Последовал новый доклад старшего отряда обеспечения движения майора Курлюка:
– Перед нами завал. Взорванной частью скалы перегорожена проезжая часть.
– Принять меры к освобождению дороги, – потребовал командир дивизии.
«Духи» усложнили задачу колонне осыпанием скального грунта на проезжую часть дороги, теперь внимание: возможна засада. Комдив приказал полковым разведчикам спешиться, подняться выше по склону и прикрыть отряд обеспечения Курлюка. Разведчики, поднявшись по склону, сразу же попали под огонь противника и вынуждены были принять бой в невыгодных для себя условиях.
Противник, занимая подготовленные позиции на верхнем ярусе обороны, контролировал обстановку примерно на четверть длинны колонны. Тем не менее, полковой разведке удалось обойти душманский опорный пункт с обоих флангов и сковать их действия угрозой выхода в тыл. «Духам» маневр не понравился, свернувшись, они исчезли в ущелье. Успех был достигнут активным маневром разведчиков Николая Литоша, что позволило сбить противника с позиций, и он отступил. Наращивание усилий по уничтожению душманов осуществилось с помощью вертолетов. Появившаяся над колонной пара «горбатых» зашла в атаку от перевала, пропахав «нурсами» «зеленку» и пути отхода душманов. Шелест неуправляемых реактивных снарядов и следующие за ним разрывы с черным выхлопом дыма накрыли «духов». Обозначив себя дымом, разведчики продолжали обходить противника, прижимая его к скалам – в тупик. Пара Ми-24, освоившись с обстановкой на земле, вышла на боевой курс и ударила залпом. Душманский отряд, отходивший в ущелье, перечеркнули разрывы снарядов.
Полковым разведчикам уже не было необходимости преследовать противника, они оценивали ситуацию возвращения на исходный рубеж вдоль маршрута следования колонны. Часть разведчиков, как я понял из докладов в эфире, заняла позиции вдоль дороги, часть из них – рядом с завалом, чтобы обеспечить работу передового отряда под командованием майора Курлюка. Саперы сняли несколько мин, о чем доложил по радио начальник инженерной службы полка, оставалось немного: пройтись большим артиллерийским тягачом по проезжей части, чтобы ее «пригладить» и сделать ровнее. В этот момент раздался взрыв. Черное облако дыма, выскочив наверх, накрыло градом камней отряд обеспечения движения – в завале сработала мина-ловушка. Через несколько минут в эфире я услышал свой позывной:
|
|
– «Сокол», выдвинуться на площадку (дальше следовали зашифрованные координаты) с задачей прикрытия «Катка». Прием.
– Я «Сокол», вас понял, выполняю.
Короткая команда командирам отделений по радио и на трех боевых машинах я рванул к указанной мне точке, с которой требовалось прикрыть саперов. Но как обойти колонну? Машины загораживали путь корпусами: не обойти. Выскакивая на броню, я матом крыл механиков этих боевых машин, чтобы те убирали «коробочки» к обочине дороги. Через мат перемат все же нам удалось выйти на плато. Я ожидал худшего, но расщелина, бывшая некогда дорогой, позволила БМД подняться наверх. Подъем был очень крутым, возможно, максимальным для боевой машины. Увеличив расстояние между «коробочками», чтобы избежать столкновения в случае скатывания назад, мы «вскарабкались» на более-менее ровную площадку.
|
|
– «12» и «13», боевая линия – левее меня, – скомандовал я по радио Баравкову и Нищенко. – Стать на малый клиренс, наблюдение за массивом от ориентиров: седловина горы – выступ острой скалы.
Не успев принять доклады командиров отделений, в прицел орудия и спаренного с ним пулемета я увидел нескольких душманов, наблюдавших за колонной сверху. Опираясь на ствол автомата, впереди стоял старик с седой бородой и белой чалме. Поймав в прицел светлый халат «духовского» лидера, короткой очередью я резанул по нему из пулемета. Аксакала развернуло, и он просел на землю. Его подхватили, стоявшие рядом соратники. Перевести огонь на них я не успел, из соседней машины по ним сработал Ксендиков, сразив наповал троих боевиков. Мне удалось достать, не успевшего скрыться душмана, и «пройтись» очередями по телам. По радио доложил комдиву:
– Я «Сокол», уничтожил пятерых бородатых, предполагаю наличие мелких групп противника справа от «ниточки».
– «Сокол», вас понял, продолжать прикрытие «кротов» и «катка». У нас трое «двухсотых», четверо «трехсотых».
– Понял вас, выполняю.
Наконец-то появилось время, чтобы уточнить задачи экипажам разведчиков. Да, на взрыве мины, установленной в завале, потеряли троих убитыми и четверых ранеными. Я еще не знал, что среди тяжело раненых саперов майор Курлюк, начальник инженерной службы 350-го гвардейского парашютно-десантного полка, под руководством которого отряд обеспечения движения пробивался среди мин и завалов.
Забегая вперед, скажу: через год, вылечившись в Союзе, гвардии майор Курлюк вернулся в родной полк, в котором я уже командовал разведывательной ротой. В очередной рейдовой операции в районе Бамиана в ставшем знаменитым «полтиннике» я с разведчиками прикрывал саперов под командованием майора Курлюка. Недалеко от перевала Шибар моя разведывательная рота, которой мне посчастливилось командовать, прикрывая работу отряда обеспечения движения, попала одновременно в три расставленные душманами засады. Мы приняли неравный бой. «Духи» уничтожили танковый взвод отряда обеспечения, мою роту прижали огнем в винограднике, рассчитывать на поддержку не приходилось – она застряла в ущелье. Благодаря майору Курлюку мне удалось со своими разведчиками успешно выполнить задачу: захватить кишлак и очистить его от «духов». Видя, что душманы зажали нас с трех направлений, он организовал мне поддержку последним уцелевшим в бою танком, который пробился к саперам.
|
|
Растерявшийся противник отошел вглубь населенного пункта. Двумя разведывательными группами, на «плечах» у «духов», мы ворвались в горящий кишлак, где уничтожили около двух десятков боевиков, четверых захватили в плен. Раненых душманов тут же «записали» в убитые – возиться с ними не было времени. Поставленная роте задача была выполнена: уничтожены три засадные группы противника, захвачен кишлак, пленные, обеспечено движение колонны. Разведчики потерь не понесли, пулевое ранение в ногу получил ефрейтор Комков. Снайпер. После излечения в медсанбате он вернулся в боевой строй полковой разведки. Вот так через год мне довелось повоевать с майором Курлюком, боевым офицером, ныне проживающем в городе Витебске.
Прослушивая эфир, я владел общей обстановкой на маршруте: боевики атаковали колонну с нескольких направлений. Мы, к сожалению, несли потери, но колонна забиралась на высоту 3000 метров, где душманский огонь постепенно ослабевал: начинались снега, холод, «духи» не имели возможности пробиваться к нам по глубокому снегу. Скорость колонны уменьшилась до 5 километров в час, но она упорно карабкалась к верхней точке перевала Унай. С наступлением темноты противник уже не воздействовал на колонну, после полуночи, преодолев подъем, мы приступили к спуску по восточному склону массива Хазараджат.
Преодоление высокогорных перевалов дало огромный опыт механикам-водителям, которые уверенно чувствовали себя за рычагами боевых машин. К утру следующего дня колонна спустилась в долину западнее кишлака Дальрез. Здесь беспокоила «зеленка» вместе с кишлачной зоной, протянувшиеся с запада на восток до шестидесяти километров. Противник неоднократно обстреливал колонну с разных направлений, но сбить темп движения «ниточки» душманы не смогли: мы уверенно двигались к Кабулу. Махом преодолев Ао-Бен-Кутал, по сравнению с Унаем он показался менее значимым, постепенно выходили из ущелья.
До выхода на Кабульское направление оставалось немного: пройти уездный центр Майданшахр, поворот налево и нам открывалась финишная прямая к столице Афганистана. Несчастье случилось там, где его совсем не ждали: бронетранспортер, в котором находился начальник штаба 350-го гвардейского парашютно-десантного полка гвардии майор Иванов и старший офицер связи майор Литовцев, душманы обстреляли почти на самом повороте к Кабулу. Механик-водитель сманеврировал, чтобы уйти от автоматно-пулеметного огня противника, но правая гусеница машины провалилась в обрыв. БТРД, опрокинувшись, полетел вниз. Начальник штаба полка погиб, Литовцев и несколько с ним человек получили ранения…
Грязные, небритые, в ссадинах и ушибах мы прибыли на базу, где попали в объятья друзей. В лагере нас встретили шумно. Несколько недель находясь в отрыве от главных сил, мы выполняли трудные задачи первой рейдовой операции. Удовлетворение от участия в крупных боевых действиях чувствовали все, но оно было омрачено горечью утрат. Невосполнимые потери составили тринадцать десантников, ребята погибли, честно выполняя воинский долг, около двадцати человек получили ранения. Потеряны несколько единиц боевой техники. Тем не менее, уничтожено много боевиков душманских отрядов, местным жителям были показаны наши мирные намерения: безвозмездно передана мука, продовольствие. Проведены встречи со старейшинами племен, где в доступной форме командование группировки поведало им о роли присутствия ограниченного контингента советских войск на их территории, то есть, выполнили политическую и гуманитарную часть операции. С другой стороны, в воздухе завис вопрос, ставший позднее главным просчетом проведения рейдовых операций: мы ушли из провинции Вардак, но там не осталось ни одного русского воинского подразделения, ни формирования афганской армии. Кто теперь руководит уездом, провинцией в целом? Вопрос несложный и ответ на него лежал в плоскости всей афганской проблемы: территориальным образованием продолжали управлять вооруженные отряды политической оппозиции, полевых командиров различных течений и толков. Если совет старейшин не являлся авторитетом душманским отрядам, то в стране имело место полного развала государственной и сложившейся веками родовой власти. Да хотя бы потому, что в провинции не было ни одного представителя действующего правительства Кармаля. О чем тут еще говорить?
Ограниченный контингент советских войск в Афганистане продолжал быть инструментом удержания власти Бабрака Кармаля. Дезертирство из афганской армии, уклонение от военной службы достигло катастрофических размеров. Молодежь, подлежащая призыву, уходила в горы, создавая новые отряды сопротивления. Она всегда имела возможность возвращения в кишлаки для возделывания урожая, обеспечения продовольствием семей на суровый период зимы. Все остальное время, большая часть молодежи находилась в отрядах полевых командиров, феодалов, представителей политических партий. За участие в борьбе против советских войск им платили неплохие деньги. О тарифных ставках за убитых советских солдат, офицеров, уничтоженную боевую технику мы говорили в начале повествования. Мотивация играла огромную роль в формировании еще большего количества вооруженных отрядов сопротивления.
В июне 1980 года части сил 103-й воздушно-десантной дивизии, в том числе 80-й отдельной разведывательной роте была поставлена задача: совместно с подразделениями афганской армии в районе Дехсабзи-Хаз, что в двадцати километрах северо-восточнее Кабула, блокировать кишлачную зону для проведения мобилизации молодежи, подлежавшей призыву в армию. На боевой технике мы сделали бросок в указанный район и отрезали кишлаки от горного массива, не позволив убежать призывникам в ущелья и предгорье. Подразделения афганских войск зачистили жилой массив, хватая молодых людей без разбора, и силой увозили их в Кабул для призыва в воинские части, преданные правительству. Там их одевали, вооружали, давали первичные навыки ведения боевых действий и бросали в бой.
Тех, кто во время «призыва» прятался, пытался бежать, прижимали к земле огнем автоматов, зачастую били на поражение на глазах жителей кишлаков, родных и близких. Не думаю, что есть необходимость рассказывать дальше о той негативной реакции, которую вызывали наши действия у местных жителей. А призванные силой в армию аскеры в первом же бою стреляли в спины своим командирам, советским советникам и с оружием в руках уходили в горы, пополняя ряды душманских отрядов, где находились их братья, отцы и деды.
Командование армии планировало и проводило рейдовые операции, направленные на увеличение территориальных образований, преданных правительству, руководство которых высказывало лояльность Кармалю. Вместе с тем расширялась география боевых действий. Для осуществления одного из замыслов, связанных с увеличением зоны ведения боевых действий по принуждению ряда провинций примкнуть к действующему правительству, мне была поставлена боевая задача начальником штаба дивизии полковником Петряковым. В составе разведывательной группы на самолете Ан-26 Маршала Советского Союза С.Л.Соколова вылететь в Чагчаран, центр провинции Гор, который находился в 360 километрах западнее Кабула, с задачей захвата аэродрома, его оценки на предмет совершения посадки самолетов военно-транспортной авиации для доставки туда личного состава, грузов, материально-технических запасов.
Когда ребята из экипажа Саши Жихарева узнали об этом, они прибежали к нам, мы молча смотрели друг на друга: это что – судьба? Лететь в неизвестность одной группой, где за сотни километров не было ни одного солдата правительственных войск, представителей действующей власти, где правили бал мощнейшие формирования политической оппозиции – это же смерти подобно. Но задача уже была поставлена экипажу наших друзей и мне лично. Мы долго сидели за фляжкой божественного напитка, рассуждая о задании и, наконец, пришли к решению: борт Ан-26 без опознавательных знаков с номером «05» на борту и больше ничего, что могло бы его идентифицировать на принадлежность к стране. Нам была поставлена задача: определить возможности аэродрома на предмет посадки самолетов. Хорошо. Первое, в каком состоянии полоса, ее протяженность, мы можем определить, пройдя вдоль нее на бреющем полете. Штурман Николай Логинов по приборам рассчитает ее длину. Остальные члены экипажа с высоты тридцати метров визуально определят ее состояние. Второе, если полоса разрушена, далее выполнять задание не имело смысла, уходим на Кабул. Если полоса в исправном состоянии, садимся, подруливаем к контрольно-диспетчерскому пункту, не выключая двигателей, останавливаемся. Я с разведчиками стремительным броском врываюсь в здание КДП с тем, чтобы у обслуживающего персонала (если он там будет) через Сафарова расспросить о готовности системы навигации, другого оборудования аэродрома к принятию бортов. По возможности производим захват диспетчера контрольно-диспетчерского пункта и взлетаем на Кабул. Главное в замысле – не дать опомниться охране и вообще понять, что произошло. Иначе мы вынужденно ввяжемся в бой и потеряем время, что усложнит нам взлет с аэродрома.
Прикинув ряд вариантов, обсудили, проанализировали, но решили остановиться на этом. Время еще оставалось, чтобы потренировать порядок покидания самолета в момент выхода на захват контрольно-диспетчерского пункта, а также действия группы прикрытия, обеспечения. Поработали над выносом раненых, убитых, осуществлением прикрытия при посадке в самолет на аэродроме захвата. Разведчиков я расположил по линии двух бортов с таким расчетом, чтобы выход позволял иметь максимальную скорость броска по захвату объекта. Предусмотрел покидание самолета группой при рулении самолета по рулежной дорожке (при работе двигателей на малых оборотах). При выполнении боевой задачи каждая секунда стоила жизни. Возможно, на аэродроме находилась вооруженная охрана еще прежнего правительства, она контролировала аэродром, его элементы. Возможно и «духи» использовали его для полетов над Афганистаном, перевозя героиновую продукцию. Мы ничего не знали об этом.
Конечно, в задании было больше иронии, чем реальной действительности, но решение захвата аэродрома Чагчаран с последующей посадкой на нем самолетов военно-транспортной авиации для обеспечения действий 5-й мотострелковой дивизии, расположенной в Герате и Шинданде – было задачей далеко идущих планов командования армии. На западе Афганистана местность постепенно переходит от мощных горных массивов (на севере хребет Баба – 4951 метров над уровнем моря, горы Банди Амир – выше 4500 метров, хребет Фирозкох – 3507 метров, на юге хребет Банди Баяк – 3715 метров) в более умеренные по высоте горные массивы. Чагчаран расположен в долине реки Герируд, как раз на полпути от Кабула до Герата. Местность была сложной и предполагала полет над высокими хребтами, что было довольно опасным мероприятием.
Выполнение задачи было определено на утро следующего дня. Если маршал Советского Союза Соколов выделил свой самолет для ее выполнения, наше понимание важности миссии было очевидным. Это многое значило в понимании ответственности за порученное дело. С вечера группа подготовила снаряжение, экипировку, вооружение, боеприпасы. Я учитывал возможность ввязывания в бой, но как действовать дальше, как выйти из него, кто поможет? – Оставалось неразрешимой загадкой. Опять включался извечный принцип разведчиков – действуем по обстановке.
Шепотом, чтобы не слышали разведчики, я вместе с экипажем обсуждал ситуацию, если самолет будет сбит и пойдет на вынужденную посадку. Хотя, какая там вынужденная? Горы, горы и горы – даже раненых не будет. Тем не менее, мы предусматривали порядок действий и при таком развитии событий. Что задача неординарная и требует особого мастерства – сомнений не вызывало, просто в ее решение вплеталось много случайных моментов, не зависящих от воли и профессиональной способности группы.
– Сафаров, через пять минут доклад о готовности к вылету.
– Есть, товарищ лейтенант.