громам первых дней июля 1941 г., в которых погибли и виновные, и случайные. 2 июля город перешел в немец кие руки, 4 июля был назначен немецкий комендант, ко торый восстановил порядок — скорее всего, 5 июля. По этому говорить о длительном погроме, продолжавшемся с 4 по 11 июля, не приходится. Об этом написано толь ко в актах ЧГК и в свидетельских показаниях. И, что са мое важное, абсолютно ничего не известно о количестве жертв. Можно дать только приблизительную оценку, что их было не меньше 50, но и не больше 500.
Из этого следует, что свидетельские показания с со ветской стороны не могут быть достоверными источни ками, поскольку они были основой для фальсификаций и пропаганды. Результаты этого мошенничества не толь ко насильно внедрялись в Советском Союзе и его сател литах еще до 1990 г. в качестве исторической правды, но иногда и на Западе охотно принимались на веру.
Примеры украинского профессора-лингвиста, немец кого историка и его американского коллеги указывают на то, что фальсификации истории при любой диктату ре живут гораздо дольше, чем сама диктатура. При этом жизни или свободе распространителей неправды ничто не угрожало. Ими двигало всего лишь желание сделать карьеру или не выпасть из общего ряда в случае при знания своих ошибок или разоблачения лжи.
По словам известнейшего немецкого историка Лео польда фон Ранке, долг историков с помощью тщатель ной критики источников и добросовестной их интерпре тации, по крайней мере, попробовать «рассказать о том, как было на самом деле».
Перевод с немецкого Ольги Завадовской
Александр Кузьминых1
«НАВЕРНОЕ, БУДЕТ ВОЙНА...»: ПОЛИТИЧЕСКИЕ НАСТРОЕНИЯ НАСЕЛЕНИЯ ВОЛОГОДСКОЙ ОБЛАСТИ НАКАНУНЕ И В НАЧАЛЕ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ
Накануне Великой Отечественной войны в СССР окончательно оформляются контуры политического ре жима, который одни исследователи называют тотали тарным, другие — военно-мобилизационным, третьи — административно-командным. Одним из типологических признаков этого режима был тотальный контроль со сто роны власти за политическими настроениями в обществе. Эта функция возлагалась на органы государственной безопасности, в структуре которых были сформированы специальные подразделения, известные как секретно политические отделы (СПО). Изучение политических настроений населения весьма перспективно, так как по зволяет выявить точки напряжения, существовавшие в системе «власть — общество», реконструировать соци альную реальность рассматриваемого периода.
Источниковой базой настоящей статьи стала отчет ная документация областного Управления НКВД за 1937-1942 гг., находящаяся на хранении в архиве УФСБ РФ по Вологодской области. Характерной особенностью данного вида документов является акцент на фиксации
«негативных» политических настроений, представля ющих наибольшую опасность для существующего ре жима.
Изученные документы позволяют говорить о том, что накануне войны в обществе существовало скрытое и яв
1Кузьминых Александр Леонидович — доцент кафедры фи лософии и истории Вологодского института права и экономики Феде ральной службы исполнения наказаний России. Живет и работает в Вологде.
ное недовольство, вызванное внутренней и внешней по литикой сталинского руководства.
Население отчетливо осознавало, что сложившаяся в стране модель управления далека от тех демократи ческих принципов, которые декларировала сталинская Конституция 1936 года. Это проявлялось в скептическом отношении к выборам в центральные и местные органы власти. Так, в спецсообщении УНКВД от 14 ноября 1939 г. отмечалось: «В связи с подготовкой к выборам в област ные, городские, районные и сельские советы депутатов трудящихся отмечен ряд фактов контрреволюционных проявлений. Так, колхозник деревни Ельнинское Чере повецкого района во время изучения «Положения о вы борах» сказал: «Этими выборами нам только дым в глаза пускают, а на самом деле, кого они хотят, того и выберут. Нас спрашивать не будут»1.
Вологжане воспринимали коммунистический строй как некую социальную утопию. Характерны представ ления о коммунизме одного из агитаторов: «При комму низме будем меньше заботиться о работе, больше о себе; делать будем так: если у тебя брюки плохие, а у меня хо рошие, отдай и не греши, сахар и продукты будем брать в неограниченных количествах»2.
Подобные представления резко расходились с со циальной действительностью. Населению было сложно объяснить, почему уровень жизни в странах Запада зна чительно выше, чем в Советском Союзе. К примеру, аги татор вологодского «Нефтесбыта» М. сообщала в выше стоящую инстанцию: «Мне рассказывают домохозяйки, что муж одной дамы с Красной Армией вошел в Поль шу, оттуда прислал жене много хорошего шелку, обуви и др. предметов, которых у нас и во сне не увидишь. А мне, как агитатору, приходится говорить, что у них гнет и ни щета были, а у нас живется хорошо, тогда как фактиче ски получается наоборот»3. «Вступили в социализм, а в
1 Архив УФСБ РФ по Вологодской области. Ф. 1 пх. Оп. 2. Д. 1. Л. 241.
2 Там же. Л. 250-253.
3 Там же. Л. 242-243.
десятки раз экономически отстаем от буржуазии» — эта мысль рефреном звучит со страниц донесений информа торов НКВД.
Характерной чертой сталинского стиля руководства были настойчивые попытки путем усиления админи стративного нажима и репрессивных мер повысить эф фективность хозяйствования и решить социальные про блемы. «Советский Союз хвастает, что мы хорошо живем. Передают по радио, что в Германии голод, нищета и без работица. Верно, что в СССР нет безработицы. Знают, как работу дать: 5 лет дадут, вот и работа», — именно так объяснял достижения СССР в борьбе с безработицей рабочий-стекольщик А. из Вологды1.
Глухой ропот среди вологжан вызвало принятие за конов, ужесточавших трудовую дисциплину. В спецсо- общении УНКВД от 8 марта 1939 г. «О реагировании и извращениях в Череповецком районе в связи с проведе нием в жизнь постановления СНК СССР, ЦК ВКП (б) и ВЦСПС от 28/XII — 38 г. по вопросу о труддисципли- не» отмечалось, что выход данного закона, усиливавше го меры наказания для нарушителей трудовой дисци плины, стал поводом для массовых увольнений рабочих и служащих. К примеру, только за январь 1939 г. в Че реповецких судовых мастерских 71 рабочий был уволен с работы, еще на 48 чел. было наложено административ ное взыскание2. «Это дурацкий закон, и издали его дура ки... Правильно ли будет, если меня, честного работника, работающего на фабрике десятки лет, уволят за опо здание на 25 минут»3, — именно так прокомментировал новые законодательные инициативы мастер бумажно картонной фабрики имени 7-й годовщины Октября.
Аналогичным образом население отреагировало на выход Указа Президиума Верховного Совета СССР
«О переходе на восьмичасовой рабочий день, на семи дневную рабочую неделю и о запрещении самовольно
1 Архив УФСБ РФ по Вологодской области. Ф. 1 пх. Оп. 2. Д. 1. Л. 139.
2 Там же. Л. 87.
3 Там же. Л. 85.
го ухода рабочих и служащих с предприятий и учреж дений» от 26 июня 1940 года. И хотя территориальные органы НКВД рапортовали в Москву, что данный указ
«встречен с одобрением широкими массами рабочих и служащих» и «вызвал небывалый подъем производ ственной активности трудящихся», они не забывали упомянуть об «отрицательных высказываниях». Сооб щалось, что граждане расценивали выход упомянутого указа либо как «введение крепостного права, либо как
«издевательство над трудящимися», либо как «способ пополнения тюрем»1. Так, кладовщик завода «Северный коммунар» среди рабочих посетовал: «Даже Максим Горький говорил, что если труд недобровольный, так это барщина. А что теперь сделали? Хочешь, не хочешь, а работай»2.
Помимо происходящего в СССР, вологжане активно обсуждали события на международной арене. При этом действия сталинского руководства, имевшие явную экс пансионистскую направленность, вызывали неоднознач ную реакцию среди населения. Так, один из колхозников
15 октября 1939 г. по вопросу об «освобождении» Крас ной Армией Западной Украины и Западной Белоруссии заметил: «Большевики на словах говорят, что нам чужой земли не нужно. Зачем же они перешли польскую гра ницу и захватили чужую землю? Выходит, что и боль шевики не лучше капиталистов»3. Зигзаги внешней по литики СССР на рубеже 1930-1940-х гг. приводили к размыванию в сознании советского человека понятия об
«агрессоре» и «жертве агрессии».
Рост международной напряженности, вызванный агрессивной политикой Германии, неизбежно ставил во прос: Какова роль СССР в приближающейся мировой во йне? Сможет ли он противостоять формирующейся ко алиции фашистских государств? Как свидетельствуют архивные документы, далеко не все советские граждане
1 Там же. Ф. 3 пх. Оп. 24. Д. 1. Л. 196-199.
2 Там же. Л. 197 об.
3 Там же. Ф. 1 пх. Оп. 2. Д. 1. Л. 292.
верили в возможность победы «малой кровью» и «на чу жой земле». В спецсообщении УНКВД от 1 апреля 1939 г.
«О реагировании населения по вопросам международного положения» отмечалось: «Проходящий 18-й съезд ВКП (б) и вопросы международного положения находят широ кий отклик среди всех слоев населения. В связи с этим отмечается активность антисоветских элементов, кото рые пытаются дискредитировать решения 18-го съез да партии, а агрессивные действия фашизма (особенно в Испании и Чехословакии) расценивают как признаки ра стущей силы фашистских государств, близость их стол кновения с Советским Союзом и неизбежного поражения СССР»1. Приведем и другие характерные высказывания:
«Наверное, будет война, она неизбежна. Везде говорят о войне»2; «А все-таки я не желала бы видеть Гитлера, эти еврейские погромы — это что-то ужасное. Но и наши правители жестоки. Все же так остаться не может. Бог не допустит окончательного торжества безбожья...»3.
Было закономерным явлением, что среди населения, испытывающего явное разочарование советской дей ствительностью, распространялись религиозные на строения. Спецсообщение УНКВД от 22 апреля 1939 г.
«Об активизации церковников в г. Вологде» отчетливо свидетельствует об этом: «За последнее время в связи с
«великим постом» и религиозным праздником «пасхой» духовенство и церковники г. Вологды значительно акти визировали свою деятельность... Обе церкви — Богород ская (4500 чел.) и Горбачевская (1000 чел.) были пере полнены. Молодежь составляла 15-20% к общему числу. Народу пришло в два раза больше, чем прошлом году»4. Аналогичный наплыв верующих наблюдался в церк ви Череповца, Сокола, Харовска и других райцентров.
«Характерно отметить... приспособление церковников к условиям советской действительности», — говорилось
1 Там же. Л. 136.
2 Там же. Л. 140.
3 Там же. Л. 142.
4 Там же. Л. 153.
в спецсообщении. — Священник Богородской церкви Д. по окончании литургии возгласил: «Да существует наше государство», а хор пропел «многие лета»1.
Антисоветские настроения фиксировались не только сотрудниками СПО, но и других подразделений УНКВД, например сотрудниками экономического отдела (ЭКО УНКВД). Так, в спецсообщении ЭКО от 16 апреля 1940 г.
«Об итогах агентурно-оперативной работы за 1939 год и о состоянии работы с агентурой по объектам сельского хо зяйства» отмечалось: «За весь 1939 г. по линии сельхоз- отделения экономического отдела арестовано антисовет ского контрреволюционного элемента 56 чел. В основном это одиночки, контрреволюционная деятельность ко торых выражалась в высказывании террористических намерений по адресу руководителей ВКП (б) и совет ского правительства, в попытке сорвать хозяйственно политические мероприятия, проводимые в деревне, в распространении провокационных слухов, клеветы и дискредитации политики Советской власти»2.
В другом из отчетов ЭКО отмечалось, что по состо янию на 1 ноября 1940 г. на оперативном учете состоит 841 чел., в том числе 6 троцкистов, 5 членов правых пар тий, 3 эсера, 2 члена «Трудовой крестьянской партии»,
96 вредителей, 44 репрессированных и их родственни ков, 18 церковников, 4 бывших жандарма и полицейских,
2 бывших белогвардейца, 8 бывших членов ВКП (б), ис ключенных из партии, 10 лиц, «связанных с заграни цей», 43 бывших кулака, 55 «бывших людей», 545 пред ставителей «разного антисоветского элемента». Далее сотрудники ЭКО рапортовали, что за январь — октябрь
1940 г. ими арестовано 165 чел., «в большинстве случаев за высказывание враждебных намерений в адрес совет ского руководства». Из них 35 чел. были осуждены, в том числе на сроки: 10 лет — 9 чел., 8 лет — 9 чел., 7 лет — 7
чел., 6 лет — 1 чел., 5 лет — 9 чел.3
1 Там же. Л. 154.
2 Там же. Ф. 3 пх. Оп. 24. Д. 1. Л. 54.
3 Там же. Л. 392-393.
В условиях разгорающейся Второй мировой войны тревожным сигналом для власти было отсутствие мас совых патриотических настроений среди населения, что приводило к провалу призывных кампаний. Об этом свидетельствует спецсообщение УНКВД от 13 янва ря 1940 года. В нем говорится следующее: по приказу Наркомата обороны в Вологодской области к 15 января
1940 г. должны были быть сформированы 3 батальона добровольцев-лыжников. Повестки были разосланы 500 призывникам. В военкоматы же явились всего 40 чел., из них дали согласие идти в ряды РККА только 3 чел. При чиной этого стали слухи о невиданных потерях на фрон те, где части РККА в условиях суровых морозов с огром ным трудом взламывали оборону финской армии.
Нападение фашистской Германии стало потрясени ем не только для советского руководства, но и для аб солютного большинства простых граждан. Вологодчи на явилась одним из регионов, которые наиболее сильно пострадали в годы войны, что выразилось в беспреце дентной заболеваемости и смертности населения1. Не человеческие страдания и лишения, выпавшие на долю вологжан, не могли не отразиться на их настроениях. Значительно выросла доля так называемых «негатив ных» настроений, которые тщательно фиксировались органами политического контроля.
Безрадостную картину положения населения демон стрирует спецсообщение УНКВД «О положении семей военнослужащих», датируемое 21 февраля 1942 года. В его основу легли материалы органов военной цензу ры. Из изъятых политконтролерами писем явствует, что семьи военнослужащих находились в крайне тяжелом положении. Им не оказывалась помощь в трудоустрой стве, снабжении продуктами питания, медикамента
1 Конасов В. Б. Вологодская область в годы Великой Отечественной войны: проблемы и перспективы дальнейшего изучения // Вологод ская область в годы Великой Отечественной войны: уроки прошлого и опыт настоящего. Сборник материалов научно-практического семина ра. Вологда, 2002. С. 5.
ми, что ставило их на грань гибели от голода и болезней. Крик отчаяния слышен в письме жены одного из крас ноармейцев: «...Так жить больше не могу. Сдыхать с го лоду мне совсем не желательно, а если мы будем жить так, как сейчас, снабжаться на общих основаниях, то это медленное угасание жизни, это голод, это смерть. Сей час в жизни идет вакханалия, жрут кто посильнее и кто ловчее. Ходить искать правду — смешно, а жить мы хо тим. Я говорю, так как я не одна, у меня трое иждивен цев, которые не могут еще работать. О, если бы я была одна, я бы не горевала и не ныла...»1.
По-настоящему безысходным было положение эваку ированных ленинградцев, размещенных на вологодской земле. Одна из бывших жительниц блокадного Ленингра да писала: «Народ совсем как звери. Одним словом, насто ящие хамы и ничто другое. Пришла в сельсовет, председа тель сидит как зверь, даже не хочет с тобой разговаривать. Говорит: «Много вас таких наехало, хлеба вам не дадим»2.
Для борьбы с негативными настроениями среди жен ского населения органами НКВД Вологодской обла сти в конце 1941 г. была сформирована разветвленная агентурно-осведомительная сеть в количестве 5394 чел. По данным осведомления, «наиболее злобные антисовет ские проявления» были характерны для женщин, мужья которых были репрессированы органами НКВД. «Пусть немец заберет Советский Союз, мы будем рады, хоть на ших мужей выпустят из тюрьмы. Гитлер тогда посадит тех, кто сейчас управляет. Пусть они поплачут столько, сколько мы поплакали», — сетовала одна из женщин3.
«Слава богу, что война началась, наших разобьют. Надо в России всех коммунистов вырезать, без коммунистов жить будет легче», — говорила другая4.
За период с 1 января по 30 апреля 1942 г. органами военной цензуры было зафиксировано 42 530 писем с
1 Архив УФСБ РФ по ВО. Ф. 1 пх. Оп. 14. Д. 6. Т. 1. Л. 273.
2 Там же. Л. 286.
3 Там же. Ф. 3 пх. Оп. 26. Д. 1. Л. 6 об.
4 Там же. Л. 7.
жалобами на материальную необеспеченность1. Данные письма направлялись в соответствующие инстанции для проверки, и, как правило, факты, приведенные в пись мах, подтверждались.
О росте негативных настроений свидетельствуют факты саботажа и членовредительства на производстве, снижения производительности труда, бойкотирования государственных заданий2. Все это разительно расхо дится с материалами официальной печати военного вре мени и противоречит концепции прочного тыла, харак терной для советской историографии.
Доказательством тому, что органы НКВД вовсе не сгущали краски, характеризуя ситуацию в обще стве, являются воспоминания очевидцев тех событий. Так, польский журналист и писатель Густав Герлинг- Грудзинский, посетивший Вологду в январе 1942 г., в своих «Записках» оставил следующий комментарий:
«В Вологде в январе 1942 года война не пользовалась особой популярностью. В очередях нарекали на продук товые ограничения и бестолковую мобилизацию, после которой многие семьи остались совершенно без работо способных мужчин, а дважды я даже слышал вопрос:
«Когда уж наконец придут эти немцы?»3
«Негатив» был характерен практически для всех ка тегорий населения, даже внешне лояльных к советской власти. Органы НКВД фиксировали «упаднические на строения» среди интеллигенции, особенно среди школь ных учителей. Так, преподаватель одной из школ г. Во
1 Там же. Ф. 1 пх. Оп. 14. Д. 6. Т. 1. Л. 117.
2 Так, в спецсообщении УНКВД Вологодской области «О сдаче зер на государству по колхозам Вологодской области» отмечалось, что по состоянию на 10 октября 1942 г. выполнение плана обязательных по ставок зерна государству проходит неудовлетворительно. Из преду смотренных планом 112 637 тонн государству было сдано 40 274 тонны, что составляло 35,7% плана. См.: Архив УФСБ РФ по ВО. Ф. 1 пх. Оп. 14. Д. 6. Т. 1. Л. 212.
3 Цит. по: Конасов В. Б., Акиньхов Г. А., Судаков В. В. На стыке фронта и тыла. Материалы к вузовскому и школьному факультативу
«Вологодская область в годы Великой Отечественной войны». — Волог да, 1999. С. 156.
логды среди своих коллег говорила: «Что нам зверства фашистов, когда у нас в стране жуткие издевательства, всюду голод, материальная необеспеченность»1. Другая учительница жаловалась: «Интеллигенция в СССР жи вет хуже всякого безработного в фашистской Германии, хотя и говорят в газетах и по радио о прочности тыла, но он не стальной, может быстро взорваться, как вулкан»2.
«Антисоветские проявления» были распространены среди преподавателей и студентов высших учебных заве дений. Так, 10 ноября 1941 г. один из преподавателей Во логодского государственного педагогического института, находившийся на работах по сооружению оборонитель ных рубежей, во всеуслышание заявил: «Без сомнения, мы будем разбиты Германией. Немецкая армия сильнее и организованнее, у нее выше культура и техника, поэ тому она и имеет быстрое продвижение войск. Гитлер в занятых немцами районах распускает колхозы, отда ет землю крестьянам, освобождает народ от мучений...»3 Как свидетельствуют новейшие публикации, слухи о ро спуске колхозов и улучшении жизни после войны были повсеместно распространены среди населения, что по зволяет говорить о глубокой неудовлетворенности сель чан последствиями коллективизации.
Еще одной «политически неблагонадежной» соци альной группой, судя по документации НКВД, являлись трудпоселенцы — раскулаченные крестьяне, имевшие свой «счет» к советской власти. Характерно высказы вание одного из трудпоселенцев Нюксенского района:
«От нас теперь требуют, чтобы мы Родину защищали, а что нам эта Родина дает? Да ничего. У Советской Рос сии, кроме голода, ничего нет. На что нам такое прави тельство, которое морит людей?»4 Активизацию анти советских настроений среди раскулаченных крестьян подтверждают данные оперативного учета СПО УНКВД.
1 Архив УФСБ РФ по ВО. Ф. 1 пх. Оп. 14. Д. 6. Т. 1. Л. 113 об.
2 Там же. Л. 114.
3 Там же. Л. 156.
4 Там же. Ф. 3 пх. Оп. 26. Д. 1. Л. 110.
Так, если до начала войны СПО не было заведено ни одной агентурной разработки по трудпоселенцам, то во время войны было поставлено на оперативный учет 39 трудпоселенцев и запущено в производство 5 агентур ных дел на 32 чел.1
В сентябре 1942 г. среди различных слоев населе ния Вологодской области распространились слухи о том, что советское правительство в целях скорейшего от крытия второго фронта в Европе пошло на территори альные уступки и передало Великобритании и США се верные области СССР. В частности, один из работников Северной железной дороги шепотом поведал собеседни ку: «В Архангельске много англичан и американцев, ко торые чувствуют себя полными хозяевами. Скоро раз делят нашу страну на кусочки»2. Для противодействия подобным слухам органы НКВД предлагали проводить разъяснительную работу среди населения.
Социальная ненависть, порожденная неудачами пер вых военных лет, была обращена в первую очередь на партийные структуры и органы НКВД, являвшиеся ли цом советской власти. Так, начальник политотдела Шек- снинского управления речного пароходства в выпившем состоянии заявил: «Сейчас нет настоящих членов пар тии. Органы НКВД сломали жизнь, не дали развернуть ся многим людям. Благодаря политике НКВД Советский Союз отдал все немцу. Немец нас победит обязательно, потому что наши руководители больше кричат, чем де лают. Все эти тыловые работники НКВД... не будут на дежными защитниками. Я лично сам бы всех чекистов перестрелял»3.
О негативном образе органов НКВД в общественном сознании свидетельствуют высказывания самих сотруд ников. Приведем наиболее характерные из них: «Я буду работать в органах милиции только пока война, а по окончании войны, на второй же день, убегу вследствие
1 Там же. Л. 111.
2 Там же. Ф. 1 пх. Оп. 14. Д. 6. Т. 1. Л. 152.
3 Там же. Л. 168-169.
того, что над милицией смеются все, кому не лень»;
«Лучше поеду в ряды Красной Армии, на передовую, но не в милиции служить, где авторитета не добьешься»;
«Я стараюсь напиться пьяным так, чтобы меня выгна ли из органов милиции»1. По сути дела, в этих высказы ваниях защита Родины на фронте противопоставляется защите режима в тылу.
Характерно, что пошатнувшийся в годы «большого террора» авторитет НКВД приводил к серьезным меж ведомственным конфликтам. Так, в докладной записке УНКВД «О работе Вологодской областной прокурату ры» от 19 августа 1942 г. указывалось на «нездоровое от ношение» областного прокурора Ксенофонтова к работе чекистов. Последний неоднократно отказывал в санк ции на арест лиц, проходивших по линии СПО УНКВД, заявляя, что ранее органы «многих людей арестовали напрасно»2.
Заметную трещину дал культ вождя. Именно особен ностями режима, созданного И. В. Сталиным, часть во- логжан объясняла военные неудачи. В подтверждение этого приведем следующую реплику: «Войну мы прои граем несомненно... Трудно сопротивляться, когда граж данская и военная власть находится в руках одного че ловека, который, подавив всякую инициативу, норовит не только командовать. Его считают умным человеком, сам же он считает себя гением, а не может понять, что один человек не в состоянии охватить необъятного...»3
Даже опора сталинского режима — партийно советские работники — позволяла себе критику в адрес
«хозяев Кремля». В спецсообщении УНКВД от 7 авгу ста 1941 г. «Об антисоветских высказываниях отдельных членов ВКП (б), работавших на Вологодском паровозо вагоноремонтном заводе», отмечались факты подобных разговоров среди рабочих-коммунистов. Так, рабочая деревообделочного цеха П., член ВКП (б), после высту
1 Там же. Ф. 3 пх. Оп. 26. Д. 1. Л. 38.
2 Там же. Л. 50-69.
3 Там же. Л. 26 об.
пления В. М. Молотова 22 июня 1941 года о нападении Германии на Советский Союза заявила: «Не Германия напала на СССР, а наоборот, Советский Союз напал на Германию»1. Комментируя сводки Совинформбюро, ука занная работница ставила под сомнение сообщения офи циальной печати, которые, по ее мнению, многократно завышали размеры потерь германской армии и преу меньшали потери РККА.
Другой коммунист, секретарь парторганизации ва гонного цеха Т., во время митинга призывавший рабо чих и служащих принять активное участие в занятиях по противовоздушной обороне, свое выступление закон чил следующими словами: «Этим мы обеспечим победу фашизму!»2 При этом явно оговорившийся горе-оратор даже не пытался поправиться, а покинул трибуну, как говорится, «с чувством выполненного долга». Этот факт был расценен сотрудниками НКВД как попытка прове дения фашистской агитации, а по делу начато расследо вание.
Весьма характерно название спецсообщения УНКВД от 2 марта 1942 г. «О засоренности колхозных кадров социально чуждым и неработоспособным элементом». В нем отмечалось, что «в ряде районов Вологодской об ласти в связи с выбытием в РККА значительного чис ла председателей и членов правления колхозов к ру ководству колхозами пробираются враждебные СССР элементы». Например, председатель колхоза «Красный пахарь», в прошлом активно выступавший против кол хозного строительства, на заседании сельского исполко ма по вопросу сбора теплых вещей для Красной Армии заявил: «Вы со своей Красной Армией все у нас взяли, всех ограбили и оставили голодными»3.
Безусловно, война с фашистской Германией, носив шая всенародный и освободительный характер, сопро вождалась подъемом патриотических настроений. Судя
1 Там же. Ф. 1 пх. Оп. 14. Д. 6. Т. 1. Л. 53-55.
2 Там же.
3 Там же. Л. 82.
по докладным запискам НКВД, освещавшим ход при зывных кампаний, абсолютное большинство призывни ков приходили в военкоматы «с исключительно патри отическими настроениями». В политдонесении военного комиссара г. Вологды, направленном областному военно му комиссару, отмечалось: «Призыв на всех пунктах го рода Вологды проходил более организованно, чем в пер вые дни. Политико-моральное состояние призываемых и провожающих хорошее, факты пьянства почти прекра тились. На пунктах соблюдается полный порядок, слу чаев опозданий с явкой незначительное количество»1.
Однако находились и те, кто не желал быть «пушеч ным мясом»2. За период с 22 июня по 1 сентября 1941 г. областной прокуратурой было рассмотрено 59 уголов ных дел на лиц, уклонявшихся от мобилизации; 52 дела в дальнейшем были переданы в Военный трибунал3. В первом полугодии 1942 г. на территории Вологодской области было задержано 2304 дезертира, 1684 лиц, укло нившихся от призыва и мобилизации, 1133 нарушителя военно-учетных правил передвижения4.
3 сентября 1942 г. Военный совет 7-й отдельной ар мии, располагавшейся на территории Вологодской об ласти, принимает решение о высылке из прифронто вых районов (Оштинского, Андомского, Вытегорского, Ковжинского, Шольского, Борисово-Судского и Бабаев ского) в тыловые области СССР «политически неблаго надежных лиц». К числу последних относились бывшие политэмигранты, жандармы, полицейские, кулаки, тор говцы, помещики, сектанты, церковники, участники ан тисоветских партий, уголовники, лица, не имеющие по стоянного места жительства, а также члены семей лиц,
1 Конасов В. Б., Акиньхов Г. А., Судаков В. В. Указ. соч. С. 9. Со ссыл кой на: Вологодский областной архив новейшей политической истории (далее — ВОАНПИ). Ф. 1858. Оп. 5. Д. 182. Л. 37.
2 Архив УФСБ РФ по ВО. Ф. 3 пх. Оп. 26. Д. 1. Л. 19-20.
3 Конасов В. Б., Акиньхов Г. А., Судаков В. В. Указ. соч. С. 16. Со ссылкой на: ГАВО. Ф. 4792. Оп. 1. Д. 10. Л. 44.
4 Архив УФСБ РФ по Вологодской области. Ф. 3 пх. Оп. 26. Д. 1. Л. 31.
репрессированных органами НКВД1. По состоянию на 1 октября 1942 г. в районах Вологодской области насчиты валось 159 военнообязанных, отведенных местными ор ганами НКВД от службы в рядах Красной Армии ввиду
«политической неблагонадежности »2.
Вплоть до начала разгрома немецких войск под Ста линградом в ноябре 1942 г. органы НКВД фиксировали широкое бытование «пораженческих настроений». Напри мер, в докладной записке УНКВД «О политических на строениях населения Вологодской области» от 3 октября 1942 г. отмечалось: «Большое количество откликов посту пает на продолжающееся наступление немецких войск на некоторых участках фронта. По-прежнему значительное количество высказываний связано также с вопросом от крытия второго фронта в Европе... Отдельные представи тели интеллигенции, рабочих и колхозников высказыва ют пораженческие настроения и неуверенность в победе Советского Союза в войне с фашистской Германией»3.
Характерно, что неудачи советских войск уже объяс нялись не изъянами режима, а отсутствием поддержки со стороны союзников по Антигитлеровской коалиции. Так, служащая одной из больниц во время разговора замети ла: «Красная Армия добьется полной победы, но поведе ние наших союзников в части открытия второго фронта надо расценивать как предательство»4. Война показала, что советская система в экстремальных условиях облада ет значительным запасом прочности, что объективно спо собствовало росту доверия к власти со стороны населе ния. Западные же демократии, с точки зрения обывателя, дискредитировали себя отсутствием реальной помощи СССР, почти в одиночку боровшемуся с фашизмом.