– Заставил нас поволноваться, Марченко, набегами на местных боевиков, – улыбаясь, сказал генерал Рябченко, выходя из-за раскладного столика, на котором лежала карта, темные очки.
– Получилось, товарищ генерал, но времени было в обрез. «Духи» из «зеленки» и сразу к нам.
– Волновался?
– Так точно, товарищ генерал, «духи» попались основательные. Мужики матерые, чувствовалась уверенность в действиях.
– А вели себя?
– Вышли из «зеленки» и сразу в походное положение в колонну по одному, охранения не было, возможно, чувствовали себя в безопасности. Во всем была какая-то обыденность, словно шли на работу.
– На работу и шли, Марченко. Один из старейшин предупредил о возможной атаке на лагерь. Они выходили на нас, поэтому сегодня и дал команду на упредительный огонь по возможным скоплениям противника. А этих ничего не испугало, решили и пошли. Как работала артиллерия? Со стороны видна?
– Так точно, товарищ генерал, залегли от неожиданности! Канонада мощнейшая, освещались облака небосвода. Впечатляющее зрелище.
– Вот видишь, их даже это не остановило. А почему не работал с артиллерией?
– Необходимости не было, товарищ генерал, оторвались нормально. Преследования не было. Подмывало сработать по одному – двум рубежам, намеченных для прикрытия, но не рискнул. Надо с артиллеристами еще поработать, они ошибутся или я и группы нет.
– Ладно, поработай, скоро придется часто вызывать огонь артиллерии. Готовлю задачи, связанные с артиллерийскими подразделениями. Имей в виду, будешь работать с «Градом», не только с гаубичной артиллерией.
– Понял, товарищ генерал.
– Где твои парни?
– За палаткой, товарищ генерал, перекуривают.
– Строй, через пару минут буду.
– Есть!
Я выскочил из палатки комдива.
– Сафаров, строиться.
Разведчики стали в одну шеренгу, вышел комдив.
– Равняйсь, смирно, равнение направо. Товарищ генерал-майор, разведывательная группа по вашему приказанию построена. Командир разведывательной группы гвардии лейтенант Марченко.
– Вольно, Марченко. Как настроение, товарищи разведчики? Наказали душманов за наши потери?
– Так точно, товарищ генерал.
– В очередной раз за успешное выполнение боевой задачи объявляю благодарность.
– Служим Советскому Союзу!
– Это еще не все, Марченко. Разведчиков, отличившихся при выполнении боевого задания, представить к государственным наградам. Лично вас, товарищ гвардии лейтенант, за мужество и героизм, проявленные при выполнении заданий Правительства СССР представляю к ордену Красной Звезды.
– Служу Советскому Союзу!
– Отдыхайте, товарищи, предстоит еще немало дел по уничтожению врага. Мы только начинаем широкомасштабные боевые операции. Вам, разведчикам, сам Бог велел быть на передовом рубеже. Будет много боев, засад и налетов, держитесь до последнего, берегите себя, чтобы ваши близкие и родные дождались вас из Афганистана. До свидания.
– До свидания, товарищ генерал, – дружно ответила группа.
Генерал Рябченко по-отечески пожал нам руки и, тяжело повернувшись, пошел по лагерю. Может, прогуляться – до утра оставалось немного, а может, продумать очередную боевую операцию. У него не было сомнений в том, что все еще впереди, в афганскую войну мы влезли основательно, дальше было некуда. Частям дивизии предстояло провести бесконечное множество боевых операций…
ГЛАВА 50
Боевые действия продолжались. В южном направлении в горах, примыкавших к плато, на котором расположился лагерь рейдовой группировки, работали разведывательные группы Николая Литоша. Полковые разведчики день и ночь вели разведывательно-поисковые мероприятия по обнаружению и уничтожению противника, так и не оставившего своих намерений по воздействию на советские войска. Постоянные боевые контакты с противником не вызывали сомнения в том, что враг не отступил от своих планов и выбрал выжидательную тактику – до первой нашей ошибки. С каждым днем натиск противника становился жестче, агрессивней, характер его действий говорил об организованном сопротивлении. Душманы не собирались сдаваться, тем более, сложить оружие. Становилось ясным: необходимо было перехватывать инициативу у противника активными, убедительными боевыми операциями. Враг понимал только силу, с ней он считался и принимал ее как убедительный аргумент. Душманские отряды находили возможность атак, оказания вооруженного сопротивления советским войскам. Не вызывал сомнений тот факт, что кишлачная зона вдоль русла реки Гильменд была основной базой противника. Становилось понятным, почему Амин в свое время прошелся авиационным ураганом по провинции, не подчинившейся правительству. Теперь местное население не хочет принять новое руководство страны, поддержанное войсками Советского Союза.
Конечно, тогда у нас не было понимания простой истины, почему отдельные регионы Афганистана упорно сопротивлялись действующей власти. Это пришло гораздо позже: сельскому населению не нужна была власть – в большинстве провинций народ жил самостоятельно, возделывая необходимые для жизни культуры. Власть не помогала народу и не собиралась ему помогать. Эта убежденность была настолько очевидной, что ее не скрывали старейшины кишлачной зоны провинции Вардак. Из всего этого следовало: сколько бы не находилась в Бехсуде мощнейшая группировка иностранного государства, она должна была понимать, что воюет не с отдельными вооруженными отрядами, не принявшими новую власть и помощь другого государства, она воюет с афганским народом.
Вероятно, такое понимание приходило не только мне и офицерам, анализировавшим ход афганских событий, но и командованию армии, соединения. После нескольких встреч с командиром дивизии генерал-майором Рябченко у меня сложилось твердое убеждение: он прекрасно ориентировался в том, во что мы влезли. Мне приходилось часто его видеть, получать от него боевые задания, докладывать об их выполнении. Сосредоточенный вид генерала говорил о том, что не такое развитее событий предполагал он в афганских революционно-интернациональных делах. Другое дело, он вынужден был, как профессиональный военный, выполнять правила игры, навязанные политическим руководством страны, государством, советническим аппаратом, оперативной группой Министерства обороны СССР. Я нисколько не сомневаюсь в том, что у комдива было ясное ощущение того, что мы в этой стране делаем что-то не так, но размышлять об этом не было времени, надо было разрабатывать и проводить новые боевые операции.
Таким образом, группировка, завершив подготовку к маршу, направилась через перевал Навар Кадир в район Мархана, граничащий с провинцией Бамиан. Марш проходил по горной дороге с теми же проблемами (завалы, заграждения), но прошел относительно спокойно. Местами противник воздействовал огнем стрелкового оружия, но в открытое боестолкновение с советскими войсками не вступал. Кишлачная зона осталась севернее перевала, вокруг господствовала горная местность без жилой зоны. На этом участке маршрута противник реагировал вяло и серьезного сопротивления не оказывал, поэтому мы вполне удачно добрались до провинции Бамиан. После нескольких ночевок в новом районе, проведения гуманитарных акций по выдаче продуктов питания местному населению, рейдовая группа направила усилия на обратный путь.
Боевая техника подверглась сильной нагрузке, но, надо отдать должное: боевые машины десанта выдержали тяжелейшие испытания горных дорог, показав эффективность действия в условиях горной местности. Конечно, были технические неполадки, устраняемые в ходе обслуживания на привалах, что позволяло колонне следовать, не выбиваясь из временного графика. Техническое замыкание колонны проводило работы по восстановлению техники и возвращению ее в строй. Находясь в невыгодном для себя положении (при небольшом прикрытии и выходе из строя техники, требующего остановки и ремонта), замыкание зачастую оставалось один на один с душманами. Технари делали все возможное по восстановлению техники, применяя новые технические решения для обеспечения ее к движению. Приходилось останавливаться на ночь, когда колонна уходила на десятки километров вперед. Одни, без воды и пищи, с разбитыми руками, технический состав замыкания проводил ремонтные работы, подсвечивая себе едва дающими свет переносками, брал на буксир технику и тащил ее десятки километров по перевалам и горным дорогам, зачастую под шквальным огнем противника. Технические работники – заместители командиров батальонов по вооружению, старшие техники рот, специалисты ремонтно-восстановительного батальона дивизии, ремонтных рот полков – основа технических замыканий на марше. Проявляя личное мужество, они обеспечивали исправность и возможность техники к движению. Мне бы это хотелось отметить отдельно.
Рейдовая операция в провинции Вардак не изобиловала боевыми действиями с базового лагеря, расположенного возле уездного центра Бехсуд. Несмотря на то, что местное сопротивление дало нам понять, что оно не собирается свертывать свою деятельность по нанесению поражения группировке, мы проводили только частные операции силами разведывательных подразделений, наносили удар артиллерией, авиацией по скоплениям боевых отрядов моджахедов. Активные боевые действия с задействованием парашютно-десантных подразделений практически не проводились: они охраняли самих себя.
Завершив мероприятия общего плана рейдовой операции с выдачей гуманитарной помощи местному населению, в конце мая мы стали готовиться к возвращению в Кабул. Времени было достаточно, чтобы обслужить и подготовить технику группировки к длительному и тяжелому маршу по горным дорогам через перевалы. Сомнений ни у кого не оставалось: противник подготовился к встрече с группировкой на всем протяжении пути до Кабула. И вот прозвучал приказ командира дивизии генерала И.Ф.Рябченко на возвращение колонны на место дислокации соединения.
Усиленный разведчиками 350-го парашютно-десантного полка под командованием Николая Литоша отряд обеспечения движения ранним утром вышел в направлении Кабула. Предстояло пройти около двухсот километров сложнейшего пути. Полковым разведчикам была поставлена сложнейшая задача по обеспечению прикрытия колонны с ведением разведки на маршруте. К возвращению назад мы готовились основательно. Таким образом, рейдовая группировка 103-й гвардейской воздушно-десантной дивизии, преодолев исходный рубеж, начала движение в обратном направлении.
Отряд обеспечения, боевой разведывательный дозор успешно преодолели узкую долину широченного оврага, послужившую моей разведывательной группе для скрытого выдвижения к месту засадных действий. После чего дорога начинала ввинчиваться вверх на горную гряду. Слева оставалось русло Гильменда, впереди, километрах в шестидесяти, перевал Унай. В принципе, подъем на него уже начинался: отметки горных вершин на карте говорили о постепенном увеличении высоты над уровнем моря. Колонна уверенно двигалась по дороге, втягиваясь в высокий горный массив.
В первые же часы начала движения колонны душманы подвергли огневому воздействию передовой отряд, но мелкие укусы противника нас не остановили, марш проходил организованно. Разведчики гвардии капитана Литоша прикрыли со склонов хребтов отряд обеспечения, кое-где приняли бой на себя, что позволило первый кусочек маршрута пройти без потерь. На отдельных участках полковые разведчики спешивались, поднимаясь на хребты выше уровня проезжей части, и в пешем порядке двигались параллельно колонне, обеспечивая ее безопасный проход в местах возможных засад противника.
Опасный участок проявил себя километров через сорок от исходного рубежа, где дорога прижималась к пойме реки Гильменд, возле в которой раскинулся кишлак Гардандеваль. Лесной массив разросся по всему руслу реки и подходил к самой обочине дороги, что позволяло душманам ее минировать, делать завалы, совершать безнаказанные нападения.
Подъем на снежный Унай мы начали без особых проблем. Крутизна его обратных скатов была примерно одинаковой и столь же опасной на всем протяжении. Внимание командиров, личного состава было сосредоточено до предела, экипажи боевых машин вели наблюдение в установленных секторах, обеспечивающих круговой обзор.
В какой-то момент в сети командира дивизии я услышал доклад:
– С направления «зеленки», азимут 60, дальше 400, обстрелян противником. Веду ответный огонь: «200-х» и «300-х» нет.