Глава 7. Побег
***
нам время покинуть... не спрашивай... время покинуть
обманчивость зданий, что вдруг обнажает решетки,
и белые башни - не верь - это только руины,
где камни и кости - бездушного времени четки.
полет будет страшен, но все же, не бойся побега,
и в темной крови переплавлены люди и птицы...
и старые шрамы - смотри - как начало страницы...
где быть нам водой и песком и предчувствием снега.
***
Вместе? Я не ослышался, вместе? Вы с ума сошли, Грейнджер? Или…
«Что придется пережить Джеймсу...» Вот оно! Да, вы правы, мисс - предательство. Понятно. Что ж признайтесь - именно перспектива предательства беспокоит вашу гриффиндорскую совесть сильнее всего. Именно это, а не чувства самого Джеймса. Если, конечно, у слизеринца вообще могут быть чувства. Ведь декана Слизерина вы вряд ли в подобном заподозрите. У такого мерзавца в груди вместо сердца промерзший булыжник. Не так ли?
И потому перестаньте городить чушь, оставьте, наконец, эмоции и подумайте головой! Представьте, во что вы собираетесь ввязаться и зачем вам это нужно. Подумайте! Не просто СЫН пожирателя смерти, но и САМ пожиратель смерти! И не раз в неделю, на час педсовета, а ежедневно. Даже в каникулы. Много лет подряд... Хотя, может, не так уж и много, всего лишь... если бы, и правда, можно было знать сколько... К черту!
- Мисс Грейнджер, что за ерунда! Я не поверю, будто вы настолько жаждете заполучить мальчишку, что ради него согласны терпеть вдобавок еще и меня. Опомнитесь! Джеймс Стоун не нуждается больше в вашем самопожертвовании. Вы теперь свободны! И ваша совесть может быть спокойна, потому что есть, кому взять на себя ответственность за него. Поверьте, я подойду к воспитанию собственного наследника со всем возможным усердием, ибо это, как теперь выяснилось, не просто трудный ребенок, но сын пожирателя смерти, и к тому, чтобы стать новым темным лордом у него есть все возможные предпосылки. Он нуждается в самом пристальном внимании человека, не понаслышке знакомого с темным лордом-бывшим и всеми его приспешниками. Того, кто не пропустит опасных проявлений детского характера, списав их на шалости, переходный возраст и прочую ерунду и не станет подходить с гриффиндорскими мерками к воспитанию потомственного слизеринца...
- Сэр, я прекрасно понимаю и принимаю... необходимость вашего влияния... Мальчику, конечно, нужен отец. А Джеймс... ваш авторитет в его глазах очень высок потому что... он, очевидно, любит вас...
Ах, как трогательно! Я сейчас разрыдаюсь! Меня любит??? Кого вы обманываете, Грейнджер!
- Чушь! Именно это я и имел в виду под гриффиндорскими мерками! Причем тут любовь, мисс Грейнджер. Инстинктивный поиск авторитета и анализ возможной собственной выгоды. Отбросьте пристрастия и вы поймете, что движет Стоуном. Вот вы. Почему он жаждет назвать вас матерью? Вы – декан Гриффиндора, а сына декана Гриффиндора, не в пример какому-то безродному слизеринцу, гораздо труднее заподозрить в темных наклонностях, особенно, если в друзьях его ходят Поттер и поттеровские дети. Но сменить факультет он не в силах, а, значит, и отношения с собственным деканом портить совсем необязательно. Это может обеспечить не только признание и поддержку слизеринцев, весьма на сегодня малочисленных, но и такие мелочи, как, например, доступ в лабораторию и кладовую ингредиентов...
Никогда не прощу паршивцу эту выходку! Хотя готов признать, что истинный слизеринец не поступил бы иначе... но сын... черт... Вот именно! Глупости, Северус! Самое время размякнуть! Ты сможешь назвать его сыном, только если уговоришь сейчас эту выскочку от мальчишки отказаться. Так, давай, убеди ее, что нет, не сын, а расчетливый маленький негодяй, который думает лишь о пакостях и о том, как главенствовать среди одноклассников, втереться в доверие директора и деканов...
- Прекратите! Продолжайте в том же духе, и вы отыщите в домашних сочинениях Джеймса планы мирового господства!
- И отыщу! Но это будет уже не вашей заботой!
- Я возражаю! Если человека, любого человека, тем более ребенка, вечно держать в атмосфере недоверия и подозрительности...
Сколько патетики! Вы не хуже меня знаете, Грейнджер – общение с некоторыми людьми сроить по-другому вообще опасно. Много, скажите, к примеру, вы доверяете профессору Снейпу? То-то же! Вы видите в этом трагедию? Разумеется, нет. Это значит, ваше недоверие вполне может быть оправдано. Что же до Стоуна... «Атмосфера подозрительности» - некрасивое сочетание слов. Я бы сказал...
- Строгости, мисс! Что и позволит ему избежать ошибок, которые дорого могут обойтись нам всем!
- Ребенка нужно любить! И я считаю это именно своей заботой!
«Любить!» Опять! Опять это слово! Эта благородная глупость... Ладно, хорошо, любить. Но любовь тоже бывает разной.
- Любить? А что будет, если завтра вы захотите любить кого-нибудь другого? Вы молодая здоровая женщина, и, рано или поздно, отыщите себе спутника жизни, родите собственных детей. Много ли внимания тогда останется на долю чужого?
- Я не собираюсь замуж!
Ох, это уже даже не смешно!
- Ерунда! Не собираетесь СЕЙЧАС! Невозможно предугадать, что будет завтра.
- Сэр. Полагаю, моя личная жизнь – мое собственное дело, но... раз уж речь идет о ВАШЕМ сыне... Я не думаю, что в ближайшем будущем найду себе, как вы выразились, спутника жизни. Я не представляю подобных отношений без любви, а я уже... Я люблю человека, который совершенно точно никогда не ответит на мои чувства... Словом, я НЕ собираюсь замуж.
Кажется, Грейнджер, вы еще глупее, чем я о вас думал...
- Никакая любовь, тем более безответная, не бывает вечной...
- Я не загадываю на вечность, профессор. Если на ваш взгляд так звучит ближе к реальности, скажем, лет восемь, десять... Потом моя роль в жизни Джеймса не будет иметь большого значения.
- Прекрасно. Однако, вы, похоже, забыли, что эти восемь-десять лет вам придется иметь дело не только со Стоуном, но и со мной!
Что-что? Восемь-десять, говоришь? Да, ты оптимист, Северус. Доберись хоть до следующей весны, а там... Послушай себя. Ты так многословен. Сам-то в разумность своих доводов веришь? Ты понимаешь, что задача тебе не по силам? Грейнджер ведь – не слепая. Доверить ребенка дряхлой еле живой развалине, сбросить с плеч ответственность и умыть руки. Ты ждешь, что она пойдет на это?
Никогда!
И что дальше? Зачем ты пришел сюда? Отступи, уступи. Она вырастит твоего сына, и мальчик будет счастлив под ее опекой.
Но я? Что тогда останется мне?
Тебе страшно? Так благодари! Девчонка благородна, она видит тебя насквозь и все-таки предлагает выход. Ужасается, жалеет, но не гонит! По крайней мере, пока…
ПОКА?
Смирись. Она ведь и так предлагает больше, чем ты можешь принять…
***
Ох, профессор... Северус... Радоваться или огорчаться тому, как вы бываете порой слепы? Состоялся бы этот разговор, если бы вы знали? Даже любопытно, как бы вы тогда себя повели...
- Ничего не имею против общения с вами, сэр. И, кстати, отказываюсь видеть в Джеймсе сына пожирателя смерти, равно, как и в вас - пожирателя смерти...
- Никогда и не подозревал у вас наличие ума, мисс.
- Я знаю.
Да уж. И пусть. Я согласна. Пусть я бесповоротно глупа. Но, так или иначе, а вы ведь со мной уже почти согласились, не правда ли?
Хотя не время радоваться, Гермиона. То, что он пришел к тебе... К ТЕБЕ!!! САМ!!! Сам попросил о разговоре, позволил втянуть себя в бессмысленный спор, приводит все эти смешные доводы, нервничает, злится... Смешные доводы в устах человека, который, как никто, привык взвешивать каждое слово? Ох... Да, вы, верно, в отчаянии, профессор, а я...
Нет, я не торжествую. Если бы вы знали, как мне хочется помочь вам! Поверьте, у меня и в мыслях нет отнять у вас сына! Какими бы ужасными ни были обстоятельства его рождения, вопреки всем вашим словам, я не сомневаюсь - он дорог вам. Дорог настолько, что вы забыли собственную гордость. Вы ведь пришли просить! Ибо я вижу, все ваши уговоры и признания – в ваших устах почти мольба! От беспомощности, от отчаяния. Вы понимаете, что я права, что, будучи моим сыном, Джеймс избавится от множества проблем. Всё понимаете, но НЕ МОЖЕТЕ совладать с собой и ОТДАТЬ его мне!
И вы доверяете мне! Вы рассказали МНЕ ВСЁ, понимая, что одно мое слово – и мальчик будет потерян для вас навсегда! Смеетесь над «гриффиндорскими мерками»... Что бы вы делали, будь я слизеринкой?
Призываете подумать. А вы? Вы обдумывали нашу беседу? Долго? Что-то не верится. Вы примчались сюда, просто потому что иначе не могли, не сумели, не нашли сил остаться равнодушным! И кто-то еще, помнится, отрицал силу любви. Всерьез? В то самое время, когда в ваших глазах я читаю и страх потери, и ревность, и то, как хочется вам привязать к себе Джеймса, да так, чтоб думать забыл обо мне или Гарри! Но вы ведь полагаете, что это невозможно. Ох, Северус...
- Давайте перейдем к делу, профессор. Поверьте мне на слово, я ХОЧУ и буду общаться и с Джеймсом, и с вами! - О, Мерлин, черт!.. ДА! Видите? Я записываю это! – Еще я клянусь не оспаривать мальчика у вас, равно как обещаю ни словом, ни намеком не настраивать Джеймса против вас и обещаю не препятствовать вашему с ним общению. Я обещаю советоваться с вами по любому вопросу касательно образования и дополнительных занятий Джеймса...
- Книг, которые он читает. Знакомств и круга общения за стенами Хогвартса и, соответственно, мест, где он станет проводить каникулы.
- Хорошо.
- Вы... ДЕЙСТВИТЕЛЬНО согласны с этим???
- ДА!
- Мисс Грейнджер, я не понимаю вас.
- Я доверяю вам, сэр. И в выборе книг, и в выборе приятелей для собственного сына.
- Вот как...
- Именно. Единственное, на чем я стану настаивать – знакомство Джеймса с моими родителями. Мальчик станет им внуком!..
- Хорошо.
- Вы согласны?
- Представьте себе. Но с детьми Поттера он станет общаться только в школе! Никаких совместных поездок и походов на квиддич!
- Согласна.
- Вы меня поражаете.
- Приятно сознавать. Домашние животные?
- Разбирайтесь сами.
- Одежда?
- Я желаю знать, что он носит помимо школьной формы.
- Хорошо. Первые две недели этих каникул я собираюсь провести с Джеймсом в Лондоне у моих родителей.
- Хорошо.
- Потом, возможно...
- На Корфу с семейством Поттера?
- Я не знаю... Вы ведь сказали, что...
- Езжайте.
- Но...
- Вас что-то не устраивает, мисс Грейнджер?
- Нет, сэр. Все в порядке. Что-то еще?
- Возможно, позже. Сделайте документ дополняемым.
- Да. Вы готовы?
***
Взмах палочки и неразрывное заклятие озаряет договор, охватывая ленточкой голубоватых искр руки, возложенные на пергамент. Мужскую бледную с длинными сильными пальцами и женскую узкую хрупкую покрытую легким золотистым загаром. Как крылья птиц, готовых к полету. Птиц, что привыкли жить одинокими, но вынужденных в этот новый полет пуститься вместе.
Листок пергамента невелик и руки лежат близко - слишком близко. Гермионе одинаково сильно хочется, и отдернуть пальцы, и накрыть ладонь Северуса своею. Потому что теперь, когда всё позади, профессор выглядит совершенно измученным, почти сломленным. Не верится, конечно, будто Снейп всерьез рассчитывал, что мисс Грейнджер откажется от Джеймса... Скорей всего просто не знал и боялся того, к чему приведет их разговор.
- Чаю сэр?
- Благодарю, но...
- Нет, присядьте.
- Что еще?!
Страх? Возможно ли? Разве есть в этих черных глазах место подобному чувству? Не тревожьтесь понапрасну, сэр. Не ищите в моих словах тайного смысла. Гриффиндорцы не прячут карт в рукавах.
- Ничего. Просто чай. Вы выглядите усталым.
- Спасибо, что заметили, мисс! Вы как всегда, сама тактичность...
Скажите, как, как заставить вас поверить, что Гермионе Грейнджер не все равно? Никак. Безнадежное дело. Но ведь, правда, не все равно!!! И вы отдохнете здесь. И выпьете чаю, даже если компания вам неприятна. Можем даже продолжить, если хотите, столь важный и бессмысленный наш разговор. Но вы поймете, рано или поздно – я на вашей стороне!
И я ничего не хочу взамен – только быть рядом, пусть даже вам об этом никогда не скажу.
- Сейчас придет Джеймс, сэр. Мы должны каким-то образом рассказать ему о соглашении.
- Вряд ли ему нужно знать.
Да. Вряд ли. Я согласна с вами. Опять согласна! Я не спорю! Видите?
- Сэр?..
- Что вам угодно?!
- Могу я спросить? Где вы собираетесь провести лето? Мне придется делать для Джеймса покупки и, если я должна буду согласовывать с вами...
- Покупайте всё, что сочтете нужным. Что касается меня, то большую часть каникул я проведу в Св. Мунго. После чего вернусь в Хогвартс. На ваш счет в Гринготсе я переведу сумму, которая...
- Сэр! Нет необходимости...
- Сумму, которая покроет ваши расходы...
- Профессор, я не думаю...
- Вот и не думайте! Это мой сын!
- Это мой сын тоже!
- Дайте свиток!
- Что вы собираетесь вписать?
- Вы обязуетесь ежемесячно принимать от меня сумму необходимую...
- Половину суммы.
- Хорошо...
***
У Ночи есть права:
Гасить скупое пламя,
Войдя в забытый день,
Шурша листвою лет,
Где тихая трава
Расходится кругами,
Отбросив светотень
На облачный паркет.
Где спят пределы рек,
И вскользь, в конце июля,
К их древним берегам
Прибьется теплый дождь.
Где вскоре (имя рек)
Душа твоя, тоскуя,
Взлетит к сырым лесам,
Их впитывая дрожь...
И снова по воде
Ступая осторожно,
Разыщешь старый след
По перышкам беды,
Отмерянной тебе:
Безвыходно, безбожно
Лететь на жесткий свет
От ледяной звезды.
У Ночи есть права
Граненной пустотою
Заполнить звон в виске,
Закрыть кричащий рот..
У Ночи есть права
Позвать тебя с собою
К не выпитой строке
Все зная наперед.
***
Так чего ты добился? Нет не так. Ты добился, чего хотел? Или все еще не знаешь, чего именно хочешь?
Нет. Кажется, хоть это ты уяснил. Тебе нужен мальчишка. Сын. Теперь, когда в океане человеческих душ нашлась одна такая, у которой есть мизерный повод быть рядом, ты готов вцепиться в нее, руками и зубами, сделать все что угодно, только не отпускать.
Не смешно ли, Северус? Кто-то, помнится, очень ценил одиночество.
Одиночество - одиночеству рознь. Продление рода ничего общего не имеет...
Рода? Какого рода? Продолжение уродства, физического и морального? Иллюзии пусть строит Грейнджер, ты-то ясно видишь, как этот ребенок похож на тебя! Неужели и судьбы ты желаешь ему похожей?
Это мой сын!
Сын? Видно, ты страстно любил его мать. Заботился о ней и своем будущем ребенке. Мечтал, ждал его появления на свет. Стал свидетелем его рождения, услышал первое слово, помог сделать первый шаг. Нет??? Тогда, может быть, ты воспитывал его. Учил любить волшебство. Радовался первым успехам. Рассказывал о мире магов, истории рода Снейпов. Вручил письмо из Хогвартса. Покупал для него в Косом переулке первую волшебную палочку... Нет???
Конечно, нет! Ты изнасиловал маггловскую женщину. Надеясь на то, что она умрет, ты даже не запомнил ее лица. Ты и не знаешь, которая из пятерых стала матерью твоего ребенка. Ты не интересовался их судьбами, хотя знал, что они выжили. Ты знаешь мальчишку год. Половину этого времени ты думал лишь над тем, как избавиться от него, лишить магии, исключить из школы.
Он нужен мне!
А ему? Ему ТЫнужен? Что ты можешь ему дать? Накупить бесполезных игрушек, модных тряпок, билетов на квиддич? Кого ты обманываешь, Северус? Он нужен тебе, только потому, что ты боишься смерти. Ты видишь, он заставил жить Грейнджер. Ты завидуешь. Ты ревнуешь. И боишься. Ты хочешь жить, но сам уже не можешь. И тогда лепечешь что-то о жизни ради сына.
Да! Ради сына!
Опомнись! Разве у тебя есть сын? Даже сейчас, когда ты уговорил девчонку пойти на уступки, ты не в состоянии быть рядом с ним! Ты болен, ты слаб. Твои силы иссякли задолго до встречи с этим ребенком. Так чего ты добился? Ничего не изменилось. Он там – с Поттером, Грейнджер, Уизли. Ты, как всегда - в Мунго, изучаешь потолок в надежде найти оправдание дальнейшему своему существованию. Просто потому что боишься.
***
- Мама, мне надеть малиновую мантию? – рассеяно перебирает вещи в чемодане. Такое впечатление, будто до сих пор изумляется тому, что одежды может быть много, и можно даже думать над выбором.
- Что ты! Такая жара. Вот, смотри – нравится?
- Да... Но это футболка! – отшатывается с непритворным ужасом в глазах.
Вот только этого не хватало! Что тогда будет лет через пять? Влезет в глухой черный сюртук и застегнется на миллион пуговиц?
- По-моему, очень симпатичная футболка. К тому же, модная. И цвет тебе идет…
- Нет. Я... Я надену брюки и рубашку.
Так, Гермиона. Спокойно. Это СЫН СНЕЙПА. Ты знала, на что шла.
- Почему?
- Я... Я... должен выглядеть прилично!
О, Мерлин… Ребенок… Неужели… в двенадцать лет можно печься о приличиях? Или он, попросту, боится?
Гермиона пытается вспомнить, когда ЕЕ стали заботить собственные одежда и внешность. Приходится признать, что не слишком заботят до сих пор. По крайней мере сейчас, когда она едет туда, где ее любят безоговорочно, невзирая на цвета мантий и фасоны блузок. Или, когда возвращается туда, где НЕ любят… невзирая.
- В такую жару футболка и шорты – самая приличная одежда. Вот подожди, сойдем с поезда, сам поймешь. Джеймс?
- Я им понравлюсь? – какой он сейчас маленький, потерянный... Конечно, боится. Кажется, оденет даже шутовской колпак, если в ответ его уверят, что так он будет иметь больше шансов на признание. Малыш… Глупый…
- Конечно, понравишься. Ты же теперь их внук!
- Разве, все внуки должны нравиться?
- Моим родителям будут нравиться все их внуки!
***
Дети часто бывают дальновиднее взрослых. За годы преподавания убеждаться в этом пришлось не раз. Но всякий раз это больно.
Или, может быть, зря мы своих близких, родных, любимых вечно идеализируем и не ждем удара в спину, когда ищем понимания и поддержки? Забывается как-то что родители – самые обычные люди – в чем-то глупые, немного ленивые, слегка консервативные, со своими догмами, привычками, страхами. Они радуются, когда дети оправдывают именно их ожидания. И уверены, что знают точно, какими их детям надлежит быть… Так же, как детям кажется, будто они знают наверняка, чего от родителей ждать.
- Мама?
Ты почти не изменилась. Доктор Грейнджер. Стройная, гибкая. Ни одного седого волоска в пышных каштановых локонах. Элегантная. Даже здесь на кухне в этом цветастом переднике. Люди говорят - мы похожи. Почему же нам так трудно найти пути друг к другу?
Моешь посуду. Нарочито громко брякаешь ложками и очень долго молчишь прежде, чем ответить.
- Ты сама должна понимать, что это... несколько неожиданно, - такой мягкий материнский укор. Вообще-то, даже справедливый.
- Прости. Я должна была написать.
Конечно, дело не только в этом. Хотя и в этом тоже. Но еще и в том, как ты поджимала губы за столом, разглядывая Джеймса. И в том, как он ежился от твоего взгляда, втягивая голову в плечи. И в том, как папа заторопился уйти сразу после обеда, не очень убедительно ссылаясь на что-то срочное... Я знаю, что сейчас услышу, но глупо надеюсь, что ты этого не скажешь. Скажешь.
- Тебе так мало лет. Ты совершенно здорова! Разве ты не хочешь родить своего ребенка? Я даже не настаиваю на том, чтобы ты вышла замуж. Не хочешь – не надо. Мы современные люди. Никто тебя не осудит.
Тебе только кажется, что ты готова понять или даже понимаешь. На самом деле, ты так мало знаешь о собственной дочери. На самом деле, должно быть, очень горько сознавать это. На самом деле, ты тоже ревнуешь и просто, банально, хочешь быть нужной...
- Я, возможно, подумаю об этом позже.
- Когда? Когда, если ты собираешься всё свое время посвятить чужому подростку?!
Мама, я очень люблю тебя! И если у меня когда-нибудь родятся собственные дети, ты будешь им самой лучшей бабушкой! Но теперь мне нужна твоя помощь. Этот мальчик, этот мальчик и его отец важны для меня, как никто на свете. А мальчику просто нужна семья, просто нужна любовь и уверенность в завтрашнем дне.
- Мама, Джеймс – мой сын. После проведения обряда родства он мне такой же родной, как...
- Я не понимаю и никогда не пойму всех этих ваших фокусов и выкрутасов! Свой ребенок – это ребенок, которого ты выносила, родила, выкормила, воспитала! Даже усыновляя, люди обычно усыновляют младенца!! Что можно вложить в голову подростка, который и так уже себе на уме?!! Бурчит! Смотрит, будто сейчас за руку укусит!..
Прости, но ты смотришь на него так же. И то, что при этом Джеймс не обладает твоим природным обаянием – не его вина.
- Мам, ты просто не привыкла. У Джеймса немного резкие черты лица...
- Резкие? Немного? Да он просто страшный!!!
Как ты можешь!
- Мама!
- Хорошо. Ладно. Зубы можно исправить. Возможно, он немного поправится и загорит. Волосы ему обязательно подстриги! И во что он одет?? Неужели в ваших магических магазинах нельзя купить нормальную рубашку?..
- Эту футболку я купила в Трайне! И волосы мальчиков у нас коротко стричь не принято...
- Гарри носит совершенно нормальную стрижку! И своих детей, кстати, одевает вполне прилично!
- Хорошо. Завтра съездим куда-нибудь, и ты сама выберешь Джеймсу рубашку.
Наверное, это правильно. Так будет даже лучше. Ради оправдания затраченных усилий рано или поздно ты признаешь Джеймса своим...
- С какой стати? Я ничего не стану ему покупать! Я что, миллионер, одевать из своего кармана всех волшебников-сирот?!
Зачем же ты так...
- Я куплю сама.
- Вот и покупай.
И куплю!
- Но не говори потом, что его вещи не в твоем вкусе!
- Да, на него, что хочешь надень, лучше не станет!
- Хорошо. Хорошо, мама. Я не стану с тобой ссориться. Я понимаю - всё это неожиданно. Я уже просила прощения и прошу снова. Я должна была написать, чтобы у вас было время привыкнуть и подготовиться. Потерпи две недели - и мы уедем.
- Ты ничего не поняла!
- Давай поговорим завтра.
Ребенок, почему же ты такой невезучий? Даже не спрашиваю, в кого. Но как же мне помочь тебе? И, главное, как мне помочь твоему отцу?
***
- Чем мы завтра займемся? В зоопарке ты уже был. Может, хочешь покататься на каруселях?
- Да...
- Отлично. Тогда завтра поедем...
- Мам, а профессор Снейп остался на лето в Хогвартсе?
- Нет. Видишь ли, профессор был когда-то тяжело ранен.
- Я знаю.
- Каникулы он обычно использует для того, чтобы поправить здоровье. Он проходит сейчас лечение в больнице Св. Мунго.
- А его можно навестить?
- Не знаю. Не думаю, что он захочет кого-то видеть.
- Ты сама говорила, что всех больных навещают! Даже когда я не хотел, чтобы меня навещали!
- Хорошо. Мы зайдем в Св. Мунго. Спросим, как он себя чувствует и можно ли его увидеть.
- Давай, завтра!
- А карусели?
- Но мы же еще успеем потом!
- Ладно. Если ты хочешь, давай попробуем...
- Мам, можно я завтра надену рубашку?
- Конечно. Спокойной ночи, Джеймс.
- Спокойной ночи.
***
- Ба... Э-э... Миссис Грейнджер...
- Если хочешь бутерброд, сделай сам!
- Я думал... чем-нибудь помочь. Я могу посуду...
- Вы ведь с... м-м... мамой куда-то собирались?
- Но мама еще одевается.
- Так подожди в своей комнате... Господи!.. Что на тебе снова надето?!
- Это хорошая рубашка!
- Кошмар!
- Вы же сами сказали – на меня что хочешь надень, все равно будет кошмар!
- С чего ты взял?
- Я слышал!
- Кто тебя воспитывал!!! Как не стыдно подслушивать разговоры взрослых!
- Но этот разговор был про меня!
- Да что бы это ни было! Взрослые говорят то, что считают нужным! Тем более, когда говорят между собой! Дети могут вмешиваться, только если их пригласят!
- А всё другое время они должны сидеть в своей комнате и затыкать уши, когда их бабушки говорят о них гадости?!!
- Я не твоя бабушка! Твоя мать может говорить что угодно, но мои внуки никогда не будут такими страшными и невоспитанными!
- Они будут просто глупыми магглами! Ни на что не годными магглами, дураками! Такими же, как все вы!!!
***
Отчего-то в комнате совершенно темно. Несмотря на жаркую летнюю духоту на окнах задернуты плотные тяжелые портьеры. Лицо Джеймса белеет из темноты, но выражения не разобрать. К тому же он, кажется, боится встретиться с Гермионой взглядом и поспешно опускает голову.
- Джеймс! Джеймс, ты собрался? Ты же хотел надеть рубашку!
Пожимает плечами. Но равнодушия в этом жесте ни на грош.
- Какая разница, - обида. Звенит в голосе, режет слух тонкой жалобной фальшивой нотой.
Что стряслось? Объяснений ждать бесполезно. В такие моменты Гермионе кажется, что Джеймс похож на Снейпа как-то уж слишком сильно. И остается лишь удивляться, как раньше она не замечала этой бьющей в глаза похожести, и как до сих пор продолжают не замечать ее остальные. Что будет, если кто-нибудь догадается? Этот вопрос она задает себе постоянно. Но, устав мучиться дурными предчувствиями, приходит к выводу, что с проблемами лучше разбираться по мере их появления. К тому же, речь о другом...
- Переоденься, - не стоит демонстрировать беспокойство. И она, жизнерадостно улыбаясь, терпеливо объясняет, - Больница Св. Мунго – часть магического мира, а футболка – маггловская одежда... Что?
Джеймс сползает с высокой кровати, медленно бредет в сторону шкафа. Шорты коротки. Худые коленки смешно торчат. И волосы торчат. И острые локти. Пинокио. Неловкие «деревянные» движения лишь усиливают нелепое сходство.
- Все равно, я похож на пугало!
- Глупости какие! Ты очень симпатичный мальчик! – о, она верит в то, что говорит. Правда, верит! И полна решимости заставить поверить Джеймса.
- Ты всё врешь... Я знаю... Ты тоже думаешь, что я кошмарный...
- Что, прости? Я не расслышала.
- Ничего. Я сейчас переоденусь.
***
Слепые дни царапают окно,
их пухлый снег угрюм и неприкаян.
Чуть слышно звуки падают на дно,
к порогам туч и городских окраин.
Ты здесь привык – но душен потолок,
прокурен свет над гулом разговоров,
а жизнь, как неуклюжий мотылек,
придавлена углами коридоров.
Когда не спишь – пугает тишина,
как стая мглистых птиц, врываясь в сердце.
Проходит смерть, бездушна и скучна,
и на рассвете все трудней согреться.
Стоногостью лекарств очерчен круг,
и новый день, откуда нет возврата,
где белым цветом сбывшихся разлук
чиста твоя больничная палата.
***
Есть ли на земле место тоскливее, чем больница летом? И дело не в самой больнице. Тем более клиника Св.Мунго – очень солидное учреждение. Нет. Дело в том, что лето воспринимается большинством из нас как некий обязательный ежегодный праздник – каникулы. Даже дождливое лето, даже, если отпуск зимой. Наверное, просто по старой школьной привычке лету хочется радоваться, от лета ждешь чуда, счастья... хоть каких-то перемен. Лето дышит свободой, дарит возможности. С летом связаны самые лучшие, как летнее солнце, яркие воспоминания. И потому больница летом – это боль, помноженная на тоску, одиночество, обиду на несправедливость судьбы.
Снейп проводит здесь каждое лето. Возможно, он привык? Или нет? Можно ли привыкнуть к боли? А к одиночеству?
- Грейнджер??? Что вы здесь делаете?
Потрясающее радушие! Профессор Снейп в своем репертуаре. То ли еще будет! Джеймс Стоун, во что ты меня втравил? Ладно. Ничего страшного, ты же – гриффиндорка, Гермиона! Вежливую улыбку на лицо. Шаг вперед...
- Как вы себя чувствуете, сэр?.. Сэр???
О, Господи... Это... Это Северус Снейп?.. Нет... Нет! О, Мерлин... Не может быть! Да, как же так?! Неужели всё настолько плохо?!! Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйстапожалуйста... Это не он. Мы виделись всего неделю назад! Всего неделю назад он выглядел усталым, больным, но не умирающим! Что случилось? Как? Когда?? Помогите ему! Эти чертовы целители... Разве они не видят... Очень хочется зажмуриться и не смотреть, но взгляд отвести тоже невозможно. Это страшно. Это стыдно. Противоестественно. Потому что он не такой, он не должен быть таким! Он стойкий, несгибаемый, сильный. Это иссохшее тело среди белых простыней принадлежит кому-то другому...
- Что вы здесь делаете, Грейнджер?!! - даже голос, знаменитый Снейповский баритон, узнается с трудом. Словам не хватает силы, как должно быть, не хватает сил тому, кто их произносит.
Ну же, сэр! Накричите на меня! Обзовите как-нибудь! Прогоните... Если вам от этого будет легче... лучше... Пожалуйста... Как мне вам помочь? Что мне нужно сделать? Скажите мне! Скажите мне кто-нибудь!!! Я же не могу... не могу вас потерять!..
- Ваш... м-м... ученик хотел узнать, как вы себя чувствуете...
Дура, дура, дура, дура!!! Чем ты думала! Привести сюда Джеймса! Позволить Джеймсу увидеть его таким!
- Вы... Вы привели... его?.. Вы с ума сошли...
Я с ума сошла. Я с ума сошла! Чертовы слезы... Ведь можно же что-нибудь сделать!
- Но, сэр... Я обещала...
Я что захотите вам пообещаю!!! Что захотите!!! Прямо сейчас! Только вы пообещайте жить! Вы можете, я знаю...
- О, да! Вы обещали! И так спешите выполнить свое обещание! Причем, и время, и место избрали исключительно удачно!!! Есть на что посмотреть! Такое занимательное зрелище – сальноволосый урод - уже почти труп! Ну! Любуйтесь! Зовите сюда мальчишку, пусть любуется тоже! Пусть знает впредь, кто стОит его «любви», а кого лучше выбросить из головы и забыть, как страшный сон!
Я не могу... Я не могу так больше!!! Я всё ему расскажу! Прямо сейчас всё ему расскажу! Он не может так со мной поступить... Он не бросит меня снова, не оставит одну!!! О, Мерлин... Что, что мне делать?!!
- Профессор, Джеймс просто интересовался...
- Ну, а вы просто счастливы поощрять подобное любопытство!
Любопытство? Какое любопытство? Нет. Что вы! Вы не должны думать, что я... Я же... Я люблю вас! Я не оставлю вас! Я бы сама пришла! Мне и нужно было прийти раньше! Позвольте мне помочь, не прогоняйте меня!
- Это не любопытство, сэр! Поверьте... Я...
- Выметайтесь, Грейнджер!
- Профессор... Я хочу сказать...
- Выметайтесь! Немедленно!!!
- Простите, сэр. До свидания.
***
- Джеймс, видишь ли... Профессор... устал. Он не хочет, чтобы кто-то его сейчас навещал.
- Но ты говорила, что...
- Я и сейчас так думаю. Но профессор рассердился...
- Ты его видела! Ты говорила с ним! Почему мне нельзя туда войти?
- Послушай...
- Я что, настолько кошмарен, что он тоже не хочет меня видеть?!!
- Что ты выдумываешь!
- Я не выдумываю!!!
- Прекрати кричать! Ты ведешь себя безобразно! Мы сейчас же отправляемся домой!
- Ну, и ладно! Ну, и хорошо! Подумаешь!!! Уже испугался!
***
- Джеймс? – несносный ребенок! - Джеймс??? - о, Мерлин... Где он? - Джеймс!!! Не смей меня пугать!.. - о, Господи... Нет... Как же так... Нет!!! – Джеймс!!! Джеймс, где ты?!! – нет, Господи, нет, не может быть! Что же делать? Что делать?.. - Гарри!!! Д-дом П-поттеров! - Чертов камин! - Гарри!!! - ну же! Где ты, когда ты так нужен?!! Черт, черт, черт!!!
- Гермиона, детка, что ты делаешь? Ты испортишь этим порошком ковер... Гермиона!! О, Господи... Гермиона, что случилось?!
Мамочка, что мне делать? Что мне делать???
- Дом П-п-поттеров! - черт все дери! - Мама, п-пожалуйста...
- Что случилось???
- П-пожалуйста... с-с-скажи... д-д-дом П-поттера...
- Дом Поттера... Что случилось???
Наконец-то!
- Гарри!!!
- Гермиона! Герми, что с тобой???
- Гарри! Д-джеймс пропал! – Мерлин, помоги мне...
- Погоди. Не кричи так. Как пропал? Когда?
- С-с-сейчас.
- Э-э... Сейчас? Спрятался?
- Мы ап... аппартировали от Св.Мунго, и он исчез! Он рас.. рас-с... расщепился!!! Исчез!!!
- Не может быть.
- Он исчез!!!
- Так. Не кричи. Я сейчас свяжусь с ребятами. Они отследят вашу аппартацию. Сколько прошло времени? Минут пять?
- Д-да. Они узнают, если он... он?..
- Конечно. Но я уверен, что он в порядке.
***
Снова один. Джеймс Стоун? Или уже Грейнджер? Какая разница. Как бы он ни назывался, его судьба теперь - быть в одиночестве. Гордым, неприступным, с холодным одиноким сердцем, которое никто никогда не поймет! Он станет мстить! Он будет вечно скитаться по свету, самый сильный, умный, безжалостный. И люди будут дрожать от одного только имени «Джеймс»...
Нет, «Джеймс» - слишком просто как-то... Джеймсов кругом пруд пруди! Пусть, лучше, Артур, как Кингсберри. Хотя король Артур тоже уже был. Нужно что-то другое. Он обязательно что-нибудь потом придумает...
Жалко только - пришлось уйти от мамы... Но она ведь тоже не так уж сильно любит его. Она не хочет ссориться с... бабушкой... ну, то есть со своей матерью... А Джеймс так и знал сразу, что не понравится им! Ну, и ладно! Не больно-то хотелось! Подумаешь, магглы какие-то!.. Такие же, как его бабка. Все они одинаковые! Он не хочет иметь с ними ничего общего! Никогда! Кем бы он ни был раньше, к ним он никогда не вернется.
Никогда ничего общего не будет у Джеймса Стоуна с той вонючей лондонской окраиной, где прошло его детство, улицей, похожей на грязное болото. Он всей душой ненавидит и невзрачные низкие дома, равнодушно глядящие в никуда слепыми пыльными окнами, и жалкие узкие дворики без единого деревца, чахлую траву в придорожных канавах, тротуары, что воняют прокисшим пивом, тяжелые запахи, льющиеся из окон убогих квартир. Отвратительное и какое-то особенное, присущее только этому месту зловоние. Но сильнее всего он ненавидит живущих там людей. Толстых грубых женщин, жестоких мужчин, детей в грязной одежде с одинаково чумазыми лицами. Ком встает в горле при мысли, что всего лишь год назад он был таким же...
Но оказывается и в чистых красивых домах ухоженных респектабельных кварталов живут люди такие же глупые и жестокие... Магглы.
Правильно Линож думает, что всех их нужно уничтожить! Хотя... можно не так уж, прямо всех. Наверное стОит придумать какой-нибудь специальный закон. Вроде... Те, кто признает волшебников своими хозяевами, пусть живут. Он сам составит этот закон и заставит их подчиниться! Он покажет им, кто здесь сильнее! Страшный? Это он, значит? Они еще не знают, что такое «страшный»!
Мама, наверное, ищет его уже... Скажет Гарри Поттеру - авроры тут все перероют. Надо уйти поскорее, спрятаться...
Если только профессор Снейп узнает... Ну, и что будет, если узнает? Больно ты нужен профессору Снейпу! Это ты, Джеймс, дурак, думал, будто профессор обрадуется! А он, видите ли, устал! Маму-то туда пустили! Она вон как долго с профессором разговаривала, а как Джеймс, так сразу – устал! Ну, и ладно! Подумаешь! Вот не будет больше у вас, профессор, лучшего ученика, тогда, наверное, сразу вспомните: «Где Джеймс Стоун?!!» А Джеймс уже тю-тю! И нету его! И хоть весь Лондон обыщите, хоть всю Британию – не найдете! И с аврорами! И с полицией!
***
- Герми... Я... – Гарри странно медлит, подбирая слова. Неужели?..
- Что с ним?!! Говори же!!! Что с ним?!! – Гермиона, кажется, не в силах остановиться, перестать кричать. Она не может ждать дальше! Еще секунда промедления, и вынужденное бездействие сведет ее с ума.
- Я не знаю, - Гарри в защитном жесте выставляет вперед ладони, - Погоди. Погоди, дай мне сказать.
Она останавливается. Резко. Как будто выставив вот так руки, он поставил перед ней стену. Высокую стену – не обойти, не перепрыгнуть. В беспомощном каком-то детском отчаянии Гермиона топает ногами, и острые каблучки царапают навощенный золотистый паркет.
- Говори же!!! – на самом деле, она почти уже ничего и никого не слышит. Сквозь нарастающий шум в ушах любые слова пробиваются в сознание с трудом. Мир кажется полным неясных звуков. Скрип ступеней... Шорох мантии... Шаги... Джеймс?.. Северус?.. Она сходит с ума?
- Ребята отследили аппартацию, но сюда ты аппартировала одна, - Гарри, похоже, лишь усилием воли подавляет желание схватить ее за плечи и хорошенько встряхнуть, но сдержаться все-таки не может, и срывается на крик, - Совершенно точно одна! Я проверил! Так... Успокойся, - Гермионе или себе? - Успокойся и вспомни, как все было. Вспомни все мелочи. Может быть, он в последний момент отскочил, или...
- Я вышла от Снейпа...
- От Снейпа???
- Да. Снейп сейчас в Мунго. Джеймс хотел его навестить. Но в палату я зашла одна. Профессор... –перед глазами встает изможденное бледное до синевы лицо, запавшие черные глаза, скулы обтянутые, сухой тонкой, как пергамент