Ситуация в этот раз складывалась несколько иным образом, моя формула 30+70 в данном случае при ее применении не срабатывала. Напомню, что тридцать процентов усилий от боевой задачи мной тратилось собственно на выполнение задания, а семьдесят – на то, чтобы выйти из задания и удачно прибыть в базовый лагерь. Сейчас же обстановка разворачивалась с точностью до наоборот: в нашей задаче необходимо было рискнуть настолько глубоко, откуда было только два выхода: или ты на щите, или порвут на куски. Сложные сопереживательные процессы в принятии решения обычно носят тягостный характер, тем не менее, мозг считает, анализирует и взрывается радостным – вот оно! Действуем так! Наступает радостное настроение, желание действовать, кураж! Есть понимание, как это делать! Чем! Варианты применения к ситуации. Принято и мною решение, каким образом войти в задание!
– Ивонин, – шепчу старшему дозорному, – различаешь хмызник на дне оврага?
– Так точно.
– Следуешь с Сокуровым по условной линии водослива с задачей разведки маршрута. Вникай и слушай ночь. Чуть что – связывай противника боем и самостоятельно уходи к лагерю.
– Понял, товарищ лейтенант, а не блуданем в камыше?
– Ё… Полярную звезду видишь?
– Ну, да.
– Направление выхода к объекту задачи примерно на север. Вот и держись ее при следовании в кустарнике.
– Понял.
– Но главное, Андрей, не выскочи на «духов». Ляжем все.
– Я понимаю, товарищ лейтенант.
– Сокуров, ближе.
– Слушаю, товарищ лейтенант.
Голубоглазому и в последнее время очень разговорчивому блондину я показал кулак.
– Суть понял?
– Так точно.
– И не сверкай белками, накроют.
Сокуров с Ивониным хмыкнули смешком. Взбодрил парней нехитрой шуткой, но пора и вперед.
– С Богом. Поехали.
Дозорные шмыгнули вниз по обрыву, где, как мне виделось в «ночник», стеной стоял суходол. Они исчезли в песчаном русле речонки, высохшей после дождей. Группа двинулась следом, сохраняя дистанцию и боевой порядок во время движения. Успели.
А что же «духи»? Неужели боятся приблизиться к базе или на этот счет у них свои намерения? Овраг, заросший камышом, или как он у них называется? Удобен подходом к нашему лагерю из кишлаков через «зеленку». Ведь могут воспользоваться… Что же касается нас, то нам труднее уйти из расщелины зажатой в теснине. Если нарвемся на «духов», огрызнемся с двух направлений и уходим по руслу в обратном направлении, прикрывшись тенью обрыва. В живых останется тот, кто первым увидит врага и откроет огонь. «Мой выстрел первый и в цель» – девиз воздушного десанта. Артиллерия, конечно, поможет в случае, если влетим под раздачу, но контакт-то с противником близкий – огонь на себя? Выдержим ли? Ладно, не буду торопиться с выводами: настроюсь и разберусь. А не следят ли они за нами, не ведут ли нас по маршруту, чтобы в удобный момент завалить кинжальным огнем из хмызника? Стоять. Сигнал. Переведу дыхание, что-то сегодня волнение «шкалит» больше обычного.
Мы не рейнджеры дешевеньких американских фильмов, поэтому смотрим на вещи реально: противник коварен и очень опасен. Его надо почувствовать, вовремя обнаружить и косить огнем автоматов. Не получится внезапно – уходить, уносить ноги, потому что он не выпустит нас: достанет, не отпустит, и будет преследовать до полного уничтожения. Зная о своем превосходстве в силах, «духи» зажмут и будут атаковать с воздействующим на психику криком «Аллах Акбар». От «духовского» визга сознание мы не потеряем, прижмем к земле огнем и броском ему навстречу несколькими тройками одновременно прорвемся через их боевые ряды. Одна из моих домашних заготовок, которую я отрабатывал с разведчиками на Ходша Раваше – ошеломить «духов» жестким ударом в лоб и сразу в прорыв: оторваться, уходить. Терять уже нечего: бездействие – верная гибель, а внезапный удар собьет их с ритма атаки, ошеломит, а дальше – судьба…
Контролировать обстановку с мероприятиями противодействия противнику надо всегда. Позволит ситуация – схватить пленных, снять информацию их же методикой. «Духи» трусливы и боятся смерти в обычных условиях. Им нужна показушная, постановочная смерть во имя Аллаха и не обязательно в пятницу – тогда они видят себя великомучениками. Это суть самопожертвования террористов-смертников. В других же ситуациях они продадут отца и мать и Святого Духа вместе с Всевышним. Главное – лишить их идеи самопожертвования, нарушить в сознании ритуал мучинической смерти во имя Аллаха Всемилостливого и Милосердного и тогда они становятся ягнятами.
Но внимание! Легко нарваться на местных бойцов, которым придется объяснять, зачем мы ночью лазим по их территории. Вывожу группу к Гильменду – довольно широкой реки, не приближаясь к обрыву расщелины или узкой долины. «Зеленка», кишлачная зона, душманы, обложившие лагерь – все здесь, полный букет. Противник знает, что мы на их территории будем недолго и готовят для нас обратный путь: ставят засады, завалы, минновзрывные заграждения. Стаей шакалов бродят они по периметру базы, чтобы напасть, укусить, обстрелять. Они где-то рядом! "Духи" чувствовались каждой клеточкой тела.
Узкая долина, ограниченная обрывами, - удобное место для тайных операций разведчиков. Уже около трех часов крались мы по самой нижней линии ее рельефа. Душновато.
Шириной не более четырех километров, где-то больше или меньше, заросшая высокой травой и кустами, долина была удобна возможностью скрытого выдвижения к нашему лагерю. «Духам» было выгодно по ней подбираться к нам и наоборот – моей группе к ним. Действовали мы на встречных курсах в узкой полосе, заросшей высоким сухостоем.
Вероятность неожиданного столкновения в высокой траве оставалась очень высокой. Дозор в составе Ивонина и Сокурова продвигался медленно, останавливаясь, разведчики вслушивались в звуки «духовской» ночи, в прицелизучали местность. В предыдущих боевых операциях ограничением видимости нам служили каменные глыбы, хребты, мокрый туман, сейчас же – высокая трава, местами кустарник. Непривычно. Еще недавно потоки воды проносились по руслу реки, но теперь оно пересохло, оставив после себя промоины. При реализации замысла выхода противника к нашему лагерю, он обязательно воспользуется ими для скрытого выдвижения к рубежу атаки.
Изучение по карте подходов к кишлачной зоне Гильменда, этот участок мною был выбран совсем неслучайно. Я всегда исходил из случайных обстоятельств, которые могли привести к неожиданным столкновениям с противником. Это главное, чего не должно случаться в нашей работе в разведке. Случайные факторы в выполнении разведывательных мероприятий, чего уж скрывать, частенько сопровождают нас, разведчиков, поэтому я всегда старался предвидеть развитие событий, принимая решения, которые бы упреждали неожиданные составляющие. Главная случайность в наших заданиях, чего бы мне откровенно не хотелось – нарваться на «духов» при движении в район предстоящих действий. Достаточно нам и Паймунара.
Выход к противнику по верхнему плато вдоль обрыва овражной расщелины – значит, двигаться по открытому месту. В случае встречи с душманами, даже укрыться негде: ровная местность просматривалась на приличное расстояние. В высокой же траве, если нарвемся на «духов», - большая гарантия потеряться и ускользнуть от цепких лап противника.
Соблюдая осторожность, мы пробирались через стебли высокого хмызника, росшего по всей ширине высохшего русла реки. Размышляя о возможном характере действий противника при его выходе к нашему лагерю, я бы на месте «духов» выбрал маршрут по верхней части долины: все же родная вотчина, знакомая местность. Тем более, мне не думалось, что «духи» после интенсивного обстрела артиллерией боялись нас настолько сильно, чтобы позволить себе тернистый путь сухих кустарников и жесткой травы. Хотя, кто его знает? Пренебрежение правилами разведки – смерти подобно.
Полыхнувшие за спиной зарницы возвестили об открытии огня артиллерии группировки по разведанным накануне целям противника. Канонада орудийной стрельбы свалила нас на землю, мы упали, изготовившись к бою. Надо было понять, что же происходит вокруг и оценить первый за время операции массированный артиллерийский налет по душманскому скоплению. Зрелищно. Мощь орудий ощущалась на большом расстоянии, после которого, вероятно, последует беспокоящий огонь до утра. Огонь гаубичного дивизиона по выявленному противнику расценилась мной, как психологическая поддержка, которая необходима нам как никогда. Она пригодится нам при отходе назад, а пока мы все дальше внедрялись в места расположения «духовского» сопротивления, двигались быстро, но тихо и аккуратно.
Артиллерийская канонада рассредоточила внимание противника, заставляя его концентрироваться на общем положении на местности нашего лагеря, а не на частных кусочках прилегавшей к нему территории. Нам же, как раз и были нужны эти кусочки, чтобы по ним сократить расстояние до противника, оставаясь при этом незамеченными.
Освещенный залпами 122-х миллиметровых гаубиц небосвод виден был душманами за многие километры, пусть вспоминают Аллаха и делают выводы о собственном коварстве и желании отомстить «шурави». В трудный момент артиллерия была с нами, от этого стало, если не веселей, то гораздо спокойней. Великое дело – поддержка, а с ней пришло вдохновение, кураж, второе и третье дыхание.
Одной из задач разведывательной группе ставилось - наведение огня артиллерии по обнаруженному противнику. Со мною была карта, на которой имелась кодировочная сетка, действительная только на время задания. По ней в нужное время я буду определять положение противника на местности, и наводить на него огонь артиллерии, передавая по радиостанции шифрованные координаты на пункт управления огнем. И в другой ситуации, если понадобится помощь артиллерии, я ее вызову по радио таким же образом. Разорвавшиеся под ногами у «духов» несколько снарядов, уменьшат их «духовскую» активность и позволят нам уйти без потерь. Ребята мы ходкие, в чем убедился афганский спецназ, уйдем и от «духов»…
Но засадные действия, нанесение противнику урона в живой силе – было определено командиром дивизии главной задачей. Командование дивизии предполагало: внезапным огневым налетом нанести поражение живой силе противника, тем самым лишить его способности к активному сопротивлению. Выполнение задачи планировалось завершить быстрым уходом по верхнему плато левого обрыва долины с корректированием огня артиллерии для прикрытия отхода группы к базовому лагерю.
Задача по исполнению была серьезной и очень ответственной. Первый этап операции, носившей гуманитарный характер по выдаче продовольствия населению, не выдержал испытания на порядочность местным советом старейшин и собственно «духами», поэтому считался провалившимся. Второй этап – активного влияния на душманское сопротивление имеющимися средствами, предполагал, как это можно было судить по задаче, поставленной мне командиром дивизии, вариант жесткого воздействия точечными, но эффективными ударами по «духам».
Это было понятно. Но, как выяснилось из общения со старейшинами, в районе Бехсуд действовало множество боевых отрядов, принадлежавших разным полевым командирам и политическим партиям. Несмотря на то, что все они были разрознены и не имели общих задач, было основание считать – в нужный момент они могли объединиться в один сплоченный отряд. Полученная от местных старейшин информация приводила нас к выводам о характере действий боевиков, о том, что они находились в постоянном движении и горели желанием нанести поражение советским войскам. Аксакалам такое положение дел также не нравилось, мы это чувствовали по их раздражению, которое они от нас не скрывали. Надо отдать должное одному из наших переводчиков, таджику по национальности, ему удалось, что называется, влезть в нутро спинжираям, понять их возмущение и почувствовать искренность в их словах и бурных заверениях. Где это видано, чтобы большинство отрядов сопротивления не подчинилось совету старейшин и действовало по указанию своих командиров? Нарушался вековой порядок.
Местные жители не приняли кабульскую власть. Это понятно. Что она для них сделала? Ничего. Население еще воспоминало карательные акции аминовского режима, унесших сотни жизней дехкан. Трудно говорить с людьми, дома которых были разрушены правительственной авиацией, под обломками которых погребены люди племени, рода, клана. А мы, русские, были для них вообще марсианами, вторгшимися на их территорию, а от того еще большими врагами, поэтому найти с местным населением общие точки соприкосновения вряд будет ли возможно. Если даже по совокупности положительных факторов мы все же заручимся поддержкой местных старейшин, нескольких полевых командиров, это совсем не будет означать, что другие вооруженные формирования на нас не нападут, не будут стрелять. Впрочем, под огонь попадут и те, кто поддержит войска «шурави» в короткий период их пребывания в провинции.
Такая вот не простая политическая и военная обстановка сложилась в районе нашего пребывания, где местные жители приняли нашу материальную помощь, но она не сыграла положительной роли в общей задаче. На акт милосердия мы получили море огня. Не все так просто было в центральных уездах страны (Вардак примыкает к провинции Кабул), а что делается в глубинных районах? – Трудно представить.
Но вернемся к задаче, стоявшей перед разведывательной группой. Для ее успешного выполнения были необходимы несколько условий: выявление наиболее вероятных маршрутов выдвижения противника, заблаговременное его обнаружение, минимально короткое время на организацию засадных действий с внезапной атакой и уходом на базу.
При постановке боевой задачи командир дивизии сделал акцент на то, что противник может объединиться в более крупные отряды для совместного нападения на группировку. То есть при выдвижении в район боевой операции, можно было нарваться на объединенное формирование «духов» во много раз превышавшее нас по силам и средствам. Поэтому на взаимодействие группы с артиллерией комдивом обращалось особое мое внимание, оно должно было быть отработано тщательным образом. На помощь других подразделений, в том числе на бронегруппу, рассчитывать не приходилось – они не успевали по времени. Семь-восемь километров, на которые мы оторвались от группировки, не позволяли быстрый подход брони по изрезанной равнине. Разведывательная рота 350-го парашютно-десантного полка гвардии капитана Литоша работала в другом направлении и не могла оказать поддержку в случае необходимости.
Потянуло ветерком. Первый признак выхода на открытое место, где есть разгуляться ночному ветерку. Долина, похоже, заканчивалась, начиналась пойма реки Гильменд, создававшая турбулентность воздушным массам. Русло реки сопровождалось мощной «зеленкой» и кишлаками. Стоп! Лучшее время, чтобы оценить обстановку, уточнить координаты по карте: противник находится рядом и поддержка артиллерии может понадобиться в любой момент.
Мне не составило труда подготовить данные нескольких заградительных рубежей на случай, если противник нас обнаружит, чтобы огнем артиллерии отрезать противника от группы. Пойдет. Осмотревшись, просигналил «к бою» и выдвинулся к парному дозору.
– Андрей, «ночничок».
Выглянул из травы, я оценил полоску местности перед «зеленкой», которая показалась мне довольно открытой. До зеленой зоны было метров триста, за ней кишлаки и река. Выйдя из поросшего сухостоем русла бывшей реки, мы оказались метрах в четырехстах от левого обрыва верхнего плато равнинной местности, с которого должна была просматриваться кишлачная цепочка, растянувшаяся вдоль берегов реки. Отрезок пути к обрыву мне не понравился, он был покрыт жухлой травой, и на нем не было ничего такого, за чем можно было укрыться. Обстановку усугубляло наше положение относительно местности, мы находились ниже общего уровня рельефа, значит, были уязвимы с верхнего рубежа обрыва. Если бросок в район засадных действий я устроил в режиме максимально скрытого выдвижения, то выход на боевые позиции нас открывал и ставил в опасное положение. Оценив местность с нескольких направлений, пришел к выводу, что выступ обрыва – лучшее место для устройства засады. Оно доминировало над равниной, что позволяло контролировать широкий овраг и выходы из «зеленки». Да и кишлаки должны были просматриваться в ночной прицел.
Не задерживаясь, вперед – к выступу обрыва. Именно там удобное место засады. С него открывалась возможность просмотра всех направлений и контроль низа долины до 500 метров и плато до начала поймы реки. Мы оказывались в выгодном тактическом положении: на нашей стороне находился базовый лагерь, артиллерия и не самый плохой путь отхода.
Расположение засады было выбрано непосредственно на местности, что в данной ситуации являлось ключевым звеном в цепочке выполняемого задания. Следующим шагом было уточнение по карте рубежей прикрытия отхода группы дивизионом гаубиц после выполнения мероприятий, предусмотренных задачей. «Пробежавшись» по координатной сетке карты, я «привязал» ее к нескольким видимым на местности ориентирам, прикинув резервный маршрут ухода по оврагу. Если что-нибудь пойдет не по плану, координаты нескольких рубежей, на случай отхода, были уже подготовлены, отойдем к своим под прикрытием артиллерии. Подготовив отход группы, я пришел к окончательному решению о выводе группы к месту засады, обрыву, нависшему над выходом из оврага и открытого участка равнины перед «зеленкой».
Чувствуя явную опасность, исходящую именно оттуда, я нервничал и торопился:
– Андрей, направление на обрыв. Наблюдаешь?
– Вижу.
– Там организуем засаду. Выйдешь на плато – местность под контроль, обеспечишь нам выход наверх. Внимание на пределе.
– Понял.
– Фетисов с Архиповым подстрахуют на подъеме.
– Ясно.
Ивонин и Сокуров были внешне спокойны, собраны: парни опытные, надежные, способные работать на упреждение. Думаю, что они не пропустят противника на встречном курсе, тем более – наступал ответственный момент выхода к месту засады, когда вероятность встречи с "духами" возростала до максимума. Она становилась высокой, как никогда. От решительных и быстрых действий дозора зависела живучесть группы. Ребята первыми выйдут на врага, чтобы работать на упреждение. В случае неблагоприятной обстановки они должны сходу перехватить инициативу у противника и обеспечить уход группы с линии огня.
– Вперед, гусары.