– Значит, я все‑таки не совсем пропащий сын? Да, мама? – шутливо спросил он.
– Конечно, Деннис. Просто тебе следует быть более рассудительным.
– О, я буду! И докажу тебе это прямо сейчас. Я хочу сделать выгодное капиталовложение.
– Капиталовложение? – напряглась Стефани.
– Это потрясающая возможность, мама, ей‑богу… Поверь…
Но Стефани оборвала его.
– Ты все это мне уже говорил, – отчетливо и раздельно произнесла она. – Я иногда думаю: может, ты человеческого языка не понимаешь? Ты меня разочаровываешь, Деннис. Все, хватит! Ты свободен, отправляйся домой.
Глаза Стефани пылали гневом.
– Убирайся отсюда! – воскликнула она. – И если ты не извинишься за свое сегодняшнее поведение, я не буду с тобой разговаривать целую неделю!
Удивленный и испуганный неожиданной бурей, Деннис потерял самообладание.
– У тебя столько денег, что ты не знаешь, куда их девать! – завопил он. – С какой стати я должен все время экономить и выклянчивать у тебя каждый цент? Почему Джилли Стюарт только свистнула – и ты тут же была готова отвалить ей пять миллионов, а когда речь заходит о твоем сыне, ты не можешь найти какие‑то поганые двадцать пять тысяч? Похоже, из тебя можно выудить деньги только под дулом пистолета… или если убить твоего любовничка!
– Деннис!
Он вздрогнул от ее крика, словно от удара хлыстом.
– Ты на каждом шагу подтверждаешь мое нелестное мнение о тебе. Я не собираюсь с тобой воевать и не хочу, чтобы ты говорил глупости и потом раскаивался. Ты…
В двойную дверь, соединявшую приемную Стефани с соседним кабинетом, тихонько постучали, и Билл просунул голову в дверь.
– Три часа, Стеф, – он прямо‑таки сиял.
«Что приспичило этому дураку?» – в ярости подумал Деннис.
|
|
Внезапно Билл почувствовал неладное.
– Я, наверное, не вовремя? – смущенно пробормотал он.
– О нет, что ты?!
Деннис невольно восхитился маминым самообладанием.
– Сегодня великий день, мне хотелось, чтобы все порадовались, – сказал Билл.
– Да, денек что надо.
Билл не мог скрыть счастливой улыбки, идя вместе со Стефани в свой кабинет.
– Разреши представить тебе… моего блудного сына. За письменным столом стояла Рина, жена Билла, а рядом с ней…
– Том?! – воскликнула Стефани.
Высокий курчавый молодой человек довольно рассмеялся в ответ.
– Просто не верится! Клянусь, ты был на фут ниже, когда уезжал… А как ты удивительно одет?!
– О, это сущее несчастье! – согласился Билл, наслаждаясь волнением Стефани и смущением Тома. – Пошлешь человека учиться в Америку, а он приедет, вырядившись словно настоящий янки.
– Прошу прощения, Рина. Меня настолько потряс ваш взрослый сын, что я даже не поздоровалась, – извинилась Стефани, горячо целуя добродушную женщину. – Ты, наверное, страшно рада, что он вернулся?
– Да, – кивнула Рина. – И надеюсь, он теперь не уедет.
– Насчет этого не беспокойся! – Том взял ее руку и ласково пожал. – Теперь я буду настоящим, исконным австралийцем. За несколько лет, проведенных в Гарварде, из меня вовсе не выветрился дух патриотизма!
– Привет! – Показавшийся в дверях Деннис смотрел на кучку людей у стола. Стефани собралась с силами и выразительно поглядела на него в ответ.
«Я хочу, чтобы ты вошел сюда как воспитанный человек и вел себя прилично», – мысленно приказала она своему непослушному сыну.
|
|
Деннис понял ее выразительный взгляд.
– Рад тебя видеть, – сказал он, протягивая Тому руку.
– Ну, как тебе Гарвард, Том? – спросила Стефани.
– Отлично… просто потрясающе! Но мне хочется не только говорить о бизнесе, а и заниматься им.
Стефани улыбнулась:
– А где ты намерен реализовать свои планы?
– Ну, у меня есть пара предложений.
– Представляю… Но я уверена, что мы их все переплюнем.
Том внимательно посмотрел на нее.
– Мне кажется, я вас не совсем понимаю.
Стефани улыбнулась еще шире, а Билл чуть не лопнул от восторга.
– Почему бы тебе не поработать на меня, Том? Ей‑богу, мне сейчас очень нужна помощь.
Том растерялся:
– Вы серьезно? Папа мне ничего такого не говорил. И потом… мне не хотелось бы выезжать за счет родственных связей.
– Человек, получивший такие прекрасные оценки на экзаменах, не должен волноваться о подобных вещах. И не думай, это все не синекура. Мы с твоим отцом зададим тебе жару!
Том уловил шутливые нотки в ее счастливом голосе, рассмеялся и облегченно вздохнул:
– Я… О боже, просто слов не нахожу, так я рад!
– Поздравляю, Том! – восторженно воскликнула Рина.
Билл хлопнул сына по спине, а Стефани скрепила договор ласковым поцелуем.
Только Деннис не был настроен на ласковый лад.
– Здорово у тебя получилось, Том! – с язвительной любезностью сказал он. – Добро пожаловать в нашу компанию. Рады тебя видеть в «Харпер майнинг».
Стефани в очередной раз стало неловко за своего невоспитанного сына. Но даже если Том и почувствовал скрытую угрозу, прозвучавшую в словах Денниса – так самец предупреждает противника, вторгшегося на его территорию, – он из вежливости не подал виду.
|
|
Консерватория – одно из самых восхитительных зданий Сиднея. Построенное давным‑давно первыми поселенцами, оно напоминает миниатюрный средневековый замок с зубчатыми стенами, бойницами, главной башней. А навес над входом как две капли воды похож на подъемный мост. Лишь две одинаковые пальмы, растущие по обе стороны от башен, говорят о тропиках.
Однако Сара уже не могла наслаждаться архитектурными красотами. За годы занятий в консерватории, в избранном обществе будущих австралийских музыкантов ее страсть к музыке несколько поутихла. Сара была слишком честной и не тешила себя надеждами, что она так же талантлива, как и ее сокурсники. В отличие от Денниса, жившего в мире юношеских фантазий, Сара была не по возрасту разумной. Быстро научившись разбираться в жизни и критически оценивать свои способности, она была вынуждена признать, что не обладает необходимыми качествами для завершения музыкального образования.
Это было болезненное решение, и она долго о нем не рассказывала. Ведь Сара возлагала такие надежды на музыкальную карьеру!
«Кем я стану? – раздумывала она. – Я же ничего другого не умею!»
Подобно многим девушкам, Сара недооценивала свои внешние данные. Окружающим казалось, что она намеренно прячет выразительные карие глаза под тяжелыми веками или крупными завитками густых волос. Сара стеснялась своего роста и неуклюже сутулилась, чтобы казаться пониже. Стефани перепробовала все, что только можно: и занятия спортом, и общение с одним аристократическим французским семейством, но Сара по‑прежнему страдала комплексом неполноценности, от которого она то ли не могла, то ли не желала избавиться. Лишь на концертах Сара чувствовала себя свободно, естественно, раскованно. И даже это она утратила, потеряв веру в свои способности.
Сара все больше утверждалась в мысли о том, что, пока не поздно, ей нужно добровольно отказаться от музыки, а потом будет еще больнее. Она прекрасно понимала, что это значит для Стефани. Мать была очень музыкальной и в своем одиноком детстве обожала играть на пианино и слушать музыку. Сара подозревала, что если бы не особенности воспитания Стефани и не ее болезненная застенчивость в юном возрасте, она сама мечтала бы стать пианисткой. Стефани поощряла талант Сары, нередко часами играла с ней в четыре руки и на каждом этапе обучения подбирала ей великолепных педагогов. Сара боялась, что, если она теперь поставит крест на своей карьере, мать воспримет ее поступок как плевок в лицо.
Однако делать нечего… Сара упрямо закусила нижнюю губу и засуетилась, торопясь покинуть консерваторию в конце очередной рабочей недели, потраченной, как ей казалось, впустую. Она так глубоко задумалась, что чуть не налетела на Джилли.
– Сара! Какой приятный сюрприз! – защебетала Джилли, которая уже битый час слонялась неподалеку (она позвонила в Эдем, и ей сказали, где можно найти Сару).
– Привет, Джилли! Что ты тут делаешь?
– О, я только что была в конторе у Филипа, – беззаботно ответила Джилли, махнув рукой в сторону Маккуори‑стрит. Как она и предполагала, имя ее бывшего мужа тут же привлекло Сарино внимание.
– В конторе Филипа? А как… как у него дела? – Сара понятия не имела, что они встречаются.
– Прекрасно. Слушай, у тебя есть время? Давай попьем кофейку, поболтаем.
И, подхватив Сару под руку, Джилли повлекла ее в ближайшую кофейню. Ей не пришлось долго добиваться свой цели, она умело вытянула из Сары нужные сведения. Джилли очень интересовало, как живут обитатели Эдема после ее отъезда. Сара слишком доверяла Джилли, ей и в голову не приходило, что та использует ее как источник информации. Не понимала она и того, что Джилли нарочно передает с ней кое‑какие сведения, рассчитывая расстревожить Стефани и еще больше усугубить ее чувство вины. Подобные встречи – не важно, случайные или подстроенные – были важной составной частью коварного плана, и Джилли могла пойти на все, лишь бы сохранить свое влияние на Сару.
– …Так что теперь, когда у мамы есть Том Макмастер, она будет бороться с Джейком Сандерсом его собственными методами. Мама говорит, Том прекрасный парень и он будет ее секретным оружием. Я его еще не видела, но если он хотя бы наполовину оправдывает то, что о нем рассказывают, то Сандерсу не поздоровится. Ты так не считаешь?
– О да, – задумчиво протянула Джилли.
Вот, значит, какие новости?! Джейк будет рад это услышать. Она сегодня же ему все расскажет. Это прекрасный повод для встречи. Джилли была втайне разочарована тем, что Джейк не попытался с ней связаться под каким‑нибудь предлогом.
Добившись своего, Джилли была не прочь прикинуться добренькой тетушкой.
– А как у тебя, Сэсс, дела с музыкой? – спросила она, глядя на девушку искренними глазами.
Сара мгновенно сникла.
– Отвратительно, – мрачно сказала она. – У меня нет таланта, Джилли. Я всего лишь посредственность. Мама, правда, никогда этого не признавала. Она считает, что раз я могу более или менее сносно сыграть какой‑нибудь мотив, то из меня выйдет пианистка. Но я не стану музыкантшей, вот ведь в чем дело!
– А Стефани очень расстроится, если ты бросишь музыку? – В богатом на выдумки мозгу Джилли родилась еще одна прекрасная идея.
– Боюсь, она будет очень переживать, – медленно ответила Сара.
– Но все равно это не может долго продолжаться! Я же вижу, чего это тебе стоит. – Джилли порывисто схватила Сару за руку, выражая свое сочувствие. – Ты ей сказала?
– Я пыталась.
– А вместо тебя с ней никто не может поговорить?
– Нет, – уныло отозвалась Сара, – некому.
– Просто не, верится! – осторожно прощупывая почву, пробормотала Джилли. – У тебя что, нет друзей?
– Ну, я в хороших отношениях с девочками. Но из‑за того, что моя мать Стефани Харпер, я как‑то выпадаю из общей компании. Знаешь, когда все выходят с лекции, но только я отправляюсь домой, в особняк, на лимузине с шофером, трудно чувствовать себя на равных с остальными.
– А как насчет мальчиков? Сара поджала губы:
– А, все то же самое. Они держатся подальше от юной мисс Денежный Мешок – так они меня прозвали. Я проучилась до девятнадцати лет в интернате для девочек и толком не знаю, как вести себя с мальчиками.
«Выходит, она все еще девственница?! – мелькнуло в голове у Джилли, и она чуть не расхохоталась. – В наше‑то время, да в ее возрасте?! Умора!»
Джилли перехватила Сарин взгляд и поспешно изобразила на лице сочувственную улыбку.
– Может, Стефани будет легче смириться, если ты предложишь что‑нибудь взамен? У тебя нет никаких соображений насчет того, чем бы тебе хотелось заняться?
Сара покраснела до корней волос (что ей совсем не шло), и Джилли тут же поняла, что попала в точку.
– Кем бы хотела стать, – продолжала она, – если бы тебе предоставили право выбора?
– Ну… – Сара опустила глаза и посмотрела на свои руки. – Это, конечно, глупо… и мне очень стыдно… разве это сравнится с музыкой?.. Но меня всегда тянуло в мир моды.
– Моды? – ахнула Джилли, и ее глаза засверкали.
– Я знаю, мои слова звучат легкомысленно, но я всегда вела себя чересчур серьезно. И состарилась раньше времени! Ничего не могу с собой поделать, мне ужасно хотелось бы заняться тем, что не имеет какого‑то глубокого смысла, а существует просто благодаря людскому тщеславию и любви к роскоши.
– Но тогда почему ты не попробуешь?
Сара усмехнулась:
– Мама воспринимает это в штыки! Да она даже разговаривать на такие темы не станет. Тут и спорить не о чем.
– Нет, есть о чем, если ты действительно этого хочешь, – Джилли вела наступление очень осторожно. – Я, наверное, мало чему в жизни научилась, но знаю, что борьба всегда оправдана, если ты знаешь, к чему стремишься. Пора перестать угождать другим, надо выяснить, как ты сама хочешь устроить свою жизнь.
Джилли помолчала, решив, что сказала достаточно, и мотор заработал. Сара сидела в глубокой задумчивости, жадно впитывая каждое слово собеседницы. Джилли инстинктивно почувствовала, что ей следует остановиться.
– Я должна идти, моя дорогая, – беспечно сказала она. – Но… ты ведь подумаешь над моими словами, да? И помни, если тебе захочется это по‑дружески с кем‑нибудь обсудить, я всегда к твоим услугам. Только позвони!
Как и большинство мужчин, заботящихся о красоте своего тела, Джейк придавал огромное значение регулярному массажу. Он считал, что массаж прекрасно снимает напряжение и тонизирует мышцы. В конце каждого сеанса он ощущал приятное покалывание во всем теле и прилив свежих сил. Едва появившись в Сиднее, Джейк тут же нашел себе массажистку. Ничто не могло заменить услуг первоклассной массажистки, ловкой, искусной, сдержанной. И по пояс обнаженной!
Джейк лежал на животе, закрыв глаза, и наслаждался прикосновениями маленьких пальчиков Пик Сан Ву. Ему не нужно было оборачиваться, чтобы поглядеть на нее. Он и так прекрасно представлял себе эту девушку. Вообще‑то Джейк предпочитал стройных, спортивного вида женщин, употребляющих яркий макияж. Но Пикси – так он прозвал массажистку – была миниатюрной, с черными как смоль волосами, ясными, лучистыми глазами и такой золотистой кожей, что, казалось, она подсвечивалась изнутри.
«Пикси – маленькое сокровище», – думал Джейк.
А какая у нее грудь! Досыта налюбовавшись прелестными очертаниями ее тела, атласной кожей, чувственными, сулящими столько наслаждений бутонами сосков, Джейк получал больше удовольствия, чем иные мужчины во время соития.
– Пожалуйста, повернитесь, мистах Сандах.
Джейк, пряча улыбку, перевернулся на спину. Пик‑си прекрасно владела австралийским диалектом. Однажды он слышал, как она, стоя у входа в гостиницу, орала на таксиста, который пытался содрать с нее втридорога за поездку из Чайнатауна в «Риджент».
– Не пытайся меня надуть, козел! – пронзительно верещала Пикси. – Я что, по‑твоему, только что на свет родилась?
Однако, общаясь с клиентами, Пикси профессионально играла роль кроткой, покорной дочери Востока. Джейк считал, что это придавало всей ситуации особую пикантность.
Он откинулся назад и открыл глаза. Утреннее солнце игриво плясало на блестящей коже Пикси, которая ни минуты не стояла без движения. Сосредоточенно наморщив лоб, она наклонилась над ним и принялась обеими руками разминать ему плечи. Джейк лениво поднял голову и схватил губами ее маленький малиновый сосок.
В этот момент открылась входная дверь и в квартиру вошла Касси.
«Надо будет отобрать у нее ключ», – подумал Джейк.
Касси моментально поняла, что происходит. Потрясенная, испуганная, она застыла на пороге, не в силах вымолвить ни слова.
– Привет, Касси! – спокойно сказал Джейк. – О'кэй, Пикси, на сегодня достаточно. Большое спасибо.
Нисколько не смутившись, Пикси неторопливо надела футболку, пригладила волосы и собрала свои вещи.
– Гонорар прежний, мистах Сандах, – тоненько пропищала она, отвесила ему глубокий поклон и, намеренно игнорируя Касси, горделиво выплыла из комнаты, держась при своем миниатюрном росте – всего пять футов! – с поразительным, истинно королевским достоинством. Касси молча проводила ее взглядом. Ее воинственный пыл мигом угас. Какие у нее могут быть претензии? Джейк не обязан хранить ей верность, он никогда ничего не обещал. Касси горестно ссутулилась.
Джейк следил за ней, забавляясь от души.
– Надеюсь, ты не станешь, как провинциалка, устраивать скандал из‑за обычных услуг массажистки? – спросил он.
– Наверно, я… я пришла не вовремя.
– Но я все равно рад тебя видеть, милая, – Джейк встал и, обвязав вокруг пояса полотенце, поцеловал Касси.
Однако она смотрела по‑прежнему напряженно и недружелюбно.
– Я надеюсь, ты не слишком расслабился со своей желтолицей красоткой? – злобно буркнула Касси. – Тебе нужно собраться с силами для борьбы с «Харпер майнинг».
– И с ее президентом.
Встреча со Стефани не выходила у Джейка из головы, из‑за этого он потерял покой. Касси вспыхнула:
– Ты лучше занимайся компанией, Джейк, хорошо? У нее с личной жизнью все в порядке.
– Так всегда говорят. До поры до времени…
– Тебе что, охота с ней переспать?
Джейк вздохнул:
– Касси, опять ты со своей варварской туземной прямотой?
– Почему ты так себя ведешь, Джейк? – снова вскипела Касси. – Тебе, видимо, хочется сравняться с Казановой, да?
Но Джейк отнесся к последним словам совершенно серьезно и тем самым слегка охладил пыл своей возлюбленной.
– О честолюбие, – задумчиво молвил он. – Боюсь, это всепоглощающая страсть. Я хочу… всего!
– Ну а я… я больше ничего не хочу, – Касси покраснела. Казалось, она вот‑вот заплачет. – Я чувствую себя подлой лгуньей, шпионкой, которая вечно все вынюхивает и всюду сует свой нос.
Джейк широко распахнул голубые глаза и с насмешливо‑невинным видом посмотрел на девушку.
– Но у тебя так прекрасно получается, любовь моя! Ты настоящая Мата Хари. Что бы я без тебя делал?
Улучив момент, он опять подступил к Касси и обнял ее. Касси невольно обмякла.
– Ну‑ну, Касси, – прошептал Джейк. – Ты очаровательна и прекрасно это знаешь. Нам с тобой было хорошо, правда?
Джейк ласково подвел ее к кровати и сел рядом. Касси положили голову ему на плечо.
– О, Джейк!.. Что со мной будет, если они узнают?
– Ничего хорошего, сплошной кошмар, – Джейк был противником того, чтобы обманывать женщин. Он хотел, чтобы они трезво смотрели на вещи и храбро бросали вызов судьбе, а не тешили себя иллюзиями.
– О нет, – Касси говорила так тихо, что Джейку пришлось вытянуть шею, иначе он ничего не слышал. – Кошмар случился тогда, когда я в тебя влюбилась.
– Касси, ты можешь уйти, и мы никогда больше не увидимся. Ты хочешь этого?
– Нет.
– Тогда не надо портить наши отношения. Лучше скажи, когда ты должна возвращаться к Харперам? – Он поцеловал Касси в шею и пощекотал языком ухо.
– Примерно через час. – О боже, почему он так ее воспламеняет?
– Давай не будем терять времени, ладно? Раз уж я по твоей милости лишился услуг бесценной Пик Сан Ву, то приличия требуют, чтобы ты возместила ущерб, нанесенный моей нервной системе, страдающей от страшного перенапряжения. Ну что, начнем?
Все лошади любят скакать на рассвете, когда воздух свеж и еще не отравлен выхлопными газами, а на траве сверкает утренняя роса. Лошадь Стефани нетерпеливо неслась вперед по грязной тропинке, огибая небольшое озерцо, спокойно поблескивающее в лучах летнего солнца. Проводя столько времени в городе, Стефани не могла много кататься верхом, как она делала в старом Эдеме. Там, в глуши, она вволю ездила по окрестностям и знала каждую тропинку, каждую гевею, каждую стайку кенгуру. И ее единственным спутником был большой черный жеребец Кинг.
«Другого такого коня у меня не будет, – подумала Стефани. – Он был моим единственным настоящим другом детства, единственным существом мужского пола, которому я доверяла, пока не встретила Дэна».
Благородному животному, по‑прежнему горделивому, черному, как Люцифер, скоро должно было исполниться тридцать лет, и его препроводили на почетную пенсию. Теперь, когда Стефани хотелось помчаться галопом, чтобы развеять заботы и вдохнуть жизнь полной грудью, она, смилостивясь над старичком Кингом, брала кобылку помоложе.
Стефани любовно потрепала по атласной шее Тоску – светло‑серую лошадь с густой белой гривой. Животное запрядало чуткими ушами и, повернув голову, понюхало сапог хозяйки. Потом лошадь с готовностью выпрямилась и вся подобралась.
– Извини, малышка, – вздохнула Стефани. – Но придется немного подождать. Мне нужно подумать. Давай еще немножко пройдем шагом, хорошо?
А подумать Стефани было о чем. С тех пор как Джилли вышла на свободу и было найдено завещание Макса, перевернувшее вверх тормашками весь тщательно обустроенный мир Стефани, прошел не один день и даже не одна неделя. Мир этот рухнул так быстро, словно был сделан из папиросной бумаги и щепок. Впервые в жизни Стефани поссорилась с Сарой, которая наконец отважилась сказать ей, что решила бросить музыку, но не предложила ничего взамен. Деннис то угрюмо молчал, то безобразно грубил, а порой Стефани замечала на его лице понимающую улыбку, и это бесило ее еще больше. Когда же Стефани подумала о Джилли, ее сердце екнуло. Эта проблема была по‑прежнему не решена. Стефани припомнила их последнюю встречу, когда она осмелилась отправиться к Джилли в ее убежище в Роксе.
– Ты не можешь здесь оставаться! – убеждала она Джилли, придя в ужас от захудалой, унылой гостиницы. – Я вот что подумала насчет денег… Ты была права, не должно быть никаких условий. В общем, деньги твои, безоговорочно. Я хочу, чтобы ты была счастлива.
– Разве этим меня осчастливишь? Даже такой суммой… Под каким бы предлогом ты ни всучила мне свои деньги, они все равно не будут моими. Ты же от меня откупаешься! Неужели непонятно?
Стефани вконец растерялась.
– А ты… ты не хочешь вернуться в Эдем? У тебя там есть своя комната, ты ее в любой момент можешь занять.
– Слишком поздно. Я никогда не буду там чувствовать себя как дома. Так что отправляйся к своему мужу и детям. Ты мне ничего не можешь дать.
А когда Стефани собралась уходить, Джилли окончательно ее добила словами, которые Стефани никак не могла потом выбросить из головы:
– Ты просто хочешь обрести душевное равновесие, а я не желаю, чтобы ты за мой счет успокаивала свою больную совесть, Стефани Харпер!
Стефани заерзала в седле, вспомнив злобное выражение, которое появилось на лице Джилли, когда она произносила эти слова. Джилли клокотала от ненависти. Но Стефани не верилось, что Джилли говорила искренне. Любая женщина, несчастная, нелюбимая, чувствовала бы на ее месте то же самое.
«Надо еще раз попытаться, – решила Стефани, – попробовать найти к ней подход».
«Найти подход? – мелькнула предательская мыслишка. – Неужели она правильно угадала, что тебя мучит совесть?»
Стефани вздрогнула, не в силах остановить внезапный поток воспоминаний, давних впечатлений и образов. Мало‑помалу из них сложилась картина прошлого. Стефани всегда была богаче Джилли. Причем не только в материальном плане, хотя и это сыграло огромную роль в формировании ее характера, воспитании благородства, щедрости. Нет, Стефани была буквально во всем богаче Джилли. Лишившись матери и живя с отцом, который совсем ею не занимался, Стефани не привыкла считать себя счастливой. Но теперь, впервые сравнив свою жизнь с жизнью Джилли, она поняла, что во всем превосходила ее.
Да и теперь у нее было все: двое детей, любовь прекрасного человека, работа, уважение и дружба всех, кто ее знал. У Джилли же ничего этого не было. Куда бы она ни обратилась, ее все будут считать уголовницей, она вечно будет ходить с этим клеймом.
«Неудивительно, что я чувствую себя виноватой, – внезапно осознала Стефани. – А может, все еще серьезней? Может, я пытаюсь ее подкупить из суеверного страха, боясь, что если я пожадничаю, то вообще все потеряю, как в сказках? Или это награда за услугу, которую она мне оказала? Ведь взяв ружье и выстрелив в Грега Марсдена, Джилли спасла мне жизнь и избавила меня от подлого злодея мужа».
«Сейчас же отбрось эти мысли! – гневно приказала она себе. – Ты должна начать все сначала и помочь сделать это Джилли. Ты должна верить, что она готова начать новую жизнь».
Стефани вздохнула.
Что же делать? Можно ли залечить былые раны, сбросить груз предательства, ненависти и смерти, отягощающий их прошлое? Если выход и существует, то она не в состоянии его найти, ее мозг слишком утомлен. Стефани так долго ломала над этим голову, что совершенно измучилась. И все равно ничего не придумала!
«Столько недовольных родственников на меня одну! – грустно сказала себе Стефани. – Только Дэн – счастливое исключение. Он единственная непоколебимая скала в этой разбушевавшейся стихии. Хотя и с ним не все так радужно…» Стефани была так поглощена борьбой за акции «Харпер майнинг», спорами с Сарой, запоздало‑ребяческими выходками Денниса… Она по целым неделям не обращала внимания на Дэна. Что, если он тоже отдалился от нее?
Стефани содрогнулась и поежилась от страха. Потерять любовь Дэна… Она не вынесет этого. Стефани решила пустить лошадь рысью.
– Давай‑ка проветримся, малышка, – сказала она. – Пора отогнать все дурные мысли.
Лошадь тут же поскакала бодрым галопом. Покачиваясь в такт ее движениям, Стефани развеяла по ветру свои тревоги.
Стоявший на холме у самого горизонта всадник внимательно наблюдал за Стефани, которая стрелой неслась по траве. Джейк пятое утро поджидал ее, и наконец его терпение было вознаграждено.
– Но, пошел, дурачок! – обратился он к коню и хлопнул его по крупу.
Мерин неохотно тронулся с места. Джейк терпеть не мог брать лошадей напрокат, он всегда покупал только самых дорогих жеребцов. Но сейчас у него не было выбора… ведь он хотел как бы случайно встретиться со Стефани Харпер во внерабочее время.
Стефани издалека заметила направляющегося к ней наездника и замедлила ход, чтобы не напугать чужую лошадь, несясь на нее во весь опор. Но едва она узнала Джейка Сандерса, от ее учтивости не осталось и следа.
– Мисс Харпер! Какой приятный сюрприз! – Белые зубы Сандерса ослепительно сверкнули.
– Нечего со мной играть в игрушки, мистер Сандерс! – заявила Стефани. – Я желаю насладиться прогулкой в одиночестве.
– Уверяю вас, вы ошибаетесь, – ухмыльнулся Сандерс. – Это случайное совпадение.
– Ну, если это случайное совпадение, тогда я – Мэй Уест!
– Поверьте, я не собирался нарушать ваш покой.
– А для чего вы явились?
– Я хотел как следует изучить… м‑м… какое бы слово тут подобрать… свою соперницу.
Стефани заклокотала от ярости, услышав его томный, задушевный голос. Он улыбнулся, глядя на нее с победным видом. Это уж ни в какие ворота не лезло! Она отвела глаза, избегая его пронзительного взгляда, и уставилась на длинные пальцы Джейка, державшие поводья. Но поняла, что пальцы тоже чарующе привлекательны.
– Какой прелестный день, – прошептал Джейк. – Почему бы нам не отбросить наши разногласия и не насладиться им вместе?
– Вместе? Позвольте заметить, мистер Сандерс, – Стефани язвительно подчеркнула его имя, – что ваш оптимизм меня умиляет… правда, нахальства у вас еще больше. Счастливо оставаться!
И, подняв лошадь на дыбы, Стефани рванула с места в карьер и вихрем помчалась по тропинке.
Джейк не колебался ни секунды. Такой человек, как он, просто не мог оставить брошенный ему вызов без ответа. Он грубо пришпорил коня. Но разве он мог догнать маленькую Тоску, которая обогнала, сверкая чистенькими копытами, не одного паршивого жеребца! Несмотря на все потуги Джейка, Стефани уже опередила его примерно на милю, направляясь к конюшне. Кобылка легко неслась домой. Поравнявшись с первыми строениями, она начала замедлять ход. И тут тишину прорезал грохот выстрела. Окаменев от ужаса, не веря своим глазам, Джейк беспомощно смотрел, как Тоска, издав отчаянный предсмертный крик, резко остановилась, а потом вместе с всадницей плавно, словно при замедленной съемке, опустилась на землю.
Глава девятая
Если Джоанна Рэнделл когда‑нибудь и запирала входную дверь в Дом моделей «Тара» и отправлялась спокойно домой, как все прочие работающие женщины, никто из ее соседей на Ливерпуль‑Лейн, в фешенебельном квартале, расположенном в самом центре Сиднея, об этом не подозревал. Когда мусорщики приходили рано утром выгребать из баков отбросы, а почтальон отправлялся разносить почту, Джоанна уже сидела за письменным столом в своем кабинете или хлопотала в магазине. Уходила же она с работы, когда даже самые стойкие ночные пташки с Кинг‑Кросс, неподалеку от ее салона, считали, что пора на боковую. Бизнес целиком и полностью держался на Джоанне, и она это знала. Занимаясь творчеством, руководя, отдавая приказания, а когда надо и прикрикивая на своих подчиненных, Джоанна умудрялась побывать одновременно в десятке мест. Ее энергия и зычный голос заполняли буквально каждый уголок здания.
Стоявшая на тротуаре Сара услышала оживленный гул голосов, доносившийся из салона Джоанны, и ее вдруг пробрал озноб, хотя полуденное солнце припекало очень сильно. Руки стали липкими, живот подвело. Сара поняла, что еще чуть‑чуть, и она не выдержит, кинется наутек. Собрав все свое мужество, она распрямила плечи и вошла.