— О, Боже, — повторил Джей Ди, глядя на Оливию. Его голос был хриплым и надтреснутым. — Я думал, ты погибла! — взгляд его опухших глаз переместился на Итана. — Ты. — произнес он. Возможно, то было лишь непроизвольной нервной дрожью в ослабшем голосе, но в интонации проскользнула тень обвинения. Затем Джей Ди сделал глубокий вдох, вернул самообладание и спросил уже спокойнее. — Ты в порядке?
— Да, сэр, — ответил Итан. Ранка от гвоздя на бедре была пустяком по сравнению с теми травмами, что получили другие люди. Мальчик насчитал неподалеку от себя одиннадцать мертвых тел, прикрытых простынями и одеялами.
— Джон! — воскликнула Оливия так, словно лишь теперь узнала врача. — Я пыталась найти Винсента. Он звал меня. Я слышала, как он звал... но не смогла его найти. Ты слышал его?
Джей Ди бросил быстрый взгляд на Итана, а затем вновь повернулся к женщине.
— Нет, Оливия. Я ничего не слышал.
— Итан был со мной, — объяснила она. Ее голос звучал твердо и серьезно, однако запавшие глаза казались дикими. — Он позаботился обо мне. Мне кажется, там... было что-то плохое. Что-то... — она попыталась подобрать слово, но не смогла, поэтому лишь повторила. — … плохое. И, я думаю, Итан... сумел отогнать это от меня.
— Горгонский пилот корабля, — пояснил мальчик, глядя на доктора. — Я заметил его там, в руинах.
— И ты сумел его отогнать? Как?
Пришло время говорить правду, как бы невероятно она ни звучала. Когда Итан заговорил, он смотрел прямо в глаза доктора и произносил каждое слово с готовностью отвечать за него — не как мальчик, но как мужчина.
— Я убил его. Разнес на куски, — он вздохнул и продолжил. — Я хотел его уничтожить, и это произошло. Но где-то там есть еще один. Сайферы ищут его. И мне не хотелось бы снова встретить одного из них.
Джей Ди не ответил. Его лицо побледнело, если не считать фиолетового синяка на подбородке — след от удара чьего-то локтя во время паники и бегства.
— Ну... — с трудом выдавил он. — Я никогда не видел ни одного из них и видеть не хочу. И ты не собираешься делиться со мной подробностями этой встречи, я правильно понимаю?
Итан кивнул, и тема была закрыта.
Кто-то прошел мимо Итана и присел рядом с Оливией, обняв ее и всхлипывая. Это была девушка со светлыми волосами и повязкой на глазу, которую Итан видел ночью, лежавшей на земле и разглядывающей звезды. Он снова обратил внимание на небольшие стразы в виде звездочек, украшающие повязку, и подумал, что это отчаянная попытка с ее стороны приукрасить свое увечье, найти что-то хорошее даже в плохом. Сделать повязку более... модной? Или показать, что потеря глаза не заставила ее потерять надежду? Трудно сказать. Ее длинные светлые волосы потемнели и стали грязными от пыли и дыма. На ней были джинсы, темно-красная рубашка и синие кроссовки «Найк», выглядевшие поношенными, но все же чистыми, по сравнению с обносками, что Итану доводилось видеть на некоторых местных поселенцах.
Девушка плакала, обнимая Оливию, и лидер Пантер-Ридж тоже позволила себе пролить слезу-другую, прежде чем взяла себя в руки. Она обняла девушку и спросила едва окрепшим голосом:
— Ники, ты не ранена?
Девушка покачала головой и уткнулась лицом в плечо Оливии.
— Хорошо, — прошептала Оливия, успокаивая ее. — Это хорошо, что не ранена, — она мягко гладила девочку по волосам, а ее собственные глаза раскраснелись от слез. — Мы все это преодолеем. — сказала она. — Пока мы живы — с нами не покончено.
Итан осматривал то, что осталось от жилого комплекса. Джей Ди в это время, хромая, направился к семье латиноамериканцев, оказать им любую посильную помощь. Маленький мальчик лет семи или восьми держался за руку матери. У его отца лицо рассекал сильный порез, а волосы побелели от пыли. Итан вздохнул и тихо прошептал:
— Нам нужно уходить отсюда. Надо выбраться до темноты.
— И куда же мы пойдем?
Вопрос прозвучал от девушки с повязкой на глазу. Она смотрела на Итана, словно на сумасшедшего.
— Кто ты? — резко спросила она, не дождавшись от него комментариев. А затем вспомнила. — Погоди... погоди, ты тот мальчик, которого привезли несколько дней назад! Тебя зовут... как же там... Итан?
— Да. Итан Гейнс. — он пожал плечами, — Это не настоящее имя. Своего настоящего имени я не помню, — он попытался выдавить из себя хотя бы подобие улыбки, но не сумел.
— Два года назад я училась в той школе, — сказала она. — Почему ты выбрал это имя?
— Просто... выбрал и все. Увидел его на указателе, кажется. Оно ничем не хуже любого другое. А ты Никки, верно?
— Стэнвик, — ее здоровый глаз, пусть он и раскраснелся от пыли и дыма, был карим.
— А где твои родители?
— Погибли, — ответила она без каких-либо эмоций. Итан решил, что девочка потеряла семью в первые дни катастрофы. — Моя старшая сестра тоже.
— Мне жаль.
— Мне тоже. А как насчет твоих? — вопрос прозвучал так буднично, словно они обсуждали модную одежду. Мир стал жестоким, подумал Итан, и те, кто выжил в нем, ожесточились. Те, кому это не удалось — давно погибли.
— Этого я тоже не помню, — Итан заметил шрам чуть выше ее глазной повязки, а еще несколько небольших шрамов, усеивающих щеки. Самый глубокий перерезал подбородок и тянулся к ее нижней губе.
— Никки уже давно с нами, — сказала Оливия. — Она пришла в первое лето. Мне нужно встать. Поможете мне?
Итан и Никки помогли Оливии подняться на ноги. Она немного покачнулась, и Итан приготовился подхватить ее, но Оливии удалось сохранить равновесие.
— Спасибо, — сказала Оливия. Она заметила шестерых человек, идущих по дороге в им одним известном направлении. Двое из них почти тащили на себе третьего. Она узнала Джоэля Шустера, Ханну Граймс, Гэри Рузу и...
— О, Боже, — сказала она, едва не задохнувшись от переполнивших ее чувств. — Там Дейв!
Сердце Итана забилось в груди чуть сильнее. Дейв МакКейн был одним из тех, кто поддерживал пожилого мужчину с седыми волосами, забранными в хвост, и бородой. Дейв был весь в пыли, но в целом выглядел так, словно ему удалось выйти из этой катастрофы без серьезных последствий. Его джинсы и черная футболка превратились в лохмотья, но он сохранил свою неизменную темно-синюю бейсболку. Борода, припорошенная сединой, теперь еще сильнее посерела от пыли. «Узи» в наплечной кобуре и «Магнум» калибра.357 также пребывали с ним. Мрачное лицо Дейва пересекал кровоточащий порез на носу. Он заметил Оливию, Итана и остальных, однако в выражении его глаз ничего не изменилось. Он лишь кивнул в знак приветствия и заговорил хриплым голосом.
— Джей Ди, мы можем оставить тебе Билли? Кажется, у него сломана правая нога. А с тобой что?
— Подвернул лодыжку. Ничего серьезного, — Джей Ди пожал плечами, хотя его нога зверски болела. — Билли, как ты себя чувствуешь?
— Как дерьмо на крекере, — буркнул старик сквозь стиснутые зубы. — Люди со сломанными ногами редко чувствуют себя хорошо. Не нужно быть доктором, чтобы это понимать. Ох, господи... поосторожнее с моей старой задницей!
Оливия подошла и так крепко обняла Дейва, что он едва не ахнул от боли. От этого объятия вокруг них всколыхнулось поднятое с одежды облако пыли.
— Боже, я думала, ты погиб!
— Я был близок к тому, — отозвался он, также заключая ее в объятия, но не столь крепкие из уважения к ее хрупким костям. — Я сидел на балконе и размышлял. Потом увидел те сферы и услышал взрывы, они гремели все громче и громче. Я едва успел схватить оружие, а потом... пришлось прыгать. После этого все смешалось. Я помню, как мчался, будто ошпаренный заяц... — глаза его нашли Итана. Он не стал уточнять, что прыгал не с балкона своей квартиры, а с балкона квартиры мальчика, потому что перед катастрофой ворвался туда, в надежде вытащить Итана и спасти ему жизнь. Дейв мрачно оглядел накрытые простынями трупы. — Уже известно, сколько погибших?
— Пока нет, — вздохнула Оливия. — Но знаю, что много.
— Черт! Черт! Черт! — зашипел Билли Бенкрофт, когда его опустили на траву, а доктор начал ощупывать сломанную ногу. — Семьдесят шесть лет, и ни одного перелома за всю гребаную жизнь! И вот, на тебе! — его глаза — яркие, голубые и очень живые — посмотрели на накрытые простынями и одеялами тела, и он осекся. Затем произнес отстраненно. — Джейк Келлер там? Джоэль, поищи для меня, хорошо?
— Я сам поищу, — отозвался Дейв. Он постарался управиться побыстрее. Третье тело было в ужасном состоянии, а в пятом и вовсе нельзя было узнать человека. Девятым был... — Джейк здесь.
— Проклятье, — голос Билли звучал напряженно. — Маленький ублюдок задолжал мне пятьдесят баксов после нашей последней игры в покер. Что ж... — прохрипел он, маскируя боль потери. — Покойся с миром, жулик...
— Мы не можем оставаться здесь, — сказал Итан, удивившись тому, с какой твердостью прозвучал его голос. Он снова говорил, как мужчина, а не как мальчик. Его взгляд нашел Дейва. — Вы это знаете. У нас даже нет времени вынести все тела и...
— И куда мы пойдем? — голос Никки дрожал на грани паники. — Куда? Это же наш дом... наша защита... Мы не можем... не можем, — затем она посмотрела на огромный горгонский корабль, лежащий в центре разрухи, и ее здоровый глаз заблестел от слез. Колени Никки подогнулись. Итан потянулся к ней, чтобы не дать упасть, то же сделал и Джоэль Шустер. Вдвоем они помогли девушке осторожно опуститься на землю, в то время как она мучительно стонала, прижав руки к лицу. Никки снова начала плакать, и Оливия присела рядом с ней, поглаживая по волосам и нежно успокаивая.
— Она жила в нескольких милях отсюда, в соседнем районе, — объяснила Оливия, обращаясь в основном к Итану. — Вествью Авеню, насколько я помню. Никки рассказывала, что весь район выгорел за одну ночь. Дома были разрушены. Она пришла к нам тяжело раненная, в шоке, вся одежда превратилась в лохмотья. Так что... тут действительно был ее дом. По крайней мере — убежище, каким бы оно ни было.
— Итан прав.
Дейв, услышав эти слова Джей Ди, не стал возражать, хотя и собирался.
Джон Дуглас, хромая и опираясь на свой самодельный костыль, подошел ближе.
— Он прав. Это... эта штука пахнет тухлым мясом. Сегодня ночью она привлечет сюда Серых людей, и нам нужно уносить отсюда ноги, пока еще есть возможность. Мы найдем другое место. У нас нет времени хоронить умерших или разыскивать пожитки среди обломков, — он нахмурился. — И мы не можем оставить здесь раненых. Черт, если б я знал, как их перенести.... Я бы сделал все, — он посмотрел на вершину холма, где паслись семь лошадей. Они остались там после катастрофы, не успев ускакать прочь. Семь лошадей... и все же великолепной семеркой их не назовешь.
Все молчали. И во время этой затянувшейся тишины Итан озвучил мысль, родившуюся в его голове.
— Нам нужно найти транспорт. Что-то большое, на чем можно увезти... не знаю, наверное, пятьдесят или шестьдесят человек.
— Ты говоришь о грузовике? — спросил Дейв. — С вместительным прицепом? Ну да, правильно! Может, нам удастся отыскать... — он замер на полуслове. А ведь на погрузочной платформе возле склада все еще могли остаться припаркованные тягачи, подумал он. Промышленная зона всего в трех милях отсюда. А что касается топлива...
— Дизель, — выдохнул он. — Держу пари, на некоторых заправках еще сохранилось дизельное топливо. Или в баках других грузовиков. Если мы найдем какой-нибудь насос, можно будет выкачать топливо из бака. Придется еще найти десяти- или двенадцатифутовый шланг. Возможно, в одном из ближайших магазинов. Но нужно быть начеку; в округе могут оставаться другие люди, скрывающиеся в своих норах. Некоторые из них вооружены и напуганы. До безумия напуганы, я бы сказал. Ты помнишь? — он адресовал вопрос Оливии, напоминая ей прошлый август, когда он отправился за стену на поиски пищи и воды с Кэлом Норрисом. Кэла тогда убили выстрелом в шею из окна одного из домов, и он скончался на Западном Скайвее.
— Нам не обязательно искать грузовик, — сказала Оливия. Ее лицо снова приобрело прежнее уверенное и твердое выражение, а в глазах зажглась жизнь. — Мы можем использовать школьный или обыкновенный автобус. Даже если он не на ходу, мы наверняка сможем найти топливо и работающий аккумулятор.
— Верно.
Работающий аккумулятор, подумал Дейв. Это будет просто чудом.
Затея не вызывала особого воодушевления, и все же Дейв не готов был с ходу отказаться от нее. Не сейчас.
— Погоди. Ты сказала, «мы»? Нет уж, ты никуда не пойдешь. Джоэль, ты сможешь держаться в седле?
— Я не ездил верхом с самого детства, но я в деле.
— Я умею ездить верхом, — сказала Никки. Она вытерла слезы и уже не нуждалась в утешении Оливии. — До того, как все это случилось, у нас была лошадь.
— Нужен кто-то с пушкой, — Дейв уже заметил револьвер 45-го калибра в кобуре на поясе Джоэля. — В идеале, нам не помешает третий. Гэри, может, ты?
— Хорошо, но учти: я ненавижу лошадей, а они ненавидят меня.
— Я тоже пойду, — заявила пожилая женщина по имени Ханна Граймс. Волосы у нее были белыми и спутавшимися, словно ее только что накрыла снежная буря. Ханна сжала в руке, на которой отчетливо проступали крупные синие вены, огромный длинноствольный пистолет. — Я победила на этих выборах, мистер президент? — она саркастически усмехнулась.
— Сокрушительно, — ответил ей Дейв.
Сокрушительно, как землетрясение, невольно подумал он. Он посмотрел на Итана и почти разглядел мысли, мелькнувшие у того в голове: Белый Особняк. Гора Уайт Мэншн. Нужно как-то добраться туда.
— Найти ручной насос будет непросто. После этого нужно отыскать грузовик. Аккумулятор, скорее всего, окажется дохлым; придется заменить на новый, — сказал Дейв и тут же осознал, что почти всегда обращается только к Итану. — Если нам попадется грузовик, в баке которого осталось достаточно топлива, чтобы добраться до заправки, нам очень повезет. Но все равно задача не из простых.
Совсем не из простых, подумал он.
Неудивительно, что они не пытались провернуть нечто подобное раньше. Затея была почти невыполнимой, и лишь рухнувший на комплекс горгонский корабль вынудил их на это пойти.
— Потом, — продолжил Дейв, — мы поищем медикаменты в больнице, аптеке или наборах первой помощи в других машинах. А затем нам нужно будет отправиться на юг. Понятно?
— Понятно, — кивнул Итан.
— Нам придется поспешить, если хотим успеть до темноты, — следующие слова были обращены к Оливии. — Лучше собрать все припасы, оружие и воду, которые получится найти. И вообще все, что может пригодиться, — он бросил недоверчивый взгляд на дымящиеся руины и на огромную гниющую тушу горгонского корабля, над которой уже начали кружить стервятники. — Но старайтесь не рисковать, — он дождался, пока Оливия кивнет в ответ, и добавил. — Для одного дня уже достаточно смертей. Больше не должно быть.
По крайней мере, он на это надеялся.
Глава четырнадцатая
Джефферсон Джерихо, бывший хозяин Нового Эдема, проснулся на скамейке в парке в неизвестном городе, под болезненно-желтым солнцем на сером, словно больном проказой, небом. Он резко сел, уловив слишком хорошо знакомый запах. Однако, как оказалось, запах этот характерен не только для эфемерных владений Горгонов, в которых ему не раз довелось побывать. Теперь этим запахом пропитался весь мир. Вокруг Джефферсон видел обгоревшие каркасы зданий, черные искривленные скелеты деревьев и ржавые остовы машин. Вероятно, этот апокалиптический пейзаж когда-то был обычным жилым районом.
Стоило подняться, как желудок упорно запротестовал, и Джефферсона стошнило. Хотя, казалось бы, из пустого желудка он мог исторгнуть лишь желчь. Стирая слюну с губ, он ощутил, что у него отросла борода. Не большая, но заметная... возможно, двухнедельная. Неужели он настолько выпал из реальности, что теперь ему кажется, словно борода выросла в одночасье? А его одежда...
— Боже! — воскликнул он в изумлении. На нем была коричневая футболка, пропитавшаяся потом, и пара грязных джинсов. На босых ногах сидели дырявые кроссовки. Джефферсон посмотрел на свои руки; под ногтями засела грязь. Казалось, грязь плотно впиталась в каждую пору его кожи. Линии на ладонях напоминали коричневые борозды дорог, ведущих через равнины. Джефферсон не помнил, чтобы хоть когда-то в жизни был таким грязным. Отчасти он даже обрадовался, что поблизости не было зеркала, и он не мог увидеть во всей красе маскировку, которой наделили его Горгоны. Вероятнее всего, даже с этой бородой и под слоем грязи он остался похож на себя самого, но Горгоны превратили его в типичного бродягу, чудом выжившего на поле боя этой космической войны. Ткань одежды наощупь казалась скользкой и какой-то… неправильной. У Джефферсона возникло ощущение, что его облачили в змеиную кожу, и эта мысль вызвала приступ паники. Всхлипывая, он задрал футболку, готовясь стянуть ее через голову и избавиться от этой неприятной маскировки.
Вдруг послышался шум, и Джефферсон замер. Он не знал, кто или что издает этот звук, но в его бешено колотящемся сердце зарождалось недоброе предчувствие.
Трудно сказать, что это был за шум. Возможно, просто свист ветра неподалеку? Или какой-то механизм с легким дребезжанием пришел в движение? Что бы это ни было — оно близко. Очень близко. Джефферсон опустил задранную до самых глаз футболку, чтобы взглянуть своему будущему в лицо.
Возле сгоревшего дерева стоял мужчина. Довольно крупный и широкоплечий, хотя его осунувшееся лицо и наводило на мысль о долгой голодовке; скулы слишком резко выдавались вперед, а глаза казались потухшими и запавшими. Дополняли облик плоский нос, как у бывшего боксера, длинные спутанные черные волосы до плеч и борода, не бритая явно больше месяца. Его синяя футболка, серые брюки и черные кроссовки выглядели такими же грязными, как одежда Джефферсона, если не грязнее. Глаза были маленькими и темными, как два уголька. Незнакомец носил за спиной рюкзак оливково-зеленого цвета — вероятно, купленный или украденный в армейском магазине.
Человек стоял и совершенно бесстрастно смотрел на Джефферсона. За все время их зрительного контакта он ни разу не моргнул.
— Кто вы? — голос бывшего хозяина Нового Эдема из звучного баритона, которым он вещал на собраниях прихожан церкви «Рисковых Игроков», превратился в срывающийся подростковый лепет. Боже, церковь «Рисковых Игроков»! Как же давно это было... Он стоял перед множеством людей, его даже снимали телекамеры. Вдохновенная улыбка была лучом света для прихожан, а руки простерты к небу... О, да, он добился в жизни куда большего, чем мог ожидать обычный торговец автомобилями! Тогда ему казалось, что секрет настоящего богатства, способный взорвать любой фондовый рынок — это верное толкование кода, зашифрованного в Библии.
— Воуп, — ответил незнакомец.
— Воуп? Что это за имя такое?
— Такое, — был ответ, — что ты можешь произносить.
— Ты — Горгон? Посланный, чтобы защищать меня?
— Я — творение, — ответил Воуп. — Что я есть, не должно беспокоить тебя. Но... да, я должен вести и защищать тебя, — маленькие глаза-угольки оглядели небо. — В этом секторе сейчас нет врагов. Мы можем двигаться свободно.
— Но куда? Куда мы идем?
— Следуй за мной, — сказал Воуп, тут же быстро и решительно зашагав через разоренный парк, мимо сломанных качелей, превратившихся в чернеющие угли. Следуя за своим проводником, Джефферсон пересек улицу и миновал несколько сожженных и разрушенных домов, после чего они вышли на другую улицу, в не менее плачевном состоянии. Джефферсон понял, что они направляются к центру города, где еще виднелись уцелевшие высотные здания. Некоторые из них были словно подрезаны чем-то острым.
— Где мы? В каком городе?
— Форт-Кол-Линс, — ответил Воуп, делая паузы там, где их делать не следовало. — Это Кол-О-Райдо.
— Что ты знаешь об этом мальчике, которого я должен найти? — Джефферсону приходилось то и дело ускорять шаг, чтобы поспевать за своим спутником и — вне зависимости от того, были враги поблизости или нет — он продолжал боязливо осматриваться. — Я продавец, — сказал он, не дождавшись от Воупа ответа. — Мне здесь не место! Я не солдат! — голос его звучал требовательно, но ответа не последовало. — Я просто продаю... разные вещи, — продолжал он, бормоча себе под нос. — Ты хоть знаешь, что это значит?
Воуп хранил молчание. Его ни черта не волнует, подумал Джефферсон. Теперь они двигались через новый район, меньше других пострадавший от войны; только несколько домов были основательно разрушены. У некоторых строений окна были заклеены скотчем или заколочены досками, кровли и ступени перед входом повреждены. Джефферсону большинство здешних домов казались гробами. Это был мертвый город, как и многие другие.
— Стой, — внезапно сказал Воуп, и Джефферсон подчинился.
Они стояли перед деревянным домом с номером 1439, с шестью ступенями, ведущими к крыльцу, на котором стояло одинокое кресло-качалка. Окна были разбиты, глубоко за ними таилась темнота.
— Это случится здесь, — объявил Воуп.
— Что — случится?
Горгон в человеческом облике не дал себе труда ответить.
Лениво проползла минута, за ней другая. Издалека до Джефферсона донесся лай и вой собак, и он подумал, что сейчас дикие собаки столь же смертоносны, что и инопланетный луч смерти.
Кресло-качалка со скрипом сдвинулось — совсем немного. Джефферсон увидел, как на нем что-то материализуется. Это началось, как едва заметное движение пыли в воздухе, а затем сам воздух словно сгустился и стал твердым. Прозвучало тихое шипение... шепот... какой-то металлический звук. Похоже на какое-то дерьмо из «Звездного Пути», [22] подумал Джефферсон, когда через три секунды на кресле появились очертания тела. Сначала оно казалось призрачным, форма лишь намечалась и мерцала, подсвеченная вспышками синей энергии, а затем стало полностью реальным. Кресло-качалка скрипнуло, качнулось назад и вперед, и сидящий в нем мужчина с блестящей от пота лысиной уставился на Джефферсона и Воупа.
— Оставьте меня в покое! — прохрипел он. — Пожалуйста... Боже... оставьте меня!
Как только он понял, где находится, его волосатые руки резко отдернулись от ручек кресла и обхватили тело.
— Идем с нами, — скомандовал Воуп.
— Слушайте... слушайте... Я даже не знаю, где я! Ясно? Я не знаю, кто вы такие! Я... я с места не сдвинусь, понятно?
— Сдвинешься, — сказал Воуп.
— Нет, — протестовал вновь прибывший. Однако в следующий миг он вздрогнул, лицо исказилось от боли, и он схватился за затылок. — Пожалуйста... пожалуйста... оставьте меня, — в голосе его зазвучала мольба, в глазах блестели слезы. — Пожалуйста, не делайте мне больно...
— Ты сдвинешься, — повторил Воуп ничего не выражающим тоном.
Мужчина стиснул зубы. Он отчаянно держался за затылок и мотал головой, словно это могло избавить от боли, которую доставляло ему вживленное устройство. Но Джефферсон знал, что это не поможет. Через два удара сердца мужчина вскочил и снова мучительно ахнул.
— Хорошо! Согласен... Только прекратите это! — он спустился по ступеням, тяжело дыша и всхлипывая. — Господи, что это за мир? — воскликнул он. Его карие глаза испуганно бегали. Мужчина был невысоким, около пяти футов и семи дюймов, при этом грузного телосложения, с одутловатым лицом. Тяжелые челюсти заметно подрагивали во время разговора. Под грязной белой рубашкой угадывался запрятанный в черные брюки рыхлый живот. Кожа казалась дряблой и словно отставала от мышц, что могло быть следствием голодовки. Или, как подумал Джефферсон, Горгоны просто захотели, чтобы он производил такое впечатление. У мужчины тоже была борода, поседевшая с возрастом — на вид ему уже далеко за сорок. В его речи слышался бруклинский акцент... так, по крайней мере, казалось Джефферсону. На ногах у мужчины были мягкие кожаные туфли черного цвета, в таком состоянии, словно они побывали в аду и вернулись обратно. Раньше-то они, наверное, стоили уйму денег.
— Хорошие ботинки, — заметил Джефферсон. — Были когда-то, я имею в виду. Тебе бы найти кроссовки, в них удобнее.
— Ну да, — мужчина прищурился, фокусируя взгляд на Джефферсоне. — Кто ты? Ты человек?
— Джефф, — был ответ. — Из Нэшвилля, Теннесси, — решил добавить он. — И да, я человек.
Хотя Регину лучше об этом не спрашивать, подумал Джефферсон. И Эми Виксон тоже. Хотя Эми мертва, она покончила с собой «от неразделенной любви», как она написала в предсмертной записке. Счастливая маленькая сучка, не дожила до нынешнего дня.
— Берт Рэткофф, — представился мужчина. — Квинс, Нью-Йорк, — Берт взглянул на Воупа. — А ты, похоже, один из них. Откуда вы взялись? С гребаного Марса?
— Тебе это не нужно знать, — отозвался Горгон. — Ты будешь звать меня Воуп. С этого момента вы оба делаете то, что я говорю, — его ничего не выражающие глаза, так ни разу и не моргнувшие, обожгли взглядом своих подчиненных. — Неповиновение приведет к боли. Идите за мной, — он повернулся и снова направился к центру города. Джефферсон и Рэткофф последовали за ним.
— Как они тебя заполучили? — спросил Рэткофф.
— Долгая история.
— Меня забрали, когда наш дом попал под адский обстрел. Меня вытащили, когда стены уже начали складываться, как карточный домик. Я очнулся... — он замолчал и покачал головой. — Они со мной кое-что делали. Ты же наверняка слышал истории об этих инопланетных похищениях. Что зеленые человечки вставляют всякие зонды и иголки в своих подопытных? Ну вот... я помню стол. Холод, даже мороз. Кажется, стол был из металла, но какого-то странного. И казалось, что он живой, из плоти... потому что он двигался подо мной. Как будто... смещался. И вот, лежу я на этом столе; вроде бы, меня ничто не держит, но двигаться не могу. А вокруг... какие-то фигуры. Больше похожие на тени, потому что они толком не передвигались, а... я даже не знаю, как это назвать. Знаешь, такое чувство, словно находишься в одной комнате со змеями, которые стоят... или ползут стоя, или... неважно. К черту! Важно то, что они делали со мной всякое, Джефф... я же могу называть тебя Джефф?
— Да.
— Они кое-что делали. Они вскрывали меня. Я думаю... мне кажется, я видел, как мои внутренности вытащили наружу... кишки размотали, как веревку. Все было в крови. Мне кажется, они выпотрошили меня... а потом засунули в меня что-то другое.
— У меня тоже какая-то железка в шее.
— Нет, нет, я не только об этом, — решительно заявил Рэткофф, и добавил значительно тише. — Я говорю о вещах, которые могут свести человека с ума. Ты понимаешь?
— Понимаю, — ответил Джефферсон.
— Тишина, — скомандовал Воуп. — Ваша болтовня делает меня злым.
— Тебе бы научиться говорить нормально, — осмелился вставить Джефферсон. — Если хочешь сойти за человека, тебе понадобится взять несколько уроков.
А еще надо что-то делать с этими немигающими глазами и с этой... походкой мертвеца. На деле выходило, что технологии Горгонов не так уж совершенны, как казалось. По крайней мере, в том, что касалось имитации людей.
В ответ на замечание, шею Джефферсона кольнула искорка боли, но боль продолжалась недолго, и служила лишь напоминанием: кто в этой ситуации хозяин, а кто раб.
Они прошли больше половины следующей улицы, когда вдруг с грохотом распахнулась дверь одного из домов, и из ветхой лачуги показались двое обросших и грязных мужчин с винтовками.
— Тормози! — воскликнул тот, что был выше ростом. — Больше ни шагу, мистер!
Воуп достаточно хорошо понимал английский. Он остановился, и Джефферсон с Рэткоффом последовали его примеру.
— Внутрь, — скомандовал мужчина, качнув стволом винтовки. — Давайте, пошевеливайтесь!
— Сэр, — начал Джефферсон. — Мы не...
— Заткнись! Ну-ка, быстро тащите свои задницы в дом! Бегом!
— Вы вмешиваетесь, — полумеханическим голосом произнес Воуп. — Это не разрешено.
— Мать твою, я вас всех сейчас свинцом нашпигую! Ну, кто первый? — винтовка повернулась к Рэткоффу. Джефферсон понял, что Берт вот-вот запаникует и кинется наутек, поэтому призвал на помощь свой самый убедительный тон истинного продавца.
— Не думаю, что это хорошая идея, Берт. Воуп, лично я не испытываю ни малейшего желания, чтобы меня подстрелили прямо на улице. Нам следует поступить, как нам говорят. И помни, мы нужны тебе.
Воуп смотрел на него, казалось, целую вечность. Джефферсон ожидал, что в любую, черт бы ее побрал, секунду раздадутся выстрелы. Но Воуп, наконец, открыл рот и сказал:
— Правильно.
Они направились к дому, Воуп шел первым. В грязной маленькой прихожей на полу валялись пустые жестяные банки и прочий мусор. Здесь их ждал третий мужчина, угрожающе помахивая револьвером. Левую сторону его лица уродовал след от ожога, взгляд впалых глаз был диким, почти сумасшедшим. Чуть дальше, в темной комнате с выцветшими и пыльными обоями, сидела тощая женщина. Трудно было определить ее возраст, и вообще что-либо сказать о ней, потому что длинные темно-русые волосы скрывали ее лицо. Она сидела, обнимая себя руками, и дрожала, как от зимнего холода.
— Откуда вы пришли? — спросил лидер с винтовкой, приставив ствол к подбородку Воупа.
— Издалека.
— Откуда, идиот?
— Да на хер нам это знать! — выкрикнул человек с револьвером и тоже прицелился в голову Воупа. — У вас еда есть?! Ты! Снимай рюкзак и покажи, что в нем.
— Эй, я жил в Квинсе, Нью-Йорк, — сказал Рэткофф, поднимая руки вверх. На его лбу заметно блестели бусинки пота. — Я не хочу...
— Заткнись! — шикнул на него второй человек с винтовкой. Он был седой, с вытянутым лицом и в очках, склеенных скотчем. Правая линза треснула. — Слышал, что Джимми сказал? Снимай рюкзак!