Мама смотрит на меня, недоверчиво приподняв бровь. Мне становится не по себе.
— Ладно, но ты не будешь возражать, если я позвоню его маме и спрошу у нее, как ее зовут, кстати?
Мама тянется за трубкой, а я от страха не могу произнести ни слова. Ладони становятся влажными. Не потому, что миссис Лиу через минуту провалит мое прикрытие — это и так уже ясно. Страшнее представить себе, что будет, когда Вив узнает, что я не могу прийти. Что она сделает?
Мама разыскивает номер, а я не делаю попыток помочь ей. Нужный телефон находится в голосовой справочной телефонной станции — благо семья с фамилией Лиу в городе всего одна, и мама начинает набирать цифры.
— Миссис Лиу? О, нет? Николь! У тебя такой взрослый голос, совсем как у мамы. Я ошиблась… а она дома?
Сейчас мама мне устроит.
— О, понимаю. Нет-нет, все в порядке. Это Лоретта Пайк, мама Камдена. Попроси, пожалуйста, маму перезвонить мне, когда она сможет…
Мама делает паузу и смотрит на меня.
— Хорошо, я скажу ему, — продолжает мама, смеясь. — Хорошо, ладно, до свидания.
Сердцб, которое едва билось несколько секунд назад, снова включается в полную силу.
— Маленькая сестренка Майка сказала, что считает тебя симпатичным, — говорит мама, подмигивая.
— Да уж. Замечательно, — отвечаю я, глядя на телефон и стараясь вычислить, когда закончится тренировка, чтобы можно было предупредить Майка. Отодвигаю стул и встаю, чтобы пойти к себе.
— Ладно, мне пора делать уроки. У меня там куча всего. Проверишь меня как-нибудь в другой раз.
Мама, кивая, раскрывает объятия, приглашая меня подойти.
— Ладно, иди сюда, — говорит она. — Я тебя уважаю за то, как ты держишься. Ничего не имею против того, чтобы ты ходил к друзьям и развлекался.
Я чувствую угрызения совести. Лгать было легче, когда мама не старалась так усердно принимать участие в моей жизни. Я обнимаю ее, вдыхая исходящий от волос аромат шампуня с легкой примесью табачного дыма и маминых любимых духов. Как я ни старался, так и не смог привыкнуть к тому, что приходится нагибаться, когда я хочу обнять маму. Даже сейчас я стараюсь не сжимать руки слишком сильно, чтобы не раздавить ее. Когда я ее отпускаю, она щиплет меня за щеку, чего я не помню со времен, когда мне было шесть лет.
— О! — восклицаю я, потирая лицо.
— Твоя очередь мыть посуду.
Глава тридцатая
— Давай я войду и спрячусь — они меня даже не услышат, — прошу я.
Вив, перегнувшись через подоконник, заставляет меня замолчать, страстно целуя в губы. Она долго и игриво ласкает мою нижнюю губу, а потом, приложив руку к моему лбу, мягко, но неумолимо отстраняет от окна.
— Я же сказала… сегодня к ужину придет наш адвокат. Он опаздывает, — говорит Вив, закатывая глаза, но в то же время посматривая через плечо на закрытую дверь. — Я должна быть послушной дочерью.
Я смотрю на нее, недоверчиво приподняв бровь.
— С каких это пор ты стала послушной?
Она начинает смеяться, но потом, вспомнив об опасности, прикрывает рот рукой и знаками приказывает мне молчать.
— Дом будет в нашем полном распоряжении завтра вечером. Мистер Уинтерс зайдет в субботу утром проверить, все ли у меня в порядке, но ты в этот момент спрячешься. А родители вернутся только во второй половине дня.
— Адвокат придет проверить, все ли у тебя в порядке? Что это они так усиленно заботятся о твоей безопасности?
— Они не спускают с меня глаз с тех пор… как ты умер, — говорит Вив, глядя в землю. — Хотя все это не так страшно. Он мне практически как родственник.
Вздыхая от расстройства, я слезаю с подоконника.
Вив, нагнувшись, снова целует меня, выглядя в розовой пижаме необыкновенно привлекательно с той точки, где стою я. Не сдержавшись, я прижимаюсь губами к ее шее, тихонько постанывая от наслаждения.
— Пойду приму холодный душ.
Вив, соблазнительно улыбаясь, закрывает окно.
— Я постараюсь вознаградить тебя за терпение. Обещаю.
Иду по темной пустой улице в одиночестве, стараясь справиться с охватившим меня возбуждением. Тело жаждет Вив, но то, что я испытываю, не грязная похоть, а ожидание чего-то волшебного и прекрасного. Никогда еще время, оставшееся до вечера следующего дня, не тянулось так мучительно долго.
Зато теперь мне точно известно, что все будет замечательно.
Вернувшись на угол, к столбу и нащупав вход в портал, я любуюсь исходящим от руки зеленым свечением. Разряды электричества, покалывающего кожу, кажутся мне чуть ли не благодатью. Сквозь облако зеленого света видна часть школы — моей школы. Здание, которое вижу я, как бы накладывается на реальность, существующую по эту сторону портала.
В который раз уже беззвучно благодарю сам не знаю кого за то, что на свете есть это призрачное окно со всеми странными параллелями, которые возникают в результате его существования.
Подумав об этом, я протискиваюсь сквозь портал, чтобы пойти домой. Гдето на половине пути чувствую, что застрял. Потоки электричества, текущие сквозь тело, мешают сориентироваться. Чтобы понять, где я, шарю рукой, нащупывая стены тоннеля. Они гораздо ближе, чем казалось раньше, — до такой степени, что у меня начинается клаустрофобия.
Повернувшись боком, я нахожу место, где можно просунуть руку наружу, и, присев на корточки, кое-как выбираюсь из туннеля. Выкарабкавшись, я, пошатываясь, отхожу в сторону и, встав на колени, начинаю кашлять. Очевидно, задерживаться внутри надолго вредно для здоровья.
— Что, еле пролез на этот раз?
Быстро поднявшись на ноги, я стараюсь разглядеть во тьме того, кто это сказал. Удается мне это не сразу, так как глаза еще не привыкли к темноте. В конце концов я различаю сидящую на камне в метре от меня Нину, одетую в куртку с капюшоном. Похоже, она ждет меня и пришла сюда уже давно.
— Держись от меня подальше, — предупреждаю я, направляясь в сторону дома.
— Он уменьшается, Кам. Мне кажется, вскоре он совсем закроется…
Почувствовав приступ паники, я останавливаюсь, но, поняв, чего добивается Нина, отворачиваюсь.
— Ничего не получится, — бросаю я ей, — ты просто в отчаянии и готова уцепиться за любую соломинку.
Нина, поднявшись на ноги, подходит ближе.
— Может, так оно и есть, — говорит она мрачно.
Испугавшись ее хмурого взгляда, невольно делаю шаг назад. Нина встречает мои маневры зловещим смехом.
— Сначала я подумала, что просто забыла, как нужно проходить через эту штуку, но сегодня я попробовала снова и поняла, что туннель сузился.
— Врешь ты все, — возражаю я неуверенно.
Нина совсем близко и смотрит на меня снизу вверх. Низко надвинутый капюшон куртки спадает назад. Ожидая увидеть распухшее от слез лицо и маниакальный взгляд, я с удивлением обнаруживаю, что выглядит она безупречно — кожа хоть и бледная, но безукоризненно гладкая, а волосы аккуратно расчесаны и красиво уложены.
— Не веришь мне? — спрашивает она. — Ты же чаще меня ходишь туда-сюда… хотя, конечно, у тебя голова вечно занята не тем — еще бы ты заметил.
Гляжу на столб с сомнением. Действительно, оказываясь здесь, я вечно спешу. Кажется, с того момента, когда я впервые прошел через портал, чтобы найти Нину, прошло уже несколько лет. Но ощущение от первого прохода я помню ясно — несмотря на страх, достаточно было шагнуть внутрь и выйти с другой стороны, как через дверь. Почесав голову, пытаюсь вспомнить последние несколько проходов. Приходилось нагибаться и пролезать боком, иначе бы я застрял. Поняв это, прикрываю рот рукой, чтобы скрыть объявший меня ужас.
— Если эта штука закроется, — говорит Нина, указывая рукой в сторону столба, — ты не сможешь ходить на ту сторону к ней.
У меня окончательно портится настроение. Конечно, Нина говорит это лишь затем, чтобы разлучить меня с Вив — это ясно.
— Ты ненормальная, — произношу я, наклоняясь, чтобы она меня услышала.
Нина стискивает зубы и сжимает кулаки.
— Я наблюдала за тем, как ты вылезал оттуда пять минут назад — сам прекрасно понимаешь, что я права!
Развернувшись, я вновь направляюсь в сторону дома, но слова, брошенные Ниной вслед, заставляют меня замереть на месте.
— Машина была синяя… Тот водитель, что сбил тебя и скрылся с места преступления, был на синей машине… такой же, как у Вив.
Проходит немало времени, прежде чем смысл ее слов доходит до меня. Ясно представив себе Вив за рулем той машины, чувствую, как в теле сжимается каждая мышца. Так бывает, когда ждешь удара.
Видение настолько реалистично, что я не могу даже моргнуть, не то что закрыть глаза. Вижу струйку пара, в которую превратился вздох, вырвавшийся из моих легких. Поклубившись, она растворяется в холодном ночном воздухе. Я так напряжен, что приходится сделать над собой усилие, чтобы вдохнуть снова.
— Откуда ты это знаешь? — спрашиваю я.
— Потому что я сама видела, как это случилось. Я шла сюда, чтобы встретиться с тобой. — Одинокая слеза, выкатившись из глаза, стекает по гладкой щеке девушки. — К сожалению, я не успела.
По спине пробегает холодная волна, как от прикосновения привидения. Я пристально смотрю на Нину, стараясь проникнуть взглядом в ее мысли, но прочитать что-либо по ее лицу, как обычно, невозможно. Я жду хоть какого-то признака дрожи, который бы выдал ее, по которому я бы понял, что она лжет, но ожидание напрасно. Отвернувшись, смотрю на угол школы, пытаясь понять, может ли она быть в отчаянии настолько, чтобы придумать всю эту историю.
— Это ложь.
— Я не видела ее лица, только машину — но накануне она узнала о том, что ты ушел ко мне. Кам, она все знала…
— Заткнись!
Нина стоит, плотно сжав губы и не отрывая взгляда от меня. Я отворачиваюсь, чтобы не видеть ее лица и не смотреть ей в глаза.
— В понедельник будет судебное заседание… Я расскажу им то, что видела.
— Заседание? А что на нем будут разбирать? — спрашиваю я, резко поворачиваясь к ней.
— Они хотят понять, был ли это несчастный случай или нет, — отвечает Нина, тяжело вздыхая.
У меня дрожат руки. Я засовываю их в карманы, но это не помогает.
— Вив рассказала бы мне, если бы все было так серьезно.
— Ты думаешь? — спрашивает Нина, покачивая головой.
Отвернувшись, я смотрю в конец улицы, где мостовая теряется во тьме. Даже если Вив действительно сбила меня, это могло; произойти только случайно.
— Послушай, я не хотела тебе все это рассказывать, но если ты останешься, я боюсь, все может повториться.
Я сжимаю кулаки, чтобы не закричать на нее.
— Этого не будет, Нина, потому что я никогда не уйду от Вив к тебе! Заруби это себе на носу. Мы. Никогда. Не. Будем. Вместе.
— Я уже потеряла тебя однажды, — отвечает Нина срывающимся голосом. — И понимаю, что снова потеряю тебя. Но если я буду знать, что ты здесь, в безопасности, а она осталась на той стороне, со мной…
— Даже не пытайся нас разлучить.
— Черт возьми, Кам, — почти кричит Нина, топая ногой, — ты хотя бы что-то из того, что я сказала, услышал?
— Что ты обвиняешь Вив в убийстве? Ты к этому клонишь?
Приблизившись вплотную, Нина, выставив вперед руку, тычет пальцем мне в грудь.
— Ты сам пришел ко мне, чтобы сказать, что иногда тебе кажется, что ты не знаешь, как поведет себя Вив.
— Да, незадолго до того, как ты бросилась мне на шею.
— Иногда я забываю о том, какой ты ублюдок, по ошибке приняв тебя за него, — отвечает Нина, запрокинув голову назад. Я ударяю ногой по растущим справа от меня кустам. Поврежденное колено тут же начинает болеть, и я распаляюсь еще больше.
— Если портал закрывается, — говорю я, указывая рукой на столб на углу, — можешь быть уверена, я останусь на той стороне, с Вив, и как можно дальше от тебя.
Сказав это, я разворачиваюсь и направляюсь к дому.
— Нет! — кричит Нина, которая, судя по звуку шагов, бросилась вдогонку за мной. — Послушай, я не знаю, какой была твоя Вив. Может быть, она не была одержимой и не пыталась оградить тебя от посторонних, а может, меня просто не было рядом, и она держала себя в руках…
— Прекрати!
— Просто ты путаешь одну Вив с другой!
— Не смей о ней говорить! — кричу я, чувствуя, что на улице, во тьме, мой крик напоминает жалкий истерический писк. Я снова оглядываюсь на столб, туда, где раньше висела памятная доска.
— Мне жаль, — говорит Нина, увидев, куда я смотрю. Крепко обхватив себя руками, она вздыхает, глядя вниз, на мостовую. — Я не смогла спасти ему жизнь. Вот я и подумала, что смогу хотя бы спасти твою. Но мне никогда не везло. Второго шанса сделать что-то у меня ни разу не было.
Чувствую, что она смотрит на меня, но поворачиваться к ней не хочу.
— Я его правда любила, — тихонько говорит Нина, — и не важно, что ты думаешь.
Развернувшись, она идет к столбу. Я наблюдаю за тем, как она, нащупав вход в портал, вытягивает вперед руку, и та становится прозрачной. Повернувшись боком, Нина протискивается в сузившийся проход и исчезает в облаке зеленого света, так ни разу более не оглянувшись.
На углу темно и тихо. Так было всегда, и я понимаю, что вскоре так будет снова. Подойдя к тому месту, где исчезла Нина, я улавливаю легкий запах ее персикового шампуня. Вытянув вперед руку, наблюдаю за тем, как мои пальцы, став прозрачными, излучают зеленый свет. Пощупав край портала, который раньше был похож на дверь в вечность, окончательно убеждаюсь в том, что он превратился в небольшое окно, которое вскоре закроется.
«Машина была синяя…» — эти слова, сказанные Ниной, звучат в голове как эхо.
Глава тридцать первая
Сон, который я часто вижу, изменился. Я стою на перекрестке один. Как всегда, вокруг тихо, и я не могу сдвинуться с места. В какой-то момент внимание привлекает фигура человека, мечущегося в отдалении. Кто это? Нина? Она бежит ко мне, размахивая руками, но сколько бы ни бежала, находится все на том же расстоянии. Я пытаюсь позвать ее, но говорить не могу. Повернувшись в другую сторону, вижу надвигающееся на меня массивное синее тело, слепящее меня лучами белого света.
Проснувшись, долго ворочаюсь, глядя в темное небо через открытое окно. Удивившись тому, что не закрыл его, встаю и сдвигаю раму вниз. Лоб покрыт испариной, и я вытираю его краем футболки. Я весь мокрый. Переодев трусы, снова заворачиваюсь в одеяло, но ни расслабиться, ни уснуть не могу. Так бывает всегда, когда меня посещает этот сон.
Никогда не спрашивал Вив или Нину об обстоятельствах его гибели — они казались очевидными. Человек, сбивший его, испугался и скрылся с места преступления — я решил, что его так и не нашли.
А теперь даже боюсь думать об этом, особенно вспомнив, как Вив призналась, что жалеет о каких-то неизвестных мне грехах… Кроме того, иногда мне кажется, что она хочет убежать из своего мира, а ее ревность, возможно, тоже вызвана страхом. Но кто станет винить ее за это? Он погиб, и это был ужасный несчастный случай.
Как может Нина утверждать, что это было не так?
Вечером в наступившей темноте я, подойдя к столбу, прячусь в тени кустов, чтобы проверить, не следит ли кто-нибудь за мной. В такой важный момент нельзя полагаться на авось. На сегодня был назначен футбольный матч, но он, слава богу, уже закончился.
С севера пришла волна арктического воздуха и принесла с собой настоящий мороз. Такое впечатление, что даже внутри легких воздух не согревается и там при дыхании образуются кристаллы льда. Сердце бешено колотится, пока я шарю в воздухе рукой в поисках прохода. Увидев, как рука начинает испускать знакомое зеленое свечение, я радостно выдыхаю. Неужели я иду туда в последний раз? Вернусь ли я домой вообще, и будет ли со мной Вив? Нет, лучше об этом не думать.
Ощупывая правой рукой края прохода, стараюсь оценить его размеры. Похоже, со вчерашнего дня он еще уменьшился, но точно сказать невозможно. Странно, что я сам этого не замечал, пока Нина мне не сказала. Прежде чем протиснуться внутрь, я оглядываюсь еще раз, но ее нигде не видно. И правильно: если она не хочет неприятностей, лучше ей не появляться здесь, в частности, когда мы будем возвращаться назад. Я решил, что поговорю с Вив и узнаю, что ей известно об аварии, а потом мы вместе вернемся на мою сторону и останемся здесь.
Просунув сначала одну ногу, я, присев на корточки и задержав дыхание, с некоторым трудом пролезаю на другую сторону, впервые порадовавшись тому, что моя мускулатура существенно уменьшилась по сравнению с тем, что было два года назад. Постояв немного и подождав, пока прекратится воздействие электрического тока, которое, кстати, на этот раз оказывается на удивление непродолжительным, оглядываюсь в поисках посторонних. От холода зуб на зуб не попадает. Такое впечатление, что на этой стороне мороз еще сильнее. Здесь так же мрачно, темно и одиноко, как и в том мире, из которого пришел я — и который вскоре станет нашим с Вив единственным домом. Вскоре мы будем жить на одной стороне, не деля миры на мой и ее. Мы будем вместе, и так будет всегда.
Где же я буду ее прятать?
На соседней улице кто-то заводит автомобиль, и звук двигателя заставляет меня очнуться.
Сжавшись и приготовившись бежать, прислушиваюсь, но непохоже, чтобы автомобиль ехал в мою сторону. «Машина была синей…» — снова вспоминаю я с содроганием. Эти три слова преследуют меня с того момента, когда Нина рассказала, как стала свидетельницей его смерти. Неизвестно еще, что он на самом деле делал на углу посреди ночи. Вив признает, что я — то есть он — оставил ее и ушел к Нине, а Нина утверждает, что на углу он дожидался ее…
Не может быть, чтобы за рулем той машины была Вив. Это был какой-нибудь пьяный водитель. Чаще всего именно они, сбив кого-то, скрываются с места преступления.
Ветер продувает куртку, заставляя меня ёжиться от холода.
«Тот водитель, что сбил тебя и скрылся с места преступления, был на синей машине…»
Необходимо поговорить с Вив. Немедленно.
К тому времени, когда передо мной возникает желтый свет, льющийся из окна спальни Вив, я уже едва могу сжать в кулак замерзшие пальцы, чтобы постучать в стекло. Воздух настолько морозный, что я кашляю, когда он попадает в легкие, но рама приподнимается в ответ на стук, и Вив выглядывает на улицу.
— Ух ты! Холодно! — говорит она, обхватив себя руками.
Увидев ее, я тут же обо всем забываю. Хотя на улице холодно, Вив одета в красные шорты и обтягивающий топик того же цвета, не скрывающий практически ничего. Я дышу на руки, но, похоже, все бесполезно: кровообращение остановилось навсегда.
— Привет… — беспечно говорю я, обращаясь к ее декольте.
— Иди к двери, — говорит Вив, смеясь. — Я тебя там встречу.
Она отходит от окна, а я, не видя ее, я возвращаюсь к мыслям, посетившим меня на углу у школы.
Иду вдоль стены дома к входной двери. Вив, придерживает ее, чтобы впустить меня, и я поспешно захожу внутрь. Она берет мои замерзшие руки в свои и ведет в гостиную, к яркому огню, горящему в камине.
Пока Вив растирает мои замерзшие пальцы и дышит на них, я смотрю на нее. Как Нина могла подумать, что Вив способна на убийство?
— Ну как, уже лучше? — спрашивает она, снимая с меня куртку. — А где же твои вещи?
Я еще недостаточно отогрелся, чтобы начать думать быстро, и не успеваю ответить Вив.
— Ты не принес с собой зубную щетку и пижаму? — продолжает она. — Будешь спать голым?
— Я не думал, что понадобится так много… всего, — говорю я, думая о том, что, если начать разговор издалека, она, возможно не испугается. Сажусь на диван и приглашаю ее присесть на колени. От Вив пахнет великолепно.
Длинные гладкие ноги будоражат рассудок. Я с трудом отрываюсь от созерцания и, поморгав, чтобы сфокусировать взгляд, смотрю на нее. Боже, как же трудно думать!
— Ты вроде бы говорила, что утром придет адвокат, чтобы проверить, что здесь и как?
— Все под контролем, — отвечает Вив, проводя пальцем вдоль воротника футболки, от чего в том месте, где палец касается обнаженной кожи, возникает ощущение, похожее на боль от ожога. Я чувствую, как разбегаются мысли. — О, кстати, я стащила упаковку пива из папиных запасов в гараже…
Вив вскакивает и убегает из гостиной прежде, чем я успеваю ее остановить. Я сижу, потирая лоб рукой. Нужно было сразу переходить к делу, как только я вошел. Через несколько секунд Вив снова появляется в гостиной с двумя открытыми банками пива в руках.
— Может быть, пойдем… в мою комнату?
Я смотрю в коридор за ее спиной, где находится дверь в ее спальню, представляя себе нежное постельное белье розового цвета и фотографии на стенах. Приходится напомнить себе, что там висят не те фотографии, к которым привык я, — на них другие лица, и события запечатлены не те, в которых участвовал я. Снимок, сделанный во время школьного бала, висит прямо над кроватью.
— Мне и здесь неплохо, — поспешно говорю я. — Может быть, позже?
— А… отлично, — говорит Вив, садясь рядом со мной и передавая мне банку с пивом.
— За второй шанс, — говорит она.
— За второй шанс, — эхом отзываюсь я, быстро глотая горькое некрепкое пиво. — Вив, я…
— Тсс…
Ее пальцы ползут вверх по моему бедру к поясу, и Вив начинает целовать меня в шею, поднимаясь выше, к губам. Я закрываю глаза и отключаюсь, наслаждаясь привкусом вишневой помады на губах.
Нужно бы попросить ее остановиться — так и сделаю, — но через секунду. Сколько месяцев я мечтал об этом? Откинувшись на спинку дивана, я глажу ее сначала по волосам, затем по плечам, наслаждаясь прикосновением к шелковистой гладкой коже. Ее запах окутывает меня, как облако, утешая и заставляя забыть обо всем. Он такой знакомый и теплый. Думаю, до этого момента я не понимал по-настоящему, что это такое — жить без нее.
Вив меняет позу, и угол подлокотника врезается мне в бок. Я стараюсь не обращать на это внимания. Вив поднимает голову, улыбается и тянется к пряжке на ремне джинсов. Глубоко вздохнув, стараюсь ни о чем не думать. Похоже, это всё-таки случится. Что ж, поговорим, потом.
Вив ложится мне на колени, поместив большую часть веса на больную правую ногу.
— Ой! — не выдержав боли, вскрикиваю я и рефлекторно дергаю ногой, сбрасывая Вив на пол с такой силой, что она чуть не прикусывает язык. Поднявшись с пола, она отползает к дальнему концу дивана, глядя на меня широко раскрытыми глазами.
Не смея взглянуть ей в лицо, я, сожалея о своей несдержанности, смотрю на край ее шортиков и вздыхаю.
— Да что с тобой? — спрашивает Вив.
— Этот свет… — говорю я, — окно на ту сторону… в общем, эта штука, не знаю, как ты ее называешь… она уменьшается.
— Какая штука? — спрашивает Вив, хмурясь.
— На углу… Вив, мы больше не сможем ходить туда-сюда.
Вив выпрямляет спину: очевидно, смысл моих невнятных объяснений дошел до нее.
— О чем ты говоришь? Конечно, сможем.
— Еле пролез сегодня, — говорю я, качая головой. Глаза Вив расширяются от ужаса.
— Но почему?
— Я не знаю!
Она спрыгивает с дивана, уронив подушку.
— Тогда надо скорее идти!
В животе появляется неприятное чувство, будто кто-то завязал мои кишки узлом. Она права — мы должны идти немедленно, но…
— Мы пойдем, Вив, но…
— Почему ты мне сразу не сказал? — Вив бросается в прихожую, останавливается и, повернувшись, бежит назад ко мне. — Нельзя, чтобы оно закрылось прежде, чем мы пройдем! — говорит она, произнося слова скороговоркой. — Мне нельзя здесь оставаться. Нужно идти!
— Я не знал… — говорю я, стараясь собрать обрывки мыслей, рассеянные в царящем в голове тумане. — Вив, мы не можем пойти сейчас.
Отбросив прилипшую к уголку губ прядь волос, Вив смотрит на меня с удивлением и отвращением, словно у меня голова повернута назад. Она стоит на месте, тяжело дыша и время от времени оглядываясь на входную дверь.
— Почему?
Облизав пересохшие губы, я, не отрываясь, смотрю на нее. Край топика задрался, приоткрыв часть животика прямо над поясом шорт. Нет, я так не могу. Тело готово сдаться вопреки всем доводам разума.
— Ты уже не сможешь вернуться сюда, это же ясно, — говорю я торопливо, — а родители и друзья подумают, что…
— Ты шутишь? — спрашивает Вив, перебивая меня.
— Нет.
Вив поднимает глаза к потолку и проводит рукой по коротким, аккуратно уложенным кудрям. Затем закрывает глаза и, судя по лицу, старается успокоиться и дышать ровнее. Выпрямившись, она возвращается и садится рядом со мной на диван.
— Кам, Сколько еще раз я должна это сказать? — говорит она, взяв меня за руку. — Мне все равно.
Узел в животе от ее прикосновения затягивается туже. Вив говорит спокойно, но в ее глазах я вижу непреклонную решимость.
— Я знаю, просто подумал…
— Я что, не нужна тебе? — спрашивает она тихо.
От этих слов по рукам бегут мурашки,
— Что ты! Конечно нужна!
— Тогда зачем ты это говоришь? — спрашивает она, нежно водя пальцем по моей ладони, продолжая цепко удерживать ее второй рукой. Заглянув в ее глаза, я вижу в них непреклонный стальной блеск. — Ты что, хочешь вернуться туда без меня?
— Нет, что ты, — говорю я, пожимая ее руку и стараясь оставаться спокойным, хотя голос выдает мое паническое настроение. — Я просто не хочу, чтобы ты потом жалела.
— Жалела? — переспрашивает Вив, продолжая сжимать мою руку все сильнее и сильнее. — А ты о чём-то жалеешь?
«Машина была синяя…»
Эти слова всплывают в памяти в самый неподходящий момент. Заставляю себя опустить глаза, чтобы Вив не прочла по ним мысли. Положив ее руку на колени, смотрю на длинные тонкие пальцы с аккуратно подстриженными и опиленными ногтями. Эти руки не могут убивать.
Потом я представляю себе, как она сидит, вцепившись в руль побелевшими пальцами.
— Вив, — осторожно начинаю я, — мне известно, что случилось той ночью.
Я сказал это вслух, и слова как будто зависли в воздухе между нами. Ход за Вив — она должна либо опровергнуть сказанное мной, либо подтвердить.
— Не понимаю, о чем ты. — Отстранившись, она вскакивает с дивана и отходит в другой конец комнаты. Взяв сигарету из отцовской пачки, лежащей на столе, она не закуривает, а вертит ее в руке. — Это Нина тебе что-то сказала? Она лжет, она сумасшедшая…
— Мне… просто нужно разобраться, — заикаясь, говорю я. — Прошу тебя…
Вив награждает меня долгим тяжелым взглядом и, взяв со стола коробок, закуривает, дважды чиркнув спичкой. Затянувшись и встряхнув кудрями, она, подбоченившись, разглядывает свою руку.
Стряхнув с нее соринку, которую видит только она, Вив медленно, крадучись, подходит к дивану, садится рядом и закрывает глаза.
— Он не хотел понять, — говорит она, открывая глаза и проводя рукой сначала по моей шее, затем по груди. — Мне так нравится тебя касаться…
Сердце бешено стучит, грозя проломить ребра, но тело остается холодным. Хочется накричать на нее, заставить сказать что-то еще в оправдание. Не может быть, чтобы все было так, как она говорит… нет, это не так.
— Значит, — говорю я, с трудом справляясь с голосом, — ты это сделала…
— Он сам не знал, чего хотел, — отвечает Вив хрипло. — А она пыталась увести его у меня.
Узел в животе затягивается так сильно, что, кажется, кишки вот-вот порвутся. Даже не знаю уже, о ком она говорит — о нем или обо мне, но, похоже, это уже неважно. Я не могу пошевелить ни рукой, ни ногой.
Раздавив сигарету в пепельнице, она подбирается ближе и обхватывает меня руками за талию. Тело, ставшее деревянным, не реагирует на прикосновение ее рук. Она проводит пальцами по моей руке, по шее, гладит волосы, как будто удивляясь тому, что я рядом. Повернув голову, я смотрю в лицо, которое так хорошо знаю, и вижу глубокие карие глаза, полные губы и брови, выгнутые красивой дугой. Я могу распознать любое чувство, пробегающее по нему — будь то страх, сомнение или нежность. Но сейчас, глядя в ее глаза, я понимаю, что сидящий рядом со мной человек мне незнаком. Меня начинает тошнить; каждый вдох дается с трудом. Радость, которую я ощутил, увидев ее впервые после гибели, давшая мне надежду на будущее, исчезла без следа. Сжимая кулаки, чувствую, как боль от усилия передается в каждую одеревенелую мышцу, поднимаясь выше, распространяясь вширь и отдавая ломотой в костях.
— Кам?
— Она бы никогда не поступила так со мной… — шепчу я.
— Если любила тебя так же сильно, как я, сделала бы то же самое, — говорит Вив с ледяным спокойствием. — Чтобы никому тебя не отдавать.
Я не могу ни пошевелиться, ни ответить.
Вив резко отстраняется.
— Но это не важно! Не сейчас! Мы пойдем на твою сторону и начнем все сначала. Таити, Кам! Мы забудем обо всем, как будто ничего не было! — кричит она срывающимся голосом. — Ты же уже бросил футбол, а я так этого хотела. Никто не будет нам мешать. Только ты и я, и никого больше…
Я закрываю глаза.
— Потому что раз у меня есть ты, а у тебя — я, нам больше никто не нужен?
— Да!
Открываю глаза и часто моргаю, чтобы восстановить зрение. Все эти места, которые мы мечтали посетить, наши мечты — вся наша жизнь ушла, так и не начавшись. Поднявшись с дивана, я направляюсь к выходу.
— Постой… куда ты? — спрашивает Вив, бросаясь за мной. — Кам!
Я открываю дверь, и ворвавшийся в дом ледяной вихрь бьет прямо в лицо. Я ничего не чувствую, но по тому, как Вив, вскрикнув, пытается закрыть дверь, можно понять, что ветер холодный.
— Кам, холодно! — восклицает Вив, обхватывая себя руками в бесплодной попытке прикрыть свое чувственное и такое опасное для меня тело. — Закрой дверь и помоги мне собраться!