Он с сомнением посмотрел на Гарри и помог ему добраться до кровати. Гарри совсем неубедительно кивнул и плюхнулся обратно на подушки, от стольких падений на пол за вечер болело всё, шрам больно кололо. Он невольно чувствовал, что его первые шаги в окклюменции скорее ослабили защиту его разума, чем усилили, и он с сильным трепетом думал, что же такое случилось, что Волдеморт обрадовался так, как не радовался четырнадцать лет.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
ЖУК В КАПКАНЕ 
| Н |
а следующее же утро Гарри получил ответ на свой вопрос. Когда Гермионе пришёл «Ежедневный пророк», она его разгладила, мгновение глазела на первую страницу, а потом завизжала так, что все поблизости уставились на неё.
-Что? – хором сказали Гарри и Рон.
В ответ она разложила газету на столе перед ними и указала на десять чёрно-белых фотографий, занимавших всю первую страницу, на девяти были лица колдунов, на десятой – лицо ведьмы. Некоторые на фотографиях тихо посмеивались; другие с нахальным видом постукивали пальцами по рамам фотографий. Каждая фотография была подписана именем и преступлением, за которое этот человек был отправлен в Азкабан.
«Антонин Долохов, - гласила подпись под колдуном с вытянутым бледным неровным лицом, который ухмылялся Гарри, - осуждён за жестокие убийства Гидеона и Фабиана Прюэттов».
«Августус Руквуд, - гласила надпись под рябым мужчиной с сальными волосами, который с усталым видом привалился к краю фотографии, - осуждён за разглашение тайн Министерства Магии Тому-Кого-Нельзя-Называть».
Но взгляд Гарри привлекла фотография ведьмы. Её лицо бросилось ему в глаза, как только он увидел страницу. У неё были длинные тёмные волосы, которые на фотографии выглядели неухоженными и всклокоченными, хотя он видел их гладкими, густыми и блестящими. Она сердито глядела на него из-под тяжёлых век, а её тонкий рот скривился в наглой, надменной улыбке. Как и у Сириуса, у неё сохранились остатки былой красоты, но что-то – вероятно, Азкабан – забрало большую часть этой красоты.
«Беллатриса Лестрейндж, осуждена за пытки и необратимую травму Фрэнка и Алисы Лонгботтомов».
Гермиона пихнула Гарри локтём и указала на заголовок над фотографиями, который Гарри, сосредоточившийся на Беллатрисе, ещё не прочитал.
МАССОВЫЙ ПОБЕГ ИЗ АЗКАБАНА
МИНИСТЕРСТВО БОИТСЯ, ЧТО БЛЭК – «ВДОХНОВИТЕЛЬ»
СТАРЫХ ПОЖИРАТЕЛЕЙ СМЕРТИ
-Блэк? – громко сказал Гарри. – Не…
- Тссс! – отчаянно прошептала Гермиона. – Не так громко – просто прочитай!
Вчера поздно вечером Министерство объявило, что из Азкабана совершён массовый побег.
Обратившись к репортёрам в своём личном кабинете, Корнелиус Фадж, министр Магии, подтвердил, что в ранние часы вчерашнего вечера сбежало десять особо опасных узников и что он уже сообщил премьер-министру магглов об опасной натуре этих личностей.
«Мы оказываемся, к большому сожалению, в том же положении, что и два с половиной года назад, когда сбежал убийца Сириус Блэк, - сказал Фадж прошлым вечером. – И мы не думаем, что эти два побега не связаны. Побег такого масштаба предполагает помощь извне, и мы должны помнить, что Блэк как первый человек в истории, сбежавший из Азкабана, в идеальной позиции, чтобы помочь другим пойти по своим стопам. Мы считаем вероятным, что эти личности, в том числе кузина Блэка Беллатриса Лестрейндж, собрались вокруг Блэка как своего лидера. Мы, однако, делаем всё, что можем, чтобы переловить преступников, и просим магическое сообщество оставаться начеку и вести себя осмотрительно. Ни к кому из этих личностей ни в коем случае не следует приближаться.»
-Ну вот, Гарри, - сказал поражённый Рон. – Вот почему он прошлым вечером был счастлив….
-Поверить не могу, - рявкнул Гарри, - Фадж винит в побеге Сириуса?
-А какие у него ещё варианты? – горько сказала Гермиона. – Едва ли он может сказать: «Извините, Дамблдор предупреждал меня, что это может случиться, охранники Азкабана присоединились к лорду Волдеморту… - хватит ныть, Рон, - …а теперь сбежали ещё и сильнейшие сторонники Волдеморта». То есть он же добрых шесть месяцев всем рассказывал, что ты и Дамблдор – вруны, не так ли?
Гермиона раскрыла газету и начала читать репортаж внутри, пока Гарри осматривал Большой Зал. Он не понимал, почему другие ученики не выглядят напуганными и даже не обсуждают ужасную новость на первой странице, но очень немногие из них получали газету каждый день, как Гермиона. И вот они все болтали о домашней работе, и квиддиче, и ещё Бог знает какой ерунде, а за этими стенами армия Волдеморта увеличилась ещё на десять Пожирателей Смерти….
Он глянул на преподавательский стол. Тут была другая картина: Дамблдор и профессор МакГонагалл были погружены в разговор, у обоих был чрезвычайно печальный вид. Профессор Спраут прислонила «Пророк» к бутылке кетчупа и читала первую страницу так сосредоточенно, что не замечала, как ей на колени из застывшей ложки медленно проливается яичный желток. Тем временем на другом конце стола профессор Амбридж уткнулась в миску с кашей. На этот раз её выпученные жабьи глаза не прочёсывали Большой Зал, разыскивая непослушных учеников. Она хмурилась, заглатывая еду, и то и дело бросала злобные взгляды вдоль стола туда, где так напряжённо говорили Дамблдор и МакГонагалл.
-Господи… - удивлённо сказала Гермиона, всё ещё пялясь в газету.
-Что теперь? – быстро сказал Гарри; ему было не по себе.
-Это… ужасно, - сказала потрясённая Гермиона. Она сложила газету на десятой странице и вернула её Гарри и Рону.
ТРАГИЧЕСКАЯ КОНЧИНА РАБОТНИКА МИНИСТЕРСТВА МАГИИ
В больнице святого Мунго обещали провести полноценное дознание прошлой ночью после того, как 49-летнего работника Министерства Магии Бродерика Боуда обнаружили в его постели мёртвым, задушенным растением в горшке. Вызванные на место происшествия целители были неспособны вернуть к жизни мистера Боуда, который за несколько недель до смерти был ранен на рабочем месте.
Целительница Мириам Страут, которая отвечала за палату мистера Боуда во время инцидента, на время полностью отстранена от работы, и комментариев от неё вчера получить не удалось, но один из представителей колдовской больницы заявил: «В святого Мунго глубоко сожалеют о смерти мистера Боуда, который до этого трагического происшествия уверенно шёл на поправку.
У нас есть строгие указания насчёт украшений, разрешённых в наших палатах, но, похоже, целительница Страут, занятая из-за Рождества, не заметила опасность растения на тумбочке мистера Боуда. Его речь и подвижность улучшились, и целительница Страут поручила мистеру Боуду ухаживать за растением самостоятельно, не зная, что это не невинный крылоцвет, а отросток дьявольского силка, который, когда выздоравливающий мистер Боуд его коснулся, немедленно его задушил.»
В святого Мунго пока не могут установить, как это растение попало в палату, и просят любую ведьму или колдуна, у кого есть информация, сообщить.
-Боуд… - сказал Рон. – «Боуд». Где-то я про него слышал….
-Мы его видели, - прошептала Гермиона. – В святого Мунго, помните? Он был в кровати напротив Локхарта, просто лежал там, уставившись в потолок. И мы видели, как принесли дьявольский силок. Она – целительница – сказала, что это рождественский подарок….
Гарри снова посмотрел на статью. В его горле, словно желчь, поднималось чувство ужаса.
-Почему же мы не узнали дьявольский силок?... Мы видели его раньше… мы могли не дать этому случиться…
-А кто ожидает, что дьявольский силок окажется в больнице, замаскированный под растение в горшке? – резко сказал Рон. – Это не наша вина, винить надо того, кто прислал его этому парню! Это, должно быть, реальный придурок, почему он не смотрел, что покупает?
-Ох, да ладно, Рон! – трясущимся голосом сказала Гермиона, - не думаю, что кто-то мог посадить в горшок дьявольский силок и не понять, что он попытается убить того, кто его коснётся? Это – это было убийство…. К тому же умное убийство…. Если растение прислали анонимно, как вообще кому-то узнать, кто это сделал?
Гарри думал не о дьявольском силке. Он вспоминал спуск на лифте на девятый уровень Министерства в день своего слушания и мужчину с желтоватым лицом, который вошёл на уровне Атриума.
-Я встречал Боуда, - медленно сказал он. – Мы с твоим папой видели его в Министерстве…
У Рона раскрылся рот.
-А я слышал, как папа говорит о нём дома! Он был Невыразимым – он работал в Отделе Тайн!
Они на мгновение переглянулись, потом Гермиона подтянула газету обратно к себе, закрыла её, на мгновение сердито взглянула на фотографии десяти сбежавших Пожирателей Смерти спереди, потом вскочила.
-Ты куда? – сказал изумившийся Рон.
-Отправить письмо, - сказала Гермиона, забрасывая сумку на плечо. – Это… ну, я не знаю… но попробовать стоит… а я единственная, кто может…
- Ненавижу, когда она так делает, - проворчал Рон, когда он и Гарри встали из-за стола и начали более медленно выходить из Большого Зала. – Она что, умрёт, если один раз расскажет нам, что задумала? Заняло бы больше секунд на десять – эй, Хагрид!
У дверей в вестибюль стоял Хагрид, ожидавший, пока пройдёт толпа из Рэйвенкло. Он был всё ещё такой же сильно избитый, как и в тот день, когда вернулся со своей миссии с великанами, а поперёк переносицы был новый порез.
-Вы двое, как делишки? – сказал он, пытаясь выдавить улыбку, но у него получилась только какая-то болезненная гримаса.
-Ты в порядке, Хагрид? – спросил Гарри, следуя за ним, когда он двинулся за учениками Рэйвенкло.
-Да нормально, - сказал Хагрид, плохо изобразив беззаботность; он махнул рукой и чуть не вырубил напуганную профессора Вектор, которая проходила мимо. – Занят вот только, понимаете, обычная фигня – уроки готовлю – у пары саламандр чешуя загнила – да ещё я на испытательном сроке.
- Ты на испытательном сроке? – очень громко сказал Рон, так что многие проходившие ученики любопытно оглянулись. – Извини – то есть – ты на испытательном сроке? – прошептал он.
-Ага, - сказал Хагрид. – Я ж, честно говоря, ничё другого и не ждал. Может, вы и не просекли, но та инспекция, понимаете, не очень хорошо прошла… короче, - глубоко вздохнул он. – Пойду-ка я натру хвосты этим саламандрам порошком из чили, а то у них скоро хвосты отвалятся. Увидимся, Гарри… Рон…
Он потащился прочь, вышел из парадных дверей и спустился по каменным ступенькам на сырую территорию школы. Гарри смотрел, как он уходит, думая, сколько же ещё плохих новостей он может вынести.
За несколько следующих дней тот факт, что Хагрид на испытательном сроке, стал общеизвестным, но, к возмущению Гарри, это почти никого не расстраивало; вообще-то некоторые, в первую очередь Драко Малфой, похоже, были в абсолютном восторге. Что до жуткой смерти непонятного сотрудника Отдела Тайн в святого Мунго, похоже, Гарри, Рон и Гермиона были единственными, кто знал или кто придавал значение. Теперь в коридорах была только одна тема для разговора: десять сбежавших Пожирателей Смерти, рассказ о которых наконец разнёсся по школе от тех немногих, кто читал газеты. Носились слухи, что некоторые из осуждённых замечены в Хогсмиде, что они, наверное, прячутся в Визжащей Хижине и что они собираются вломиться в Хогвартс, прямо как Сириус Блэк.
Те, кто был из колдовских семей, выросли, слыша имена этих Пожирателей Смерти, произносимые почти с таким же страхом, как имя Волдеморта; преступления, совершённые ими в дни террора Волдеморта, были легендарными. Среди учеников Хогвартса были родственники их жертв, которые теперь, проходя по коридорам, невольно оказались в центре какого-то ужасного внимания: Сьюзан Боунс, у которой дядя, тётя и кузены были убиты одним из этих десяти, на гербологии печально сказала, что теперь она хорошо представляет, каково быть Гарри.
-И я не знаю, как ты это выносишь, это ужасно, - прямо сказала она, сбросив на свой поддон с саженцами визгохвата слишком много драконьего навоза, из-за чего они стали извиваться и пищать от дискомфорта.
Сейчас про Гарри и правда в коридорах вновь много шептались и показывали пальцами, и всё же он подумал, что заметил небольшое изменение в тоне голосов шептавшихся. Теперь тон был не враждебный, а любопытный, и раз или два он был уверен, что слышал обрывки разговоров, по которым можно было предположить, что говорившие не удовлетворены версией «Пророка» о том, как и почему десяти Пожирателям Смерти удалось сбежать из крепости Азкабан. В замешательстве и страхе казалось, что эти сомневающиеся теперь склоняются к единственному имеющемуся у них другому объяснению – тому, что с прошлого года дают Гарри и Дамблдор.
Настроение изменилось не только у учеников. Теперь в коридорах было обычным делом повстречать двух или трёх учителей, которые беседовали тихим быстрым шёпотом и прерывали разговор, как только видели приближающихся учеников.
-Очевидно, в учительской они теперь не могут говорить свободно, - тихим голосом сказала Гермиона, когда она, Гарри и Рон однажды прошли мимо профессоров МакГонагалл, Флитвика и Спраут, теснившихся у класса чар. – Там же Амбридж.
-Думаете, они знают что-то новое? – сказал Рон, оглянувшись через плечо на троих учителей.
-Если это так, мы об этом не услышим, да? – сердито сказал Гарри. – После Указа… Какой там у нас теперь номер?
Ведь в утро после новости о побеге из Азкабана на досках объявлений колледжей появились новые объявления:
_____ приказ _____
Высшего Инквизитора Хогвартса
Учителям настоящим запрещено сообщать ученикам какую-либо информацию, которая не относится напрямую к предмету, за преподавание которому им платят.
Написанное выше соответствует Указу об Образовании номер двадцать шесть.
Подпись:
Высший инквизитор
Последний указ был темой большого количества шуток среди учеников. Ли Джордан заметил, что по новому правилу Амбридж не разрешено делать выговор Фреду и Джорджу за игру в подрывного дурака на последней парте.
-Подрывной дурак никак не связан с защитой от тёмных искусств, профессор! Это не информация, относящаяся к вашему предмету!
Когда Гарри увидел Ли в следующий раз, у того довольно сильно кровоточила тыльная сторона ладони. Гарри порекомендовал эссенцию муртлапа.
Гарри подумал, что, может, побег из Азкабана немного усмирил Амбридж, что, может, она смущена из-за катастрофы, случившейся прямо у её любимого Фаджа под носом. Однако казалось, что это лишь усилило её яростное желание взять все аспекты жизни в Хогвартсе под свой личный контроль. Она, похоже, решилась в ближайшем будущем по крайней мере кого-нибудь уволить, и вопрос стоял только один – профессор Трелони это будет или Хагрид.
Каждый урок прорицания и ухода за магическими существами теперь проходил в присутствии Амбридж и её планшетки. Она рыскала у камина в очень пахучей башенной комнате, перебивая всё более истеричную речь профессора Трелони трудными вопросами об орнитомантии и гептомологии, настаивая, чтобы она предсказывала ответы учеников до того, как они их дадут, и требуя, чтобы она по очереди демонстрировала свои навыки с хрустальным шаром, чайными листьями и рунными камнями. Гарри подумал, что профессор Трелони может вскоре сломаться под давлением; несколько раз он проходил мимо неё в коридорах (что уже было очень необычным событием, так как обычно она сидела у себя в башенной комнате), когда она дико бормотала сама с собой, заламывала себе руки и испуганно оглядывалась через плечо, всё это время от неё сильно пахло домашним хересом. Если бы он так не волновался насчёт Хагрида, ему было бы её жаль – но если одного из них должны были выгнать с работы, для Гарри мог быть только один ответ на вопрос, кого оставить.
К сожалению, Гарри не замечал, чтобы Хагрид показывал себя с лучшей стороны, чем Трелони. Хотя он, кажется, следовал совету Гермионы и с последнего урока перед Рождеством не показывал им ничего более страшного, чем крап, существо, неотличимое от терьера Джека Рассела, не считая раздвоенного хвоста, ещё у него, похоже, сдали нервы. На уроках он почему-то отвлекался и беспокоился, забывал, что он только что говорил классу, неправильно отвечал на вопросы и всё время нервно поглядывал на Амбридж. Ещё он стал отдаляться от Гарри, Рона и Гермионы больше, чем раньше, открыто запретив им навещать его в тёмное время суток.
-Если она вас сцапает, на кону будут все наши шеи, - прямо сказал он им, и они, не желая делать то, что будет угрожать его работе ещё больше, перестали по вечерам спускаться к его хижине. Гарри казалось, что Амбридж постепенно лишает его всего, ради чего ему стоило жить в Хогвартсе: визитов в дом Хагрида, писем от Сириуса, его «Файрболта» и квиддича. Он отомстил единственным способом, который у него был: удвоил усилия в А.Д.
Гарри было приятно видеть, что их всех, даже Захарию Смита, побудила работать упорнее новость, что теперь на свободе ещё десять Пожирателей Смерти, но ни у кого улучшение не было таким явным, как у Невилла. Новость о побеге тех, кто напал на его родителей, странно и даже немного тревожно его изменила. Он ни разу не упоминал о своей встрече с Гарри, Роном и Гермионой в закрытой палате в святого Мунго, и они, взяв с него пример, тоже о ней молчали. На тему побега Беллатрисы и других пытавших он тоже ничего не говорил; вообще-то теперь на встречах А.Д. он не говорил почти ничего, только неустанно отрабатывал все новые сглазы и контрпроклятия, которым Гарри их обучал, исказив от концентрации своё полное лицо, очевидно, равнодушный к ранениям или несчастным случаям, стараясь больше, чем кто-либо другой в комнате. Он так быстро совершенствовался, что это всерьёз беспокоило, а когда Гарри обучал их Щитовым Чарам, способу отражать слабые сглазы так, чтобы они обрушились на напавшего, быстрее Невилла эти чары освоила только Гермиона.
Вообще-то Гарри отдал бы многое, чтобы достичь такого же прогресса в окклюменции, какого Невилл достигал на встречах А.Д. Занятия Гарри со Снейпом, которые и так плохо начались, не становились лучше; наоборот, Гарри чувствовал, что с каждым уроком у него получается хуже.
До того, как он начал изучать окклюменцию, его шрам болел время от времени, обычно по ночам или же вслед за одной их тех странных вспышек мыслей или настроений Волдеморта, которые у него то и дело были. Теперь, однако, его шрам вообще почти не переставало покалывать, и у него часто были приступы раздражения или радости, не связанные с тем, что с ним в этот момент происходило, которые всегда сопровождались особенно болезненным приступом боли в шраме. У него было ужасное впечатление, что он медленно превращается в какую-то антенну, настроенную на мельчайшие колебания настроения Волдеморта, и он был уверен, что эта повышенная чувствительность началась у него после первого урока окклюменции со Снейпом. Более того, теперь ему почти каждую ночь снилось, как он идёт по коридору ко входу в Отдел Тайн, и эти сны всегда заканчивались тем, что он тоскливо стоял перед гладкой чёрной дверью.
-Может, это немного похоже на болезнь, - сказала Гермиона, выглядевшая беспокойно, когда Гарри сообщил по секрету ей и Рону. –На жар или ещё что-нибудь. Сначала должно стать хуже, а потом – лучше.
-Это из-за уроков Снейпа становится хуже, - твёрдо сказал Гарри. – Меня тошнит от боли в моём шраме, и мне надоедает ходить по этому коридору каждую ночь. – Он сердито потёр лоб. – Жаль только, дверь не открывается, надоело стоять, уставившись на неё…
-Это не смешно, - резко сказала Гермиона. – Дамблдор вообще не хочет, чтобы тебе снился тот коридор, иначе бы он не просил Снейпа учить тебя окклюменции. Тебе просто придётся стараться на своих уроках чуть больше.
-Я стараюсь! – сказал уязвлённый Гарри. – Попробуй как-нибудь такое: в твою голову пытается залезть Снейп, это, знаешь ли, не повод для смеха!
-Может… - медленно сказал Рон.
-Может, что? – весьма несдержанно сказала Гермиона.
-Может, не Гарри виноват в том, что он не может закрыть свой разум, - мрачно сказал Рон.
-Что ты имеешь в виду? – сказала Гермиона.
-Ну, может, на самом деле Снейп не пытается помочь Гарри….
Гарри и Гермиона уставились на него. Рон мрачно и многозначительно переводил взгляд с одного на другого.
-Может, - снова сказал он более тихим голосом, - он вообще пытается открыть разум Гарри пошире… чтобы легче было Сами-Знаете…
-Замолчи, Рон, - сердито сказала Гермиона. – Сколько раз ты подозревал Снейпа и когда ты вообще оказывался прав? Дамблдор ему доверяет, он работает на Орден, этого должно хватать.
-Он был Пожирателем Смерти, - упрямо сказал Рон. – И мы никогда не видели доказательства, что он действительно сменил сторону….
-Ему доверяет Дамблдор, - повторила Гермиона. – А если мы не можем доверять Дамблдору, мы не можем доверять никому.
Нужно было о стольком беспокоиться и столько делать – поразительные количества домашней работы, часто заставлявшие пятиклассников работать после полуночи, секретные встречи А.Д. и регулярные уроки у Снейпа – что казалось, что январь проходит ужасающе быстро. Не успел Гарри этого понять, как пришёл февраль с более мокрой и тёплой погодой и перспективой второго в году посещения Хогсмида. У Гарри было очень мало времени на беседы с Чо с тех пор, как они согласились вместе пойти в деревню, но вдруг он обнаружил, что ему предстоит провести весь день Валентина в её компании.
Утром четырнадцатого он оделся особенно внимательно. Он и Рон пришли на завтрак как раз к прибытию почтовых сов. Хедвиг там не было – не то чтобы он её ожидал – но Гермиона, когда они сели, вытягивала письмо из клюва незнакомой бурой совы.
-Пора уже! Если бы сегодня не пришло… - оживлённо сказала она, разрывая конверт и вытаскивая маленький кусок пергамента. Её глаза забегали слева направо, читая сообщение, и на её лице появилось выражение мрачного удовольствия.
-Слушай, Гарри, - сказала она, глядя на него. – Это реально важно… Как думаешь, ты сможешь встретиться со мной в «Трёх мётлах» где-то в полдень?
-Ну… не знаю, - нерешительно сказал Гарри. – Может, Чо ожидает, что я проведу весь день с ней. Мы так и не говорили о том, что будем делать.
-Ну, приведи её с собой, если надо, - настойчиво сказала Гермиона. – Но ты придёшь?
-Ну… хорошо, но зачем?
-У меня сейчас нет времени тебе рассказывать, мне надо ответить на это быстро…
И она выбежала из Большого Зала, сжав одной рукой письмо, а другой – недоеденный тост.
-Ты идёшь? – спросил Гарри Рона, но тот хмуро покачал головой.
-Я вообще не могу идти в Хогсмид, Анджелина хочет тренироваться целый день. Как будто это поможет – худшая команда, что я когда-либо видел. Ты бы посмотрел на Слоупера и Кёрка, жалкое зрелище, они ещё хуже, чем я. – Он глубоко вздохнул. – Не знаю, почему Анджелина не позволит мне просто уйти….
-Потому что ты хорошо играешь, когда ты в форме, вот почему, - раздражённо сказал Гарри.
Ему было очень трудно сочувствовать беде Рона, когда он сам отдал бы почти всё на свете, чтобы играть в предстоящем матче против Хаффлпаффа. Кажется, Рон заметил тон Гарри, потому что про квиддич он за завтраком больше не говорил, а попрощались они вскоре после этого немного холодно. Рон ушёл на квиддич-поле, а Гарри, когда попытался пригладить свои волосы, уставившись на своё отражение в чайной ложке, один пошёл в вестибюль встретить Чо, чувствуя сильную тревогу и думая, о чём же они будут говорить.
Она ждала его чуть в стороне от дубовых парадных дверей и выглядела очень красиво, уложив волосы сзади в длинный хвост. Когда Гарри к ней шёл, ему показалось, что его ступни слишком велики для его тела, и до него вдруг дошло, как ужасно и глупо выглядят его руки, которыми он размахивает с боков.
-Привет, - сказала Чо, затаив дыхание.
-Привет, - сказал Гарри.
Они на мгновение уставились друг на друга, потом Гарри сказал:
-Ну – ээ – тогда пойдём?
-Ох – да…
Они присоединились к очереди народа, который регистрировал Филч, время от времени переглядываясь и хитро улыбаясь, но не разговаривая друг с другом. Гарри испытал облегчение, когда они вышли на свежий воздух, обнаружив, что идти в тишине легче, чем просто стоять с неловким видом. День был свежий, ветреный, и Гарри, проходя мимо квиддич-стадиона, заметил пролетавших над трибунами Рона и Джинни и ощутил ужасную боль оттого, что он не с ними….
-Ты очень по нему скучаешь, да? – сказала Чо.
Он оглянулся и увидел, что она глядит на него.
-Ага, - вздохнул Гарри. – Это так.
-Помнишь первый раз, как мы играли друг против друга, в твой третий год? – спросила она его.
-Ага, - сказал Гарри, широко улыбаясь. – Ты всё время меня блокировала.
-А Вуд велел тебе не быть джентльменом и сбить меня с метлы, если надо, - вспомнила Чо, улыбаясь. – Я слышала, его взяли в «Прайд оф Портри», это правда?
-Не, он в «Паддлмер Юнайтед», я встречал его на чемпионате мира в прошлом году.
-О, а я тебя там тоже встречала, помнишь? Мы были в одном лагере. Там было действительно хорошо, да?
Тема чемпионата мира по квиддичу продолжалась у них всю дорогу по аллее до ворот. Гарри поверить не мог, как легко с ней разговаривать, вообще-то не труднее, чем разговаривать с Роном или Гермионой, и едва он начал чувствовать уверенность и радость, как мимо них прошла большая банда девчонок из Слизерина, в том числе Пэнси Паркинсон.
-Поттер и Чанг! – завопила Пэнси под хор ехидных смешков. – Фу, Чанг, я была лучшего мнения о твоём вкусе…. Диггори хотя бы был симпатичный!
Они ускорились, демонстративно болтая и визжа и многозначительно поглядывая на Гарри и Чо, оставив после себя неловкую тишину. Гарри не мог придумать, что бы ещё сказать о квиддиче, а Чо, слегка покраснев, смотрела на свои ноги.
-Так… куда хочешь пойти? – спросил Гарри, войдя в Хогсмид. Главная улица была полна учеников, прогуливавшихся туда-сюда, заглядывая в окна магазинов, и толпившихся на тротуарах.
-Ох… мне всё равно, - сказала Чо, пожав плечами. – Эм… может, просто походим по магазинам или ещё что-нибудь?
Они подошли к «Дервиш и Бэнгс». На окно был приклеен большой плакат, и на него смотрело несколько жителей Хогсмида. Когда подошли Гарри и Чо, они отошли, и Гарри понял, что опять смотрит на десять фотографий сбежавших Пожирателей Смерти. Плакат («По приказу Министерства Магии») предлагал награду любой ведьме или колдуну, у кого есть информация, касающаяся поимки любого из осуждённых на фотографиях.
-Странно, правда, - тихим голосом сказала Чо, тоже глазея на фотографии Пожирателей Смерти. – Помнишь, когда сбежал тот Сириус Блэк и его по всему Хогсмиду искали дементоры? А теперь на свободе десять Пожирателей Смерти, а дементоров нигде нет….
-Ага, - сказал Гарри, оторвав взгляд от лица Беллатрисы Лестрейндж и глянув в обе стороны по Главной улице. – Ага, непонятно….
Он не жалел, что рядом нет дементоров, но теперь, если задуматься, их отсутствие означало многое. Они не только дали Пожирателям Смерти сбежать, они даже не стали их искать…. Похоже, теперь они действительно были не под контролем Министерства.
Десять сбежавших Пожирателей Смерти смотрели с окон всех магазинов, мимо которых прошли он и Чо. Когда они проходили мимо магазина Скривеншафта, начался дождь; тяжёлые капли воды всё время попадали Гарри в лицо и в шею сзади.
-Эм… хочешь выпить кофе? – неуверенно спросила Чо, когда дождь усилился.
-Ага, хорошо, - сказал Гарри, оглядываясь. – А где?..
-О, тут рядом как раз есть очень милое место, ты никогда не был у мадам Паддифут? – радостно сказала она и повела его по боковой дороге в маленькую чайную, которую Гарри никогда ещё не замечал. Это было тесное, душное, маленькое место, где всё, казалось, было украшено оборками и бантами. Гарри это неприятно напоминало кабинет Амбридж.
-Мило, да? – радостно сказала Чо.
-Ээ… ага, - неискренне сказал Гарри.
-Смотри, она украсила его ко дню Валентина! – сказала Чо, указывая на несколько золотых херувимов, висевших над каждым из маленьких круглых столиков и иногда бросавших в посетителей розовые конфетти.
-Аааа…
Они сели за последний оставшийся столик, расположенный у запотевшего окна. За полметра от них сидел Роджер Дэйвис, квиддич-капитан Рэйвенкло, с красивой светловолосой девочкой. Они держались за руки. От этого Гарри стало неуютно, особенно когда он, оглядев чайную, увидел, что там нет никого, кроме пар, держащихся за руки. Возможно, Чо ожидала, что он возьмёт её за руку.
-Что вам, дорогие? – сказала мадам Паддифут, очень полная женщина с блестящим пучком чёрных волос, с большим трудом протиснувшись между их столом и столом Роджера Дэйвиса.
-Два кофе, пожалуйста, - сказала Чо.
Пока им несли кофе, Роджер Дэйвис и его девушка начали целоваться над своей сахарницей. Гарри об этом пожалел; у него было ощущение, что Дэйвис задаёт стандарты, которым он вскоре должен будет соответствовать по мнению Чо. Он почувствовал, что его лицо горит, и попытался уставиться в окно, но оно так запотело, что он не видел улицу снаружи. Чтобы отложить момент, когда надо будет посмотреть на Чо, он уставился в потолок, как будто изучал узоры, и получил конфетти в лицо от их висячего херувима.