Во время ужина в столовой раздался громкий голос Арташеса Геворковича:
— Олейников, Комов, Валявский, Мяги! Сейчас же после ужина зайдите к начальнику лагеря. Понятно?
— Понятно! — за всех ответил Витька.
— Чего это он опять? — спросил Игорь.
— Посмотрим — увидим! — пожал плечами Алёшка.
Какие удивительные перемены могут произойти в жизни человека всего за несколько часов! Совсем недавно, во время «тихого часа» четверо мальчишек, лёжа о постелях, томились в предчувствии неприятностей. И когда они, опустив головы, слонялись по лагерю, их провожали сочувственные взгляды сердобольных девчонок. И встретившаяся им возле читальни Венера насмешливо ухмыльнулась и вызывающе покачала головой. И не радовали тогда четырёх друзей ни яркое солнце, ни высокое синее небо, ни шорох ласковых волн на пляже.
А теперь, когда они, гордо поглядывая по сторонам, шагали в столовую на ужин, всё стало совсем другим. Дерзкие и горластые мальчишки из первого отряда почтительно взирали на них и уступали дорогу. И солнце, и море, и небо, и цветы в лагерных цветниках — всё вдруг стало ярче, лучше, красивее. И если бы теперь им встретилась вреднюка — Венерка, то она, наверное, схватила бы пару подзатыльников…
— Может быть, фотографировать нас будут, — неторопливо прихлёбывая чай, высказал предположение Игорь. — А то видели возле канцелярии сделана Доска Почёта лагеря? Очень красивая доска! Но пока она совершенно пустая.
— Ну конечно! — засмеялся Витька. — На этой самой доске только и не хватает твоей физии! Твой вздёрнутый нос сразу украсит лагерную Доску Почёта!
— Я думаю, Игорь, что тебя будут мерить, — сказал Альберт.
— Зачем?
— Будут заказывать мраморный памятник. Игорь Валявский бросается под ноги диверсанту!
|
|
Альберт говорил с самым серьёзным видом. И оттого, что он сказал не «памятник», а «памъятник», это слово показалось Игорю особенно обидным.
— Сам ты дурацкий памъятник! — вспылил он.
— Спокойно, парни! — предупредил Алёшка. — Не будем ссориться! Помните, на нас смотрит если не весь мир, то по крайней мере — вся столовая!
Ребята украдкой оглянулись по сторонам. Действительно, на них были устремлены десятки любопытных взглядов.
Алёшка подумал, что, может быть, Зина Симакова что-нибудь знает о причинах вызова и надо спросить её. Но потом решил, что сейчас подходить к её столу просто неудобно.
— Ну, пошли, что ли? — спросил он, поднимаясь со своего места.
— Пошли! — кивнул головой Витька.
Небрежной походкой они прошагали к выходу из столовой — четыре известных, выдающихся человека, по серьёзному делу вызванных начальством. Последним, напрягая мускулы и стараясь придать себе спортивную выправку, шёл Игорь Валявский.
Алёшка подошёл к двери с надписью «Начальник лагеря и костяшками пальцев постучал в косяк.
— Войдите! — пророкотал из-за двери хриплый басок Николая Серапионовича.
Ребята вошли в комнату. За столом, рассматривая какую-то бумагу, сидели Николай Серапионович, тётя Тонна и Лидия Павловна. Алла стояла около стула начальника, нагнувшись над столом.
— Явились по вашему вызову! — по-военному отрапортовал Алёшка.
— Ну и ладно, если явились! — ответил начальник лагеря.
И он, и старшая вожатая, и Лидия Павловна, и даже Алла смотрели на вошедших внимательно и строго, так строго, что мальчишки ощутили смутное беспокойство.
|
|
— Пионеры Алексей Комов, Виктор Олейников, Альберт Мяги и Игорь Валявский, — нахмурившись проговорил Николай Серапионович. — За неоднократное нарушение лагерной дисциплины, за самовольные отлучки из лагеря я объявляю всем вам по строгому выговору. Об этом взыскании будет объявлено на сборе вашего отряда… Ясно?
— Как же это?! Почему так? — растерянно забормотал Игорь.
— Тебе не понятно, Валявский? — спросил начальник лагеря. — Или, может быть, ты не убегал из лагеря?
— Нет! То есть, да! — Синие глаза Игоря стали обиженными и удивлёнными. — Но ведь мы…
— Что вы? — Николай Серапионович нахмурился. — Каждый человеческий поступок оценивается так, как он того достоин. Не понятно?
— Всё понятно, Николай Серапионович! — твёрдо сказал Алёшка. — Всё понятно… И… Правильно… Разрешите идти?
— Идите!
Как-то сразу присмиревшие, мальчишки исчезли из комнаты.
— Ничего они не поняли! — проговорила тётя Тонна. — Решат теперь — обидели, мол, нас, героев! И ещё больше художничать начнут. Нет! Если вы хотите сохранить в лагере настоящую дисциплину, Николай Серапионович, этого самого Олейникова и его дружка Комова из лагеря надо убрать!
— Неверно, Антонина Михайловна, ой, как неверно! — горячо выкрикнула Алла. — Комов, Олейников, Валявский, Симакова — это самые боевые, самые инициативные ребята шестого отряда. Они, если хотите знать, как дрожжи в тесте…
— Ну, что же, прочитайте нам хоть тысячу лекций по хлебопекарной педагогике — дело не изменится! И эти самые олейниковы, комовы как были недисциплинированными разгильдяями, так ими и останутся, — сердито загудела тётя Тонна.
|
|
— Знаете, самое интересное — это то, что обе вы по-своему правы! — задумчиво заговорила Лидия Павловна. — Права Алла, когда она считает Олейникова и Комова заводилами всяких дел в отряде. Правы и вы, Антонина Михайловна, когда ожидаете ещё каких-то, как вы выражаетесь, художеств от этих мальчишек…
— Наконец-то и вы поняли это! — Тётя Тонна удовлетворённо кивнула головой.
— Я давно это поняла, ещё лет тридцать тому назад, когда только стала учительницей, — улыбнулась Лидия Павловна. — Всё дело в условиях, которые мы создадим для ребят.
— А что, у нас плохие условия? — удивилась тётя Тонна.
— Да! С точки зрения ребят у нас условия плохие! — Лидия Павловна решительно кивнула головой: — У нас скучно, очень скучно! И, если мы будем и впредь придерживаться нашего тоскливого «плана мероприятий», — Комов, Олейников и другие юные романтики будут продолжать портить нам нервы и совершать ещё какие-нибудь трюки. Сумеем мы удовлетворить их жадную, ненасытную тягу к романтике, к поискам, к приключениям — они станут нашими первыми помощниками и опорой…
— Знаете что? — вспыхнула тётя Тонна. — Это я уже не первый раз слышу: плохой план, мало увлекательного! Если хотите знать, по таким же планамдесятки пионерских лагерей работают! И там тоже такие же прогулки, массовые игры, громкие читки… А что, скажите мне, что вы предлагаете конкретно?
— Вот это-то я и хотела сказать, — спокойно улыбаясь, сказала Лидия Павловна.
Николай Серапионович заинтересованно обернулся к ней.
— Давайте, товарищи, произведём такой опыт, — продолжала Лидия Павловна. — Мы с Аллой составим для шестого отряда свой, особенный план работы. И пусть этот отряд начнёт работать по этому плану…
— Что ж это за удивительный план будет? — тётя Тонна усмехнулась.
— Удивительного в этом плане не будет! В нём будут походы, ночёвки у костра, встречи с интересными людьми, поиски интересных фактов…
Тётя Тонна насмешливо тряхнула своими соломенными волосами.
— В первом же походе ваши Комов и Олейников залезут в чужой сад или ещё что-нибудь натворят подобное. Или кто-нибудь свалится с горы, сломает ногу или руку. А отвечать будет вожатая…
— Я думаю, что ничего этого не случится! — возразила Лидия Павловна. — Как, Алла? Возьмёте вы на себя ответственность за это дело?
— Не советую, по-дружески — не советую! — покачала головой старшая вожатая.
Карие глаза Аллы вдруг стали взволнованными, чуть испуганными. Она сдвинула бровки и решительно тряхнула головой.
— Беру ответственность! — твёрдо проговорила она.
— Ну, правильно! — задорным, молодым голосом воскликнул Николай Серапионович. — Очень правильно!
Ночной сбор
Сквозь сон Алёшка чувствовал, что его тормошат и тянут за чуб. Но проснуться он никак не мог, а только, не открывая глаз, бормотал и натягивал на голову простыню. Вдруг что-то холодное, влажное упало ему на грудь и скользнуло вниз по боку.
Алёшка открыл глаза. Прямо над собой он увидел наклонённую кружку. Кружку держала чья-то рука. Ещё затуманенный взгляд Алёшки скользнул по этой руке. Возле кровати стояла Зина Симакова.
— Ты что, чокнутая? — сердито и жалобно спросил Алёшка. — Вот так председатель совета отряда, который сам водой обливает!
— А что же делать? — спросила Зина. — Что делать, если вы все дрыхните, как убитые! Альберт меня ногой лягнул, Витька мычит, как телёнок, Игорь чепуху какую-то мелет… Вставай скорее! Тревога!
— Какая может быть тревога?
— Самая обыкновенная! Приказано всех поднять. Через десять минут всем собраться у санпропускника, в кустах. Пароль — красный галстук… Отзыв — пионер! Буди ребят! Я побежала дальше…
Сонливость сразу исчезла. Да и какой мальчишка будет спать, когда ему скажут такие манящие слова, как «тревога», «пароль», «отзыв»!
Зинино задание Алёшка выполнил буквально за пару минут. Витьке он на мгновение зажал ладошкой рот и нос. А когда тот проснулся, выкрикнул ему в ухо всё то же волшебное слово:
— Тревога!
— А?! Что?! — сразу вскочил Витька.
Вдвоём они устроили подъём Игорю, несколько раз подцепив его пальцами под девятое ребро и тоже сказав то же чудесное слово.
Дольше всех пришлось повозиться с Альбертом, который ни на какие слова не реагировал, а щекотки не боялся. Его пришлось стащить с кровати и хорошенько встряхнуть.
Когда мальчишки выбрались из спального корпуса, впереди них в кустах уже мелькали быстрые, бесшумные течи.
Ярко светила луна, и в её серебристом сиянии желтоватый свет электрических лампочек казался лишним и неприятным. Чуть слышно вздыхало море. Пахло привядшей травой, цветами, морской свежестью. И эта луна, поблёскивающий песок, чёрные тени кустов, бодрящие запахи ночи — всё было таким прекрасным, что мальчишки на мгновение застыли в сладком оцепенении.
— Пошли! — очнулся Алёшка, стряхивая это колдовское влияние южной летней ночи.
Чем ближе подходили мальчишки к тёмному зданию санпропускника, тем больше неясных шорохов раздавалось вокруг них.
— Пароль! — таинственным шёпотом вздохнул куст.
— Красный галстук! — зачем-то оглянувшись по сторонам, ответил Алёшка.
— Пионер! Идите прямо, к ограде…
Витька, конечно, не удержался от обследования говорящего куста. И к своему удивлению обнаружил за кустом Веру Сидоренко и толстуху Машу Зотову.
— А! Так вот кто занимается разбоем на старой Муромской дороге! — вполголоса воскликнул Витька.
— Проходи, а то заработаешь! — предупредила Маша. Мы часовые!
И Витька, задира и насмешник Витька, сейчас покорно подчинился Маше Зотовой, потому что, если начать спор или затеять потасовку, то сразу бы исчезла обстановка тайны, которая звала вперёд, в гущу зарослей серебристого лоха, листья которого при свете луны выглядели отлитыми из металла.
На полянке, прямо на песке, перечёркнутом тёмными тенями, решётчатой изгороди, группами сидели мальчишки и девчонки из шестого отряда. Вожатая Алла устроилась на каменном фундаменте изгороди. Ребята переговаривались между собой. Но все говорили только шёпотом. То и дело шуршали кусты и на полянку пробирались ещё мальчишки и девчонки.
Наконец Зина Симакова вполголоса сказала:
— Алла, все пришли… Все, кроме Светловидовой.
— А Светловидова где?
— Спит. Мы не стали будить её…
— Значит, у нас не все…
— А Светловидову мы не можем считать своей! — возразила Зина. — Пусть она лучше уходит в седьмой отряд… Верно, ребята?
— Правильно! Не нужны нам такие! Подлипала эта Венерка! — зашумели ребята…
— Ну, об этом мы ещё поговорим, — сказала Алла. — А сейчас начинай, Зина!
Зина неторопливо вышла в центр полянки.
— Ребята! Чрезвычайный сбор шестого отряда объявляю открытым. Сегодня нам надо поговорить о том, как будет наш отряд работать в дальнейшем. Многие наши ребята жалуются, что в лагере скучно и мало интересного. Я тоже скажу — мало у нас интересных и увлекательных дел. Здесь мы делаем тоже, что делали в школе. Ни походов, ни каких-нибудь исследований нет. Только и хорошего, что рядом — море… Вот и решили мы — так дальше жить нельзя…
— Кто это — мы? — спросил Витька.
— Ну, Алла, Лидия Павловна…
— Мы это давно решили, — проворчал Игорь. — А нам за это решение — выговорешник…
— Подумать! Они решили! — Зина всплеснула руками. — Они решили!! Вы-то решили только за себя, потому и выговорешник получили. Ах мы думаем обо всех, обо всём отряде…
— Давай, давай, Зина, говори! — вмешался в спор Алёшка. — Ах ты, Игорь, помолчи немного…
— Прежде всего мы решили пойти в поход в долину Сарынсу. Послезавтра утром тронемся в путь. Затем наш отряд должен будет собрать материал о герое Владимирове, именем которого названа улица города.
— И про партизан надо всё разузнать, — снова заговорил Алёшка. — Про тех, кто в парке похоронен… Все партизаны там с именем и отчеством, а один — просто Петя Лебедев. Почему — просто Петя? Может быть, он был, как и мы, пионером?
— Про море нужно узнать… Какие рыбы в нём живут, почему оно то синее, то зелёное, то совсем чёрное бывает — подсказал Витька.
— Вот бы ещё на виноградниках побывать, — предложила Вера. — Это, наверное, очень интересно — узнать, как растёт виноград.
Предложений было много, очень много. Кто-то из мальчишек увлечённо доказывал, что совершенно необходимо организовать команду водолазов и начать розыски сокровищ с потонувших кораблей. А потом за эти сокровища построить теплоход «Пионер» и на нём объехать всё Чёрное море и даже, может быть, побывать в Африке. Витька Олейников немедленно предложил взять в прачечной прохудившиеся выварки, сделать из них космический корабль и отправить на нём фантазёров на луну, потому что она отлита из чистого золота и оттуда драгоценности достать легче, чем с затонувших кораблей, которые придётся долго искать…
— Ну, чего зубоскалить? — рассердился один из «водолазов». — Болтает такое — луна из золота…
— Точно, из золота! Это же доказано! Стыдно этого не знать! — с самым серьёзным видом подтвердил Витька.
— Кем это доказано?
— Великим астрономом Виктором Тимофеевичем Олейниковым, — важно сообщил Витька. — А кто сомневается — может сам посмотреть. Вон она — луна!
И все ребята, как по команде, посмотрели на луну. Она действительно казалась отлитой из золота — большая, сверкающая, жёлтая с красноватым отливом.
— Уважаемые коллеги! — Витька встал и принял самую величественную позу — задрал нос к небу, откинул голову и одну руку засунул под майку. — Прошу вас внимательно посмотреть на планету Луна. Вы сразу обнаружите характерный золотистый тон. К тому же, о том, что луна из чистого золота, пишет в своём сочинении знаменитый учёный лунатик Каабардым Дуламба. Сомневающиеся могут лично ознакомиться с его замечательным научным трудом в библиотеке!
Ребята дружно хохотали, слушая эту лекцию.
— Ну, хватит тебе, Каабардым Дуламба! — сквозь смех проговорила Алла. — Давайте заканчивать… Поздно уже, пора спать! Какие ещё есть предложения?
Альберт Мяги поднял руку.
— Алла, я хотел спросить… Вот мы идём в эту самую долину Сарынсу. А зачем мы туда идём?
— То есть, как это зачем? — растерялась Алла. — Это же очень интересно! Поход, ночёвка у костра…
— Да, это есть очень интересно — кивнул головой Альберт.
— Так чего же ты бузишь? — крикнул кто-то из ребят.
— Я — не бузишь! — Альберт спокойно окинул взглядом ребят. — Я хочу говорить, что просто идти в поход — это интересно. Но ещё интереснее идти в поход и что-то искать, что-то узнавать. Ну, например, узнавать, почему долина называется Сарынсу? Что это значит? И ещё узнавать всё, что там есть интересного. Узнавать и записывать в наш дневник…
— Верно! — крикнул Алёшка. — Надо так — чтобы исследовать.
— Я думаю, нам нужно делать, как в книге «Дерсу Узала», — продолжал Альберт. — Это очень хорошая книга знаменитого путешественника Арсеньева. Он, когда шёл в незнакомые края, то всегда приглашал проводника — туземца. И другие путешественники так делали… И нам тоже нужен свой проводник, Дерсу Узала…
— А где же его взять, Альберт? — Витька усмехнулся и почесал затылок. — Разве тебя перерядить в Дерсу?
— Ты не смейся, Витька! — спокойно продолжал Альберт. — Никого переряжать не надо. Просто нам нужно позвать с собой в поход Николая и Маринку. Они — местные, они — туземцы. Они всё знают…
— Верно! Молодец Альберт! — восторженно завопил Алёшка.
— А кто это такие — Николай и Маринка? — пропищала Вера Сидоренко.
— Это мировые ребята! Наши знакомые… Их папа капитан-бригадир, он «Дельфином» командует. А Николай и Маринка все кругом знают, они здешние…
— А что? Это будет неплохо! Давайте возьмём с собой в поход Колю и Маринку! — согласилась Алла. — Значит, послезавтра отправляемся в поход!
— Ур-ра! — закричали ребята, совсем позабыв про то, что сбор у них тайный и секретный.
Возле прачечной затрещали кусты. И ребята сразу же умолкли. Качнулись ветки лоха. На полянку вышел сторож дед Миша — маленький, высохший, с торчащим клинышком бородки. В руках он держал своё старое ружьё.
— Это что за Лига Наций? — сердитым голосом заговорил он. — Это кто же вам разрешил по ночам из палат удирать и на весь берег горланить? Что вам, дня мало?
— Не сердитесь, дедушка! — заговорила Алла. — Мы сейчас пойдём спать…
— А, и вожатая здесь? — удивился дед Миша. — Ну, если начальство при месте — тогда все в порядке… — Дед приставил ружьё к ноге, с шумом втянул в себя свежий воздух и улыбнулся.
— Ночка-то и вправду лучше не бывает! Колдовская ночка! Вон смотрите море-то наше великое как под луной нежится… Так и греет свои бока под лунным светом…
Ребята посмотрели сквозь решётчатую ограду, где совсем близко чуть слышно, словно во сне, вздыхало море, необъятное, живое, сверкающее лунной чешуёй. Оно действительно казалось каким-то огромным спящим добрым чудовищем, сладко потягивающимся под лунным светом.
29. В поход, в поход!
Весь лагерь провожал в путь шестой отряд. Ребята с завистью смотрели на походные, туго увязанные рюкзаки, на четыре зелёных тюка палаток, на белые полиэтиленовые фляги, висевшие через плечо у каждого из путешественников. Только Венера Светловидова делала вид, что ей наплевать на поход. Накануне Антонина Михайловна перевела её в седьмой отряд. И сейчас она сидела в обнимку с двумя девчонками из этого отряда на скамеечке и усиленно угощала своих новых подружек шоколадными конфетами.
Арташес Геворкович в последний раз проверил обувь и снаряжение ребят.
— Стройся! — скомандовала Алла.
И отряд за какую-нибудь минуту выстроился в строгую колонну, по три человека в ряд. Впереди всех встали Зина Симакова и Николай Тягнирядно. За ними Алла и Арташес Геворкович.
— Шагом… Марш! — подала команду Алла.
Звонко запели горны, грянули барабаны. И колонна путешественников двинулась к воротам. Позади всех шагала врач — Зоя Борисовна с санитарной сумкой через плечо.
Через город отряд шёл под песню, чётко отбивая шаг.
Хорошо шагать с друзьями
Утром в солнечный простор…
Ведь открыты перед нами
Ширь полей и дали гор,
— звонко запевала Зина Симакова.
Мы — туристы.
Весёлый народ,
Мы шагаем
Вперёд и вперёд,
— подхватывали ребята.
За отрядом мчались городские мальчишки. Прохожие останавливались на тротуарах и улыбались ребятам. А они шли и шли вперёд упругим, уверенным шагом бывалых, неутомимых путешественников.
Но через час, когда отряд вышел за город и зашагал по извилистой горной дороге, он потерял свой молодецкий облик.
У Игоря Валявского ботинок почему-то стал отчаянно натирать пятку. Странное дело — в этих ботинках Игорь играл в футбол, бегал по лагерю и ничего. А тут с каждым шагом идти становилось всё труднее.
Вера Сидоренко почувствовала, что её рюкзак становится всё тяжелее, и его лямки впиваются в плечи. И солнце начитает печь так, как никогда раньше не пекло.
Отряд далеко растянулся по дороге. Впереди шагали самые крепкие, те, кто умел держаться как надо. А сзади плелись те, кто не мог одолеть усталость. Эти поминутно прикладывались к своим фляжкам. И чем больше они пили тем сильнее их мучила жажда.
Дорога круто поднималась вверх. Старые дубы шелестели густой листвой по обеим сторонам узкой каменистой дороги. Они словно манили путешественников отдохнуть в прохладной тени. Но отдыхать было нельзя — далеко впереди двигались белые панамки Аллы и Зины Симаковой, широкополая соломенная шляпа проводника Николая и иссиня-чёрная шевелюра Арташеса Геворковича.
«Вот пройду ещё десять шагов и упаду… Больше десяти шагов мне не пройти», — думал Игорь, ощущая, как часто-часто стучит сердце в груди и едкие струйки пота щекочут шею.
Но, прихрамывая и задыхаясь, он отсчитывал всё новые и новые десятки шагов.
Вера Сидоренко шла точно в тумане. Рюкзак тянул её назад, качал из стороны в сторону, но она упрямо сопротивляясь ему.
Ведь никому не хотелось показать, что он слабее товарища — никто и ни за что не хотел сдаться и отступить.
И вдруг Вера Сидоренко почувствовала, что её мешок стал совсем невесомым, и лямки больше не режут плечи. Она удивлённо взглянула назад. Альберт Мяги сильной рукой подхватил её рюкзак.
— Давай, Вера, я повесу, — сказал он. Сказал он это так, точно в чём-то извинялся перед Верой. — Скоро будет отдых, привал… Давай твой мешок.
— Не надо. Я сама, — прошептала Вера.
Но Альберт уже вскинул её рюкзак поверх своего.
— Тебе плохо? — спросил он, встревоженно всматриваясь в лицо Веры, которое из смуглого стало землистым.
— Нет, мне хорошо, Альберт. Очень хорошо, — чуть слышно проговорила Вера.
И действительно, она почувствовала, что это очень хорошо, когда рядом верный друг, готовый разделить тяжесть пути и прийти на помощь.
— Ты чего шкандыбаешь, Игорь? — с дружеской насмешкой спросил Алёшка.
— Ногу натёр, понимаешь, — с трудом улыбаясь запёкшимися губами, пояснил Игорь.
— Сейчас привал будет. Давай твой рюкзак.
— Нет, не надо. Я сам донесу.
Игорь твёрдо решил, чего бы это ему ни стоило, не отставать от товарищей.
За поворотом дороги, под старым дубом, выбиваясь из каменистой земли, журчал маленький родничок. Вокруг него, сбросив с натруженных плеч рюкзаки, скинув шляпы и платочки, уже блаженствовали в прохладной тени ребята.
— Приближается обоз, — сострил кто-то, когда к роднику подошли отставшие.
— Сам на подъёме пыхтел, как паровоз, а сейчас посмеивается над другими, — осадила насмешника Зина Симакова.
— Только ишак смеётся над товарищем! — сердито сверкнув чёрными глазами, проговорил Арташес Геворкович. — На Кавказе есть такая сказка… Один ишак, когда шёл без груза, то кричал и хвастал больше всех. А когда его нагрузили — сразу же свалился с тропинки в речку… — Физрук подошёл к Игорю. — А ну, садись, друг! Показывай, что у тебя с ногами? Зоя Борисовна! Идите сюда!
— Сейчас! — простонала Зоя Борисовна.
Она сидела, опершись спиной о ствол дерева и никак не могла отдышаться.
Арташес Геворкович осмотрел ногу Игоря и огорчённо покачал головой.
— Ай, яй! Почему не проверил, как надет носок? Маленькая складочка в пути даёт большую потёртость! Зина! Давай сюда вазелин, воду и бинт…
Он посмотрел, как Зина Симакова и Алла перевязывают ногу Игорю и сказал:
— А вообще все вы — молодцы, ребята! Я очень доволен вами. Ведь это не лёгкое дело — без привычки прошагать десять километров по горной дороге! Быть вам всем хорошими туристами-краеведами!
— Далеко ещё до этой самой Сарынсу? — спросил Витька.
— Да вот проводник говорит, что прошли ровно половину пути… — Чёрные глаза Арташеса Геворковича быстрым взглядом окинули ребят. — Для начала двенадцать километров горной дороги — добрая доза! Сейчас сделаем так: остановим машину, погрузим в неё палатки, мешки с продуктами, кастрюли… Вместе с этим имуществом отправим вперёд людей, которые к нашему приходу приготовят обед и разобьют палатки. Старшим группы назначаю нашего доктора Зою Борисовну!
Затем Арташес Геворкович назвал имена восьми ребят, и в том числе Игоря Валявского и Веры Сидоренко.
— Я пойду со всеми, Арташес Геворкович! — пытался протестовать Игорь.
— Разговорчики! — нахмурившись, прикрикнул физрук. — В походе каждый будет делать то, что скажу я, начальник туристского отряда! Высадитесь из машины там, где укажет проводник! Условия для лагеря — вода, тень деревьев, топливо…
Возле родничка затормозила грузовая машина. Из её кабины высунулась чубатая голова лагерного шофёра Мити.
— Карета подана, путешественники! — крикнул он.
Костёр в лесу
Казалось, что крупные древние звёзды с любопытством заглядывают сквозь ветви деревьев на маленькую лесную полянку. В этот вечер полянка выглядела не так, как всегда. Под деревьями стояли четыре палатки, а между ними пылал весёлый костёр и красноватые огненные блики играли на тёмной бегучей воде горной речки Сарынсу.
Сидя вокруг костра, ребята пили чай из алюминиевых кружек. Чай попахивал дымком и к нему не выдавали ни белых сладких булочек, ни рассыпчатого печенья. Дежурная Вера Сидоренко наливала его большим черпаком из кастрюли, в которой в обед готовили суп с мясными консервами. Кто хотел, брал к чаю с разостланного на траве брезента куски простого серого хлеба, намазанного яблочным повидлом. Случалось, что прямо в кружку попадал рыжий комар — один из целой стаи летучих разбойников, атаковавших лагерь вечером. Комара вытаскивали пальцем и преспокойно продолжали прихлёбывать горячий чай. И этот чай, и хлеб, и повидло были удивительно вкусными. И костёр, брызжущий искорками и струйками дыма, тоже был не простым, а волшебным. Стоило вглядеться в быстрые, танцующие язычки пламени — и обязательно увидишь что-нибудь интересное. То по золотистому полю проносился стремительный всадник на рыжем коне. То среди огненных волн мчался быстрый катер. То вдруг мелькала и исчезала какая-то смеющаяся рожа. Да, обычный лагерный костёр обладает чудесной, волшебной способностью показывать всё, что пожелаешь!
— Значит, так, ребята! — громко объявила озабоченная Зина Симакова. — Первым по лагерю дежурит Альберт Мяги. В двенадцать часов его меняет Виктор Олейников. В два принимает дежурство Игорь Валявский. С двух до четырёх нас охраняет Алексей Комов, а с четырёх до шести — я…
— Давайте кино рассказывать! — предложил кто-то из девчонок.
— Давайте, давайте! — подхватили другие.
— Тише вы, сороки! — вполголоса сказал Витька. — Слушайте! Мне кажется, что наше командование принимает важное решение…
Из-за палаток до ребят донёсся раздражённый голос Зои Борисовны:
— Я не могу разрешить этого ночлега! — громко доказывала она. — Вы что, хотите ребят уложить спать на сырых ветках, в холодных палатках?
— Да ведь сейчас не зима и даже не осень, а жаркое лето, — возражала Алла. — И мы не в сибирской тайге, а на Черноморском побережье…
— Всё равно! — ещё повысила голос Зоя Борисовна. — Я отвечаю за здоровье ребят и не могу разрешить… Здесь комары. А вдруг среди них малярийные, анофелесы!
— Хорошо! — заговорил Арташес Геворкович. — А что вы предлагаете?
— Я предлагаю ночевать в здании лесного кордона! Там дощатые нары и будет тепло…
— А ваши анофелесы туда не залетят? — сердито поинтересовался физрук. От злости он начал говорить с сильным гортанным акцентом. — Вы вывесьте бумажку — анофелесам влёт воспрещён. И они вас послушают?
— Глупые шутки! — взорвалась Зоя Борисовна.
— Давайте говорить тише и спокойнее! — предложила Алла. — Незачем делать ребят участниками нашего спора…
Голоса перешли в шёпот.
— Ну вот! — мрачным тоном произнёс Витька. — Теперь наша докторша загонит нас в душный и вонючий кордон!
— А мы не пойдём! — возразил Алёшка. — Зачем мы тогда тащили палатки, если ночевать в помещении? И чего она против наших палаток?
— Чего, чего? Поломала в походе свои каблуки-шпилечки, ноги натёрла… Вот и стало ей казаться, что самые обыкновенные лесные комары злее свирепых тигров, — пояснил Витька.
Из-за палаток, прихрамывая, выскочила разозлённая Зоя Борисовна. За нею шли нахмуренный Арташес Геворкович и встрёпанная, раскрасневшаяся Алла.
— Дети! — громко заговорила Зоя Борисовна. — Здесь, на берегу реки, сыро и много комаров…
— Анофелесов! — подсказал Витька.
— Да, анофелесов! — сверкнула в его сторону очками Зоя Борисовна. — Поэтому будем ночевать на старом кордоне…
— Не будем! Не пойдём! Мы хотим спать в палатках! — заорали мальчишки и девчонки.
— Тише! Ти-ше, ребята! — Арташес Геворкович поднял руку. — Давайте сделаем так, кто хочет — будет ночевать здесь, в палатках, а кто захочет — пойдёт с Зоей Борисовной на кордон.
— Правильно! Даёшь палатки! — снова закричали ребята.
Алла усмехнулась, бросив быстрый взгляд на Зою Борисовну.
— Кто идёт со мною на кордон? — поджимая губы, спросила Зоя Борисовна. — Там вы будете в безопасности и от простуды и от малярии…
Вера Сидоренко встала и взглянула на ребят испуганными глазами.
— Можно, ребята, мне пойти с Зоей Борисовной? — несмело спросила она. — Я… Я очень боюсь малярии…
— Ну, и катись, анофелеос несчастный! — гаркнул Витька.
— Олейников, утихомирься! — прикрикнула Алла. — Конечно, Верочка, если хочешь, то иди с доктором…
— Я провожу вас! — вызвался Арташес Геворкович. — И дам вам свой аккумуляторный фонарик, чтобы не было страшно ночевать одним на кордоне…
— Страшно?! Хм! — сердито фыркнула Зоя Борисовна. Её очки сверкнули огнём на ребят. — Это вам должно быть страшно! Пошли, Верочка!
Она выхватила из рук Арташеса Геворковича фонарик и зашагала по тропинке, ведущей от реки к беленькой хатке заброшенного кордона, стоящей за кустами на холме.
— Пора спать, ребята! — скомандовал физрук. — Крайние палатки занимают мальчики, средние — девочки. Дежурный! Получай оружие!
Альберт Мяги взял воздушное ружьё, заряженное пулькой-кисточкой и уселся на пенёк около костра.
Мальчишки и девчонки разошлись по палаткам. Некоторое время слышались приглушённые смешки и невнятный шёпот. Потом в мальчишеской палатке кто-то диким голосом замяукал:
— Мя-у! Мя-у!
— Прекратить безобразие! Спать! — крикнул из другой палатки Арташес Геворкович.
И над полянкой разлилась тишина. Альберт слышал только тонкий звон комаров, напоминающий звук чуть тронутой струны, да равномерное журчание реки.
Немного погодя Альберт почувствовал, что его глаза чешутся, словно в них насыпали песок. И тогда он встал, взял ружьё под мышку и стал гулять возле палаток. Сон прошёл.
Он подошёл к затухающему костру и взглянул на маленькие часики, которые вручила ему Алла. Через полчаса нужно было будить Витьку.
Альберт подумал, как это всё-таки здорово, что именно ему дали путёвку в пионерский лагерь «Спутник»! Будет о чем рассказать друзьям, когда он вернётся в маленький эстонский городок!
Где-то в глубине леса зашелестели кусты и сверкнул яркий огонь.
Альберт насторожился.
Кто-то шёл по тропинке к лагерю.
— Стой! Кто идёт! — громко выкрикнул Альберт, поднимая ружьё.
— Свои, Альберт! — откликнулся дрожащий, испуганный голосок Веры Сидоренко.
Из мальчишеской палатки выскочил Арташес Геворкович.
— Кто там? — выкрикнул он, протирая заспанные глаза.
В палатках зашевелились ребята.
К затухающему костру вышли Вера Сидоренко и Зоя Борисовна. В руках у Веры были скомканные одеяла и фонарик, Зоя Борисовна тащила расстёгнутую сумку с красным крестом и пальто.
— Что случилось? — спросил Арташес Геворкович.
— Ой, крысы… Там полно крыс! — передёрнув плечами, плачущим голосом пояснила Вера. — Они как начали скакать по нарам… Мы поскорее вскочили и бежать… Мы думали, они сожрут нас.
— Так! — Арташес Геворкович кивнул головой. Всё ясно! Идите спать в палатку!
— А! Анофелесы прилетели! — проворчал Витька, вылезая из своей палатки. Иди спать, Альберт. Отдавай часы и ружьё!
Через несколько минут на полянке снова стало тихо. Волчьими глазами сквозь пелену пепла горели затухающие угли костра. Журчала и звенела своими волнами неутомимая река…
Виктор неторопливо прогуливался около палаток. Эта лунная тихая ночь была такой удивительной, что даже насмешливый Витька Олейников вдруг начал фантазировать.
Ему вдруг представилось, что вокруг него вовсе не леса и горы родной и милой старой планеты Земли. Нет! Это таинственные, нехоженые дебри какой-то другой далёкой планеты. Космический корабль бесстрашных путешественников землян недавно совершил посадку в этой долине, поросшей гигантскими невиданными лесами. Среди причудливых деревьев и кустов бродят огромные клыкастые чудовища. Зубастые птеродактили свистят крыльями в воздухе…
Это было так чудесно и увлекательно — фантазировать и мечтать, что Витька чуть было не прозевал конец своего дежурства.
В два часа он разбудил Игоря и передал ему ружьё и часы.
— Принимай вахту! — сказал Витька. — Сдаю тебе четыре палатки и двенадцать головешек в костре. Если прилетят птеродактили — поцелуй их за меня в хвостики.
— Какие птеродактили? — удивился ещё не совсем проснувшийся Игорь.
Но Витька ничего не ответил и молча юркнул в палатку.
Игорь осмотрелся по сторонам. Луна скрылась за горами, и темнота стала совсем непроглядной. Она клубилась, бесшумно стлалась по земле, подкрадывалась сзади и, казалось, вот-вот схватит холодными, мягкими лапами.
От страха или спросонок Игорь ощутил неприятный озноб и зябко повёл плечами. Не выпуская из рук ружья, он нащупал кучу сухого хвороста, заготовленного ребятами с вечера, и раздул костёр. Сразу стало и теплее, и не так одиноко. Тьма отступила, спряталась за деревьями и кустами.
Около костра Игорь просидел больше часа. Всё вокруг было тихо и спокойно.
И вдруг совсем близко в кустах громко, протяжно заплакал ребёнок. Игорь вскочил с земли. Ружьё запрыгало у него в руках. Плач смолк. Но почти сейчас же из тех же кустов донёсся протяжный вой.
— Не дрейфь, часовой! — проговорил сзади весёлый, уверенный мальчишеский голос. — Это же шакалы.
— Шакалы? — переспросил Игорь и обернулся.
У входа в палатку, позёвывая и почёсываясь, стоял Колька Тягнирядно.
— Ну да, шакалы! Рыжие такие паршивые звери, шкодливые и трусы.
— Знаю, читал. — Игорь рассмеялся нервным, сдавленным смехом. — Но никогда я, понимаешь, не думал, что они могут так выть. Ну, как ребята плачут.
— Это они могут. Такие концерты закатывают, что артисты им позавидуют. Посматривай только, чтобы из палаток они чего-нибудь не утянули. Это же — первейшие ворюги.
— А что же они могут утянуть? — недоверчивым тоном спросил Игорь.
— Ну, ботинки чьи-нибудь или еду. Они такие, что ничем не брезгуют.
— Есть, караулить ботинки и еду! — лихо выкрикнул Игорь.
— Тише ты, шалапутный! — засмеялся Николай. — Ребят разбудишь.
Он скрылся в палатке.
Игорь взял ружьё под мышку, точь-в-точь так, как держал винтовку пограничник в какой-то кинокартине.
Неторопливой походкой часовой принялся расхаживать между палатками. И чувствовал он себя бесстрашным, сильным и непобедимым…
Ссора
Солнце неторопливо спускалось к горам, косматым от лесов. Дали затягивались синеватой вечерней дымкой. Но вода в реке почему-то с каждой минутой становилась прозрачнее. Сквозь её живую желтоватую толщу можно было рассмотреть огромные каменные плиты, устилавшие дно. Иногда в воде мелькали быстрые темноватые тени. И тогда у всех мальчишек, сидевших с удочками, вытягивались шеи и замирали сердца.
Клёв был неплохой. Но ловилась главным образом мелюзга — усачики, длиною в ладонь и краснопёрые разбойннки-окунишки, которые с такой жадностью хватали червяка и топили поплавки, что рыбакам мерещились гигантские рыбы. А когда они подсекали удочку, на крючке трепетала рыбёшка, которой не насытился бы даже котёнок.