У Окса глаза чуть не вылезли из орбит, когда Тристан начал раскапывать могилу. Принц с остервенением рыл замерзшую землю, пока, наконец, не осознал ужасную истину.
«Монстр, родившийся от моего семени, в самом деле жив, — билось в мозгу Тристана, — и близок к тому, чтобы стереть с лица земли все, что дорого мне и всем жителям моей страны».
Внезапно борьба эмоций, готовая разорвать сердце принца на части, утихла, и на первый план вышло одно-единственное чувство, заставившее вскипеть его «одаренную» кровь, — ненависть. «Ты был зачат в насилии и страданиях, Николас. И сам теперь учиняешь неслыханные страдания. Но я положу конец этому безумию: я убью тебя, сын мой! Клянусь всем, что у меня есть, — не тем способом, так иным, но я уничтожу тебя! »
Тристан взглянул на шрамы от порезов, которые сам когда-то нанес на свои запястья, произнося слова клятвы. Эти раны давно исцелились — в отличие от тех, что остались в его душе. «Чтобы клятва оказалась действенной, нужно вновь сделать то же самое», — подумал он, и тут перед глазами принца все поплыло.
Возможно, приближение приступа ускорил внезапный, неудержимый гнев, охвативший его при виде пустой могилы. Как бы то ни было, Тристан мгновенно понял, что сейчас произойдет.
Пронизываемый жгучей болью, он рухнул подле места, которое считал могилой своего сына. Последнее, что запомнилось принцу перед тем, как он потерял сознание, была попытка Окса что-то насильно просунуть сквозь его плотно сжатые зубы.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
Феган сидел в своем кресле на колесах, зажав под подбородком скрипку. Он находился в просторном, совершенно пустом помещении, которое выбрал потому, что в нем отсутствовал дымоход, и оно имело одну-единственную, очень массивную дверь. Мелодия, которую увечный маг извлекал из своего любимого музыкального инструмента, в точности соответствовала его настроению. Закрыв глаза, он позволил рукам жить как бы самостоятельной жизнью. К магии Феган прибегать не стал, полагая, что эта мелодия должна исходить из сердца. Он извлекал звуки из своей скрипки уже несколько часов, как это обычно бывало, когда ему требовалось принять трудное решение. А стоящая перед ним сейчас проблема не могла сравниться ни с одной, когда-либо возникавшей за всю долгую жизнь увечного мага.
Наконец Феган положил скрипку на колени и в который уже раз перевел взгляд на мерцающую клетку, в которой сидела плененная Птица. Сознание вернулось к ней, но до сих пор жуткая красноглазая тварь, с ненавистью взиравшая на мага, не произнесла ни слова. Вначале она пыталась вырваться, колотясь о прутья магической клетки, но попытки ее были тщетными.
У Фегана нашлось достаточно времени, чтобы тщательно осмотреть Птицу, пока та была без сознания, и все равно он имел серьезные сомнения относительно своего плана. Так же, как и Виг. Когда увечный маг ознакомил его со своей идеей, его собрат тут же вступил с ним в яростный спор и, в конце концов, заявил, что не дает своего согласия. После чего удалился и предался размышлениям, пытаясь найти какое-нибудь компромиссное решение. Хотя в глубине души прекрасно понимал, что никакие полумеры не дадут нужного результата.
Увечный маг разделял беспокойство Вига, поскольку никто и никогда до сей поры не пытался сделать ничего подобного. Обладающие исключительной силой маги многое знали и умели, но далеко не все. Однако, как заметил Феган во время завязавшейся между ними дискуссии, ситуация складывалась такая, что было бы преступным не воспользоваться самым ничтожным шансом, который может предоставить им судьба. Причем приступить к делу без промедления.
Старик снова взял скрипку и продолжил водить смычком по струнам, перебирая в уме те выводы относительно Птицы, которые представлялись ему бесспорными. Тварь молчала, но маг не сомневался, что говорить она умеет. В первый момент, когда Феган заиграл, красные глаза Птицы расширились от удивления, и она издала вполне осмысленные звуки, но тут же захлопнула клюв. Видимо, в случаях пленения им было приказано молчать.
Увечный маг не сомневался, что Птицы — создания Каприза, поскольку они не просто убивали, но, по словам очевидцев, делали это с явным удовольствием. Чтобы вызвать к жизни подобное существо, требовались весьма сложные заклинания, которые, без сомнения, входили в число внедренных Еретиками в кровь Николаса «отсроченных заклинаний». И это последнее обстоятельство усугубляло проблему.
Дверь открылась, и Феган, не глядя, понял, что вошел Виг. Увечный маг отложил скрипку и помог старому другу сесть в кресло.
Испустив глубокий вздох, в котором чувствовалась покорность судьбе, его собрат заговорил:
— Ты уверен, что нет другого способа осуществить твою идею? Это настолько рискованно, что всех аргументов против просто не перечислишь. Нам так мало известно об «отсроченных заклинаниях»! А ведь речь идет не просто о ее разуме, а о самой жизни.
— Мы уже столько раз все это обсуждали! — несколько раздраженно отозвался Феган. — У тебя имеется план получше? Изложи, я с удовольствием его выслушаю. Однако пока мы сидим тут сложа руки, не решаясь что-либо предпринять, могущество Николаса возрастает с каждым мгновением, а Камень —я сегодня проверил это — обесцветился больше чем наполовину. Уверен, ты, как и я, ощущаешь заметное убывание своей силы. Наша медлительность может стать роковой ошибкой. Нравится нам это или нет, мы должны перейти к делу — пока еще сохранили хоть какие-то магические силы. Камень слабеет, моя ловушка тоже долго не продержится. Ну, не убивать же эту Птицу? Она представляет собой слишком ценный материал. — Увечный маг лукаво улыбнулся, хотя знал, что Виг не может видеть выражения его лица. — Или, может, ты хочешь, чтобы она свободно разгуливала по Редуту?
Верховный маг хмуро выслушал его сентенции, не обращая внимания на звучавшую в голосе собеседника иронию.
— Ты уверен, что ее кровь сильнее? — спросил он, ломая пальцы, что было для него совершенно нехарактерно. — На бумаге все выходит гладко, но мы так мало знаем о Николасе и его заклинаниях, не говоря уж о Еретиках...
— Ни в чем я не уверен, — перебил собрата Феган. — И вполне отдаю себе отчет в том, что, открыв сознание Шайлихи Капризу, мы можем ее погубить. В особенности после того, что принцессе пришлось пережить у волшебниц. Но мне кажется, что ее «отсроченные заклинания», вкупе с исключительным качеством крови, возьмут верх. И я считаю, что нужно приступать к действиям, если, конечно, Шайлиха согласится на это.
— Принцесса уже дала свое согласие, — ответил Виг. — Она ожидает нашего окончательного решения. Я попросил ее оставить малышку с Мартой. Однако, если ты по-прежнему продолжаешь настаивать, мы должны рассказать Шайлихе о возможном риске и причинах, заставляющих нас предпринять эту попытку. Как ты помнишь, я согласился участвовать в этом только при соблюдении данного условия. Остается надеяться, что Вечность будет к нам благосклонна.
— Разве источником наших проблем не является сама Вечность, мой друг? Кроме того, может, ты и не заметил этого, но я тоже питаю к принцессе теплые чувства.
Слепой маг кивнул в знак понимания и согласия. Феган открыл дверь и пригласил Шайлиху войти. Впервые увидев Птицу, она замерла, взволнованно переводя взгляд с одного мага на другого.
— Она не причинит тебе вреда, — успокоил принцессу Феган, жестом приглашая занять место в кресле.
Усевшись, она какое-то время пристально рассматривала сидящее в клетке жуткое создание, после чего решительным тоном спросила:
— Что мне требуется сделать?
Виг и Феган изложили Шайлихе свой план, стараясь подбирать слова как можно более взвешенно. Когда маги перешли к самой важной части, принцесса вжалась в кресло. Они сказали, что ни в малейшей степени не желают принуждать ее к этому, однако здесь задействованы интересы не только принца Тристана, но и всего народа Евтракии. Услышав, зачем это нужно, молодая женщина широко распахнула глаза.
— Шайлиха, ты должна знать, что подобная попытка может стоить тебе жизни, — сумрачно произнес Виг. — По нашему убеждению, могущественное заклинание, давшее жизнь Птицам, напрямую исходит от Еретиков. Не так давно к тебе было применено заклинание «фантомных страданий», и мы не можем сказать точно, сможешь ли ты выдержать новое испытание. Вся наша надежда только на исключительное качество твоей крови.
Принцесса кивнула в знак понимания.
— И последнее, — добавил Верховный маг. — Может быть, это окажется для тебя самым трудным. Если ты добьешься успеха, ни один человек за пределами этой комнаты не должен знать о том, что здесь произошло. Позволю себе повторить: ни один. Ни при каких обстоятельствах. И в особенности это касается Тристана. Ради блага всех нас мы должны оставить его в заблуждении. Причем лгать так, чтобы он поверил, ни на мгновение не усомнившись в наших словах. Это обязательное условие. Ты принимаешь его?
— Да, — ответила Шайлиха, не сводя взгляда с красноглазого создания в клетке. — Я обязана тебе, Фегану и Тристану самой своей жизнью и люблю вас больше всех на свете. Кроме того, я не сомневаюсь, что вы хотите только добра и пытаетесь сделать все, что в ваших силах. Я принимаю все ваши условия и, в свою очередь, готова на все, что, как вы считаете, я могу совершить.
— В таком случае... — От волнения Виг внезапно охрип. — Феган, я думаю, можно приступать.
Его собрат кивнул и, не произнося более ни слова, прищурился — Птица в клетке в тот же самый момент утратила всякую способность двигаться.
Принцесса медленно подошла к мерцающим прутьям клетки, остановилась и оглянулась на Фегана. Тот ободряюще улыбнулся и кивнул.
Шайлиха сделала глубокий вдох и осторожно просунула руку между прутьями. Благодаря усилиям увечного мага Птица оставалась неподвижной, но ее красные глаза вспыхнули ярче, в них читалась угроза.
Принцесса положила свою ладонь на голову Птицы. И тут же на лбу Шайлихи выступил пот, глаза женщины выкатились из орбит, зубы обнажились в злобном оскале, дыхание участилось, и дрожь охватила все ее тело. Феган испугался, что принцесса не выдержит и расстанется с жизнью прямо у них на глазах. Он беспомощно, с ужасом наблюдал за молодой женщиной, мучаясь вопросом, стоило ли им идти на столь серьезный риск.
Однако вскоре дыхание Шайлихи выровнялось, лицо разгладилось, и она сняла руку с головы Птицы. Теперь принцесса, величественно сложив на груди руки, замерла и пристально, не отрываясь, глядела в кроваво-красные глаза плененной твари.
Не вызывало сомнения, что в этой схватке Шайлиха постепенно одерживает верх. Почувствовав, что момент подходящий, Феган ослабил усилия, которыми удерживал Птицу от движений. Глядя, как лазурное мерцание медленно тает, принцесса заговорила.
— Кому ты служишь? — требовательным тоном спросила она.
— Только тебе, госпожа, — смиренно ответило красноглазое создание.
«Птица назвала Шайлиху госпожой! — потрясенно пронеслось в голове Фегана. — Конечно, так и должно было случиться! "Отсроченные заклинания" внедрены в ее кровь Фейли, которая, без сомнения, желала, чтобы все создания, вызванные к жизни при помощи ее магических усилий, именно так и воспринимали принцессу! »
— А какое отношение к тебе имеют Николас, Рагнар и Скрундж? — Это был второй вопрос, который маги велели Шайлихе задать Птице.
— Этого я не знаю, — отозвалась та. — Я служу тебе, госпожа, остальное меня не касается.
«О таком мы даже мечтать не могли! — возликовал увечный маг. — Мало того, что, как и в случае с бабочками, прикосновение принцессы к этому существу привело в действие очередное "отсроченное заклинание", благодаря исключительным качествам своей крови Шайлиха смогла стереть из сознания Птицы все воспоминания о ее прежних хозяевах. Теперь Птица полностью в нашей власти! »
— Сейчас я задам тебе еще один вопрос, — продолжала принцесса, — на который ты ответишь не вслух, а мысленно. Скажи, Птица, кто я такая? — Шайлиха закрыла глаза, напряженно ожидая ответа.
И вот внезапно в сознании у нее ясно, отчетливо зазвучал голос красноглазого создания. Оно «произнесло»: «Шайлиха, пятая волшебница Шабаша».
Принцесса повернулась к изумленным магам, повторила слова Птицы и... рухнула на пол.
Феган с помощью магии переместил ее в кресло.
— Что произошло? — взволнованно вопросил Виг.
— Девочка потеряла сознание, — раздраженно отозвался увечный маг. Выглядела принцесса, надо сказать, скверно — черты мертвенно-бледного лица были искажены. Феган оттянул ее веко и, слегка успокоенный, произнес: — Думаю, ничего страшного.
Через некоторое время Шайлиха пошевелилась и открыла глаза.
— Получилось? — хрипло спросила она, убирая со лба пряди мокрых от пота волос. — Я помню все как-то смутно...
— То, чего тебе удалось добиться, превысило все наши ожидания, — ответил увечный маг. — Но вот что меня интересует, принцесса. Ты можешь мысленно общаться со всеми другими Птицами или только с этой?
— Только с этой, — медленно произнесла Шайлиха, оглянувшись на Птицу. — Странно... Ведь что касается бабочек, я могла «говорить» с любой.
Феган задумался.
— Возможно, потому, что магия Птиц гораздо сильнее, поскольку Николас использовал для их создания «отсроченное заклинание», исходящее непосредственно от Еретиков. Учитывая это, ты и так добилась невероятно многого.
Принцесса медленно встала, словно проверяя, достаточно ли уверенно ее держат ноги, и осторожно подошла к клетке.
— Теперь я ее не боюсь, — сказала она. — Это создание мое — мое сердцем и душой.
Виг тоже встал. Шайлиха заботливо взяла старика за руку.
— Спасибо тебе, дитя мое, за все, что ты сделала, — произнес слепой маг. — Однако боюсь, что на этом нам придется остановиться. Мои силы на исходе.
Все трое подошли к двери. Внезапно принцесса остановилась и обернулась к Птице.
— В мое отсутствие ты должна повиноваться двум этим людям — только им одним и никому более. Ты хорошо меня поняла?
— Да, госпожа, — отозвалась Птица, покорно склонив голову.
Ненависть, не так давно пылавшая в ее красных глазах, исчезла без следа.
Феган наклонился к Шайлихе и что-то прошептал ей на ухо. Принцесса кивнула.
— Выслушай еще один мой приказ и учти — ты должна выполнять его буквально, как и все остальные, — снова обратилась она к Птице. — Помнишь Избранного, человека без крыльев, который доставил тебя сюда? — Красноглазое создание кивнуло. — Так вот — ни при каких обстоятельствах он не должен узнать, что ты способна разговаривать. И ты никогда ни слова не произнесешь в его присутствии, а также не будешь отвечать на вопросы, которые он может задать, чтобы проверить, владеешь ли ты речью, — а он наверняка попытается сделать это. Вообще о том, что ты умеешь говорить, должны знать только те три человека, которых ты сейчас видишь перед собой. В присутствии других ты будешь хранить молчание. Это ты тоже поняла?
— Да, госпожа, — ответила Птица.
— Ты была просто великолепна, принцесса. — Увечный маг подмигнул Шайлихе и, не в силах сдержать восторг, взлетел вместе с креслом, дважды описал круг в воздухе и опустился на пол. Принцесса еле заметно улыбнулась.
После этого все трое покинули комнату.
ГЛАВА СОРОКОВАЯ
Придя в сознание, Тристан почувствовал себя донельзя слабым и разбитым. Он тяжело дышал, истекая потом, нестерпимо болела каждая клеточка тела. Лежа на снегу, принц видел над головой голые ветки, покачивающиеся под порывами ветра. Он смутно припомнил, как Окс тащил его под деревья. Сейчас Фаворит сидел рядом, не сводя с него глаз.
Тристан попытался приподняться, и Окс помог ему сесть. Принц настороженно посмотрел на Фаворита и еле слышно произнес:
— Благодарю тебя.
— Окс делает то, что велели маги, — отозвался тот; выражение искреннего беспокойства облагородило его грубое простоватое лицо. — Окс радуется, что Избранный жив.
— Это ведь ты оттащил меня сюда?
— Окс сделал это, чтобы остальные воины не увидели Избранного в момент, когда он болен и слаб.
Тристан почувствовал во рту странный привкус — проведя языком по зубам, он понял, что между ними то-то застряло. Поковырявшись, он сплюнул на ладонь крошечный кусочек коры.
— А это что? Тоже твоя работа? — осведомился он.
— Маги велели Оксу, если с Избранным произойдет неладное, положить это ему в рот, — ответил крылатый воин. — Чтобы Избранный не проглотил язык и не умер. — Он улыбнулся, почти лукаво. — Избранный едва не откусил Оксу палец. Это не страшно, ведь маги легко прирастили бы его обратно, как и мою ногу.
Слабая улыбка снова тронула губы принца.
— Долго я был без сознания? — спросил он, потирая ноющий затылок.
Фаворит посмотрел на солнце.
— Сейчас полдень. Значит, часов пять.
«Пять часов, — мрачно подумал Тристан. — Это второй приступ, а всего мне, по словам моего сына, отведено четыре. Признаться, третий я даже представить себе не в силах. Еще два, и я покойник...»
Взглянув на правое предплечье, он увидел, что темная паутина вен расползлась еще дальше, захватив уже и тыльную сторону ладони. Вся рука до самого плеча сильно болела, и действовать ею принц почти не мог. Он немного посидел молча, а потом с помощью Окса встал на ноги. Проверил оружие и осмотрелся вокруг. В сопровождении крылатого воина Тристан молча прошел мимо разрытой могилы и зашагал к воротам Цитадели.
Добравшись до подъемного моста, принц с Оксом, к своему удивлению, никого не увидели — охрана отсутствовала. Не услышали они и звуков, характерных при производстве строительных работ. Заподозрив неладное, Тристан остановился. И в этот момент откуда-то справа до них донеслись звуки, похожие на крики людей.
В той стороне, откуда они доносились, принц увидел покрытый снегом земляной вал.
— Что это там? — спросил он Окса.
— «Качинаар», — ответил тот, как-то неуверенно взглянув на Тристана.
— Что такое «качинаар»? — недоуменно поинтересовался принц.
— Такой наш обычай, — объяснил крылатый воин. — Фаворит, которому предъявлено обвинение, должен пройти через «качинаар». Если ему повезет, его признают невиновным, если нет, то он считается виновным и предается смерти. Когда нами командовал капитан Клюге, «качинаар» устраивали очень часто.
— И как он происходит? — продолжал свои расспросы Тристан.
— «Качинаар» может проводиться по-разному. Лучше увидеть самому.
Вообще-то принц собирался переговорить с Трааксом, своим первым помощником в армии Фаворитов, наедине. Однако дело, возможно, пойдет успешнее, если он встретится сразу со многими Фаворитами, при условии, конечно, что те по-прежнему признают его власть.
— Ну ладно, — согласился Тристан. — Но не следует, чтобы Фавориты заметили нас до того, как я сочту это нужным, понял?
— Я живу, чтобы служить! — рявкнул Окс. Они поднялись на земляной вал и, скрываясь за его краем, заглянули вниз.
Перед взором Тристана предстал амфитеатр, сооруженный из голубых мраморных плит. На его арене около дюжины Фаворитов, разбившись на две группы, старались овладеть каким-то предметом, используя все мыслимые и немыслимые приемы рукопашного боя, но не пуская в ход оружие. По сторонам арены лежали воины, судя по всему уже выбывшие из игры о причине полученных травм. Неестественные позы некоторых из них наводили на мысль, что у Фаворитов сломаны крылья или конечности. Практически весь амфитеатр был занят наблюдавшими за своими собратьями крылатыми воинами, чьи подбадривающие возгласы и привели Тристана в это место. И тут он, внимательно приглядевшись, внезапно осознал, что, собственно, представляет собой предмет, за который шла жестокая схватка на арене, — это была голова Фаворита.
— Как это понять? — в гневе прошептал он, обращаясь к Оксу. — Я просто глазам своим не верю!
Его спутник указал рукой в сторону небольшого, отделенного от зрителей оградой подиума, находящегося недалеко от арены по другую сторону амфитеатра. Там с крепко связанными руками и ногами сидел в кресле один из крылатых воинов.
— Если та группа воинов, что находится на арене справа от нас, первой трижды захватит голову, он будет признан виновным. Если другая — нет, — объяснил Окс.
— Это безумие! — возмущенно произнес принц. — Перед тем как покинуть Пазалон, я объявил вне закона все «забавы» такого рода. Они что, посмели меня ослушаться?
Бородатый воин взглянул на него с выражением полного непонимания на лице.
— Окс просит прощения, но ты ошибаешься, Избранный. — Фаворит старался проявить максимальную вежливость, на какую был способен. — Избранный никогда не объявлял вне закона «качинаар». Окс знает — он своими ушами слышал, что говорил в тот день Избранный. Оксу непонятно, чем Избранный недоволен. — Сквозь его покорность явственно проступали недоумение — и гордость за своих сотоварищей.
Тристан попытался восстановить в памяти тот день, когда убил командира Фаворитов и был провозглашен новым командиром крылатых воинов. «Боюсь, Окс прав, — пришел он к выводу. — Я объявил вне закона только те недостойные проявления их жизни, о которых был тогда осведомлен». Он посмотрел на воинов внизу, продолжающих с упоением калечить друг друга.
— Почему они используют голову воина? Они что, убили кого-то, чтобы было что отнимать друг у друга?
— Если обвинение предъявлено сразу двум воинам и первый не сумел пройти «качинаар», его голову используют, чтобы решить судьбу второго, — сообщил его спутник.
Принц посмотрел на ожидающего своей участи обвиняемого.
— Если он будет признан виновным, что его ждет? Окс показал рукой на покрытый решеткой участок арены, находящийся прямо под тем местом, где сейчас лежали они с Тристаном.
— Если он виновен, то пойдет туда.
Принц проследил взглядом за его рукой и сквозь прутья решетки увидел огромное, покрытое лоснящейся черной шерстью чудище с крысиной головой и шипастым хвостом.
— Вечность, что это такое? — прошептал он.
— Водяная крыса, — так же тихо ответил бородатый воин.
Понимая, что действовать следует быстро, Тристан, тем не менее, никак не мог прийти к окончательному решению.
В этот момент воины на арене прекратили борьбу, и зрители разразились бурными приветственными криками. Один из Фаворитов с победоносным видом поднял над головой предмет спора.
— «Качинаар» окончен, — заявил Окс.
— И тот человек?.. — Принц затаил дыхание.
— Невиновен, — продолжил его спутник. Тристан испустил облегченный вздох. Что ж, теперь самое время вернуться к насущным проблемам.
— Окс, ты достаточно силен, чтобы нести меня на руках? — поинтересовался он.
Фаворит улыбнулся, горделиво выпятив грудь.
— Мало кто смог бы, но у Окса сил хватит.
Принц прикусил нижнюю губу и задумался. «Мне необходимо эффектное появление, — подумал он. — И сейчас это может получиться лучше, чем когда бы то ни было». И в этот момент он увидел Траакса.
Его первый помощник поднялся со своего места. Высокий, мускулистый, с чисто выбритым лицом, что не часто встречалось в среде Фаворитов; свои длинные темные волосы Траакс скреплял на затылке кожаным ремешком. Подойдя к ожидавшему своей участи воину, несколькими уверенными ударами кинжала он перерезал путы и похлопал воина по плечу, видимо, поздравляя его. Все собравшиеся радостно взмахнули руками, оглашая воздух восторженными криками.
— Окс, подними меня в воздух и дважды облети амфитеатр, а потом приземлись прямо перед Трааксом, — приказал Тристан.
— Я живу, чтобы служить!
Бородатый воин подхватил принца и взмыл вверх.
Для Тристана это оказалось первым опытом путешествия по воздуху, и он был совершенно им зачарован. Ощущение свободы опьяняло, встречный поток воздуха приятно охлаждал разгоряченное лицо. Заметив их в воздухе, Фавориты начали оживленно переговариваться друг с другом. Совершив два круга, как ему и было приказано, крылатый воин мягко приземлился и осторожно поставил принца перед Трааксом.
Заполнившие амфитеатр Фавориты с любопытством наблюдали, как эти двое замерли, напряженно сверля друг друга взглядами.
«Он должен дать понять, что признает мою власть, — подумал Тристан. — В противном случае я не смогу послать Фаворитов в Евтракию, и для нас уж точно все будет конечно».
Выражение удивления в глазах Траакса быстро сменилось настороженностью, видно было, что он даже на время не желает выпускать из рук власть над своей армией. Стиснув зубы, командир Фаворитов вскинул бровь — отчасти вопросительно, отчасти с оттенком иронии.
Однако спустя несколько напряженных мгновений он все же медленно опустился на одно колено.
— Я живу, чтобы служить, — произнес он сильным, звучным голосом.
И тут же все остальные воины, заполнившие арену и амфитеатр, последовали его примеру, выкрикнув в унисон:
— Я живу, чтобы служить!
Внешне принц не проявил никаких эмоций, но сердце у него подскочило от радости. Однако нужно уметь не только провозглашать свою власть, но и удерживать ее.
— Можете встать, — обратился он к Фаворитам. Траакс поднялся на ноги. Крылатые воины последовали его примеру.
— Избранный удостаивает нас своим присутствием. — Командир Фаворитов слегка поклонился.
Тристану почудился в его голосе оттенок сарказма, но он решил не обращать на это внимания.
— Это великая честь для нас, — уже куда более почтительно добавил Траакс и перевел взгляд на Окса, вернее, на его ноги. — Вижу, с твоей ногой все в порядке, — заметил он, обращаясь к своему воину. — Рад, что маги Избранного добились успеха.
Окс браво щелкнул пятками.
— Я хочу выслушать твой отчет, — заявил принц, не давая Трааксу отвести взгляда. — Также нам нужно обсудить кое-какие проблемы, имеющие отношение к Евтракии. Мы можем побеседовать наедине? То, что я собираюсь сообщить, предназначено только для твоих ушей.
— Разумеется, мой господин. Но прежде я хотел бы получить твое разрешение позволить воинам вернуться к своим обязанностям по восстановлению Цитадели.
Тристан и думать забыл об остальных Фаворитах, полностью сосредоточившись на своем «поединке» с Трааксом.
— Позволяю.
Траакс взмахнул рукой, отпуская Фаворитов. Те взмыли в воздух и покинули амфитеатр.
— Следуй за мной, мой господин, — произнес он и знаком пригласил принца и его спутника пройти в находившуюся рядом с подиумом дверь.
Оказавшись внутри, Тристан испытал немалое удивление. Судя по тому впечатлению, которое производили Фавориты, он ожидал скромного, может быть, даже убогого убранства. Однако вместо этого перед ним было просторное помещение, отделанное мрамором темно-синего цвета, с коврами на полу. В центре него находился овальный стол с шестью креслами вокруг.
Они присели к столу.
— Мой господин желает подкрепиться? — осведомился Траакс.
— Пожалуй. — До принца только сейчас дошло, что он страшно голоден.
Траакс хлопнул в ладоши. Появились две впервые увиденные Тристаном женщины Фаворитов. Они оказались удивительно хороши собой.
Вид у них был отнюдь не смиренный, скорее горделивый; во всяком случае, без малейших признаков униженности, которая требовалась от них во времена правления волшебниц.
— Подайте вино и закуски, — распорядился Траакс — Да поторопитесь, — после чего, взглянув на принца, добавил: — Будьте так любезны.
Женщины удалились, причем Тристан заметил на их губах легкие улыбки. Ему самому сейчас было не до веселья, но он заставил себя улыбнуться им в ответ.
— Они великолепны, наши женщины, — задумчиво произнес командир крылатых воинов. — Ты, господин, позволил воинам жениться, многие так и сделали, и, по-моему, они сейчас больше довольны жизнью, чем прежде. Фаворитам всегда нравились сильные женщины. Обретя свободу, наши женщины таковыми и стали. Перемены, которые ты принес нам, оказались переменами к лучшему.
— Хотелось бы узнать, как обстоит дело с выполнением моих приказов, — напомнил ему принц. — Однако будь краток. Нам еще многое нужно будет обсудить.
Траакс кивнул и несколькими фразами сумел описать то, чем интересовался Тристан. Когда он закончил, принц спросил:
— За какие преступления воины были подвергнуты «качинаару»? И с какой целью выстроен этот амфитеатр?
— Первого Фаворита обвинили в том, что он силой отнял жену у галлиполая, — отозвался его помощник таким небрежным тоном, словно речь шла не об ужасной «забаве», а о погоде. — В том, что он виновен, ни у кого сомнений не было. Если два или более «качинаара» происходят друг за другом и первый воин оказывается виновен, мы обычно используем его голову. Второму было предъявлено обвинение в том, что после своего друга он проявил насилие по отношению к этой женщине. Однако в этом случае сомнения у многих как раз возникали. Как бы то ни было, его невиновность подтверждена, и теперь он свободен от этого обвинения. — Траакс помолчал, улыбаясь. — Что касается твоего второго вопроса, господин, то амфитеатр построен из не пошедших в дело мраморных плит, используемых для помещений Цитадели. Я приказал построить его на случай сразу двух или более «качинааров» или если преступление окажется настолько серьезным, что будет иметь смысл наказать виновного на глазах у всех воинов, занятых восстановлением Цитадели. Водяную крысу, которую ты видел, мы держим там как раз для этой цели. Иногда заключаются пари, на какой день крыса отрыгнет кости.
Тристан откинулся в кресле, изо всех сил стараясь не показывать отвращения, которое он испытывал.
— У этой постройки есть название? — спросил он.
— Конечно. Плац Обвинения. Вообще-то «качинаар» проводится не только здесь, но это место пользуется все большим успехом.
«Вечность, ну и что мне с ними делать?» — мысленно вопрошал принц. Оставить этот обычай существовать, закрывая глаза на его варварство? Нет, это немыслимо. Но, с другой стороны, ему нужны Фавориты, нужны они все до единого. И если сейчас, во время своего первого посещения, он запретит то, что является предметом их гордости и доставляет крылатым воинам такое удовольствие, вряд ли это сильно поможет делу. Тристан попытался представить, что посоветовал бы ему Виг, находись он рядом. Когда они оказались в Пазалоне в поисках Шайлихи, Верховный маг не раз говорил, что следует полностью сосредоточиться на главной цели, не отвлекаясь ни на что другое. Сейчас самая важная его задача — бросить Фаворитов на борьбу с Птицами и помешать Николасу построить Врата Рассвета. Значит, о «качинааре» лучше разговора не затевать. Он не станет ни осуждать эту традицию Фаворитов, ни одобрять ее вслух. Придя к такому выводу, принц решительно сменил тему разговора.
— Теперь о том, что привело меня сюда. — Он посмотрел Трааксу в глаза. — Я приказываю направить в Евтракию всех воинов, кроме тех, которые останутся в Пазалоне для того, чтобы следить за порядком в стране. У нас появились новые враги, и в задачу Фаворитов входит их уничтожить. — Сложив на груди руки, Тристан, затаив дыхание, ожидал ответа своего первого помощника.
— Мы уже давно занимаемся не своим делом, мой господин. Хорошо, если наши мечи снова почувствуют вкус крови, — произнес командир Фаворитов и добавил, проявляя искреннюю заинтересованность: — Я хотел бы знать подробности.
В этот момент женщины внесли угощение. Пока они не покинули помещения, принц не продолжал разговора.
Отменно приготовленная куропатка отличалась нежным вкусом; кажется, лучшего блюда он никогда не пробовал. Тристан быстро расправился с несколькими кусками, заедая их свежими ломтями хлеба и запивая красным пазалонским вином. Усердно работая челюстями, он излагал командиру крылатых воинов детали предстоящей операции.
С настоящего момента Траакс должен, используя портал Фегана, организовать переброску в Евтракию воинских подразделений Фаворитов. Одновременно необходимо как можно быстрее снарядить в путь флот. Если возникнут какие-то сложности, то в Евтракию через портал должен быть направлен порученец Траакса.
Разумеется, о том, что маги теряют силы, принц своему помощнику не сказал.
— Теперь слушай меня внимательно и запомни хорошенько, что я сообщу, потому что от этого может зависеть жизнь твоих воинов, — добавил он, вспомнив наставления магов. — Если при проходе через портал вы заметите изменение яркости свечения, следует немедленно прекратить переброску. Подобное будет означать, что либо портал вот-вот закроется, либо возникли непредвиденные осложнения. Если кто-то в это время окажется внутри, он может погибнуть ужасной смертью, навсегда затерявшись в пространстве. Воины должны проходить через портал как можно быстрее. Ты меня понял?
— Да, мой господин.
— Даю тебе пять дней на то, чтобы организовать все это, а потом ты должен через портал сам прибыть в Евтракию. Нам еще многое нужно обсудить и, прежде всего, составить план боевых действий.
Траакс отпил глоток вина, обдумывая следующий вопрос.
— Путешествие по морю займет не менее восьми дней, но основная проблема не в этом. Знаешь ли ты, господин, о заключенной волшебницами сделке «десять раз по четыре», без которой невозможно пересечь море Шорохов?
Тристан замер, не зная, что ответить. «Прошлое не отпускает нас», — испытывая немалое раздражение, подумал он. И ведь нельзя показывать ни слабости, ни своей неосведомленности; в особенности на этой стадии переговоров. Командир Фаворитов не должен догадаться, что он даже примерно не представляет, о чем речь. Принц посмотрел на Окса. Крылатый воин участвовал в нападении на Таммерланд и, значит, должен быть в курсе дела. Однако на них свалилось сразу столько проблем, что никто даже не подумал расспросить его об этом. В темных глазах бородатого Фаворита вспыхнули огоньки беспокойства. «Это что-то имеющее отношение к магии, — осознал Тристан. — Иначе бы он уж точно не промолчал».
— Прежде чем волшебницы были убиты, я заставил их открыть мне этот секрет, — заявил принц, от всей души надеясь, что Траакс ему поверит. — Я знаю, ты сам пересекал море. — На скулах у него заиграли желваки. — Я видел тебя на помосте в тот день, когда были убиты мои родные и маги Синклита.
Командир Фаворитов набрал в грудь побольше воздуха, устремив на принца непреклонный взгляд.
— Я всегда исполняю данные мне приказы, — жестко заявил он, — независимо от того, кто мой господин. Ты, надо полагать, понимаешь, мой господин, что после смерти Клюге мне с моими воинами ничего не стоило разделаться и с тобой, и с этим твоим магом? Однако захват власти неправедным путем не в традициях Фаворитов. Думаю, эта мысль утешит тебя, когда мы снова окажемся в Евтракии.
Тристана несколько задел тон, каким была произнесена эта сентенция. В то же время он понимал, что Траакс прав, и его уважение к этому обладающему недюжинными умом и решительностью воину только возросло.
— Расскажи, каким образом вы пересекли море, — решил слукавить принц. — Хочу проверить, не обманули ли меня волшебницы.
Командир Фаворитов кивнул, видимо приняв слова Тристана за чистую монету.
— На четвертый день плавания наши корабли попали в полный штиль. Ветер внезапно стих, паруса обвисли, море стало гладким, точно стекло. Поднялся густой туман, постепенно он приобрел форму огромных рук, обхвативших наш корабль. В воде появились безобразные лица, требующие дань в виде сорока мертвецов, угрожая, в случае отказа от ее уплаты, разрушить корабли. Поскольку мы знали об этом условии, то швырнули им тела, и Некрофаги, или, как их еще называла госпожа Сакку, Пожиратели Падали, сожрали их. Только тогда они позволили нам двинуться дальше. — Он сделал паузу. — Нам потребуется сорок жертв. И, как тебе, наверное, известно, недавно убиенных. На этот счет у меня есть одно предложение, если мой господин позволит его высказать. — Принц кивнул в знак согласия. — В пути можно устроить показательные единоборства, в которых побеждает оставшийся в живых. В результате мы без особого труда получим необходимое количество свежих трупов. — Тут на лице Траакса возникло выражение беспокойства. — Все это возымеет действие, конечно, если Некрофаги не нарушат сделку, поскольку ни одной волшебницы на б