Пролог.
Раннее утро – это уже обычное дело. Я люблю вставать пораньше – люблю, когда меня никто не трогает. Тишина, сопровождающая все вокруг, порой, является лучшим саундтреком к жизни. Нет, не думайте, я люблю музыку – и даже очень – но только тогда, когда я ей ни с кем не делюсь. Никогда, поверьте мне, никогда не будет приятно понимать, что человек, который тебе противен, слушает и любит те же песни, что и ты. Поэтому, кстати, я и терпеть не могу всякие опросы на тему: «Ваш любимый цвет? Ваша любимая музыкальная группа? Ваша любимая книга?» Это все мое любимое, и только мое. Я не хочу, чтобы вы это знали, не хочу, чтобы это знали люди, которых я терпеть не могу. К слову, я ненавижу всех.
Ну, конечно, я немного преувеличиваю. Это не прямо уж такая ненависть. Но, если честно, то общаться мне не хочется ни с кем. Абсолютно. Мне хватает и своей собственной персоны. Хуже всего, конечно, выслушивать советы и наставления, но самое ужасное – это попытки тебя исправить. Раздражает же, верно?
Разумеется, не все люди такие. Но по большей части. К сожалению, большинство людей, так или иначе, запрограммированы генетически на определенную манеру поведения. Не отрицайте. Разумеется, система немного варьируется, но незначительно. Редкие уникумы, порядка трех – тире – пяти процентов, отличаются по заданной программе. И это норма. Так вот, желание переделать людей под то, что ты хочешь видеть, – это вполне естественное желание. И не дай бог нарваться на человека, который не отстанет от тебя до тех пор, пока не добьется желаемого.
Ну, да, к чему я это все? Разве это хорошие мысли для того, чтобы начать утро? Недовольно нахмурив брови, поднимаюсь в постели: соседка по комнате мирно посапывает – и пусть спит дальше, занавески криво и неровно болтаются (кажется, кто-то явно вчера не соображал), даже мои тапки отфутболены к противоположной стене. Думаю, Тина еще не скоро подумает просыпаться, что мне только на руку.
Горячая вода, затем холодная, а теперь снова горячая. Бодрит. Знаете, интереснее всего то, что люди, по большей своей части, боятся одиночества. Боятся быть неуслышанными, непонятыми, незамеченными, что их мечты никто не сможет разделить. Что я могу сказать им всем в ответ? Только улыбнуться и ткнуть их носом в то, чего они боятся: никто их не слышит, никто не понимает, не замечает и не разделяет их мечты. Потому что элементарно не хочет. Кому охота копаться в чужих заскоках? Разве что психиатру, да психологу – но, тут надо заметить, что и первому, и второму за это платят. Поэтому ответ прост: никому до вас нет дела.
Не думайте, что я нелюдимая: я такая же, как и вы. Встаю по утрам из обычной кровати, умываюсь, чищу зубы щеткой, завтракаю и выхожу на улицу. Но если вы, выходя, видите людей в этом мире, то я вижу сам мир. Все просто. Мятная паста, кстати, настолько ядреная, что жжет десны, но это только освежает. После подобной процедуры чай кажется вкуснее, солнце за окном светит ярче, а общение с людьми кажется проще. До первого звоночка.
Чем дольше вы меня не трогаете, тем дольше я вас люблю. Запомните это. Я люблю весь этот мир, который только и делает, что пропускает меня мимо внимания. Это все, что мне нужно.
Люблю черный крепкий чай с лимоном. Я люблю все, что заставит взбодриться с тех самых пор, когда поняла, что вставать рано – это благо. Пусть на тебя смотрят, как на странного (да, я этого не люблю), но зато тебя никто и не трогает. Мало ли, может, я просто удачно притворившаяся преступница, у которой в кармане нож? Всем абсолютно плевать, куда я направляюсь, а остальные еще крепко спят. Как та же Тина.
Два кусочка сахара сегодня не помешают. В стеклянном стакане так и вертятся уже рыжие кусочки лимона, кое-где проглядываются белые песчинки. Согревает. На кухне сегодня отчего-то было очень холодно – на улице, возможно, тоже. Хотя только начало осени, еще ничего не должно было кардинально меняться. Обычно сентябрь не отличишь от лета.
Вдоволь напившись чая с сэндвичем, я решаю покинуть эту душную комнату, так хочется вырваться на свободу – не представляете.
Увы, я все-таки успела разбудить свою соседку (или она сама вдруг проснулась?). Недовольные всхлипы были слышны уже из коридора. А ведь я почти успела обуться…
- Кэс? – раздраженный крик раздался на всю квартиру. – Черт ее дери, неужели уже смылась?
Вдруг послышалось несколько глухих ударов: кажется, кто-то хорошо оттянулся ночью. Как же мне не хочется с ней возиться – знали бы вы! Неторопливо открываю дверь: так и есть, Тина Берт валяется на полу, иногда вздрагивая от рыданий.
Тина Берт – моя соседка – похоже, человек, про которых говорят: «как об стену горох». Сколько ей не говори одно и то же, она сделает так, как ей хочется. Сколько она не совершает одну и ту же ошибку – она совершит ее снова. Это чистой воды глупость, но Тина на нее способна. Хотя иногда это даже идет ей на пользу. Но только иногда.
- Кассандра, – терпеть не могу, когда меня называют полным именем. Мне сразу думается, что я в чем-то провинилась. А моя мать всегда думает, что я где-то нашкодила (наверняка из-за того, что не хотела меня). Ну, да это уже личное. – Опять, опять! Почему я все еще ему верю?
- Потому что он каждый раз говорит, что любит тебя, – устало твержу я. У Берт есть один знакомый, Томас. Я тоже его знаю, но в отличие от моей соседки, я уже сталкивалась с подобным типом людей, и я прекрасно понимала, что с ним связываться себе дороже. Его цель – задрать каждую юбку в университете. Наверно, именно поэтому я ношу брюки.
Голова соседки медленно поднялась, и глаза наполнились ужасом: похоже, она не ожидала меня видеть.
- Кэс? – вымолвила она хриплым голосом. – Ты в этом куда-то пойдешь?
Опять начинается. Тина вечно критиковала то, как я одеваюсь. Но разве это так важно? Мне не нужна одежда, которая будет делать меня лучше. Мне не нужно что-то яркое, броское, какие-то нелепые акценты. Вы видели людей вокруг? По дорогам шагают какие-то клоуны, которые считают, что задают моду.
- Да. Ты имеешь что-то против? – говорю нарочито громко и изгибаю правую бровь. Да, я очень жестко поступаю с напившейся от отчаяния девочкой. Что поделать? Такова жизнь. – Тебе лучше выспаться, Тина. А я спешу.
- Куда? – неугомонное дитя. Мне уже это порядком надоело, хотя и живем мы с ней вместе только год. Поверьте, за год человек может и не так достать. Уж я-то знаю.
- На улицу, – бросаю я и выхожу в коридор. Здесь моя помощь не требуется, тем более что я не жажду ею разбрасываться. – Завтрак на столе.
Выхожу и, наконец, могу вдохнуть воздух полной грудью. Я обожаю улицы Ливерпуля – здесь обычно тихо ранним утром. А сегодня еще и погодка замечательная.
Я люблю ходить пешком, но сегодня со временем не рассчитала, поэтому мне придется ехать на метро. В целом, из Гринбанка не так уж далеко и добираться, но, знаете, бывают иногда дни, когда на улице не хватает какого-то уюта, и сразу хочется быстрее добраться из пункта А в пункт В. Сегодня был именно такой день.
Плохо ли я отношусь к метро? Смотря с какой стороны. Чтобы понаблюдать за людьми – самое то. Быстро добраться до места назначения – тоже неплохо. Дешево – огромный плюс. Но то, что там приходится иметь тесный физический контакт с некоторыми людьми, иногда мешает.
Сегодня, наверно, просто весь ужасный смрад, который только мог находиться в Ливерпуле, спустился в подземку. По сравнению с приятной осенней свежестью наверху здесь царил настоящий ад. Можно решить, что я просто какой-то больной социопат, но подумайте сами, неужели вы никогда не сталкивались с подобным? Отступать уже было бессмысленно, тем более что деньги на транспорт потрачены.
Обычно я точно знаю, что неприметна, и что никто на меня не смотрит, но не сегодня. Я чувствовала, как кто-то вперил в меня свой взгляд, буравил им мою спину – такое неприятное чувство. Стараюсь об этом не думать. Все равно это только на время поездки. В любой другой день я могла абстрагироваться совершенно легко, но не сегодня. Меня преследует параноидальное чувство, что этому человеку от меня что-то нужно, что он погонится за мной в любом случае – и не отстанет. В вагоне тихо, каждый занят своим делом, запах отвратительный, музыка в наушниках не спасает от ощущения того, что мне сверлят спину. Дикий страх пронзает тело – а вместе с ним и сознание. Это глупо, я знаю, но еще глупее озираться по сторонам, что я начинаю делать. Спустя десять секунд я, наконец, замечаю того, кто действительно мог пялиться все это время. Нестарый, примерно моего возраста, шатен, отвернулся и начал нервно дрыгать ногой. Но еще секунду назад смотрел мне в спину. И знаю я, что это не повод для переживаний – но не для меня.
Не хочу и секунды дольше проводить в этом метро, остальное лучше пройду пешком – времени мне точно хватит. Выхожу из вагона с мыслью о том, что за мной никто не пойдет, и надеждой на то, что я просто все себе накрутила. Да будет так.
И снова этот чарующий запах свободы! И надо заметить, куда более свежий. Как же я люблю улицы, люблю эти дороги, которые каждое утро поливают из машины, люблю растительность, так внезапно врывающуюся в городские джунгли, люблю эти здания, такие самобытные и обладающие особой атмосферой. У каждого города есть своя, особая история, каждый по-своему хорош, и конечно, я люблю Ливерпуль. Всей душой, всем сердцем (да, оно у меня есть). Больше всего мне не хочется куда-то отсюда уезжать, здесь так спокойно…
Не всегда, конечно. Порой здесь могут устроить и шумное празднество, но в такие дни я обычно закрываюсь у себя, нахожу работу, дела – все, что угодно, чтобы свести количество встречаемых мною людей к минимуму. Вы можете спросить меня: раз я из Ливерпуля, да еще и учусь здесь, то почему бы не жить у себя дома, с семьей? Ответ проще, чем вы просто можете себе придумать: я уже говорила, что ненавижу всех.
Конечно, странно ненавидеть семью, но поэтому я и живу в общежитии, чтобы не портить с ними отношения. Слишком докучают, слишком нервируют. Со всеми бывает, что их не понимают, так вот: у меня непонимание порой доходит до критической точки. И у меня семья из отца, матери, старшей сестры и младшего брата (все, к слову, живут в одном доме, чертовы нахлебники). В занимаемой ныне квартире иногда появляется одна лишь Тина. Как думаете, где мне находиться комфортнее?
За всеми этими раздумьями и приятным голосом Sting’а в наушниках не замечаю, как приближаюсь к намеченной цели. И кто сказал, что понедельник – тяжелый день? Возможно, сегодня мое настроение испортится минимальное количество раз (и это будет новый рекорд!).
Вечно влипаю в дурацкие ситуации. Я только думала о том, как же все хорошо, но на тебе! – все снова отвратительно. Пора бы уже наказывать этих чертовых велосипедистов! Едут и даже не задумываются о том, что вокруг.
- Какого черта! – рефлекторно кричу я, как только он задевает меня локтем. Это было слабо, но знали бы вы, как противно, когда в твое личное пространство так нагло врезаются! Хуже ядерной войны, вот серьезно! По телу пробегают мурашки и преследует навязчивая идея о том, что этот негодяй хотел меня убить. Тот лишь недоуменно смотрит на меня, мое недовольное лицо и испуганный взгляд, после чего противно улыбается и смеется мне в след, потому что я не желаю терпеть этот настойчивый насмешливый взгляд и спешу пересечь дорогу.
Хочется чуть ли не зареветь – настолько это все ужасно! Почему люди пытаются меня достать? Я же этого так не хочу! Почему смеются мне в след? Неужели думают, что это я странная? А сами-то что? Ничуть не лучше меня.
Ну, неужели? Вот и двери университета. Замираю в благоговении: я дошла до своей цели и даже цела и невредима.
- Ты что – боишься велосипедов? – отвлекает меня чей-то голос, и я в страхе отдергиваюсь и начинаю озираться в попытках найти источник шума. Он оказывается совсем рядом. Шатен с дурацкой прической (вся ее суть, вероятно, состоит в том, чтобы быть как можно более лохматым), в мешковатых джинсах и белой футболке с символикой университета. Неужели ему не холодно? Точно, это он сидел в метро!
- Нет, – хмуро бросаю я, а он открывает дверь и пропускает меня. Как галантно, правда, что уж там. Надеюсь, он не думает, что после этого я растаю и начну думать о нем? Прохожу и, не замедляя своего хода, иду к лестнице. Нужно свериться с новым расписанием и найти аудиторию как можно скорее. И какое-то время ни о чем лишнем не думать.
Глава 1. «Фред».
Переставили все расписание с ног на голову: редко люблю перемены, если честно. Это всегда приносит лишнюю суматоху, а вы уже догадались, что суматоха – это не мое. Теперь по понедельникам первой парой будет тягомотная и невероятно скучная история. Дурацкий предмет, над которым приходится пахать. Серьезно, он не профильный, он мне не нужен, потому что я прекрасно знаю историю родины и основные события в мире. Но нет. Профессор предпочитает устроить кучу тестов по куче лекций с кучей вариантов ответа и ни одним логичным.
Как бы то ни было, история – не самый тягомотный предмет. По крайней мере, лекции проходят тихо и спокойно, нервы тратить не приходится, а иногда даже удается улучить минутку и вздремнуть: шикарное свойство студента спать с открытыми глазами с годами, все же, теряется. Потому что теряется и страх перед тем, что тебя поймают. Не буду лгать, я из-за ранних пробуждений иногда хожу довольно сонная и даже могу поспать полчаса. Однако сегодня я бодра и даже весела, хотя сегодня со мной приключилось слишком много того, чего я бы видеть и испытывать не желала.
Кое-как добредаю до лектория, такого родного и теплого, знакомого и даже близкого. Здесь в прошлом году велась литература, пока преподавательница не решила уйти. Очень жаль, потому что литература, в отличие от истории, была очень интересной и увлекательной. Сумка болтается где-то сзади: замешкалась, но поправила ее так, чтобы висела ровно. Вообще, буду отныне брать рюкзак, в сто раз удобнее любой сумки, да и намного практичнее и вместительнее.
Почему сегодня все самое хорошее и светлое так нелепо смешивается с тем, что я просто ненавижу?! Во рту появляется едкий и железный привкус злости. Медленно шагаю в проложенном направлении, забыв и думать, что на меня могут обратить излишнее внимание – решим проблемы по мере поступления. Как он смеет, лучше объясните!
- Это мое место, – спокойно отчеканиваю я, возвышаясь над копной коричневато-каштановых волос. Мне кажется, или этот… пока как-то обозвать его не хватает злости, человек решил просто напросто преследовать меня?
- Прости, что? – да, я не ошиблась, голос точно такой же. Метро, вход в университет, занял мое место. Что еще, мистер? На лице его возникла недоуменная и насмешливая ухмылка, что только сильнее злило меня.
- Что слышал, – грубо отвечаю я. Не намерена здесь развозить и пытаться все урегулировать мирно. Люди этого не понимают. – Я всегда здесь сидела, сижу и буду сидеть каждый раз еще несколько лет, – мой голос звучит на редкость твердо и громко. Неужели злость настолько меня захватила, что даже не смущает то, что вокруг?
- Ты понимаешь, что несешь чушь? – его карие глаза смеялись надо мной, не скрывая этого.
- Это не чушь, – парирую я. – Освободи место, будь добр.
Тон голоса стал тише, менее резким. Все-таки я остывала, но мне очень не нравилось то, что он вроде бы даже прав. Но я не могу иначе. Я сижу там, где начала сидеть! Это место уже, можно сказать, записано за мной, никто его не занимает! И вдруг нашелся какой-то балбес!
- Я никуда не пойду, – теперь уже и губы его изогнулись в кривой улыбке. Что за дела? Ненависть к этому человеку только возрастала. Нет, так не должно быть. Я просто обязана его согнать!
- Нет, пойдешь, – пыталась твердо сказать я. Хотя выходило ужасно нелепо. – Или ты предпочитаешь с первых же дней быть грубым и неотесанным?
- Прямо как ты, да? – Его брови поднялись вверх вместе с уголками губ. Похоже, эти слова нисколько на него не действовали! Надо было приниматься за действия, надо было что-то предпринимать, тем более что он только задел меня.
- Да как ты…
- Мисс Лифф, может, уже сядете? Лекция должна была начаться пять минут назад, если бы не мое опоздание, – черт побери тебя, противный парень. Мало того, что место не заняла, так еще испортила себе настроение на весь день. Плюсом ко всему идет и недовольство профессора Кестена. Тот еще старичок, это точно. Ну, хотя, не совсем старичок, но мыслит как-то уж очень устарело.
Что в итоге? Пришлось идти вперед, аудитория вся была забита под завязку! Недовольно бросила сумку на парту, сама уселась и только и смогла записать, что название темы. Так и сидела, сдвинув брови и проклиная этого мерзавца на чем свет стоит. Ничего, он свое точно получит. И нет, я не вечно недовольная, просто в мире слишком много ситуаций, которые меня не устраивают. Ну, что, ему сложно было хотя бы подвинуться? Надо было обязательно сидеть на моем месте? Ему обязательно надо было пялиться в метро? Даже сейчас я чувствую, как он смотрит мне в затылок. Не удерживаюсь и оборачиваюсь: так и есть, да еще и приправлено это все ехидной ухмылкой. Брови невольно сдвигаются еще ближе друг к другу, и я отворачиваюсь вновь. Столько дискомфорта от одного человека!
Надо писать конспект. Срочно. Кестен еще запомнит и будет подробно спрашивать меня о том, чего я не записала. Но мысли так и не собираются в кучу, нет стройности и ясности ума. Иногда мне думается, что мне вообще не хватает ума, но я в подобном никогда не признаюсь. Люди вокруг и так излишне самоуверенны. Не стоит им давать лишний повод поглумиться.
Время идет так безжалостно медленно за этой партой, секунды тянутся, словно часы. Если честно, то мне не так уж и важно, что там у меня будет с историей, и насколько хорошо я сдам. Вот лично мне, правда. Но стипендия, которую я получаю за хорошие оценки, позволяет оплатить жилье – а это самые дорогие расходы из всех, что на меня возложены. Даже на еду я трачу меньше. Поэтому, конечно, приходится поспевать за сбивчивой и неровной речью преподавателя, ничего не поделаешь. Я, конечно, могла бы попросить у родителей, но не стану. Отец – бесхребетное существо, во всем потакает матери. А мать… это отдельная песня.
Как бы то ни было, время определенно движется вперед, заставляя нудную лекцию окончиться. Недовольно встаю и неторопливо собираю вещи, наблюдая, как весело и беззаботно шатен запихивает тетрадку в рюкзак и спускается к двери на выход.
- Мистер Ребел! – не тут-то было! Удивительно, как только Кестену удается запомнить имена и фамилии каждого, да еще и соотнести их с внешностью, а потом не путать? Феноменально для человека, перед глазами которого каждый день проносятся сотни студентов. А я, к слову, теперь знаю его фамилию. Не знаю, почему я радуюсь этому факту, но он представляется мне прекрасным. – Вы у нас всего неделю, я должен дать Вам все необходимые материалы…
Надо же, какие привилегии! Нет, Кестен, дружище, сейчас ты поразил даже меня! Он вовремя бумаги-то никогда не раздает, если ему по двадцать раз за занятие не напомнить. А тут… Что за черта занесло в наш Ливерпульский университет?
А самое главное, почему именно я стала первым человеком, которому пришлось от него страдать? Нет, конечно, я молчу и не выдаю свой гнев, но внутри, в мыслях, все остается, и эта злоба никуда не девается. Пока ее не выплеснуть, конечно.
Нервно запихиваю остатки принадлежностей в сумку и пытаюсь выйти как можно скорее, замечая, что этот придурок опять покосился на меня. Ну, почему опять? Не вписываюсь, и дверь захлопывается прямо передо мной. Ручка, как назло, заедает. Отлично, давайте еще выставим меня полной дурой. Устало выдыхаю.
- Всю прошлую неделю ручка также заедала. Помочь?
Он еще пытается идти на контакт? После всего сделанного, после того, как мне опротивел? Нет, дружочек, твой поезд ушел.
- Она весь прошлый год заедала, – наседаю на дверь всем своим весом. – Справлюсь сама.
Радует хотя бы то, что дверь (будь она неладна) поддается. Дергаю ручку, и…
- Кассандра! Как хорошо, что Вы не ушли! Я как раз нашел еще экземпляр. Вам пригодится при подготовке, учитывая то, каким образом Вы слушаете лекции, – пришлось развернуться и сдержанно взглянуть на профессора. Вы все с ума посходили. Не день, а неизвестное миру происшествие. При этом, не забывая вздрогнуть при звучании своего имени.
- Благодарю, профессор, – сквозь зубы шепчу я ему, проклиная этот злосчастный кабинет и быстро, насколько это только возможно, покидаю его.
Наконец-то! Нет никого и ничего, что меня побеспокоит, за перемену настроение должно чуть-чуть улучшиться, и я приду на любимую пару с повышенным настроением. Тем более что там меня никто не донимает. Вся моя жизнь только и делает, что напоминает череду сменяющихся настроений: то подъемы, то спады. Этим и живу.
Между корпусами, где сейчас есть возможность недолго погулять и развеяться, растет сирень. В мае она зацветает, и глаз так и радуется, жаль, что сирень не цветет круглый год. Только разноцветные и бездушные георгины. Никогда их не любила. Солнце светит так приятно, что по телу распространяется необъяснимое ощущение согревания. Перебираю пальцами волосы, зарываюсь в них – и греюсь, будто действительно холодно. Но мне хочется согреться еще.
Что ж, природа действительно заставляет меня улыбнуться. Решаю по пути в соседнее здание заглянуть в небольшой сквер, где полно солнечного света и зеленых растений. Беспокойство внутри меня рассеивается, как только я оказываюсь в назначенном месте. Здесь всегда было спокойно, тепло, по-особенному. Некоторые места, действительно, обладают потрясающей, непередаваемой атмосферой. Тебя не кидает из стороны в сторону, но ты и не равнодушен. В голове мысли выстраиваются в линию, а не снуют в беспорядке. Все кажется правильным, и уходить совершенно не хочется.
Тихонько провожу пальцами по оранжевым цветам, зеленым листьям, запоминая каждое мгновение. Все это мне пригодится, все эти ощущения. В мире бесконечно много всего, что может вытеснить даже самое малое хорошее, нельзя давать этому случиться. У каждого должен быть райский уголок, в котором он может найти отдушину. Я плохо запоминаю, как ложусь на траву, но каждый раз прихожу в себя уже в таком положении. Мне нравится смотреть вверх, на небо, чувствовать его глубину, ощущать мягкую траву, придавленную своим телом. Нравится до безумия. Но все время приходится идти куда-то. В данном случае – на пару.
Сонливо бреду к аудитории – похоже, я перегрелась, или что-то в этом духе. Не стоило так долго мне лежать, не хватало мне еще заболеть чем-нибудь. Несмотря на большую вероятность того, что я могла что-нибудь лишнее подцепить, настроение мое было на высоте. Все похоже на американские горки, то вверх, то вниз, так и скачет туда-сюда в поисках баланса. Многие хотят задержаться на вершине и никогда не чувствовать спада. Но это ничему их не учит. Что ж, я не идеальна – не мне судить, наверно, но при случае я обязательно выскажусь на этот счет.
Двери корпуса медленно распахивались за счет своей тяжести. Они впускали в холодный мир, в прямом и переносном смысле. Здесь были собраны все аудитории и кабинеты, посвященные бумагам, карандашам, наброскам, чертежам и тому подобному хламу. Факультет графического дизайна просто обязывает меня сюда приходить и сталкиваться с людьми беспринципными и непоколебимыми. И речь о преподавателях, в большинстве своем. Мне кажется, дизайнеры с опытом становятся просто самыми непробиваемыми. В любом случае, эти преподаватели были единственными, с кем мне действительно было приятно иметь дело. Без придирок. Чисто по пунктам, по делу, что исправить, над чем работать. Без лишней болтовни, которая так раздражает, отвлекает и все портит.
- Кэс! Ты пришла, наконец-то! – женский голосок разрывает коридор, по которому я шла. Все студенты собрались у двери, дожидаясь, когда же придет преподаватель: к слову, мисс Иквел все время опаздывала.
- Тина? – говорить что-то еще мне не хотелось. Я бы могла вообще проигнорировать, но с этим человеком я живу, как-никак.
- Да! – она не была похожа на утреннюю пьяницу. – Мне стало лучше, спасибо за чай.
- Не стоит благодарности, – отмахнулась я. Мне хватает Тины и дома, что за проявления доброты? Наверно, она все еще немного пьяна.
- Нет, стоит. Как ты меня только выносишь? – нет, это явно не в ее духе. Перестаю смотреть в сторону и перевожу взгляд на девушку: глаза мутные и заспанные, мои прогнозы подтвердились. Причесалась она наспех, даже кудри сегодня не выпрямляла. И с чего ей так понадобилось отправляться в универ?
- Сама диву даюсь, – не знаю, зачем, но все еще поддерживаю разговор. Возможно, потому что это единственный способ избежать встречи с косыми взглядами, которые стали направляться на нас после ее шумных реплик. Молю тебя, Берт, хоть раз в жизни постарайся не привлекать внимания. – Какого черта ты не отсыпаешься?
- Вау, ты беспокоишься о моем состоянии? – вздергиваю брови. – По-моему, в твой круг общения входила только ты сама.
- Действительно, что это я, – сужаю глаза и недовольно гляжу на девушку: нет, она, безусловно, соображает. Достаточно трезва для этого. Но отчего-то все равно несет чушь. Зачем она пришла сюда? Нет, стремление учиться похвально, но лучше сейчас не будет никому. Это точно.
- Я просто тебе поражаюсь, – бубнит соседка вроде бы недовольно и в то же время с откровенным восхищением. Я только вскидываю на это брови и уже собираюсь развернуться и подойти ближе к кабинету, чтобы меня никто не доставал, как вдруг она продолжает. – Научи меня быть такой!
- Какой? – я совершенно ее не понимаю. Что она несет? – Тина, я думаю, что тебе лучше еще немного побыть дома и прийти в себя, – я стараюсь быть настойчивой. Этому приходится учиться, потому что люди любят надоедать, даже если не очень хорошо тебя знают.
- Нет, я в порядке, – губы ее кривятся в грустной ухмылке. – Ну, или не совсем так. Просто ты всегда такая равнодушная ко всему. Тебя почти ничего не может разозлить, расстроить или взволновать. При этом у тебя все получается!
- Тина, угомонись, – ее крики стали привлекать чрезмерное внимание. Люди начали смотреть на нас со всех сторон – мои же согруппники, я уже к ним привыкла, конечно, но нужно было остановить девушку, пока она не сделала хуже. – Ты понимаешь, что этому нельзя научиться?
- Хочешь сказать, что такая особенная?! – мои поджилки трясутся от того, насколько гулким оказывается коридор. – Тина Берт просто слишком глупая для этого, да?
- Сейчас ты на самом деле так себя ведешь, – еле выдавливаю я, замечая, как преподавательница, наконец, идет сюда. – У меня больше нет времени на болтовню.
Поспешно отхожу от разбушевавшейся Берт, надеясь, что инцидент будет быстро исчерпан и чувствую, как сотни глаз сопровождают меня до двери. Ну, ладно, с сотней я преувеличила. Но по ощущениям именно так. Я не шучу. Тина думает, что мне все равно – и да, в целом, это так. Но внутри разгорается отвратительное пламя непонимания, чем моя персона так привлекает публику. Это вызывает даже скорее не страх, а отвращение. Я ими не интересуюсь и требую того же. Так всем определенно проще, и всех должно устраивать.
Профессор Иквел всегда славилась своей прямотой, так умело совмещаемой с тактичностью. Она метко высказывала все недостатки работ, при этом умея произвести необходимый эффект, однако, своего мнения никогда не навязывала. Не оставляла глупых нравоучений, не цеплялась к легким, но неровным штрихам. Золото, а не человек. Да, речь даже не только в стиле преподавания, а в умении вести себя в обществе. Во многом я даже ей завидовала: мисс Иквел могла быть с людьми абсолютно дружелюбной, даже если ей они не нравились.
Главное, что было определяющим достоинством занятий графическим дизайном – это особенная тишина. Можно было почувствовать, как мысли людей витают в воздухе, как каждый пытается выдумать что-то новое и необычное. Свою уникальную идею. Мне всегда это нравилось: тишина и мысли. В этом ведь что-то есть, согласитесь!
- Сегодня мы пробуем себя в академическом рисунке, – спокойно произносила тонкая и высокая женщина с идеальными черными волосами. – Вы должны выбрать какой-то объект, который первым придет вам в голову, и суметь зарисовать его в подобном стиле. Посвятите этому всю пару, проработайте штриховку, тени, полутени и ни в коем случае не забывайте про рефлексы – мы ведь с вами не дети. Более не отвлекаю, работайте.
Миранда Иквел была, на мой взгляд, эталоном интеллигентной женщины. Той, кто всегда имеет свое мнение, но не собирается оспаривать даже очевидную тупость. Ее все уважали и не любили с ней спорить, потому что, по-видимому, когда она создавалась, ей дали слишком много очарования. Стоит ей включить его, как человек захочет сделать именно то, о чем она попросит. Конечно, не до криминального, но дар убеждения у нее явно есть.
Выбрать объект для тренировки оказалось задачей куда более сложной, чем изначально представлялось. Мои мысли не вращаются вокруг чего-то одного: они постоянно переходят с предмета на предмет, с явления на явление. Потому что я наблюдательна. Я не хвастаюсь – это просто наблюдения. Почему всегда так? Когда нужно что-то конкретное, в голове сразу возникает пустота?
Но через миг уже зародилась мысль, с которой я не стала тянуть. У меня меньше двух часов на то, чтобы все красиво изобразить. Это будет просто стакан. Стакан с чаем. Черным чаем и долькой лимона. Да, определенно.