- Помните, я говорил не портить место преступления? Я не знаю, как объяснить вам это, но вы загрязняете все вокруг.
- С тех пор как умер пастор Хейвуд, на месте происшествия побывало семнадцать человек. Они обошли всю церковь, и двое из них, вон там, попробовали кровь. Если вы беспокоитесь о загрязнении, то поздно пить "Боржоми".
Я пересекла платформу вправо, стараясь избегать крови, и увидела легкое мерцание фиолетового в углу. Здрасьте.
Я подошла. На деревянных досках пола был выжжен символ. Искаженная фигурка из палки с кругом на месте головы и полумесяцем вместо ног. Его правая рука была направлена вверх под углом в сорок пять градусов. Левая рука продолжалась вниз, образуя букву "Н", в то время как правая просто заканчивалась.
Символ светился интенсивным электрическим фиолетовым светом. Активен.
Во мне зашевелилась знакомая ярость. Жрецы Молоха не убивали пастора, но они осквернили его святилище, оставив одного из своих, чтобы наблюдать за ним и запятнать его силой Молоха. Это было его святое место, убежище, где служил пастор Хейвуд, а они осквернили его.
Зачем наблюдать за местом преступления? Чего они от него хотели? Я должна была вытащить маленького помощника Молоха из его тайника и выяснить это. В зависимости от того, кто скрывался в символе, это могло плохо кончиться.
Женщина-рыцарь будет здесь с минуты на минуту. Все, что она увидит, будет доложено Нику, а я не была готова отвечать на вопросы. Я могла бы попытаться вернуться сегодня вечером, но если существо, скрывающееся в символе, убьет кого-нибудь до этого, я никогда себе этого не прощу. Если я и собиралась сломать печать, то только сейчас.
Избавиться от офицера-пресыщенного-ветерана было проблемой.
- Не могли бы вы оставить меня одну, офицер Флеминг?
- Никак нет.
Дерьмо.
- Пожалуйста, мне нужно, чтобы вы отошли.
Флеминг сделал два неторопливых шага назад. Его лицо говорило мне, что это все, на что он был готов пойти. О том, чтобы делать здесь в присутствии него что-то слишком броское, не могло быть и речи. Ладно.
- Я сейчас вернусь.
Я прошла мимо него, выходя на улицу. Слева от клумбы отвалилось несколько кирпичей. Этого было бы достаточно. Я взяла один и направилась обратно в церковь.
Флеминг был именно там, где я его оставила. Он посмотрел на кирпич.
- Не разбивайте никаких окон, Маленький городок.
Я подошла к символу, положила кирпич на пол, сунула руку под плащ и нащупала рукоять ножа. Это был простой нож, напоминающий охотничий, с девятидюймовым лезвием из стали, полным острием и наборной кожаной ручкой, так чтобы моя рука не соскользнула.
- Офицер Флеминг?
- Да?
- Пригнитесь.
Я сдернула с себя плащ и провела ногой по символу. Сгусток тьмы размером с человека вырвался из него, как призрак в мантии дыма. Его руки заканчивались черными когтями длиной в три дюйма, их кончики пылали раскаленным огнем. Ма'авир, один из жрецов Молоха. Низший.
Призрак набросился на меня. Я уклонилась в сторону, позволив когтям разорвать воздух на волосок от моего горла, и вонзила нож в грудь призрака, ударяя его острием своей магии.
Нож утонул в плоти. Я рывком высвободила его. Сквозь дым сочился огонь.
Ма'авир завизжал и выплюнул поток пламени. Я увернулась и снова нанесла удар, разрезая защитный плащ существа слева направо и вверх. Дым рвался, как старый брезент, выдавая обугленное тело, объятое пламенем.
Призрак замахал руками, пытаясь разорвать меня своими когтями. Быстро, но недостаточно быстро. Я развернулась влево, обогнула его, выгнув руку дугой изнутри наружу, и вонзила клинок в его спину.
Существо завизжало.
Я схватила нож, вложив в него магию, и повела его вниз, разрезая хрящи и кости, разрезая знаки, выжженные на его плоти, пока не добралась до главного в пояснице. Мой клинок вонзился в него. Символ сломался и пропал в фиолетовой вспышке.
Дым исчез, будто кусок черного шифона скрылся из поля зрения. Огонь вырвался из жреца. На мгновение ма'авир был охвачен пламенем, темная тварь металась в аду, как богохульная демоническая свеча. Он горел и выл.
Я подхватила кирпич с пола.
Огонь дрогнул, оставив после себя гуманоидную фигуру, высохшую, обугленную, лысую, с лицом, прикрытым металлической маской. Я пнула тварь по позвоночнику. Он упал с сухим треском. Я перевернула его на спину и ударила кирпичом по лицу. Маска лязгнула.
Я ударяла его снова, снова и снова, с контролируемой, методичной жестокостью. Маска треснула. Еще удар. Металл раскололся. Куски маски развалились, открыв кошмарное лицо. Его губы исчезли, зубы обнажились в гротескной усмешке. Его нос был дырой в кожистой плоти черепа. Он должен был быть мертв, но каким-то образом он был жив, будучи мерзостью, окутанной грязной магией, и смотрел на меня широко раскрытыми глазами, его радужки были полны огня.
Сквозь зубы жреца вырвался хриплый звук, наполовину стон, наполовину рычание, настолько слабое, что мне пришлось напрячься, чтобы расслышать его.
- Слава королю Огня…
- Твоего бога здесь нет, - тихо сказала я ему. - Ему все равно. Он не спасет тебя.
- Он придет за тобой. Ты принадлежишь ему. Этот мир принадлежит ему.
- Мир принадлежит мне и моему роду, ма'авир.
Я вонзила нож ему в грудь и провернула. Жрец забился в конвульсиях, агония скрутила его конечности.
- Скажи мне, зачем ты здесь, и твоя смерть будет быстрой.
Ма'авир снова прохрипел:
- Пощади…
- Ты служишь богу, который питается детьми, заживо сгоревшими в его огне. В мире нет пощады для тебя.
Я снова провернула нож. Его вопль хлестнул меня по барабанным перепонкам.
- Скажи мне.
- Убийца священника, - прошептал он. - Молох хочет его.
- Почему?
Огненные глаза смотрели мимо меня на кусочек неба через разбитое окошко в крыше. Магия, которая дала ма'авиру его извращенную не-жизнь, истекала кровью. С ним было покончено.
Слова древней молитвы на языке, мертвом тысячи лет, с шипением вылетели изо рта существа.
- Великий Молох, Бог среди королей, я иду к тебе…
Ну, уж нет. Я наклонилась ближе, так близко, что почувствовала, как умирающий жар поднимается от жреца, и прошептала ему на ухо на том же языке, что и его молитва.
- Для тебя не будет никаких обрядов смерти. Умри и стань ничем.
Я встала, положила кирпич на лицо существа и наступила на него.
Огненная взрывная волна вырвалась из трупа, ревя, как разъяренное животное. Все окна в церкви взорвались. Здание содрогнулось один раз, а затем все стихло. От передних скамей, опаленных жаром, поднимался дым.
Тело жреца растаяло в ничто. Остались только мой нож и кирпич, испачканные сажей и фиолетовой магией. В этом и заключалась проблема с убийством ма’авира. Когда один из жрецов-убийц Молоха умирал, их магия пятнала оружие, убившее их, и, что еще хуже, другие из их вида могли выследить, как ищейки, бегущие по следу. Пятно держалось до следующей технической волны. Я не хотела, чтобы они выследили меня. Пока нет.
Я взглянула на фиолетовый, разбрызганный по моим рукам, и сосредоточилась. Тонкий красный пар выскользнул из меня, невидимый невооруженным глазом, очищая мою кожу. К сожалению, это не работало ни с оружием, ни с одеждой. Я пыталась.
Тихий шум заставил меня повернуться направо. Что-то шевельнулось между скамьями. Медленно, осторожно, вставал офицер Флеминг. Два широко раскрытых глаза смотрели на меня с лица, перепачканного сажей.
Дверь распахнулась, и в церковь ворвалась женщина-рыцарь.
- Ты опоздала. - Я схватила с пола свой плащ, надела его и сошла с платформы.
Она выругалась.
Я прошла мимо Флеминга.
- Извини за окна, Большой Город.
Он уставился на меня. Я подмигнула ему и направилась к двери.
Глава 5
| Я |
остановила Тюльпан на углу Джонсборо и Гэммон-стрит, в двух кварталах от церкви пастора Хейвуда. Вдоль дороги вокруг меня теснились черные деревья, их острые листья были неестественно неподвижны, несмотря на легкий ветерок. Небольшое двухэтажное здание с заколоченными окнами стояло на углу справа, его грязные, коричневые кирпичи были покрыты серой плесенью. Когда я жила на улице, это здание служило местом сбора банд детей Северного Уоррена.
Беспризорники знали пастора Хейвуда. Он кормил их, лечил, и, вероятно, помогал спрятаться, если того требовали обстоятельства.
Пошарив в кармане, я вытащила оттуда унцию серебра. Серебро было универсальным металлом почти для любой магической работы. Оно легко плавилось, поддавалось зачаровыванию лучше любого другого материала, включая золото, и было токсичным для целой кучи магических созданий, что делало его адски дорогим. Приобрести его можно было в нескольких видах: в порошке, в форме прута, слитка или проволоки. У меня на ладони был слиток весом в одну унцию, пять сантиметров в длину, три - в ширину, и толщиной примерно как стопка бумаги из десяти листов. На улице он бы стоил примерно пятьдесят баксов.
Я подбросила слиток в воздух и поймала его в кулак.
- Серебро.
Тишина.
Они знали всех полицейских в округе, поэтому поняли, что я не одна из них. Я была чужаком, и следовательно несла угрозу, но я также предложила серебро. Бумажные деньги могут быть разорваны или сожжены. Некоторые из старых денег, выпущенные до Сдвига, содержали пластик, и иногда разваливались при магических накатах. Но серебро всегда имело ценность, и его было легко спрятать и продать.
- Пастор Хейвуд. - Я подняла слиток. - Поторопитесь. У меня еще есть дела.
Заколоченное окно на втором этаже задрожало. Вся секция качнулась, и фигура, сгруппировавшись, приземлилась на траву. Ко мне подбежал мальчик. Десяти, может быть, двенадцати лет, тощий, грязный, вонючий, с каштановыми волосами. Крысиный хвост свисал с петли на его штанах. Когда я уходила, "Крысиные хвосты" были небольшой бандой на восточной стороне Крольчатника. Должно быть, они расширились.
На меня смотрели светло-голубые глаза с грязного лица.
- Что вы хотите знать, леди?
Я изучала серебро в своей руке.
- Не случалось ли чего-нибудь странного с пастором Хейвудом за последние две недели?
- Сначала серебро.
Я усмехнулась и слегка напряглась. Тюльпан начала двигаться.
- Подождите, стойте! - Паренек прыгнул перед моей лошадью.
Тюльпан оскалила зубы.
- На твоем месте я бы так не делала, - сказала я ему. – Может укусить.
Он отошел в сторону.
- К нему приходил какой-то парень. Мы знаем всех, кто приходит, но раньше мы его не видели. Мы бы его запомнили.
- Почему? Расскажи мне о нем. - Я уронила слиток.
Он выхватил его из воздуха с кошачьей быстротой и издал писк. Хлопнули ставни, зашуршали кусты, и ко мне приблизились пятеро детей, все младше двенадцати лет, все одинаково грязные. Они держались на расстоянии неровным полукругом.
Я достала еще один серебряный слиток.
- Расскажите мне о незнакомце. Где вы были, когда видели его?
Вожак уставился на маленькую девочку, лет семи-восьми, с веточками и бусинками в темных волосах.
- Скажи ей.
- Я видела его, - сказала девочка.
- Где ты была, когда видела его?
- Внутри.
- Почему ты была внутри?
- У пастора было печенье.
- Что за печенье?
- Овсяное. Если ты поранишься, он исцелит тебя и даст тебе печенье.
Ах, так вот из-за чего это все.
- Ты поранилась, чтобы получить печенье?
Она кивнула.
- Как?
- Я побежала и упала.
- Что случилось, когда ты подошла к пастору?
- Он поколдовал с моей ногой и дал мне молоко с печеньем. Оно было такое большое. - Она широко расставила пальцы своих маленьких рук.
- Ты ела печенье в церкви?
Она кивнула.
- Что случилось потом?
- Я ела печенье, и пришел толстяк.
Толстяк, имелось в виду, кто-то состоятельный, в хорошей одежде, с дорогими украшениями, сытый. Хорошая оценка.
- Кто-нибудь еще видел толстяка?
Дети покачали головами.
Вот, что я поняла. Это не было: «мы не видели его раньше». А было, что она не видела его раньше.
Мне нужно было отделить ее от них. Так я получу больше информации.
- Ты знаешь, где находится Центральный рынок?
Она кивнула.
Я наклонилась и протянула девочке руку.
- Покажи мне, и ты сможешь рассказать мне о толстяке по дороге. Я дам тебе серебро в конце.
Вожак встал перед девочкой.
- Нет. Мы вас не знаем.
Я добавила вторую унцию к первой.
Он покачал головой.
Маленькая девочка попыталась протиснуться мимо него, но он преградил ей путь.
- Я сказал "нет". Небезопасно.
Такая редкость повстречать уличного мальчишку, заботящегося о младших. Вероятно, он еще не нюхал пороху на улице. Некоторые люди считали, что уличные детские банды похожи на Потерянных мальчиков из Питера Пэна. Все было совсем не так. На улице все сводилось к выживанию. Более сильные дети охотились на более слабых. Этот мальчик долго не протянет.
Я вытащила свой значок Ордена и показала ему.
- Я не причиню ей вреда.
Он уставился на значок, размышляя.
- Хорошо.
Ясно, салага. Все еще доверяет правоохранительным органам.
Я наклонилась, и маленькая девочка схватила меня за руку. Я посадила ее в седло перед собой. Она ничего не весила. Мы двинулись на север, к старому шоссе I-75.
- Как выглядел тот толстяк?
- Он был большим.
- Высокий или низкий?
- Высокий.
- Какие у него волосы?
- Каштановые.
- Темнокожий или светлокожий?
- Светлокожий.
Маленькая банда следовала за нами, стараясь быть незаметной, пока они пробирались сквозь кусты мимо разрушенных домов.
- Как выглядело его лицо?
Она нахмурилась.
- У него фальшивые глаза. Словно он хороший, когда другие люди смотрят на него, но не когда он один на один с собой.
- Он был похож на парня, который ударил бы тебя, если бы ты что-то украла у него?
Она кивнула. Ее плечи слегка ссутулились. Ее и раньше били, и она научилась сворачиваться в клубок.
- Ты помнишь, что толстяк сказал пастору?
- Он сказал, что у него есть священный артефакт.
Джек-пот.
- Что за артефакт?
Она покачала головой.
- Не помню. Я толком не слушала. Они с пастором поговорили, а потом пастор сказал, что подумает, и толстяк ушел.
- Что было дальше?
- На следующий день приехала машина, и пастор сел в нее. Он никогда не садился в машины. Он вернулся позже.
- Он выглядел нормально, когда вернулся?
Она кивнула.
- На следующее утро его убили. - Ее голос стал очень тихим. - Он был хорошим.
Он был, и теперь его не стало. Больше никакого молока и печенья. Больше никакого исцеления, когда тебя ранили. Она потеряла единственное безопасное место, которое у нее было. Она была самой маленькой и слабой из банды. Я чувствовала, как ее ребра терлись о мою руку. Она голодала. Так голодала, что научилась причинять себе боль, чтобы добыть еду.
Я хотела забрать ее с улицы. Я должна была.
Если бы я взяла ее с собой, куда бы я ее пристроила? У меня была работа. Рано или поздно я стану мишенью. Любой близкий мне человек был бы потенциальным заложником. Если я оставлю ее в фальшивой обшарпанной части дома, ей станет скучно, и она уйдет. Она была уличным ребенком, привыкшим менять места дислокации. Если я оставлю ее во внутренней комнате, она не сможет держать руки при себе. В этой комнате были вещи, которые могли съесть ее или вывернуть ее кожу наизнанку.
Я пообещала бабушке, что перестану пытаться спасти каждого бездомного ребенка, которого увижу на улице. Это была роскошь, которой у меня не было. Как принцесса Шинара, моя работа состояла в том, чтобы присматривать за всеми беспризорными детьми, а не только за теми, кто был передо мной, и проводить изменения, которые гарантировали бы, что больше детей не будут выбрасывать, как мусор. Я сделала это, и Новый Шинар был на пути к тому, чтобы стать местом, где ни один ребенок не голодал, но Новый Шинар был далек отсюда, а ребенок, рядом со мной, был именно здесь.
Эрра пыталась спасти всех, и она позволила себе стать монстром ради своего народа. Она не хотела, чтобы я пошла по той же дороге. Она сказала, что это распутает мою душу нить за нитью. Мое положение давало мне возможность радикально измениться, и я должна была сосредоточиться на этом, потому что не все это понимали, но маленькая девочка передо мной была такой крошечной.
Даже если она выживет в течение следующих двух лет, я точно знала, что ждет ее впереди: жестокое обращение, еще больше жестокого обращения, изнасилования, избиения, наркотики и смерть. Немногие из детей доживали до зрелого возраста, а те, кому это удавалось, долго не протягивали.
Но если жрецы Молоха увидят ее со мной и вцепятся в нее когтями, они приготовят ее заживо, только чтобы причинить мне боль. Я должна была отпустить ее. Как только все это закончится, я снова найду ее.
- Как тебя зовут?
- Куница.
Обычно у бродяжек были прозвища вроде Крысы или Ласки.
- Кто тебя так назвал?
- Я сама себя так назвала.
- Почему куница?
- Потому что она умная и милая. А еще быстрая. Ее не поймаешь.
- Белки тоже быстрые.
- Белки тупые. Сосновые куницы едят белок.
Верно подмечено.
- На углу Харпи-стрит было синее здание. Оно все еще там?
Она кивнула.
Я бросила серебро в ее грязную руку.
- Они заберут его у тебя, как только я уйду. Пусть они его получат.
Она вздохнула.
- Дуги не берет наши деньги. Дуги слишком хороший. Он не злой. Он…
- Мягкий.
Куница кивнула. Она не была мягкой. Ни капельки. Дуги был больше и старше, но она продержится дольше.
- Все равно отдай ему серебро. - Она не могла защитить его, и это только сделало бы ее мишенью. - Приходи завтра в синее здание. Минуй вторую дверь. Внутри поверни налево, отсчитай восемь шагов. В полу есть незакрепленная доска. Я оставлю там кое-что для тебя.
Она прищурилась, смотря на меня.
- Не высовывайся в течение следующих нескольких дней. Если случится что-то еще странное или если кто-то еще придет и спросит об этом, спрячься от них, иди прямо в Орден и спроси Аурелию. Они будут охранять тебя, пока я не приеду. Скажи и другим детям тоже. Если кто-нибудь появится с вопросами о пасторе Хейвуде, бегите и прячьтесь.
Я спустила ее с лошади. Она побежала назад, замелькали тощие ноги, серебро было зажато у нее в кулачке. Маленькая банда сомкнулась вокруг нее. Дуги обнял Куницу за плечи, бросил на меня настороженный взгляд, и все они убежали за угол.
Она была мной. За исключением того, что мне было тринадцать, когда Кейт забрала меня с улицы.
Внезапно мне захотелось домой. Чувство царапало меня, словно когти, разрывая мою решимость, обнажая мое сердце, которое я пыталась защитить. Я могла представить себе это в своей голове: залитая солнцем кухня; Кэрран, скользящий по дому, тихий, как призрак; Конлан, перепрыгивающий через забор после бега по соседнему лесу, большой, вонючий пудель, преследующий его; и Кейт, стоящая на кухне, что-то готовящая, с мечом в пределах досягаемости. Мне хотелось пойти домой и обнять их троих. Меня не было восемь лет. Говорить по телефону было недостаточно. Встреча с Конланом в волшебной тюрьме Роланда была ничем по сравнению с тем, чтобы обнять его лично. Я так тосковала по дому, что, будь я волком, завыла бы. Мне нужно было увидеть свою семью и убедиться, что с ними все в порядке.
Но если я это сделаю, они умрут.
Я медленно выдохнула, восстанавливая контроль.
Этот город был плох для меня. Он раздирал мои раны, которые давным-давно были покрыты струпьями.
Я была принцессой Шинара. Более того, я была ребенком, которого вырастила Кейт. Наша семья не тратила время на жалость к себе. Мы убивали монстра, блокирующего входную дверь, чтобы вернуться домой.
Я подтолкнула Тюльпан, и она, легко ступая, пошла по улице. Хотя многие конфессии, включая методистов, отвергали святые реликвии, существование магических артефактов и реликвий было фактом. Некоторые религиозные предметы приобрели магические свойства после Сдвига. Поиск и продажа этих артефактов стали небольшим, но прибыльным бизнесом, и даже породили собственную профессию: охотники за реликвиями.
Охотники ничем не брезговали. Это были люди, которым нечего было терять, которые залезали в заброшенные храмы, открывали проклятые гробницы и выкапывали могилы из священной земли в то время, когда мифы оказывались реальными, а призрачные монстры превращались в плоть. Они были готовы на все ради прибыли.
Согласно досье Ника, пастор Хейвуд был небогат, так что вряд ли охотники за реликвиями пытались продать ему магический артефакт. Скорее всего, они хотели знать, был ли найденный ими предмет настоящим. Как истинный верующий в своего бога, пастор Хейвуд мог бы распознать реликвию своего божества и оценить ее силу.
Я искала кого-то, у кого была или думал, что у него есть христианская святыня. Первым делом надо бы связаться с подчиненными пастора Хейвуда и узнать, направляли ли они кого-нибудь к нему.
Особых надежд я не питала. Пастор Хейвуд был достаточно известен, чтобы кто-то мог найти его даже без рекомендации, но попробовать все равно стоило.
К сожалению, все это пришлось отложить. Мне нужно было вернуться домой, чтобы поставить обереги, и я должна была сделать это немедленно.
Когда я упомянула Флемингу об оборотнях, он не стал мне возражать и не стал задавать вопросов. Офицер правоохранительных органов, который понятия не имел, что оборотни затоптали место преступления, которое он охранял, захотел бы узнать подробности. С чего это я решила, что там были оборотни? Сколько оборотней? Когда они тут были? Флеминг не стал уточнять. Должно быть, он задолжал Стае услугу или взял их деньги. В любом случае, он свяжется с ними при первой же возможности. На место происшествия будет направлена команда, и они выследят меня.
Были способы сбить оборотня со следа. Волчий аконит хорошо работал. На оборотня он действовал так же, как на человека засунуть голову в ведро с сосновыми иголками. Если бы один оборотень следовал за моим запахом, то можно было бы его использовать. Но меня будет выслеживать не один оборотень. Меня будет выслеживать команда, так что засыпать след аконитом бестолковое занятие. Я могла бы обезвредить ведущего следопыта, но остальные просто обойдут волчий аконит, рассредоточатся и снова возьмут мой след.
Столкновение со Стаей было неизбежным, и я хотела, чтобы оно произошло на моей родной территории, в безопасности за моими оберегами.
Я пробыла в Атланте меньше суток. Было еще слишком рано начинать убивать людей.
* * *
Я БЫЛА на кухне-обманке, засовывая первую партию печенья в духовку, когда что-то задело край моего внешнего оберега. Было почти восемь вечера. Это заняло у них достаточно времени.
На обратном пути я срезала путь через Центральный рынок. Должно быть, им чертовски трудно было идти по моему следу через рынок под открытым небом. Трудно отследить запах после того, как на него помочилась лошадь.
Перекинув кухонное полотенце через плечо, я подошла к входной двери, оставленной открытой, чтобы выпустить тепло от плиты. Кроваво-оранжевый закат окрасил небо. Я сосредоточилась, погружаясь в свое чувственное видение. Три... два…
Контакт. Магия ущипнула меня. Яркая зеленая вспышка запульсировала в пустом воздухе и исчезла. Слева темная четвероногая фигура выскочила из-за каких-то обломков и бросилась вниз по улице, немногим больше, чем размытое пятно в угасающем свете. Оборотень, который нашел мой дом, спешил доложить.
Я вернулась на кухню, села за свой стратегически унылый стол и стала ждать. Я чувствовала себя опустошенной. Усталость окутала мои плечи, как тяжелое одеяло. Слишком много магии было потрачено в слишком короткий срок сегодня днем на установку защиты на периметр.
Искусству защиты я научилась у своего деда. Роланд любил учить, а я жаждала учиться. Позже моя бабушка и ее слуги усовершенствовали мое образование, но фундамент моих магических знаний был заложен Роландом. Если вам нужно изучать магию, обучение у блестящего волшебника с манией величия, который думает, что он всегда прав, и не может дождаться, чтобы ослепить вас несколькими тысячелетиями знаний, было действительно хорошим выбором.
За несколько часов после возвращения с Центрального рынка я установила три концентрических кольца оберегов. Внешняя защита, незаметная для большинства людей и существ, которые пересекали ее, предупреждала меня, что кто-то идет, пробовала магию незваного гостя и вспыхивала вспышкой цвета, невидимой для любого, кто не был сенсатом.
Средний круг оберегов окружал здание, прикрывая главный вход. Я выбрала рунную защиту, простой защитный барьер, который опирался на руны старейшины Футарка, вырезанные на костяных кольях, вбитых в землю. Солидный, мощный и достаточно распространенный, чтобы не вызывать удивление. Это был также первый оберег, которому Академия Ордена обучала будущих рыцарей, так что он шел вместе с моей маскировкой.
Третий круг оберегов был в коридоре, ведущем в переднюю спальню и к потайной двери, защищая полностью внутреннюю комнату. Я подняла «щит Энки» за четыре часа, вместо полных двенадцати, которые обычно требовались, и получила пульсирующую головную боль. И все же дедушка гордился бы этим.
Я скучала по нему. Он был монстром в нашей семье монстров, но он был моим дедушкой, если не по рождению, то по выбору. Когда мой дедушка хотел, чтобы его любили, он был непреодолимой силой, а он хотел, чтобы я любила его. Роланд не скучал в своей тюрьме... он был слишком умен для этого, но он планировал выбраться, и мы с Конланом были его связующим звеном с внешним миром. Со времени моего последнего визита прошло более шести недель. Я опаздывала.
Магия ущипнула меня. Я выглянула из кухни как раз во время, чтобы увидеть, как улица светится зеленым через дверной проем. Асканио вышел из тени и направился к моему дому. Не зря мне показалось, что след травянисто-зеленой магии, замеченный мною на месте убийства, показался мне знакомым.
Кто-то из Стаи был заинтересован в деле убийства пастора Хейвуда, и они послали Асканио на разведку. Зачем? Пришел ли этот приказ сверху, или это дело клана буда? Кто-то дергал его за ниточки или он делал это по собственной воле? Вот главные вопросы.
Асканио никогда не умел выполнять приказы. Для него было не характерно заниматься чем-то в одиночку, и уж точно он ни за что не брался, не стремясь к какой-либо выгоде.
Он постучал в мою дверь. Я вышла из кухни и направилась к входной двери.
- Герой-оборотень. Мы снова встретились и так скоро.
Асканио замер.
До этого я была верхом, в темноте, в дюжине ярдов от него с поднятым капюшоном. Теперь нас разделяло меньше трех футов. Он мог рассмотреть мое лицо, и это зажгло фитиль в его мозгу. На мгновение Асканио забыл о вежливости и просто уставился на меня с пугающей сосредоточенностью.
Таймер запищал.
Асканио заморгал.
- Ты печешь печенье?
- Точно. Прошу меня извинить.
Я вернулась на кухню. За моей спиной магия разнеслась по дому, как гонг. Асканио попытался последовать за мной и вошел прямо в мой второй круг.
Я вытащила печенья из духовки, вставила второй противень, сбросила механический таймер и вернулась к двери.
Асканио стоял в дверях, скрестив руки на груди, с легкой улыбкой на губах. Должно быть, это была его сексуальная, беспечная поза. Я не была уверена, должна ли я сбросить свое нижнее белье к его ногам или просто упасть, задрав ноги вверх. Должно быть, он понял, что выглядит как идиот, и переоценивает себя, как водитель, который съехал на обочину и дернул руль, пытаясь вернуться на шоссе.
- Хороший оберег, - сказал он.
- Держит подальше от всякого сброда.
Рубиновый свет скользнул по его радужкам.
- Можно мне печенье?
- Нет.
Он издал притворный вздох.
- У меня такое чувство, что этот разговор пошел не в ту степь.
- Не просто герой, но и мастер-детектив, - я старалась говорить тихо и дружелюбно. Мысленно я схватила его и трясла, пока все, что я хотела знать об убийстве пастора Хейвуда, не выпало из его потрясающе красивой головы.
Он подмигнул.
- Я не просто хорош собой.
- Не припомню, чтобы я говорила, что ты хорош.
Улыбка осталась на его губах, но его поза несколько утратила свою сутулость.
- Позволь мне рассказать тебе, что я выяснил.
Я улыбнулась ему в ответ.
- Жду не дождусь. Ослепи меня.
Его взгляд зацепился за мои губы. Он снова моргнул.
Что, снова лишился дара речи, приятель?
- На мосту ты прикинулась серой мышкой. А затем посетила Орден и обзавелась их удостоверением, заверяющим, что ты числишься в Атланте, хотя это не так. В подразделении Атланты никогда не было больше двадцати рыцарей, а с тобой их уже двадцать один.
Справедливо.
- Ты использовала свое новое удостоверение личности, чтобы получить доступ к месту преступления, но ты не осталась в Ордене. Вместо этого ты живешь в лачуге на краю самого опасного района города, играешь с огнем и печешь печенье с дорогой шоколадной крошкой.