Римо посмотрел на меня, оценивая мою реакцию, что было бесполезным усилием с его стороны. Дядя жестом пригласил ее подойти поближе.
— Брось, Киара. Поприветствуй своего будущего мужа и деверя.
Прошла секунда, прежде чем она оторвалась от двери и направилась к нам. Ее движения были изящны и целеустремленны, но в них чувствовалась дрожь, которую она не могла подавить. Она остановилась рядом с дядей. Даже на каблуках она доставала мне только до подбородка.
— Приятно встретиться с тобой — сказала она мягким голосом. Она перевела взгляд с моего лица на Римо, потом снова на дядю.
— С удовольствием, — ответил я, и улыбка Римо стала шире. Киара слегка вздрогнула, почти незаметно, но Римо заметил это, скривив губы, и я тоже.
Дядя неловко откашлялся.
— Я бы хотел несколько минут побыть с ней наедине, чтобы дать ей кольцо и узнать друг друга, — сказал я, не сводя с нее глаз.
— Ну, — сказал ее дядя, переводя взгляд с Римо на меня, а затем на Киару. — Не уверен...
Римо одарил его кривой улыбкой.
— Они поженятся через два дня. Тогда она поедет с нами в Лас-Вегас, но ты беспокоишься, что она останется на пару минут наедине с моим братом? Она будет подчиняться его воле всю оставшуюся жизнь.
Плечи Киары округлились, и она с трудом сглотнула. Феликс побледнел, его взгляд стал жестким.
— Это ради мира. Не забывай об этом.
Я заговорил раньше Римо, потому что он выглядел так, будто использовал бы нож вместо слов, и я хотел, чтобы эта раздражающая игра власти закончилась быстро.
— Тебе тоже не следует забывать об этом. Киара больше не твоя забота. Она моя. — я показал ему кольцо, и она быстро взглянула на него. — Сегодня я надену это кольцо ей на палец, и тогда мое слово будет законом, а не твоим.
|
|
На ее лице отразилось смирение, плечи поникли, но она быстро взяла себя в руки и выпрямилась.
— Что скажешь, Киара? — спросил ее дядя. — Ты согласна поговорить с Нино?
Она встретила его взгляд, ее губы напряглись.
— Ты впервые спрашиваешь, согласна ли я. Как заметил мистер Фальконе, я скоро буду под властью моего будущего мужа, так что не понимаю, какое это имеет значение сейчас.
Дядя уставился на нее пустым взглядом. Очевидно, он не привык к ее возражениям. Он отрывисто кивнул, повернулся на каблуках и выбежал из комнаты.
Прежде чем Римо двинулся следом, он повернулся к Киаре.
— Никогда больше не называй меня Мистером Фальконе. Это был мой отец, и я бы сжег этого ублюдка заживо, если бы мне дали шанс.
Он прошел мимо Киары, и она отпрянула от него, чтобы он не коснулся ее руки. Римо захлопнул дверь, и Киара подскочила. От природы она не была покорной, даже если и вела себя подобным образом.
Я молча протянул руку и подумал, согласится ли она. Она подошла ко мне и вложила свою ладонь в мою, не глядя мне в глаза. Я обхватил пальцами ее запястье, прижав большой палец к венам. Она вздрогнула, по коже побежали мурашки.
Расширенные зрачки, учащенное дыхание, учащенный пульс, дрожь у Киары были явными признаками ужаса. Я смотрел на нее, держа большой палец на пульсе. Наконец она подняла на меня взгляд, и ее пульс ускорился. Реакция ее тела тоже могла быть признаком возбуждения, но я знал, что это не так.
— Значит, ты не согласилась выйти за меня замуж, — заметил я.
Ее щеки вспыхнули, и ее взгляд вернулся к моему подбородку.
|
|
— Я согласилась, когда Лука попросил меня, но мой дядя никогда не спрашивал, когда делал предложение.
— Тогда почему ты согласилась, когда Лука спросил?
Ее брови сошлись на переносице.
— Потому что на самом деле это был не выбор, а маскировка. В этой жизни девушкам не дают выбора.
Несколько мгновений я смотрел на нее. Она казалась сердитой. Ее гнев подходил мне больше, чем покорный ужас, который она выказывала раньше. Я поднял ее руку, и она снова напряглась, как будто забыла о моем прикосновении. Ее пульс бился под моими пальцами. Я показал ей кольцо.
— Я не скажу тебе, что у тебя есть выбор принять это или нет. Мы оба знаем, что ты примешь это так, будто скажешь "да" через два дня.
Она побледнела и слегка кивнула.
— Иначе мира не будет.
— Действительно.
Ее пальцы дрожали, когда я надевал обручальное кольцо. Ювелир порекомендовал его после того, как я сказал ей, что деньги не проблема. Простое золотое кольцо с большим бриллиантом посередине. Я никогда не понимал причину обручальных колец. Она снова сглотнула, и я понял, что это было сделано, чтобы сдержать ее ужас.
— Ты понимаешь, что это не смертный приговор.
Темно-карие глаза встретились с моими.
— Смерть не самое худшее, что может случиться.
— Ты будешь моей женой. — сказал я ей. Что бы она ни слышала о моих братьях и обо мне, и о том, что происходит в Вегасе, ей не нужно было этого бояться.
Дверь открылась, и Киара быстро вырвала свою руку из моей, снова сглотнув, но ей не удалось стереть страх с лица. Девушка с длинными каштановыми волосами, более светлого оттенка, чем у Киары, просунула голову, блуждая глазами между Киарой и мной. Она прищурилась и вошла в комнату.
|
|
— Я ведь ничему не помешала?
Я узнал ее по фотографиям младших боссов и капитанов Фамильи, которые изучал. Джулия Моретти, жена Кассио Моретти, младшего босса Филадельфии.
— Я думаю, это и было целью твоего появления, не так ли? — протянул я.
Она не выглядела виноватой, когда подошла к Киаре и надменно посмотрела на меня.
— Тебе не следует оставаться с ней наедине, пока. Я не знаю, как ты справляешься с делами в Лас-Вегасе, но здесь мы справляемся с ними вот так.
Я холодно улыбнулся ей.
— Не волнуйся, я прекрасно знаю ваши традиции, какими бы странными они ни были с представлением простыней.
Если бы я думал, что Киара была напугана раньше, мое упоминание этой традиции усилило ее страх. Я протянул руку, но посмотрел на Джулию.
— Мы с Киарой должны появиться вместе, Миссис Моретти... если только эта традиция не изменилась недавно?
Она взглянула на Киару, которая одарила ее твердой улыбкой.
— Он прав, Джулия. Мы не хотим разочаровывать гостей.
Она снова взяла меня за руку и вздернула подбородок. Мой большой палец снова нашел ее запястье, и она задрожала. Тук-тук. Беспорядочный ритм. Тук-тук.
Джулия вышла, но дверь не закрыла.
Не говоря больше ни слова, я повел Киару в гостиную, где гости ждали нашего появления. Они начали хлопать, когда мы вошли. Какое притворное возбуждение. Римо стоял рядом с Лукой, его братом Маттео и Ромеро. Женщины собрались в другом конце комнаты, вероятно, из-за моего брата. Выражение лица Римо не предвещало ничего хорошего. Возможно, он был зол, что не смог пролить кровь нашего сводного брата, но я сказал ему, что Лука не посмеет пригласить его.
Лука и дядя Киары сказали несколько слов, как и ожидалось. После этого я отпустил Киару, чтобы она могла показать свое кольцо женщинам.
— Ты как думаешь? Удовлетворён ли ты своей будущей невестой? — спросил Римо с усмешкой, когда я остановился рядом с ним. Лука бросил на нас тяжелый взгляд. Римо, как обычно, не потрудился понизить голос.
— Еще слишком рано оценивать степень моего удовлетворения, — сказал я, снова рассматривая ее.
Ее лицо было ровным, с правильными пропорциями, на нее приятно было смотреть, а темные глаза и волосы приятно контрастировали с бледной кожей. Ее тело отвечало всем требованиям для привлечения мужского внимания: узкая талия, стройные ноги, круглая попка и большая, чем средняя грудь. Я бы без проблем заклеймил ее в нашу брачную ночь.
— Закончил с оценкой? — спросил Римо, следуя за мной к разложенным на обеденном столе деликатесам. — Тебе определенно понравится трахать ее. Хотел бы я попробовать.
— Но ты не сделаешь этого, — просто сказал я.
Римо склонил голову набок.
— В прошлом, король имел право первой ночи.
— Ius primae noctic. (в пер. с Латыни «Право Первой Ночи»)
— Может быть, мне стоит устроить что-нибудь подобное в Вегасе. — Римо усмехнулся, оглядывая толпу в поисках подходящей девушки. — Приведи всех своих девственниц, чтобы я мог их сломать.
Я покачал головой. По крайней мере, на этот раз у него хватило ума говорить тихо. Лука нуждался в мире так же, как и мы, но его терпение, конечно, имело свои пределы.
— Ты не король, Римо. И у тебя нет права на первую ночь с Киарой.
— Ревность на тебя не похожа, — сказал Римо с оттенком... любопытства?
— Я не ревную, но есть несколько вещей, которыми я не хочу делиться с тобой, и Киара одна из них.
Римо отмахнулся.
— Она вся твоя. Не волнуйся. — я не волновался. Римо был непредсказуемым, извращенным и жестоким, но он был моим братом и никогда не прикоснется к кому-то, кто был моим. — Но мне придется отдать это... как ты это назвал?
— Ius primae noctic. (в пер. с Латыни «Право Первой Ночи») — подсказал я.
— Да, это. Возможно, мне придется подумать об этом еще раз.
Я посмотрел на брата, пытаясь понять, серьезно ли он говорит. С Римо это часто было трудно понять, и мое непонимание человеческих эмоций не имело к этому никакого отношения.
— Ты понимаешь, что большинство мужчин не сочтут идею о том, что ты трахаешь их девушек очень привлекательной. Есть предел тому, что люди возьмут, даже у тебя. Страх имеет свои пределы. В какой-то момент люди восстанут.
Римо закатил глаза.
— Ты ведь тоже понимаешь, что ты человек?
— У меня всегда было впечатление, что у нас с тобой осталось мало человечности.
Римо хлопнул меня по плечу.
— Истинна. — его улыбка стала опасной.
— Кому нужны эмоции и мораль, когда они могут трахаться, калечить и убивать, как им заблагорассудится?
Я никогда не видел привлекательности эмоций.
Киара снова посмотрела на меня через комнату, но быстро отвела взгляд, когда я встретился с ней взглядом. Она пыталась скрыть свои эмоции, но я чувствовал ее ужас даже на расстоянии. Эмоции всегда были слабостью.
Г Л А В А 5
• ────── ✾ ────── •
КИАРА
Тетя Эгидия занималась свадебными приготовлениями с Арией. Фальконе, казалось, не проявляли особого интереса к деталям празднования. Для них это был бизнес, ничего больше. Было решено, что свадьба состоится в особняке моих родителей в Хэмптоне — месте, где они были убиты. Моя мать моим отцом и мой отец Лукой. Это было почти символично, что это было место, где я потеряю свою жизнь.
В день свадьбы я вошла в фойе особняка, куда не ступала нога уже много лет. С тех пор здесь почти никого не было. Мои братья унаследовали это место, не я, так как я была девушкой — и они предпочли остаться в Атланте, подальше от Луки и от меня. Они были намного старше, так что у нас никогда не было много общего. Они были заняты тем, что делали себе имена, несмотря на проступки нашего отца. Мой брак с Нино должен был смыть пятно прошлого, но моя тайна могла погубить нас всех.
За последние несколько дней уборщики и дизайнеры интерьеров вывели это место из запустения. Основная вечеринка будет проходить в массивной палатке в саду. Был конец апреля, и планировать вечеринку без укрытия было бы слишком рискованно.
Я медленно поднялась по лестнице, и мои глаза нашли место, где умерла моя мать. Вздрогнув, я поспешила в свою старую спальню. Она тоже был подготовлена к этому дню. В вазах по всей комнате стояли свежие цветы, вероятно, чтобы скрыть затхлый запах запустения. Тетя разговаривала у туалетного столика со стилистом, который будет делать мне прическу и макияж. По этому случаю было установлено зеркало в пол. Мое платье было разложено на кровати.
Это было красивое платье: белое, цвет невинности и чистоты.
Я посмотрела на тетю и подумала, не рассказать ли ей, что случилось со мной шесть лет назад. Как всегда, я этого не сделаю, потому что я буду меньше в ее глазах. Что-то сломанное, что-то грязное. Недостойна этого идеального белого платья.
Джулия проскользнула в комнату, уже одетая в красивое бордовое платье, и обняла меня.
— Не могу поверить, что они выбрали это место для празднования, — пробормотала она.
— Он принадлежит ее ближайшим родственникам, братьям. Это то, что диктовала честь.
Честь диктовала так много вещей в нашей жизни, что едва ли оставляла место для выбора.
Джулия закатила глаза.
— Значит, это никак не связано с тем, что никто не хотел рисковать своим особняком ради вечеринки, потому что риск кровопролития слишком высок? В конце концов, именно поэтому это происходит не в отеле.
Тетя Эгидия поджала губы.
— Джулия, можно подумать, что брак с Кассио положил бы конец твоей дерзости.
— Кассио нравится моя дерзость, — сказала она, покраснев.
Тетя Эгидия вздохнула и нервно посмотрела на стилиста; она всегда боялась оставить плохое впечатление на глазах у других.
— Думаю, нам следует начать прямо сейчас. С твоими непослушными волосами, это, вероятно, займёт некоторое время, прежде чем твоя свадебная прическа будет сделана.
Тетя оказалась права. Стилисту потребовалась целая вечность, чтобы уложить мои локоны в косу, которая спускалась по спине. Тонкая нить золотых листьев и жемчуга, которую она намотала на нее, украшала простой стиль.
— Ты такая красивая, — тихо сказала Джулия.
Эгидия прижала руку к животу и посмотрела на меня с такой нежностью, какой я еще никогда не видела.
— Так и есть.
Стилист вышел из комнаты с легкой улыбкой, которую я вернула, хотя мои лицевые мышцы были готовы лопнуть от напряжения.
Эгидия снова разгладила вуаль, покрывавшую мой вырез, прежде чем повернуться ко мне лицом и коснуться моих плеч.
— Как девушки, мы должны выполнять свой долг перед мужьями... — начала она, и я напряглась, потому что знала, к чему она клонит. — Ты не должна быть... — она остановила себя. Не нужно бояться? Те слова, которые каждая мать говорит своей дочери в день свадьбы. Я знала, потому что Джулия сказала мне, что Эгидия сказала ей то же самое в день свадьбы. Я встретилась взглядом с тетей Эгидией, и вина, которую я видела в ее глазах раньше, вернулась. — Заставь его обращаться с тобой, как с леди.
Джулия подошла к Эгидии.
— Мама, дай мне поговорить с Киарой, хорошо? Я думаю, что она будет чувствовать себя более комфортно со мной.
Тетя Эгидия с облегчением кивнула. Она похлопала меня по плечу и вышла, оставив меня наедине со сводной сестрой. Джулия вздохнула, глядя на меня в зеркало.
— Мне это не нравится, Киара. Ты не должна выходить замуж за Фальконе. Ты последний человек, которая должна.
— Зачем? Лучше я, чем кто-то невинный.
Джулия крепко сжала мою руку.
— Прекрати. Ты не грязная, или что ты там о себе возомнила из-за того, что он с тобой сделал. И ты этого не заслуживаешь.
— Кто этого заслуживает? Я не желаю такой судьбы ни одной другой девушке. Я выживу.
Джулия присела на туалетный столик.
— Я не знаю, что тебе сказать.
— Ничего не говори. Ты ничего не можешь мне сказать, чтобы успокоить меня, — быстро сказала я ей. Я знала, что произойдет сегодня вечером, и я пережила это раньше. Я сглотнула. — Я не буду с ним драться. Я сделаю то, что он хочет. Тогда, конечно, это будет терпимо. Мне уже не тринадцать.
Мои слова были приглушены, разбитые гласные нанизанные друг на друга.
Джулия глубоко вздохнула.
— Боже Мой, Киара. Скажи Луке. Он все еще может найти выход из этого для тебя.
— И отменить свадьбу сегодня? Это будет пощечина Римо Фальконе. Он не из тех, кто подставляет другую щеку. Он будет мстить, какой бы ни была цена. — я глубоко вздохнула. — Нет. Я выйду замуж за Нино. Ты достала таблетки, о которых я тебя просила?
Она протянула мне небольшой пакет.
— Одна таблетка должна сработать, но я действительно не думаю, что ты должна накачивать себя наркотиками, чтобы успокоиться.
— Это слабое успокоительное. Оно не вырубит меня. — хотя я бы предпочла такой эффект, но Нино не оценил бы, если бы я был без сознания, когда он взял бы меня. Мой живот резко сжался, и я прижала к нему ладонь.
— Киара...
— Нет. Я сделаю это. В этой жизни у меня было много вариантов, но я решила спасти свою честь, решила держать голову высоко, что бы ни случилось. Пусть это будет мой выбор.
Джулия кивнула и встала.
— То, что Фальконе внушают страх, что они правят безжалостно, не значит, что Нино не будет относиться к тебе по-доброму. Некоторые мужчины не совершают насилия со своими женами. Некоторые мужчины могут различать тех, кого они должны защищать, и тех, кого они должны сломать. Я думаю, что Нино может быть одним из них.
Мне было интересно, действительно ли она верит своим словам или просто утешает меня, но у меня не хватило смелости спросить ее. Я засунула таблетки в маленькую белую сумочку, которая подходила к моему платью.
— Ты можешь отдать сумочку мне на вечеринке? Я не могу нести ее по проходу.
Джулия взяла ее и обняла меня.
— Конечно.
НИНО
Мы с братьями не были религиозны, поэтому отказались венчаться в церкви, к большому неодобрению семьи. Я не был уверен, почему они цеплялись за свои убеждения, когда они нарушали все правила, установленные их религией на ежедневной основе. Каждый человек попадет в ад, если то, во что он верит, правда.
Я ждал у алтаря, который был установлен перед шатром в саду. Римо стоял рядом со мной как мой Шафер, его глаза раздевали подружку невесты Киары - Джулию так, что ее муж Кассио нахмурился.
Я бросил на Римо предостерегающий взгляд, но он не обратил на меня внимания. Вероятно, он предпочел бы кровавую свадьбу, и, судя по выражению лица Маттео, сидящего в первом ряду, тоже предпочел. Адамо и Савио сидели в нескольких креслах от Витьелло. К моему удивлению, Лука позволил Арии сесть рядом с Леоной. Казалось, они хорошо ладили, и даже Фабиано время от времени перекидывался парой слов с сестрой.
Римо закатил глаза, проследив за моим взглядом. Он должен был радоваться, что его безумный план сработает. Перемирие между семьей и Каморрой казалось вполне вероятным.
Когда заиграла музыка и в конце прохода появилась Киара, в толпе воцарилась тишина. Она выбрала элегантное платье с вуалью, закрывавшей плечи. Феликс повел ее ко мне, но Киара не подняла глаз, чтобы встретиться со мной, вместо этого она не сводила их с моей груди.
Когда Феликс передал ее мне, ее рука дрожала в моей. Я прижал большой палец к ее запястью, чувствуя, как под моими пальцами учащенно бьется пульс. Я посмотрел ей в лицо. Выражение ее лица было нейтральным, но в ее глазах было выражение, которое я часто видел в глазах людей, прежде чем начал пытать их.
Учитывая нашу репутацию, ее ужас был понятен, но совершенно необоснован. Она была мне не врагом, а женой. Я не давал ей повода для такой реакции.
Она ни разу не взглянула в мою сторону, когда пастор произнес свою длинную проповедь и наконец объявил нас мужем и женой.
— Можете поцеловать невесту, — сказал пастор.
Я повернулся к Киаре и ее пульс ускорился еще больше. Ее испуганные глаза, наконец, поднялись на меня, и она с трудом сглотнула. Удерживая ее взгляд, я обхватил ее щеку, игнорируя ее дрожь, и прижался губами к ее губам. Они были мягкими и дрожали рядом с моими. Когда я отстранился, она снова сглотнула.
Мы прошли мимо гостей и остановились у стола, уставленного бокалами с шампанским. После того, как мы приняли поздравления от наших гостей, шведский стол, наконец, был открыт. Киара была напряжена во время обеда и почти ничего не ела. Она расслабилась, только когда встала и подошла к Арии и другим сестрам Скудери, чтобы поговорить.
— Взволнован тем, что твоя жена сегодня истечёт кровью? — спросил Римо, как только она отошла подальше, и откинулся на спинку стула. Я был удивлен, что он потрудился подождать, пока она не сможет услышать его слова.
Глаза Леона расширились, и она посмотрела на Фабиано.
— Он имеет в виду традицию кровавых простыней, которую все еще поддерживает семья. Это требует, чтобы жених представил простыни, на которых он и его невеста провели ночь.
Леона поджала губы.
— Ты ведь шутишь, правда?
— И они называют нас варварами, — ухмыльнулся Римо. — Но должен сказать, я завидую твоему шансу пролить сегодня немного крови. Прошло слишком много времени. Я действительно хочу кого-нибудь убить.
Фабиано закатил глаза на Римо.
— Когда в нашей жизни был хоть один день без крови? — спросил я.
Глаза Римо сузились от чувства, которое я не мог прочесть.
— Верно, — сказал он. — Помни, не прижимай ее к стене и не склоняй над столом. Кровавые простыни вот что нужно милой Фамилье. — он поднял бокал и сделал глоток вина, но никто из нас сегодня не напился.
— Не волнуйся. Я предоставлю кровавые простыни.
Римо криво усмехнулся.
— Я знаю, что так и будет.
Мои глаза снова нашли жену. Она все еще разговаривала с сестрами Скудери, но, заметив мое внимание, перевела взгляд на меня. Она напряглась и сглотнула, рука с бокалом слегка дрожала.
Боясь меня, она, вероятно, истечет кровью и во второй, и в третий раз. Я знал, как ублажать девушек руками, языком и членом, но даже сексуальные навыки имели свои пределы, когда сталкиваешься с ужасом.
Когда пришло время нашего первого танца, я встал, и Киара подошла ко мне, принимая мою протянутую руку. Я повел ее к центру, и наши гости собрались вокруг нас, чтобы посмотреть. Она позволила себе смотреть мне в глаза дольше, чем когда-либо. Страх и неуверенность промелькнули на ее лице. Не найдя того, что искала, она снова опустила взгляд на мою грудь и с трудом сглотнула. Должно быть, это был ее способ подавить страх.
Я коснулся ее поясницы и притянул к себе. Она издала тихий горловой звук, сильный звук беспокойства. Я посмотрел ей в лицо. Ее дыхание участилось, щеки побледнели. Это был всего лишь танец. Если это ее расстроит, то завершение нашего брака будет особенно неприятным. Она была не из тех, кто дерется, слишком послушная и воспитанная, чтобы угодить. Она уступит мне, но от этого ей не станет легче. Возможно, слова утешения успокоили бы ее ужас, но я не был человеком, который утешает других.
Песня закончилась. Как и ожидалось, Лука, Капо, который дал ее мне, подошел, чтобы взять на себя. Киара не смягчилась. Она боялась танцевать с ним так же, как и со мной. Я заставил себя отпустить ее. Она не была в опасности. Это был танец. Не было никакой причины делать из этого нечто большее.
Я повернулся к Арии. Лука прищурился на меня. Я проигнорировал его неразумную реакцию и протянул руку его жене. Она взяла ее и улыбнулась мне. Она была хорошей актрисой. Если бы не легкое напряжение в ее пальцах и учащенный пульс, я бы поверил ее выражению.
Притянув ее к себе, мы начали танцевать. Она легко двигалась, взяла меня за руку и продолжала приятно улыбаться.
— У тебя глаза Фабиано.
Ее взгляд метнулся ко мне, и выражение ее лица дрогнуло.
— Он мой брат. Даже если вы заставили его поверить во что-то другое.
— Мы не заставляли его ни во что верить, — поправил я. — Мы научили его, что кровь не определяет твою преданность.
— Вы превратили его в....
— В кого? Убийцу? Палача? — она вздохнула. — Каждый мужчина в этой комнате убийца, и мальчики на пути к тому, чтобы стать таковыми. — и из того, что я знал о Луке, он определенно был одним из самых жестоких мужчин в наших кругах, но Ария, вероятно, имела ограниченные знания, когда дело касалось деловых привычек ее мужа.
— Это не свадебный разговор, — сказала она. — Я надеюсь, что эта свадьба позволит нам обрести мир, и я надеюсь, что твой брат позволит Фабиано быть ближе к своей кровной семье.
— Все зависит от Фабиано, но сейчас он с Каморрой. Не забывай об этом.
— Не буду, поверь мне, — резко сказала она. Ее глаза следили за танцующими мужем и моей женой. Киара застыла в объятиях Луки.
— Киара очень напряжена с мужчинами, — сказал я.
Ария нахмурилась.
— Большинство девушек напряжены в день свадьбы.
— Напряжены?
Она посмотрела на меня, но я не смог прочесть.
— Мужчины, — прошептала она. Это не имело никакого отношения к тому, что я мужчина, но я не стал уточнять. — Для невесты брачная ночь это настоящий кошмар.
— Страх перед неизвестным распространен, но это только соединение двух тел. Бояться нечего.
Ария моргнула на меня.
— Возможно, для тебя, но Киара может не согласиться, как и любая другая девушка, особенно учитывая, с кем ей приходится соединять тела.
— Я более чем способен выполнять свои супружеские обязанности.
— Я не сомневаюсь, что ты сможешь пройти через это. В конце концов, Каморра печально известна. — она поморщилась. — Это не мое дело.
Но ее голос ясно давал понять, что это ее дело.
— Вовсе нет. Ты права, — протянул я. Перемирие не означало, что мы с Римо позволим семье вмешиваться в наши дела.
Когда стихли последние ноты песни, она поспешила сказать.
— Ее отец избил ее перед тем, как его убили. Это могло бы объяснить ее проблемы с мужчинами. Но я думаю, что может быть больше …
— Ещё?
Она отступила назад.
— Спасибо за танец.
Она повернулась и направилась к Луке, который ждал ее на краю танцпола. Киару уже передали Феликсу.
Я подошел к Римо, который стоял рядом с Фабиано у буфета. Как мой старший брат, теперь его очередь танцевать с Киарой в честь ее дяди Феликса. Я схватил его за руку, и он поднял темные брови.
— Попробуй напугать ее как можно меньше.
— Я могу быть приятным и вежливым, если постараюсь, — сказал он.
Фабиано рассмеялся.
— Извини, Римо, но это лучшая шутка, которую я когда-либо слышал.
— Что я должен сделать, чтобы успокоить твою женушку? — спросил он, но его глаза следили за молодой девушкой, которая проходила мимо нас. Я очень надеялся, что он ничего не предпримет не с одной из девушкой семьи. Я не тот человек, чтобы спрашивать.
— Понятия не имею.
Мы посмотрели на Леону, которая покраснела.
— Может, улыбнуться?
Губы Римо растянулись в улыбке.
— Я видел гиен с менее тревожными улыбками, — пробормотал Фабиано, и Леона подавилась смехом и уткнулась лицом в его руку.
Песня закончилась, и Римо высвободился из моих объятий, направляясь к Киаре, которая выглядела как ягненок перед мясником.
Джулия удивила меня, когда пригласила на танец. Я был уверен, что обычно так не поступают, но я повел ее к танцполу и притянул к себе. Ее муж наблюдал за нами со своего места рядом с Лукой в буфете. Они оба были высокими и мускулистыми и имели одинаковую склонность к жестокому руководству... если верить слухам.
— Не знаю, способен ли ты на такое, но я прошу тебя быть добрым к Киаре.
Я взглянул на Джулию.
— Ты меня спрашиваешь? — спросил я, подняв брови.
Она нахмурилась.
— Если у тебя есть сердце, пожалуйста, не трогай ее.
— Мне сказали, что в первую ночь девушке нельзя причинить боль.
Ее глаза наполнились слезами, но выражение лица было сердитым.
— Ты знаешь, что я имею в виду!
— Киара моя жена, взрослая девушка, и с этого дня она часть Каморра. Она не твоя забота, — сказал я предупреждающим тоном.
Джулия напряглась, но больше ничего не сказала. Как только музыка закончилась, я отпустил ее, и она вернулась к мужу, а я вернулся к братьям и Фабиано.
КИАРА
Римо Фальконе направился ко мне, и пришлось приложить немало усилий, чтобы не убежать. Его глаза были почти черными, как и волосы. Что-то в его лице говорило о необузданном насилии, и не из-за шрама, тянущегося от лба вниз по виску к скуле. Он протянул руку с искривленным ртом. Это напоминало то, как Лев смотрит на Газель.
Его ладонь и пальцы были покрыты шрамами и ожогами.
— Ты должна взять меня за руку, чтобы мы могли потанцевать, — сказал он с раздражением.
Подавив дрожь, я вложила свою руку в его. Я не смотрела ему в лицо. Это было бы моей погибелью. Его пальцы сомкнулись вокруг моей руки с меньшим давлением, чем я ожидала, а другая рука мягко коснулась моей спины и притянула меня к себе. Мое тело сжалось, дыхание застряло в горле. Мне пришлось задержать дыхание. Он повел меня под музыку, но моя дрожь не давала ему покоя. Он крепче прижал меня к себе, и я резко выдохнула, почувствовав его твердое тело на своем.
Мои пальцы на его бицепсе начали соскальзывать, пока я боролась с надвигающейся панической атакой.
— Посмотри на меня. — приказал он. — я не могла. — Посмотри на меня.
Тихий шепот, полный команды, и я, наконец, встретилась с ним взглядом. Выражение его лица не было злым, скорее оценивающим, как будто он пытался прочитать меня.
— Это танец. Не превращай это в нечто большее, потому что ты позволяешь своему воображению работать свободно.
На мгновение я вздрогнула. Он говорил очень похоже на Нино; возможно, он скрывал свой интеллект за слоями насилия.
— А теперь представь, что ты счастливая невеста. Это день празднования, — сказал он, и его губы сложились в пугающую улыбку.
Я изо всех сил старалась расслабиться в его объятиях, чтобы мое лицо выглядело приятным, но не была уверена, что мне это удалось. Я считала секунды до конца песни, но когда она наконец закончилась, рядом с нами появился дядя Дюрант, и ужас прошлого охватил меня. Я впилась ногтями в Римо, цепляясь за него, несомненно оставляя следы ногтями.