— Это растёт в дуплах фудодендронов, — жуя, пояснял Урей, — по ночам просто вылазит наружу, в лотки, а мы собираем поутру. Когда вы с неба свалились, я как раз с дежурства по сбору воротился…
Гостям предложили по глиняному бокалу незнакомого, тёмно-оранжевого, густого и кисловатого сока, напоминавшего по вкусу нектар-ассорти, только без сахара.
— Дуг, скажи-ка ты нам вот что… — начал Джо отвалившись от стола, но Урей прервал его:
— Счас, выгоним биверэмов на болото, по дороге к Учителю поговорим.
— Кого-кого выгоним? — спросил Джо.
— Ну, овцебобров, это такой наш местный транспорт и поставщик шерсти…
До конца обеда Данила гадал про себя, — что за такой Учитель, одновременно являющийся «подателем дара»? Он, кстати, не приметил во всём доме и обстановке столовой ни единого предмета из дерева, из чего вывел гипотезу, тотчас вышептанную на ухо Гинневер: раз деревья — «податели», так, похоже, они тут священны наподобие коров в земной Индии; отчего бы им не оказаться хозяевами этого мира?
— Не-е… как классно, что вы сегодня пожаловали! — продолжал радоваться Урей в лесу. — Старший Стро, пока вы здесь, меня освободил от работы в стойлах и от каменотёсного послушания. Говорит: ты, новенький, больше всех балдеешь от тутошнего порядка, вот и просвети гостей…
— А сколько ты уже здесь? И как вы с шерцами уживаетесь?— спрашивал Джо.
— Да второй месяц пошёл… — отвечал Дуг. — У нас тут, брат, разницы нет: хоть ты шерский поп, хоть дикарь с архипелага. Учитель каждому новый язык даёт. Умственный...
Данила хотел было вплотную пристать к бывшему бронепехотинцу на предмет того, кто, в сущности, здесь хозяин и учитель. Но взгляд его сам собой обратился внутрь, и он увидел простую и ясную картинку, — наподобие тех, с помощью которых они общались с Наблюдателем А: человек стоит спиной к дереву, прижавшись затылком к стволу.
— Ох ты… — задохнулся от изумления Урей. — Да ты, старина Дэн, кажись, и высокое общение уже знаешь?!
— Понял теперь? — тихонько шепнула ему Гинневер. — Люди здесь — только гости, так ведь, Дугган? А хозяева — деревья. Я ведь всегда догадывалась, что деревья — существа, а не растения…
— Верно соображаешь, сестрёнка: ещё какие крутые существа! — важно согласился Дуг. — Так вы здесь, что ли, не впервой?
— Да нет, — ответил за всех Данила. — Нас этому в шерском монастыре учили.
— Ну, не всех, положим, — неловко признался Джо.
— То-то я заметил, что чёрным… (Ой, прости меня, Бо! и ты, брат Джо, тоже…) шерцам, значит, легче язык даётся…
— Ежели тебе, простому капралу, дался, — предположил Джо, — то мне-то, лейтенанту, да ещё не совсем белому…
— Ну вот, пришли, однако, — объявил Урей и как-то весь подобрался. — Здравствуй, учитель Бо! Одз, Бо гхат-ом’це…
Они стояли под невысоким, но неимоверно толстым и коренастым деревом, которое, взявшись за руки, они не смогли бы обхватить вчетвером. Листья его были огромны и разлаписты: вроде тополиных, но объединены в гроздья, как листья рябины или акации. Вокруг шершавого ствола, между мощных корней, земля была аккуратно вскопана и проборонена, а на нижних ветвях красовались разноцветные ленты и глиняные колокольчики. С четырёх сторон к дереву вели четыре узеньких дорожки, посыпанные белым песком; они заканчивались крохотными — чтобы только стать — площадочками у самого ствола.
— Теперь вам надо внутри помолчать, — тихо и торжественно проронил Урей. — Становитесь, куда Учитель покажет. Он у вас счас всё спросит и на всё ответит.
Данила посмотрел на вспотевшего разом Джо и покойно прижмурившуюся Гинневер и как-то сразу стал знать: Учитель Бо просит его прислониться спиной к своему стволу с северной стороны; ощущение было знакомое — почти такое же, как при первом знакомстве с Саджесом: захотелось внутренне улыбнуться и раскрыться — без слов, просто будучи самим собой.
Он чувствовал, как в несколько коротких секунд Учитель Бо одним ласковым прикосновением своего древнего сознания впитал то, что видел и знает двенадцатилетний линкер-«ходец», при этом деликатно не касаясь его личной, человеческой информации. Бо выразил (как именно — об этом Данила даже не задумывался) своё почтительное удивление редкостью и ценностью полученного им знания и поинтересовался: что он может открыть гостю из неведомых миров?
Данила стал понимать: Бо — сущность, сходная с силикоидом А, но намного более древняя и существующая не индивидуально, а почти как Сеть Океана-34; когда-то, незапамятные миллионы лет назад нечто необъяснимо-непредставимое (называемое по-разному: демиург, главный Наблюдатель, всеобщее Древо, прагнездо, Бог…) принесло семена пращуров Бо в этот мир, юный и зыбкий, дабы они обустраивали, хранили и готовили его для исполнения дальнейших замыслов демиурга. Бо знает теперь представителей двух человечеств, чьи миры, к несчастью, переполнены разумным злом (это, по крайней мере, Земля и Восток, понял Данила и захотел узнать об этом больше); последнюю формулировку Бо пояснил примерно так: «Угнетение, уничтожение и употребление себе подобных, мыслимые существами как основа и первосущность их природы»; разумное зло само себя обосновывает как необходимый полюс бытия — наряду с добром; на самом же деле в существе и веществе нет ни зла, ни добра: есть лишь путь, движение сущности во временипространстве, более или менее соответствующее природному назначению (эксертции, подумал себе Данила, и вдруг заметил, как просто воспринимать знания в беседе с Бо, и какими дикими философскими чащобами обрастает всё это в переводе на человеческий язык).
Так демиург решил построить мир без зла, выбрав для этого тёплый и цветущий мир, обильный озёрами, реками и ручьями, кишащий хищниками и их жертвами; сначала он наделил молодых особей Древа властью над примитивными нервными центрами животных, и деревья приучили тварей держаться от них подальше (вот почему птицы, насекомые и древолазающие гады со временем эволюционировали примерно поровну в пустынноживущих и земноводных). Но животный мир численно увеличивался в арифметической прогрессии, и деревья (а лишь очень малое их число выросло из семян демиургова Древа, большинство же были самыми обычными) служили пищей травоядным, а тех, в свою очередь, пожирали хищники. Тогда демиургу ничего не оставалось, как вывести из этого мира сухопутных-плотоядных; сообщество Древа, насчитывавшее к тому времени уже несколько миллионов особей, подчинило себе волю животных, и начался великий исход тварей к местам, указанным демиургом (одним из них, понял Данила, и было то горное озеро, близ которого линкеры впервые вошли в этот «мир-эксперимент»). Неисчислимые полчища зверей, спешили тогда к порталам день и ночь, забывая о еде и сне, подобно крысам, зачарованным дудочкой Крысолова, — чтобы выйти на крошечные клочки суши в мире ином и, постепенно пожирая друг друга, исчезнуть, и своими останками скрыть ворота в мир, породивший их.
Миллионы лет сообщество Древа, ставшее единственным доминирующим видом на Окраине, приручало и селекционировало оставшихся водных тварей, дабы они не мутировали в двоякодышащих (лишь редким видам было позволено выйти на сушу: таковы были биверэмы, — овцебобры, смирные и добродушные «шерстяные бегемоты», — они питались только водорослями, тысячелетиями предотвращая вырождение пресных водоёмов в болота, делали себе гнёзда из глины и плавника, и генетически боялись приближаться к любым деревьям выше болотного камыша). Другие обитатели водоёмов продолжали поедать друг друга, но их размеры и численность и теперь строго регулируются Древом, — отчего они совершенно не грозят популяции биверэмов и других симбионтов (союзников-помощников) сообщества.
И лишь несколько десятков лет назад на Окраине появились существа, которые очень скоро вписались в зелёный мир Древа, связанного единой корневой системой, и были настолько разумны, что Древо могло делиться с ними своей силой и знаниями, приняв людей не питомцами-симбионтами, но желанными гостями и со-хозяевами.
История Окраины прошла перед мысленным взором Данилы, как краткое содержание научпоп-фильма без звука, но с толковыми и доходчивыми невидимыми титрами; вслед за этим Учитель Бо показал ему незнакомого белобрысого парня с едва пробивающимися светлыми усиками, в цветастой сетчатой майке и коротких кожаных штанах; это, понял Данила, тот, о ком он хотел узнать, — старший 54-й среднезападной фактории Гилл МакКроук; он медленно ехал верхом на симпатичном мохнатом существе, почти неразличимом за буйной пегой шерстью, а на шее всадника висел старый знакомый орро шедж!
Должно быть, совсем необязательно теперь же искать этого самого МакКроука, подумал Данила, достаточно узнать, — каким образом к нему попал ключ портального входа; но гостю было позволено узнать лишь то, что МакКроук действовал по указанию Учителя 54-й общины Гапа, и что ему пришлось почти полтора года служить встречающим проводником на Лужайке Прибытия, пока редчайший случай не послал ему сержанта Огдена, временно заблудившегося между мирами (последний Даниле был также показан, причём, не лысым, со здоровым цветом лица и совершенно целой рукой; значит, бедняга попал-таки под форт-шилдскую бомбёжку, впрочем, почему же бедняга, если теперь он здесь?), и тогда Арчибальд Огден помимо своей воли оказался порученцем Древа, успевшим исполнить свою миссию всего за несколько часов до своего повторного и окончательного путешествия на Окраину…
Далее Даниле отчего-то совершенно расхотелось задавать вопросы: Бо дал понять ему: никто не знает о том, почему Учитель Гап направил Гилла МакКроука в каньон горного озера за ключом и поручил ему дождаться «возвращенца» Огдена; это, понял Данила, без объяснений.
Но молчание Бо совсем не расстроило его, более того: он сразу же забыл об этом, — потому что Учитель ни с того ни с сего назвал Данилу чем-то вроде «коллеги» и попросил — «в качестве прощального дара» — немного побыть деревом. Как это стало возможным и долго ли продолжалось, — Данила не помнил, он только чувствовал: ему было тогда в точности так, как в первом «птичьем» сне, когда он впервые нашёл «костяной остров» портала…
…Когда линкеры возвратились к фактории в компании растроганного и просветлённого Урея (совсем уже не похожего на прежнего удальца-капрала), старший-22 Сейбалт Стро объявил им о том, что к вечеру начнётся магнитный шторм (обычное дело на Окраине, такое бывает со средней частотой земных дождичков, нынче же ожидается небольшая гроза). Оказалось, жизнь переселецев с Востока — вовсе не стопроцентная идиллия: во время штормов сила тяготения на Окраине увеличивается до двух-трёх земных единиц, иногда на несколько суток, и тогда людям приходится, выгнав овцебобров на болото, залезать в специальные водоёмы, так называемые гравипруфы, а после — привычно восстанавливать помятое и порушенное хозяйство. Так что, посоветовал Стро, гостям стоит немедля направиться к каньону и впредь, прибывая на Окраину, брать с собой какой-нибудь прибор для измерения уровня естественного магнетизма (их-то, местных, когда штормит, так о том предупреждает Учитель…).
И уже в полёте, приближаясь к «озеру портала», Учитель Бо тихонько коснулся Данилина сознания и на прощание сообщил ему: он скоро будет уметь нечто такое, чего не умеет никто. Данила даже не был уверен, что правильно понял одного из Учителей Древа, — что-то вроде «самостоятельно искать линии связи пространств и провешивать по ним порталы»…
До Принихлобского побережья оставалось не более ста миль, когда Кобольд неожиданно скомандовал Джо экстренное торможение и приводнение.
— Есть связь с Арманом, — объявил он по громкой связи. — Второму пилоту готовить приёмный сервер. Команде — в рубку.
— Вот это номер… — озадачился Данила, столкнувшись в коридоре с Гинневер. — Как Голова-то сюда попал?
— Эх ты, ходец-молодец! — не глядя, щёлкнула его по носу Гинни. — Слушал бы внимательно Саджеса: Голова — во Внутреннем Саду, реинтегрировал из Центра походную станцию в полторы тонны, собирается на Окраину…
Старшие линкеры стояли у внешней переборки, а Джо — уже в виртуал-маске — вперился невидяще куда-то поверх иллюминатора; на креслах второго пилота и штурмана он приготовил комплекты для Данилы и Гинневер. Данила, вникая в сервер, успел пробормотать:
— На Окраину… Ещё интереснее. Откуда он там возьмёт электричество?
Но перед глазами его уже был Марк Эрвинович — в профиль, присевший на выдвижной ящик у пульта, в привычных чёрных джинсах и вишнёвой майке с надписью «Сигнал из Центра недвусмысленно прост…»
— Здравствуйте, товарищ Нопфлер! — выпалил Данила.
— Здорово, Данил, — полуулыбнулся Голова. — Энергию я возьму оттуда же, куда улетают из сна твои птицы.
— Буэнос ночес, сеньор Хименес, — коротко поклонилась Гинневер и сняла маску.
— Молодец, Гинни. Мне уже известно, что ты можешь видеть меня и без этого…
— Хелоу, мистер Кинг, сэр! — салютовал Джо.
— Привет, универсальный солдат с неотключаемыми нервными синапсами!
Изображение в Данилиной маске слегка дёрнулось и поплыло: передатчик сервера был всё-таки на приличном расстоянии от «Дза-кана».
— Скажу кратко, — начал Голова. — Ваши эксертции сильно изменились в результате открытия нового мира. Сейчас они настолько слабы и ломки, что мы просто обязаны немедленно отправить вас на Землю. Техникам пришлось менее чем за сутки собрать транслятор. Он ждёт вас прямо в порту. Для этого, собственно, я и предпринял — впервые! — реинтеграцию из Центра.
Ваши великие заслуги в освоении Радуги (так наш друг Рэк предлагает называть отныне нашу систему — теперь уже Семи миров) будут оценены наравне с лучшими линкерами всех времён, — таких, как Данте Алигьери, Джонатан Свифт и Николай Гумилёв. Даже если ваши пути ещё не скоро совпадут со стратегическими задачами Центра, ваше обучение будет продолжаться. Но вам следует быть готовыми к тому, что на Земле это будет гораздо труднее: величина физического смещения вашего мира пока ещё крайне мала. Каждый из вас вскоре по прибытии на родину получит инструкции по совершенствованию своей специализации с учётом земных условий.
Отныне не удивляйтесь тому, что ваша жизнь в корне изменится. Мир ваш очень строг и закрыт, но вы как линкеры будете обеспечены необходимыми средствами и свободой передвижения. Обо всём этом подробнее вы также узнаете на Земле.
Для всех нас крайне важна ваша безопасность, — не только ввиду ваших заслуг, но и в предвидении следующих миссий. Поэтому перед возвращением вы получите и экраны многоконтурной защиты, которые вы не имеете права снимать ни при каких обстоятельствах. Уверен, что вы хорошо запомните мои слова… Данила — особенно.
Джошуа Льюис! Тебе будет особенно трудно остаться в идеальной форме линкера, у тебя впереди — риск, постоянное напряжение, возможны травмы и даже ранения. Но главная твоя задача — не нанести и не пропустить ни одного удара. Береги себя, Воин! (Джо издал невразумительный звук — вроде «ыс-сё-ё…» — и чётко отдал честь.)
Гинневер Раставанара! Вы с родителями должны будете переехать на юг Китая или в Непал, на ваших островах вскоре будет очень неспокойно, — опасности ожидаются как в обществе, так и в природе. Никто не должен знать об особенностях твоего зрения! (Гинневер одновременно побледнела и расцвела пунцовым румянцем, улыбающиеся губы её чуть подрагивали, а глаза стали изумрудно-зелёными.).
Данила Савлук! На твоей родине станет несколько спокойнее, но вы с семьёй также переедете на северо-запад России. Никогда не путешествуй один, но свои умения практикуй только в полном одиночестве. Будь осторожен в своих снах и очень строго отнесись к своим сочинениям (Данила непроизвольно дёрнулся навстречу виртуальному учителю, изображение Марка Эрвиновича сильно поплыло — уже не из-за атмосферных помех).
Что же… (картинка снова чуть размылась и поплыла) я рад, что ошибся, попрощавшись с вами в Центре. Теперь — прощаюсь надолго. И да пребудет с вами Свет!..
Изображение потемнело, сжалось в точку и исчезло в зеленоватой мгле деактивированного монитора.
— Что же, други, собирайте вещички, — пророкотал Кобольд. — Ходу осталось с полчаса. — Огромными ручищами обнял Джо, пробурчав ему что-то вроде «вольно, фендрик!», пожал руку Даниле, оскалясь юмористически (но очень даже по-волчьи), смешавуюся Гинневер поцеловал в ладонь.
Сэдрик О’Ши похлопал по груди Джо, изящно-гибко поклонился Гинневер, а со своим учеником Данилой по обычаю стал спиной к спине.
— Скоро ты пойдёшь по мирам, как по улицам Кемерова, — сказал он на чистом русском. — Сие мне остолбененно нравится.
Саджес попрощался с юными линкерами, как всегда, молча и неподвижно, отчего у них внутри стало вместе и безмятежно-спокойно, и тревожно-радостно; только с Гинневер они соприкоснулись головами и в унисон прошептали друг другу что-то по-шерски.
Рэк плакал навзрыд, нисколечко не смущаясь и, как мальчишка, размазывал влагу по бугроватому морщинистому лицу. Короткими ручками пытался обнять землян за талии и бормотал:
— Я люблю вас, мальчишки вы мои… Сударыня, о-о! преклоняюсь… Вот и горе, вот и счастье! Что это я, старый обломок… Эхх! Корт-амн шедж, дзол’це…
В лобовые иллюминаторы «Дза-кана» уже виден был причал Талахского порта.