— Я тебе не помешаю — что сделать? Тебе не просто нужно мое тело, Хэвен. Тебе нужна я, меня ты хочешь. Чтобы я тебя хотела и любила. Этого насилием не добьешься.
— А с чего ты решила, что я не только твоего тела хочу?
Я снова сделала вдох и медленный выдох.
— Ты все время добиваешься отношений, а не я.
Львиные радужки у меня на глазах стали снова синими.
— Ты меня превратила в бабу. — Он отпустил мою руку и шагнул назад. — Уходи, Анита. Уходи, пока я не передумал.
Я отступала назад, пока не нащупала рукой дверь. Пришлось оглянуться, чтобы найти ручку, и вдруг Хэвен снова оказался передо мной. Он прижался ко мне телом, припер меня к двери, схватил за локоть, и только мое быстрое движение помешало ему поймать другую руку.
Пульс бился у меня в горле, я не могла скрыть, что Хэвен меня пугает. Он приблизил лицо к моим волосам и потянул воздух ноздрями.
— Сексом пахнешь, страхом и пищей. Хорошо пахнешь.
Я ответила чуть дрогнувшим голосом:
— А ты пахнешь потом и чужим сексом.
Он притянул меня к себе, зажав мне руку между нашими телами. Другую руку блокировать не стал, будто она ничего не значила.
— Тогда это должно тебе очень нравиться.
Он прижался телом ко мне поближе, лишив меня всех вариантов сопротивляться физически, но остались иные.
— Знаешь, почему я не подчинила тебя, как Никки? — спросила я.
Все его тело замерло в нерешительности. Он не ожидал такого вопроса — хорошо.
— Никки тебе больше нравится.
— Нет, мне больше нравишься ты. Я лишила Никки свободной воли, он теперь живет, лишь чтобы выполнять мои прихоти. Мне это кажется жутью. Огги мне сказал, что я должна была бы тебя подчинить, но ты мне слишком нравишься, чтобы красть у тебя личность.
— Зачем ты мне теперь про это говоришь?
Он прошептал это прямо мне в волосы, и я почувствовала по его телу, что он не так уж недоволен, что ко мне прижат.
— Не заставляй меня поступать с тобой, как с Никки, Хэвен.
— Я — Рекс. Меня ты так подчинить не сможешь.
— Уверен? Настолько уверен, что готов рискнуть всем, что ты собой представляешь? Поручиться, что я не сделаю из тебя Невесту?
Он застыл неподвижно рядом со мной и вдруг оказался на полпути через комнату — мелькнул с такой быстротой, что дух захватило. Я прислонилась к двери на миг, потом нащупала ручку, не сводя глаз с оборотня. Открыла дверь, шагнула в нее, все равно не отрывая от него взгляда, будто так могла не подпустить его к себе.
Холодный воздух коридора словно бы оттолкнул часть его энергии обратно.
— Пойду помоюсь, — сказал он, не глядя на меня.
— Дело хорошее, — ответила я и закрыла между нами дверь медленно, но твердо.
Глава двадцать первая
Я рылась в хламе, разыскивая оружие и мобильник. Под руку мне попалось много пистолетов, но моего не было. После стычки с Хэвеном мне очень хотелось снова оказаться не с пустыми руками. Но не только я потеряла оружие в лихорадке раздевания, и опасных игрушек была чертова уйма. Искать мне помогал Натэниел, со свежевымытыми волосами, облепившими тело темной мокрой массой. Он надел шорты, которые, похоже, начинали жизнь как джинсы, а в душе сейчас был Мика. Мылись в том же порядке, в котором просыпались. Шестеро участников триумвиратов проснулись первыми, а дальше, похоже, в порядке убывания уровня власти и доминантности. Мне стало интересно, каким по счету проснулся Хэвен, но я не стала спрашивать. Он мне ничего не сделал плохого, так что я не сказала никому пока о нашей стычке. Что-то надо с Хэвеном делать, но что — я не имела понятия.
Жан-Клод сидел на телефоне, выясняя, какие мастера городов уже ожили и насколько рано они проснулись. И сообщал им, что проснулся первым, — такой тонкий способ одному вампиру возвыситься над другим: чем раньше ты просыпаешься, тем ты, как правило, сильнее. Но хотя сегодня в Сент-Луисе много было рано проснувшихся вампиров, это никак не было связано с их личной силой, а целиком — с Жан-Клодом. Он вдохнул часть своей силы в своих вампиров, потому что куда-то эту силу надо было девать. Если бы силой пришлось распоряжаться мне, я бы, наверное, подняла армию зомби на ближайшем кладбище.
Кое-какой мусор, который мы просматривали, валялся вперемежку с отключившимися вампирами и оборотнями. Имелось неприятное сходство с осмотром места массового убийства — потому что вампиры не дышат. Я нашла свой «браунинг» и большой нож, но один из наручных ножей и запасной пистолет никак не обнаруживались. Свой сотовый я тоже не нашла, но это меня не так волновало. Мобильником не убьешь. А я хотела снова получить под свой контроль все, чем можно убить. Сообщения на телефоне посмотрю потом.
Я задумалась, не валяется ли пистолет вместе с ножом под чьим-либо телом, но тут меня кто-то схватил за руку. Я дернулась, как от пощечины, и не знаю, что я могла бы сделать, но мелькнуло воспоминание, флешбэк, как тот, что был с Жан-Клодом и Ричардом.
Я вспомнила ощущение Ноэля на губах, выражение его лица в момент облегчения тела, его вскрик. Все это мелькнуло в голове прежде, чем я увидела лицо того, чья рука меня коснулась.
— Что это, господи? — выдохнул он.
— Флешбэк, — ответила я слегка дрогнувшим голосом и опустилась на пол рядом с ним. Он все еще за меня держался, но воспоминание ушло. Флешбэки, похоже, случаются только на миг, и только среди тех, кто в эту ночь со мной трахался. Жан-Клод понятия не имел, почему так, а если не знает он, то я и подавно.
Ноэль потерял очки, и глаза его стали больше и темнее. Без золотой оправы вокруг глаз он выглядел моложе, еще более зеленым.
Натэниел прошел мимо нас, все еще разыскивая мои вещи. Мне кажется, он не хотел прерывать наш разговор наедине.
— Как самочувствие? — спросила я.
— Я думал, что я умер. Я умирал?
— Почти, — ответила я.
Он все еще держал меня за руку, крепко, и вся рука у него была напряжена, будто он боялся меня отпустить.
— Ты меня спасла.
— Да, но мне помогли.
— А как?
— Что ты помнишь? — спросила я.
— Секс помню, но больше почти ничего.
— Сесть можешь?
Он задумался.
— Думаю, да. — Ноэль начал садиться, я согнула руку, чтобы подтянуть его вверх. Он застыл на миг, будто не зная, стоило ли ему садиться, и сказал: — Не болит. Отчего нигде не болит?
— Ты оборотень. У вас быстро заживает.
— У меня — нет, — сказал он.
Я помогла ему встать. Когда он шевельнулся, разорванная одежда слезла с него, и он оказался гол, как в моем воспоминании. Меня это слегка нервировало, потому что я поместила Ноэля в категорию защищаемых. И если честно, я считала, что для меня он слишком невинен. Я очень серьезно на него смотрела, пока он поднимался, качаясь, держась за мою руку.
Раздался приглушенный голос:
— У Ноэля заживает медленно, почти как у человека. — Тревис вылез из-под разорванной одежды и бесчувственных вампиров, встал на колени, постоял секунду. — Ой!.. — Он потрогал себе бедро изнутри и отнял руку с засохшей кровью. — Как-то со всеми этими укусами вампиров... не то чтобы я жаловался, но почему я с тремя укусами не чувствую себя хуже?
— У нас с Ричардом по восемь на каждого.
Ноэль и Тревис уставились на меня большими глазами, и у меня снова мелькнула мысль, как же они еще молоды. По годам — всего на пять-шесть лет меня моложе, но не все определяется календарным возрастом. Просто они у меня на радаре отмечаются как совсем зеленые.
— При такой потере крови, — сказал Ноэль, — вы оба должны были бы умереть.
— Недипломатично, — заметил Тревис, опираясь на спинку диванчика, чтобы встать.
Ноэль смутился и забормотал:
— Прошу прощения, я не хотел...
— Нормально. Мы должны были истечь кровью.
— А почему этого не случилось? — Это спросил Натэниел, вернувшись в поисках к нам. У него у самого было шесть укусов. — Выдалась как-то ночь, когда меня высасывали столько же вампиров. Мне потом больше суток было плохо и мутило страшно. Но сейчас мне не только не плохо — мне отлично, даже лучше стало.
— Любовник Смерти попытался перевести силу в драку всех со всеми, в убийство друг друга. Жан-Клод перевел ее в секс и исцеление.
— Так что, это было предназначено, чтобы мы истекли кровью до смерти? — спросил Натэниел.
Я кивнула и поморщилась, потому что укус в шею был мне нанесен не очень нежно. Очевидно, основная исцеляющая энергия устремилась в тех львов, что были сейчас передо мной, и укус болел. Те, что между бедрами, я заклеила пластырем, чтобы о джинсы не терлись.
Рука Ноэля отпустила меня, и я поняла, что держала какое-то время его за руку, как и он меня. У меня случился момент нерешительности: отпустить его руку или подержать еще? У меня с ним был метафизический секс, я спасла ему жизнь. Должна ли я еще и держать его за ручку?
Натэниел протянул мне мой сотовый.
— Я еще поищу пистолет и последний нож, но хотя бы телефон твой мы уже нашли.
Я взяла телефон — это дало мне повод отпустить руку Ноэля.
— Что ты ищешь? — спросил Тревис.
Натэниел объяснил, и они вместе стали обыскивать дальнюю часть комнаты. Ноэль остался рядом со мной, будто не знал сам почему, но не хотел со мной расставаться. То ли боялся от меня отойти, то ли была для того какая-нибудь метафизическая причина. Надо будет спросить Жан-Клода — хотелось бы надеяться, что ответ у него найдется.
Ноэль пальцами погладил мне руку сверху вниз:
— Что-нибудь случилось?
Мне не нравилось, что он продолжает меня трогать. Не то чтобы это было неприятно, на самом деле очень даже, но мне не нужен новый приемный лев, у меня их пока что выше головы хватает.
И тут, будто нарочно, решительным шагом вошел Хэвен. Он был гол, как предпочитают ходить все оборотни, но в одной руке у него был пистолет в кобуре, а в другой — полотенце. Он все еще растирал им короткие синие волосы. Был ли он красив? Да. Но все эти мышцы и богатая природная оснащенность не искупали недостатков характера. Иногда просто приходится сказать «нет».
Ноэль придвинулся ко мне ближе, сзади. Без всяких тонкостей, он просто за меня прятался. Коснулся меня, и я шагнула назад, сокращая между нами и без того малое расстояние. Он это воспринял как приглашение и обхватил меня рукой за талию. Я чувствовала, как его трясет, и хотя он был гол, ничего сексуального в этой дрожи не было. Его до смерти пугал этот красавец, и уже одно только ощущение его страха снижало для меня привлекательность Хэвена. Красив тот, кто поступает красиво, а то, что сделал он с Ноэлем и Тревисом, красивым никак не назовешь.
Хэвен склонил голову, глядя исподлобья красивыми синими глазами, вдруг загоревшимися злостью.
— Мне казалось, я все достаточно хорошо объяснил. Оказывается — нет. Ладно, придется объяснить доходчивее.
У меня резко зачастили пульс и дыхание, сердце Ноэля стучало мне в спину. Подошел Тревис и встал рядом. Прятаться за меня, как Ноэль, он не стал, но придвинулся ближе. Я была единственным, кроме Хэвена, доминантам в этом помещении. Охранники либо еще лежали без сознания, либо разбрелись по разным душевым и ванным подземелья.
Браунинг я нашла, но пули в нем были свинцовые, то есть ими я могу его ранить, но не убить. Еще у меня был один наручный нож и большой наспинный. Они-то серебряные, но насчет применить их против Хэвена иллюзий у меня практически не было. Я видела его в бою и знала, на что он способен. Руки у него были чуть ли не вдвое длиннее моих, а ноги — более чем вдвое. А в спарринге он показывал невероятную быстроту.
Я услышала, что Натэниел что-то двигает где-то за мной.
— Я найду его, — сказал он.
Он искал мой запасной пистолет, потому что сообразил все то же, что и я. Если бы мог, уже нашел бы.
— Я тебе не позволю их трогать, Хэвен, — сказала я голосом ровным и ясным.
Он бросил полотенце на пол, стоял, голый, прекрасный, смертоносный.
— Анита, я Рекс в этом городе, а не ты. Ты пыталась мне мозги замылить ночью, и секс был потрясающий, когда мы им занялись, но даже ради этого я у тебя под каблуком не буду. Не могу.
— Тогда у нас проблема, — ответила я.
Ноэль спрятал лицо мне в волосы. Я знала в этот момент, что Ноэлем он займется, только убрав сначала меня. И когда я это поняла, у меня перестали частить дыхание и пульс. С этим решением я была согласна. Перед тем как он будет бить их, я сперва приму побои. Иногда важно не победить, а поступать правильно, даже если это будет больно.
— Они говорили, что ты с ними не спала, но я знаю, что они врут.
— Я многих защищаю из тех, с кем не сплю, — ответила я.
Он покачал головой. Пистолет был у него в кобуре, но, чтобы отделать нас, пистолет ему не нужен. У меня были секунды, чтобы принять решение. Если я буду стрелять в него свинцом, он ответит мне серебром?
— Ноэль, отпусти, мне нужно место.
Тревис отвел его назад. Я вытащила ножи, выпустив пистолет вместе с кобурой, стала в стойку и завела клинки назад, вдоль локтей. Когда-то я думала, что ножи надо направлять от себя, как мечи, но на самом деле зависит от клинка и от вида боя.
Он остановился, рассматривая меня.
— И что? Я должен отбросить пистолет и пойти на тебя с голыми руками?
— Ты достаешь вдвое дальше меня, и у тебя будут когти. У меня — нет. Я думаю, клинки слегка уравнивают шансы.
— Ты думаешь, я тебя не трону? Думаешь, ты уже отрезала мне яйца? И я стану еще одним домашним котом в твоей коллекции?
— Нет, Хэвен. Я думаю, ты вполне способен меня тронуть, если получится.
— Они так хороши в постели? Лучше меня?
— Я тебе говорила, что до этой ночи к ним не прикасалась.
— Врешь ты, сука!
— Ты отлично умеешь трахаться, Хэвен, но это недостаточная причина, чтобы ты нравился мне.
— Что за хрень несешь?
— Ты этих двоих чуть не убил вчера. Хочешь сейчас закончить дело?
— Они — самцы моего прайда. Если не умеют себя защитить, то погибают. Таков обычай львов.
— А кто теперь врет?
Это произнес женский голос у него за спиной — невысокая блондинистая львица. Она была нагая, как и Хэвен, тело тощее и мускулистое, небольшие груди тугие, приподнятые, выпуклость бедер также худощава, как все тело. Это худоба не голодных диет, это спортивная форма от бега и поднятия тяжестей. Я это знала, потому что, хотя у меня округлостей не меньше, тело выглядит так же. Как будто мы обе вылепили из себя нечто небольшое, жесткое и опасное.
— А ты не лезь, — ответил он, и первый намек на рычание послышался в его голосе.
Она обошла его по широкой дуге, направляясь к нам.
— Прайд, откуда я родом, управлялся женщинами. Очень много есть таких прайдов, потому что мужикам лишь бы драться и трахаться.
— Не всем, — возразил Тревис, и голос его прозвучал не столько испуганно, сколько сердито. Молодец мальчик.
Она улыбнулась, но не сводила глаз с Хэвена, подходя к нам.
— Да, вы не такие.
— Они — самые слабые львы нашего прайда, — сказал Хэвен.
— Мне нужен любовник, драться я за себя сама могу, — ответила она, становясь рядом со мной. — Меня зовут Келли, Келли Ридер.
— Мое имя ты знаешь, но я рада знакомству, Келли Ридер.
Она мельком улыбнулась.
— Меня не было, когда начинали бить Ноэля, но мне Пейн потом сказал, что собирались наказывать только его. Тревису ничего не грозило, пока он не попытался защитить Ноэля, чтобы его не забили до смерти.
— Тревис захотел получить свое — и получил. Ты тоже хочешь, Келли?
— Если Анита будет с тобой драться, то да.
— Меня запишите.
Это была вторая львица. Короткие каштановые волосы она высушила феном, они обрамляли ее лицо, а одеждой она не озаботилась. И даже если бы она попросила, из моего ей бы ничего не подошло. Девушка была ростом около шести футов, и в тренажерный зал ходила не наращивать мускулы — быть в форме. Но вся она состояла из округлостей, грудей, бедер. Что-то было в ней мягкое, женское, и потому казалось неправильным, что она ввязывается в рукопашный бой, подобно нам с Келли.
— Розамонд, не лезь хоть ты. Боец из тебя никакой, — рыкнул на нее Хэвен.
Розамонд — имя для принцессы из волшебной сказки или же героини любовного романа. Она обошла Хэвена по широкой дуге, как Келли до нее. Двигалась она не как боец, но все равно в ней была грация, присущая любому оборотню. Осторожно двигалась и хорошо.
— Я не помешала тебе бить Ноэля, потому что боялась тебя. А потом Тревис встал между тобой и Ноэлем. Тревис тоже не боец, но он это сделал. Он знал, что ты с ним сделаешь. Но знал и то, что, если не встанет, ты Ноэля до смерти забьешь на месте.
— Ты хочешь, чтобы я тебе выдал? — спросил он.
— Нет, не хочу. Очень не хочу, но не могу стоять второй раз и смотреть, как ты его будешь бить. Я не очень себе понравилась, когда стояла и смотрела. — Ухоженные пальцы сжались в кулак. — Но наша Регина дает тебе отпор, и я встану с нею.
— Она не моя Регина, — ответил Хэвен.
— Она мне помогла вылечить двух наших львов силой своей львицы, — возразила Келли. — Калечить и бить может любой оборотень, но исцелять — редкая сила. Умела моя мать, и я признаю ту Регину, что умеет вызывать силу и лечить нас, а не того Рекса, что избивает нас до смерти. Бойцов-львов мы всегда еще достанем, Хэвен, а исцеление и магию найти трудно.
— Она даже не умеет выпускать своего зверя, ее львица заперта в человечьем теле, — презрительно сказал Хэвен.
— Зверь у нее настоящий, он взметается над нами костром магии и силы. Я вчера чуяла запах ее львицы, — сказала Розамонд.
Я достаточно понимаю в оборотнях и потому знаю, что она имеет в виду, называя нечто настоящим. Если это можно учуять, значит — настоящее.
Она подошла и встала рядом с Келли.
— Прайд должен быть семьей, — сказала Келли. — А ты его превратил в вооруженный лагерь.
— Вы правда думаете, что я не справлюсь с вами со всеми?
— Не знаю, — ответила я. — Но хочу узнать.
Я не знала, что тут сказать. Никогда никто с моей стороны забора не вел себя так, и я всегда была единственная женщина среди мужчин, с редкими исключениями вроде Клодии. И что я могла сказать двум женщинам, которых едва знала?
— Приятно для разнообразия быть не единственной девушкой в драке.
Келли улыбнулась мне свирепо, будто зубы оскалила для рычания, но меня это устроило. Именно это сейчас и будет нужно.
— Так Келли понимает женскую солидарность, — заметила Розамонд.
Келли кивнула и пожала плечами, но при этом расслабила плечи. Я переменила стойку, потому что невозможно в одной и той же стойке стоять все время, ну, и еще надо было дать ей место рядом с собой. Это другой вид драки — когда знаешь, что на твоей стороне есть бойцы, способные реально помочь.
— Это драка междоусобная или каждый может участвовать?
Из коридора вышла Клодия в черной футболке и джинсах. Она временами здесь живет, потому одежда у нее есть. Длинные черные волосы увязаны в мокрый хвост. Она на пару дюймов выше Хэвена, а в плечах шире. Я сейчас заметила, что даже бицепсы у нее мощнее под футболкой.
— Внутреннее дело львов, — рыкнул Хэвен, но приглядывал за ней, пока она обходила его. Это значит, что он видел в ней больше индивидуальной угрозы, чем в любой из нас. Наверное, это для меня оскорбительно.
— Я у Аниты телохранитель. Хреновый был бы из меня работник, если бы я дала тебе ее ударить, как ты думаешь?
Уже по тону ее было ясно, что Хэвен ей симпатичен даже меньше Ричарда.
— И думаете, вы вместе меня побьете? — спросил он.
Келли я никогда в деле не видела, а Розамонд будет более чем бесполезна, но Клодию я знаю.
— Думаю, что да.
— Может быть, но я вас всех изуродую, пока вы меня свалите.
— Да хоть расшибись, — посоветовала я.
— Что?
Я почувствовала, что улыбаюсь, и не очень приветливо. Улыбка холодная и предвкушающая, предшествовавшая словам:
— Ты думаешь, что можешь победить? Так иди сюда и докажи.
Только что он стоял там, и вдруг размытой полосой рванулся к нам. Успела мелькнуть мысль: «Черт, какой быстрый!» — и драка началась.
Глава двадцать вторая
Розамонд свалилась после первых же ударов, лежала на земле, вся в крови и без сознания. Я успела дважды полоснуть Хэвена до того, как его длинная нога обрушила меня на пол подсечкой. С ножами в руках я не могла подставить ладони и самортизировать силу удара — пришлось просто плюхнуться. Когда резко на что-то падаешь, сознание всегда мутится на мгновение, но сейчас я не могла себе этого мгновения позволить. Он стоял надо мной — и вдруг исчез. Как будто магическим приемом — резко, мощно, но не своей силой. Это Клодия ударом ноги отшвырнула его от меня и впечатала в камин. Мелькнула длинная нога в джинсовой штанине, и Клодия пролетела надо мной, увлекаемая инерцией.
Я перекатом вскочила на ноги и успела увидеть, как Хэвен блокировал ее второй удар и сделал захват ноги рукой, устремив локоть к колену. Клодия бросилась на пол, всем весом опираясь на Хэвена. Он сумел его выдержать, но на секунду ему пришлось отвлечься, чтобы не потерять равновесие, — Клодия успела взмахнуть свободной ногой, устремив ее по дуге к его лицу. Он не мог поставить блок и при этом давить на колено, так что блок он поставил, но обе руки были заняты ее ногами. Клодия оказалась связана, но мы — нет.
Мелькнула Келли, метнувшаяся к нему справа. Я бросилась слева, перехватив большой нож острием вперед, чтобы достать противника, не дав ему блокировать руками. Я на самом деле не ожидала от себя такой быстроты, чтобы успеть нанести удар, но вдруг острие ножа вошло ему между ребрами, и тренировка взяла свое. Ударив ножом снизу, давишь вверх и ищешь сердце.
Я знала, что с той стороны от него Келли что-то делает, но посмотреть не было времени. А потом Хэвен отмахнул меня Клодией как дубиной — я успела только придержать оба ножа, чтобы Клодию не порезать. По крайней мере на этот раз мое падение смягчило чье-то бесчувственное тело, но на меня свалилась Клодия, и я не могла сразу выбраться.
Она с меня скатилась, вскочила на ноги. Я оказалась медленнее, но тоже поднялась. Келли обменивалась ударами с Хэвеном, и у каждого из них хватало скорости блокировать другого движениями, ускользавшими от человеческого глаза. Но она моего роста, и ей приходилось все время отступать от этих длиннющих ног. Она пыталась поднырнуть под размах этих ног, подойти на близкую дистанцию, но не получалось. Ни у кого из них не проходил удар туда, куда они его намечали, но по рукам и по ногам они друг другу надавали изрядно. Победил бы тот, кто выдержит дольше или сумеет сломать другому руку или ногу просто повторными ударами в одну точку, — но это если бы дело было только между Келли и Хэвеном.
Клодия вступила в бой с другого фланга. Хэвен последний раз ударил ногой, Келли блокировала рукой — и раздался хруст, как от сломанного карандаша. На миг боль и шок от ранения отвлекли ее, и другая нога, описав круг, ударила ее в скулу. Келли упала и уже не поднялась.
Клодия уже стояла в стойке, руки и кулаки, готовые ставить блоки, длинные ноги расслаблены, готовы ударить, она почти приплясывала на месте.
Он поднял руки, расставил ноги покрепче. Два мелких пореза, которые я нанесла раньше, капали алым на живот и на руку. Последняя рана, узкая, но глубокая, обильно кровоточила, и чем больше он двигался, тем быстрее текла кровь. А потом я увидела это — мелкие пузырьки в крови у раны. Я зацепила легкое?
Чуть запыхавшись, Хэвен сказал:
— Ни одна женщина не победит меня один на один. Поэтому я — король, а вам приходится драться нечестно.
— Я тебя недооценила, ошибки не повторю, — ответила она.
— Ты думаешь, что можешь меня победить?
— Да, — сказала она.
— Клодия, — сказала я, — не превращай это в дурацкую мачистскую игру.
— Я давно хочу отделать как следует пару мужиков из твоей жизни, Анита. Это не мачистская игра, а облегчение.
— Так иди сюда, сука, — ответил он.
— Клодия... — начала я.
Но она уже бросилась.
Глава двадцать третья
Я на самом деле не понимала, что меня от драки с вампирами и оборотнями удерживает не то, что я женщина, а что я — маленькая. А Клодия маленькой не была.
Она была повыше Хэвена, ноги у нее были длиннее. Руки длиннее у него, но в боевых искусствах дистанция определяется длинной ног. Это преимущество было на ее стороне, и она заставляла его снова и снова ставить блоки. Единственный для меня способ определить, кто и куда бьет, был цвет — у нее ноги и руки смуглее, у него бледнее. Игра цветов порождала просто допплеровский эффект из-за невероятной скорости.
Я перелезла через поваленный диван подальше от драки. Присматривая за ними, чтобы никто на меня не обрушился, я споткнулась и упала на груду одежды — естественно, во всей этой мягкой куче я попала на единственный твердый предмет. Засунув наручный нож в ножны, я выкопала из-под себя заблудившийся револьвер — «магнум» калибра триста пятьдесят семь. Кто же у нас такой здоровый, чтобы носить его скрытно?
Натэниел и Тревис склонились возле Розамонд и Келли. Келли была просто без сознания, а Розамонд уже должна была бы подняться. Может оборотень умереть от перелома шеи или основания черепа? Я бы сказала, что нет, но на самом деле не знала этого. И не знала, где Ноэль, но пока он далеко от Хэвена, это уже хорошо.
В драке наступил момент просветления — я увидела, как нога Клодии попала в тело Хэвена, и он подлетел в воздух. Меня обдало ветром, когда он пролетел мимо, потом он с сочным мясистым звуком влепился в дальнюю стену. А Клодия бросилась через обломки дивана заканчивать работу.
Грохнул выстрел, эхом отдавшись от голых каменных стен. Я обернулась на звук с «магнумом» в руке, успела увидеть Хэвена, скорчившегося у стены и харкающего кровью. Клодия лежала на земле, левая рука повисла тряпкой, хлестала волной кровь. Настал тот момент, когда мир замирает, будто все застыло в прозрачном кристалле, у всех предметов четкие края, и глаза навеки впечатывают образы в мозг. Хэвен снова навел пистолет на Клодию, лежащую на полу, я целилась в него, но еще не успевала выстрелить, и тогда я выкрикнула его имя:
—Хэвен!
Это задержало его на долю секунды, взгляд метнулся ко мне, и тут снова мир ускорился, и все случилось одновременно. Он спустил курок, и я одновременно с ним. Сила отдачи огромного пистолета подбросила ствол к потолку, и надо было его опустить, целясь снова.
У Хэвена в груди была дыра, но он все равно направлял на меня пистолет — победит тот, кто выстрелит первым. У меня не было даже времени испугаться или встревожиться — я вся сосредоточилась на прицеле, задержке дыхания, нажатии на спуск. Его пистолет рявкнул следом за моим, я услышала свист пули, вздрогнула, когда она ударила в диван рядом с моей головой. Грудь Хэвена расцвела алым, как цветок зла. Невероятно — но его рука снова вернулась, целясь в меня. Я не успевала навести «магнум». Не сопротивляясь отдаче от выстрела, я опрокинулась и снова попыталась прицелиться, заранее зная, что не успею.
Пистолет его выстрелил далеко мимо, я услышала этот третий выстрел, но плечо у меня онемело, я подумала: «попал», но выстрелила, и другие пистолеты стали вторить моему. Обернуться я не дала себе труда. Если они стреляют в меня, то я уже покойница, а если в Хэвена — так отлично. Сейчас меня интересовало только попасть в цель. Плечо не работает как надо, но использовать его можно. А волноваться о нем — потом.
Тело Хэвена задергалось под пулями — не знаю, когда от моих, а когда от чужих. Мы все целились в центр тела, и красивая мускулистая грудь и подтянутый живот обратились в кровавое месиво.
Я ничего не слышала — в ушах звенели выстрелы. Когда кто-то меня тронул за плечо, я дернулась и обернулась, глядя расширенными глазами и наводя пистолет. Нечестивец прижал мне руку с револьвером своей большой ладонью. Губы у него шевелились, но что он говорит, я не слышала. Все же, когда он вынул у меня из руки «магнум», я не стала возражать.
Поглядела себе на левое плечо, но крови там не было. Болело, но раны я не видела. Нечестивец продолжал что-то мне говорить, а я его все так же не слышала, пока он помогал мне встать. К нам со всех сторон бежали охранники, вытащив пистолеты и устремляясь к Хэвену. Фредо склонился над Клодией.
— Клодия! Что с ней? Плохо? — спросила я.
Не знаю, насколько громко или тихо я говорила.
Нечестивец кивнул головой, и мокрые светлые волосы липли к лицу, поскольку он не дал себе труда их высушить. Он был одет.
И отворачивал меня от Клодии, и я пыталась вырваться и посмотреть, что с ней, но он только сильнее меня придерживал. Не хотел, чтобы я ее видела? Она так серьезно ранена?
Но тут он повернул меня настолько, что я увидела лежащего на спине Ноэля, и грудь его была залита кровью. Я устремилась к нему, и когда толпа достаточно раздвинулась, я увидела, что все склонились еще над одним телом. Длинные рыжеватые волосы рассыпались по полу, и я поняла, почему болело плечо, хотя не было раны.
Я рванулась вперед, стряхнув с себя руку Нечестивца. В этот момент если бы кто-нибудь захотел меня застрелить, мог бы вполне, потому что я про все забыла, кроме Натэниела.
Глава двадцать четвертая
Я протолкалась сквозь толпу, не видя даже, кто там был, упала на землю рядом с ним. Натэниел посмотрел на меня, широко раскрыв лавандовые глаза. Джейсон держал его за руку, Лизандро зажимал рану на плече. Я тронула себя за плечо — оно болело точно там, где у него рана, но мне случалось испытывать боль, когда ранены были Ричард и Жан-Клод, и тогда было серьезнее. Сейчас ничего не было страшного, я видела, как он выживал после худшего. Я это знала, но все равно мне надо было до него дотронуться. Я плакала, хотя не хотела этого делать, но Джейсон тоже плакал, и это как-то облегчало мне душу.