
Коля кивнул головой.
— Самую настоящую! Батька на охоту ходил к лиману и подбил там эту самую цаплю. Принёс её домой. Маринка к ней полезла: «Ой, птичка! Ой, бедная!» А цапля как долбанёт её клювом. Чуть глаз не выбила…
— Вот она, отметина!
Маринка с гордостью показала чуть заметный светлый шрамик около брови.
— Она у вас что, на привязи? А чем вы её кормите? А она не пытается улетать? — сыпал вопросами Игорь.
— Я же говорю, пошли к нам! — снова предложил Колька. — И цаплю покажу, и самодур… Мы тут близенько живём…
— Пошли! — сразу же согласился Алёшка.
По дороге Маринка рассказывала о своей цапле. Цаплю звали Носатка. Она свободно разгуливала по двору, по винограднику, по хате, а улететь не могла, потому что у неё ещё не совсем зажило раненое крыло. Ест цапля и мясо, и хлеб, и рыбу. Но особенно любит лягушек.
Коля и Марина привели ребят к беленькому нарядному домику, крытому черепицей. Возле домика росли высокие абрикосы и вишни, густо усыпанные плодами. В маленькой круглой беседке, увитой виноградом, сидел худущий, жилистый, коричневый, точно индеец, человек. Человек читал газету. В куче песка возилась маленькая Вика. В глубине двора, под лёгким навесом стояла белая газовая плита. Возле неё хлопотала черноволосая женщина.
— Заходите! — пригласил Колька, открывая зелёную решётчатую калитку.
Ребята несмело вошли во двор. И сейчас же откуда-то из-за домика с лаем выкатилась лохматая собачонка, та самая, которая была с Маринкой и Колькой на пляже. Игорь попятился к калитке. Но собачонка, оказывается, вовсе не собиралась нападать, она шумно приветствовала своих хозяев.
Человек в беседке опустил газету. Острыми тёмными глазами он окинул ребят, и Алёшке показалось, что человек смотрит недружелюбно и сердито.
— Это, батя, ребята из пионерского лагеря! — представил своих друзей Колька. — Они хотят цаплю и самодур посмотреть.
— Добре! — кивнул головой Колькин отец. — Здоровы, хлопцы! Вовремя подоспели — мать наша как раз барабулю дожаривает. Маринка! Слазай на деревья, добудь гостям абрикосов и вишен…
Он снова поднёс к глазам газету.
Из каменного сарайчика важно вышла большая цапля, сё рая, с чёрными боками. Она шла точно балерина, как-то особенно выгибая длинные ноги и гордо задрав длинноносую голову.
— Носатка, Носатка! — позвала её Маринка.
Цапля неторопливо подошла к девочке, сунула длинный клюв в пакет с вафлями и недовольно отвернулась.
— А погладить её можно? — спросил Игорь.
— Нет! — покачала головой Маринка. — Она не любит, когда её трогают. Она только маме даётся в руки. Мама ей крыло лечит… Она это понимает.
— Разве птица может понимать! Игорь засмеялся. — У неё только инстинкт и рефлексы…
— Сам ты инстинкт! — обиделась Маринка. — А Носатка очень умная. Умнее некоторых зазнаек!
— Маринка, не задирайся! — прикрикнул на дочь отец. — А ты, хлопец, запомни, что я тебе скажу: добро всякий, всякое живое существо понимает. Если ты к этому существу — с добром и терпением, оно тебя любить будет… Я, конечно, не знаю, разум тут или инстинкт, но то, что добро всякий ценит, — это я твёрдо знаю…
Из каменной пристроечки выглянул Коля.
— Ребята! — крикнул он. — Шагайте сюда, в мой кубрик!
Гости вошли в низкую, прохладную комнатку. Вначале, после яркого солнечного дня, они разглядели только небольшое круглое окошко, сквозь которое падал сноп солнечных лучей. Окно было особенным — посредине оно поворачивалось на вертикальной оси и оказывалось открытым.
Потом, когда глаза свыклись с неярким светом, оказалось, что вокруг множество интересных предметов. Сбоку, у стены, был устроен самый настоящий верстак, на котором лежали куски дерева, какая-то спутанная проволока, различные инструменты. А прямо, против двери, стоял самодельный столик. И на этом столике на специальной подставке был укреплён кораблик. Он был небольшим, всего длиною в полметра, но совсем как настоящий. Даже палуба была сделана из отдельных, хорошо пригнанных друг к другу дощечек. На кораблике была надстройка с узкой трубой, мачты и даже якорь, сделанный из медной проволоки. Окрашен кораблик был в серый цвет с широкой красной полосой на борту. А на борту была выведена чёткая надпись: «Дельфин».
— Да это же тот самый «Дельфин», который каждое утро уходит в море, а потом возвращается к пристани! — узнал Алёшка.
— Правильно! — усмехнулся Коля. — Это папин СЧС…
— СЧС? — не понял Игорь.
— Да! СЧС — это средний черноморский сейнер. Тип рыболовного судна, — пояснил Колька. — А наш батя на «Дельфине» капитан-бригадир…
— Как это — капитан-бригадир? — спросил Алёшка. — Ну, капитан — это человек, который кораблём управляет. А почему он ещё и бригадир?
— Потому, что мой батя не только управляет сейнером, но и руководит ловом рыбы, — с гордостью ответил Колька. — Он даёт команду, когда какой невод опускать, когда трусить сети… В прошлом году батя водил «Дельфина» к берегам Африки, там они сардины ловили. В штормягу попали — и сами выплыли, и полный трюм рыбы вывезли.
Комнатка была битком набита удивительно интересными предметами. На стене висел барометр — анероид, предсказывающий погоду. В ящике хранился настоящий морской компас — синеватая стрелка, плавающая в какой-то жидкости. Потом Колька вытащил крупную розовую раковину и спросил:
— Хотите послушать шум далёких океанов?
— Как это шум океанов? — недоверчиво переспросил Витька. — Что это — рация, что ли?
Но удивительная раковина, если поднести её к уху, действительно шумела глухо и таинственно, словно повторяя шум далёких тёплых волн.
Затем Колька показал, как надо пользоваться самодуром. На обоих концах крепкой капроновой лески было закреплено по десятку крючков, замаскированных яркими разноцветными пёрышками. Надо было с лодки забросить эту снасть, и тогда рыба начинала клевать на яркие пёрышки, принимая их за насекомых…
— Мальчики! — крикнула в дверь Колина мама. — Идите за стол! Барабуля готова!
— Спасибо! Мы недавно только полдничали! — вежливо поблагодарил Игорь.
— Спасибо скажете после, когда встанете из-за стола… Кто ж от жареной барабули отказывается? Это же самая вкусная рыба. Садитесь, коль не хотите хозяйку обидеть.
Под абрикосом возле забора был вкопан стол, застланный скатертью. На нём лежали вилки и крупно нарезанный чёрный хлеб.
Колькина мать поставила на деревянную дощечку, положенную посредине стола, шипящую сковороду. На ней в кипящем масле золотились маленькие рыбки и поджаренная, хрустящая картошка.
Ребята с некоторым недоверием подцепили вилками по одной рыбёшке. Но она оказалась невиданно нежной и вкусной. Вскоре все гости позабыли, что совсем недавно был сытный полдник.
Когда сковорода опустела, на столе появилась объемистая миска с тёмными переспелыми вишнями и крупными абрикосами.
— Ешьте, ешьте, хлопчики! — улыбаясь, угощала Колькина мама. Она была смуглая, яркоглазая, приветливая. — Ешьте на здоровье!
Потом Колькин отец закурил трубку, а Маринка убрала со стола.
— Ну, хлопчики! — заговорил капитан-бригадир. — Как живёте вы в своём лагере? В походы ходите?
— Ходили только в город, — ответил Игорь.
— Вожатая наша говорит, что здесь ничего интересного нет и ходить некуда! — хитро усмехнувшись, сказал Витька.
— Как это — ничего интересного? — нахмурился Колькин отец. — Это только для сушёной воблы в жизни уже нет ничего интересного! Да ведь наш город, если хотите знать, такую историю имеет, что учёные каждый год раскопки делать к нам приезжают. Больше тысячи лет нашему городу.
— Больше тысячи?! — недоверчиво переспросил Витька.
— Да! Тысяча да ещё с гаком! — кивнул головой капитан. — Я, конечно, не историк и всего не знаю… А люди какие в нашем городе живут! Замечательные люди!
— Ну, уже завёлся наш батька! — рассмеялась мать Николая.
Капитан-бригадир сердито пыхнул трубкой.
— А что! Не терплю я, когда плохое говорят о моём родном городе! Только самая паршивая птица гадит в своё гнездо!
— А правда, что вы в Африку плавали? — с любопытством спросил Игорь.
— Был и в Африке, довелось!
— Дядя! — робким голосом проговорил Витька. — А вы не сможете прийти к нам в лагерь и рассказать ребятам обо всём…
— О чём это обо всём? — не понял капитан-бригадир.
— Ну, о том, как рыбу ловите… И как в Африку плавали…
— Не умею я рассказы рассказывать! — Капитан-бригадир выдохнул клуб дыма. — Но к вам приду, коли пригласите! Расскажу вам о нашем нелёгком, но завидном рыбачьем труде!
Мать Коли вышла из дома и сказала:
— Хлопчики! Вы, конечно, не будьте на меня в обиде, не подумайте, что гоню я вас… Но до которого часа вас из лагеря вашего отпустили? Время-то уже половина десятого! Не попадёт вам?
— Как половина десятого?! Уже половина десятого! — встревожились мальчишки.
— Точно! — подтвердил капитан-бригадир, взглянув на свои часы. — Солнышко уже на воду село…
— Бежим скорее! — вскочил из-за стола Игорь.
— Да! Нам пора… Спасибо вам за всё! — поднимаясь со скамьи, проговорил Алёшка.
— Спасибо! — подхватили ребята.
— Не за что! Заходите ещё, хлопцы! — приветливо сказал Афанасий Макарович.
— Проводить? — спросил Колька.
— Не надо! Мы мигом добежим! — отмахнулся Витька.
Ребята выбежали на улицу. Зелёная калиточка захлопнулась за ними…
Таинственная находка
Небо пламенело багровым закатом. Солнце уже скрылось за тучами, окутывающими горизонт, но море было залито зловещими кровавыми отсветами. Пляж опустел. Только немногие любители вечерних купаний возились в воде. С моря тянул пока ещё слабый, но упругий ветер, вздымавший песчаные волны. Валы песка, с вкрадчивым шелестом, медленно переползали от моря в глубь пляжа…
Ребята бежали гуськом. Вдруг Альберт Мяги перешёл с бега на свой обычный неторопливый шаг.
— Ты чего? — спросил Витька, ткнувшись в широкую спину Альберта. — Устал?
— Нет! — Альберт покачал головой. — Но зачем бежать? Мы уже опоздали. Сейчас будет отбой. Я думаю: лучше прийти после отбоя…
— Почему? — недоумевающе спросил Игорь.
— Придём сейчас — нас будут ругать при всех ребятах. Это очень нехорошо, когда ругают при всех! Придём после отбоя — нас будут ругать одних…
— А голова у тебя кумекает, Альберт! — невесело усмехнулся Витька. — Шарики работают. — Он насупился. — Да! Опять мы погорели! Ох, чует моё сердце — даст нам сегодня жару тётя Тонна.
— Да, полетят с нас стружечки! — поддержал Витьку Алёшка.
Песчинки звенели всё сильнее начинали, словно иголочками, колоть босые ноги.
— Будет шторм! — решил Альберт. — Когда на закате небе красное — всегда бывает ветер…
Издалека, от лагеря, донёсся протяжный звук горна.
— Ну, теперь всё! — унылым голосом сказал Игорь.
— Мальчик-с-пальчик испугался! — захохотал Витька. — Мальчик-с-пальчик представляет, как людоед-тётя Тонна точит на кухне ножи и кровожадно усмехается…
Ребята перешли вброд речушку и поднялись на песчаный вал. Здесь, вверху, ветер был особенно сильным.
— Как бы это незаметно прошмыгнуть в палату! — мечтательно проговорил Алёшка.
Витька ухмыльнулся.
— А дальше?
— Дальше? Завтра бы сказали, что у нас разболелись головы и мы не пошли на ужин…
— Так бы тебе и поверили!
— О! Что это такое?! — удивлённо воскликнул Альберт.
— Где?
— Вон!
Альберт протянул руку и указал на какой-то чёрный предмет высовывающийся из-под осыпавшегося песка.
Ребята сбежали вниз, к подножию вала. Из песка торчал чёрный угол небольшого ящика или сундучка.
— Стоп, ребята! — скомандовал Алёшка.
И осторожно обеими руками принялся откапывать ящик.
Из-под песка показалась защёлка, запирающая ящик, затем на полукруглой крышке стала видна полустёртая надпись и металлическая ручка. Некоторые буквы надписи можно было разглядеть, другие стёрлись. Ребята увидели латинскую букву «Р», похожую на перевёрнутое в другую сторону русское «Я» и букву «И» — длинную палочку с точкой.
— Довольно! Дальше не копай! — жёстким голосом сказал Витька. — Лучше даже опять забросать всё песком…
— Как? Разве мы не посмотрим, что там, в этом сундучке? — удивился Игорь.
— Нет! Не посмотрим! — строго сказал Витька. — Нельзя смотреть! Может быть, стоит только открыть этот ящик — и бахнет взрыв… Ясно, что ящик не наш, не русский.
— Что же мы будем делать? — спросил Альберт, глядя, как Алёшка забрасывает ящик песком.
— А может, в ящике не мина, а оружие? Может, там пистолеты… Или тайная рация… — начал фантазировать Игорь.
— Ясно! Ящик закопан тем самым подводным диверсантом, которого мы караулим, — сказал Алёшка, внимательно оглядываясь по сторонам. — Пошли отсюда!
Ребята перебрались на внутреннюю сторону вала, где уже сгущались сизые сумерки.
— Может быть, в этом ящике рация, а может, и оружие, — продолжал Алёша. — Но мы ящик открывать не имеем права. Если диверсант закопал ящик, то он за ним придёт. И придёт, наверное, этой ночью…
— Что, он позвонил тебе по телефону о том, что придёт — иронически спросил Витька.
— Не остри — затупишься! — спокойно ответил Алёшка. — Надо просто понимать, что скорее всего диверсант явится к морю бурной, штормовой ночью. А сегодня как раз будет такая ночь — вон, взгляните на море…
В просвете между песчаными валами было видно море — недоброе, тёмное, вскипающее белыми пенистыми барашками.
— А может, это ещё немецкие фашисты закопали в песке ящик! — сказал Альберт.
— Нет, не может этого быть! — ответил Алёшка. — Помните, дед Миша рассказывал, что раньше речка текла по другому руслу, новое русло ей прорыли только несколько лет назад. Значит, и эти валы появились недавно.
— Мы здесь парламент устраиваем, а он, возможно, бродит уже где-нибудь рядом, — сказал Игорь.
И ребята невольно с опаской огляделись по сторонам. Ветер всё крепчал. Море ревело. Стало почти совсем темно.
— Надо пойти в лагерь и обо всём рассказать тёте Тонне, — предложил Игорь. — Она пошлёт кого-нибудь в милицию или к пограничникам…
— Ну да! Мы уйдём и будем часа два убеждать нашу тётю Тонну, что говорим правду, а не выдумываем. Потом тётя Тонна пошлёт кого-нибудь — например, деда Мишу — в милицию. Пока он дошкандыбает, пройдёт ещё два часа. А диверсант в это время откопает свой ящик и будь здоров, — загорячился Алёшка. — Нет! Принимаем такое решение! Витька бежит в город, находит пограничников и всё рассказывает им. А мы остаёмся здесь в засаде… И, если он явится, мы должны захватить его…
— Как мы его захватим? — Игорь вздохнул. — У него, наверное, пистолет…
— Ты правильно решил, Алёшка! — сказал Альберт. — Я остаюсь с тобой! И мы захватим этого водолаза, пусть он будет даже с двумя пистолетами… Мы должны его захватить… Иначе мы не будем советскими, не будем пионерами. А Игорь, если очень боится, то пусть бежит в лагерь… Спеши, Витька! Мы его не упустим!
Витька молча кивнул головой и зашлёпал через речушку.
Перебравшись через другой вал, он помчался по пустынному тёмному пляжу туда, где раскачивались на ветру яркие пятна первых городских фонарей.
«Как же мне найти пограничников? — думал Витька. — Спрошу у кого-нибудь…»
Улица была пустынна, только шелестел ветер да метались по плитчатым тротуарам жёлтые пятна света от фонарей. Витькины шаги в этой пустоте казались особенно шумными. Его провожал лай встревоженных собак. Но окна маленьких домиков уже были закрыты, а дворы пустынны. Наверное, люди, предчувствуя шторм, поспешили укрыться под крышу.
«Надо было сразу бежать к Кольке и Маринке! — вдруг подумал Витька. — Они, конечно, знают, где найти пограничников! Да и отец у них — капитан… Он сразу бы помог!»
Но возвращаться уже было поздно.
Впереди Витька увидел ярко освещённое крыльцо магазина, на котором, привалившись к стене, сидел сторож в брезентовом плаще с поднятым капюшоном и ружьём в руках.
— Дяденька! — ещё издали закричал Витька. Дяденька!
— Не дяденька, а тётенька, — поправил его женский голос. — Чего ты бегаешь, как оглашённый? Спать пора! Скоро ливень будет!
— Тётенька! Где здесь пограничная застава?
Тёмные внимательные глаза блеснули на Витьку из-под капюшона.
— А зачем тебе застава, хлопец?
— Надо! Очень надо! А сказать не могу — военная тайна!
— Свернёшь за угол налево… Второй дом от угла — пограничная комендатура, — пояснила женщина.
— Спасибо! — уже на бегу крикнул Витька.
Второй дом от угла был длинным, одноэтажным, с окнами, затянутыми решётками, похожими на паутину. Витька рванул дверь, вскочил внутрь и ткнулся головой в грудь маленького пограничника.
— Стой! Куда ты, бешеный? — крикнул пограничник, хватая Витьку цепкой рукой за шиворот.
— Мне нужен командир! Самый главный ваш командир…
— А зачем тебе командир?
На шум в вестибюль вышел молодой худощавый, подтянутый дежурный лейтенант с красной повязкой на рукаве.
— В чём дело? — строгим голосом спросил он. — Откуда мальчик?
— Командира требует он, товарищ лейтенант.
— Пропустите! — Витька почувствовал, что цепкая рука часового отпустила его воротник. — Иди сюда!
Вслед за дежурным, Витька вошёл в маленькую комнатку. В ней стояли стол, шкаф, узкая койка и какой-то аппарат со множеством чёрных кнопочек и ручек. На аппарате в металлических рожках лежала телефонная трубка.
— Садись! — по-прежнему строго сказал лейтенант. — Что случилось?