Глава двадцать девятая
Джефферсон Джерихо взбежал вверх по лестнице и уткнулся в направленные на него стволы винтовок двух солдат в парадной форме морской пехоты, включая фуражки с белым верхом и белые перчатки. Морпехи выглядели такими ожесточенными, словно готовы весь мир разнести в труху. Пальцы напряглись на спусковых крючках, а лазерные прицелы винтовок заставляли плясать на груди Джефферсона смертоносные красные точки. Один из морских пехотинцев включил коммуникатор:
— Эйкерс Два Ноль, — произнес молодой солдат, которому на вид было не больше двадцати, однако выражение лица свидетельствовало, что он не понаслышке знаком с насильственной смертью. Ему пришлось повысить голос, перекрикивая все еще звучащий сигнал тревоги. — Один из вновь прибывших на четвертом уровне! Что там у вас, внизу?
Никакого ответа не последовало.
— Грэг? Где ты?
Джефферсон поднял руки и завел их за голову, не дожидаясь команды.
— Что-то пробралось внутрь, — сообщил он военным. Его голос дребезжал от страха и волнения. — Так нам сказали. Я не знаю, что это было, но что-то прорвалось внутрь...
— Мы знаем, что был прорыв, — ответил морпех. Затем снова заговорил в коммуникатор. — Грэг? Отзовись, приятель! Что там у вас происходит?
— Внизу появился Горгон... — выговорил Джефферсон с явным трудом. — На третьем уровне. Там. Внизу.
— Грэг, отзовись!
Джефферсон увидел за спинами двух морских пехотинцев еще один коридор, который заканчивался лестницей, ведущей на уровень выше.
Морпех набрал на клавиатуре коммуникатора другую комбинацию.
— Эйкерс Два Ноль, — повторил он. — Фриско, ты на связи?
— Горгон, — повторил Джефферсон. — Он выглядел, как человек. Но внутрь прорвалось что-то еще. Я не знаю, что именно, — он почувствовал, как горячая кровь приливает к лицу и стучит в ушах, а холодный пот, текущий по спине, заставляет тело содрогаться, но боялся даже пошевелиться. Эти двое могли изрешетить его без колебаний. Ноги Джефферсона подкашивались, перед глазами заплясали темные пятна.
|
|
— Фриско, ответь мне!
— Можно... мне немного воды? — попросил Джефферсон. Он набрался смелости и обернулся, посмотреть на лестницу позади. То, что его могли застрелить морские пехотинцы, пугало Джефферсона гораздо меньше, чем возможность вновь столкнуться лицом к лицу с преследующим его Воупом. — Пожалуйста, я думаю, что...
— Заткни ему пасть! — рявкнул морпех своему напарнику, который тут же шагнул вперед, развернул Джефферсона и прижал его лицом к стене. Ствол винтовки уткнулся между лопаток.
— Фриско! — крикнул молодой пехотинец в свой коммуникатор. — Да отзовись уже!
— Он не ответит, — сказал ему напарник. — Похоже, там внизу реальное дерьмо, защита прорвана.
— Что происходит? — вдруг послышался новый голос, перекрикивающий сигнал тревоги. — Сержант Эйкерс, отвечайте!
— Я как раз пытаюсь прояснить ситуацию, сэр, но все под контролем.
Сержант Эйкерс явно боялся, но старался сохранить голос твердым и властным. Джефферсон повернул голову, взглянуть, что за незнакомец обращался к сержанту, хотя уже догадывался, кого увидит в коридоре. Он узнал его по голосу. Единственной причиной, по которой убежище все еще действовало и охранялось агентами Секретной службы и морской пехотой, было присутствие здесь этого человека.
|
|
В коридоре стоял президент Соединенных Штатов.
— Джейсон! — воскликнул Джефферсон, обращаясь к президенту Билю. Они однажды встречались лично. Много лет назад, когда Джефферсон Джерихо еще звался Леоном Кушманом и подрабатывал в Арканзасе волонтером в предвыборной кампании Билла Клинтона. Джейсон Биль тогда учился на юридическом факультете в Миссури, был старше Джефферсона на четыре года, столь же самоуверенный и с дьявольской деловой хваткой. Они познакомились на вечеринке, где курили травку и обсуждали порноиндустрию. Леон в то время подумывал пойти по стезе порно-актеров, и у них развернулась дискуссия об особенностях этой профессии и о некоторых актрисах. — Это я, Леон Кушман! Ты меня не помнишь?
Джейсон Биль был одет в темно-синий костюм, белую рубашку и красный узорчатый галстук с настолько тугим узлом, что он, казалось, душил его. На лацкане его пиджака блестел значок с американским флагом. Биль то ли сильно исхудал, то ли костюм и рубашка были ему велики на пару размеров. Грива его светлых волос поседела и заметно поредела спереди, однако он следил за прической и, вероятно, пользовался средствами для укладки. Президент все еще оставался красивым мужчиной, фотогеничным и харизматичным, но теперь вокруг его сияющих голубых глаз залегли темные круги, а сами глаза казались запавшими. Глубокие морщины пересекали высокий благородный лоб. Он раскрыл рот, и, пока Джефферсон ждал ответа, в углу левого глаза президента возник заметный нервный тик. Через секунду начала подергиваться вся левая сторона лица, как будто он ожидал или только что получил пощечину.
|
|
— Леон Кушман! — повторил Джефферсон. — Вечеринка в квартире Джинджер Райт, май 1992 года!
Первая леди — которую звали отнюдь не Джинджер Райт — появилась позади мужа. В девичестве ее звали Аманда Гейл; дочь главы влиятельной финансовой корпорации в Миссури. Именно она основала агентство по связям с общественностью, которое в дальнейшем помогло Джейсону Билю пробиться в Овальный кабинет. Она поддерживала его и сейчас, в буквальном смысле — держа под руку и не давая упасть.
— Кто этот человек? — спросил Биль у морских пехотинцев, задержавших Джефферсона. Речь президента звучала медленно и неразборчиво. Тик продолжался и усиливался с каждой секундой. — Почему он здесь?
— Сэр, пожалуйста, возвращайтесь в свою комнату, — попросил Эйкерс. — У нас все под контролем.
— Я требую ответа. Сработала тревога. Вэнс не отвечает на мой вызов, как и Беннетт. Я хочу знать, что происходит.
— Сэр, пожалуйста...
— Сержант, мне через час выступать на телевидении перед американским народом. Они заслуживают знать, в чем дело, — он поднял взгляд к потолку, лицо жутко подергивалось. — Эта тревога... вы можете ее выключить?
— Да, сэр, — ответил Эйкерс. Джефферсон заметил, что молодой сержант переглянулся с первой леди, и та ответила ему едва заметным кивком. — Если вы вернетесь в свою комнату, сэр, мы обязательно выключим сигнал тревоги и все приведем в порядок.
— Ко мне скоро придут делать макияж, — рассеянно произнес Биль.
— Джейсон! — сделал еще одну попытку Джефферсон. — Я же писал тебе, помнишь? Просил подписать для меня фотографию, — он вспомнил, что в последние годы использовал совсем другое имя, в том числе отправляя президенту фотографии на подпись. Эти фото должны были впечатлить «Рисковых Игроков». — Джефферсон Джерихо! Ты не помнишь?
Рот президента открылся и снова закрылся. Казалось, на его глаза упала мутная завеса.
— Вернемся домой, Мэнди, — пробормотал он своей жене, которая и сама едва держалась на ногах от усталости, хотя по-прежнему выглядела красивой, спортивной и собранной женщиной. Ее длинные темно-каштановые волосы поседели, а глаза запали и потускнели, приобретя цвет пепла. Она повела своего мужа к двойным дверям в конце коридора.
— Эйкерс Два Ноль, — снова произнес Эйкерс в коммуникатор. — Чертова тревога! — раздраженно прошипел он, обращаясь ко второму морскому пехотинцу, а затем вновь заговорил в коммуникатор. — Кейт, ты там? Ответь мне!
— Дэнни, прием! — из динамика донесся странный шум, словно мимо говорившего мчалась толпа людей, и каждый считал своим долгом толкнуть его. — Вы на посту?
— Да, но сюда проник один из вновь прибывших. Он что-то болтает о Горгоне на третьем уровне. Что там происходит?
— У нас был прорыв.
— Принято. Кто именно прорвался?
— Ты не поверишь! Я тебя с трудом слышу, у меня уши повреждены. Тут полное дерьмо. Док уже в пути. Мы потеряли Джексона и еще человек пять в плачевном состоянии.
— Что? Потеряли Джексона? Как?
— Я не могу говорить, Дэнни, у меня голова просто раскалывается...
— Понял тебя. Так что мне делать с этим сукиным сыном?
— Задержи его. Мы разберемся, проверим все уровни и найдем всех, кого сможем.
— Там на третьем уровне мертвец, — вставил Джефферсон. — Один из агентов. Его убил Горгон.
— Помалкивай, — приказал ему Эйкерс. — Слушай меня внимательно и делай все без резких движений. Прислонись спиной к стене, сядь, держи руки за головой, а ноги скрести. И сиди спокойно.
— Я знаком с президентом. Знал его, еще когда он был студентом-юристом. Что он имел в виду, когда говорил о телеви...?
— Заткни свой рот и сядь, — второй морской пехотинец направил ствол винтовки Джефферсону в лицо, и маленькая красная точка засветилась у того на лбу.
Джефферсон сел. Что ж, позже еще будет возможность поговорить с Джейсоном Билем, подумал он. Если президент, конечно, его вспомнит. Пока проповедник решил воздержаться от расспросов. Выжить он хотел сильнее, чем получить ответы на вопросы, и пока эти два морпеха с винтовками охраняли его, ему лучше их слушаться.
***
— Проклятье, — прошипел Вэнс Дерриман, подводя итоги разрушений в гараже. И как же им теперь вытащить отсюда эту штуку? Каким образом починить входную заслонку? Беннетт погиб, несколько других солдат в тяжелом состоянии в лазарете, весь уровень разрушен, в небе все еще сражаются друг с другом корабли Горгонов и Сайферов, хотя инопланетянин — который выглядит как мальчик с серебряными глазами — сказал, что поле битвы уже удаляется от Белого Особняка.
В голове у Вэнса стучало, нервы были словно обуглены, все чувства казались притупленными. Он боялся, что не обошлось без серьезных внутренних травм, потому что несколько минут назад его вырвало с кровью. И эта тревога... ее завывание болезненно сказывалось на его и без того истерзанных звуковой атакой ушах.
— Кто-нибудь, отключите сирену! — закричал он. Его голос звучал, словно бормотание под водой. — Боже, прекратите этот шум! — он не мог думать, не мог ни на чем сосредоточиться. Логика и здравые рассуждения всегда были его сильной стороной, еще до того, как инопланетяне принесли в этот мир хаос, разрушение и войну. Все должно обладать смыслом, все должно иметь свое рациональное объяснение. Когда он узнал о Зоне-51, то постарался оградить свой разум от этой информации. Это не входило в его обязанности и не попадало под его ответственность. А ведь он мог бы уделить тому брифингу больше внимания, мог послушать доклад об инопланетных кораблях и артефактах, которые изучали в S-4 для военных целей. Но Дерриман отстранялся от этого, предпочитая мысленно переигрывать партии в гольф или слушать Первую Симфонию Рахманинова, воспроизводя ее по памяти и размышляя о том, как холодно она была встречена критиками в 1897 году.
Третьего апреля два года назад картина мира Вэнса Дерримана рухнула. Он попросил своего младшего брата позаботиться о Линде, потому что не мог уйти сам — у него был долг перед президентом США. По телефону брат сообщил ему, что они укрылись на военном складе Национальной Гвардии за пределами Рестона, но затем спутники взорвались, вышки сотовой связи вышли из строя, и связи больше не было.
Генерал Уинслетт что-то сказал. Дерриман расслышал лишь обрывки слов, из которых не сумел вычленить никакого смысла. Лицо Уинслетта было белым, как известка, и блестело от пота, глаза налиты кровью. Генерал стоял, пошатываясь, и смотрел на безголовое чудище, лежащее на полу гаража. Затем он отвернулся, отошел на пару шагов, и его стошнило. Один из солдат подошел к генералу, чтобы отвести его в лазарет, и Фогги не стал возражать.
Нам придется разделать эту тварь на кусочки, решил Дерриман, глядя на огромную мертвую тушу, разрезать на тысячу мелких частей и вынести отсюда по частям.
Дейв МакКейн обратился к Дерриману, но тот лишь покачал головой. Дейв попытался снова, почти крича:
— Мы можем поговорить?
— Я едва слышу, черт побери! — ответил Дерриман, указывая на ухо. Хотя сигнал тревоги смолк, звук его собственного голоса врезался в мозг раскаленным шилом с каждым словом. — Дайте мне прийти в себя!
Дейв кивнул и отошел. Осторожно перешагивая через куски камня и бетона, он вышел наружу, где пахло дымом, жженой плотью рептилии и озоном. Итан и Оливия стояли рядом, опираясь на перила и наблюдая за тем, как в облаках вспыхивают синие и красные огни. Незадолго до этого, Ханну и Никки отправили в лазарет. Поначалу они хорошо держались, но этот огромный монстр и трупы в гараже все-таки сломили их. Никки упала в обморок, как только увидела последствия бойни, и могла бы разбить голову при падении, если бы Итан не поймал ее вовремя. Осознав, чем было чудовище, до того, как ожить и вломиться в гараж, Ханна сказала лишь, что ей не помешает привести нервы в порядок. После чего эта закаленная войной женщина села на землю и расплакалась, а Оливия отправилась за помощью. Когда ее уводили, на морщинистом заплаканном лице Ханны вдруг появилась кривая улыбка, и она заявила, что могла бы сейчас в одиночку ополовинить бутылку виски. И это было бы почти так же здорово, как оказаться под свежим и чистым земным дождем.
— Джефферсона нашли? — спросила Оливия, когда Дейв приблизился.
— Уверен, он найдется. Такие подлецы всегда выживают, — Дейв тоже понаблюдал немного за вспышками в небе. В отдалении, из-за мертвых деревьев поднимался дым. — Они приближаются?
— Пока еще далеко, — ответил Итан. В голове у него шумело, каждый нерв человеческого тела болел, а слух все еще не восстановился, но своим разумом он мог «слышать» гораздо яснее, чем ушами. — Похоже, сейчас они слишком заняты друг другом, чтобы думать обо мне. Но только сейчас, — добавил он. Его голос звучал приглушенно и казался чужим даже ему самому. Он подумал, что стоит добавить еще кое-что. — Теперь они знают, что не смогут взять меня живым. В следующий раз они явятся, чтобы уничтожить меня, — Итан немного помолчал, а затем повернулся к Дейву. — Вот почему я должен как можно скорее добраться до Зоны-51.
Итан уже успел поделиться с Дейвом и Оливией своими догадками. Он не был уверен, но надеялся, что в секторе S-4 может находиться нечто полезное, что поможет прекратить эту войну. Ни одно земное оружие неспособно было остановить войну Горгонов и Сайферов, даже ядерное, которое могло бы расколоть планету на части. Но и в этом случае, исчезнет лишь планета, а линия в космосе, служащая границей между владениями Горгонов и Сайферов — останется.
— Я не знаю, что ты собираешься предпринять, чтобы остановить войну, — сказал Дейв, словно научившись читать мысли Итана. — Ведь для этого тебе придется уничтожить их... обе их цивилизации, так? И каким же образом ты это сделаешь? И вообще, разве это не противоречит... твоим правилам, принципам и прочему?
— Да, — ответил Миротворец. — Моя цель — не уничтожать миры, а спасать их.
— Ну, вот... Даже если ты найдешь инопланетное оружие, чем это тебе поможет?
Итан покачал головой.
— Я верю, что избран для этой миссии высшей силой. И она знает, что мне делать. На данном этапе, моя цель — убедить вашего президента отвести меня в S-4, — некоторое время он молчал, наблюдая за огнями небесной битвы и прикидывая, что поле боя все больше отдаляется от Белого Особняка. — Это единственное, в чем есть хоть какой-то смысл, — сказал Итан, наконец. — Ради этого я прибыл сюда. И только президент может отвести меня в S-4, несмотря на его помутившийся рассудок и склонность к самоубийству.
— Я думаю, это безнадежно, — вздохнула Оливия.
— Не говори так, — Дейв увидел, как помрачнели ее глаза. Их взгляд был пустым от шока и печали. Оливия была близка к тому, чтобы сорваться и броситься вниз с обрыва. Дейв обнял ее за плечи, понимая, что если позволит ей сделать хоть шаг по этому пути, Оливия Куинтеро просто исчезнет. — Нельзя сдаваться, — ободряюще произнес Дейв. — Мы должны довериться Итану.
— Довериться Итану, — бесстрастно повторила она. — Там ведь миллионы Серых людей, Дейв. По всему миру. Китай, Россия, Южная Америка... весь мир! Их уже может быть миллиард, а то и больше! Даже если Итан прекратит войну Горгонов и Сайферов, что делать с Серыми людьми? А с миллионами обычных людей, которые сошли с ума или опустились до состояния дикарей за последние два года? Что делать с ними, Дейв? Как Итан сможет исправить это? Некоторые вещи уже никогда не станут, как прежде, — она уставилась на ограждение, и Дейв подумал, что она, устав от бесконечных страданий, всерьез помышляет о самоубийстве. — Мы слишком многое потеряли, — с болью выдохнула Оливия, прикрыв глаза. — Слишком многое.
Дейв взглянул на Итана в поисках поддержки, но Миротворец молчал. Дейв понял, что вытаскивать Оливию из этой пропасти придется ему одному.
— Да, мы слишком многое потеряли, — кивнул он. — Я потерял жену и сыновей. Ты — своего мужа, и саму жизнь, что у вас была. Но посмотри на меня, Оливия. Посмотри, пожалуйста.
Она посмотрела на него; Дейв взглянул ей в глаза и увидел, что они почти безжизненны. Ее сила духа совсем иссякла.
— Мы не потеряли друг друга, — сказал Дейв. — И мы должны держаться. Итан верит, что ему необходимо попасть в Зону-51, значит, и я тоже в это верю. Оливия, мы слишком далеко зашли, чтобы все бросить, — он кивнул в сторону облаков, все еще озарявшихся синими и красными вспышками. — Они победят, если мы опустим руки. Пожалуйста... останься со мной... с нами... хотя бы еще немного.
— Скажи мне, — пробормотала она, тихо и почти безразлично, — как мы попадем туда? Машины сломаны. Наш автобус... — она замялась, стараясь подобрать слова, что могли бы описать произошедшее с автобусом, — …нельзя использовать. Не уверена насчет точного расстояния, но Розуэлл,[34] как и штат Нью-Мексико, находятся довольно далеко отсюда. Как мы туда доберемся, Дейв? Итан? Есть идеи?
— Пока еще нет. Нам нужно поговорить с мистером Дерриманом.
Их разговор прервало появление Джефферсона Джерихо, который споткнулся на обломке бетона, упал на колени и выругался. Он был бледен, в глазах шок. Двигался так, словно в одиночку осушил ту бутылку виски, о которой мечтала Ханна.
— Что это за хрень там валяется? — спросил он и, не дождавшись ответа, продолжил. — А автобус... где наш автобус?
— Это и был наш автобус, — устало ответил ему Дейв. — Технологии Горгонов способны создавать жизнь из неорганики. Вот они и...
— Так, ладно, этого я не хочу знать, — перебил Джефферсон. — Боже, ну и погром там! — он сосредоточил внимание на Итане. — Это ты убил… наш автобус?
— Да.
— А Воуп? — обратился Джефферсон к Дейву. — Что произошло с ним?
— Он или оно — испарилось или переместилось куда-то в другое измерение. Или что там делают Горгоны? А ты-то где был?
Джефферсон услышал отдаленный грохот и понял, что где-то далеко отсюда продолжается битва. На мгновение его внимание оказалось поглощено разноцветными вспышками в небе.
— Я был наверху, на четвертом уровне, — объяснил он. — Встретил там президента Биля и первую леди. Пара морпехов чуть не застрелили меня, но потом отпустили, — он нахмурился. — Все живы? Как Ханна и Никки? Они в порядке?
— Они в лазарете. Думаю, на этом же уровне убежища. Они не ранены, но вот их нервам не позавидуешь.
— Да уж, моим тоже, — Джефферсон перевел взгляд на Оливию и заметил, что она едва держится на ногах. — А ты как? — спросил он ее.
— Бывало и лучше. Итан говорил о том, что ему нужно попасть в Зону-51 и найти... я не знаю, что именно... что-то, способное остановить все это, — она кивнула на желтые облака, за которыми все еще вспыхивали красные и синие огни. — Я не понимаю, как это можно остановить. Мне кажется, все безнадежно.
— Зона-51, — произнес Джефферсон, обращаясь к Итану. — База, где хранятся летающие тарелки. — Года три назад он бы рассмеялся и покрутил пальцем у виска, если бы кто-то завел речь о засекреченных подземных исследовательских центрах и контактах с инопланетянами.
— Да, я хочу попасть в тот исследовательский центр и посмотреть, что за артефакты там хранятся. Мистер Дерриман сказал, что единственный человек, кто может провести меня туда — это президент. Но он...
— Почти полностью выжил из ума. Я встречал его, давным-давно, еще когда он был студентом юридического факультета и работал на Клинтона. Мы курили косяки на вечеринке в Литл-Роке и обсуждали порно. Наверное, теперь мы могли бы шантажировать друг друга фактами того вечера, — однажды у Джефферсона и впрямь мелькнула такая мысль, но он решил, что целая армия адвокатов размажет его, как масло по бутерброду. А вот если кто-то покопается хорошенько в прошлом самого Джефферсона, он потеряет все, что создал за последние годы. Так что он послал эту идею к черту. Рассеянный взгляд Джефферсона вернулся к Дейву. — Значит, у них есть технология, превратившая наш автобус в ту дрянь?
— Да, они способны превращать неживое в живое, — ответил Итан. — Быстрый и эффективный синтез органики, с использованием неодушевленных объектов в качестве основы. Проще говоря, у Горгонов есть луч жизни.
— Вот ведь черт! — воскликнул Джефферсон. — А я когда-то 3D-принтер считал чудом фантастики!
— Президент, — напомнил Итан. — Вы его видели?
— Видел. Он меня не узнал. Правда я и выгляжу сейчас совсем не так, как раньше. С другой стороны, я не уверен, что Биль сейчас узнал бы собственную мать.
— Но все-таки когда-то вы были с ним знакомы. Если удастся ему об этом напомнить — это может нам помочь.
— Сначала нам нужно поговорить с Дерриманом, — вставил Дейв.
— Да, — Итан замолчал, наблюдая за тем, как битва отдаляется от горы Уайт Мэншн. Хоть какая-то хорошая новость. В облаках мелькнула огромная синяя вспышка; ее лучи, казалось, выстрелили во все стороны. Огромный темный силуэт вдали медленно проскользил сквозь облака и упал где-то по ту сторону горной гряды.
Еще одно очко в пользу Горгоно в, подумал Итан, но Сайферы отплатят сторицей. Это тоже было одной из причин, почему война продолжалась без конца и края. В битве смерть порождает месть, а та — снова смерть, и так будет всегда.
Вскоре показался один из агентов Секретной службы и попросил Итана с его друзьями вернуться внутрь. В Белом Особняке люди пытались хоть немного разобрать учиненный пришельцами погром. Эту задачу можно было легко приравнять к одному из подвигов Геракла. К тому же, пока никто из обитателей убежища пока не знал, что делать с разрушенной входной заслонкой. Проходя мимо трупа чудовища, в которое обратился школьный автобус, Оливия пошатнулась и схватилась за руку Дейва, чтобы не упасть.
— Можете отвести ее в лазарет? — спросил он у молодого человека в джинсах и футболке. — Она в шоке, ей нужна медицинская помощь.
— Сделаю, — ответил солдат, хорошо понимающий, что такое шок. Его сперва приставили следить за девушкой-подростком с повязкой на глазу, и он оставался на посту, пока не услышал стрельбу. Выскочив в коридор, он на несколько секунд застыл, как соляной столп, увидев человекоподобную фигуру с чем-то вроде толстых пятнистых щупалец вместо рук. Позже, солдат был одним из тех, кто вел огонь по проникшим в гараж Сайферам. После пережитой звуковой атаки, когда его вырвало кровью, а нос и уши перестали кровоточить, в лазарете ему выдали валиум, и он переоделся в чистое. Теперь солдат почти пришел в себя, хотя со слухом все еще были проблемы, а в левом ухе периодически простреливала боль, отдающаяся в левую половину лица и шею.
— Нам нужно увидеть мистера Дерримана, — сказал ему Итан, пока они провожали Оливию до лазарета.
— Мне приказано отвести вас обратно в ваши комнаты.
— Это неверное решение, — возразил Итан. — Горгоны и Сайферы вернутся, и следующее их нападение никто из людей не переживет.
Солдат не нашел в себе достаточно мужества, чтобы встретить взгляд серебряных глаз Итана. Он долго смотрел на мертвый безголовый каркас монструозного автобуса, затем извлек из кармана джинсов коммутатор и набрал номер.
— Сторм Один Один, — произнес он. — Говорит сержант Эйкерс. Дерриман там?
— Он сейчас не в лучшей форме, Джонни. Ему нужен доктор. А после он собирался присутствовать при речи президента.
— Мы все сейчас не в лучшей форме. Но мальчишка с серебристыми глазами говорит, что дело срочное, и я ему верю. Если б ты видел, что здесь произошло, ты бы тоже поверил. Мы поднимаемся. — Эйкерс убрал коммуникатор и обратился к Итану. — Идем, но запомни одно: я убью любого из вас, или вас всех, если мне не понравится хоть одно движение, — это прозвучало из его уст, как пустая угроза, поскольку сейчас он и муху не смог бы прихлопнуть. — Следуйте цепочкой за мной, — приказал он.
Глава тридцатая
— Они уже готовятся начать запись, — сообщил сержанту Эйкерсу агент Секретной службы, когда они достигли четвертого уровня. — Ему не понравится, если его прервут, — он взглянул в серебряные глаза пришельца и заметно задрожал от страха. Впрочем, это было чувство за пределами страха. Страх в это жуткое время был столь привычен и постоянен, что, скорее, приравнивался к смирению перед неизбежным. Агент хотел было попросить визитеров подождать, но быстро понял, что ждать они не собираются.
— Под мою ответственность, — ответил Эйкерс, поманив за собой Дейва, Итана и Джефферсона. Джефферсон не удержался и отсалютовал двум морским пехотинцам, проходя мимо них.
Группа достигла двери с надписью «Студия», и агент впустил Дейва первым. Дейв оказался в ярко освещенной комнате со светло-зелеными стенами, белым диваном, книжными шкафами и несколькими мягкими стульями. Из небольших колонок, закрепленных под самым потолком, играла музыка, напомнившая Дейву о парадах, проходивших на главной улице любого мало-мальски значимого города. Джефферсон же узнал марш Джона Филипа Сузы,[35] заставлявший раньше каждого американца испытывать чувство гордости. От звуков этой музыки не только пробуждался патриотизм, но и раскрывались кошельки, особенно во время празднования Четвертого Июля в Новом Эдеме.
В комнате было еще три двери, пока закрытых. Агент Секретной службы отправился к дальней двери и постучал. Почти сразу же на стук отозвался высокий мужчина в темно-синем костюме, белой рубашке и сером полосатом галстуке. На лацкане пиджака виднелся значок с американским флагом. Итан видел этого человека на гаражном уровне, когда они только приехали, но с тех пор встречаться с ним не доводилось.
— Они хотят поговорить с Дерриманом, — сказал агент, отступая в сторону, чтобы человек увидел его спутников. — Говорят, это срочно.
Человек с острыми чертами лица одарил пришедших жестким, холодным взглядом, прежде чем заговорить. В его глазах читалась смесь неприязни со страхом.
— Вы же знаете, что он занят. Президенту только что сделали макияж, и они собираются начать запись через три минуты.
— Да, мне это известно. Просто передайте ему, что к нему пришли. Скажите, мол, пришелец хочет предупредить о новой атаке Сайферов и Горгонов.
— Чертовски вовремя. Все это нарушение протокола…
— К черту протокол, — прошипел Эйкерс, начиная закипать от раздражения. — Все давно вышло из-под контроля. Просто скажи Дерриману.
Мужчина со значком на лацкане без единого слова покинул комнату.
— Подождите, — буркнул агент. Марш Джона Филлипса Сузы продолжал играть; мощные удары барабанов перекликались с яркими серебряными нотами давно мертвых тромбонов.
Прошла почти минута. Наконец, дверь открылась и показался Вэнс Дерриман, с лицом, столь перекошенным от напряжения и боли, словно кто-то вонзил нож ему в позвоночник. Дерриман сменил костюм на черный; его прежний серый костюм был безнадежно испорчен.
— Я же сказал, что мне нужно время, — сердито сказал Дерриман Дейву. Его голос звучал медленно и нарочито громко, Дерриман все еще плохо слышал.
— У нас нет такой роскоши, как время, — ответил Итан. — Я хочу знать... как вы сюда попали? В это убежище внутри горы, — он увидел ответ в разуме Дерримана, не прошло и секунды. — Ясно. На вертолете. Где он?
Судя по воспоминаниям Дерримана, основную часть путешествия обеспечили ВВС, перебросив президента вместе с его свитой из Вашингтона в Солт-Лейк-Сити. В аэропорту их посадили в черный внедорожник и отвезли к вертолетной площадке, с которой они уже переместились сюда. Миротворец выхватил эту информацию из разума человека сразу же, как только уловил ментальные образы воспоминаний. Итан уже знал, где находится вертолет «Пустельга» VH-71,[36] но Дерриман сказал вслух, для остальных:
— На другой стороне горы есть вертолетная площадка. Она замаскирована. Вертолет хранится там же, в ангаре.
— Он может доставить нас в лабораторию S-4, — сказал Итан, с интонацией утверждения, не вопроса.
— Может. Примерно за три часа. Но я уже говорил вам... — Дерриман вдруг замолчал. Челюсти его сжались. Его все еще мучили боль и давление в голове, каждое слово давалось с трудом. — Вы хотите увидеть, почему он не сможет покинуть это место? Следуйте за мной.
Дерриман провел Дейва, Итана и Джефферсона через еще одну зону отдыха к двери с висящей над ней красной табличкой «ПРЯМОЙ ЭФИР», которая сейчас не горела. За ней, в тускло освещенном помещении стояли несколько рядов кресел, как в кинотеатре. Трое мужчин в наушниках сидели за большой микшерной панелью. За стеклом, на подиуме с изображением президентской печати стоял Джейсон Биль. На него нацеливался ряд прожекторов и две профессиональные телевизионные камеры. Операторы также были в наушниках. Светотехник направлял и настраивал освещение подиума. Седая женщина в джинсах и синей блузе вытирала бисеринки пота со лба Джейсона Биля. За спиной президента и позади подиума высился ряд книжных полок, заставленных томами в дорогих переплетах. Там же стояли небольшой белый бюст Авраама Линкольна, статуэтка в виде сложенных в молитве рук и прислоненная к ним библия, а рядом — цветная фотография Джейсона Биля и первой леди с двумя их детьми — Джеймсом и Натали. Дополнял интерьер глобус. Все эти предметы были расставлены так, чтобы попасть в кадр. Те, кто обставлял помещение, старались максимально близко воссоздать обстановку Белого Дома.
— Что это? — спросил Дейв. — Как...
— Сядьте, — сказал Дерриман. — Примерно через минуту он будет произносить речь, — начальник штаба указал на электронные часы над стеклянной стеной, отсчитывающие секунды.
Один из членов съемочной группы нажал кнопку на пульте.
— Кэти, у него все еще блеск на носу, — человек говорил устало, лицо его казалось бесстрастным, словно он проходил через эту процедуру подготовки к съемкам сотни раз, но вынужден был повторять снова и снова. Такой была его работа, и он выполнял ее, как мог. Женщина кивнула и еще немного поработала кисточкой.
Дерриман сел в первом ряду между Дейвом и Джефферсоном, стараясь держаться подальше от Итана. В конце ряда сидела первая леди, наградившая вновь прибывших настороженным взглядом. Она пила из стакана с кубиками льда, и Дейв уловил запах алкоголя.
— Теперь все нормально? — спросил Биль, глядя в камеру.
— Все в порядке, сэр, — ответил техник.
— Мэнди? У меня все в порядке? — голос Биля казался тонким и хрупким, далеким от того, что Джефферсон и Дейв помнили по прошлым речам президента. Хотя Дейв не так уж часто слушал эти речи, и не интересовался политикой. Прежде чем явились пришельцы, его мнение о политиках сводилось к тому, что они презирают своих избирателей, и заигрывают с ними только тогда, когда им нужны голоса.
— Да, с тобой все в порядке, — сказала первая леди, хотя даже не посмотрела на мужа, сделав вместо этого еще один глоток из стакана.
— Мой самый заслуживающий доверия критик, — сказал Биль, нервно усмехнувшись. На нем был тот же темно-синий костюм, в котором его видел Джефферсон чуть раньше, белая рубашка и галстук с красным узором. Одежда выглядела безупречно, и макияж был сделан профессионально. Он скрыл темные круги под глазами Биля и глубокие морщины, пересекавшие его лоб, однако никакой макияж не мог замаскировать чувство печали и трагического отчаяния, которое, как Итан знал, ощущал каждый в этой комнате.
— Сэр, — обратился к президенту техник. — На телесуфлере нет бликов?
Похоже, это был стандартный вопрос.
— Бликов нет. Все хорошо.
— Мы дадим обратный отсчет до прямого эфира, как обычно. Кэти, заканчивай. Джордж, все готово. Софиты светят идеально, — женщина с кисточкой закончила работу, а техник убрал из кадра складную лестницу и прислонил ее к дальней стене.
Джефферсон наклонился к Дерриману.
— Что здесь происходит? — спросил он громким шепотом.
— Обращение президента к народу. Он делает это два раза в месяц.
— К народу? К какому народу?
— К тому, который, по его мнению, все еще существует.
— Он не знает правды? Думает, что люди все еще смотрят кабельное телевидение?
— Джентльмены, я включаю запись! — сказал техник, словно предупреждая остальных, что им следует осмотрительно выбирать слова.
— Давай, — кивнул Дерриман. — Мы посмотрим.
— Включить первую камеру. Включить вторую камеру. Мистер президент, начинаем через пять... четыре... три... два... один... Мы в эфире!
Джейсон Биль выпрямился в свете софитов. Он не улыбался камерам, но лицо его не было угрюмым. Он был политиком, и на его тонком желтоватом лице застыло выражение самой глубокой и искренней решимости.
— Мои собратья-американцы, — начал читать он с экрана телесуфлера, — мои дорогие граждане этой доблестной страны, которая никогда не будет сломлена ни одним завоевателем или оккупантом — земным или внеземным — сегодня я оглашу вам новости, в которых нас ждет новая надежда. Согласно последним военным сводкам, армия и ВВС Соединенных Штатов в ходе тяжелого боя уничтожили оплот Сайферов к западу от реки Миссисипи, недалеко от Александрии, штат Луизиана. Военно-морской флот и морская пехота США в настоящее время ведут осаду крепости Горгонов недалеко от Сиэтла, штат Вашингтон, и, как мне сообщил начальник штаба, Горгоны долго не продержатся, — президент Биль сделал паузу. Тик начался с левого глаза, вскоре заставив содрогаться всю левую сторону его лица. Он опустил голову. — Простите меня, — приглушенно сказал он в микрофон, — меня переполняют эмоции... поскольку я уверен, что все мы... все мы в эти тяжелые дни испытаний и скорби... — эти слова он не читал с телесуфлера, они исходили из его измученной души. Он замолчал, быть может, секунд на десять или пятнадцать. Съемка продолжалась в полной тишине. Когда Биль, наконец, снова поднял взгляд, тик все еще мучил его мышцы, но стал слабее, показывая, что у этого человека еще сохранилась сила воли. Он вновь начал читать с телесуфлера. — Я счастлив сообщить вам, что вскоре следующие города будут освобождены от инопланетной оккупации и никогда не забудут погибших американских героев: Шарлотта, Северная Каролина; Балтимор, штат Мэриленд; Провиденс, Род-Айленд; Чикаго, Иллинойс; Сидар-Рапидс, Айова; Омаха, Небраска; Денвер, Колорадо; Феникс, Аризона; и Портленд, штат Орегон. Будьте осторожны, оставайтесь в ваших убежищах в этих городах до тех пор, пока не будет дан сигнал «Все чисто», означающий, что угроза миновала. Этот сигнал будет передан вам чуть позднее. С прискорбием вынужден сообщить, что из других столиц и от лидеров других государств по-прежнему нет никаких вестей, но мы продолжаем попытки установить связь со всеми мировыми лидерами, и будем молить Бога об их благополучии. Каждые четыре часа мы будем отправлять экстренное сообщение и ждать новостей.
Дерриман поерзал в своем кресле. Итан понимал, что все происходящее было лишь спектаклем, постановкой, призванной вселить надежду в президента и удержать его от новой попытки самоубийства. Ведь какой лидер своей страны — находящейся под его защитной и ответственностью — выдержит, узнав, что половина его народа превращена в монстров инопланетным ядом, льющимся с небес, а другая половина разорвана и сожрана этими монстрами?