-Типичный папа, - сказала Джинни, качая головой и отправляясь по коридору. – Швы… тоже мне…
-Ну знаешь, с немагическими ранами они действительно хорошо работают, - объективно сказала Гермиона. – Полагаю, что-то в яде той змеи их растворяет или что-то в этом роде…. интересно, где буфет?
-Пятый этаж, - сказал Гарри, вспомнив плакат над столом приёмной ведьмы.
Они прошли по коридору через двойные двери и нашли шаткую лестницу – тоже с портретами брутальных на вид целителей. Пока они по ней поднимались, разные целители звали их, ставя им странные диагнозы и предлагая ужасные лекарства. Рон всерьёз обиделся, когда средневековый колдун крикнул, что у него явно запущенный случай гнойной сыпи.
-А что это вообще такое? – сердито спросил он целителя, который пробежал за ним ещё по шести портретам, расталкивая их обитателей.
-Это же самое тяжёлое из заболеваний кожи, юный господин, которое сделает вас рябым и ещё более страшным, чем сейчас…
-Ты кого страшным назвал! – сказал Рон, у которого краснели уши.
-Единственное средство – взять печень жабы, крепко обвязать её вокруг горла, в полнолуние встать голым в бочку с глазами угрей…
-У меня нет гнойной сыпи!
-А как же эти неприятные пятна у вас на лице, юный господин…
-Это веснушки! – яростно сказал Рон. – Уйди уже на свой портрет и оставь меня в покое!
Он развернулся к друзьям, которые изо всех сил сохраняли невозмутимые лица.
-Это какой этаж?
-По-моему, это пятый, - сказала Гермиона.
-Не, это четвёртый, - сказал Гарри, - ещё один…
Но, шагнув на площадку, он резко остановился, уставившись в маленькое окно, вставленное в двойные двери, которые вели в коридор, подписанный урон от заклинаний. На них всех глядел мужчина, прижавший нос к стеклу. У него были волнистые светлые волосы, ярко-голубые глаза и широкая рассеянная улыбка, показывавшая ослепительно белые зубы.
-Блин! – сказал Рон, тоже уставившись на этого мужчину.
-О Господи, - сказала вдруг Гермиона, затаившая дыхание. – Профессор Локхарт!
Их бывший учитель защиты от тёмных искусств в длинном сиреневом халате открыл двери и подошёл к ним.
-Ну, всем привет! – сказал он. – Полагаю, хотите мой автограф, да?
-Не сильно изменился, а? – шепнул Гарри Джинни, которая широко улыбнулась.
-Ээ – как вы, профессор? – сказал Рон немного виновато. Именно несработавшая палочка Рона так сильно повредила память профессора Локхарта, что он вообще сюда попал, хотя, так как Локхарт в тот момент пытался полностью стереть память Гарри и Рону, симпатия Гарри была ограниченной.
-Спасибо, мне вообще-то очень хорошо! – восторженно сказал Локхарт, вытаскивая из кармана довольно потрёпанное павлинье перо. – Так, сколько автографов вы хотите? Знаете, я теперь умею писать письменными буквами!
-Ээ – спасибо, сейчас мы не хотим, - сказал Рон, подняв брови, а Гарри спросил:
-Профессор, почему вы бродите по коридорам? Вам не надо быть в палате?
Улыбка медленно исчезла с лица Локхарта. Несколько мгновений он в упор глазел на Гарри, потом сказал:
-Мы не встречались?
-Ээ… ага, встречались, - сказал Гарри. – Вы раньше учили нас в Хогвартсе, помните?
-Учил? – чуть нерешительно повторил Локхарт. – Я? Правда?
А потом улыбка вновь появилась на его лице так внезапно, что это было довольно тревожно.
-Полагаю, научил вас всему, что знаете, не так ли? Ну тогда как насчёт тех автографов? Может, сразу дюжину, чтобы вы могли раздать их всем своим дружкам и никто не остался за бортом!
Но тут как раз из двери в дальнем конце коридора высунулась голова и раздался голос:
-Гилдерой, озорник, куда ты удрал?
В коридор торопливо вышла заботливого вида целительница с венком из мишуры в волосах, тепло улыбавшаяся Гарри и остальным.
-О, Гилдерой, у тебя посетители! Как прекрасно, да ещё и в день Рождества! Знаете, у него никогда не бывает посетителей, бедняжка, и я не могу понять, почему, он такой милашка, а?
-Мы занимаемся автографами! – с очередной сияющей улыбкой сказал Локхарт целительнице. – Они хотят очень много, отказ не примут! Только я надеюсь, что у нас хватит фотографий!
-Послушайте его, - сказала целительница, беря руку Локхарта и с обожанием улыбаясь ему, как будто он был развитым не по годам двухлетним ребёнком. – Он несколько лет назад был довольно хорошо известен; мы очень надеемся, что эта любовь к раздаче автографов – признак, что его память, возможно, частично возвращается. Вы не отойдёте? Понимаете, он в закрытой палате, он, наверное, улизнул, пока я вносила рождественские подарки, дверь обычно держат запертой… не то чтобы он был опасен! Но, - она понизила голос до шёпота, - но видит Бог, он немного опасен для себя…. Понимаете, не знает, кто он, уходит и не может вспомнить, как вернуться…. С вашей стороны действительно мило, что вы пришли его навестить…
-Ээ, - сказал Рон, безнадёжно указывая на верхний этаж, - на самом деле мы просто – ээ…
Но целительница с надеждой улыбалась ему, и слабый шёпот Рона «собирались попить чай» умолк. Они с довольно безнадёжным видом переглянулись, а потом пошли за Локхартом и его целительницей по коридору.
-Давайте не будем оставаться надолго, - тихо сказал Рон.
Целительница направила палочку на дверь палаты Януса Тики и шепнула: «Алохомора». Дверь распахнулась, и она повела их внутрь, крепко держа руку Гилдероя до тех пор, пока не усадила его в кресло рядом с его кроватью.
-Это наша палата для долгосрочных больных, - тихим голосом сообщила она Гарри, Рону, Гермионе и Джинни. – Понимаете, у кого необратимый урон от заклинаний. Конечно, с усиленными лекарственными зельями, чарами и небольшой долей удачи мы можем вызвать какие-то улучшения…. Гилдерой, кажется, начинает чувствовать себя как раньше, и у мистера Боуда мы увидели реальное улучшение, кажется, к нему очень быстро возвращается способность говорить, хотя ни на одном из известных нам языков он пока не говорил…. Ну, я должна закончить раздачу рождественских подарков, оставлю вас поболтать….
Гарри огляделся; в этой палате были безошибочные признаки того, что она для своих обитателей – постоянный дом. Вокруг их кроватей было намного больше личных вещей, чем в палате мистера Уизли; например, стена вокруг изголовья Гилдероя была увешана его собственными фотографиями, которые все зубасто улыбались и махали новым прибывшим. Многие из них он подписал сам себе детскими печатными буквами. Как только целительница расположила его в кресле, Гилдерой подтянул к себе свежую стопку фотографий, схватил перо и начал их лихорадочно подписывать.
-Можешь положить их в конверты, - сказал он Джинни, бросая ей на колени одну фотографию за другой, когда заканчивал с ними. – А знаете, меня не забыли, да, я всё ещё получаю очень много фанатской почты…. Глэдис Гаджен пишет каждую неделю…. Жаль только, я не знаю, почему…. – Он помолчал со слегка задумчивым видом, потом снова просиял и с новыми силами вернулся к подписям. – Полагаю, дело просто в моей красоте….
В кровати напротив лежал печального вида колдун с желтоватой кожей, уставившийся в потолок; он бормотал сам с собой и, кажется, не замечал вокруг себя вообще ничего. За две кровати от него была женщина, у которой вся голова была покрыта мехом; Гарри вспомнил, что что-то подобное случилось с Гермионой на их втором году, хотя, к счастью, в её случае урон не был необратим. В дальнем конце палаты вокруг двух кроватей были задёрнуты цветастые занавески, чтобы дать их обитателям и посетителям личное пространство.
-Это тебе, Агнес, - радостно сказала целительница женщине с мохнатым лицом, передавая ей небольшую кучку рождественских подарков. – Видишь, не забыли, не так ли? А твой сын прислал сову, что он приедет сегодня вечером, приятно, да?
Агнес несколько раз громко гавкнула.
-Смотри, Бродерик, тебе прислали растение в горшке и прекрасный календарь с разными красивыми гиипогрифами на каждый месяц, они тебя развеселят, не так ли? – сказала целительница, подбегая к бормочущему мужчине, ставя на тумбочку довольно страшное растение с длинными качающимися щупальцами и палочкой вешая календарь на стену. – И – о, миссис Лонгботтом, вы уже уходите?
Голова Гарри развернулась. Занавески вокруг двух кроватей в конце палаты были отодвинуты, и по проходу между кроватями возвращались два посетителя: строгая на вид старая ведьма в длинном зелёном платье с проеденным молью лисьим мехом и в остроконечной шляпе, украшенной, без сомнения, чучелом стервятника, а за ней в глубокой депрессии плёлся – Невилл.
Гарри внезапно озарило, он понял, кем должны быть люди в дальних кроватях. Он дико огляделся в поисках какого-нибудь способа отвлечь остальных, чтобы Невилл мог выйти из палаты незамеченным и недопрошенным, но Рон тоже поднял голову, услышав фамилию «Лонгботтом», и не успел Гарри его остановить, как он крикнул:
-Невилл!
Невилл подскочил и съёжился, как будто в него чуть не попала пуля.
-Это мы, Невилл! – радостно сказал Рон, поднимаясь на ноги. – Ты видел? Здесь Локхарт! А кого ты навещал?
-Невилл, дорогой, твои друзья? – вежливо сказала бабушка Невилла, устремляясь к ним всем.
Невилл выглядел так, как будто хотел бы оказаться где угодно, но не здесь. Его полное лицо начинало багроветь, и он не встречался взглядами ни с кем из них.
-Ах да, - сказала его бабушка, в упор глядя на Гарри и протягивая сморщенную клешнеобразную руку, чтобы он пожал. – Да, да, я, конечно, знаю, кто ты. Невилл отзывается о тебе очень хорошо.
-Ээ – спасибо, - сказал Гарри, пожимая руку. Невилл не смотрел на него, а уставился на собственные ступни, багровея ещё больше.
-А вы двое явно Уизли, - продолжала миссис Лонгботтом, величаво подавая руку Рону и Джинни по очереди. – Да, я знаю ваших родителей – плохо, конечно – но прекрасные люди, прекрасные… а ты, должно быть, Гермиона Грэйнджер?
Гермиона выглядела довольно поражённой, что миссис Лонгботтом знает её имя, но всё равно пожала руку.
-Да, Невилл рассказал мне всё о вас. Вытащили его из нескольких передряг, да? Он хороший мальчик, - сказала она, со строгим оценивающим взглядом опуская довольно костлявый нос к Невиллу, - но, боюсь, у него нет таланта его отца…. – И она мотнула головой в сторону двух кроватей в конце палаты, так что чучело стервятника на её шляпе тревожно закачалось.
-Что? – сказал удивлённый Рон (Гарри хотел наступить ему на ногу, но такие вещи гораздо труднее делать незаметно, когда на тебе джинсы, а не мантия). – Невилл, это там в конце твой папа?
-Что такое? – резко сказала миссис Лонгботтом. – Ты не рассказал своим друзьям о своих родителях, Невилл?
Невилл сделал глубокий вдох, посмотрел в потолок и покачал головой. Гарри не помнил, чтобы ему когда-нибудь было так кого-то жаль, но не мог придумать никакого способа помочь Невиллу в этой ситуации.
-Ну, стыдиться здесь нечего! – сердито сказала миссис Лонгботтом. – Ты должен гордиться, Невилл, гордиться! Они отдали своё здоровье и рассудок не для того, чтобы их единственный сын стыдился их, знаешь ли!
-Я не стыжусь, - очень тихо сказал Невилл, всё ещё глядя куда угодно, но не на Гарри и остальных. Рон теперь стоял на цыпочках, глядя на лежавших в двух кроватях.
-Ну, у тебя странный способ это показывать! – сказала миссис Лонгботтом. – Моего сына и его жену, - сказала она, надменно поворачиваясь к Гарри, Рону, Гермионе и Джинни, - пытками довели до безумия Сами-Знаете-Чьи последователи.
Гермиона и Джинни прижали ладони ко ртам. Рон перестал вытягивать шею, чтобы увидеть родителей Невилла, и выглядел убито.
-Понимаете, они были Аврорами, и Колдовское сообщество их очень уважало, - продолжала миссис Лонгботтом. – Очень одарённая пара. Я – да, Алиса, дорогая, что это?
По палате прокралась мать Невилла в ночной рубашке. У неё больше не было того полного счастливого лица, которое Гарри видел на принадлежавшей Муди старой фотографии первоначального Ордена Феникса. Теперь её лицо было худым и старым, её глаза казались слишком большими, а её поседевшие волосы были тонкие, как у мертвеца. Кажется, она не хотела говорить, а может, не могла, но она сделала робкий жест в сторону Невилла, держа что-то в протянутой руке.
-Опять? – немного усталым голосом сказала миссис Лонгботтом. – Ну хорошо, Алиса, дорогая, хорошо – Невилл, возьми, что бы это ни было….
Но Невилл уже протянул свою руку, в которую его мать опустила пустую обёртку из-под «Взрывательной резинки» Друбла.
-Очень мило, дорогая, - фальшиво-весёлым голосом сказала бабушка Невилла, хлопая его мать по плечу. Но Невилл тихо сказал:
-Спасибо, мама.
Его мать нетвёрдым шагом отошла, напевая себе под нос. Невилл с вызывающим видом оглянулся на остальных, как будто ждал, что они засмеются, но Гарри не думал, что когда-то за свою жизнь видел что-то менее смешное.
-Ну, нам пора обратно, - вздохнула миссис Лонгботтом, натягивая длинные зелёные перчатки. – Очень приятно было с вами всеми познакомиться. Невилл, положи эту обёртку в урну, она тебе, должно быть, уже столько их надавала, что можно стены в спальне обклеить….
Но когда они вышли, Гарри был уверен, что видит, как Невилл сунул обёртку в карман.
Дверь за ними закрылась.
-А я не знала, - сказала Гермиона, которая была в слезах.
-Я тоже, - довольно хрипло сказал Рон.
-И я, - прошептала Джинни.
Они все посмотрели на Гарри.
-Я знал, - мрачно сказал он. – Мне рассказал Дамблдор, но я обещал, что не буду говорить… за это Беллатрису Лестрейндж и отправили в Азкабан – применение проклятия Круциатус к родителям Невилла до тех пор, пока они не сошли с ума.
-Это сделала Беллатриса Лестрейндж? – в ужасе прошептала Гермиона. – Та женщина с фотографии в логове Кричера?
Наступила долгая тишина, которую нарушил сердитый голос Локхарта.
-Слушайте, я не просто так учился писать письменными буквами, понимаете ли!
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЁРТАЯ
ОККЛЮМЕНЦИЯ 
| К |
ричер, как оказалось, рыскал на чердаке. Там его нашёл Сириус, покрытого пылью и, без сомнения, опять искавшего реликвии семьи Блэков, чтобы спрятать у себя в чулане. Хотя Сириуса этот рассказ, кажется, устроил, Гарри от него стало тревожно. Кажется, Кричер, появившись, был в лучшем настроении, его горькое бормотание почему-то затихло, а приказам он подчинялся с большей охотой, чем обычно, хотя раз или два Гарри замечал, что домовой эльф жадно смотрит на него, всегда отворачиваясь, когда он видит, что Гарри заметил.
Гарри не говорил о своих смутных подозрениях Сириусу, чьё веселье теперь, когда Рождество кончилось, быстро улетучивалось. По мере того, как приближалась дата их отъезда обратно в Хогвартс, у него всё чаще начиналось то, что миссис Уизли называла «приступами уныния», во время которых он становился молчаливым и сварливым, часто на несколько часов подряд уходя в комнату Бакбика. Его угрюмость сочилась по всему дому, проползая под двери, как какой-то вредный газ, так что они все ею заразились.
Гарри не хотел снова оставлять Сириуса совсем одного, не считая Кричера. На самом деле он впервые в жизни не радовался возвращению в Хогвартс. Вернуться в школу означало снова попасть под тиранию Долорес Амбридж, которая, без сомнения, в их отсутствие сумела протащить ещё дюжину указов. Теперь, когда ему запретили квиддич, он его не радовал; приближались экзамены, и всё указывало на то, что домашней работой загрузят ещё больше; Дамблдор, как всегда, молчал; вообще-то если бы не А.Д., Гарри думал, что пошёл бы к Сириусу и попросил его разрешить ему уйти из Хогвартса и остаться на Гриммолд Плэйс.
А потом, в самый последний день каникул, случилось то, из-за чего Гарри вообще испугался возвращения в школу.
-Гарри, дорогой, - сказала миссис Уизли, сунув голову в его и Рона спальню, где они вдвоём играли в колдовские шахматы, а Гермиона, Джинни и Крукшэнкс смотрели, - ты не мог бы спуститься на кухню? С тобой хочет поговорить профессор Снейп.
До Гарри не сразу дошло, что она сказала; одна из его ладей вступила в жестокую драку с пешкой Рона, и он с энтузиазмом её подбадривал.
-Дави его – дави его, он всего лишь пешка, идиот – извините, миссис Уизли, что вы сказали?
-Профессор Снейп, дорогой. На кухне. Он хочет поговорить.
Рот Гарри в ужасе раскрылся. Он оглянулся на Рона, Гермиону и Джинни, которые тоже разинули рты. Крукшэнкс, которого Гермиона последнюю четверть часа удерживала с трудом, весело прыгнул на доску, и фигуры разбежались кто куда, пища во весь голос.
-Снейп? – тупо сказал Гарри.
- Профессор Снейп, дорогой, - укоризненно сказала миссис Уизли. – Теперь быстро иди, он говорит, что не может остаться надолго.
-Чего он от тебя хочет? – сказал упавший духом Рон, когда миссис Уизли вышла из комнаты.
-Ты же ничего не сделал?
-Нет! – возмущённо сказал Гарри, пораскинув мозгами, чего он мог сделать, чтобы Снейп преследовал его до Гриммолд Плэйс. Может, за последнюю домашнюю работу он получил Т?
Через минуту или две он открыл двери кухни и обнаружил, что за длинным кухонным столом сидят Сириус и Снейп, сердито глядя в разные стороны. На столе перед Сириусом лежало открытое письмо.
-Ээ, - сказал Гарри, обозначая своё присутствие.
Снейп с лицом, обрамлённым сальными чёрными волосами, оглянулся на него.
-Сядьте, Поттер.
-Знаешь, - громко сказал Сириус, откидываясь на задние ножки своего стула и разговаривая с потолком, - думаю, я бы предпочёл, чтобы ты тут не командовал, Снейп. Это мой дом, видишь ли.
Мертвенно-бледное лицо Снейпа страшно покраснело. Гарри сел на стул рядом с Сириусом, глядя на Снейпа через стол.
-Мне полагалось встретиться с вами один на один, Поттер, - сказал Снейп, у которого рот искривился в знакомой ухмылке, - но Блэк…
-Я его крёстный отец, - сказал Сириус ещё громче.
-Я здесь по приказу Дамблдора, - сказал Снейп, у которого голос, наоборот, становился всё более язвительно-тихим, - но конечно, оставайся, Блэк, я знаю, что тебе нравится чувствовать себя… задействованным.
-Что это должно означать? – сказал Сириус, позволяя своему стулу с громким стуком снова упасть на все четыре ножки.
-Лишь то, что я уверен, что ты, должно быть – аа – расстроен из-за того факта, что не можешь сделать ничего полезного, - на этом слове Снейп сделал лёгкое ударение, - для Ордена.
Тут уже покраснел Сириус. Снейп торжествующе скривил губу, поворачиваясь к Гарри.
-Директор прислал меня сказать вам, Поттер, что он желает, чтобы в этом семестре вы изучали окклюменцию.
-Изучал что? – тупо сказал Гарри.
Ухмылка Снейпа стала более откровенной.
-Окклюменцию, Поттер. Магическую защиту разума от внешнего вмешательства. Малоизвестная отрасль магии, но весьма полезная.
Сердце Гарри забилосьочень быстро. Защита от внешнего вмешательства? Но им не овладели, они все с этим согласились….
-Зачем мне нужно изучать окклю-как её там? – вырвалось у него.
-Потому что директор считает это хорошей мыслью, - ровно сказал Снейп. – Вы будете ходить на персональные уроки раз в неделю, но вы никому не скажете, чем вы занимаетесь, особенно Долорес Амбридж. Вы понимаете?
-Да, - сказал Гарри. – Кто будет меня учить?
Снейп поднял бровь.
-Я, - сказал он.
У Гарри возникло ужасное ощущение, что его внутренности плавятся. Дополнительные уроки со Снейпом – чем же он это заслужил? Он быстро оглянулся на Сириуса, ища поддержки.
-Почему Гарри не может учить Дамблдор? – агрессивно сказал Сириус. – Почему ты?
-Полагаю, потому что поручать другим менее радостные задания – привилегия директора, - вкрадчиво сказал Снейп. – Уверяю тебя, я не просил эту работу. – Он встал. – Я буду ждать вас в шесть часов утром понедельника, Поттер. В моём кабинете. Если кто спросит, вы занимаетесь лекарственными зельями. Никто из видевших вас на моих уроках не может отрицать, что вам это нужно.
Его чёрный дорожный плащ взметнулся за ним, когда он собрался уходить.
-Погоди, - сказал Сириус, выпрямляясь на своём стуле.
Снейп, ухмыляясь, повернулся обратно к нему.
-Я очень спешу, Блэк… в отличие от тебя, у меня нет бесконечного свободного времени….
-Тогда перейду сразу к делу, - сказал Сириус, вставая. Он был гораздо выше Снейпа, который, как заметил Гарри, сжал кулаком в кармане плаща то, что, как Гарри был уверен, было рукояткой его палочки. – Если я услышу, что ты используешь эти уроки окклюменции, чтобы усложнить Гарри жизнь, ты будешь отвечать передо мной.
-Как трогательно, - ухмыльнулся Снейп. – Но ты, конечно же, заметил, что Поттер очень похож на своего отца?
-Да, заметил, - гордо сказал Сириус.
-Ну тогда ты должен знать, что он такой наглый, что ему критика как об стенку горох, - вкрадчиво сказал Снейп.
Сириус грубо отодвинул свой стул в сторону и, обойдя стол, подошёл к Снейпу, на ходу вытаскивая палочку; Снейп выхватил свою. Они встали друг напротив друга, Сириус выглядел взбешённым, Снейп – осторожным, бросая взгляды то на кончик палочки Сириуса, то на его лицо.
-Сириус! – громко сказал Гарри, но Сириус, похоже, его не слышал.
-Предупреждаю тебя, Соплиус, - сказал Сириус, чьё лицо было сантиметров за тридцать от лица Снейпа, - если Дамблдор думает, что ты исправился, мне всё равно, я лучше знаю…
-О, но почему же ты ему не скажешь? – прошептал Снейп. – Или ты боишься, что он может не очень серьёзно воспринять совет человека, который шесть месяцев прячется в доме своей матери?
-Скажи мне, а как сейчас дела у Люциуса Малфоя? Думаю, он в восторге, что в Хогвартсе работает его комнатная собачка, не так ли?
-Кстати, о собаках, - тихо сказал Снейп, - ты знаешь, что Люциус Малфой узнал тебя в прошлый раз, когда ты рискнул немного прогуляться? Умная идея, Блэк, показаться на безопасной платформе станции… это дало тебе идеальный повод не покидать в будущем свою норку, да?
Сириус поднял палочку.
-НЕТ! – заорал Гарри, перелезая через стол и пытаясь встать между ними, - Сириус, не надо…
-Ты называешь меня трусом? – прорычал Сириус, пытаясь оттолкнуть Гарри с дороги, но Гарри не шевельнулся.
-Ну да, наверное, называю, - сказал Снейп.
-Гарри – иди – отсюда! – рявкнул Сириус, свободной рукой толкая его с дороги.
Дверь кухни открылась, и вошла вся семья Уизли плюс Гермиона, у всех был очень счастливый вид, причём мистер Уизли гордо шёл в середине, одетый в полосатую пижаму, прикрытую макинтошем.
-Здоров! – радостно объявил он на всю кухню. – Совершенно здоров!
Он и все остальные Уизли застыли на пороге, глазея на сцену перед ними, которая тоже зависла на месте – Сириус и Снейп смотрели на дверь, направив палочки друг другу в лицо, а Гарри между ними не двигался, протянув к ним обе руки и пытаясь их разнять.
-Борода Мерлина, - сказал мистер Уизли, с лица которого исчезала улыбка, - что здесь происходит?
Сириус и Снейп опустили палочки. Гарри перевёл взгляд с одного на другого. У каждого на лице было выражение крайнего неуважения, и всё же от неожиданного прибытия стольких свидетелей, кажется, они пришли в себя. Снейп положил палочку в карман и быстро пересёк кухню, пройдя мимо Уизли без комментариев. В двери он обернулся.
-Шесть часов вечера в понедельник, Поттер.
Он ушёл. Сириус, держа палочку в опущенной руке, сердито глядел ему вслед.
-Но что произошло? – снова спросил мистер Уизли.
-Ничего, Артур, - сказал Сириус, который тяжело дышал, как будто только что бегал на длинную дистанцию. – Просто небольшая дружеская беседа между двумя старыми школьными друзьями…. – С неимоверным, казалось, трудом он улыбнулся. – Так… ты здоров? Это отличная новость, правда отличная….
-Да, не так ли? – сказала миссис Уизли, подводя своего мужа к стулу. – Всё-таки целитель Сметвик свою магию знает, нашёл противоядие от того, что у той змеи в клыках, а Артур усвоил урок и не будет совать нос в медицину магглов, так, дорогой? – довольно угрожающе добавила она.
-Да, дорогая Молли, - смиренно сказал мистер Уизли.
Теперь, когда мистер Уизли к ним вернулся, ужин должен был стать радостным; Гарри был уверен, что Сириус пытается его таковым сделать, и всё же когда его крёстный отец, не сдерживаясь, громко смеялся над шутками Фреда и Джорджа или предлагал всем ещё еды, у него опять появлялось угрюмое, задумчивое выражение лица. Гарри от него отделяли Мундунгус и Бешеный Глаз, которые заскочили передать мистеру Уизли свои поздравления; он хотел поговорить с Сириусом, сказать ему, чтобы не слушал ни слова из того, что говорит Снейп, что Снейп специально его поддразнивает и что остальные не считают, что Сириус трус, потому что делает то, что сказал Дамблдор, и остаётся на Гриммолд Плэйс, но у него не было такой возможности, и Гарри время от времени думал, глазея на мрачное лицо Сириуса, осмелится ли он с ним поговорить, если у него вообще будет шанс. Вместо этого он шёпотом рассказал Рону и Гермионе, что ему придётся брать у Снейпа уроки окклюменции.
-Дамблдор хочет, чтобы тебе перестали сниться те сны о Волдеморте, - сразу сказала Гермиона. – Ну, ты ведь не будешь жалеть, что их больше нет?
-Дополнительные уроки со Снейпом? – сказал ошеломлённый Рон. – Я бы выбрал кошмары!
На следующий день они должны были вернуться в Хогвартс на Рыцарском Автобусе, вновь в сопровождении Тонкс и Люпина, которые завтракали на кухне, когда Гарри, Рон и Гермиона пришли туда на следующее утро. Кажется, взрослые шёпотом беседовали, когда дверь открылась; все они поспешно обернулись и затихли.
После поспешного завтрака они натянули куртки и шарфы от мороза в серое январское утро. У Гарри появилось странное удушье в груди; он не хотел прощаться с Сириусом. У него было плохое предчувствие насчёт этого расставания; он не знал, когда они увидятся в следующий раз, и чувствовал, что обязан что-нибудь сказать Сириусу, чтобы тот не делал ничего глупого – Гарри волновался, что обвинение в трусости со стороны Снейпа так сильно уязвило Сириуса, что он уже сейчас может планировать какую-нибудь безрассудную прогулку за пределы Гриммолд Плэйс. Однако не успел он придумать, что сказать, как Сириус подозвал его к себе.
-Я хочу, чтобы ты взял это, - тихо сказал он, засовывая в руки Гарри плохо упакованный свёрток размером примерно с книгу в мягкой обложке.
-Что это? – спросил Гарри.
-Способ дать мне знать, если Снейп усложнит тебе жизнь. Нет, здесь его не открывай! – сказал Сириус, осторожно посмотрев на миссис Уизли, которая пыталась уговорить близнецов надеть связанные вручную рукавицы. – Сомневаюсь, что Молли одобрила бы – но я хочу, чтобы ты им воспользовался, если я тебе понадоблюсь, хорошо?
-Ладно, - сказал Гарри, запихнув свёрток во внутренний карман куртки, но он знал, что никогда не воспользуется тем, что в нём. Это не он, Гарри, выманит Сириуса из безопасного места, неважно, насколько ужасно Снейп будет обращаться с ним на предстоящих уроках окклюменции.
-Тогда пошли, - сказал Сириус, хлопнув Гарри по плечу и мрачно улыбнувшись, и не успел Гарри ничего сказать, как они отправились наверх, остановившись перед дверью с многочисленными цепочками и засовами, окружённой Уизли.
-Пока, Гарри, береги себя, - сказала миссис Уизли, обняв его.
-Увидимся, Гарри, и приглядывай там за змеями! – добродушно сказал мистер Уизли, пожимая ему руку.
-Ага – точно, - отвлечённо сказал Гарри. Это был его последний шанс сказать Сириусу, чтобы был осторожен; он повернулся, глядя своему крёстному отцу в лицо, и открыл рот, чтобы заговорить, но не успел он ничего сказать, как Сириус коротко обнял его одной рукой. Он грубовато сказал:
-Береги себя, Гарри, - и в следующее мгновение Гарри обнаружил, что его вытолкнули на ледяной зимний воздух и вниз по ступенькам его подгоняет Тонкс (сегодня тщательно замаскированная под высокую скромно одетую женщину с серо-стальными волосами).
Дверь двенадцатого дома за ними захлопнулась. Они пошли за Люпиным по парадным ступенькам. Дойдя до тротуара, Гарри огляделся. Двенадцатый дом быстро сжимался, а соседние дома растягивались, убирая его из вида; в мгновение ока он исчез.
-Давайте, чем быстрее мы сядем в автобус, тем лучше, - сказала Тонкс, и Гарри подумал, что во взгляде, которым она окинула площадь, была какая-то нервозность. Люпин выбросил вперёд правую руку.
БАЦ.
Перед ними из ниоткуда появился зловеще-фиолетовый трёхэтажный автобус, чуть не врезавшись в ближайший фонарный столб, который отскочил назад.
На тротуар выскочил тощий прыщавый лопоухий юноша и сказал:
-Добро пожаловать в…
-Да, да, мы знаем, спасибо, - быстро сказала Тонкс. – Давайте, давайте, заходите…
И она толкнула Гарри вперёд, к ступенькам, мимо кондуктора, который вылупился на проходившего Гарри.
-О – да эт же Арри!..
-Крикнешь фамилию – память сотру, - угрожающе буркнула Тонкс, теперь подталкивая вперёд Джинни и Гермиону.
-Всегда хотел покататься на этой штуке, - счастливо сказал Рон, подходя к Гарри в автобусе и оглядываясь.
В прошлый раз, когда Гарри ездил на Рыцарском Автобусе, был вечер и на его трёх этажах было полно латунных кроватей. Теперь, ранним утром, он был заставлен ассортиментом разных стульев, беспорядочно сгруппированных вокруг окон. Кажется, некоторые из них упали, когда автобус резко остановился на Гриммолд Плэйс; несколько ведьм и колдунов всё ещё поднимались на ноги, ворча, а чья-то хозяйственная сумка проехалась через весь автобус; по всему полу была разбросана неприятная смесь лягушачьей икры, тараканов и печенья с кремом.