– Хорошо! Подумаю, авантюрист!
Перелом в настроении подполковника Скрынникова происходил всегда, когда он чувствовал убежденность и силу духа собеседника. Он понимал, что мои предложения рождались не с «кондачка», а после тщательно продуманной аналитической работы.
– Высадить группу, товарищ подполковник, необходимо минут за двадцать до наступления темноты. Под занавес. Осмотрюсь, понюхаю воздух, чтобы часа за полтора выйти к месту засады.
– Прикинул?
Уткнувшись в «пятидесятку», Михаил Федорович что-то прикидывал.
– С вертолета, товарищ подполковник, я обратил внимание на сужение рельефа, где «пучком» собрались ниточки дорог и тропинок. Под контроль возьму несколько троп одновременно, сам буду находиться на господствующей высоте. Вот здесь!
Михаил Федорович кивнул.
– Существенно!
– Если сопровождение каравана прижмет, будет легче держаться.
–?..
Мы еще долго обсуждали засадные действия, еще раз пять подполковник Скрынников вскакивал, потрясая кулаками, в конце концов у всех появилась хорошая мысль – пора ужинать. Утро следующего дня принесло отличные вести: поступила команда на пролет по району предположительных поставок оружия. Душманским командирам бросалась кость – пусть считают, что через их вотчину проложена одна из воздушных трасс вертолетной авиации, немного привыкнут, не будут болезненно реагировать на ее появление. Решено! Со мной на захват пойдет группа Карпетченко, Перьков будет страховать, находясь на аэродроме в готовности к вылету.
Утренние мероприятия прошли по привычному в таких случаях плану. Без нервотрепки собрались, экипировались. Каждого разведчика в отдельности я проверил на готовность к выполнению боевого задания. Морально-психологическое состояние, самочувствие, состояние ног – ничего не упускал из виду, вглядываясь в лица разведчиков.
После доклада прибывшему проводить нас начальнику разведки, я уточнил с ним порядок кодированной связи по радио в случае, если мне потребуется помощь страхующего меня Перькова. Артемыч, Тютвин разработали для внутреннего употребления переговорные таблицы, которыми пользовались в нештатной ситуации, бою. Основные группы цифр и что за ними стоит, мы знали наизусть, этим же правилом пользовались при выходе в эфир приданные разведгруппам связисты.
– Товарищ гвардии подполковник, усиленная разведгуппа к выполнению боевого задания готова!
– Тебе я все сказал, Валера.
– Высказали, товарищ подполковник!
– Не пререкайся с начальником! Теперь скажу разведчикам. Надо, ребята, сработать! Надо врезать «духам»! Разболтались! Страхуйте друг друга, не выпускайте из вида напарника. Старайтесь видеть все панорамно! Думайте и действуйте! Не опаздывайте к вертолетам. Перьков, смотри у меня – не спать! Держаться! Чуть – что! На помощь Марченко! Понятно?
– Так точно!
– Поехали!
В 8.30 кабульского времени, взлетев двумя парами, пошли в район поиска.
– Сергей, – тронул я плечо Карпетченко, изучавшего в иллюминатор местность, – отслеживай отход к магистральной трассе, засекай ориентиры, в случае боя, выводишь группу на линию электропередач. Вон видишь?
– Схватил, Валерий Григорьевич.
– К кишлаку не прижимайся, будь чуть в сторонке.
– А вон глыба на «семь часов», ее будет видно издалека.
– Пойдет! И как ориентир и есть за что зацепиться.
Мы летели над высохшей долиной, где у противника вряд ли могли находиться средства воздействия на авиацию. Не прижимаясь к населенным пунктам, мы шли над свободным от проживания солончаком Гумаран, где не было полей, арыков, дехкан, ведущих, как правило, активную деятельность на сельхоз работах.
Экипажи вертолетов с уважением относились к ДШК на «Симургах» и подвижных «Тойотах», поэтому к полетам готовились серьезно. Если вменило им командование ВВС эшелон три тысячи метров, они пойдут именно этим эшелоном и будут ему следовать над территорией Афганистана. Что не всегда сопрягалось с реальной обстановкой на маршрутах и требовало от летчиков армейской авиации творческого подхода в решении совместных задач с десантниками. Крупнокалиберными ДШК были вооружены «душманские» группы многих партийных формирований. Они шустро перемещались в нужные им районы, неожиданно появлялись у «пробитых» советской авиацией «коридоров» пролетов.
Поэтому наша вертолетная группа следовала маршрутом, который мог менее всего будоражить противника отстрелом ловушек, противозенитным маневром. Мы крались осторожно, чтобы не вызвать подозрений противника появлением здесь и сейчас. Хотелось еще разок «прицениться» к точке десантирования группы относительно выхода к месту организации засады, взглянуть на рельеф местности ухода к трассе при неблагоприятном развитии ситуации. То есть, были еще моменты, которые необходимо было уточнить в рабочем порядке.
Над «духовской» территорией удалось пройти без резких и лишних виражей, отстрела ракет на ПЗРК. Я увидел все, что меня интересовало в рамках организации засадных действий. Дразнить душманов вертолетами над подконтрольными им территориями, раздражать их наблюдателей, отслеживающих воздушную обстановку не в правилах разведывательных игр. В районе Колангара повернули к магистральной трассе Кабул – Кандагар и вдоль нее пошли к аэродрому. Время полета заняло менее часа, но мне удалось уточнить условия местности, на которой следующей ночью будем действовать в засаде.
В офицерской палатке шло обсуждение итогов полета. Начальник разведки «проиграл» с авиацией взаимодействие по связи. В наше распоряжение выделялась радиостанция Р-809, которая по опыту предыдущих операций обеспечивала устойчивую связь с вертолетами. Группа Павла Перькова с рассветом следующего дня будет находиться на аэродроме в готовности №1 для возможного вылета по оказанию помощи. Что касается боевой техники подразделения, мы пришли к единодушному мнению: задействовать ее для поддержки засадной группы нецелесообразно. Расстояние от места организуемой засады до трассы, где на первом этапе предполагалось ее расположить под видом, не связанным с нашими действиями, было довольно большим. Поэтому наши расчеты сводились к тому, что время ее подхода для поддержки засадной группы не обеспечивало ее своевременного прибытия.
– Что еще не обсудили?