По вопросам приобретения книг «Эксмо» зарубежными оптовыми 5 глава

В «American Journal of Science» (916-41) корреспондент рассказывает, что на его ферме под Кембриджем в Мэриленде копали канаву. До ближайшего водоема от нее было не менее мили. Работа была прервана дождем, лившим больше недели. После этого в наполненной дождевой водой канаве обнару­жились сотни окуней двух разновидностей. За такое короткое время рыбы не могли развиться из икры: они были от четырех до семи дюймов длиной. Здесь имеется примечательная осо­бенность, на которую я обращаю внимание. Ничего не сказа­но о мертвых рыбах, валявшихся на краях канавы: сотни оку­ней появились невесть откуда, попав точно в эту узкую полос­ку воды. Дождь падает как нельзя более произвольно. Допустив правдивость этой истории, начинаешь думать, что новый во­доем издавал вибрации пустоты, вызвавшие отклик где-то в другом месте, откуда аккуратнейшим образом телепортиро-вались сотни рыб. Если кто-то, поверив нам, выкопает канаву и станет ждать рыбу, а рыба не появится, и если он тогда ска­жет, что мы похожи на всех прочих теоретиков, мы объясним, что теперь, когда жизнь на этой Земле распространилась до­статочно широко, мы рассматриваем телепортацию как про­стой атавизм, не имеющий функциональной ценности. Эта

ВУЛКАНЫНЕБЕС 65

идея потребности и отклика на нее, или активного функцио­нирования, приводит нас к более высокой ступени концепции бытия или мира-организма. Пока мы воздержимся от рассмот­рения этой идеи: достаточно сложно допустить само существо­вание телепортации, будь она органической или иной.

Возможно, телепортацией объясняются случаи внезапно­го распространения чужеземных растений. Такого рода явле­ния в Австралии и Новой Зеландии, кажется, вполне удовлет­ворительно объясняются тем, что растения туда просто завез­ли; но в лондонской «Daily News» (1 апреля 1924 года) доктор Ф. Э. Вейсс, профессор ботаники из Манчестерского универ­ситета, рассказывает о канадской прудовой растительности, внезапно заполонившей около 1850 года каналы и медленно-текущие реки в Англии, и говорит, что феномен не получил удовлетворительного объяснения.

«Cardiff Evening Express» (Уэльс, 1 июля 1919 года) — «Сель­ская местность зарастает колосьями!». Странное явление для сельской или любой другой местности. Тут кроется нечто не­обычное. Сообщается, что на земле мистера Уильяма Конвер­та между деревнями Стертой и Стоув в 10 милях от Линкольна выросла пшеница. С тех пор как поле последний раз засевали пшеницей, прошло десять лет. Позже здесь рос ячмень, но в этом году поле оставили под паром. «С него сняли богатый урожай пшеницы, которая поднялась куда лучше, чем на воз­деланных полях в округе. Фермеры из ближних и дальних мест приходили подивится на нее, но никто не мог объяснить про­исшествия».

Может быть, примерно в то же время «таинственный уро­жай» сняли где-то еще. «Sunday Express» (Лондон, 24 августа 1919 года) — в поле под Ормскирком в Западном Линкольн­шире, где в прошлом году из-за дождей пшеница не вызрела, дружно взошла пшеница. Ничего удивительного, если в зем­лю упали несколько зерен с колосьев, которые не стоили того, чтобы их сжать, но «поле было покрыто самыми креп­кими дружными всходами пшеницы во всем Западном Лин­кольншире».

Хоть я и не слишком благочестивый богослов, но здесь я нахожу источник почтения. Провидение, посылающее кому-то улиток или оделяющее червями, приходится назвать «не-

Форт

66 ЧАРЛЬЗ ФОРТ

исповедимым», — но добрый урожай пшеницы нам более по­нятен, и он у кого угодно вызовет благодарность до следую­щего сезона, на котором благодеяния прекратятся.

Мы возвращаемся к повторным феноменам в одной мест­ности, предполагающим существование устойчивых линий переноса. Если мы снова придем к представлениям, кажущим­ся нелепыми, то заметим, что для суждения мы располагаем только нелепыми псевдостандартами. В этом примере посыл­ка морских рыб в пресноводное озеро не более неуместна, чем, скажем, посылка капеллана на поле битвы, и, конечно, на наш взгляд, все это проделывает то, что вольно именуется Приро­дой. Может быть, то, что именуется Природой, порой забавля­ется, посылая разумное с виду существо на богословский се­минар или морскую рыбу в пресное озеро. Как бы мы, теоло­ги, не называли его: Богом или Организмом, — мы сходимся в том, что за него часто приходится извиняться.

В «Science» (12 декабря 1902 года) доктор Джон М. Кларк пишет, что в озере Онондага в западной части штата Нью-Йорк поймали и доставили в Сиракьюз странного вида рыбу Здесь в ней опознали каракатицу. Позже выловили вторую разновид­ность.

Идеи, которые мы пытаемся развивать, каковы бы они ни были, не принадлежат Темным векам, как и Новому Темному Веку 1902 года. Чему они принадлежат, еще точно не опреде­лилось. Доктор Кларк изрекает, демонстрируя мыслительные способности, свойственные людям 1902 года: «Вблизи озера Онондага имеются соленые источники, так что, возможно, в озере существует придонный слой соленой воды». Мысль его состоит в том, что миллионы лет в глубине озера Онондага су­ществовала океанская фауна, а пресноводные существа пла­вали рядом и поверх, ни в коем случае не перемешиваясь. Воз­можно, в качестве эксперимента доктор Кларк налил в аква­риум соленой воды и посадил туда селедку, а поверх вылил пресную воду с золотой рыбкой и наблюдал, как каждая рыба держится строго на своем этаже, соблюдая правила сосуще­ствования с соседями.

Еще один ученый обнаруживает свои мыслительные спо­собности. Профессор Ортман из Принстонского университе­та, исследовав один из образцов, узнал в нем, по его словам,

ВУЛКАНЫНЕБЕС 67

«каракатицу с короткими щупальцами из Северной Атланти­ки, около 13 дюймов длиной». Профессор Ортман логически заключает, что рыбаки из Северной Атлантики использовали каракатицу для наживки. Прекрасно: тогда и другие рыбаки могли использовать каракатицу для наживки. Так что кто-то, собираясь порыбачить в озере Онондага, посылал за карака­тицей и, возможно, упустил парочку живьем.

Такова наука, которая противостоит нашим представлени­ям. Сколько я знаю, это может быть очень хорошая наука. Бы­тие, порождающее таких ученых, вполне может порождать и таких рыбаков. Так что, возможно, рыбаки с озера Онондага, у которых под рукой миллионы червей, посылают за несколько сотен миль за каракатицами для наживки, а североатлантиче­ские рыбаки, у которых под рукой миллионы каракатиц, впол­не могут посылать на озеро Онондага за червями. Мне самому случалось делать глупости и покрупнее.

Существование больших отложений соли близ этого озе­ра наводит на некоторые мысли, но я никогда не слышал, что­бы в нем обнаруживали соленую воду. Об истории, опублико­ванной в «New York Times» 2 мая 1882 года, трудно судить, но если допустить, что она правдива, о ней стоит задуматься — в озере Онондага подстрелили тюленя. За несколько лет до ка­ракатиц в нем выловили другое морское создание, саргассо-вую рыбу Ее, по словам профессора Харгитта из университе­та Сиракьюз, демонстрировали широкой публике. Приходит­ся думать, что эти существа попали туда по ошибке. Будь они туземными и водись там во множестве, в них не увидели бы ничего необычного.

По разным причинам я не слишком высокого мнения о тео­рии существования подземного прохода, соединяющего озе­ро Онондага с океаном: но в лондонской «Daily Mail» (1июля 1920 года) корреспондент высказывает подобную гипотезу для объяснения таинственного появления и исчезновения с Ма­дагаскара берберских обезьян, допуская существование прохо­дящего под морским дном тоннеля от Гибралтара до Африки. «Все эти существа хорошо знакомы штату сигнальной станции Гибралтара, многим обезьянам дали клички. Их количество иногда изменяется самым непонятным образом. Хорошо зна­комые обезьяны отсутствуют месяцами, а потом появляются с

68 члрльз форт

новыми, чужими взрослыми обезьянами той же породы. Те, кто знает Гибралтар, согласятся, что на этом скалистом полуост­рове совершенно негде спрятаться».

«Chicago Citizen» (27 февраля 1892 года)— аллигатор 5,5 футов длиной найден замерзшим насмерть на берегу ре­ки Рок под Джансвиллем, в Висконсине. В «Field» (21 сентября 1895 года) сказано, что во дворе фермы в Гледхилле, Арджей, Шотландия, обнаружен и пойман попугайчик и что пример­но двумя годами позже другой попугайчик появился на том же дворе и был пойман. Обе птицы — самцы. «Ни в одном случае никто из соседей не хватился своей птицы».

Позже мы выскажем свои соображения по поводу психо­логического, а также и физиологического воздействия теле-портации. Возможно, что живые существа в Калифонии 1 ав­густа 1869 года перебрасывались с места на место и в процес­се переноса были разорваны на куски.

Кровь и плоть, падавшие «с неба» на ферму мистера Дж Гуд­зона в городке Лос-Ниетос в Калифорнии, — дождь, который длился три минуты и захватил участок в два акра. Общеприня­тое объяснение гласит, что это была отрыжка пролетавших стервятников. «День был совершенно ясным, сияло солнце и не ощущалось ни ветерка», и, если кто-то видел стервятников, он о них не упомянул.

Эта история рассказана в «San Francisco Evening Bulletin» (9 августа 1869 года). Плоть была разорвана на мелкие клочки и полоски от одного до шести дюймов длиной. Присутство­вали короткие тонкие волоски. Один из очевидцев отвез об­разец в Лос-Анджелес и показал редактору «Los Angeles News», как сообщается в «News» от 3 августа. Редактор пишет, что он видел, но не оставил у себя неаппетитных образцов, к огор­чению многих лиц, осаждавших его в поисках информации. «В факте падения мяса сомневаться невозможно. Даже мест­ный священник готов подтвердить его под присягой. Откуда оно взялось, не решаемся даже гадать». В «Bulletin» сказано, что примерно за два месяца до того плоть и кровь падали с неба в Санта-Кларе, в Калифорнии.

Лондонская «Daily Express» (24 марта 1927 года) — бабочка красный адмирал, обнаруженная в уголке национальной шко­лы для девочек в Уиттсли. Сказано, что в течение шестнадцати

ВУЛКАНЫНЕБЕС 69

дет в этом уголке школы каждый год появляется бабочка — в конце февраля или в первых числах марта. Я написал мисс Кларк, одной из преподавательниц, и она ответила, подтвер­див сведения в целом, но не ручаясь за ежегодное появление. Я не бросил след и написал новое письмо в начале 1928 года. Привожу копию письма, полученного от мисс Кларк, Стейшен-роуд, 95, Уиттсли. Относительно шуток девочек — не думаю, чтобы девочкам удалось раздобыть красного адмирала в зим­ней Англии.

«9 февраля, за несколько дней до получения вашего пись­ма, на том же окне снова появился красный адмирал. Все де­вочки спокойно сидели на занятиях, когда чей-то голос вдруг воскликнул: "О, мисс Кларк! Бабочка!" Та же девочка была со мной в прошлом году и запомнила то внезапное появление, которое, могу добавить, случилось позднее, 2 марта.

Как я писала, наша гостья порхала по окну и выглядела вполне живой. Прошлогодняя гостья прожила около месяца после появления, а потом мы нашли ее мертвой.

Больше относительно наших ежегодных гостей мне нече­го добавить, но это в самом деле кажется примечательным».

В начале 1929 года я снова написал мисс Кларк, но на этот раз она мне не ответила. Возможно, третье письмо было вос­принято как слишком живая переписка с личностью, которая не была ей приличным образом представлена. Вообще людям не нравится попадать в число участников подобных событий.

В обстоятельствах происшествия с детьми из Клаво есть за­поминающиеся подробности. Это была история двойного или тройного переноса. Я искал рассказы о таинственных исчез­новениях и столь же таинственных появлениях или о чем-то, напоминающем обмен, в тех же местах.

12 декабря 1910 года красивая здоровая девушка исчезла где-то в Нью-Йорке. Единственный человек, который, насколь­ко известно, был с ней связан, живет в Италии. Не похоже, что­бы она предполагала скрыться: она затевала вечеринку, чае­питие, что бы это ни значило, с шестью десятками бывших школьных подруг, и вечеринка была назначена на 17-е число. Последний раз ее видели на Пятой авеню, и тогда она сказала, что хочет прогуляться через Центральный парк по дороге к Дому расположенному у самого парка на 79-й улице. Возмож-

70 ЧАРЛЬЗ ФОРТ

но, что она исчезла из некой точки в парке, расположенной между началом 59-й и 79-й улиц. Больше о Дороти Арнольд ничего не известно.

В тот день в Центральном парке кое-что появилось. О по­добных событиях прежде не упоминалось. Как сообщается в «New York Sun» (13 декабря), ученые были озадачены. На озере у начала 79-й улицы появился лебедь.

Горный район Ивернессшира в Шотландии — таинствен­ные следы на болоте — убитые овцы и козы. Фермер видит «большое свирепое желтое животное неизвестного вида» и убивает его. Опять таинственные следы на болоте, убийства скота продолжаются — удается подстрелить большое желтое животное. Вскоре третье животное той же породы попадает в капкан. «Тело отослано в лондонский зоопарк, где его опреде­лили как рысь». См. «Daily Express» (14 января 1927 года). Ни в одном описании животного мира Великобритании рысь не упоминается. «Ее находят в Европе, в Альпах, в Карпатах и чаще на Кавказе. Последний представитель этого вида во Франции был убит 100 лет назад».

Переписывая эти данные, я чувствую себя богохульником. Слишком многие из наших данных изображают Божество та­ким идиотом, что богохульством было бы вообще приписы­вать ему мыслительные способности. Выше в этом богослов­ском трактате мы уже упоминали распространенное ощуще­ние, что в безмозглости есть нечто божественное. Однако, если эти три рыси были телепортированы, скажем, откуда-то с Кар­пат, в этом переносе был смысл, телепортация доставила их прямо в рысиный рай. Во всей Великобритании нет места, бо­лее обильного дичью, чем Ивернессшир, и там повсюду полно овец и оленей. Однако, если в сей Эдем перебросили Адама и пару кошачьих Ев, это происшествие вновь направляет нас на путь благочестия.

В вечерних газетах Лондона 26 августа 1926 года пишут, что тайна раскрыта. Из Хемптона (Лондон) сообщили, что в пруду на Хемптон-хит найдено таинственное создание. Кое-кто утверждал, что неведомый обитатель пруда — призрак, и появились истории о собаках, которых подводили к пруду. «Принюхавшись, они бросались наутек, поджав хвосты». Все это в лондонском парке. Рассказывали об «огромном черном

ВУЛКАНЫНЕБЕС 71

создании с головой гориллы, взлаивавшем, как охрипшая со­бака». В основном эти истории исходили от рыбаков. Вокруг этого пруда сидят люди с удочками, и им иногда даже удается что-нибудь выловить.

В ночь на 25 августа леску одного из этих удильщиков по имени Тревор кто-то сцапал. Он что-то выудил.

Это рассказывал мистер Тревор. Я не знаю, может, он на самом деле лазал по каким-нибудь айсбергам, пытаясь добыть своей женушке меха на зимнюю шубку, а поймал что-то слиш­ком мелкое, если жена у него не маленького роста. Утверждать можно только одно: что Тревор появился в гостинице, распо­ложенной рядом с прудом, держа в руках маленькое животное, которое, по его словам, он выловил в пруду.

Хозяин гостиницы, мистер Ф. Г. Грэй, нашел железный бак, куда пустили зверя: на следующий день газеты писали о поимке молодого котика. На место событий отправились ре­портеры, и один из них, представлявший «Evening News», за­хватил с собой мистера Шелли из Лондонского зоопарка. Мистер Шелли узнал в животном молодого котика, притом не ручного, а дикого, пытавшегося цапнуть за пальцы, кото­рыми в него тыкали.

Так что тайна раскрыта, сообщили нам.

Но истории о котиках, которых видели и даже слышали их лай, ходили и прежде, до рождения этого котика из лондон­ского пруда. Можно подумать, что дело происходит где-то в Гренландии. Мистер Грэй утверждает, что звуки и появление животных замечали с промежутками на протяжении несколь­ких лет. Пруд связан с рекой Флит, впадающей в Темзу, и мож­но допустить, что котик незамеченным пробрался из океана в этот парк в глубине Лондона; но мысли, что он незамеченным приплывал и уплывал на протяжении нескольких лет, в то вре­мя как прежде веками не случалось ничего подобного, доста­точно, чтобы отнести эту историю туда, куда относят большую часть остальных наших историй или фактов. По общему мне­нию, там им и место.

Лондонская «Daily Mail» (2 ноября 1926 года) — «История, испытывающая нашу доверчивость!». «Рассказ о двух котиках, появившихся за три месяца в одном и том же пруду, испыты­вает доверчивость жителей Хемпстона». Однако рассказыва-

72 чарльз форт

ют, что второй котик долго сопротивлялся ловцам и умер вско­ре после поимки. В «Daily Chronicle» говорится, что «первый таинственный улов» все еще благоденствует в своем баке.

Я нашел новые, хотя нисколько не проясняющие дела, све­дения о гибралтарских обезьянах. В «New York Sun» (6 февра­ля 1929 года) доктор Раймонд Л. Дитмарс пересказывает «ста­ринную легенду» о туннеле, по которому обезьяны перебира­ются от Африки к Испании. Никаких особых случаев, или якобы случаев, не приводится. В гиблардовской «Истории Гиб­ралтара», изданной в 1881 году, упоминается «дикая и неверо­ятная гипотеза о существовании пути под морем, связующем Гибралтар и берберийское побережье». Здесь сказано, что обе­зьяны продолжают отлучаться, так что в газете Сигнальной станции объявлено о прибавлении семейства. Гиблард высме­ивает саму мысль, что обезьяны так или иначе перебираются через Средиземное море, однако он отмечает, что в горах на африканской стороне пролива так много обезьян, что они известны под названием Обезьяньи Холмы.

В ноябре 1925 года в Англии было много разговоров на тему оленьих ушей. Многие писали и в газеты. Оленьи уши ста­ли темой парламентской дискуссии. Люди, в жизни не видав­шие оленя, решительно выступали с суждениями об оленьих ушах. Сообщили, что среди оленьих шкур, доставленных в Тор-мсо, в Норвегии, со Шпицбергена, обнаружились шкуры с об­резанными ушами.

Многие англичане полагали, что сэр Джон Франклин про­шел Северо-Западный проход и что выжившие участники его экспедиции пытались связаться с охотниками, забредающи­ми на Шпицберген, пометив оленей. Шпицберген необитаем, так что никаких других объяснений не приходило в голову. Шпицберген расположен на 450 миль севернее Северного мыса Норвегии, и, возможно, какой-нибудь олень выдающих­ся способностей мог проплыть это расстояние, но речь шла о многих оленях. Все данные указывают, что дрейфующие льды дрейфуют к югу.

Меченые олени, по-видимому из Норвегии или Финляндии, по-прежнему, как сообщают, попадаются на Шпицбергене, но каким образом им удается туда попасть, осталось неизвестным. Ламонт в «Мореплавании в Арктических морях» рассказыва-

ВУЛКАНЫНЕБЕС 73

ет, что он подстрелил двух самцов, у которых было подрезано левое ухо. «Я показал их Гансу, который, будучи наполовину лапландцем, с младенчества имел дело с оленями, и он увере­но сказал, что эти олени были помечены рукой человека». Ла-монт также рассказывает, что подстрелил еще двух оленей, по­меченных таким же образом. Норденшельд («Путешествие "Беги"») рассказывает об этих меченых оленях, что у некото­рых метки были и на рогах и что первое упоминание о них относится к 1785 году. У одного к рогу была привязана птичья лапка.

Откуда бы они не появлялись, как бы они это ни проделы­вали или как бы с ними это не проделывали, но меченые оле­ни и теперь появляются на Шпицбергене. Нескольких под­стрелили летом 1921 года, о чем рассказывается в «Field» (24 де­кабря 1921 года). Должно быть, на Шпицбергене сотни, если не тысячи этих животных. Мне не удалось найти ни одного со­общения хотя бы об одном олене, продрейфовавшем на льди­не в этом направлении. Относительно возможности добрать­ся вплавь замечу, что Новая Земля гораздо ближе к материку, чем Шпицберген, но что Норденшельд пишет, что на Новой Земле не встречаются меченые олени.

Н

е существует способа судить об этих историях. К неко­торым из них применялись все каноны, или средства, или индуктивная логика, изобретенные Фрэнсисом Бэ­коном или Джоном Стюартом Миллем, — но логика подчиня­ется рыботорговцам. Некоторым из нас нравится думать так, как им велено думать, и встречать эти байки с заносчивым пре­восходством; другие предпочитают отрицать высшие автори­теты и думать, что в них что-то есть, и считать себя, с тем же заносчивым превосходством, лучше других. Заносчивости нам в любом случае не избежать, если мы заняты некой професси­ей, искусством или бизнесом и вынуждены искать противовес ощущению обыденной тупости. Я бы предположил, что некто, запертый в темнице, где трудно совершить серьезную ошиб­ку, окажется наименее заносчивым. Впрочем, не знаю: я заме­чал торжественное и самодовольное выражение на лицах му­мий. У яйца удивительно самодовольный вид.

Невозможно вынести суждение о наших данных. Ни о чем нельзя судить и выносить приговор. Из всех человеческих уч­реждений больше всего дела у апелляционного суда. Прагма­тики, сознавая это, говорят, судить о чем бы то ни было можно только по тому, работает ли оно. Я сам на деле прагматик, но я не вижу смысла в прагматизме как в философской теории. Ни­кому не нужна разрушительная философия, все ищут в фило­софии направляющую силу. В прагматизме столько же проку, сколько в проводниках, сообщающих взобравшемуся на гору альпинисту, что он на вершине.

«Проведи меня к моей цели», — говорит путник. «Ну, этого я не сумею, — отвечает проводник, — но, когда ты туда добе­решься, я тебя предупрежу».

ВУЛКАНЫНЕБЕС 75

Сам я допускаю мысль, что наш мир — организм и что все наши мысли — феномены, свойственные стадиям его разви­тия, так же как его скалы, деревья и формы жизни; и что я ду­маю так, как я думаю, в основном, хотя и не абсолютно, соглас­но стадии, в которой я живу. Это очень похоже на философию духа времени — «Zeitgeist», но философия в ее обычных рам­ках есть абсолютизм, а я пытаюсь вычислить расписание пре­допределенного — хотя не абсолютно предопределенного — развития одного мира, который можно охватить мыслью и который может оказаться лишь одним из множества других миров, стадии существования которых соответствуют стади­ям развития, скажем, зародыша. Это, на наш взгляд, можно рас­сматривать как философию Спинозы, но Спиноза не очертил рамок, в которых следует мыслить.

Ни в каком сколько-нибудь удовлетворительном смысле невозможно судить о наших данных, как и ни о чем вообще, — но конечно у нас есть способы составить мнение, которое ча­сто оказывается отчасти полезным. Посредством ограничения химик может судить, какое вещество — кислота, а какое — ще­лочь. Это настолько близко к стандарту суждения, что он мо­жет на его основании вести дело. Тем не менее существуют вещества, на примере которых видна непрерывность или точ­ка слияния кислот и щелочей; и существуют вещества, кото­рые при одних условиях являются кислотами, а при других — щелочами. Если существует ученый, разум которого может вынести безусловный приговор за или против наших данных, его разум могущественнее лакмусовой бумаги.

Рациональное мышление в смысле более или менее окон­чательном ограничено непрерывностью, потому что только ка­жется, что из общей целостности феноменов можно выделить и обдумать что-то частное. И потому не составляет тайны рас­хождение философских систем, которые сами по себе ложны или надуманны, и потому ложные или надуманные проблемы остаются столь же неразрешимыми, как и тысячелетия назад.

Но если, к примеру, ни один из листьев дерева не похож в точности на другой, так что всякая видимость отдельна от дру­гой видимости, хотя в то же время они взаимосвязаны, то на­ряду с непрерывностью существуют и разрывы. Тем бессиль-

7 6 ЧАРЛЬЗ ФОРТ

нее оказывается наша мысль. Разрывы ставят преграду всяко­му окончательно здравому пониманию, поскольку процесс по­нимания есть процесс предполагаемой ассимиляции чего-то с чем-то еще; однако оторванное, или индивидуальное, или уникальное невозможно ассимилировать.

То, что мы выживаем, возможно, объясняется существова­нием основной направляющей силы, или контроля, или управ­ления организма, которое в высокой степени упорядочивает движение планет, но менее эффективно в отношении более новых феноменов. Другое объяснение нашей жизнеспособно­сти состоит в том, что все наши конкуренты также умственно непригодны.

Кроме того, в ином отношении, способы сохранения лич­ности, или престижа, или высокой и благородной репутации были недавно наглядно продемонстрированы. Где-то на ап­рельский День дураков 1930 года астрономы объявили, что не­сколько лет назад астроном Лоуэлл путем математических рас­четов невероятной сложности, совершенно недоступных уму всякого, кто не является астрономом, вычислил расположение девятой малой планеты солнечной системы и что она была об­наружена почти точно в рассчитанном месте. Целые колонки и страницы специальных изданий посвящались этому триум­фу астрономической науки. Но затем вкралась нотка сомне­ния — несколько заблудших абзацев, сообщающих, что в ко­нечном счете обнаруженное небесное тело могло и не быть рассчитанной Лоуэллом планетой, — и тема чуточку затухла. Но для общественного мнения впечатление, созданное заго­ловками, значительно перевешивает впечатление от несколь­ких невнятных абзацев, и общество осталось в уверенности, что триумф астрономической науки, в чем бы он ни состоял, имел место. Очень вероятно, что престиж астрономии не толь­ко не пострадал, но и выиграл благодаря этому перевесу заго­ловков над содержанием.

Я не думаю, что людям так уж необходимо тщеславие как таковое; они не могут обойтись без компенсирующего тще­славия. Как'правило, астрономам уделяют очень мало внима­ния или вовсе о них не вспоминают, но время от времени при­писываемое им могущество вспыхивает утешительным светом. Во всем, что кто-то делает, где-то кроется ошибка. Некто — не

ВУЛКАНЫНЕБЕС 77

астроном, но причисляет себя к астрономам, чтобы выделить­ся среди иных, «низших» форм жизни и мышления. Сознание бессмысленности или глупости, сопровождающее все его обы­денные дела, смягчается гордостью за себя и астрономов, про­тивопоставленных кошкам и собакам.

Согласно расчетам Лоуэлла, среднеквадратичное расстоя­ние новой планеты от Солнца составляло 45 астрономических единиц. Но через несколько недель после апрельского Дня ду­раков обнаружилось, что объект расположен на средне- или очень среднеквадратичном расстоянии 217 единиц. Я не ска­жу, что получившая образование собака или кошка могла бы справиться не хуже, если не лучше, но я говорю, что в благо­дарном чувстве, охватывающем того, кто, причислив себя к аст­рономам, поглядывает свысока на собак и кошек, кроется боль­шое заблуждение.

В следующий раз, когда кто-то задумается об астрономах и взглянет на кошку, чтобы поддержать в себе чувство превос­ходства, советую ему не задумываться о кошке и мышках. Кош­ка лежит и стережет мышь. Мышка убегает от нее. Кошка это знает. Мышка шуршит поближе. Кошка знает, приближается она или удаляется.

В апреле 1930 года астрономы говорили, что планета Лоу­элла так быстро удаляется от Солнца, что скоро будет стано­виться все тусклее и тусклее.

«New York Times» (1 июня 1930 года) — планета Лоуэлла приближается к Солнцу — в течение пятидесяти лет она будет становиться все ярче и ярче.

Планета быстро приближается к Солнцу. Астрономы пуб­ликуют сложнейшие «определения» скорости ее удаления. На­сколько я знаю, никто не обратился с письмом ни в одну газе­ту Одна из причин мне ясна — всякий боится навлечь на себя нападки науки. В июле 1930-го некий художник, Уолтер Рас­сел, прислал в «New York Times» изложение своих взглядов, враждебных общепринятым научным теориям. «Times», 3 ав­густа, письмо доктора Томаса Джексона — по цитатам из него можно судить о самовосхвалении этих брахманов, понятия не имеющих, удаляется или приближается небесное тело:

«Почти триста лет ни у кого, даже среди ученых, не хвати­ло опрометчивости усомниться в законе притяжения Ныото-

78 чарльз форт

на. Подобное выступление со стороны ученого было бы срод­ни богохульству, а относительно совершившего сию нелепость художника мягче всего будет сказать, что это вопиющее вы­ступление свидетельствует о его заблуждении или полном не­вежестве».

Желая, в свою очередь, проявить мягкость, спрошу, только без комментариев, о чем, собственно, свидетельствует то об­стоятельство, что за триста лет никто не усомнился в ньюто­новском законе притяжения?

А возвращаясь к планете Лоуэлла, я забыл отметить, как ас­трономы исправляли свои ошибки, между тем эта черта для нас довольно важна. Все определенное посредством их мате­матики оказалось неверным — планета не удалялась, а прибли­жалась, период обращения 265 лет вместо 3000 — эксцентрич­ность орбиты три десятых вместо девяти десятых. Они испра­вились, основываясь на фотографиях.

Теориям астрономов противостоит их собственная мате­матика. Астрономические фотографии можно толковать, ко­му как нравится — например, сделать вывод, что звезды рас­положены на вращающейся скорлупе, отдаленной от этой Земли несколькими неделями пути. Во всей этой математике относительно лоуэлловской планеты всему, что кто-то авто­ритетно утверждал, противостоит не менее авторитетное ут­верждение, сделанное другим ученым в другое время. Всяко­му, кто мечтает о математическом рае, стоит призадуматься, что будет, если в числе его ангелов окажется более одного ма­тематика.

М

не попался рассказ о том, как кто-то в Филадельфии, услышав, что по Нью-Джерси рыщет странный ди­кий зверь, объявил, что поймал его. Он выставил на­показ нечто под названием «Джерсийский дьявол». Я должен согласиться, что этот человек был пресс-агентом открытой выставки и что представленное им существо было кенгуру, которому он приделал жестяные крылья и зеленые усы. Но если даже вполне устоявшиеся разделы биологии подверже­ны склонности подделывать Природу, то чего же ожидать от новой биологии с ее свойственной всякой новизне неустой­чивостью?